Алена Дмитриевна Реброва
Пути неисповедимых
По следу
***
Адольф не видел Юкку с тех пор, как она передала его в руки серафима. Когда они прощались на улице, где никто не мог их слышать, она взяла его за руки и, глядя прямо в глаза, сказала:
– После того, как вылечишься, уходи. В гильдии тебе больше не место, начни все заново. Я снимаю с тебя все клятвы, ты больше ничего никому не должен. Будь свободным и проживи свою жизнь достойно.
Адольф молча стоял перед ней: он слышал ее слова, но не понимал их смысла. Возможно дело было в том, что он был на грани обморока после того, как ему нарастили часть кожи.
Потом они с Юккой навсегда простились, и Воробей отвел его в терем, затерянный посреди зачарованного леса. Там ланка ждали мучительные недели регенерации.
Кожа, волосы, пальцы и, наконец, глаз. Когда Рэмол закончил, Адольф чувствовал себя словно заново родившемся… он и был заново родившимся! Серафим даже вернул ему острое зрение, которое ланк потратил на чтение по ночам, и улучшил слух, с которым у Адольфа с детства были проблемы.
Правда, самому Рэмолу это обошлось дорого: он несколько дней не мог прийти в себя. Адольф не знал, чем заняться, что он вообще должен делать теперь, и потому решил помочь девушке, жившей в тереме, выхаживать крылатого.
Девушка, ее звали Рафнейрис, оказалась просто чудо! Красивое породистое лицо, статная, сразу видно, из знатных… Адольф чувствовал, что понравился ей, и решил, что заслужил небольшое развлечение после того кошмара, который пережил.
Они вместе сбежали из терема на фестиваль Бондьярского Эля, Раф обладала удивительной способностью перемещаться в пространстве, так что они оказались там не больше, чем через час. Там Адольф надеялся получить то, чего так долго добивался, но… девушку ужасно смутили его кинжалы, спрятанные за голенищами сапог, и она сбежала.
Что ж, змей и не думал унывать: фестиваль находился в самом разгаре, кругом вились пьяные богатеи, совсем не следящие за кошельками. Не прошло и суток, как Адольф устроился в лучшей гостинице в компании очаровательной рыжей леннайки.
Позволив себе отдохнуть несколько дней, змей взялся за дела. После того, как Рэм исцелил его, Адольф испытывал необыкновенный приток сил и жаждал действий!
Юкка, кажется, просила его не возвращаться в гильдию – что ж, не очень-то и хотелось. Но Снежный Змей видел, что происходило между ней и серафимом, видел, как Бессмертная стояла перед крылатым на коленях, трясясь от страха. И змей знал, что должен был сделать.
Он собирался найти Донана и вернуть Рэмолу осколок, тогда Юкка будет прощена, а сам Адольф таким образом отблагодарит крытого за труды. План был хорош, и змей уже знал, с чего начать. В конце концов, выслеживать Дейкстера было его задачей вот уже три с половиной года!
На время поисков Адольф решил укрыться в Навьяне, негласной столице падших, где зарабатывал на жизнь, заменяя очень вовремя пропавшего без вести библиотекаря. Место было очень удобное – прилагались жилье и питание, ведь в библиотеке было полно ценнейших книг, охранять их от воров нужно было днем и ночью.
Работая библиотекарем, Адольф смог выследить и убить нескольких предателей, бросивших его в огне: они как раз отдыхали в главном штабе гильдии. Разумеется, они его даже не узнали, ведь Рэмол, когда восстанавливал лицо, понятия не имел, как ланк выглядел до пожара. Выросшие с ним в гильдии и предавшие его ланки проходили мимо Адольфа каждый день, даже не подозревая о том, как близки к своей смерти.
Помимо прочих достоинств работа в библиотеке позволила ему набраться знаний из хранившихся там ценных фолиантов. Змей прочел несколько трудов по магии и труды инквизиторов, пытаясь вникнуть в то, как должен работать осколок. Понял он немногое.
