Влад Грозный
Дорога Огней
– Тристан, будь добр, уведи всех отсюда, – равнодушно бросил я, сбрасывая с плеча очередную бочку.
– Хорошо… – обескураженно кивнул брат, не отпуская девочку. – Все на выход! Не волнуйтесь, вам помогут!
– Что ты задумал, инквизитор? – Во взгляде женщины горела страсть, она прильнула к моему плечу. – Послушай, я могу тебе помочь…
Мой кулак легонько прилетел ей в челюсть.
Почти сразу же в голову ворвалась мысль, что я поступил очень глупо и неразумно, и что эта женщина, может, и желала мной воспользоваться, но уж точно ничего плохого не сделала… Но злоба сразу же сожрала эту идею с потрохами.
Мою ярость пришлось придержать. Я прошелся по развороченным, со следами крови и вина спальням второго этажа, проверил склады коридоры и всевозможные закоулки, а когда убедился, что больше никого не осталось, швырнул в общую кучу жидкий огонь. Белое пламя прекрасно справилось, пожрало огромные запасы трав и зелий, источая разноцветный дым. Я не стал дышать этой гадостью и вышел на улицу, таща за локоть еле сопротивляющуюся распорядительницу, прямо к двум телегам, заполненным девушками.
– Он еще и поджег дом, – Юмбар завороженно смотрел на пламя. – Поджег! Каднер, у тебя вообще грань есть?
– Есть, и ее перешли, – я пожал плечами. – Спасибо, что согласились помочь.
– Еще бы не согласились… Записка, что ты передал монахам, знаешь ли, почти ничего не объясняла, только и успели повозки одолжить.
– Мы отпустили тех, кто захотел уйти, – мрачно заметил Тристан. – Остались бывшие рабыни, повезем их в Нортромп. Там им помогут. Но… Каднер, как ты это сделал? Маборт не просто отпустил тебя, он сбежал, поджимая хвост!
– Не сбежал. Мы пришли к соглашению… Черт, это стража. Езжайте, я доберусь сам.
– Спасибо тебе за все, Каднер, – бросил на прощание Тристан, толкнув растерянного Юмбара в сторону одной телеги и прыгнув на козлы. – Я сам бы не решился никогда!
Я проводил взглядом удаляющихся инквизиторов под ругательства Юмбара и быстро исчез с улицы. Отряд стражи, неуклюже бряцая броней, кричали, окружая пламя. Что-то пыталась им втолковать распорядительница, но явно без особого успеха. За этой сценой я наблюдал издалека.
Гнев спал. Я равнодушно оставил жгучий треск пламени за спиной. Машинально дотронулся до пустого кармашка, где пару минут назад был очередной флакон, провёл рукой по ремню… и понял, что не могу найти кисть и кошелëк.
Аррок благосклонно разрешил мне воспользоваться его покоями ещё на пару дней. Сперва он хотел возместить похищенное, но я взял лишь немного денег, чтобы вернуть кошелек. У Ордена есть один весьма полезный союзник, который помогает решать подобные проблемы.
Но прежде снова нужно отправиться в Эрстурм. Общаться с Патриархом не было никакого желания, но игнорировать его послания было черевато. По белоснежным ступеням я уверенно ступал к открытым воротам храма. Меня встретил ворох бело-золотых мантий неофитов, что сновали вниз и вверх, выполняя поручения высших санов Церкви. Именно здесь я ловил больше всего злых взглядов. Многие священнослужители очень не любили инквизиторов.
– Здравствуй, брат, – холодно встретил меня привратник в темной монашеской мантии и накинутым капюшоном. – Добро пожаловать в Эрстурм. Его Святейшиство ожидает тебя.
– Приветствую. Если его Святейшиство позволит, я бы хотел остаться на проповеди некоторое время. Мне хочется услышать Песнь Последнего Вздоха.
Глаза монаха сузились, а губы неодобрительно дернулись. Привратник не хотел заставлять ждать Реборе, но и запретить мне послушать Песнь – не в его власти.
– Хорошо. Проходи, брат.
