Все слуги дома Карди знали, что герцог – человек занятой. Он много времени проводил в разъездах, да и дома часто принимал гостей и отправлял письма. Иногда из-за этого поварам приходилось подавать завтрак гораздо раньше обычного или, например, переносить обед на позднее время. Гибар всегда относился к своим слугам с таким уважением, с каким только аристократ вообще может относиться к простолюдинам, поэтому его особенно любили и с радостью выполняли его порой странные и непредсказуемые желания, будь то выдернуть все цветы в саду или вынести всю мебель из верхних комнат. Но только избранные знали, что за этим хаосом кроется строгий расчёт не человека, но вампира, ведь серебро в его любимых маленьких коварных лавочках причиняли дискомфорт многим последователям рода Карди, а пыльца цветов заставляла дымиться мантию алхимика, который работал с кровью монстров.
Но если в поместье и было что-то постоянное, то это ужин. Он всегда подавался в одно и то же время, и всегда Гибар трапезничал только со своей дочерью. Всегда он ел одно и то же – рыбный пирог по особому северному рецепту. Как-то прошёл слух, что так он отдает дань покойной молодой жене, но это, конечно же, было неправдой. Даже если бы на порог заявился бы сам император, его бы разместили в лучших покоях и попросили бы подождать до утра, так как герцог после начала ужина никогда никого не принимает.
Но вампиры не спят. Вместо этого Гибар спускался, в подвал, символ своей тайной жизни, где собрал все результаты многовекового восхождения его вампирского рода. Здесь он принимал пищу ещё раз, но на этот раз предпочитал кровь своих тщательно отобранных и посвященных в секреты дома Карди слуг. После же он отдавал приказы, работал с запретной литературой и редкими артефактами или, что было его любимым занятием, изучал магию Крови. Боги одарили его сородичей огромным могуществом, и, хотя прочие ветви оказались недоступны защитникам мира смертных, этого оказалось достаточно. Конечно, его собственная дочь была единственным известным ему исключением, однако даже она тоже появилась на свет благодаря Дару малефикара.
Гибар любил свою дочь, в отличии от жены. Он думал, что когда-то все это перейдет ей, и уже Аурелия продолжит великое дело рода Карди – поддерживать мир и порядок среди людей. Ведь все, чем занимался герцог, так или иначе спасало людские жизни, гасило пожары конфликтов и толкало вперёд магию и науку. Вампиров создал Хаос, ровно как и духов, но те узрели разрушительность и злость в одном из пяти богов и отреклись от него. Порядок принял клятву верности беглецов и позволил им жить в мире смертных рядом с людьми, гномами и эльфами.
– Доброй ночи, Армунд, – поприветствовал Гибар своего верного пса, вытирая лицо от лишней крови. – Расскажи мне про твои странствия.
– Приветствую, Ваша Светлость, – склонил голову изящный и поджарый южанин. – Ваше задание выполнено, Дагарт стал частью вашего герцогства. Мальчишка Эзран талантлив, хоть и ленив, но его знаний и навыков с лихвой хватает, чтобы восстановить город. Кассий же… с трудом переносит потерю. Я пока не могу ему помочь, здесь подвластно только время. А вот Каднер, вместо того, чтобы истребить всех оборотней, заключил с их остатками союз. Возможно, именно из-за этого они не спешат давать нам ответ.
– Поразительно, – кивнул герцог. – Я в нем не сомневался ни на секунду. Его сила и выдержка удивительны, но ещё более удивительна его душа. Каднер, Каднер… Зачем же ты осторожничаешь? Почему не явишься ко мне лично?
– Господин, если вы планируете… – Капитан недовольно оскалился, – привлечь Каднера под наши знамена, вам не следует использовать для этого мой язык. Моя верность бесконечна, но Орден слишком противен мне, чтобы я не сорвался.
– Не забывай про наши клятвы, Армунд. Мы несем людям забытый свет, а Орден защищает людей от Хаоса. Не все из них кровавые убийцы. Каднер доказал нам это не раз
– Разумеется, милорд. Прошу прощения, милорд.