Адольфу удалось поднять свои старые связи, за первые же две недели он разослал более тридцати писем к людям, которые следили за городами. Своего имени змей, разумеется, не раскрывал, но на каждого следящего у него имелись свои сведения… в помощи Адольфу никто никогда не отказывал.
Получив первые семнадцать откликов, змей с удовольствием узнал, что предатель не пересекал границы за то время, которое он не мог следить за ним.
Рассмотрев еще шесть писем, ищейка пришел к выводу, что Дейкстр вообще нигде не объявлялся спустя две недели после того, как сам Адольф расстался с Раф. До этого же его видели на Фестивале Бондьярского Эля, после упоминания шли из городка близ селения гоблинов, слухи о жестокой мясорубке в котором разошлись по всему северо-востоку страны. Последняя, кто говорила о рыцаре и ведьме, была некая служанка из трактира в Искуплении: всем желающим послушать женщина подробно описывала странную компанию, симпатичный мужчина из которой страшно ее оскорбил.
В Искуплении след обрывался, а это могло значить лишь одно: рыцарь все два месяца находился в городе или где-то рядом. Поскольку Адольф успел хорошенько ознакомиться с этой местностью, ему не составило бы никакого труда найти свежие следы своей жертвы, но действовать с горяча и ехать в Искупление сразу он не стал.
Причиной этому было то, что помимо рыцаря и ведьмы все следящие хором галдели о нескольких лицах, которые пополнили компанию Дейкстера.
Одного они описывали как высокого и мускулистого леннайя в странной одежде. Кроме него Дейкстера сопровождало невероятное количестве животных, которых, по словам наблюдателей, возила с собой ведьма: собака, кот, крыса, попугай и еще невесть кто. Кроме того, иногда упоминали высокого худощавого юношу, явно отстающего в развитии.
Подумав хорошенько и сравнив факты о цвете шерсти животных (все они были серые с неестественными ярко-зелеными глазами) и о внешности юноши (седой с изумрудно-серыми глазами), Адольф пришел к выводу, что это может быть оборотень. Он на своей практике сталкивался и не с такими диковинками, так что существование многоликого оборотня не показалось таким уж невероятным.
Впрочем, этот многоликий не оказался важной персоной и не оправдал количество времени, которое Адольф потратил на составление его портрета. Важным оказался другой, высокий леннай.
Раф не раз болтала Адольфу о своей жизни на Охмараге. Хотел ланк и не хотел, но ему приходилось все это выслушивать… как выяснилось, не зря. В своих рассказах девушка постоянно упоминала сводного брата, несчастного полукровку. По ее словам, он должен был приехать к ней и к дядям в этом году.
К удовольствию ищейки, описания Кудеяра, который должен был посетить Раф, и того леннайя были очень схожи, а «странные» одежды только подтверждали то, что царевич и есть новый спутник Донана.
В итоге по сложившейся картине выходило, что предатель путешествовал с Кудеяром, а Кудеяр в скором времени должен был приехать к Раф. Следовательно, можно сложить два плюс два и понять, что рыцарь находится не просто в Искуплении, а в тереме в зачарованном лесу, где сам Адольф гостил не так уж давно!
Получив последние семь писем от следящих, ланк убедился в верности своих рассуждений и стал готовиться к посещению города, который уже надоел ему до зубовного скрежета.
Змей догадывался, что серафим вскоре узнает о том, кто гостит в его тереме, и был встревожен мыслью о том, что Рэмол сам расправится с вором. Что ж, раз так, значит, Адольф лишится своих лавров и не больше. На жизнь змея это не должно было повлиять, но проверить, что же все-таки случилось с предателем в тереме, было не лишним.
В Искуплении Адольф попытался найти человека, способного провести его по зачарованному лесу к терему, но все лесники, которых он отыскал в тавернах и трактирах, даже будучи пьяными в доску отказывались соваться в этот «рассадник демонов».
Ланк совсем было отчаялся найти кого-нибудь подходящего, как неожиданно обнаружил такого же, как и он сам искателя, который допрашивал лесников.
Это был инквизитор.
