Влад Грозный
Дорога Огней
– Расскажи мне, как чувствуешь себя?
– Я хочу встать, но мама не разрешает. Мне хочется на улицу, погулять! Сбегать к речке. Так тяжело лежать!
– Понимаю. Скоро сбегаешь, не волнуйся. Точно ничего не беспокоит?
– Голова иногда болит. Несильно. А почему вы носите маску?
– Ничего, это мелочь, и совсем скоро пройдет. А маску я ношу, потому что однажды меня укусил большой и злой волк.
– Правда? А я не боюсь волков! Я сильная! Мне папа постоянно говорит, что меня ничто не может угомонить!
Я опешил. Медленно-медленно опустил голову. Выдохнул. По коже пробежали мурашки.
– Открой, пожалуйста, рот. На секунду.
– Что? Хорошо. А-а-а-а-а!
Меня как будто ударило молнией. На небе виднелось маленькое черное пятнышко – признак развивающейся болезни.
– Говоришь, голова болит? – медленно произнес я. – Сейчас дам тебе одно зелье, мигом все вылечит.
– Да? И такие зелья есть? Ничего себе!
– Держи. Один глоток, и все будет хорошо. Не волнуйся, я… Я возьму твою боль.
Когда девушка заснула, я медленно встал и подошел к окну. Мне хотелось что-то сделать и ничего не хотелось одновременно.
– Господи, не знаю, существуешь ли ты или нет, покинул ты наш мир или остался, слышишь ты меня или совсем забыл про молитвы, но…
Я рухнул на колени, как подкошенный.
– Знай: я больше в тебя не верю. Не вижу твой божий замысел в происходящем, не чувствую твое дыхание. Больше нет. Я больше… Не хочу тебя слышать.
В тот меня нашли на полу, истекающего кровью. Я смог потерять сознания, но меня вытащил Лев. А шрамы на запястьях остались со мной навсегда напоминанием моего тяжелого греха.
– Сверху!
Когти василиска вспороли землю, зацепив одного из паладинов. Его латы не спасли от злобной твари, и та все же смогла ненадолго утащить его в воздух. Огромный кожистые крылья успели сделать несколько хлопков, прежде, чем тело Эдварда рухнуло вниз и с неприятным хрустом приземлилось на землю.
Крылу пришлось выбрать не самое лучшее построение для сражения с летающим чудовищем из-за стаи варгестов, так невовремя выплывших из-за холмов. Единый строй был разбит не слишком точным и ловким, но безмерно сильным василиском, а разобщенные группы быстро окружили приплюснутые желтоватые оскалы звериных морд. Лев одним из первых попал под удар, и я не мог сказать, истек ли он кровью или успел попасть в надежные руки Лорака.
Варгест прямо передо мной умудрился сорвать шлем и впиться клыками в истерзанное тело воина. Его ноги согнулись под весом мохнатой туши, и он рухнул безвольной куклой, больше не споротивляясь. Буфард своим тяжелым щитом ломал твари лицо, пока другой зверь пытался нашарить его шею. Он порывался к Ирае, которая каким-то чудом не дала бестии добраться до ее головы, но отдав правую руку на растерзание. Ее клинок остался в черепе мертвого монстра, капая бурой кровью на погибшего молодого мага. Мертвые пронзительные глаза из-под промокшего капюшона смотрели на меня, но моя последняя руна растерзала плоть двоих тварей окруживших Финна. Жаль, что третья успела в несколько мощных укусов переломать его тело прямо в доспехах.
Лев приказал мне не вступать в бой, используя только подготовленные руны. Но внезапно впервые в моей жизни взбрыкнувшая внутри злость смахнула в Бездну его слова вместе с чем-то важным, нарисовала на моем лице усмешку и протянула пальцы к сочащейся из проломленный груди стрелка крови. Та ответила, словно верный пес, и против законов природы, жизни и магии поползла ручьем по моим запястьям.