– Не извиняйся, Армунд. Увы, но как бы мы не хвалили инквизитора, Орден все равно останется пережитком прошлого… Сейчас есть проблемы посерьезнее. Найди Милара и казни его до того, как он успеет кому-то навредить. Это мой промах, и люди не должны платить за него кровью.
– Конечно, Ваше Сиятельство. Сию минуту.
Армунд вылетел из зала. Гибар неудовлетворенно повращал головой и откинулся к спинке кресла. В последнее время накопилось слишком много работы – Каднер, наемники, некроманты, разрозненные оборотни, споры лордов и Церкви, бездействие императора, война с Регатрой, которую он изображения всех сил пытается закончить. И самое главное – его пропавшая дочь.
– Виртур, ты здесь? – спросил в пустоту Гибар. – Как Рели? Ты нашел её?
– Скорее всего, милорд, – вышел из мрака крепко сложенный блондин с хвостом на голове. Его лицо покрыла небритая щетина, он мрачно взирал на своего господина тусклыми серыми глазами. – Но новости неутешительные. Гиран и его головорезы убиты Каднером.
– Это очень плохо, – покачал головой герцог. – Не с ним он должен был встретиться. Только не сейчас. Но Рели все равно важнее. Где она?
– Миледи… Миледи вступила в Орден.
Гибар прикрыл глаза. Его пальцы непроизвольно выдавали дробь по столу, но он все равно молчал и молчал. Подобная ситуация никак не укладывались в голове.
– Милорд, может, не нужно вмешиваться? – неожиданно спросил Виртур. – Она все равно не станет вашей наследницей. Оставьте ей свободу.
– Проклятье, Виртур! – вспылил герцог. – Это моя дочь! Я знаю, что ты не жалуешь мои действия и решения, но нужно же понимать, ради чего мы сражаемся! Направь в Орден лучших людей, свяжись с Прядильщицей, пусть её барды следят за Рели и Каднером неотступно! Я знаю, к кому она придет в конце концов. И, может быть, ситуацию ещё можно отыграть.
Виртур опустил голову и развернулся. Честь – это все его состояние, а потому воля Гибара для него выше воли собственной. И, к сожалению, воли Рели тоже.
– Каднер, я прошу у тебя прощения, – глубоко поклонился Аррок. – Я надеялся, что Мария достаточно благоразумна, чтобы сдержать свою гордыню. Постарел, что сказать. Ты в праве требовать её голову, но я прошу тебя этого не делать.
Архимаг в Империи это прежде всего аристократ. Воплощение элегантности с прямой спиной, идеальными манерами и прекрасной чёрной мантии из дорогих тканей. Несмотря на внушительный возраст, переваливший за сотню лет, Аррок казался не благообразным старичком, а подтянуть пожилым мужчиной с сединой и пышными бакенбардами. Густые брови архимага сейчас были опущены вниз, глубокие складки на лбу скрывали раздражение и гнев. Он заложил руки за спиной и мерил комнату большими шагами.
– Вы хотели, чтобы она научилась смирению в Ордене? – хмыкнул я. – Почему-то девчонка решила, что её баронский статус повыше инквизиторского. Я не претендую на её голову. Никто в этом столкновении её пострадал, и мне этого достаточно.
Меня сразу же утащили в покои архимага. В наполненных солнцем и чистым воздухом залах меня расположили на маленьком диванчике с позолоченными ножками, и вежливо попросили немного подождать хозяина. Под тяжёлыми взглядами несуществующих героев гобелена я отложил вино в сторону, бросил взгляд на чудесный восточный ковер и до появления архимага чертил в дневнике новые руны. Хорошо, что я всегда ношу с собой Кару и этот дневник, остальные вещи, включая остатки зелий, почти все деньги и пара кинжалов, остались в Гнезде.
– Благодарю тебя, Каднер, – склонил голову Аррок. – Твоё милосердие не знает границ. Но скажи мне, моя несносная ученица хотя бы рассказала, с какой целью тебя вызвал Император?
– О, она была безмерно занята. Ей не очень понравились дома в Фламмете, иного объяснения, почему Мария принялась сжигать их, у меня нет.