Соваться к нему напрямую Адольф посчитал самоубийством, так как о белых совах ходили самые разные слухи, которые ему не хотелось проверять на себе. Правда ли, что они видят прогнившие грехом души так же ясно, как прыщи на лице, или же это все выдумки – никто не знал. Но одно было ясно: если тебя назовет опасным мужчина с белыми перьями на плечах, то твои дни сочтены.
Конечно, Адольф со своим талантом мог сыграть и монаха, даже рясу бы раздобыл, припрятав какого-нибудь святого отца в канаве, но испытывать судьбу с всевидящей белой совой ланк не решился. Не показываясь ему на глаза, он стал следить за инквизитором. Ведь те из лесников, кто отказал самому Адольфу, вряд ли откажут белой сове…
Впрочем, к разочарованию ланка, поиски белоперого закончились так же неудачно, как и поиски самого Адольфа. Лесники в этих местах свято верили, что в той конкретной чаще живут демоны и, вместо того, чтобы помогать, бросались инквизитору в ноги, умоляя избавить от надоевшей нечисти.
Змей решил было прекратить слежку за своим напарником по несчастью, но в последний момент обнаружил, что не все потеряно. Когда ланк забрался на чердак в гостинице, где остановилась инквизитор, и стал наблюдать за ним через щелку в полу, он обнаружил кое-что интересное.
Инквизитор, как оказалось, мог идти по следу: Адольф увидел, как он сидел в своей комнате и колдовал над картой и черной прядью волос. Поначалу ничего не получалось, но умный мальчик что-то сотворил с прядью и картой и все заработало.
Особенно порадовал змея даже не столько результат работы белой совы, сколько прядь черных волос в ее руках. Не сложно было догадаться, за какой такой темноволосой нечестивицей идет инквизитор…
Адольф просто не верил в то, как все хорошо складывается: ему самому сейчас не до личной мести, но по следу искалечившей его ведьмы уже идет инквизитор! Мало того, этот инквизитор еще и приведет самого Адольфа к рыцарю или хотя бы к его прямому следу! Ланку только и остается, что осторожно пробраться по лесу за белой совой, прямо к самому терему.
Давно змею так не везло.
Выждав, когда белоперый решится идти в лес, Адольф ловко и бесшумно последовал за ним по верхушкам деревьев. И дня не прошло, как белая сова вывела ланка к уже знакомому терему.
К невероятной удаче Адольфа, как только инквизитор вышел на поляну и направился к двери дома, с заднего двора показалась Раф. Судя по большой корзине и простому платью, девчонка собиралась отправить по лесу в поисках зимних ягод. Для ланка это был отличный шанс поговорить с ней наедине и не показываться при этом серафимам.
Оставив инквизитора разбираться с ведьмой, Адольф последовал за девушкой до тех пор, пока она не ушла достаточно далеко. Наблюдая из-за деревьев за красавицей, собирающей грибы, ланк слушал ее красивое пение и чувствовал, как сладко при этом у него замирает в груди.
Раф была молоденькой тепличной дурочкой, но она в самом деле нравилась Адольфу. Он вообще любил дорогие и красивые вещи.
Выждав нужный момент, ланк эффектно спрыгнул с дерева прямо перед девушкой и обворожительно улыбнулся.
– Здравствуй, – сказал он, следя за реакцией девушки.
Она вздрогнула и отступила на шаг, испугавшись, но потом узнала его и кротко улыбнулась.
– Ты?
– Я соскучился по тебе, – кивнул Адольф, подходя к девице и забирая потяжелевшую корзину в свои руки. – К тому же мне нужно переговорить с твоим дядей, вот и решил навестить вас.
– О чем тебе с ним говорить? – Раф с подозрением прищурилась. О, как Адольфу нравился этот прищур…
– Об одном рыцаре из ордена Черного Дракона, – спокойно ответил змей, любуясь девушкой.
Девушка судорожно вздохнула, вся кокетливость испарилась, она отвела глаза в сторону. Адольфу даже не пришлось играть обеспокоенность: серафим, которого он почти не знал, был важен для Юкки, а, значит, важен и для него самого. Не к добру, если в тереме что-то случилось.