Если судьба в обмен на чужие жизни требует от меня жестокости… Я буду жестоким. Эти хаоситские шавки сегодня узнают, что такое страх. А василиск…
Он не успеет узнать.
– Построение медуза! – рявкнул я.
Я в мгновение ока оказался на шее зверя, словно кровь несла меня прямо в бой. Мои руки погрузились в его пасть, клыки поцарапали кожу и зацепились за наруч, но мне было все равно. Его жизнь в моих руках. Под ошарашенные взгляды Ираи я стал уверенно разводить ладони в стороны. Сначала грозный рык превратился в скулеж, потом что-то хрустнуло, и нижняя челюсть осталась висеть на порванных мышцах. Жажда человеческой плоти утихла, сменив место всепоглощающему ужасу. Охотничий азарт обернулся расползающейся пеленой испуга.
– Я. Сказал. Медуза! – мой приказ эхом закрутился по полю боя. И было в этом что-то столь могущественное, что заставило орды варгестов и сражающихся до конца паладинов дрогнуть, на секунду прекратив сражение. Кровь каплями закрутилась, в руку прыгнул обороненный знаменосцем потрепанный флаг, и я со всего размаху погрузил его в голову еще живого чудовища. Ирая в страхе отпрянула от треснувшего, но все же уцелевшего древка и бурых брызг.
– А теперь ты, курица!
Василиск сверкнул своим широко раскрытым оранжевым глазом. Его петушиная голова с ярко-красным гребнем повернулась в сторону обагренного бурым знамени Ордена с все еще золотой каплей. Уродливая тварь услышала и рванула в мою сторону. Василиск был слишком глуп, чтобы бояться, и это погубит его. Кровь вокруг меня кипела от напряжения… И внезапно отхлынула, оставив три идеально начерченных руны.
Черный пепел взмыл в воздух. Огромные крылья оказались отрублены невидимым клинком, живот изверг гору внутренностей, голова отлетела в сторону. Я оказался снесен останками распотрошенного василиска и больше не мог сражаться…
– Значит… Значит ее убил ты… – мрачно сказала Юстила. – Это была Плакальщица…
Это воспоминание я посмотрел вместе с ней. Тяжелый груз, который невозможно снять, почему-то вызвал странное желание еще раз почувствовать эту боль. Но эта застарелая рана принесла мне гораздо меньше страданий, чем менталистке.
– Я… Я просто не знаю… Не понимаю! Все было так просто! Почему ты все запутал?
– Тебе стоит заглянуть в последнюю дверь. Может быть, все станет проще?
– Почему ты не цепляешься за свою жизнь?! – яросто верещала Юстила. – Почему так просто выносишь всего себя на суд человеку, которого видешь впервые?
– Все ответы там, – лениво пожал я плечами. – Или не там. Не знаю. Разбирайся сама.
– Ты говоришь загадками… Почему эта дверь закрыта цепями?
– Потому что эту часть мой уставший разум предпочел забыть. Дотронься. Цепи спадут сами.
Юстила остановилась перед стальной птицей. На ее щеках сверкали дорожки слез.
– Ты втягиваешь меня все глубже. Я просто хочу все вернуть…
– Будь сильной. Осталось совсем немного.
На пороге захолустной таверны, где собралась вся деревня, появились уставшие инквизиторы. Сразу же они бросили на сдвинутые столы головы гримов.
– Огромные… – послышался голос в тишине замершей толпы.
– И что, больше не побеспокоит нечисть? – с недоверием спросил бородатый крестьянин.
– Скорее всего, – ответила кудрявая русоволосая девушка, качая головой. – Угрозы больше нет.
– Может, выпьете эля или вина? – спросил хозяин, не сводя с неё странного взгляда. – За счет заведения!
Каднер внимательно посмотрел на свою спутницу. Она была обычным человеком, и уставала куда быстре него.
– Риза, все нормально? Дорога долгая.
– Все в порядке, но жажда замучила, – пожала плечами девушка.
– Тогда просто воды, нам обоим. И фляги наполни.
