Влад Грозный
Дорога Огней
Глава 20
Тяжелый грохот прервал ее слова. С потолка посыпалась пыль. Раздались крики и стоны.
– Твою мать, – бросил я. – Не успел…
– Твои пришли? – безэмоционально спросила Юстила.
– Да. Это плохо. Давай…
Что-то особенно тяжелое разворотило камень. На нас посыпались обломки, а сделать я ничего не мог – руки закованы, руны на маске испорчены. Били точно не паладины – это была магия защитников, которые решили не сдаваться на милость захватчикам.
– Юстила!
Стена покрылась трещинами. Мне удалось напрячься, выдернуть цепи вместе с потрескавшимся камнем и ринуться навстречу рухнувшему телу девушки. Нас захлестнуло обвалом, одежду и кожу вспороли осколки, позвоночник затрещал и хрустнул. В этот момент мне захотелось потерять сознание, но судьба заставила прочувствовать всю боль. Крик сменился хрипом, потом бульканьем крови, а затем воздух кончился. Набрать новый никак не удавалось.
Но Юстила пострадала не так сильно. Первая волна обломков потрепала менталистку, поцарапала, выбила дух, но точно не прикончила. Вторую же принял я. Веса же камня не хватило, чтобы придавить девушку.
На этом хорошие новости кончились. Глаза тонули в пелене, слух возвращался медленно, воздух отказывался проходить в легкие, разум вспышками тонул в боли. Но я терпел. Ждал чего-то, но сам не понимал чего. Ситуация казалась безвыходной.
– Хаос! – очнулась Юстила. – Что… Что происходит?
Когда вереница раздражающих звуков наконец оформилась во что-то внятное, а в глазах прорезался свет, мне удалось оглядеться. Здание не рухнуло полностью. Подвал разворотило тоже частично, и менталистку удалось вытолкнуть в более-менее целую часть. Я же оказался частично погребен, но, что самое главное, оставался в сознании. Правда, говорить до сих пор не получалось.
– Проклятье. Проклятье!
Юстила отшатнулась от меня, испуганно мотая головой, а потом мгновенно скрылась за поворотом, оставив меня в одиночестве. Нижняя часть тела не чувствовалась, а вот верхняя пульсировала и ныла. Тело как будто… Медленно становилось трупом. Забавное ощущение. Наверняка еще и ужасное, но вот страха во мне не было. Немного расчета, расплывчатых мыслей и уйма боли. С последним я изо всех сил боролся, но все же проиграл, про себя отмечая, что если на пороге появятся не паладины, то даже хваленный Дар не спасет…
– Так вот, голова – самое важное, – послышался знакомый голос. – Порой у меня возникают подозрения, что если отрубить ему голову и не трогать какое-то время, то вполне может получиться....
– Твою мать, Лигнея! – рявкнул Курдан. – Ты можешь не говорить такие вещи хотя бы за пределами замка?
– Это научные изыскания! – оскорбленно фыркнула Лигнея. – У всего есть свои законы, и даже у этого валенка, который додумался отвлечь вампала на себя. А что касается тебя… Я хочу тебя поджечь. За бороду. Конечно, только из любопытства – мне кажется, ты будешь гореть, как хороший алкоголь…
– Да ладно вам, – вздохнула Роза. – Уже очнулся. Ну что, Каднер, как себя чувствуешь? Ногами двигать можешь?
– Вроде, – ответил я, поднимаясь с подложенного кем-то плаща. – А что, я несколько дней спал прямо на земле?
– Чуть меньше часа, – ухмыльнулась полуэльфийка, дотрагиваясь до жемчужного ожерелья на шее. – Одну использовала. Все хотела проверить, работает ли на тебя такие артефакты.
– А это того точно стоило? – спросил я, разминая затекшие конечности.
– Ты себя не видел, Каднер, – грустно покачала головой Роза. – Позвоночник был перебит. С такими травмами даже опытные целители не справляются…
– Ты уж извини, Каднер, но на этих тварей я тратить жемчужины не буду, – хмыкнула Лигнея. – Ненавижу подобный сброд с Востока.
Мы оказались посередине улочки в каких-то трущобах. Странно, но сейчас он был полон людей – стражи, рабочих, магов, имперских рыцарей, чиновников и церковников. Все суетились, словно рой встревоженных пчел, и то ли пытались выдумать себе дело, то ли в действительности занимались чем-то важным.
