Алена Дмитриевна Реброва
Пути неисповедимых
В одном письме Кудеяр предупреждал сестру о том, что задерживается, потому что «немного приболел» и не хочет заразить ее. В другом, как оказалось, Кудеяр писал на родину, своей матери. Это было интереснее…
Он рассказывал, что с ним тут приключилось, как мы шли вместе и как он встречался с пустынными монстрами. Царевич подробно описывал, какие тут все ужасные дикари, лишенные и толики благородства, и что его отец был прав во всем, когда рассказывал о невежственных людях и нелюдях. В письме Кудеяр кратко описывал то, как циклопы подло усыпили его, а через неделю усыпили гоблины и, как последние крысы, отравили ужасными ядами, избили до полусмерти и кинули в костер, от чего у него по всему телу ожоги, а забинтованные руки едва двигаются, из-за чего и почерк выходит такой кривой. Так же письме царевич сокрушался о том, что не может вернуться домой, хотя уже безумно скучает по родителям и сестрам. Писал, что не понимает этого ужасного мира и не представляет, как он сможет прожить здесь еще десять лет, если при всей своей подготовке в первый же месяц он несколько раз побывал на грани смерти из-за подлости и аморальности здешних жителей. Но, что было приятно, кроме всех этих восклицаний и возмущений царевич посвятил часть письма нашей скромной компании. В этой части он описывал каждого из нас и писал о своих впечатлениях… ну это я, конечно, не смогла не прочесть.
Проклятый оборотень, разбойник с рыцарским мечом и ведьма, которая, дословно, «все равно что обезьяна, обретшая магический дар». Я было расстроилась, но в конце он писал, что его поразило, с какой самотдачей мы пытаемся сохранить его жизнь, и что он никогда бы не поверил, будто дикари с материка окажутся такими надежными товарищами.
Прочитав это письмо, я осторожно положила его обратно на стол, разбудила Кудеяра и отправила в кровать, чтобы набирался сил, а не маялся дурью.
Через пару дней царевич окреп настолько, что мог сидеть в седле и держать поводья, перекинув их через локти.
За время пребывания в городе Дейк нашел себе нового коня, гнедого, с красивой черной гривой и волнистым хвостом. Коня он назвал Задира, что тому очень подходило. Видимо, на этот раз рыцарь решил выбрать кого-то, похожего на Черта, чтобы мог дать копытом, если что.
Гоблиншу мы определили в помощники к местному лекарю, который тут, как выяснилось, был здесь, и понятия не имел о здешних травах и лекарствах. Так с Жиихат все в итоге было относительно хорошо. Конечно, ворчливый старик не заменит ей потерянную семью, но это лучше, чем скитаться одной по пустыням.
Из города мы уехали с чистыми сердцами и спокойными душами, не оставляя за собой никаких долгов. Именно когда мы выехали за ворота, у меня появилось то долгожданное ощущение, будто пустыня в моей жизни, наконец, закончилось.
В зачарованном лесу
Скахтьярны, сенари, боги и их предназначение
Преодолев, наконец, степную границу Тангея, мы вернулись в Рашемию. Обитель полей, лесов и речек, от которых так и веяло прохладой, встретила нас как бабушка любимых внуков. Леопольд ловил рыбу в реке и птиц, доставал из гнезд яйца, мы собирали ягоды и грибы, так что каждый день на ужин нас ждал очередной шедевр охотничьей кухни.
Казалось бы, езжай и радуйся, город под странным названием Искупление, где обитают братья-серафимы, неотвратимо приближался, но с каждым днем я становилась мрачнее и раздражительнее. Причин хаватало.
Неопределенность насчет того, чем закончится моя встреча с великим колдуном, вытягивала из меня все жилы. Был близок день, когда нас с Дейком больше не будет связывать клятва, и наши пути разойдутся. Возможно, после этого я отправлюсь домой, но… хотела ли я этого?
