Алена Дмитриевна Реброва
Пути неисповедимых
Про себя я уже решила, что колдун уедет из терема лошадью, но мы с Рэмолом решили хранить мое решение в секрете до тех пор, пока серафим не наберется достаточно сил для того, чтобы вновь запереть Люциуса в его второй ипостаси.
Однажды, когда уже наступила зима и кое-где вокруг терема полежал первый снег, Рэм улетел на несколько дней, а Истэка ходил хмурый и обиженно топорщил красные перья на крыльях.
– В чем это дело? – спросила я Раф, когда серафим неожиданно сорвался на нас из-за какой-то ерунды с беспорядком на кухне. На него это было не похоже, да и по странным взглядам и несказанным словам было видно, что в тереме происходит что-то, о чем мы, гости, не знаем.
– О, это у него самая больная история, – протянула девушка, вытянув шею за проход и убедившись, что дядя точно ее не слышит.
Мы уединились на кухне и, выудив из кладовки корзину конфет с баранками и запасшись чаем, приступили к очередном сеансу сплетен. У нас такие проходили минимум два раза в неделю, и еще один вечер мы варили всякие кремушки и бальзамы, испытывая разнообразные рецепты на себе-любимых. Наверное, можно было даже сказать, что мы с Раф подружились.
– Дело в том, что Рэмол влюблен, – объявила мне девушка, и от такой новости у меня глаза на лоб полезли.
– Да ты что!?… – выдохнула я, едва не подавившись пережевываемой сушкой.
Я как-то свыклась с мыслью, что серафимы существа бесполые, низменными земными желаниями не обладают и вообще живут лишь помыслами о великом. Откровенно говоря, я не могла даже представить, как Рэм или Истэка будут за кем-то ухаживать… да и за кем, спрашивается?
– И она ему катастрофически не подходит, – продолжила Раф трагическим тоном, захватив все мое внимание. – Она использует Рэмола, как влюбленного дурочка, чтобы он помогал ей грести золотые горы! Она не раз подвергала его жизнь опасности и вынуждала идти против всех его принципов, но он все равно не бросает ее и продолжает надеяться, что когда-нибудь она бросит свою роскошную жизнь и переедет сюда, чтобы выхаживать с ним больных и делать мир лучше, – Раф скривилась. – Вот он вроде бы мудрый, живет на этой земле почти три сотни лет, но очевидных вещей не видит. Мы с Истэкой просто в ужасе от всей этой ситуации! Каждый раз, когда он улетает к ней, мы очень переживаем за него, и вот теперь он снова отправился к этой наедине. Понимаешь, он может вернуться через пару дней, а может задержаться на месяц, выполняя очередную ее просьбу. Мы никогда не знаем, от каких ран нам придется лечить его по возвращении!
– Это ужасно! – кивнула я, сгребая горсть сушек в кулак и запихивая две в рот. – И что думаете делать?
– А что мы можем? – вздохнула девушка, отпивая из своей чашки. – Он любит эту змею до одури! Клянется, что она его тоже, просто мы с Истэкой слишком циничные, чтобы понять их истинную любовь.
– Как по мне, это не любовь, а болезненная зависимость, – со знанием дела произнесла я, заедая сушку конфетой и запивая все лавандовым чаем. Кайф. Вот бы Кудеяр еще полчасика обо мне не вспомнил…
– Да! – закивала Раф. – Именно! Если он в самом деле притащит эту стерву сюда жить, я… я просто ей глаза выцарапаю! Я ее ненавижу за то, что она делает с Рэми.
– А с другими вы его не знакомили? – поинтересовалась я. – Клин клином, как говорится.
– В этом мире есть некоторые проблемы с его ровесницами, – хмыкнула девушка. – Эта такая же древняя, как он сам. Ей на вид лет двадцать пять, не больше, а на деле около двухсот пятидесяти!
– Интересно, что за заклятия она использует…
– Да Рэмол сам ее такой сделал, – вздохнула Раф. – Она его первая любовь, и, разумеется, другой ему не надо.
– Бэйр, ты чем тут занимаешься!? – громкий голос полукровки настиг меня со спины, и я замерла с недонесенной до рта конфетой, как вор, пойманный с поличным.
– Да так… – промямлила я.