Пока люди шушукались, рассматривая грозные трофеи и орденцов, те спокойно переговаривались между собой. Странный инквизитор в маске вызывал тревогу и подозрения, а красивая девушка наоборот, притягивала мужские взгляды. Наконец помощник тавернщика принес фляги и кружки.
– Это было проще, чем я думала, – сказала Риза, сделав глоток. – Но мне кажется, что ты чересчур меня опекаешь, хоть и сам совсем ребенок.
– Может быть, – пожал плечами Каднер. – Но мне пришлось очень рано повзрослеть. Поэтому я стараюсь тебя уберечь от всего того, с чем столкнулся сам.
– Спасибо, – улыбнулась инквизитор. – Это очень мило с твоей стороны. Знаешь, ты столько сил тратишь просто на то, чтобы опустошить кружку? Держишь маску, отодвигаешь ее… Может, просто снимешь?
– Ну нет, рано ты решила на мое лицо посмотреть. Может быть, позже… Что с водой? Почему у нее такой привкус?
– Действительно, – нахмурилась Риза. – Эй, хозяин! Хозяин… Что… с водой…
Девушка без сознания рухнула на стол. Каднер сразу встал, чтобы достать клинок, но внезапно пошатнулся, а не самые добросовестные жители чем-то огрели его по голове. А потом еще и еще…
Каднер очнулся, когда кто-то тщательно обыскивали его тело, снимая все, что могло выглядеть ценно. Стянули пояс, нашли карман с серебром, даже сапоги стащили. Внезапно шевеление тела отпугнуло мародеров, но ненадолго.
– Вот Бездна! Он что, просыпается? Бренд, надо ему горло перерезать! – рявкнул один из местных.
– А чего сразу я? – возмутился другой.
– Быстро, пока он не встал!
А Каднер в это время пытался отползти подальше. Очень медленно его сбитый с толку разум пытался проснуться. И в какой-то момент он резко опустился в холодную воду озарения.
Его предали.
Это была вторая вещь, которая была его слабостью. Предательство от тех, кого он был поклялся защищать.
И злоба черным ручьем хлынула наружу.
Когда бандит склонился над ним и занес ржавый нож для удара, Каднер рванул вперед. Схватить за руку, заблокировать острие, потянуть на землю, сломать руку, подхватить оружие и…
Не убить. Только не убить.
ПОТОМУ ЧТО ЭТО БЫЛО БЫ СЛИШКОМ ПРОСТО.
Каднер ударил в голову, не жалея сил. А затем мгновенно встал и метнул нож в сторону второго. Только сталь вошла в плоть, инквизитор оказался уже рядом. Два крепких удара, и разбойник падает без сил, разбрызгивая кровь.
– Жизнь священна, жизнь священна, – бормотал Каднер.
Нельзя, нельзя, нельзя!
– Эй, парни, кто следующий? Девка в доме Лорака, ее уже все опробовали! Вы этого болезного уже обыскали?
А вот это была уже первая.
Назад дороги нет.
Каднер оказался в шаге от толстого мельника. Он схватил его и начал душить. Больше не было ничего, что могло бы уберечь Каднера от шага в Бездну.
– Хр-р-р-р-р… Не на-а-а-а-…
Но инквизитор был в ярости. Одна неудачная вспышка гнева, и медленно уходящая жизнь местного жителя разом оборвалась. Что-то треснуло в шее, хрипы перетекли в бульканье, и голова безжизненно повисла.
– Нет, нет! Не уходи! – просил Каднер. – Ты еще не должен умирать! Еще рано!
Но первая игрушка рухнула на землю. Впрочем, это не означало, что ею нельзя было воспользоваться по прямому назначению. Ведь его кровь пока что несла силу.
– Жестокость, жестокость. Вы не знаете, что это такое. И я не знаю. Но мы обязательно выясним это вместе! – захихикал Каднер, срывая маску.