После почти двух месяцев в пустынях и диких городках Тангея я порядком отвыкла от того, что у каждого стражника мой портрет с суммой вознаграждения. Дейк и Кудеяр справлялись с любыми опасностями, Леопольд сделал наш походный быт сравнимым с отелем «все включено», и Скаханн уже не казался таким скверным местом. Впрочем, мне хватало ума понимать, что, останься я одна, жизнь заиграет совсем другими красками – а одна я рано или поздно останусь.
Как ни больно мне было признавать это, путешествовать с Дейком дальше было не безопасно для нас обоих. Когда-нибудь нам перестанет везти и стража узнает меня, и пройдет не очень много времени, прежде чем портрет рыцаря пополнит их коллекцию. А там… стоит после этого Дейку хоть раз заявиться в Орден за очередной платой, его немедленно схватят. Мы не могли так рисковать. Обсуждать этот вопрос было тяжело для нас обоих, но в конце концов мы приняли решение, что расстанемся, даже если Истэка не отправит меня домой своим магическим пинком. Может, когда-нибудь мы еще встретимся и вспомним былое, может даже устроим себе приключение по старой памяти… но у каждого из нас своя дорога.
Леопольд, выбирая из нас двоих, в конце концов выбрал мамку, то есть меня. Дейка это задело, но не на столько, чтобы возражать: нянчиться с оборотнем, который только начал привыкать к миру, он не смог бы при всем желании. Я была рада такому решению оборотня, потому что, если говорить честно, просто не представляла, как смогу остаться совсем одна. С Лео мы были как брат с сестрой, нам всегда было о чем поговорить и чем заняться, мы отлично прикрывали друг друга. Конечно, со временем он наверняка поймет, чего хочет от жизни, и тогда мне придется оставить его на его собственном пути, но до тех пор, как я себя утешала, может пройти еще ни один год.
Это если Истэка оставит меня в Скаханне, а если нет… Леопольд вдруг объявил, что тогда останется с Кудеяром. Помня про разглагольствования полукровки об идеальном спутнике, коровах и вот этом всем, мы пробовали уговорить оборотня передумать и остаться с Дейком, но тот ни в какую.
– Да он же вообще не ориентируется на материке! – говорил Леопольд. – Готовить не умеет, ничего не знает, да без меня он помрет через пару недель. К тому же, вдруг он меня потом отвезет на Охмарагу? Очень хочу побывать там и увидеть настоящих сенари!… Рабский ошейник? Да он не тяжелый, переживу как-нибудь. Нет-нет, я решил! Дейк, с тобой я на Охмарагу точно не попаду!
Что ж, похоже, вместе с этим решением Леопольда у меня появился лишний повод остаться на Скаханне: отдавать нашего доверчивого друга в рабство царевичу мне, мягко говоря, не хотелось.
Еще Арланд… он должен был присоединиться к нам сразу после своего последнего ритуала, который закончился примерно полтора месяца назад. Я подолгу смотрела на карты и прикидывала, сколько бы он меня искал, и выходило, что закончи он даже двумя неделями позже, уже давно бы нагнал нас – мы ведь крутились у самой границы, считай просто петлю до Бондьяра сделали. Но проходили дни, Арланд не появлялся и вестей от него не было, и это могло означать только одно: что-то в его плане пошло не так.
Мысли о том, что с ним могло случиться, промучили меня ни одну ночь. Когда мы въехали в Искупление, я все еще надеялась, что он вот-вот покажется из-за какого-нибудь поворота, зайдет в нашу гостиницу… я постоянно озиралась по сторонам, вздрагивала, стоило в поле моего зрения появиться любому длинноволосому блондину. Один раз я даже чуть не побежала обниматься с настоящим инквизитором – со спину он был похож на Арланда. Вот бы мужик обрадовался, Бэйр с Равнин сама полезла ему под наручники! Дейк еле меня остановил, и тот случай стал для меня последней каплей: я заперлась в нашей гостиничной комнате и впервые на моей памяти разрыдалась.