– Я разберусь с ней. Будет в библиотеке переписывать трактаты до синих пальцев. Отдохни немного и подготовься к встрече. Его Святейшиство позаботился о твоей излюбленной одежде и прочим снаряжении, и вместе с Его Величеством будет ждать тебя в Серебряном зале.
Я попросил слуг нагреть воды, чтобы выскрести пропитавший одежду и кожу болотных дух. Не знаю, сколько времени прошло, но когда я наконец надел отполированную и блестящую маску на новенькую мантию, у дверей меня ждал обеспокоенный светловолосый слуга. Он глубоко поклонился, громко поприветствовал меня и попросил следовать за ним.
Просторные мраморные залы, украшенные портретами и скульптурами неизвестных мне людей, обрамленные золотыми барельефами и огромными зеркалами, отражающими сотни маленьких огоньков массивных люстр, тревожный юноша легко проглатывал в широких бодрых шагах. Он облегченно выдохнул только тогда, когда отворил тяжелую темную дверь, за которой скрывались серебристо-белые стены и колонны.
Небольшой вытянутый столик на широко раставленных изящных ножках сиротливо ютился в самой середине пустующего зала. Молодой император с чертами лица хищной птицы, перебросив неудобную и давящую на плечи алую мантию через плечо, напряженно взирал на кипу писем. В серых глазах читались сотни мыслей и планов, которые рождались и отсеивались внимательным, цепким и изворотливым умом. Его корона тонкой работы с множеством мелких деталей, украшений и драгоценных камней покоилась забытой роскошью на самом краю.
Глава Церкви, полноватый, невысокого роста, но с хитрыми маленькими глазами, расслабленно сидел на стульчике и подтянул к груди трость с стальным набалдашником. Длинные бороды Реборе, в отличие от своих многочисленных предшественников, не любил, но традиции заставили его пересмотреть свои желания. Он постоянно проводил по ней своей рукой. Многие считали этот жест выражением задумчивости, но на самом деле Патриарх делал так лишь тогда, когда был доволен. Он лениво взмахнул мне рукой и продолжил чуть насмешливо следить за встревоженным императором.
– Добрый день, Ваше Величество. Добрый день, Ваше Святейшиство, – Я поклонился и замер у входа.
– Давай, Каднер, заходи, – Реборе по-дружески стукнул по стулу рядом с ним.
– Я послал за тобой Аррока, – Император бросил на меня хмурый взгляд. – Надо было ему явиться самому, а не посылать ученицу.
– Ну-ну, Истред, День Созидания не пропускают, – качнул головой Патриарх. – Не торопись. Расскажи лучше, в чем беда.
– Реборе говорил, что ты неплохо разбираешься в магии Крови, – хмыкнул он. – Надеюсь, твои знания столь же всеобъемлющи, что и список твоих достижений.
– Невозможно разобраться в этой ветви полностью, Ваше Величество. – Я распоролижлся по левую руку от Патриарха. – Слишком разностроронняя и непредсказуемая магия. Впрочем, расскажите мне, в чем дело. Думаю, я все же смогу помочь.
– Моя Канцелярия принесла дурную весть – какой-то нахал решил в открытую заняться работорговлей в Нестрисе. Его, конечно, схватили и казнили, но, когда вскрывали склады и бараки, не досчитались крупной партии рабов, почти две сотни. Их забрали прямо перед носом агентов, а потому покупателя, обычно, вычислить легко… Но не в этот раз. Мои люди перевернули город верх дном, но никого не смогли найти.
Это бессилие заметно злило Императора. Он был уверен в превосходстве своего дворца, но теперь вынужден мириться с чьей-то чужой властью в Нестрисе.
– Я бы не обратил на эту промашку особого внимания, Каднер, и уж тем более во время войны с Регатрой, но… – Истред бросил в меня внимательный взгляд. – Глянь сам.
Шерон!
Нашел того, кто купит большую часть оставшихся. Нужно ровно сто восемьдесят три человека. Плевать на состояние – подбери самое отребье. Убийцы, приговоренные, дезертиры – с последнего корабля осталось немало. Завтра придет человек, проверит каждого.
Не груби! Одно его слово, и нам с тобой придется бежать на Кальдургские острова.