– Неплохо, да? – засмеялась волшебница, заметив мой взгляд. – И все из-за тебя. Торват, узнав о случившемся, сразу написал Патриарху. Уж не знаю, что там было, но говорят, что он посреди ночи ворвался во дворец и угрожал императору отлучением, если хотя бы волос с твоей головы падет. А дальше закрутилось колесо мельницы – рыцари, стража, встревоженные лорды…
Я молча смотрел на обломки домов, где происходило сражение. На изнеможденное лицо Курдана, который сейчас все же улыбался. На веселую Лигнею, которая изо всех сил пыталась избежать моего взгляда, чтобы я не смог увидеть в них затравленного зверя. На тревожную Розу, сжимавшую губы и чуть склонившую голову.
– Каднер, тебе стоит знать…
– Не надо. Прошу, не сейчас. Давайте… я переоденусь и поговорю с наемниками. Кого-то же вам удалось поймать?
– Почти всех, – кивнул Курдан. – По крайней мере, важных точно.
Они стояли передо мной на коленях. Прямо на центральной площади, связанные, с мешками на головах. Я узнал ученого в колпаке с треснувшими очками и Юстилу с искаженным яростью лицом.
Будто бы толпа людей чего-то от меня ждала. Они со страхом наблюдали за моими отчетливыми шагами, не смея даже переговариваться. Стражники замерли, боясь шелохнуться, лишь уставились куда-то вниз, на булыжники мостовой. Даже рыцари поддались этому странному ужасу.
Я обернулся к своим братьям. Курдан достал секиру и демонстративно ее точил камнем. Протяжный скрип разлетался в почти полной тишине. Роза и Лигнея смотрели на меня, но легче от этого не становилось. Бальтазар хмуро разглядывал толпу, Кабира вообще не обращала на меня внимания, равнодушно смотря в небо.
Не было глашатаев, не было объявлений или чего-то подобного. Люди просто почувствовали эту жуткую сторону Ордена, этот жестокий ответ на что-то еще более жестокое. Я просто оказался в центре этой демонстрации, которая внезапно превратилась в казнь.
– Мне следовало прикончить тебя, а не просто бросить! – прошипела Юстила.
– У тебя был шанс, – безэмоционально ответил я. – Теперь твое слово не стоит ровным счетом ничего.
– Убьешь меня? Давай! Подними руку! Докажи, что кровь на твоих руках не просто так!
Кинжал уверенно лег в ладонь Я не собирался никому ничего объяснять – это мое полное право. Я буду делать то, что считаю нужным.
– Я не собираюсь тебя убивать. Ты ничего не сделала, просто сбежала. За такое не предусмотрена смертная казнь. Уходи прямо сейчас.
Путы спали. Юстила с удивлением уставилась на свои руки, пытаясь осмыслить происходящее. Я чувствовал спиной, как в толпе пронеслись удивленные шепотки.
– Я… Что? Просто так? – ошарашенно спрашивала менталистка.
– Надеюсь, что ты не придешь ко мне, а я не приду к тебе. А теперь… Вон. Мне нужно поговорить с другими.
Больше не обращая внимания на растерянную девушку, я повернулся в другую сторону. Меня жгли вопросы, но больше всего на свете я боялся их задать.
– Нас отпустишь? – безумно хохотала полуобнаженная девушка в тонком наряде. – Я хочу тебя сожрать. Забрать твою кровь. Твою силу. Полностью.
– Ответишь на мой вопрос? Мне нужно имя. Одно единственное имя.
– Оставь ее, ее рассудок сломан, – вместо нее ответил ученый. – И, видимо, не только ее, раз ты рассчитываешь, что мы сдадим своего нанимателя.