Мой ушастый надзиратель вошел на кухню, осмотрел наше маленькое убежище и кивнул мне в сторону заднего двора. Уходя, я слышала, как Раф пыталась отстоять корзиночку конфет, но у нее не вышло: Кудер забрал их все и уплетал, как попкорн, пока смотрел, правильно ли я бью посохом сверху по диагонали и достаточно ли у меня согнуты локти, когда я возвращаю движение в исходную позицию.
Остаток дня ушел в туман, который окутывал в моей памяти все время жизни в тереме.
Мне удавалось побыть одной с пустотой в голове только во время сна или пока я мылась, и то если Демонтин не вздумает повторить со мной теорию, раздавшись голосом внутри моей головы. Это был его излюбленный фокус, лучше любой повторялки на телефоне! Казалось, всемогущий серафим успел заскучать по тем сотням лет, которые обходился без учеников в академии, и теперь бросал всю накопившуюся преподавательскую энергию на воспитание меня-единственной.
Колоссальные нагрузки должны были полностью истощить меня, но, как ни странно, прошло не так много времени, прежде чем я начала просыпаться по утрам полной сил. Впервые в жизни я чувствовала себя по-настоящему живой, каждый день нес в себе что-то новое, и я вскакивала с нетерпением, чтобы поскорее получить навык или знание, пройти квест, решить головоломку и получить одобрительные кивки моих кумиров. Когда магия струилась из каждой поры, становясь продолжением меня, невидимой оболочкой, связывающей с миром, я чувствовала, что могу абсолютно все! Каждая клетка тела слушалась, дыхание не сбивалось, сколько бы я не двигалась, сложные магические формулы сами свивались в голове и на пальцах. Темная пропасть памяти, где некогда были девятнадцать лет жизни, заполнилась магией и всем, что с ней связано.
Я крепла не только физически: мое сознание словно становилось целее. Я, наконец, начала понимать, ради чего хожу по земле, в чем мой смысл, что будет поднимать меня по утрам всю оставшуюся жизнь. Проснувшись однажды, я почувствовало это внутри себя и, казалось, даже на ногах стояла тверже. Все вдруг стало таким понятным!
В тот же самый день, когда я спустилась вниз и встретила своих учителей, они сказали, что мое обучение закончено.
– Есть еще тысячи тысяч мелочей, о которых я могу рассказать тебе, – произнес Демонтин, улыбаясь моему недоумению. – Но их ты должна добыть сама. Цель недосягаемая, но важен путь, по которому ты пройдешь в своих поисках. Мы с Кудеяром только указали тебе на его начало.
Кудеяр стоял рядом и кивнул, они оба смотрели на меня, гордо улыбаясь, а я чуть не плакала. Я поняла, что близок момент прощания: больше они мне дать не могут.
Узнав о том, что мое обучение закончено, рыцарь принялся составлять план нашего дальнейшего путешествия.
После всего, что в меня вложили, я и мыслить не могла о том, чтобы просто вернуться в свой мир. Что мне там, скажите, делать? Я еще столько всего не попробовала и не узнала, а там я не найду ни одного учителя!
Расставаться с Дейком было до слез грустно, и мы сошлись на том, что к черту все риски, мы команда, ей и останемся. Может, уедем на другой материк, где о Бэйр еще не слышали, или хотя бы на юг Арсуны, в теплую Финью или загадочный Ишимер. Сейчас, когда с каждым днем становилось все холоднее, ничто так не радовало, как мысль о тепле и море.
Леопольд голосовал за Финью, которая находится ближе, мне было все равно, и решение было принято.
Пусть мы с Дейком не собирались расставаться, но сидеть у него на шее и выклянчивать медяки на любые хотелки я больше не собиралась. Рэми, часто бывающий в самых разных городах, рассказал мне о торговле зельями и снадобьями, на заработок от которой можно очень даже неплохо жить. Так что вопреки опасениям Дейка, нищета и голодная смерть без его опеки мне не грозили, и ограничивать меня теперь будет только моя собственная жадность.
– Финья это так здорово! – вздыхала Раф, которая не могла слышать о нашем отъезде без грусти. Кудеяр не собирался вылезать из терема раньше весны, но с ним-то бальзамы не поваришь и мужиков не обсудишь, да и с делами по дому он не помощник. – Найди там какого-нибудь загорелого покорителя волн и погуляй с ним за меня!
– Непременно, – прыснула я, хотя при этих словах где-то в глубине меня шевельнулись болезненные мысли об Арланде.