Я медленно опустил желтоватые листы с пятнами крови. По рукам поползли неприятные змейки. С нетерпимым скрипом в голове всплыли покрытые гарью и пеплом воспоминания.
– Ну что, Каднер? – Реборе с интересом наблюдал за моими дрожащими пальцами. – Все же мы зря тебя позвали?
– Нет. У некромантов и малефикаров есть такое понятие, как число Базельфа. Оно связывает их магию с бессмертием, нарушая божественные законы.
– Реборе, не сейчас! – взревевший Император прервал тихую молитву Патриарха и гневно уставился на меня. – То есть рабы этому ублюдку нужны для того, чтобы с помощью проклятой магии обрести вечную жизнь?!
– Ты должен найти его, Каднер, – спокойствие схлынуло с лица священника. – Это уже переходит все границы.
– Это будет непросто. Придется покапаться в бумагах, спросить у бардов… И мне понадобится конь.
– Да хоть целая конюшня! – рявкнул Истред. – Но эта мразь должна качаться в петле! Возомнил себя богом!
– Что же, Ваше Величество… – я равнодушно пожал плечами. – В таком случае я отправлюсь немедленно.
– Не подведи, Каднер, – серьезно кивнул Реборе на прощание.
Покинуть огромный дворец мне не удалось. У ворот поджидал ещё один участник этого длинного представления, который остался за кулисами. Герцог Карди, ни капли не изменившийся с нашей последней встречи, в своем шикарном бирюзовом костюме уверенно шел мне навстречу.
– Бедняга Адар, – грустно причитал Гибар. – Он ведь действительно хотел защитить свою стаю. А теперь его кости будут вываривать алхимики Эрстурма.
– Ваша Светлость, вы пытаетесь меня пристыдить? – ответил я, опустив маску ниже.
– Нисколько, – мотнул головой герцог. – Ты сделал все правильно. Волк совершил большую глупость, пытаясь сожрать больше, чем может проглотить. А вот Шерон получил по заслугам. Пришлось немного разворошить сытую и ленивую Канцелярию, чтобы тыкнуть ее в след.
– Вот так вот? – я не сводил взгляда с его глаз. – Не кажется вам, Ваша светлость, что исповедь инквизитору вы совершаете не слишком вовремя?
– Каднер, не пытайся разглядеть во мне врага, – Слова Гибара были чище горного ручья. – Мой вампирский корень – не приговор. Я не просто могу сделать мир лучше… Я действительно это делаю.
На его лице читалась искренняя жалость взрослого к пока глупому и непонимающему ребенку.
– Мир несовершенен. Чтобы помочь ему просто выжить, нужно отсекать некоторые больные части. Они будут вопить о несправедливости, молить о пощаде и угрожать божественной расправой, но даже капли честности в их словах не найти. Будет ли твоя рука тверда, инквизитор?
– Ты помнишь нашу первую встречу, Гибар? – внезапно спросил я.
– Что? Да, конечно. Ты влетел в мою палатку, когда мой слуга сливал свою кровь. Жаль, что тогда ты сразу пустил в ход клинок…
– И не достиг успеха. Да, жаль. Император судил меня четыре раза, и только в этот всерьез хотел видеть мою голову на плахе. Я знаю, зачем тебе рабы. Я знаю, что кровь тебе нужна не только для пищи. Поэтому запомни…
В моих глазах мелькнула злоба.
– Настанет день, когда Император и Патриарх не смогут уберечь тебя, Гибар. Я приду в твой дом с оружием в руках… И больше никто не пострадает. Больше никто не погибнет по твоей вине.
– Ты еще так молод и наивен, – разочарованно покачал головой герцог. – Ты так веришь в людей, но почему-то совсем не веришь в себя.
– Мне пришлось рано повзрослеть, ваша Светлость. Зачем вы пришли? Похвастаться? Спросить про вашу дочь? Она отныне инквизитор и ваших советах более не нуждается.
– Ах, Рели… Она выбрала себе достойного защитника, но сделала это слишком рано. Позволь кое-что подарить тебе. Это гиацинт.
Я недоуменно посмотрел на красные цветки, протянутые Гибаром. Для меня это было несколько… неожиданно.