– Не наниматель ему нужен, – усмехнулся их лидер, щеголяя длинным шрамом на все лицо. – Правда ведь? Знаешь, темные эльфы особо ненавидят одного небольшого зверька. Они называют его рателем. Как-то я участвовал в устроенной длинноухими охоте на него, то ли ради шутки, то ли чтобы удивить гостей. Черный с белым на спине, с внушительными когтями, приземистый. Одиночка, который привык жить сам по себе. А еще… ему плевать на всех. На людей, животных. На нас, охотников, ему было плевать особенно. Стрелы? Чепуха. Магия? Едва ли почувствовал. Сталь? Даже не пробила. Он не обращает внимания на раны, отбирает еду у хищников в разы больше себя а те… Те ничего не могут сделать ему. Потому что это ратель. Ему плевать. Но однажды мы оказались в гнезде ядовитых змей. Одна длинная серо-коричневая тварь оказалась совсем близко. Я заметил слишком поздно, она уже собиралась броситься. От яда местных обитателей, словно от яда самих жителей этих странных земель, умирают стремительно. Знаешь, что произошло? Появился этот ратель. Перехватил ее, вцепился зубами и начал пожирать. Медленно, уверенно. Потом подползли еще змеи, и вот тогда завязалась драка! Я уже сбежал подальше, но все не мог отвести взгляд. Зверек вышел победителем, но слишком много укусов было на его шкуре. Даже одного бы с лихвой хватило, но я насчитал с полдюжины. Представляешь? Мы отошли, перевели дух, разогнали тварей магией. А когда вернулись за телом рателя, он на моих глазах встал, отряхнулся, схватил недоеденную змею и скрылся! Ничего не напоминает?
– Ты слишком плохо меня знаешь, – покачал я головой. – Этот зверь на меня даже близко не похож.
– Да, ты прав. Ты не ратель. Слаб духом. Не хватит сил прикончить нас лично. Я чувствую дрожь на твоих руках.
– Ты думаешь, дело в этом? – мое сердце пропустило удар. – Мне. Нужно. Имя.
– Конечно… Имя. Нанимателей ведь было двое.
– Что? – опешил ученый. – Ты не говорил об этом!
– А это вас и не касалось, – оскалился командир. – Царь Анвар купил твои знания. Гибар Карди купил твою жизнь. Я должен был доставить твое искалеченное тело ему на порог. Лишь бы живое.
– Дауд… Ты должен был предупредить нас!
– Заткнитесь, – уронил я. – Гибар наказал меня за бездействие. Ему нужны мои ошибки, нужно загнать меня в угол, а вместо этого я с его дочерью охочусь за духами…
– Любопытная история, – усмехнулся наемник. – Я бы послушал.
– Уверен, что сможешь?
– Даже не сомневаюсь.
Голова пухла от мыслей. Гибар, Бертольд, паладины, наемники, некроманты и солдаты, все перемешивалось в кашу, из которой невозможно было вычленить ответ… Но который ждали все вокруг.
– Эй, ты! – крикнул я ближайшему рыцарю. – Какое наказание предусмотрено за убийство человека?
– Этим? – задумался имперец. – Они не благородные, так что виселица. Но убийство инквизитора или паладина…
– Это я знаю без тебя. Пусть их повесят завтра на рассвете. Моего клинка они не заслуживают.
Позади меня раздался громкий смех.
– Говорил же, ты не ратель! Всего лишь заяц, вообразивший себя хищником!
Но я не отвечал. Это было неважно. Толпа удивленно застыла, не понимая, что происходит. Роза откровенно злилась, Лигнея разочарованно улыбалась, разводя руками, Курдан не изменился в лице. Только Бальтазар мне тихонько улыбался. Но больше всего меня пугали широко раскрытые глаза Рели, внезапно появившейся на площади.
– Здравствуй, Рели. Рад видеть, что с тобой все в порядке. Говорят, ты…
– Зачем ты это сделал? – медленно проговорила она, распаляясь от злости, – В чем смысл отпускать преступников, чтобы их на следующий день имперские судьи приговорили к петле? Неужели ты настолько боишься пролить человеческую кровь?! Ты знаешь, что они убили Мали?! А в бою с вампалами погибли Растрек и Феластр?! Почему ты не интересуешься их судьбой?!
Я прикрыл глаза, пытаясь проглотить горе. Да. Этого я боялся. За это переживал. У меня не получилось бы отпустить их, если бы я знал, кто именно погиб. Лица паладинов перед глазами вызвало бы лишь ненужный гнев.