Прошло столько времени, а от него ни весточки! На свой страх и риск я даже писала его сестрам в поместье – отправила зачарованную птицу с письмом. Но они ничего не знали о брате, из ордена Белых Сов вестей не приходило и сам Арланд не давал о себе знать. Сеймуры тоже беспокоились о нем.
Раньше я переживала, что он не пережил ритуал, но теперь все чаще думала, что он, возможно, просто сбежал от всех нас. Ведь если бы он погиб в Ордене, его родственникам должны были сообщить! Возможно, когда мы расстались, мужество оставило его и он решил просто исчезнуть, забыв обо мне и наших планах, о своей семье, о желании обрести свою роль в этом мире и помогать людям. Страх стал для него важнее всего этого, а такого я простить не могла.
Однако, даже когда я думала, что уже все для себя решила и ни на что больше не надеюсь, проведение поставило меня на место.
Однажды, это было в мои последние дни с серафимами, я сидела на своем персональном балконе с трубкой, рассуждая обо всем, что меня ждет. Новая жизнь, новое путешествие, новые исследования… Мне так хотелось этих перемен, что я с нетерпением ждала дня нашего отъезда.
В который раз прикидывая, какие зелья сварю для первой партии на продажу, я разглядывала верхушки сосен, окружающих зачарованную полянку. Чтобы их увидеть, приходилось поднимать голову к затянутому облаками небу и щурить глаза от света солнца, слепящего даже сквозь белую пелену. Неожиданно серебристое полотно прорезала темная тень: из леса вылетела большая птица.
Эта птица, так быстро взлетевшая в небо и нарушившая его чистую гармонию, заставила меня вздрогнуть: я словно увидела знак судьбы. Когда я поняла, что птица летит прямо ко мне, грудь сжало от волнения.
Не прошло и минуты, как незваная гостья уселась на деревянное перило моего балкона. Это оказалась сипуха, сова со светлыми перьями, белым лицом в виде сердца и прекрасными черными глазами. Устроившись поудобнее, она повернула голову ко мне и спокойно встретила мой взгляд. Это не могла быть простая птица.
Я поднялась с плетеного кресла, на котором сидела, и подошла к бортику балкона, чтобы посмотреть, испугается ли она, если я приближусь. Птица не испугалась, ее невероятные черные глаза блестели поразительным умом.
Сама не знаю, чего я ждала от нее, возможно, что она заговорит со мной или, может, что к ее лапке будет прикреплено письмо… Но сова, насмотревшись на меня, вдруг развернулась, спрыгнула с балкона и полетела обратно в лес, где очень быстро скрылась за деревьями.
Грудь налилась неприятной тяжестью, и я вернулась обратно в кресло. На подлокотнике лежала белая костяная трубка и при взгляде на нее мое сердце забилось так часто, что было больно дышать. А что, если?…
Застыв, я просидела, смотря на леса невидящими глазами, до тех пор, пока вдруг не послышались шаги, хрустящие снегом. Вздрогнув, я вскочила и как безумная бросилась к перилам балкона: из леса выходила фигура.
Вот, показались белые перья, но уже через секунду я поняла, что это только Рэмол – а белыми перья были только сверху, из-за топорщащегося пуха. Серафим вышел из чащи, увидел меня и помахал рукой, улыбаясь. Он расправил свои огромные крылья и, с огромной силой взмахнув ими, сначала одной парой, потом другой и третьей, прыгнул ко мне на балкон.
– Ты чего это!? – пораженно спросила я у него, помогая забраться через перила. – Боишься, Истэка тебя домой не пустит? Или у тебя такая зарядка?
Рэмол только вчера вернулся от своей подружки, на целую неделю позже, чем обещал, и принес крайне радостные новости: она переезжает в терем. Братья и до этого ссорились, но по сравнению с этим скандалом все прочие их перепалки оказались просто детсадовскими разборками. Демонтин был в ярости, Раф обещала, что сбежит с нами в Финью, но ни дня не проживет под одной крышей с убийцей, Рэмол сначала уговаривал их, но потом объявил Раф, что она вообще не имеет здесь права голоса, а Истэке сказал, что он неблагодарная свинья и, если бы ни Юкка, они оба до сих пор гнили бы у священников на цепи.
