Виктор Гурченко
Невры
– как?.. – растерянно пробормотал Лют. В ответ на что Всеслав разжал кулак, и на его ладони сверкнула золотом маленькая чешуйка.
– корона ужиного Царя, – ответил Чаровский, – нейтрализует любые яды.
На его голос обернулся Гренэль и молниеносно выбросил растопыренную пятерню, целя в горло. Но вокруг Всеслава уже вспыхнуло дымное облако и крепкая когтистая лапа перехватила руку исполина. Гренэль зарычал и перевалился с переднего сиденья, наваливать на волколака. Всеслав спружинил ногами в грудь великану, и Гренэля откинуло на приборную доску. Отшвырнув Люта, словно соломенного, в сторону волколак подался вперёд, крутнул рулевое колесо и вырвал его из крепления. Водитель черпнул ладонью воздух и, не нащупав руль на прежнем месте, втиснул педаль тормоза. Внедорожник со всего ходу впечатался в дерево, и пассажиры вылетели со своих мест навстречу приборной панели, сиденьям и лобовому стеклу. Всеслав за секунду до столкновения выбил дверь, которая, точно пробка из шампанского, вылетела, закрутилась и, сшибая кусты и хлипкий орешник, зарылась краем в землю, и выпрыгнул из бронемашины на полном ходу.
Головной броневик умчался вперёд и скрылся за поворотом, не заметив улетевшего в обочину собрата, а замыкающая машина, прочертив на грунтовой дороге глубокие борозды грубыми протекторами, остановилась рядом с местом аварии и тут же, точно чёрным горохом в разные стороны рассыпалась вооружёнными бойцами. Водя стволами в разные стороны они заняли круговую оборону, и огоньки приборов на их шлемах жадно зашарили по сереющему в утренних сумерках лесу.
– есть кто живой? – крикнул старший группы, направив оружие в проëм вырванной двери автомобиля. Внутри салона началось какое-то копошение, и наружу вывалилось бесчувственное тело в чёрной форме. Старший отпрянул на два шага назад и вскинул автомат, но следом показалась лысая голова шефа, и наëмник опустил оружие.
– разворачивайтесь, – сквозь кашель приказал Лют, – едем назад, – он растирал ладонью грудь и морщился от боли. По лицу его из рассечённого лба тонкой струйкой тянулась кровавая полоска.
– дорога слишком узкая, – растерянно ответил старший, – нужно до ближайшего разъезда ехать.
– Гренэль! – с истеричными нотками в голосе заорал Лют, – разверни чёртову машину! Хватит притворяться мёртвым!
Передняя дверь со скрежетом распахнулась, и Гренэль неуклюже выбрался из броневика. Надсадно пыхтя он ухватил внедорожник за бампер, приподнял передние колёса над землёй и мелким семенящим переступом развернул задранный нос машины на сто восемьдесят градусов, после чего ухнул его о землю. Тупая морда броневика кивнула, качнувшись на жёстких амортизаторах, и застыла, устремив огни фар в сторону покинутой недавно деревни.
– Гренэль, – махнул рукой Лют, – на заднее сиденье. А ты гони, что есть мочи, – поторопил он водителя, – нужно успеть раньше Чародея. Оставим ему пепелище вместо деревни, – последнюю фразу он произнёс вполголоса, будто бы сам себе, после чего уже громко бросил оставшимся наёмникам: – свяжитесь с головной машиной, пусть возвращаются
Двигатель взревел разъярённым львом и внедорожник, наплевав на ухабы, понёсся по лесной дороге, выхватывая снопом света внезапные повороты, подпрыгивая и трясясь всем своим бронированным корпусом. Вскоре фары автомобиля зажгли дальним светом сверкающий дорожный указатель с надписью «Невры». Ярким светлячком маячил он в подрагивающем лобовом стекле на фоне затянутого серым маревом пейзажа, как вдруг посреди дороги чётко вырисовался громадный чёрный силуэт рычащей боевой машины.
– это ещё что за… – округлив глаза обескураженно произнёс Лют.
Танк харкнул огнём и содрогнулся всем корпусом. Снаряд влетел точно в радиаторную решётку, разнёс в обугленные клочья двигатель и сдетонировал на входе в салон. Внедорожник брызнул во все стороны горячими дымными лучами, состоящими из битого стекла, плавящегося металла, кусочков горящей плоти и обрывков одежды. Остов автомобиля подпрыгнул на месте и по инерции продолжил движение в полёте, завалился вперёд и перевернулся в воздухе, прочертив крышей глубокую борозду в грунтовке.
Танк рыкнул двигателем и не спеша покатил к горящему искоренённому броневику, вдавливая в грунт пылающие ошмётки, раскиданные взрывом по всей округе. Приблизившись вплотную к потрескивающему и шипящему пламени танк заглушил двигатель и хлопнул крышкой люка на скошенной остроугольной башне. Оттуда, тяжко переваливаясь, выбрался Карпов и осторожно спустился с корпуса. Из второго, лишённого крышки люка появился улыбающийся Антон.
– знатно поджарили! – радостно воскликнул он, – думаешь, кто-то выжил?