– Это большая утрата, Рели. Но нужно двигаться дальше. У нас есть еще много дел, Гибар…
– Ты лицемер, Каднер! – не вытерпела моя спутница. – Я шла за тобой, верила, что твоя осмотрительность и осторожность рождены из жертвенности и нелегкой судьбы… Но что на самом деле? Ты боишься проливать кровь тех, кто убили твоих собственных братьев! В чем смысл твоих убеждений, если ты в погоне за ними нарушаешь свои же заветы?
Нас окружили паладины. В их взглядах чувствовалось презрение, будто я только что опозорил Орден. Вновь один. Пускай. Так и должно быть.
– Наверное. Но это мое право. Я сделал то, что должен был сделать.
Лицо Рели было искажено злостью, губы сжались в узкую полоску, а брови гневно сомкнулись Привычное любопытство и доброжелательность исчезли. Почему-то на душе разлилась грусть.
– Вот… Вот как. Понятно. Ты так много говорил о ценности жизни, но сам даже не можешь проявить почтения к тем, кто ее лишился. Так странно. Как будто все, что ты строил, рухнуло за пару секунд. Не поверила, если бы не испытала подобное.
Рели разочарованно выдохнула, опустила голову, прикрыла глаза рукой. А затем развернулась и рванула прочь. Бело-серебристый круг на мгновение разошелся, но потом вновь вернулся к прежнему состоянию. Вокруг были мои братья, но почему-то ощущалась только враждебность.
– Когда-нибудь ты поймешь… Курдан, скажи, а где сейчас Торват?
– Искал на востоке от поместья Хорька, – на удивление тихо прошептал тот, – Только узнал, что ты… Жив.
– Нужно отрубить голову гидре. Мне нужна ваша помощь.
– Остановись, Каднер. – Роза внимательно посмотрела на меня. – Хоть на секунду. Попытайся понять, что ты задумал. Почему ты опять вспомнил о Гибаре? Почему опять хочешь залезть в его дом? Зачем ты втягиваешь в это нас?
– Потому что жертвы не прекратятся, пока Гибар жив. Он делает страшные вещи.
– Но доказательств нет, конечно…
– Послушай, мы вместе со Львом…
– Ты не понял, Каднер? – взвилась Роза. – Я больше не хочу это слушать и играть в твоем спектакле. Ты совершил огромную ошибку, но попытайся хотя бы принять ее и не подставлять других. Мы уйдем с рассветом. Прощай.
Курдан же молчал, лишь бросил на меня тяжелый, красноречивый взгляд. За все время он ни разу не притронулся к фляжке, что заставляло грудь неприятно замирать.
– Что происходит? – недоуменно спросил я. – Почему вас так волнует судьба пленников?
– Нас волнует не их судьба, Каднер, – сплюнул великан. – А твоя честь. Мы все думали, что ты понимаешь, что это такое. а оказалось… А, к черту! Предатель ты, Каднер.
Это слово неприятно резануло по ушам.
– Я не предал никого из вас. Я лишь пытаюсь все сделать правильно.
– Правильно?! – рявкнул Курдан. – Проваливай! Ты не инквизитор!
Он несколько секунд мрачно взирал на меня, но в итоге просто разочарованно качнул головой и развернулся. Я молчаливо опустил голову. Мне были понятны чужие слова и обвинения, однако поступить иначе мне не позволили бы старые заветы.
Может быть, мое решение лишь умножит беды, которые волной окатят и дворян, и простых людей, и Церковь вместе с Орденом, но предавать свою странную и противоречивую веру я не собирался.
Следующий день не избавил меня от мрачного наваждения. Паладины, занявшие трапезную монастыря, не желали обращать на меня никакого внимания. Я как будто исчез в их глазах, что не бывало никогда ранее.
Мне удалось достать свободную лошадь и позаимствовать несколько зелий. Также рабочие принесли мой откопанный из-под обломков клинок, что не могло не радовать. Проводя по рыжеватому крупу я вспоминал своего боевого коня, погибшего в столкновении с вампалом. Все это время он служил мне верой и правдой… Надеюсь, его не оставили одного в холодном краю. Вернуться бы туда…
Но моя работа была еще не закончена. Нужно было разыскать Льва и исполнить одно свое обещание. Я наивно думал, Гибар отступит и затаится, но происходящее только подогревало в нем азарт. Он влезал и влезал в мою жизнь, принося с собой лишь новые беды и испытания, а удары Карди были точными и, что хуже всего, безнаказанными.