Когда Каднер оказался на пороге дома, его плащ был полностью исчерчен рунами. Молодой парень с растеряным взглядом вскочил, так как меньше всего ждал появления инквизитора. Но тот дикой хваткой сгреб рванувшего на встречу обывателя, пригвоздил его к стене и под дикие крики вонзил ржавый кинжал в глазницу.
Каднер придирчиво разглядывал глаз под неистовые вопли своей новой жертвы. Однако глаз ему чем-то не понравился, и он просто раздавил его сапогом. Житель рухнул на колени, держась окровавленными пальцами за лицо. Каднер пнул его ногой и просто пошел дальше, навстречу вооруженным полуголым людям. Все было как в тумане, и зверства, творимые с людьми, забылись тоже. За его спиной остались лишь выпотрошенные тела с вырванными лицами, но Каднер не мог остановиться, чтобы привести их в порядок.
– Кад… Нер… Помоги…
В соседней комнате лежала изнеможденная девушка. Одежда на ней была порвана и запачкана, на голове виднелись следы насилия. Волосы растрепаны и испачканы в крови. Риза с едва тусклой надеждой смотрела на инквизитора.
Который давно перестал им быть.
– Жива? Отлично! У нас впереди так много игр! Любишь ножи? Я обожаю! Конечно, хотелось бы что-нибудь потоньше, но…
Безумный взгляд, бешеная улыбка и мерцающая сеть шрамов отразились в глазах девушки. Это был даже не человек. Это была измученная и изуродованная душа, отравленная, исковерканная. Она не могла помогать, только удовлетворять свои ужасные потребности в причинении боли и уничтожении.
Крохи надежда превратились в искренний ужас.
– Проклятье… Это же Риза… – С трудом узнал в голом искаженном теле без кожи бывшего инквизитора Лев.
Сейчас в этом куске плоти вонзилось несколько десятков ножей и кинжалов. Она стояла на коленях, поддерживаемая прошедшими через грудь вилами, а ее спина отклонилась назад. Череп, обтянутый слоями мышц, без нижней челюсти смотрел в небо пустыми глазницами.
– Это… просто невозможная жестокость, – прошептала Кейтлин.
На козырьках и балках висели и остальные жители деревни. Малефикар любил вытаскивать органы из тела наружу и подвешивать на веревках трупы, подставляя под капающую кровь бочки и ведра Некоторые тела, расчлененные и изломанные, валялись прямо на земле, а некоторые преращались в странные и отвратительные статуи.
– Дыхание Хаоса! – прошипел Курдан. – Надо его вытащить, пока он не сошел с ума окончательно!
– Вытащить? Окончательно? – возмутилась Кейтлин. – Это край, Курдан. Его нужно убить, как взбесившегося зверя. Быстро и резко.
– Катерина права, – кивнул Лев. – Он предал все, что нам дорого, пусть и неосознанно. Теперь его ждет только смерть.
– Как вы можете так говорить?! – вспылил великан. – Он один из нас! Нельзя его бросать!
– Черт, да Каднер уже перестал быть человеком! Его нужно уничтожить!
– Никогда! Принятый однажды в наши ряды, будет там навеки.
– Если он не нарушит кодекс Ордена, – возразил Лев. – Этот кодекс – залог нашего существования! Моя страна погибла из-за беспорядка, и я не дам этому случиться снова!
– Я не позволю предать своего друга! – рявкнул паладин. – Буду стоять насмерть!
Торват в боевом облачении слушал свой Круг. Они почти не верили, что Каднер может сорваться, хотя он сам предупреждал об этом. Сам говорил, что устает. Сам упоминал, что что-то внутри него укореняется.
Но все только восхваляли его героические свершения и необычную жертвенность. Считали его образцовым инквизитором, лучшим из существующих. Он спас столько жизней, что невозможно сосчитать.
– Роза, мы можем спасти Каднера?
– Нет, – покачала головой она. – Это уже не Каднер.
– Магистр, если наши голоса что-то значат, – вмешалась Ирая, – то мы молчать не будем.