– Да, у нас гостил один такой, – начала Раф. Они медленно пошли по лесу. – Но он оказался не тем, за кого себя выдавал.
– Я знаю, – кивнул Адольф. Девушка удивилась такой осведомленности, но промолчала. – Я собираюсь вернуть то, что он украл, Рэмолу, и искупить перед ним вину падших.
– Мы поняли, кто он, слишком поздно, – вздохнула девушка. – Дейкстр сбежал, дяди искали его дней десять, а потом нашли на пристани возле кораблей на другой материк. Я не знаю, что произошло, но он ранил Рэма и…
Она всплеснула руками, из ее глаз полились слезы. Адольф опустил корзину на землю и притянул к себе Раф. Девушка обняла ланка и, уткнувшись лицом в его кожаную куртку, попыталась успокоиться.
– Он лежит как в горячке! Никто не знает, что с ним стало и что делать!…
– Юкка у вас?
– Да, Рэм попросил Истэку привести ее перед тем, как забылся. Истэка не хотел этого делать, но потом все же решился… Когда она появилась и начала ухаживать за Рэмом, он очнулся от сна и даже стал иногда говорить и есть… Он всегда был такой добрый, такой хороший, и видеть его сейчас больным, слабым, страдающим… Ну за что ему так? Он так мучается! Никому не говорит, что ему больно, улыбается, но мы-то все видим, как ему плохо… Это ужасно! А этот Донан… Он просто сбежал! Нырнул прямо в море, Истэка не успел поймать его, пришлось помогать раненому Рэму.
Ланк не счел нужным отвечать. От него требовалась немая поддержка и утешающие объятия, ничего больше, потому он просто стоял и поглаживал стройную спину подруги, думая о том, что ему сейчас лучше делать.
Вариантов было немного, или идти за Дейкстером, или остаться здесь, помочь ухаживать за серафимом.
Рассудив, что Юкке он сейчас не нужен, Адольф решил, что лучше будет продолжить охоту на предателя. Тем более, теперь в случае успеха этого дела Адольф мог стать настоящим героем… может, даже войдет в семью бессмертных.
Змей поспешил отбросить эти мысли. Слишком рано еще мечтать о такой чести!
– Я найду его, Раф, и, поверь, он ответит за все, – пообещал ланк, сжав в своих руках ладони девушки.
– Если бы могла, я бы сама отправилась по следам Донана и выжгла бы его лживую душу! – вспыхнула девушка. Адольф до сих пор не знал, кто она, потому ее злые слова только позабавила его. – Но я нужна здесь… и я еще не простила тебя.
Опомнившись, она вырвала руку и отошла от змея на несколько шагов.
– Ты ранишь мое сердце, – вздохнул Адольф, грустно посмотрев на Рафнейрис.
– У тебя нет сердца, – возразила она, получив некоторое удовольствие от звука этих высоких слов, будто сошедших со страниц романа. – Теперь уходи.
– Еще встретимся, – пообещал змей, подавая девушке корзинку с ягодами.
– Как знать, – Раф приняла корзину и, не говоря больше не слова, развернулась и пошла к терему.
Она слышала, как зашуршали ветки, по которым взбирался ланк, и слышала, как он следует за ней, перебираясь с одного дерева на другое.
Девушка подумала о том, как Адольф мог добраться до терема сквозь зачарованный лес, когда это можно сделать только будучи желанным гостем… Она еще думала об этом, когда увидела на поляне возле дома еще одного пришельца. Это был мужчина в белом одеянии, который поил свою лошадь из ведра их колодца.
Сбитая с толку, Рафнейрис притаилась за деревьями и стала наблюдать. Мужчина казался безобидным, он просто поил своего коня… Как будто он только за этим и пришел к их дому, куда ни один смертный не может прийти так запросто.
Когда лошадь напилась, он вылил оставшуюся воду на снег и поставил ведро на бортик колодца. Рафнейрис решила, что вряд ли у гостя дурные намерения. Издалека он выглядел мирным, к тому же злодеи в книгах, которые она читала, никогда не одевались в белое.