– Ты наверняка не знаешь, что они означают? Тогда не тревожься. Всего лишь глупый символ. Удачи тебе, Каднер. Не позволь себе упасть.
Я остался один в пустом зале, пытаясь осознать, что произошло.
Тёплый ветер приветливо лизнул лицо. Я, яростно стиснув зубы, быстрым шагом миновал лестницу, площадь, улицы. Мне было плохо после этого странного разговора, и возвращаться во дворец не хотелось.
К шуму вечернего города пришлось привыкать. Люди собирались в тавернах, постоялых дворах, устраивали танцы. Многие лавочки собирались закрываться, зажигались факелы. Я миновал радостных жителей, пытаясь найти что-нибудь подходящее по настроению, и вскоре оказался в небольшом, но чистом и уютном заведении, где что-то проникновенное и грустное играла девушка-бард.
И только собрался сделать заказ, меня остановила чья-то рука. Предвкушаю неприятности, я повернулся и встретился с двумя сияющими инквизиторами.
– Приветствую, брат! – улыбнулся один из них. – Меня зовут Юмбар, а это Тристан. Рады видеть тебя в Нестрисе.
– Здравствуйте, братья. Вы здесь на постоянном?
– Ага, обосновались в церкви на окраине, за городской стеной. Лишь бы не в Эрстурме, местные монахи нас боятся, как огня.
– Я тоже отказался от собора. Давайте присядем и поговорим?
С ребятами мы пересекались редко – они почти не возвращались в замок и все время дежурили в столице. С обширным Тристаном мы встречались на ристалище пару лет назад, когда он обучал меня, как следует вести себя с булавами и молотами. А вот разговорчивый Юмбар был завсегдатаем таверн и умел находить общий язык даже с теми, кто Орден недолюбливал.
Как оказалось, меня инквизиторы очень хорошо знали. Слухи о моих деяниях разнеслись неожиданно далеко за пределы Гнезда.
– И что, водится кто в Нестрисе? – спросил я, после того, как мы уселись за столик.
– Да что там, последнего мага крови три года назад словили. Теперь только крысы в подворотнях бегают. Иногда, правда, Церковь или стража просит о помощи.
– Хорошая жизнь, – без тени сарказма или зависти ответил я.
– Порой хочется чего-то… серьёзного, – вмешался Тристан. – С паладинами на вендиго пойти.
– Но нам и тут крови достаточно, – покачал головой Юмбар.
– Действительно? Раньше мне казалось, что в городах почти всегда спокойно.
– Ты не заходил в порт или в трущобы. Там стражи гораздо меньше, а вот наёмников в разы больше. Трупы можно в каждом углу найти. Мы иногда патрулируем нижние улицы, распугивая местных воров и убийц, но едва ли это может помочь. Я не против вломиться в их логова и сжечь их к Хаосу, но без приказа… Не тот я человек, что может нарушать волю магистра и традиции Ордена. Да и никто бы не осмелился.
Инквизитор с грустной улыбкой пожал плечами. Искреннее отвращение к низшему отребью показалось на лице прежде, чем Юмбар осекся, и я понимал источник его неприязни. Умереть от внезапного удара ржавым ножом может даже паладин в боевом облачении.
– Что же, я тоже могу кое-что рассказать про Нестрис. Наверное, даже пригодится помощь бардов. Слышали про работорговцев?
Я уверенно шагал по почти пустым улицам. Люди, которые осмелились выйти в ночной час наружу, сразу же стремились вернуться домой. Бездомные и бродяги, которые попадались нам навстречу, норовили забиться в любой угол.
Мы тепло попрощались с инквизиторами после нескольких кружек пива. Они много рассказали про город и переменчивого и самовлюбленного императора, а также хитро раставленные сети Патриарха. Это был город Церкви, как не крути. Лорды не могли разрушить ее влияние и репутацию.
После веселого вечера я зашел за вещами в покои Аррока и решил пройтись по нижним улицам города, чтобы самому взглянуть на удручающую картину раздрая и бедности. Полуразрушенные дома жались друг к другу, словно в холодную ночь ища немного тепла. Грязь под ногами неприятно хлюпала, шуршание в ночи неприятно щекотало уши. Зловредная улица как будто не приняла гостя, замерла в ожидании, решая, проглотить или выплюнуть.