– Если существует шанс вернуть Каднера, то мы должны этим воспользоваться, – шагнул вперед Феластр.
– Это не дело – убивать своих, – произнес Оркмунд
– Мы можем скрутить его и уже в замке разобраться с этим, – предложил Биголаш, – Если он не сможет колдовать, все получится.
– Я решил, – сказал Торват. – Курдан, с севера. Лев, с востока. Мы с Кейтлин войдем с юга. Аштан, с запада. Уничтожьте все руны, что встретите, зачарованных им людей не убивать, вырубить и связать. Если встретите Каднера, сразу подавайте сигнал, не атакуйте, попытайтесь лишить его крови и задавить магией прежде, чем дождаться остальных и схватить. Вперед!
– Есть! – ответили инквизиторы и паладины без возражений.
Весь Орден начал штурм проклятой деревни. По улицам маршировали воины, разбивали руны, врывались в дома, снимали подвешенных за ноги или шею людей. Земля была пропитана кровью, в воздухе витал тошнотворный железистый запах, искалеченные и изуродованные тела и их отдельные части с снятой кожей, повернутыми в разные стороны конечностями, раскрытыми в разные стороны ребрами встречались на каждом шагу. Стены сверкали ужасающими рисунками и красными подтеками.
В воздухе рассыпался сноп искр. Под тяжелые крики командиров отряды быстро миновали двора и улицы, оказались на центральной площади. Люди Аштана окружили оставшихся в живых жителей деревни, которые безвольно стояли и пялились в пустоту. Одежда на них была изорвана и испачкана в грязи, а руки покрылись десятками ссадин и царапин. Рядом с колодцем сидела фигура в исписанной рунами белой мантии, абсолютно не замечая происходящего. Лицо было скрыто сдвинутым капюшоном.
– Каднер не двигался? – спросил Торват у Курдана.
– Нет, только… Держал что-то в руках. Я не заметил, вещица почти сразу из рук выпала, но вот Аштан ближе был, мог увидеть.
– Странно… Ладно, пускай. Никому не подходить! Я с ним поговорю.
– Торват, мы должны избавиться от малефикара, пока есть шанс! – возразила Кейтлин. – Подумай о своих братьях и сестрах!
– Уже подумал, – ответил магистр, не поворачиваясь. – Потому к тебе я сегодня не прислушаюсь.
– Торват!
Не слушая больше своих спутников, Торват миновал круг паладинов, прошел мимо зачарованных кукол и оказался рядом с Каднером. Он осторожно опустился рядом.
– Здравствуй, Каднер. Наворотил же ты делов…
– Я знаю, что сделал что-то… нехорошее. Очень плохое. Но я не могу вспомнить, что именно.
– Ты забыл о случившемся, стоя посреди уничтоженной деревни? – удивился Торват.
– Я только что проснулся. И б-боюсь поднимать голову.
Магистр посмотрел на своих товарищей. Курдан демонстративно не доставал секиру, только скрестил руки на груди и мрачно рассматривал Каднера. Кейтлин бродила чуть дальше, клинком яростно разбивая руны. Лев опустил копье на землю, ожидая развязки.
– Многое случилось. И многое уже не исправить, не вернуть обратно. Ты же понимаешь?
– Да. Я это знаю.
– Что случилось? До всего этого?
– Гримы, вода, яд, удар. Предательство. Насилие. Тьма. Я узнал, что такое ненависть.
– Проклятье…
– Убей меня. Я приношу только смерть и страдания. Сожги мое тело на костре, как тело малефикара.
– Скольких людей ты успел спасти за это короткое время? – внезапно спросил Торват.
– Ты хочешь заглушить грехи благими деяниями? Это не так работает, Торват. Если бешеная собака спасла тебя от вора, это не значит, что она не укусит хозяина.
– Но в том и дело, что ты не бешенная собака. Ты человек, который в этой жизни видел слишком много трудностей. Я верю, что ты можешь перебороть свою проклятую часть. Вспомни, что сказал Оракул тебе: "Важно не просто победить демонов, а подчинить их себе".