– Каднер, – послышался голос Рели.
Она стояла прямо передо мной. Гнев, презрение исчезли. Вместо этого появилось что-то другое… Что-то в разы хуже.
– Ночью пленников вытащили из темницы. Двое стражников погибли, еще трое ранены. Скажи мне, когда ты пытался следовать своим убеждениям, ты же понимал, что сделаешь только хуже? – тихо, но настойчиво произнесла девушка.
– Этого… Этого не должно было случиться… Я же… Черт…
Мысли внезапно стали путаться. Внезапно я понял, что ничего не могу ответить. Рели печально вздохнула и подняла глаза к небу. Она полностью разочаровалась во мне.
– Ты действительно был прав. Пустышка, что руководствуется словами мертвеца и строками песни. Блеклая тень, которая могла шутить, говорить, поддерживать, но не умела жить. Как же было глупо с моей стороны хотя бы на мгновение увидеть в тебе героя… Я вернусь в Орден вместе с Розой. Надеюсь, Торват сможет подобрать мне более достойного спутника. Прощай, Каднер.
И Рели растворилась в толпе. Это было так странно. Мне казалось, что между нами не успела возникнуть привязанность. Но почему тогда внутри все разрывается? Как будто я похоронил кого-то, кто мне дорог. Опять. Не сдержал обещание, сорвался, убил человека… предал доверие. Разбил веру на части. Сжег надежду дотла. Это было страшнее боли, страшнее собственной беспомощности. Это была потеря.
Я не чувствовал сильных положительных эмоций. Мог привязаться к человеку, почувствовать симпатию или доверять кому-то. Зато когда эти связи рвались, боль ощущалась в десятикратном размере. Это было ненормально? Конечно. Я ведь пустышка. Блеклая тень, которая хотела жить вопреки настойчивому шепоту из глубин сознания. То, что предлагала эта злобная сила, было не жизнью, а вспышкой безумия, которой я отчаянно сопротивлялся, как только мог. Не было жертвенности. Не было переживаний, не было сочувствия. Я говорил, потому что так надо было сказать. Утешить, поддержать, помочь. Потому что так бы сделал Бертольд.
Внезапно на плечо опустилась чужая рука. Это была Кабира. печальная, уставшая еще больше, чем Курдан. Волосы растрепались, глаза покраснели, мешки под глазами говорили, что сон давно не приходил к ней. Это тоже была потеря, чудовищная, разрушающая и…
Она просто обняла меня. Без осуждений и разочарований. Просто так. И я, конечно обнял ее в ответ. Ведь ей было гораздо хуже, чем мне.
– Боль не уйдет, – шептал я. – Она останется еще на долгое время. Ты будешь вспоминать, плакать, терзать себя… А потом поймешь, что все прошло. Этот шаг сделан, и он больше не приносит страданий. Но без него нельзя было пройти так далеко.
Внезапно пришло понимание, что не только я поддерживаю Кабиру, но и она меня. Девушка молчала, но от этого ее было только лучше слышно.
– Спасибо. Наверное… Все будет хорошо.
Кабира отпрянула и внимательно посмотрела на меня. Жесты были не нужны, я прекрасно понял, что она пыталась донести.
По моей вине погибли стражники. Рели разочаровалась и вернулась в Орден. Курдан считаем меня предателем. Паладины относятся ко мне с пренебрежением, а все из-за того, что отказался убивать…
Я мог бы объясниться. И Курдану, и Рели, рассказать им все о том, что задумал, но… Это слабая попытка оправдаться только опустила бы меня и в чужих глазах, и в собственных. Никто не должен был умереть этой ночью, но из-за моей ошибки жертв не удалось сбежать. Эта вина вцепилась в грудь с новой силой…
Взгляд Кабиры не изменился. Не думаю, что смог хоть немного облегчить ее боль. Но она твердо кивнула и направилась в сторону Церкви.
Ворох ненужных тяжелых мыслей никак не давал мне облегченно выдохнуть. Мне везде виделся подвох. Среди инквизиторов бывают раздоры и противоречия, этого не отнять, но чтобы Роза, Курдан и уж тем более Рели разом, не вспоминая уж про презрительные взгляды и прочее… Это казалось мне до тошноты таким противоестественным и странным, до невыносимого раздражало и требовало разбить это странное наваждение.