Они так разошлись, запершись в комнате Рэма, что забыли наложить заклятие тишины, и мы против воли слышали каждое слово, а сказано их было не мало.
После тяжелого разговора Рэмол снова улетел, но вернулся уже на утро, почему-то через мой балкон.
– В это время Кудеяр обычно гоняет тебя по поляне и бьет палкой, – заметил он, оставив мой вопрос без ответа.
– У меня выходной, – отшутилась я. – Скажи, это была твоя сова? Сипуха, которая только что прилетала?
– Что? – серафим посмотрел на меня с искренним недоумением. – Какая еще сова?
– Ко мне только что прилетала сова, – объясняю. – Она прилетела и уселась на перила, совсем не испугавшись меня! Она вела себя не как обычная птица.
– Нет, – усмехнулся он. – А что, разве никого другого нельзя подозревать в подкармливании странных сов? Почему сразу я-то?
– Просто она улетела за то дерево, из-за которого ты показался… к тому же, она летела так низко, как будто собиралась сесть кому-то на руку. Видимо, она ручная… а у тебя весь балкон в кормушках… – я принялась путано объяснять, но только сильнее разволновалась и удрученно умолкла.
Как же мне было паршиво в тот момент, кто бы знал.
Я же всерьез подумала, что это Арланд! Увидела белое перо, подумала, это край накидки и уже забыла про то, что он меня бросил и пропал почти на полгода!
Очень быстро мне стало не до Рэмола и его ссоры с братом, захотелось побыть одной, усесться в кресло и как следует пострадать.
– Ты что-то хотел, Рэм? – спросила я, кутаясь в плед и подогревая теплую шерсть магией.
После того, как осмотрел мою руку, серафим почти не обращал на меня внимания, если он с кем и болтал, так это с Дейком. Странно, но эти двое неплохо подружились, было в них что-то одинаковое, хотя я и не понимала, что именно.
– Я насчет твоего рыцаря.
Впервые посмотрев на его лицо, я не увидела дурашливой улыбки. Было в его глазах что-то недоброе и очень, очень серьезное. Я напряглась.
– Что такое?
– Дейка ищет Юкка со своей гильдией падших, – сказал Рэмол, опустив все лишнее. – Знаешь Юкку?
Снова услышав это имя, я вздрогнула.
Теперь, когда это имя прозвучало рядом со словом «гильдия», я вспомнила еще кое-что.
Юкка была главной в гильдии, они называли себя падшими, и именно откуда сбежал Дейк. Для него и Адольфа она была почти второй матерью, пока рыцарь не предал их. Насколько я помнила, она была очень, очень опасным существом с неправдоподобно долгой жизнью.
Вслед за этим воспоминанием, потянулись другие, мысли завертелись в моей голове, переплетаясь чудовищным образом. Я прикрыла рот пальцами, широко раскрыв глаза.
Я постоянно слышала о Юкке здесь от Раф, но в то же время слышала о ней от Дейка раньше, хотя это было давно и естественно я напрочь забыла имя какой-то там главы, с которой точно никогда не увижусь. А еще все эти истории про Воробья и гильдию, и удивительная осведомленность Рэмола о работе падших…
– Воробей, отец падших, – это ты? – догадалась я, взглянув на пятнистые крылья серафима. В самом деле, какое еще прозвище ему могли дать бандиты?
– Да, – кивнул Рэмол.
– И ты помогаешь гильдии?
– В крайних случаях, – сказал он. – И я хочу спросить тебя о том, что связывает Дейкстера с падшими и рассчитываю на честный ответ.
– Я отвечу тебе на любой вопрос, – тихо сказала я, невольно сжимая пальцы в кулак.
Теперь образ Рэмола двоился, я видела не только добряка, с которым жила бок о бок уже два месяца, но и демона. Того, о ком Арланд рассказывал мне страшные легенды, переплетающиеся с рассказами Дейка о Воробье. Демон-убийца во главе падших: я могла представить себе, что это такое! Его жертвы не имели ни единого шансы, со своими силами Рэмол мог прикончить кого угодно… то, что он делал, – это не были остроумные выходки, какими их описывали легенды Дейка, это были издевательства над существами в сотни раз более слабыми. Теперь мне было ясно, какие грехи пытается искупить серафим, тратя все силы до последней капли на помощь каждому встречному.