Вдалеке мелькнула знакомая мантия. Я замедлился и попытался поменьше шуметь, а затем прокрасться поближе. Это оказался Тристан, высматривающий в ночи кого-то. Чуть дальше из большого дома раздавался смех, разговоры и стоны. Я прикусил губу от напряжения и чуть опустил голову. Это было одно из моих самых нелюбимых мест.
Тристан, видимо, потерял терпение, ударил кулаком в стену, что-то рыкнул и ушел, не поднимая взгляд. Но я уходить не планировал, лишь терпеливо наблюдал за этим местом, не обращая внимания на звуки. Через несколько минут появилась маленькая девочка, светловолосая и худенькая, в тонком, почти прозрачном платье. В темноте было тяжело разглядеть лицо, но по понурой спине можно было понять ее эмоции. Девочка явно хотела увидеть инквизитора, но задержалась и разминулась с ним.
Ну не может быть, чтобы она была… Я тяжело вздохнул и поднял взгляд на окно второго этажа. Орден не вмешивается, да? Мы не делаем подобного, так как на наших плечах лежат великий долг, а ненужные конфликты только помешают этот долг исполнить. Ведь легенды, защита Церкви, репутация – все это не вечно, и когда-нибудь мы окажемся между молотом разъяренных тварей и наковальней жадных и гордых людей…
Можно долго размышлять, почему это веха Кодекса особенная и ее необходимо прилежно соблюдать. Но мне было как-то плевать, как и на десяток других правил. Не в идеальном мире мы живем, без Бога, а значит, что и старинные своды заветов наших предшественников лишь определяют наши смелые стремления, но не действия. Как говорил Гибар, нужно отсечь ненужное… Но вот делать я это буду по-другому.
Во мне кипела ярость, моя ли, нет, не важно. Я ненавидел похоть и бордели в частности. Этот грех был невероятно опасен. Смертные считают ее абсолютно нормальным и естественным, а он проникает внутрь и если не разлагает душу самостоятельно, то становится вратами для других, более внушительних грехов-людоедов.
И я бы не мешкая ринулся в бордель с факелом в руках, но… инквизиторы должны быть чуть умнее, чуть внимательнее, чуть сдержаненней. Я приду завтра, приду готовым и злым. Иногда кровь бьет в голову, и в таких моментах как никогда важно знать, что нужно делать.
– Вы местом не ошиблись, господин инквизитор? – насмешливо бросил мордоворот в плотной кожаной жилетке.
– А что, мне нельзя? – попытался я изобразить наглость. – Деньги у меня водятся, если ты об этом.
– Водятся… Ну заходи, раз водятся. Только оружие сдай.
Громила с глупыми ухмылками сдвинулся в стороны. Я медленно шагнул внутрь, осторожно осматриваясь и подмечая любые мелкие детали.
В просторном зале на восточных коврах и больших подушках полулежали многочисленные посетители этого не самого лучшего заведения. Воины, бандиты, торговцы, сомнительные дельцы, горожане и кое-где даже церковники… Между ними неторопливо бродили почти полностью раздетые девицы и глупо хихикали, наклоняясь к небольшим столикам и обдавая гостей ароматами масел и духов. Однако в каждом их движении сквозило изящество и плавность, вбитые долгими уроками. Я перестал смотреть по сторонам и направился к стойке, где слуга доставал бутылки с алкоголем, но дойти не успел.
– Ммм… Какие гости! – томно бросила полуголая носильщица, проведя рукой по моему плечу и играясь невесомой прозрачной тканью. – Твои руки, должно быть, такие сильные.
– Прочь, – почти неслышно бросил я, наклонив голову и добавив в голос всю свою злость.
Девушка, испугавшись и чуть не выронив поднос, отпрянула и попятилась назад. Но мало кто обратил на это внимания, и я просто пошел дальше.
– Добрый вечер. Не подскажешь, где хозяин?