Конечно, я надеялась, что все будет хорошо, что Арланд снова обведет святош вокруг пальца и скроется, как скрывался уже много лет. Но здравый смысл подсказывал, что после наших приключений, – после того, как ему не раз пришлось использовать демона внутри на полную катушку, – возможно, скрываться стало не так просто. Я постоянно вспоминала слова Томы о том, как сильно он рисковал, помогая Дейку, а я, как ненормальная, стояла и кричала, что в его существовании просто нет смысла, если он не может мне помочь. Похоже, в тот раз я потребовала от Арланда обменять свою жизнь на жизнь Дейка, вот, что я сделала.
Леопольд с Дейком пытались утешать меня, но что они могли ответить на мои «Это я его убила!»? Оба понимали, что мои опасения более чем оправданы.
В моей недолгой – если опираться на память – жизни вот-вот должен был начаться новый этап, и он начинался с чувства вины за смерть друга, страха за Леопольда, которого придется оставить с его странным решением, и печали по поводу того, что придется расстаться с Дейком.
Ничто меня не радовало, жизнь казалась мрачной и неопределенной, и я искренне думала, что все хорошее, что у меня могло быть, вот-вот навсегда закончится.
Видимо, Дейк с Леопольдом как-то подговорили Кудеяра, потому что первым же утром в Искуплении царевич вошел ко мне в комнату и объявил, что хочет взять меня с собой на базар.
Рынок в Искуплении представлял собой отдельное чудо света, благодаря расположению и удивительно развитой для местной глуши инфраструктуре сюда приходили суда почти со всего света, даже сенари держали здесь целую лавку своих товаров – видимо, Истэка специально договорился с царем, чтобы не остаться без привычных после жизни на Охмараге вещей.
Словом, прогулка по торговым рядам в компании Кудеяра с его перстнем царевича и деньгами, которые Дейк вручил мне с удивительной щедростью, была почти единственным, что могло привести меня в чувство. Так, должно быть, считали мои спутники, потому что я-то знала, что никакие покупки не могли перебить чувство вины за смерть Арланда и страх перед распластавшейся неизвестностью.
– Бери и ни в чем себе не отказывай! – улыбнулся рыцарь, после чего покопался под своей курткой, достал оттуда увесистый кошель и протянул его мне. В исполнении мистера Скупость этот жест выглядел, как проверка на верность с подвохом.
– Кто ты?… – с подозрением спрашиваю, покосившись на Дейка.
– Мы последние деньки вместе бродим, имею я право оставить о себе приятное впечатление? – усмехнулся он. – Бери, пока я не передумал. Купишь себе платье, или что ты там любишь? Я сегодня щедрый.
– Дейк, а можно и мне познать твою щедрость? – мило улыбнулся Леопольд, застенчиво проведя полукруг мыском сапога по камню дороги.
– Тебе ничего не дам, ты потратишь все на ерунду, – нахмурился рыцарь, потом посмотрел на Кудеяра. – Ни на шаг от себя не отпускай это черномазое чучело, понял?
– Понял, – кивнул царевич.
– Головой за нее отвечаешь! – Дейк внимательно посмотрел на него, затем развернулся и пошел вглубь переулка.
Стоило рыцарю отвернуться, я поманила Леопольда пальцем и, как только тот подошел, сунула ему в карман куртки десять золотых, которые достала из врученного мне кошелька.
– Порадуй себя, чудо, – улыбаюсь.
– Можно я куплю приправ?… – загорелся оборотень, счастливо поглядев на желтые монетки, которые тут же достал из кармана.
– Все, что захочешь, – разрешаю.
– Здорово! – обрадовался Леопольд и, заметив, что рыцарь ушел уже далеко, побежал за ним. – Ладно, я пошел! Увидимся! – махнул мне рукой на прощание.
Мы с Кудеяром пошли в другую сторону.
– У дяди великолепная лаборатория, и я хочу опробовать несколько идей, пока буду там. В том числе с твоей рукой. Так что нам нужно закупиться материалами и инструментами. А еще стоит купить тебе новую одежду. Если бы тебе нужна была помощь Рэмола, то твой наряд подошел бы как нельзя лучше – он любит помогать оборванцам. Но Истэка другое дело, он не выносит бедности и безвкусицы.