Я кивнул и прошел чуть дальше, в зал Света. Сквозь ровные ряды тяжелых темных скамей сновали опоздалые прихожане, тихонечно, склонив плечи и голову, боясь навлечь на себя гнев священников. У алтаря на постаменте стоял певчий и, едва касаясь песенника, своим низким, мощным голосом едва ли не насильно приковывал к себе внимание. Строчки лились плавно, священник легко и грамотно использовал интонацию, люди очарованно внимали ему… Но не я. Мне эта Песнь казалась безжизненной. Мраморный пол, позолоченые статуи, резные барельефы, кресты и нимбы, как символы Церкви, удобные бархатные кресла на возвышающихся балкончиках, великолепные витражи, серебряные чаши для пожертвований – все это казалось мертвой безвкусицей, попыткой придать человеческой жадности и гордыне божественный облик. Я, прислонившись к одной из многочисленных колонн, лениво мазнул взглядом по священникам с книгами и лампадами в руках и поднял глаза к потолку.
Если Господь существует, то здесь нет отпечатка его воли.
Я тяжело вздохнул и пожал плечами. Даже не знаю, что я хотел услышать и зачем. Вера – это не самая сильная моя сторона…
Привратник терпеливо ждал. В его глазах отражалась злоба. Он дернул головой и резко зашагал в сторону, к двери, которую охраняли храмовниками. Церемониальные доспехи и копья мало годились для боя, но позолота и инкрустированные драгоценные камни точно отражали положение Церкви в империи. Храмовники опустили голову в знак почтения и пропустили нас дальше, к лестнице. Широкий коридор, украшенный редкими картинами и скульптурой, вывел нас к круглой секции, огороженной низкими деревянными ограждениями, что скрывали небольшой столик. Здесь с кубком вина в руке отдыхал Патриарх Реборе.
– Привет, Каднер. Решил наконец-то посетить меня? Садись.
– Как проходят переговоры? – спросил я, присаживаясь напротив.
– Сносно. Медленно идем в сторону мира. Сейчас он нужен и нам, и Регатре.
– О чем вы? – нахмурился я. – Не похоже, чтобы Империя утопала в беспорядках.
– Ты просто не замечаешь происходящего, – Реборе подлил себе вина в кубок. – Власти императора противится союз лордов. Туда входят все герцоги, кроме трех: Гибара, Хорька и Тигульда. Северные владения последних двоих постоянно подвергаются нападениям и провокациям, знаешь ли… В Регатре появились еретичное учение о несостоятельности Церкви. Я бы искоренил его и жестко пресек любое инакомыслие, но чертовы сражения никак не утихают. Во владениях Килсона теперь зреет недовольство. Простые люди берутся за оружие и отказываются признавать текущую власть. Казни торговцев на Кальдургских островах привели к гневу торговых городов. Теперь местному населению грозит изоляция и голод. Проблем хватает, одним словом.
– Разве это головная боль Церкви? – удивился я. – Простите, Реборе, но вы не похожи на истово верующего и сопереживающего человека.
– Ты говоришь это Патриарху Церкви, – нахмурился он. – Твоя наглость иногда переходит границу… Впрочем, если бы я бросал людей в казематы за каждое оскорбление в адрес Церкви, не удержал бы свое место. Ответь мне, Каднер, есть ли шанс, что ваш Орден поддержит этих самозванцев из Регатры, которые призывают Церковь отказаться от всякого имущества и земель?
– Многие будут сопереживать их идеям, но никто их не поддержит.
– Почему же? – довольно почесал бороду Патриарх.
– Потому что Церковь создана для того, чтобы направлять, – вспомнил я речь Торвата больше десяти лет назад, когда он рассказывал нам с Розой про человека и Бога, – а еще помогать и поддерживать порядок. Так завещал нам Господь. А во времена бесконечных войн и кровопролития люди теряют веру. Чтобы эту веру вернуть, нужна сильная Церковь, которая поможет обездоленным, остановит бойню, приструнит тирана и преотвратит несправедливость. Церковь без владений и богатств будет уничтожена своими же прихожанами или дворянством после того, как снесет все монастыри и храмы. А в остальном… Еретики не принесут мир и порядок, потому что не смогут, Церковь – потому что не захотят жертвовать своими интересами и властью. Верно, ваше Святейшиство?
Реборе захохотал, чуть не пролив вино.