– Приветствую! – кивнул худощавый слуга. – Если вы пришли отдохнуть, то обратитесь к распорядительнице. Она обязательно подберет вам компанию на ночь, учитывая ваши вкусы. Или вы хотите расслабиться? Есть большой выбор трав и прочего…
– Хм… Хорошо. Где ее можно найти?
– Вот, она подходит сюда сама.
Статная дама в бело-бордовом платье неторопливо подплыла ближе. Аккуратное, почти аристократическое лицо с округлым подбородком, морщины еле-еле различались в уголках глах и на лбу, но даже так ей шли. Ее взгляд внимательно изучал мой внешний вид, положение рук и ног, малейшие движения, но упорно упирался в стену. Кажется, от этого ей было только радостнее.
– Здравствуй, уважаемый гость, – опустила голову распорядительница. – Прошу прощения, что не поприветстсвовала вас сразу. Кого желаете? У нас самый разнообразный выбор девочек. Если вы пройдете со мной, то можете увидеть всех свободных…
– У меня… Есть особые предпочтения. Помоложе. Намного.
– Ах, разумеется, – распорядительница захихикала. – Мы удовлетворим любые ваши требования. Есть пятнадцать, две четырнадцати, и даже двенадцать. Но она еще не стала женщиной, поэтому обойдется недешево.
– Деньги у меня есть… Но прежде мне нужно закончить все дела. Не могли бы сопроводить меня к хозяину?
– К хозяину? – нахмурилась дама, едва склонив голову. – Не понимаю, что могло понадобиться инквизитору от Маборта…
– У Церкви появился еще один вопрос к господину Маборту… – решил я придумать что-нибудь. – По поводу его товара. Не волнуйтесь, деньги мы уже получили. А вашими услугами можно воспользоваться позже.
– Что ж, пусть Маборт сам решает свои проблемы, – покачала головой распорядительница. – Прошу за мной.
Она вывела меня из зала через другой проход, поднялась по деревянном ступенькам наверх и осторожно постучала в дверь. Небритое лицо очередного наемника высунулось на мгновение, выслушало вкрадчивый шепот распорядительницы и исчезло. Через десяток секунд дверь отворилась полностью, и меня пригласили внутрь.
– Инквизитор? – недоумевал толстячок в плотной шубе и с многочисленными золотыми украшениями. – Я плачу Церкви достаточно, чтобы она не влезала в мои дела.
Хозяин точно не был мне рад. Ему не нравилась новая переменная в его четко продуманном и спланированном царстве. Просторный кабинет не блистал дорогими вещами, в отличии от самого хозяина. Только бумаги, вино, шкаф с принадлежностями и две тумбочки – ничего больше. Это выглядело странно для человека, любящего роскошь, а именно так он выглядел.
– Да, ей точно достается немало. Но я пришел с одним очень интересным предложением…
У меня есть две слабости. Две вещи, которые начисто сносят мне крышу. Которые подталкивают к безумию гораздо сильнее, чем что либо другое. Которые тараном бьют в ворота моего сознания, не дают думать, принимать правильные решения и искать выходы из сложившихся ситуаций. И, увы, я только что столкнулся с одной из них.
Я очнулся, когда лицо охранника превратилось в кровавую кашу. Кровь намертво въелась в перчатки. Маборт верещал, словно резанная свинья, кто-то рвался по лестнице… И, несмотря на это, все шло по плану.
Рывок, неудачливый толстяк сам попадается мне в руки. Я остановил лезвие в двух пальцах от глаза хозяина.
– Знал бы ты, как я хочу опустить руку чуть ниже… – тихо раздалось из-под моей маски. – Еще немного. И все, такой отброс, как ты, больше не причиняет боль другим. Здорово?
В комнату ворвались охранники с клинками и дубинами наперевес. Но они не спешили нападать, завидев Маборта в таком состоянии.
– Знаешь, кто я такой?! – визжат хозяин, размахивая толстыми руками. – Да я тебя в рудниках сгною! ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ О ТОМ, ЧТО РОДИЛСЯ НА СВЕТ!
– Думаешь, тебе помогут твои дуболомы? Или влиятельные люди в городе? Все, друг мой, время вышло. Пора отвечать, если не перед Богом, то хотя бы передо мной.