– Как скажешь, – вздохнула я, послушно плетясь за царевичем сквозь пестрые ряды. Пару месяцев назад один вид шатра со сладостями в меду и орехами привел бы меня в восторг, но сейчас я просто провожала их унылым взглядом один за другим. Есть совершенно не хотелось.
Мой кислый вид не понравился царевичу, который, видимо, из шкуры вон лез, чтобы меня развеселить, и дальше мы шли молча, потому что его величество обиделось.
Вскоре я поняла, что лавки, которые мы уже прошли, были только началом, так, жалкими лачужками на отшибе по-настоящему огромного рынка. Когда мы дошли до места, перед нами предстала гигантская арка, украшенная бронзовыми узорами, это был вход в главное здание рынка, которое, как я скоро увидела, напоминал скорее маленький город.
Лавки здесь походили скорее на квартиры, входы украшали флаги, огни всех цветов, экзотические растения, причудливые игрушки… чем пестрее и ярче, тем лучше, чем нелепее сочетания – тем богаче выбор в лавке. Продавцы важно расхаживали, разодетые в пух и прах, как будто нацепили на себя вообще весь товар, привезенный с разных концов Скаханна. Искусство, с которым были устроены главные витрины, наводило на мысли скорее о музейной выставке, чем о рынке. Звенящие амулеты и обереги, в которые были расписаны стены, были необходимой атрибутикой каждой лавки.
Вскоре мы, забыв почти обо всем на свете, уже кружились в водовороте немыслимый цен и совершенно необходимых вещей, жизнь без которых была бы безрадостной чередой неудобств и страданий.
Кудеяр даже не думал торговаться, чудовище, видимо, изголодавшееся в пустыне по царской роскоши, скупало вообще все. Он накупил медовых пирожных и орехов в сахаре, что-то напоминающее рахат-лукум, всучил мне пакетик горячих каштанов, решил, что нам непременно нужно попробовать сок и выжатых фруктов, причем из всех сразу.
Когда на сладкое нам обоим смотреть было тошно, мы вошли в район рынка, где торговали разными бытовыми мелочами. Здесь Кудеяру стало не интересно, зато я жадно разглядывала походные котелки с дырочками для бульона и разноразмерными складывающимися крышками и универсальные половники, которые были и как нож, и как лопатка, и как друшлаг одновременно… наверное, общим счетом я наткнулась на тридцать предметов, которые пообещала себе купить, если останусь в этом мире.
Дальше было самое интересное – животные! Ездовые, простой скот и нечто, совершенно не поддающееся определению… Из загонов на прохожих презрительно поглядывали шестиногие верблюды размером со слонов и рвались с цепей шестилапые псы величиной с корову. В расставленных тут и там клетках, похожих на кошачьи переноски, сидели грифончики всех мастей и жалобно пищали, совсем как котята… Это было нечто!
– Дейк не обрадуется, если ты купишь на его деньги грифона! – проорал царевич, наклонившись к моему уху. Вокруг было так шумно, что даже его крик я едва расслышала.
– Да я не собиралась… Я так просто, посмотреть остановилась, – отвечаю, с трудом отрывая взгляд от клеток с полуптицами-полукошками.
– Что? – непонимающе посмотрел на меня Кудеяр.
– Ничего! – ору в ответ. Конечно, оглохший от окружающего нас гвалта ушастый нелюдь опять ничего не понял.
Я взяла его за руку и потащила прочь от клеток, показывая, что не собираюсь ничего покупать.
Царевич не захотел идти, куда я его повела, и свернул совсем в другую сторону. Он уверенно петлял по улицам-лабиринтам, полных гама и ярких лавок, пока мы не вышли в квартал, стены которого покрывали сине-красно-золотые узоры. Сперва я не поняла, что здесь такого особенного и почему именно эти лавки решили так себя украсить, но ответ пришел очень скоро – как только я различила в толпе продавцов.