– Точно! Какой же ты нахал, Каднер! Мы защищаем интересы тех, кто может заплатить. Поэтому бедняки видят в нас деспотов и тиранов. Но они не видят тщеславных герцогов, осторожного, но жестокого императора, отчаянных регатрийцев, варваров с Кальдургских островов, жадных гномов, коварных темных эльфов. Мир сложный, и чтобы удержаться в нем на плаву нужно чем-то жертвовать.
Реборе задумчиво уставился в окно, стуча кубком по столу. Этот человек видит пользу в союзе с Орденом, как видели это наши предки. Наверняка другие церковники его не поддеживают. Политика Церкви не была мне близка, но его талант вести дела не подвергался сомнению.
– Скажи мне, Каднер, ты до сих пор враждуешь с Гибаром? – внезапно спросил Патриарх. – Он пытается восстановить мир между Империей и Регатрой. Это наша святая обязаннасть.
– Гибар… – замялся я. – Я по-прежнему подозреваю его в вампирском корне. Теперь еще и в магии Крови…
– Но доказательств у тебя нет, – поморщился Реборе. – Каднер, хватит валять дурака. Я знаю Карди, он один из немногих, кто понимает, как надо вести дела. Не стал бы герцог совершать такую ошибку. Лучше начни уже поиски малефикаров!
– Хорошо, ваше Святейшиство. Удачи.
Недовольный Патриах вздохнул и махнул рукой. Я кивнул ему и, не желая больше вести этот разговор, поспешил на свежий воздух.
Я пошел в ту же таверну, где ранее мы встретились с инквизиторами. Мои мысли были заняты происходящем в Империи. Странно, что слухи не дошли до Ордена. Порядок всегда способствует делу Инквизиции. Верно и обратное. Но проблема заключалась в том, что я не мог повлиять на судьбу обычных людей.
Внезапно до моих ушей донеслись пылкие слова, которые ветер разносил по всей улице. За поворотом, забравшись на деревянную бочку, что-то вещал оборванец в потрепаном сером балахоне. На заросшем лице сквозь усталось и дорожную пыль пробивалась вера.
– Ибо все вокруг – это проявление Его Любви. Он дал нам жизнь, Он наполнил ее смыслом и указал путь. И все, что Бог попросил взамен – воздавать Ему благодарность за все чудеса, сошедшие с Его руки. Но почему? Господь не нуждался в наших молитвах. Это мы нуждались! Его глупые, заблудившиеся дети, не знающие, что такое благодарность и надежда.
Люди внимали этому проповеднику. Он не был хорошим оратором, не знал, как нужно говорить, но искренность помогала его призывам достичь разума и сердца окружившей толпы.
Я не решился подойти ближе, чтобы никого не испугать, но послушать этого человека все же хотелось.
– Докажите! Докажите Богу, что мы не потеряли Его великие дары! Ведь Его Любовь – в нас самих! Помогите ближнему своему, дайте ему кров и пищу, если он в ней нуждается, или наставление, если его душа в смятении! Верить нужно не только в Бога, но и в человека!
Было ли это ересью? Пожалуй, да. Но подобные речи никак не могут принести вреда Церкви, а поэтому его еще не схватили. Идее проповедника не суждено получить широкое распростронение.
– Если прозреет один, он окажется унижен и предан. Если прозреют десятки, они окажутся унижены и преданы. Если прозреют сотни, они окажутся унижены и преданы. Но если прозреют тысячи, то их уже ничто не сломит!
– Эй! Ты! – на другой стороне улицы появились стражники. – Все, хватит. Поговорил и достаточно.
Защитники местного порядка, казалось, сами не хотели прогонять этого человека. Они не проявляли силу, не угрожали ему, всего лишь бросали тяжелые взгляды на помост и просили прекратить.
– Послушайте! – взмолился проповедник. – Прошу вас! Я ведь просто хочу наставить этих людей!
– Наставляют в храмах и церквях. На улице это делать запрещено.
– Да… Хорошо, я сейчас уйду. Скажу лишь последнее.
Он повернулся к роптавшим людям и поднял руки.
– Запомните, за пределами церковных стен тоже есть Бог. Он везде. В воздухе, в земле, в солнце. Покажите свою любовь, и Господь вам ответит!
Проповедник спустился с бочки. Толпа не расходилась, а только наседала, не торопясь его оставлять. Стража попыталась остановить людей и увести странника подальше. Я глубоко вздохнул, кивнул самому себе и отправился дальше.