Девушка вышла из-под сени лесов и смело направилась к дому. Лишь по мере приближения, когда Раф смогла лучше различить одежду мужчины, она поняла, кто это был, и ее охватил страх: она лишь мельком видела инквизиторов в монастыре, где ее воспитывали, но очень много слышала о них от других послушниц. И после тех рассказов она была вполне довольна тем, что ей не приходилось с ними сталкиваться.
Но отступать обратно в лес было поздно: мужчина уже заметил ее и шел навстречу. Он двигался медленно и мягко, как никогда не двигаются те, кто хочет напасть, и это давало девушки надежду на то, что все может обойтись мирно.
– Здравствуй, – учтиво поздоровался он, подойдя к девушке. – Скажи, ты хозяйка этого дома?
– Нет. Что вам нужно здесь? – строго спросила она, внимательно осматривая незнакомца. Он оказался гораздо моложе, чем она предполагала. Хотя инквизитор и был красив, проглядывалось в его лице, особенно в глазах, что-то настораживающее. Как будто второе дно.
– Сейчас мне нужно поговорить с хозяином дома. Я жду уже час, но никто мне не открывает.
«Еще бы тебе открыли!» – подумала девушка.
– У нас нет времени на вас. Можете уходить, – ответила она и поспешно двинулась к крыльцу.
– Подожди, – окликнул ее инквизитор и медленно, гораздо медленнее, чем шла она, двинулся за ней. Как будто говоря своей медлительностью, что как Раф не беги, он все равно ее догонит и знает это. – Это важно.
– Вы знаете, куда пришли? – сурова спросила она, обернувшись. Девушка надеялась, что ее раздраженный вид отпугнет настырного гостя. – Хозяева этого дома очень не любят инквизиторов! Уходите по-хорошему.
– Вы не можете отказать мне, – произнес инквизитор таким тоном, что весь страх Раф улетучился, уступая место более привычным чувствам. От возмущения снова остановилась.
– Что-что?… – почти прошипела она, грозно посмотрев на пришельца.
– Я экзорцист и демонолог. От вашего дома идет дух демонов, и он многое говорит мне. Один из вас болен. Я могу помочь, – отрывисто проговорил он и показал один из многочисленных круглых медальонов на своей груди.
Раф ничего не понимала в значках, начертанных на медальоне, но слова инквизитора заставили ее задуматься.
– Ждите здесь, – велела она и поспешила в дом.
Через некоторое время девушка вышла и пригласила инквизитора в терем. Она провела его в гостиную и попросил подождать. Мужчина отказался сесть и стоял на одном месте до тех пор, пока не явился Истэка и не приказал ему сесть на один из диванов.
Демонтин совершенно измотал себя в тщетных попытках собрать распадающееся кружево брата, и то, что он согласился говорить с инквизитором, свидетельствовало о его страшном отчаянии. Оба это понимали.
– Меня зовут Истэка Демонтин, – представился хозяин, осматривая своего гостя.
– Арланд Сеймур, – кратко кивнул инквизитор. Он замолчал, ожидая, когда ему зададут вопрос.
– Зачем ты пришел сюда? – вздохнул серафим.
– У меня несколько вопросов, но для начала я готов помочь с больным.
– Ты ничем не поможешь, потому говори быстрее, что тебе нужно. Не хочу тратить на тебя слишком много времени.
– Я знаю, кем являетесь вы с братом, я много читал о вас, – произнес молодой инквизитор. – А пришел я потому, что я такой же, как вы.
– Не дури, – поморщился Демонтин. Ему было противно слышать этот бред. Демоны – огромная редкость, и, как правило, от них разит энергетикой чужого мира. Инквизитор же был самым обычным человеком. – Ты начитался библиотечных книг, мальчик с больной фантазией! Демон не может быть инквизитором.
– А демон может быть серафимом? – задал встречный вопрос юноша. Истэка поразился такой наглости, но все же ответил.
– Даже если ты и демон, это проявляется только в лишениях: мы можем сейчас отрезать тебе руку и посмотреть, отрастет ли она. Ты этого хочешь? Чтобы я занялся тобой? Иди к братьям Церкви, там из тебя сделают демона! Или изуродованный труп.