Это были сенари. Они были так же непохожи на Кудеяра, как и на прочие расы. Как и на друг друга, если на то пошло.
Первым я увидела купца-воду. Это был довольно изящный парень в неприлично облегающем кафтане из легкой непромокаемой ткани, по плотности и прозрачности чем-то напоминающей перепонки в рыбьих плавниках. У него были длинные темно-синие волосы, сочащиеся влагой, будто он только что из душа, а светло-голубая кожа сияла каплями, как утренней росой.
Увидев Кудеяра, который принял очень важный вид, сенари поклонился, но не стал привлекать к себе наше внимание возгласами. Уставившись на нелюдя-воду, я даже не посмотрела, что он там продает, а потом мне на глаза попалась забавная сцена: сенари земли, который спорил с молодой ушастой нелюдью, чем-то похожей на Кудеяра, только поменьше раза в три. Видимо, хозяин лавки и продавщица.
Они говорили на незнакомом мне языке, уши молодой девушки смешно дрожали от обиды, но она не собиралась уступать серокожему гиганту со мхом прямо на плечах и голове и гулким басом, кричала на него своим тоненьким голоском, а когда спор дошел до точки, где она, видимо, не могла победить, просто шагнула в тень от столба и исчезла.
Я даже глазам своим не поверила, поморгала немного, но девушка так и не появилась.
Заметив Кудеяра, земля сдержал рвущуюся наружу брань и принял строгий вид, кивнул царевичу в знак уважения. Видимо, в этой лавке нам было что-то нужно, потому что царевич решил зайти внутрь, и я скользнула за ним.
Здесь продавали… камни. Они были расставлены на стеллажах, гигантские матовые цветные валуны с всевозможными спиралевидными узорами и трещинами. Это могло быть выставкой диковинных ракушек, но только камешки эти были в несколько раз больше средней ракушки. Все вокруг говорило об их большой значимости и уникальности, но я вообще не могла понять, что это такое.
Кудеяр с видом знатока побродил вдоль полок и выбрал неприметный белый камень с самой нижней. От денег продавец отказался, так что царевич просто забрал то, что захотел, обменявшись с хозяином парой слов.
Когда мы выходили, на пороге возникла крошка-нелюдь. Вблизи я поняла, что ей не больше шестнадцати. Девчонка еще не рассталась с двумя детскими косичками, ее изумрудные глаза в огранке черных ресниц восторженно сияли: она уставилась на Кудеяра с неприкрытым восхищением, как на своего кумира. Увидев, что он тоже на нее смотрит, она затараторила что-то и замахала руками с тонкими коготками, из них посыпались искры и я увидела отличную сферу из незнакомой мне энергии.
Черт, а у нее лучше чем у меня получается!… да как так-то?
Царевич сбросил напускную важность и улыбнулся, взял девочку за руки и что-то ей объяснил. Она закивала, попробовала снова и на этот раз смогла сдавливать сферу и растягивать, как ей вздумается, не нарушая целостности.
Все сенари, какие были в округе, с интересом наблюдали за происходящим, а мне повезло больше всех – я заняла место в первом ряду. Правда, языка стихий я не знала и почти ничего не понимала.
Кудеяр говорил дальше, что-то перечисляя, я уловила знакомые имена и поняла, что он советует ей книги по магии. Девочка закивала и мимоходом бросила победоносный взгляд на сенари земли, который все это время молча стоял в стороне.
После того, как Кудеяр закончил список, нелюдь, видимо, пожаловалась ему на своего обидчика, но царевич ответил ей что-то очень строгое, так что девчонка смутилась. После этого мы пошли дальше.
– Что это только что было? – спросила я, догоняя своего спутника. Не в силах сдержаться, я обернулась на тоненькую девушку и ее странного начальника. – Кто она такая?
– Молодая тень, – охотно поделился царевич. – Она училась в моем классе три года назад и старается не бросать занятия магией, но отец хочет, чтобы она занималась семейным делом и бросила эти «забавы с материка», – Кудеяр фыркнул. – Некоторые сенари, к сожалению, до сих пор не могут принять того факта, что способности теней ничуть не менее важны чем старые стихии.