По моему взгляду серафим догадался, что за мысли и вопросы носятся у меня в голове, и молчаливо кивнул. Я все поняла верно.
– Несколько лет назад Юкка попросила у меня артефакт, хранящий частицу нашей с Истэкой души, – продолжил он. – Она уверяла, что это был вопрос жизни и смерти, и я согласился отдать ей его на время. Однако, обратно я его так и не получил: один из падших украл его, прежде чем сбежать. За предателем охотился ланк по имени Адольф, приемный сын Юкки, которого вы с Донаном искалечили, убегая от погони. Я лечил его в этом самом доме после того, что вы с ним сделали.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы уяснить для себя его слова. Адольф Снежный Змей… голубоглазый ланк-драматург Рафнейрис по кличке Снежок, который оказался не тем, кем представился… какая же я дура! Рэм помогал ему и Юкке все это время, я могла догадаться, но просто не обратила внимания на проклятые имена!…
– И что ты намерен делать? – спросила я, понимая, что мы с рыцарем в очень большой опасности. Мы были уверены, что укроемся в этой глуши от Юкки, а попали в раскрытые объятия того, кто за ней стоит!
По моему лицу, а, может, по моим мыслям, которые оба серафима без труда читали, когда хотели, Рэмол понял, что мы с рыцарем понятия не имели о том, что на самом деле жили в одном доме с тем, кто помогал нашим врагам. Тон серафима смягчился.
– До вчерашнего дня я не думал, что Дейкстр может быть тем самым беглецом, но кое-что навело меня на эту мысль, – объяснил Рэмол. – Ответь, что ты знаешь обо всем этом?
Я послушно кивнула.
– Однажды женщина, кажется, скахтьярн-полукровка, сказала Дейку, что он носит с собой частицу демона, – я вспомнила слова Томы. Поразительно, она еще тогда это знала! – Но мы оба не поняли, о чем она говорит. Я не думаю, что он вообще знает, что носит при себе что-то настолько ценное…
Рэмол внимательно посмотрел на меня. Я поняла, что он имел ввиду.
Я вспомнила о том, как виртуозно иной раз Дейк может врать. Он никогда не говорил мне, почему решил сбежать из гильдии, хотя я часто слышала, что он скучает по роскошной жизни, по «элите», частью которой так долго был. Конечно, в наших путешествиях он здорово одичал и теперь куда больше походил на бродягу-наемника, чем на придворного интригана, но что-то из прошлого все еще ходило где-то рядом. Я вдруг поняла, что очень многого не знаю о своем друге.
– Но почему ты пришел ко мне, а не к нему? – спросила я, недоуменно посмотрев на серафима.
– Рыцаря нигде нет, и я решил, что ты знаешь, куда он сбежал. Хотел тебя проверить.
Я вспомнила его улыбочку, когда он отшучивался насчет совы, и поняла, что он уже тогда знал, что, возможно, через несколько минут разнесет мою черепушку прямо на этом балконе. Если бы открылось, что мы с Дейком знали о его связи с Юккой, что умышленно украли что-то важное и пытались ему навредить… со стороны серафима в нашем появлении в его доме можно было углядеть какой угодно злой умысел, но мы с рыцарем не добрались даже до самых мелких ожиданий Рэмола и оказались просто парой неудачливых идиотов.
– Как это, нет? – спросила я, вновь прокрутив в голове последние слова Рэмола.
Я еще не привыкла с мыслью, что меня, кажется, пощадили, как меня накрыла новая волна тревоги.
Мы спустились вниз и стали искать рыцаря. Раф сказала, что прошлым вечером болтала с ним на кухне, но у него заболел живот и он ушел. Леопольд сказал, что видел, как рыцарь бежал в направлении умывальной, и с тех пор, должно быть, так и валяется в своей комнате.
Однако в спальне Дейка не оказалось. Я проверила шкафы и полки, вещей там не было. Зайдя к себе, я обнаружила, что моя сумка для магических ингредиентов выпотрошена: все было вывалено на пол, большая часть растоптана!
– Дерьмо, – прошептала я, понимая, что все очень плохо и становится еще хуже.
Услышав, как я ношусь по дому, а Рэмол с непроницаемым видом ходит за мной, остальные жители терема собрались на первом этаже и окружили нас, как только мы спустились.
– Что произошло? – спросила Раф. – Дейк куда-то пропал?