Днем улицы были не менее оживленными, чем вечером. Мастеровые, возницы, лавочники, патрули стражи и отряды наёмников, приезжие торговцы, странствующие маги с учениками и слуги уважаемых людей. Здесь инквизиторов не боялись, это была лишь ещё одна группа людей, которую можно встретить в столице. Гигантский город с несколькими лицами, не слишком ухоженный, но способный приютить всех. Нестрис не был моим любимым местом, потому что почти все время я проводил в Эрстурме или во дворце, где Орден не жаловали. Однако здесь… нельзя было сказать, что не было воровства и беззакония, но хотя бы не посылали ядовитые взгляды и не норовили сделать какую-то подлость.
Прямо перед «Белым осликом» один из патрулей стражи прижал какой-то мелкого торговца. Солдаты в длинных хауберках с цветами империи на груди и спине повалили беднягу на землю и избивали ногами. Тот даже не сопротивлялся, лишь смотрел в мою сторону и пытался что-то просипеть.
– Эй, хватит! – крикнул я. – За что человека бьете?
– Вам лучше уйти, господин инквизитор, – недобро сказал один из стражников, – Это отродье посмело обмануть графа!
– Я… Я не виноват… Каждый камешек… Проверил!
– Молчать! – рявкнул десятник, – Значит, ты слепой!
В таких ситуациях я был бессилен. Защищать людей нелегко, когда враг виден и понятен, но защищать людей от них самих ещё сложнее. И уж тем более это не мог сделать инквизитор.
Я неудовлетворенно пожал плечами и, не обращая внимания на крики торговца, зашел внутрь. Людей в середине дня было гораздо меньше, и нужного среди них не было. Тогда я подошёл к хозяину и сверкнул серебряной монетой. Тот сначала с отвращением посмотрел на маску, но увидел деньги и сразу сменил тон.
– Добрый вечер, господин инквизитор. Чего… изволите?
– Мне бы найти Иону, барда. Она только вчера приехала.
– Она ушла еще утром, и, видимо, надолго. Вы можете здесь обождать.
– Хорошо, тогда ещё сидра… И чего-нибудь горячего. Желательно с мясом. Сдачу оставь себе.
– Все сделаем, господин инквизитор.
В последний момент вспомнил, что давно ничего не ел. За дальний столик мне принесли светлый напиток и кашу с крупными кусками мяса. Я быстро опустошил тарелку плотно заглушив чувство голода, но не получая от этого не малейшиго удовольствия. Потом просто ждал, наблюдая за посетителями или заполняя дневник, и через несколько часов появился бард, которого я искал.
Это была рыжая миниатюрная девушка с вьющимися волосами и россыпью веснушек. На широком вороте рубашки блестела булавка. Она подошла к хозяину, пряча флейту за спиной, недолго о чем-то переговорила, обернулась и в мою сторону и радостно подскочила.
– Добрый день, господин Каднер! – радостно поздоровалась девушка. – Весь город только и говорит о пожаре в нижнем городе! Рада, что у вас все получилось!
Её мягкий голос обволакивал слушателя, словно тёплый мед. Мне казалось, будто здесь замешана какая-то хитрая магия, хотелось просто им наслаждаться. Но я усилием сбросил наваждение и решил перейти к сути.
– Не понимаю, о чем ты, Иона. Но я внезапно столкнулся с одной неприятностью: вчера я гулял по трущобам и внезапно обнаружил, что где-то посеял кошелек. И я бы с этим смирился, но ещё пропала очень редкая кисточка, которой я дорожу. Было бы неплохо, если кто-то нашел мои вещи… За определённое вознаграждение.
– Гуляли в трущобах? – хихикнула Иона, будто потрясла маленьким звонким колокольчиком. – Ваша прогулка наверняка недешево обошлась…
– Я видел пламя издалека, – невозмутимо ответил я.
– Конечно, я все понимаю, господин Каднер. Ваши вещи вернутся к вам в ближайшее время, не сомневайтесь. Местные шайки не любят Церковь, но вот ссориться с ней точно не хотят.
– Благодарю, миледи. Сколько я вам должен за услугу?
– О, нисколько, – махнула рукой Иона. – Я не привыкла брать денег с друзей. Быть может, вы угостите меня чем-нибудь?