– Она – его дочь? – из всего сказанного я поняла, что не поняла только это. Все остальное осталось где-то за гранью.
– Ты знаешь, как появились сенари? – спросил он. Видимо, ответ на свой вопрос он знал, потому сразу продолжил послушать его лекцию в одной из охмаражских кофеен, мол, их уникальный кофе способствует интеллектуальным беседам как ничто другое.
– Ну-ну, – я скептически усмехнулась, но охотно согласилась испробовать на себе очередную подделку. В конце концов кто знает, а вдруг в этом мире и впрямь есть хоть одни ребята, которые научились-таки готовить божественный напиток?
Кофейня сильно отличалась от привычного мне формата, здесь не нашлось ни одного стула – сидеть предлагалось прямо на толстых узорчатых коврах. Пышные атласные подушки с шелковыми кистями, бронзовые лампады с легкими благовониями под потолком, певчие птицы в золотых клетках, и очаровательные низкие столики с росписью на столешницах… местечко очаровывало с первого взгляда, и я проследовала за предложенное место, отгороженное от прочих столиков прозрачным палантином из такой легкой ткани, что она казалась послушно замершей в воздухе дымкой с золотой росписью.
Где-то в глубине кофейни сенари ветра играла на причудливом струнном инструменте, и его музыка мягко расплывалась по всему помещению, не утихая, но и не навязываясь.
Почти сразу появился сенари-огонь с подносом, на котором красовался медный сервиз из двух чашек и двух раскаленных на песке кофейников.
Я застыла, разглядывая удивительное существо. Кожа бархатисто-черного цвета, по которой бегали приглушенные оранжевые отблески, как на угле, выглядывающем из-под пепла. Мощная шея, грубое лицо, похожее на вырезанный из огромного куска угля бюст. Над глазами яркие пластины как будто из раскаленного металла – брови, на голове вместо волос оранжевый костер, глаза как будто две капли лавы с фиолетовыми зрачками. От сенари шел жар, как от печки. Казалось, подойди он ближе, так и вовсе подожжет на мне одежду!
Я сидела в немом шоке и беспардонно пялилась, а огонь тем временем поднял одной рукой металлическую ванночку с песком и опустил в него два кофейника. По его плечу пробежал сильный желтый блик, на несколько мгновений вся рука словно обратилась в раскаленный уголь и вслед за ней накалился и поднос. Другой рукой сенари проворно орудовал кофейниками, двигая их, чтобы лучше распределить температуру. Нас троих окутал умопомрачительный аромат, от которого глаза сами собой закрылись, а душу наполнили мысли о возвышенном.
Когда сенари огня услужливо протянул мне крошечную фарфоровую чашечку в изящной оправе, я приняла ее, как бесценный дар богов.
– Это оно… – прошептала я, сделав первый глоток. По телу пробежала знакомая теплая волна, обостряющая чувства и мысль, и на миг я как будто вернулась домой.
Огонь уже ушел, оставив нас наслаждаться напитком.
– Нужно будет купить у них зерен, – вздохнул Кудеяр, сделав свой глоток. Его волосы воспарили вокруг туловища, а уши подались назад от наслаждения. – И научить Леопольда их готовить.
Какое-то время мы молча потягивали кофе, слушая музыку ветра, сливающуюся с пением птиц в клетках, и гуляя взглядами по завораживающим узорам на коврах и мебели. Это место погружало в транс, и ты сам не замечал, как увязал в его атмосферу настолько, что прочий мир просто переставал иметь значение.
Кудеяр начал свой рассказ.