– выжил, конечно выжил, – хрипло протянул Карпов и, закрывая локтем лицо от жара, заковылял к обломкам, – неси огнетушитель! – прокричал он, приблизившись к пламени, – вытащим их, всë равно не сгорят!
Подоспевший Денис принёс из танка огнетушитель и залил пеной горящий остов машины. Пламя отступило и разбежалось мелкими языками по краям обломков. В серое, тронутое рассветом небо поднимался густой столб чёрного дыма. Подхваченный ветром он стелился над кронами деревьев и, постепенно растворяясь, медленно полз на запад.
– да… Устроили вы фейерверк, – раздалось из-за спины, и все трое обернулись на голос. Чëрный волколак глубоко дышал, часто вздымая широкую грудь, – молодец, Денис, – продолжил он, – хороший план придумал, – Всеслав стал рядом с ними и оглядел дымящиеся обломки, – Злата в порядке?
– да, всë нормально, – ответил Денис, как вдруг что-то шевельнулось внутри чёрных обломков, и из бокового окна, помогая себе одной рукой, выполз обгорелый человек. Его лысая голова покрылась кровавыми струпьями и волдырями, правая рука безвольно тянулась вслед за изорванным, покрытым обгоревшими лохмотьями телом, изуродованные ноги превратились в две чёрные головешки и мёртвым грузом волочились позади. Искусственный глаз или сгорел, или вывалился, и теперь обезображенное ожогами лицо, искажённое гримасой боли и отчаяния превратилось в пиццу, которую забыли вынуть из духовки с красным бешеным глазом посредине. Лют, превозмогая боль, алым пожаром пылающую в каждой его клеточке, упорно загребал левой рукой, утаскивая своë тело прочь от дымящегося и плавящегося металла.
– прям как терминатор, – хмыкнул Карпов, – эй, Лют, тебе бы в отпуск! – добавил он и, подойдя к искалеченному врагу, одним движением посадил его, прислонив спиной к дереву, – ну и что с ним делать теперь?
– ничего вы со мной не сделаете, – свистящим, словно звук из пробитой шины, голосом проскрипел Лют и криво улыбнулся.
– ну это как сказать, – произнесла Белка, шагнувшая в круг света из ближнего подлеска, весело поигрывая лёгким клинком.
– ты опять в каждой бочке затычка? – с улыбкой покачал головой Карпов, – что за ножик у тебя? – он вдруг осëкся и в оторопи уставился на тускло мерцающий меч, – дамасская сталь? – челюсть Карпова отвисла в недоумении, – но откуда?
– это всë Денис, – ответила Белка, – но это долгая история.
– а вот это уже другое дело, – вспыхнул Карпов, – дай-ка сюда!
Белка протянула ему клинок, и лезвие, тонко свистнув, описало в воздухе виртуозный пируэт. Карпов шагнул к поверженному врагу, медленно отводя руку для удара.
– нет, – твёрдо прозвучало за спиной, – Саша, не уподобляйся ему, – Всеслав подошёл к своему знаменосцу и мягким движением опустил его руку, – мы не добиваем побеждённых. Пусть убирается.
– но, Слава! – возмутился Карпов, – такой шанс! Закончим раз и навсегда! Одним ударом!
Раздался хриплый каркающий смех, переходящий в истошный кашель. Лют оскалился в жуткой улыбке, поднял единственный глаз и произнёс:
– ты ещё не понял, знаменосец, какое знамя поднимаешь для своего князя? – он свесил голову набок и сплюнул на траву длинной кровавой ниткой, после чего вытер рот тыльной стороной ладони и продолжил: – Смысл всего вашего убогого существования – это я. Если не будет постоянной угрозы, то как объяснить народу их жалкую жизнь, постоянные лишения и разруху? Ведь так удобно жить на острове, ход на который есть только для избранных, в убогой усадьбе, внутри отделанной бриллиантами, когда твой народ живёт в прогнившей деревне, правда, Чародей?
Всеслав склонил голову набок и прищурился, губ его коснулась ироническая улыбка. Скрестив руки на груди он легко и неуловимо кивнул, предлагая Люту продолжать.
– ты меня отпустишь, – усмехнулся Лют, – потому, что не знаешь, что делать дальше, если меня не станет.
– ты слишком долго жил на западе, брат, – ответил, наконец, Всеслав, – и поэтому ты перестал отличать милосердие от слабости, благородство от хитрости, а справедливость от злобы. Ты получил своë, и я тебя не убью только ради того, чтобы остаться собой, остаться русским князем на русской земле. А ты уходи и лучше не возвращайся.
Лют снова закашлялся, после чего задрал голову и что было сил сипло прокричал:
– Гренэль! Вылазь, я знаю, что ты живой!
Тут же из коптящей груды железа, сбрасывая с себя ошмëтки и пепел, выбрался чёрный от копоти здоровяк. Камуфляж на нём спëкся в чёрную графитовую корку и местами слез вместе с кусками кожи, обнажив розовую мякоть, но в целом, по сравнению с Лютом, он был в порядке. Гренэль осмотрел присутствующих тупым низколобым взглядом и, отвернувшись, прихрамывая, подошёл к шефу.