Я провёл в трактире ещё пару часов. Сначала девушка действовала как настоящий мастер своего дела – опять пыталась разговорить меня. Я вежливо отвечал, но строго обозначил рамки нашего разговора. Иона ещё попыталась что-то выудить, но вскоре сдалась. Потом был небольшой концерт, который дался барду с куда большим успехом, – никогда не думал, что мелодия без слов может цеплять сильнее песни. И вскоре девушка уже ввязала в беседу быстро наполнившийся зал. Как ни странно, тему она выбрала своеобразную.
– И тут Гидра подняла свою гигантскую голову! – Иона развела руки вверх и вниз, изображая челюсти. – Её зубы были размером с колонны главного собора, чешуя такая прочная, что её нельзя было взять и гномьим тараном, а шея могла обернуть все торговые кварталы за раз! Она хотела разрушить Эрстурм, но волшебники Ордена раз за разом применяли могущественное колдовство, чтобы остановить гидру!
– Эй, инквизитор, – окрикнул меня заметно охмелевший постоялец, – а правда, что кожу гидры ничто не берёт?
Я тяжело вздохнул и вышел на середину зала. Иона смотрела на меня с большим любопытством и ожиданием. На ум пришли советы Лизы.
– Правда. Даже артефакты в руках паладином ломались от этой непреодолимой мощи. Но собор был в опасности, и оставаться в стороне магистр Людвиг не смог. Он схватил свой огромный меч, взлетел на вершину шпиля, откуда прекрасно было видно огромную голову твари. И, подгадав нужный момент, он прыгнул.
Я старался добавлять побольше пафоса в речь, играл с интонацией и, что самое главное, – придумал побольше героических деталей. Неприхотливая публика слушала, затаив дыхание.
– Магистр едва не упал, в последний момент зацепившись за выступ на голове. Его руки соскальзывали, чудовище вертелось, словно больная корова. Но Людвиг смог подобраться вплотную к правому глазу твари. Ещё немного – он достиг бы цели… Но гидра подняла голову высоко к небу, и магистр рухнул…
– И что? Что дальше? – взволнованно спросил молодой слуга.
– Он успел возить клинок. Гидра ослепла на один глаз, но стала только яростней. Что же делать? Как остановить этого монстра? Друг Людвига, его правая рука, великолепный стрелок по прозвищу Неясыть, увидев гибель своего товарища, смог зарядить городскую баллисту на полуразрушенной башне. Он долго выжидал, хорошо прицелился, и выстрел! Болт попал гидра в левый глаз! Она больше ничего не могла видеть!
– Гидра умерла? – спрашивал уже хозяин. – У неë же глаз не осталось!
– Не так все просто, – трагично покачал головой я. – Маги смогли сделать чешую чудовища хрупкой и ломкой, и тогда в бой вступили простые солдаты. Её рубили три дня, прежде чем тварь и спустила дух. Она разрушила большую часть города, убила тысячи людей, но все же была остановлена.
– Ура! Выпьем за Орден!
– За Орден! – ответил я уставшим голосом.
– А я слышал, будто далеко на востоке есть водители, нашим паладинам не уступающие. А сила эта даётся им из волшебных рисунков…
– Да брехня!
Рассказ дался мне нелегко. Горло противно саднило, и я заливал его холодным вином. Наконец, все кончилось, и можно отправиться домой.
Уже на улице меня догнала Иона. Она мялась и закусывать губу, но все же решила меня остановить.
– Прости за этот спектакль, Каднер, – виновато опустила голову девушка. – Я хотела просто посмотреть, как ты справишься…
– К таким уловкам я уже привык, не волнуйся. Поговорим завтра. Сегодня я слишком устал.
Я искренне надеялся, что это было последним испытанием на сегодня, и что во дворце удастся отдохнуть. Ночные улицы встретили меня без происшествий, стража дворца пропустила без вопросов, в коридорах меня никто не донимал. А вот уже внутри на кровати сидел человек, которого я точно не хотел сегодня видеть.
– Итак, ты пришла убить меня или извиниться? – спросил я Марию, снимая сапоги.
– Пока не решила, – задумчиво ответила она. – Но что-то одно точно перевешивает.
– Тогда давай просто поговорим. Ты понимаешь, что сделала не так?