– Примерно три тысячи лет назад на этот мир обрушился небесный огонь, – я слушала его, рассматривая вышивку на шторе, изображающую, должно быть стихию ветра. Голубые и белые узоры, непохожие ни на один из знакомых мне орнаментов, извивались, то принимая резкие очертания, то расплываясь в дымку, и слушать, следя за их ритмом, было удивительно легко. – Он упал на небольшой материк за океаном, образовав озеро. Озеро Стихий, пристанище Святых Огней, принесших с собой на Скаханн сенари. После небесного огня у людей и нелюдей на материках стали рождаться странные дети, которые не были похожи ни на одну известную расу. Одни из них слышали ветра и могли управлять ими, другие могли жить в воде, не покидая ее годами. Третьи понимали землю, могли создавать ископаемые и выращивать растения прямо на своей коже. Четвертые хранили внутри себя пламя и не боялись даже лавы. Вскоре первые сенари поняли, что они единый народ, Святые Огни позвали своих детей, и те явились на зов. Они обуздали дикие джунгли Охмараги, полные кошмарных чудовищ, с которыми не могла справиться ни одна раса, и сделали непокорную землю послушной и щедрой. Многие тысячелетия сенари жили обособленно от материков, Святые Огни были сильны, рождались сильные стихии, но со временем сенари стало слишком много. Святые Огни, в отличие от Реки Жизни, куда попадают в этом мире души смертных, не могут принять в себя чужаков. Сколько душ они принесли с собой с неба, столько сенари могут родиться, ни одним больше. Около сотни лет назад Святые Огни начали иссякать, сенари подошли к рубежу своей численности, стали рождаться слабые стихии, а земля Охмараги пришла в упадок. Проснулись вулканы, которые чуть не уничтожили нашу страну. Дальше так продолжаться не могло, сенари необходим был приток новых сил, и тогда Святые Огни позвали скахтьярна. Скахтьярны – искусственная раса чудовищной силы, они способны вытягивать души из своих врагов и, собрав целую армию теней, перенести ее из одного источника жизни в другой. Когда-то один скахтьярн так создал богов в Поднебесье, но это уже другая история. Когда призванный скахтьярн окунулся в воды Озера Стихий, Святые Огни обратили его в сенари, а его теней впитали, обретя прежнее могущество. С тех пор среди сенари стали рождаться совершенно новые, появилась пятая стихия – на вашем скупом языке они зовутся сенари тени, но было бы точнее говорить «повелители духа». Сенари тени – наследники скахтьярнов, но обретшие свой Источник и переставшие быть «нечистью». Мы способны порабощать души смертных, обращая их в призраков. Этих призраков мы можем призывать с изнанки мира, – Кудеяр указал на пол недалеко от нас, и я увидела, как от нашего стола в зал протянулась длинная мужская тень, словно прямо возле нас стоял невидимый мужчина. Мой кофейник воспарил в воздухе, невидимая сила налила мне еще кофе, и тень на ковре в точности повторила ее движения. Когда кофе был налит, призрак исчез, будто и не было. – Чтобы тени были материальны, их питает энергия из моего кружева, и чтобы это не осушило меня, я – как скахятьрны и другие сенари тени – имею резерв. Если я не призываю своих теней в мир, я могу использовать его так же, как колдуны неровности в кружеве для сотворения магии. Все смертные, убитые моей магией, станут послушными мне тенями. После моей смерти или при жизни, если отправлю теней в Озеро Стихий, все эти души поступят в распоряжение Святых Огней и переродятся сенари.
Мне потребовалось время, чтобы переварить его рассказ. Кудеяр терпеливо ждал, пока я обдумывала услышанное и заговорил только когда я устремила на него взгляд в ожидании продолжения.
– Сенари тени могут полностью истребить смертных и передать этот мир во власть Святых Огней, но пока этого не требуется и нам запрещено применять свои силы в мирное время, – сказал Кудеяр. – Мало кто из людей вообще знает о наших способностях, даже сами сенари еще не до конца понимают суть и важность теней, – Кудеря нахмурился и заговорил энергичнее, похоже, эта тема у него здорово наболела. – Та девочка, которую мы видели, Катя. Она родилась тенью в семье земли, и с рождения отстаивает свой цвет кожи, свои способности к магии, свою непохожесть на другие стихии. Многие недалекие сенари считают теней низким сортом из-за их похожести на рабов-магов, но они жестоко ошибаются! Как только количество теней сравняется с другими стихиями, мы покажем, на что способны.