– Я пришел поговорить о месте, откуда мы пришли. Разговор долгий, начинать сейчас бесполезно: судя по тому, что я чувствую, ваш брат серьезно болен, а уход за ним не дает плодов, – увидев взгляд Истэки в этот миг, инквизитор понял, что не ошибся. – Я уверен, что смогу помочь.
Инквизитор говорил спокойно и уверенно, будто каждый день натыкался на больных серафимов с сомнительным происхождением. Истэка не удержался от скептической улыбки.
– Пока в этом мире не существует лекарей, которых обучают лечить серафимов, – ответил Демонтин, внимательно всмотревшись в глаза юноши, желая удостовериться в том, что верно истолковал его натуру.
Но глаза не поддавались, они были слишком черными, души за ними было не разглядеть – юнец хорошо защищал свои мысли. Очень странный птенец. Мартину бы он понравился.
– Я особенный лекарь, – заявил он со спокойной уверенностью. – Позволь мне взглянуть на брата, хуже ему от этого не станет.
Демонтин несколько минут размышлял о том, стоит ли продолжать эту нелепую игру. Ясно было, что инквизитор слишком молод, что вообще он может уметь?
Но все же он был инквизитором, и Истэка не мог не заметить количество медальонов на его груди. При таком возрасте это говорило об огромных способностях и несомненном таланте. К тому же, никому неизвестно, чему Мартин сейчас учит своих совят… возможно, даже сам Истэка может не знать и не уметь того, что патриарх вкладывает в головы своих воспитанников.
В конце концов Демонтин уступил и повел гостя на второй этаж. Инквизитор пошел следом, словно и не ожидал ничего другого.
В комнате, куда привели Арланда, на кровати лежал больной. Рядом сидела ланк с золотой чешуей и, держа серафима за руку, тихо о чем-то говорила с ним.
Увидев Арланда, женщина удивленно посмотрела на Демонтина.
– Выйди, – велел ей ученый. Она вопрошающе посмотрела на больного, который сейчас был в сознании, и, когда он кивнул, послушно покинула комнату.
– Это кто такой?… – прохрипел серафим, лежащий на кровати. Рэмол был укутан в одеяла почти по самый нос.
– Меня зовут Арланд.
– Истэка, ты не мог найти кого-нибудь менее страшного для шоковой терапии?… Почему именно инквизитор? Ты же знаешь, я их с детства боюсь!…
– Хватит паясничать, он говорит, что может помочь, – нахмурился Демонтин. – Ну или хоть отпоет тебя в крайнем случае… – не выдержав, рыжий маг ехидно усмехнулся брату.
Больному эта шутка придала сил, он попробовал сесть на кровати.
– Можно убрать одеяло? – спросил юноша, опустившись на стул.
– Пожалуйста, – ответил тот и дрожащими от слабости крыльями скинул с себя целый ворох одеял.
Инквизитору открылось жуткое зрелище: вся рука и часть груди серафима покрывала густая сеть страшных черных ран. Кожу изрезали глубокие трещины, от чего она напоминала сухую землю.
Истэка с удивлением отметил, что лекарь даже не поморщился при таком зрелище, можно было подумать, он и раньше видел демонов, чьи души разрушают тела, а не восстанавливают. Демонтин нахмурился. Уж не Черных Куполов ли этот выкормыш?
Юнец закрыл глаза и принялся водить руками в белых перчатках над ранами. Когда инквизитор открыл глаза, стало понятно, что он смотрит на мир с другого уровня зрения.
– Как появилась рана? – спросил он.
– Знаешь про Сердце Кирика? – спросил Рэмол, стиснув зубы. Белое пламя, едва касающееся его тела, причиняло боль.
– Расскажите мне.