– Эта сила не может созидать. Она приносит только разрушения.
– Как и многая другая магия. Твоя лишь немного злей. Все мы живем и становимся чуть лучше себя прежних. Но никто из нас не делает это сразу.
– Лучше… Я проклят, Торват. Этого не изменить. Если ты не хочешь этого сделать, то найдутся другие.
Каднер встал и с трудом сделал шаг вперед. Его голова, скрытая капюшоном, едва дрогнула, стоило его взгляду пасть на результаты своего безумия.
– Паладины! Инквизиторы! Круг! Если кто-то из вас считает, что я должен ответить за то, что сделал, пусть прямо сейчас выйдет и дарует мне смерть!
По рядом бойцов пронеслись шепотки и гомон. Кто-то качал головой, кто-то хмуро разглядывал остальных, кто-то не сводил взгляда с Каднера. Кейтлин отвлеклась от рун, выдохнула и направилась к центру. Но внезапно вперед нее вышел другой паладин.
– Лев, не надо этого делать… – начал Курдан.
– Тише. Это мое полное право. Я казнил и сжигал людей во имя мира и Ордена, и кто, как не я, должен вынести приговор?
Кейтлин напряженно посмотрела на Льва. Никто не хотел того, что произошло сегодня. Но всю ответственность возьму два человека – Каднер и тот, кто его прикончит.
– Раньше я думал, что закон – отражение справедливости. Что на нем зиждется вся наша жизнь. Что закон может уберечь от чего-то страшного и непоправимого.
Лев видел, как Буфард поднимает щит. Как Ирая готовиться к прыжку. Как Биголаш и Оркмунд медленно обходят его со стороны. Как Феластр в уме просчитывает, какое заклятье применить, как Кабира нервно дергает стрелу.
– Но…
– Знаете что?! – внезапно выскочил в центр круга Растрек. – Если хочешь убить Каднера, то сначала убей меня!
– Отойди в сторону, разведчик, – глухо произнес Лев. – Это не то, что ты можешь решить.
– Справедливость? Какая к черту справедливость! Он вытащил меня из пожара, тебя защитил от голема, да он весь чертов Орден спас! Да, хранительница, включая твою шкуру! И по-твоему он заслуживает того, чтобы снести ему голову? Хорошо. Сноси. Но и мою тоже, поскольку не в такой Орден я вступал!
– Растрек…
– Слишком поздно, Лев, – вышел вперед Феластр. – Если ты не хочешь расколоть Орден, отступи.
– Я признателен вам за поддержку, – вмешался Каднер, – но это невозможно остановить. Нельзя по щелчку пальцев перестать быть малефикаром. Это гораздо, гораздо сложнее…
– К черту! – выкрикнул Курдан. – Если кто и справиться, то только ты!
– Как бы я не признавал анархию и нарушения дисциплины, наш вечно пьяный северянин и его нахальный разведчик правы, – вздохнул Лев. – Ты не заслуживаешь такой судьбы. Как когда-то ты рискнул собой ради меня, так и я хочу рискнуть… Бросить вызов той твари, что сидит внутри тебя. Вместе с тобой.
Послышался слитный рев. Орден поддержал идею Льва. Каднер рухнул на колени и выдохнул. Он наверняка плакал, но никто этого не увидел.
Юстила проснулась в тюремной камере, сидя на холодном полу. Никакого поместья, никаких дверей не было. Все произошедшее легко можно было принять за сон, но…
– Итак, ты все увидела, – послышался голос из-под маски. – Теперь будь добра, встань и возьми с вон того стола мой кинжал. Теперь ты – мой судья.
Менталистка встала. Ее лицо лишилось прежних эмоций, лишилось ярости, лишилось презрения и страдания. Все свелось к простому выбору с двумя вариантами. Третьего было не дано.
– Я готова. Мне есть, что сказать тебе…