– Сбежал от твоей стряпни, – хмыкнул Люциус, бросив ехидную улыбочку.
– Это вряд ли, – ответил Рэмол, сверкнув странными глазами.
– Что ты хочешь сказать? – нахмурился Истэка.
– Донан украл осколок Сердца Кирика у падших, – объяснил серафим, взглянув на брата. – Этот идиот все это время не знал, кто я такой, а вчера услышал имя Юкки в нашем разговоре, все понял и сбежал. И этим себя выдал.
– Да ну?
Демонтин улыбнулся, не веря в такую чушь, но серьезное лицо брата стерло эту улыбку.
Правда была в том, что Дейк действительно оказался таким дураком, чтобы два месяца жить в доме демона, у которого украл что-то настолько ценное, как осколок души.
Что это такое и как чья-то душа могла быть поделена на три части, две из которых могущественные серафимы, а третья в виде физического предмета, я понимала плохо, но название говорило мне самое главное – эта вещь бесконечно ценна для серафимов.
– Может, – вздохнул Рэмол.
– Снова падшие! – произнес Демонтин, мрачнея на глазах. – Они пробрались в наш дом даже раньше, чем ты сам их сюда привел, неслыханно! Я найду его!… Нет, нет, Рэм, оставайся здесь! Тебе такие вещи доверять нельзя, ты его пожалеешь.
– Что ты собрался делать? – испуганно спросила я, бросаясь к ученому.
– Отойди от меня, Бэйр, – холодно велел он, поднимая белую ладонь. – Ты моя ученица и, насколько я могу судить, ничего не знала об этой дурной истории. Оставайся в стороне и не мешай.
Он с неожиданной силой в аристократических руках взял меня за плечи и аккуратно отставил в сторону. Сбросив шелковую мантию, Истэка вышел наружу и одним мощным ударом крыльев оказался в воздухе.
Я и сделать ничего толком не успела, только стояла на поляне и недоуменно хлопала глазами, провожая удаляющегося серафима.
Дейк, мать твою, что ты наделал?…
– Ты знала об этом? – спросил Кудеяр, подходя ко мне сзади.
Я покачала головой.
– Рэм сказал мне только сейчас, мы вместе искали рыцаря, – вздохнула я, чувствуя, как грудь и плечи стрясает дрожь. – Что он с ним может сделать? – я повернулась к Кудеяру. – Ответь честно, прошу тебя! Есть шанс, что Дейк выживет?
– Истэка не убийца и собой владеет, – ответил царевич, задумчиво глядя на небо. – Все зависит от того, как Дейкстр поведет себя. Отдаст то, что украл, и будет жить. Возможно, не целиком, но будет.
Я невольно завыла, опускаясь на землю и хватаясь за голову.
Как это вообще могло произойти? Так вляпаться! Даже моя первая встреча с Адольфом не была настолько идиотской, как поступок рыцаря! Прятаться от ланка-убийцы – это одно, но где он спрячется от Истэки, который воротит пространством, как пластилином? На что Дейк вообще рассчитывал, сбежав прямо у него из-под носа!?
Леопольд опустился рядом со мной, я почувствовала его худую руку на своих плечах.
– Я думаю, все обойдется, – сказал он, прижимая меня к себе. – Истэка в самом деле не злой.
Но меня его слова не утешали.
Мы вернулись в дом, чтобы не торчать зря на улице. Раф уже накрыла к обеду, но кусок не лез в горло.
– Не могу понять, что на него нашло, – поделилась я с друзьями, глядя в пространство перед собой. – Уж если бы Дейк знал, что избавится от гильдии, просто вернув украденное, наверняка бы не стал удирать. Зачем вообще ему нужен этот осколок? Он даже ни разу им не воспользовался!
Но ответить мне им было нечего. Эта ситуация разрушила всю дружелюбную атмосферу, которая царила в тереме эти месяцы;
После обеда мы уселись в огромной гостиной: в любой момент мог вернуться Истэка, расходиться было нельзя.
Чтобы как-то развлечь себя и успокоиться, я играла цветными огоньками на пальцах обеих рук, швыряли искорки магии и немагии друг в друга. Когда бирюзовые огоньки касались красных, те исчезали с приятным для меня ощущением.
Лео сидел рядом, положив голову мне на плечо и наблюдая за огоньками. Кудеяр с Рафнейрис тихо разговаривали, Люциус читал. Рэм сидел, сложив руки на груди и уперев в стену сосредоточенный взгляд.