Но каждый поступок имеет свои последствия.
– Доброе утро, господин Каднер, – с насмешкой в голосе поприветствовал меня неожиданно вынырнувший силуэт. – Как здоровье?
Передо мной оказался дворянин в расшитом темном дублете. Воротник небрежно сбился в сторону, на поясе висела шпага – простая, без украшений и камней, с чуть потертыми ножнами. Длинные русые волосы, два серых глаза-кинжала, что неотрывно буравили мою маску, острые скулы, подбородок и брови, худое лицо и тело, но бесконечная уверенность в походке, в мимике, в взгляде… Этот аристократ явно не раз участвовал в битве, и прямо сейчас видел во мне своего врага.
Я бросил взгляд в конец улицы, но Кабира уже скрылась за поворотом. Вместо горожан я заметил кольчугу стражи и даже латы гвардейцев… На груди офицера гвардии красовался медальон с имперским троном. Значит, он явился по мою душу от имени императора?
– Мое имя вам известно, но вот ваше мне – нет, – холодно ответил я.
– Все верно, – шутливо поклонился дворянин. – Меня зовут Маттео Бримо. Канцелярия его Величества приказала схватить вас и доставить в Эрстурм… Думаю, вы понимаете, что безнаказанно резать герцогские семьи никто вам не даст?
Конечно, я опешил от неожиданных вестей, но даже не подал виду. Вместо этого я попытался сосредоточиться и понять, кто, как и почему решил навести на меня клевету. Очевидно, что это была зверски убитая семья Хорька, но какие цепочки следов могли вести ко мне?
– А ты уверен в себе, Бримо, – безразлично пожал я плечами. – Но я не понимаю, о чем ты говоришь. У тебя есть грамоты от твоей канцелярии?
– О, убийце понадобились бумаги, – теперь в его глазах плескалась ярость. – Хорошо, держи. А теперь, будь добр, вытяну руки и позволь заковать тебя в цепи.
Объявилась суровая стража с кандалами в руках, но решающей силой все равно оставался маг, который мелькнул лишь краем серебристой мантии вдалеке. Вот это было серьезным и опасным шагом. В этом случае Канцелярия была уверена в моей вине.
Я быстро пробежался по грамоте. Она была настоящей, но ничего не объясняла, лишь подтверждала власть Маттео Бримо. Неужели Карди перешел к подобным методам? Он постоянно напоминал мне о своей незримой руке, постоянно дразнил своим именем, но, насколько я мог по крохам его скромных слов, Гибар не стал бы так поступать.
Так что делать? Защитят ли меня Роза и Курдан? Нет, нельзя противиться закону. Но вот если меня повезут в Эрстурм, то Реборе знает о существовании этой грамоты или все происходит за его спиной? И если Патриарх окажется в неведении, откуда у Гибара столько власти?
– Хорошо, Маттео Бримо, – я медленно поднял руки ладонями вверх. – Но знай, что все действия имеют свои последствия.
– Этот день ты не увидишь, – хищно улыбнулся он. – Плаха ждет.
Рели мчалась по улицам города, не разбирая дороги. Никто не мог предположить, что простой фразой Каднер обратит все в пыль. Просто забыть о чужой жертве, о боевых товарищах, которые заплатили страшную цену вместо него! Жизнь священна? Да, но не для этого трусливого инквизитора! Для Каднера священны эти слова, и ничто более. Все оказалось большой ложью, в которой он сам видит абсолютную истину.
Сделав очередной поворот, Рели не заметила, как оказалась в глухом закоулке. Людей на улице после казни и нападения на темницу было мало, а здесь уж точно. Однако вскоре вампирша поняла, что ошиблась.
– Здравствуй Рели, – раздался до боли знакомый голос. – Рад видеть тебя такой. Странно, но эта белая мантия тебе к лицу.
За ее спиной появился улыбающийся Виртур. Старый вампир был безмерно рад появлению своей ученицы. А вот рядом с ним стоял тот, кого Рели точно не хотела видеть.
– Отец… Ну конечно, ты пришел сейчас, – презрительно ухмыльнулась инквизитор. – Я не потеряла веру в Орден, и еще не выжила из ума, чтобы возвращаться домой.