– Ты будешь читать мне лекции о вежливости и уважении? – закатила глаза чародейка, – Избавь меня от этого.
– Нет, я не об этом. Почему ты решила, что твой баронский титул выше инквизиторского?
– Я не нашла там никаких инквизиторов, – нахмурилась Мария. – Скорее уж сборище пьяных свиней.
– Может быть. Но от этого они не перестанут быть инквизиторами и паладинами, верно?
– Всегда нужно вести себя подабающе своему титулу!
– А мы и ведем. Ты просто слишком мало знаешь об инквизиторах. Права, неприкосновенность, артефакты, казна – ты думаешь, нам это досталось просто так? Ты ведь тоже много трудилась, чтобы заработать то, что имеешь, верно?
Мария грустно выдохнула, взяла из моих рук кубок с вином и опустила взгляд. Я старался не перебивать и лишь изредка пробовал напиток – захмелеть мне не даст моя проклятая кровь, но я устал глушить алкоголь ещё в таверне.
– Действительно, это так. Я всю жизнь старалась достичь хоть чего-то ради моей семьи, а когда достигла – поняла, что семьи-то и не осталось. Отец погиб на войне, мать забрала лихорадка, а брат не вернулся из плавания. Я мечтала привести моих близких в этот высший дворянский круг, рассчитывая, что он сможет защитить нас от всех невзгод. Но, как всегда, я смотрела не туда. А ты? У тебя есть родители или близкие?
– Не помню. Я был на побегушках у малефикара, родителей я не знал, а единственный человек, которому я мог довериться, разделял со мной эту незавидную судьбу. Если бы не Лиссандра, я бы погиб или свихнулся ещё в самом начале. Мы работали вместе, отвечали вместе, терпели боль вместе. А ещё… Ещё она жутко боялась. Не так как я – мне было тяжело даже шевелиться под взглядом мага крови, а Лис всегда старалась подготовиться, избежать угрозы, даже заучивала фразы, которыми могла его уболтать. И знаешь, в этом страхе родилась особенная забота. Она как будто принимала и разделяла мою жизнь. Наверное, этот главный урок, усвоенный мною – страх полезен, если ты им владеешь.
– У тебя была нелегкая жизнь.
– Это верно. Но другой я не хочу.
– Почему же? – удивленно спросила Мария.
– Потому что кому-то придется жертвовать вместо меня. А так… Знаешь, чужая жизнь на мою боль – разве это не хороший обмен?
Мария долго смотрела в пол. Её кубок уже несколько раз опустошался и наполнялся вновь. Но мне уже было ясно – необходимую мысль донести я смог.
– Другая жизнь, другие правила, другие жертвы. Прости меня, Каднер. Мне не следовала всех мерить по себе. По словам Церкви гордыня – самый страшный грех.
– Любой грех можно побороть. Лучше бы, конечно, тебе извиниться перед жителями Фламмета, но и так весьма неплохо… Погоди, у него где-то были шахматы. Ты же умеешь играть в шахматы?
Пьяную вдрызг Марию вчера я оставил на своей кровати, а сам расположился на диванчике. Несколько часов подремал, потом покорпел над будущими рунами в дневнике, сделал несколько расчетов, а потом собрал свои вещи и приготовился к отъезду. Где-то в стойлах Церкви меня ждала рыжая лошадка, которую мне подарил Патриарх.
На улицы города я вышел отдохнувшим и бодрым. Столица уже почти проснулась, начинала приветливо шуметь скрипом телег, ударами молота в кузне, звонким колоколом, гормоном людей. Я медленно шел в сторону крепостной стены. Мне нужно было проверить свои письма, но об этом я немного позабыл.
Воронья башня не отличалась своими размерами, зато в самый жаркий день в ее комнатах по ногам пробирались приятные порывы холода. Здесь, среди пары расшатанных столов и стульев не было видно стен из-за массивных стеллажей, заполненных чьими-то письмами. Между ними по небольшой лесенке ловко перебирался смотритель.
– Принимать или отправлять? – привычно спросил седовласый клерк вороньей башни.
– И то, и другое. Письма на имя Каднер. Золотая ленточка.
– Минуту.
Служащий проворно взлетел по лесенке, из кипы бумаг выбрал нужное письмо и придирчиво его осмотрел.
– Инквизитор Ордена? Письмо из Золотых Вод. Прошу.