Шли часы, Истэки все не было. На утро следующего дня он так и не появился, и через день тоже. Рэм сказал, что улетает к нему на помощь: наверняка что-то случилось.
Я поняла, что мы с Леопольдом и Люциусом больше не можем оставаться здесь, и стала собирать вещи.
Когда мы с Леопольдом вышли на поляну, я увидела, как Рэм удерживает магическим щитом Черта: Люциус в неистовстве бил копытами, надеясь добраться до серафима. Это продолжалось недолго, на помощь дяде пришел Кудеяр, одним прыжком он свалил Черта на землю и скрутил его, как козленка, не давая пошевелиться. Только когда конь успокоился, царевич отпустил его и позволил подняться.
– Оставляю его на твою совесть, – сказал мне Рэмол. – Если тебе понадобится Люциус, вынь из его уха золотое кольцо. Наденешь – он снова станет лошадью. Обернуться добровольно без кольца он сможет и сам, но вряд ли захочет.
Я кивнула, подходя к несчастному коню: он истерически мотал головой из стороны в сторону, стараясь добраться до ствола ближайшего дерева и размозжить об него морду.
– Что ж, будете как-нибудь проезжать мимо Искупления, заглядывайте, – попросила Раф, провожая нас. Глаза у нее стояли на мокром месте. – Я буду скучать!
Она подошла ко мне и обняла.
– Возвращайся! Вот в следующий раз уж точно обсудим всех мужиков на свете!… – всхлипнула она.
– Обязательно! – я стиснула ее талию, и отступила назад, чувствуя, что сейчас тоже разревусь.
Если Раф с кем из нас и сблизилась по-настоящему, так это с Леопольдом. Они ведь почти все время проводили вместе, занимаясь домашними делами, – уж что-что, а хозяйство Лео вел отлично.
– Мой дорогой Полли! – вздохнула она, прижимаясь к оборотню. – Ты совсем обо мне забудешь, охмурит тебя какая-нибудь большеглазая леннайка!
– Я никогда о тебе не забуду! – утешал ее оборотень, гладя по голове. – Разве можно тебя забыть ради какой-то леннайки?
– Правда? – спросила девушка, широко раскрыв слезящиеся глаза.
– Мне всегда нравились сенари, вот если я встречу красивую сенари, то… – он засмеялся, увидев ее взгляд, и прижал девушку к себе еще крепче. – Я шучу!
У него самого в глазах стояли слезы.
Что и говорить, я тоже готова была расплакаться и полезла к ним обниматься. Вскоре нашу компанию обхватили огромные ручища Кудеяра: глаза полукровки стали фиолетовыми, а по упавшим волосам пробегали голубые блики, однако лицо оставалось каменной маской.
– Кудеяр, ты даже не знаешь, что сделал для меня, – вздохнула я, прощаясь с ушастым гигантом. – Без тебя и Истэки этот мир навсегда остался бы для меня чужим и непонятным, а теперь я верю в себя и свои силы, верю, что справлюсь здесь! Вы мои главные учителя, и, если я смогу создать в своей жизни что-то стоящее, знайте, это ваша заслуга.
– Уверен, я еще услышу о тебе, Бэйр с Равнин, – прогудел царевич, улыбнувшись.
Рэмол стоял в стороне, наблюдая за нами.
– Если я найду Дейка раньше, я заставлю его отдать то, что принадлежит тебе, – пообещала я, встретив его мерцающий взгляд.
– Ему очень повезет, если ты найдешь его раньше, – сказал серафим, при этом на его лице не было ни малейшей веры в то, что я опережу их с Истэкой. – Я бы не советовал тебе искать его. Отправляйся на юг, подальше от стран, где тебя знают, найди надежное место и совершенствуй свое мастерство. Оно намного важнее, чем моя история с рыцарем, и понадобится этому миру намного раньше, чем ты думаешь.
Его странные слова вогнали меня в ступор, я ничего не поняла, но машинально кивнула, пообещав себе обдумать это позже.
Леопольд устроил наши сумки на спине Черта, потом обратился птичкой и, приняв обличие крысы еще в воздухе, прыгнул ко мне в шарф. Взглянув в последний раз на бревенчатый терем и на его обитателей, мы пошли прочь из леса.