– Дорогая моя, послушай, – грустно покачал головой Гибар, протягивая руки к дочери. – Просто выслушай, ничего более я не прошу. Я совершил огромную ошибку, когда запирал тебя в поместье. Конечно, у меня были на то причины, но сейчас не их ты хочешь услышать. Ты – самое дорогое, что подарили мне Боги. Я хочу уберечь тебя, но и считаться с твоими желаниями тоже обязан. Орден? Хорошо, оставайся в нем. Мы с Орденом не враги, нет никаких сторон. Я много помогал Инквизиции, даже твоя лошадь вместе с десятками других – мой старый подарок Золотым Водам. Правда, я не знал, что ты выберешь именно эту… Я прошу лишь об одном. Дай мне шанс оправдаться, исправиться.
– Ты убивал людей, отец, – развела руками Рели. – Связался с некромантами, хотел подчинить оборотней, планировал схватить Каднера руками наемников…
– Я не собирался устанавливать власть над оборотнями, – оправдывался герцог. – Все, что я сделал – отправил молодого отпрыска барона восстанавливать полуразрушенный и забытый город. И с этим он справился, поверь мне. Магия Смерти же… Она принесла немало бед, но сколько могла принести пользы! Я клянусь, что приказывал некромантам держаться подальше от людей и изучать древние останки, чтобы продлить недолгий человеческий век, даже их ответы сохранились! Жаль только, что безумство овладело ими раньше, чем до меня дошла опасность этой затеи. А Каднером я искренне восхищаюсь, и он об этом знает. Я всем сердцем желаю, чтобы он понял мои идеи, чтобы перешел на мою сторону. Спасти его от нападения не получилось бы, но выкупить жизнь…
– Лира не просто так увела меня из дома! Она видела жертвоприношения!
– Это правда, – Гибар трагично опустил голову. – Но я прошу тебя дать мне один лишь шанс искупить свою вину. Я расскажу тебе все, без лжи и недомолвок, только… вернись. Дочь мне гораздо дороже, чем все вокруг. Я избавлюсь от всей магии крови из подвала, все эксперименты – в топку! Лишь бы ты не держала обиды.
– Я… Отец, я… – растерялась Рели. – Не ожидала такого.
– Прошу… Просто… Если захочешь понять, помочь мне сделать все правильно… просто вернись в поместье. Я буду ждать… Все буду ждать.
Рели долго размышляла, глядя на своего отца и улыбающегося Виртура. Она ведь правда даже не дала шанса объясниться Гибару, просто сбежав на север. Не самое мудрое решение, правда? Даже неважно, правдивы слухи или нет. если есть шанс все решить без кровопролития, то почему Рели не можнет этим шансом воспользоваться?
– Подожди. Я… не уверена, но… должна увидеть все своими глазами. Поехали домой, попытаемся решить, что со всем этим делать…
Армунд с большим подозрением разглядывал сегодняшнюю гостью. Барды всегда привлекали внимание, но эта имела свое особенное очарование. Она мило улыбалась вампиру, поправляя перо, и активно вертела головой, разглядывая просторный зал.
На стенах висели редкие картины с позолоченными рамками, на постаментах и в витринах расположились необычные чаши, чайнички, блюдца, статуэтки и иногда совсем непонятные вещи, из которых, кажется, торчали чьи-то зубы. Перед этими бесспорно дорогими предметами истории и искусства стояли небольшие скамеечки, украшенные золотыми завитушками, листочками и цветками. Лиза смотрела на это богатство нейтрально, почти привычно, но упорно создавала видимость интереса.
– И что ты тут забыла? – агрессивно спросил вампир.
– Как грубо! – кокетливо оскорбилась девушка. – Я между прочим, от Прядильщицы, к вашему герцогу. С важным донесением.
– Господина нет, он в отъезде. Я могу передать твои слова, как только он вернется.
– Ну уж нет, барды так не работают, дорогой мой. Готовь мне комнату, буду ждать твоего хозяина.
Армунд неприятно сузил глаза. У него появилось непреодолимое желание прогнать взашей эту грязную попрошайку… Но не мог.
– Ладно. Что-то важное случилось? Или это великий секрет?