– У нас с Рэмолом запутанная история, – вздохнул Истэка. – Когда мы с ним нашли друг друга, обменявшись телами, Рэм едва не погиб. Он утратил свое могущество и бессмертие после переселения, а потом его едва не задушила истинным белым пламенем серафима Клевора. Он бы не ходил по этому миру, если бы в Поднебесье мы не обнаружили древнейший артефакт, созданный первым богом, как его тут называют. Сердце Кирика тысячелетиями впитывало в себя силы из Реки Жизни, некогда оно вращало Колесо и помогало богам создавать ангелов, но потом оказалось у нас. Пытаясь спасти Рэмола, Юкка приковала нас обоих друг к другу и к этому камню, и тогда Рэм смог поглотить силу артефакта и меня и восстановиться. К счастью, у моего брата хватило совести вновь разделить нас, когда опомнился, – он косо взглянул на Рэмола.
– Мы с Истэкой и сердцем Кирика были одни целом, и как мы забрали себе часть его силы, так и оно забрало часть нас, – подхватил Рэмол. – Похоже, этот камень взял у нас часть души и стала третьим демоном, только его тело это кусок металла, пульсирующий энергией.
– История не из простых, – согласился инквизитор. На время рассказа в его глазах зажглась алчная искра: он впитывал каждое слово, но потом быстро взял себя в руки и на его лицо вернулось прежнее уравновешенное выражение. – Специфика материала и то, как изготовили оружие, мне неизвестны, но, думаю, я смогу помочь.
– Здорово! – вздохнул больной, усмехнувшись. – И что посоветуете, доктор? Чай с вареньем или, может, горчичники?
– Терпение и немного чернил, – улыбнулся инквизитор и принялся копаться в своей сумке, которую оставил на полу. – Рана исчезнет через несколько дней…
Достав из сумки серебряную кисточку с белыми волосками, он заговорил с больным.
– Я покрою твою руку знаками, которые используют для изгнания демонов. Это ослабит сопротивление инородной для тебя силы и позволит твоей душе сделать свою работу, – сказал он, продолжая доставать из сумки все необходимое
Склянки и тряпочки, одна за другой, появились на полу, и вскоре возле постели Рэмола выросла небольшая походная лаборатория.
– Ты собираешься изгонять демона из демона? – вмешался Истэка. Все это ему не нравилось, фокусы из Черных Куполов нервировали и заставляли вспоминать о том, о чем он вспоминать не желал. – Это небезопасно и только навредит!
– Это не навредит, лишь причинит боль. Но Рэмол будет крепко спать и ничего не почувствует, – возразил юноша.
Он взглянул на Истэку, которого его слова ничуть не убедили, и нахмурился. Его злило даже не столько их недоверие, сколько то, что эти двое, – те, о встрече с которыми он мечтал столько лет, – ведут себя, как обыкновенные трусливые колдуны перед белыми совами. Неужели они не видят, кто перед ними? Неужели так же слепы, как и бестолковые монахи из ордена?
– Сомневаюсь, что это действенный способ лечения. Скорее всего, от твоих знаков Рэмол останется без руки! – начал высказывать свои сомнения Истэка. – Невозможно нарушить равновесие без последствий.
– Сейчас равновесия нет, – уже с некоторым раздражением объяснил инквизитор. Он ожидал большей понятливости от ученого, о гениальности которого так много слышал и читал. – В ином случае рана не появилась бы!
– Ты можешь быть уверен в том, что делаешь? – подозревающее прищурился Демонтин. – Ты можешь хоть чем-нибудь доказать, что это безопасно? Представь мне теорию или процитируй свой учебник, что угодно! Я не подпущу тебя к брату, пока не пойму, что происходит!
Инквизитор вдруг начал расстегивать сложный ворот своего одеяния, чем поразил обоих братьев. Серафимы смотрели на раздевающегося юношу, даже не решаясь его остановить от изумления.
Когда белая мантия была расстегнута, под ней обнаружилась рубашка из плотной ткани, тесно прилегающая к телу и полностью закрывающая его. Под рубашкой оказался еще одна, совсем тонкая, но с высоким, сложно застегнутым воротом. Когда была снята и она, серафимам открылся торс, покрытый вязью серебристых иероглифом и рун.
Самому Арланду чернила уже не помогали, не так давно перестали спасать и татуировки, поэтому он загонял под кожу металлические краски, но и их его сущность разъедала с отменным аппетитом, края символов были уже рыхлые и там заживали розовые шрамы.