Я взял небольшой листок и сорвал печать. Для воронов они были особые, совсем маленькие, чтобы уместились на лапе птицы и не слишком мешали во время полёта.
Каднер! Рад, что с тобой все в порядке. Пришлось уладить дела с императорской Канцелярией. Слава Господу, никто из их людей не пострадал, хотя Аурелия немного перестаралась.
Однако повод, по которому я тебе пишу, не слишком радостный. Отправляйся на юг, в деревню Релице. Там кто-то роет могилы, и это слишком похоже на человека. Будь осторожен, держись подальше от поля боя и проси помощи, если что-то пойдет не так. Желаю тебе удачи, Каднер. Будь осторожен.
Магистр Торват.
Вот и работы прибавилось. Я свернул письмо, взял писчие принадлежности у клерка и написал ответ. Все обошлось… А значит, можно начать охоту.
Когда я отворил дверь «Белого ослика», встретила меня довольно интересная кампания. Высокий человек в потертом зелёном плаще и кожаной куртке задрал голову, демонстрировав жесткую щетину, и ярко улыбался. Смурной гном слева даже не посмотрел на меня, только глотал пиво из кружки. Пенная жидкость текла на тёмную бороду, а потом на пол. Левой рукой он держал грязного черноволосого мальчишку в оторванной рубашке. И, конечно, рядом сидела погрустневшая Иона.
– А вот и уважаемый инквизитор пожаловал, – усмехнулся человек в плаще. – Мы уж планировали вас искать.
– Доброе утро, господин Каднер, – поздоровалась Иона, но без прежнего огонька. – Это Лерук и Молот. Я обратилась к ним за помощью, и они согласились найти пропажу.
– Быстро же вы справились, – заметил я.
– Поймали у скупщика, – ответил Лерук, разглядывая меня. – Ваша кисть – вещь заметная… И дорогая.
– Да, плата, конечно… Можете забрать три четверти денег из кошелька. Думаю, этого достаточно.
Молот подавился и закашлялся. Мальчишка дернулся, но из хватит вырваться не смог. Гости с изумлением переглянулись.
– Э-э-э… Господин, мы не грабить вас хотим, – неуверенно сказал Лерук. – Мы, конечно, деньги любим, но это как-то слишком много…
– Считайте это залогом нашего сотрудничества. Вдруг эта ситуация повторится со мной или моим другом…
– Я понял вам, господин. Благодарю вас за щедрость. Вот ваши вещи. А это… Это как раз тот, кто их «нашел».
Я проверил кисть, отсчитал необходимую сумму и передал Лерук. Тот осторожно переложил деньги себе в карман. Теперь нужно было решить судьбу мальчика.
– Ловкий малец, – сказал я, глядя ему в глаза. – Я его даже не заметил. Нехорошо, если он пропадет на улицах зазря… Я заплачу ещё пять монет, если вы отправите мальчишку в Орден. Конечно от своего имени.
Лерук быстро подсчитал в уме прибыль и довольно потер руки.
– Сделаем, господин! Не волнуйтесь.
– Вот и здорово. Тогда раз мы разрешили все проблемы, то я отправлюсь дальше. Лерук, Молот. Иона.
Я поднялся из-за стола и пошел к выходу. Внезапно девушка вскочила и побежала за мной.
– Господин Каднер, пожалуйста, выслушайте меня! – затароторила Иона. – Я по поводу вашей просьбы касательно Гибара… Прядильщица приказала ни в коем случае ничего про него не рассказывать. Боюсь, она могла заключить с ним союз против Ордена…
– Это весьма плохие новости… Теперь доказательства его вины будет добыть весьма непросто.
– Может быть… – Иона хитро мне подмигнула. – Но кое-что я все же нарыла. Он отправлял письма на юг, якобы своим графам и баронам, которые присоединились к лагерю имперской армии. Но я абсолютно уверена, что письма не доходили до них. Скорее всего они предназначались не его подданым, а тому, кто спрятался недалеко от полей сражений.
В голове что-то щелкнуло. Гибар сам был малефикаром… и, уверен, не побрезговал бы и могуществом магии Смерти. Релице ведь не так далеко от Регатры, верно?
– Благодарю, Иона. Поверь мне, мы еще можем поймать Карди за руку. А потом еще и Прядильщицу.