– Тебе тоже приходилось тяжело? – спросила я, представив его положение в царской семье. – Насколько я знаю, ты единственный за всю историю полукровка сенари.
Кудеяр кивнул.
– До теней именно ветра считались самыми бесполезными и жалкими, а я сосредоточил в себе обоих. Мое рождение нужно было Святым Огням, чтобы объявить о своем желании союза со скахтьярнами. Это был великий дар и великое чудо, – проговорил он. Его пальцы с силой сжали крошечную фарфоровую чашечку, а потом ослабли, нелюдь, увлеченный своими мыслями, смотрел в пространство перед собой. – В детстве мне было непросто принять свою природу, но я покорен судьбе. Пусть я чужак даже для своих сородичей, я сильнее любого из них и кому как не мне укрепить положение теней среди прочих стихий. Взойдя на трон, я приведу Охмарагу к единству и величию.
– Это тебе мама в детстве говорила? – спросила я, робко улыбнувшись. Шутить казалось не уместным, но я не смогла отвязаться от мысли, что в тоне Кудеяра сквозило неприятие происходящего. Даже мне было ясно, что его мечты куда ближе к Тангейской академии магии, чем к жизни во дворце, где он, похоже, до самой смерти будет доказывать самодовольным стихиям, что он достоин управлять ими.
Кудеяр посмотрел на меня и понял, о чем я думаю. Он вздохнул, волна сквозняка качнула прядь моих волос, колыхнулась легкая ткань балдахина, скрывающая нас от посторонних глаз.
– Я не волен жить для себя, ведьма с Великих Равнин, – произнес он. – Мои желания не имеют никакого значения. Эти годы свободы на материке – единственное, что родители могут дать мне перед тем, как я вернусь во дворец и займу свое место на троне.
– И как тебе свобода? Ты на материке уже несколько месяцев, наверняка уже есть какие-то мысли!
Я надеялась, что мой вопрос заставит его задуматься о хорошем и направил разговор в позитивное русло, но Кудеяр неожиданно помрачнел.
– Я слишком опасен для смертных, – произнес он. – А материк слишком опасен для меня. Я уже написал родителям, что хочу вернуться, но они велели мне оставаться здесь еще три года, думают, это пойдет мне на пользу, – он подернул огромными плечами. – С рождения у меня не было права на ошибку, вся Охмарага следила за каждым моим шагом и подвергала сомнению каждый мой поступок. Родители отправили меня сюда, чтобы, как они говорят, я мог наконец вдохнуть полной грудью и изучить самого себя, а не образ, который мне приходилось поддерживать все эти годы для придворных! Как будто это не они лишили меня всех радостей детства, словно растили не ребенка, а всемогущего голема, который будет в силах исправить то, что они сделали со страной! – он прижал уши к вискам и ожесточенно отвернулся, будто родители стояли у него за спиной. – Просто смешно!
– Так значит тебя отправили вовсе не за подвигами, они просто хотели, чтобы ты тут развлекся?
– Кто их знает? – нелюдь раздраженно пожал плечами. – Едва ли кто в целом мире поймет, что творится в головах этих двоих. Отец, возможно, был бы не против, если бы я попал в пару легенд, как он сам когда-то. Мать будет просто счастлива, если я привезу на Охмарагу тысячу-другую теней и пополню силы Святых Огней!
– Но ты же не собираешься специально никого убивать? – испуганно спросила я.
– На самом деле после войны между Охмарагой и Тангеем случился большой скандал, сенари обязали заключить договор, по которому ни один сенари тени не имеет права трогать смертных. Только если те сами попросят, – сказал Кудеяр, встретив мой удивленный взгляд. – Да, некоторые смертные хотят стать сенари и могут официально попросить царицу забрать их. Но в остальном нам запрещено применять магию на материке против живых. Да и, честно говоря, владение тенями – далеко не самый приятный опыт.