Эти знаки были плохо знакомы Рэмолу, но Демонтин узнал их мгновенно. Хватило одного взгляда для того, чтобы ученого прошиб холодный пот, а крылья сотрясла внутренняя дрожь.
В его памяти воскресли страшные годы пыток в тайной Церкви. Этими самыми знаками черные монахи покрывали его тело, чтобы проверить, насколько силен просыпающийся внутри демон: чем громче орал от боли Истэка, тем сильнее должна была быть его сущность.
Демонтин, содрогнувшись от воспоминаний, которые и по сей день снились ему в кошмарах, посмотрел на юношу уже иначе. Был бы Истэка поэтом, он назвал бы эти черные глаза безднами боли… но он не был поэтом, потому просто пожелал юноше скорой смерти.
– Этого достаточно? – Арланд вопросительно посмотрел на Демонтина.
– Вполне, – кивнул ученый, едва совладав с пересохшим горлом.
– Я исцелю вашего брата так же, как когда-то лечил себя после ритуалов инквизиции. Они делали со мной примерно то же самое, – он кивнул на руку серафима.
Истэка не ответил, но по его взгляду инквизитор догадался, что больше его не будут отвлекать. Он сел на кровать возле больного серафима и, когда тот кивнул, сдунул желтоватый порошок со своей ладони ему в лицо.
После того, как Рэмол вдохнул крошечные частицы, его губы растянулись в блаженной улыбке. Он что-то пробормотал про небо, которого так давно не видел, и в следующую же секунду крепко уснул.
Протерев руку серафима марлей, промоченной в специальном растворе, инквизитор обмакнул кисть в чернила и приступил к работе.
Арланд наносил знаки на руку и плечо в тех местах, где сеть ран была реже. Он аккуратно выписывал каждую черту, но все они сплетались в хаотичную вязь из непонятных никому, кроме самого экзорциста, символов.
Под серебряной кистью кожа Рэмола начинала краснеть, места линий распухали и бугрились на глазах, будто нечто изнутри рвалось наружу. Но, несмотря на это, когда первое кольцо вязи на руке было замкнуто, самые маленькие из черных ран стали сами собой закрываться.
Истэка не верил своим глазам.
– Несколько дней, и рука будет здорова. После этого смойте чернила, чтобы равновесие восстановилось, – сказал инквизитор, закрывая чернильницу с хлюпающим звукам.
Истэка посмотрел на эту чернильницу, чувствуя себя как никогда странно. Когда-то и он изобрел нечто удивительное, связанное с одной чернильницей…
– Ты можешь остаться здесь до тех пор, пока Рэмол полностью не выздоровеет? – спросил Демонтин.
– Нет, я не могу остаться, я уеду сегодня же. Мне нельзя задерживаться, – покачал головой Арланд, вставая с кровати. Он стал поспешно одеваться.
– Не поедешь же ты в ночь. Побудь хотя бы до завтра. Ты хотел узнать что-то, так вот – узнаешь. Оставайся, и я расскажу тебе, что ты хочешь, – Истэка старался говорить спокойно, но голос не слушался и выдавал его волнение. Он просто не мог отпустить инквизитора теперь, когда сомнений в его истинной сущности не оставалось. Третий рожденный демон, который, к тому же, выжил в недрах церкви… в глазах Демонтина, так и не сумевшего одолеть своих врагов, это был подвиг.
Арланд взглянул на Истэку. Он уже понял главное, и задерживаться ради вопросов не было смысла: ничего нового ему здесь не скажут. Но он все-таки остался, потому что собрат попросил его.
Арланд забрал свои вещи с улицы и отправился на второй этаж, где выбрал себе одну из комнат. Она отличалась от прочих наличием балкона, из которого открывался вид на заснеженный леса.
Оставив сумку возле кровати, инквизитор решил переодеться. Костюм, который он был вынужден носить, был ужасно жарким и неудобным. Старая одежда нравилась юноше куда больше и, к тому же, она не так сильно пугала окружающих.