И тут Маборта проняло.
– Стой! Стой, не надо! Хочешь денег? Я заплачу! Или забирай девчонок, только сегодня двух новых привезли!
– Ты мыслишь в правильном направлении, – зло усмехнулся я. – Помнишь про предложение? Давай так: я куплю твое дело. За пятьсот золотых. Дом, работниц и товар, за пять сотен золотых. Я куплю часть твоей жизнь, твое право творить подобные вещи. Не думай, что ты сможешь начать в другом месте. Я не смогу дотянуться до тебя везде, но вот кое-кто другой точно сможет…
– Пять сотен? Но откуда…
– Это важно? Я же говорил, что деньги у меня есть. Или перейдем ко второму варианту?
– С-с-стой! Я-я все п-п-понял! Пятьсот! Отлично!
– Славно. Видишь свиток на поясе? Это договор. По нему получишь всю сумму у Хайзека. Забираешь его, выводишь всех гостей на улицу, мягко и вежливо. Попробуешь меня убить… Помнишь, что за убийство инквизитора делают? Хорошо, что помнишь. Вон отсюда.
Я отпустил Маборта и толкнул его в сторону его наемников, бросив бумаги на пол и приготовился к драке. Но делец меня удивил – весь его испуг исчез в одно мгновение, он схватил договор, внимательно вчитался и рукой дал знак своей армии остановится. Дойдя до нужных строчек, он алчно оскалилися и пожал плечами.
– Настоящий… По рукам! У этого заведения новый владелец! А ты… – Он с мерзкой ухмылкой оглядел меня с ног до головы. – Забавный парень. Сколько же у тебя денег в закромах, раз ты спустил столько на шлюх? В любом случае ты мое имя услышишь скоро, не сомневайся…
Маборт придет к нам в замок, в этом я уверен. Он только что заработал уйму денег почти на ровном месте, и теперь знает, что в казне Ордена есть немало всякого. А до борделя… Ну и пусть. Он из тех, кто женат на золоте, а остальное – пыль.
Именно это рассказала мне Иона, бард из таверны, где я встретил своих братьев. Когда она услышала, что я готов купить подпольный бордель за круглую сумму, выронила кружку и чуть не заехала мне по голове.
Второй этаж опустел, из нижнего зала тоже все вышли. Остались только собранные распорядительницей женщины самого разного возраста, в легкой и почти ничего не скрывающей одежде или полностью нагие. Некоторые выглядели затравленными, кто-то испуганно смотрел в пол, были и те, кто с любопытством и желанием на меня пялился. Я приметил несколько синяков на одной, симметричные шрамы на другой, многочисленные царапины на третьей. И, конечно, тех самых "обещанных" мне детей в одинаковых легких платьицах.
Я старался не смотреть на их лица. Не запоминать. Эту работу нужно было делать не мне. Я проигнорировал хитрый взгляд помощницы Мабора и направился к другой двери за стойкой.
– Весьма смело для юноши вашего возраста, – внезапно произнесла распорядительница, приторно улыбаясь.
– Ты не умеешь разбираться в людях, – хмуро ответил я, разглядывая содержимое стеллажей.
– Почему, умею. С самой первой секунды я знала, зачем ты сюда явился. Это просто ты еще не разобрался в своих желаниях…
Кажется, от этого разношерстная компания позади в страхе затрепетала, но точно сказать было нельзя. Я просто начал собирать все коробки, мешки, связки и бутыльки в центре зала, не обращая на них внимания.
– Ты еще не был с девушкой? – продолжала гнуть свое распорядительница, не отрывая от меня глаз. – Ты не знаешь, что такое настоящее удовольствие. А тут его гораздо больше, чем ты можешь…
В бордель влетели запыханные инквизиторы, ошеломленно разглядывая почти пустой зал. Девочка не выдержала и с громким плачем рванула к Тристану. Тот обнял ее и с неверием посмотрел на меня.
– Каднер! Что тут происхоит? – удивленно заливался Юмбар, – Почему тут никого нет? Почему Маборт с наемниками уходят? И что ты таскаешь?