– Ну почему, – усмехнулась Лиза. – Не секрет. Каднер и Лев задумали кое-что интересное, и, думаю, Карди нужно об этом знать.
– Мне иногда кажется, что нам не хватает матери, – грустно произнесла Рели, перебирая цветы. – Ты о ней почти не говорил. Ни какой она была, ни как ты ее любил.
Роскошный сад Карди мог удивить разнообразием. Садовники искали семена и саженцы по всем рынкам темных эльфов, и результат получился на славу. Благородные породы западных деревьев окружали сотни маленьких разноцветных цветков-солдатиков самых разных оттенков в столь разнообразных фигурах, что, если бы они расцвели одновременно, в глазах бы зарябило сразу же. Ровные кустарники притягивали внимание яркими точками ягод, деревья – вырвавшимися из-под земли корнями, напоминавшими ноги человека или, например, ярко алыми листьями.
Рели могла опознать только несколько крепких дубов, лиственницу, до необычного маленькие и пушистые ели, из цветов – цветастые ирисы, ароматные гиацинты, гортензии белые, фиолетовые, розовые и алые. Навернякак Гибар знал их все.
– Потому что предаваться воспоминаниям – непозволительная роскошь для герцога. Но… Я почему-то думал, что тебе это не нужно. Ты почти не спрашивала о матери. Почему же решилась сейчас?
– Потому что ты воспитывал не дочь, а наследницу. А потом вдруг решил, что наследница тебе не нужна, но свободу ты мне не дал. Я не могла выйти за пределы поместья. Не могла помогать слугам, даже почти с ними не общалась. Вся домашняя библиотека стала моим прибежищем на многие годы. И знаешь, я понимаю, почему так произошло. Если бы мама была жива, могла ли она все изменить?
Гибар, рассматривающий ствол секвойи, вздохнул, покачал головой и повернулся к Рели.
– Не думаю. Боюсь, все было бы хуже.
– Хуже? – мрачно ухмыльнулась вампирша. – Ты чуть не воспользовался запретным артефактом, чтобы стать бессмертным. Ты отправлял к это горнило души живых людей. И по одной моей просьбе сможешь отказаться от этого?
– Конечно. Я же на твоих глазах отпустил всех пленников. Клянусь, сейчас в поместье нет ни одного человека, что находился бы здесь не по своей воле.
– Я понимаю, но… ты маг крови! – вскипела Рели. – Ты ведь пользовался рунами, да? Рисовал кровью?
– Вот в чем дело… Пойдем. Я покажу.
Недоуменная девушка, увидев удалающегося отца, бросила садовый инвентарь и помчалась вслед за ним. Они вернулись к веранде, где слуги готовились к обеду, зашли в малую гостинную, утопающую в слабом солнечном свете, и расположились напротив камина. На небольшой полочке сверху стоял подсвечник и лежали несколько книг. Герцог что-то шепнул подскочившему Виртуру и указал на дверь, а когда его правая рука скрылась, взял одну из них и протянул Рели.
– Песенник? – удивилась Рели. – Серьезно?
– Бросай его в камин.
– Что? Прямо… в камин?
– Давай, – улыбнулся Гибар. – Сама все увидишь.
Девушка пожала плечами и закинула книжку к поленьям. Песенник вспыхнул сразу же, так жарко и громко, что Рели отшатнулась. Сильное и яростное пламя казалось живым. Оно рвалось наружу, хваталось языками за камин и пыталось зацепиться за руки вампиршы, пока в какой-то момент не затмило красно-рыжим заревом все вокруг.
Краткий миг небытия, и перед глазами возникла новая картина. Темная лестница вела вверх и вниз, а позади – каменная стена…
– Это подвал поместья, не волнуйся, – произнес уверенный Гибар своей растерянной дочери. – Пойдем дальше. Скоро ты все увидишь.
Герцог спустился, отворил дверь и провалился в просторнейший купольный зал, частично заполненный стеллажами с самой разнообразной коллекцией книг, фолиантов, манускриптов, рукописей и прочего. Люди в синих клобуках и плащах, но не церковных с золотом, а простых, больше напоминающих имущество Академии магии, бродили между полок, что-то записывали, искали какие-то корешки, на секунду отвлекались, здоровались с господином и снова возвращались к своей работе.