– вытаскивай нас отсюда, – прохрипел Лют и протянул помощнику руку. Гренэль взвалил на себя начальника и, бросив на остальных хмурый взгляд, заковылял прочь.
– вернётся ведь, – мрачно произнёс Карпов, глядя, как громоздкая фигура гиганта приближается к стоящему поодаль внедорожнику, – не с поляками, так с французами, или ещё с кем…
– пусть возвращается, – глядя поверх деревьев на занимающийся рассвет ответил Всеслав, – русской земли хватит на всех, два квадратных метра на каждого.
– и два в глубину, – подхватила Белка.
– и два в глубину, – задумчиво повторил Чародей.
Броневик скрылся за деревьями, а сквозь верхушки серого туманного леса яркими струями резанули первые рассветные лучи нового дня. Пять силуэтов, выхваченных из сумрака рассветом, развернулись и не торопясь побрели в деревню. Предстояло ещё много работы.
Эпилог
Случайные снежинки растерянно кружились в сером сентябрьском небе, лёгкий морозец тонкой крохкой поволокой сковал вчерашние лужи, превратив их в разновеликие матовые зеркала, раскиданные тут и там по омытой дождями деревне. Невры встречали внезапно раннюю зиму. Ещё вчера шквальный ветер с косым острым дождём сорвал с голых деревьев последнюю жухлую листву и бурой мокрой массой раскидал её по стылой земле. А сегодня с утра низкие тяжёлые тучи ушли за горизонт, но холодное прозрачное солнце не принесло тепла, и ртутный столбик в термометрах обвалился вниз, лениво переполз через нулевую отметку и застыл в районе четырёх градусов мороза. Ветер стих, а после полудня с неба сонно начали опускаться пушистые звёздочки снежинок.
– белые мухи прилетели, – произнёс Борис и по-детски словил ртом подлетевшую снежинку, – когда в армии служил, у нас так говорили, – пояснил он Белке свою фразу, – слушай, Юль, помоги болты открутить, рука выше пояса не поднимается.
Белка упёрлась в рукоятку баллонного ключа, и они вместе навалились на длинный рычаг. Болт сорвало с резьбы, и стержень баллонника резко проскочил на пол оборота. Белка завалилась на напарника, и Борис сдавленно айкнул, прижимая к груди травмированную руку.
– извини, – блондинка виновато сморщилась и придержала ладонью руку Бориса.
– нормально, – отмахнулся он и поправил тесëмку на шее, поддерживающую руку, – давай следующий сорвëм.
Они снова навалились на рукоятку, и она медленно поехала вниз. В тихую музыку, льющуюся из салона, ворвалась новостная заставка, и Борис, распахнув дверцу, сделал погромче.
– с вами студия «без пяти минут новости», – бодрым голосом отрапортовал ведущий, – главные события страны и мира на сегодня! Аномальные холода пришли в Беларусь, синоптики отмечают рекордно низкие температуры для сентября за последние семьдесят лет наблюдений. Начальник управления пресс-службы генерального штаба объединённых вооружённых сил союзного государства генерал Добровольский заявил, что промерзание почвы позволит к концу текущей недели возобновить контрнаступление по всей линии фронта. Напомню, что контрнаступление, начавшееся в начале июля, замедлилось из-за осенней распутицы. Генерал отмечает, что возобновление боевых действий не позволит польским войскам закрепиться на рубежах обороны и построить инженерные и фортификационные сооружения. К концу октября такими темпами командование планирует выйти на административную границу Польши. А теперь к финансовым новостям…
Борис убавил громкость и с улыбкой посмотрел на Белку:
– видишь, Юля, «генерал мороз» снова за нас!
– по другому не бывает, – улыбнулась она в ответ, – мы на своей земле, Неврида – земля наших предков, она всегда защитит. А невры никого не пропустят.
Тихо скрипнула калитка и Белка с Борисом повернули головы на звук. Денис пропустил вперёд Злату и сам зашёл следом.
– хотели вчера зайти, – виновато пожала плечами девушка, – но такая погода была, бр-р-р, – она картинно поëжилась, кутаясь в короткое осеннее пальто, – а сегодня хорошо, спокойно.
– прохладно только, – согласно покивал Денис, спрятав руки в карманы.
– а я смотрю, – хитро прищурилась Белка, – ты из пальтишка выросла?
Злата залилась румянцем и бегло оглядела себя. Приталенное пальто в мелкую рябящую ëлочку предательски выдавало округлившийся живот, натянувший одежду.
– как-то так, – развела руками она.
– ну поздравляю! – воскликнул Борис, – молодцы! Время зря не теряли!
– а вы же сегодня уезжаете? – перевела разговор в другое русло раскрасневшаяся Злата.
– да, – ответил Борис, – вот колёса местами поменяем и в путь.
– э-э-э… – замешкался Денис, – а зачем?
– костомахи ещё по лесу шастают, не всех назад баба Нюра загнала, вот и посоветовала нам колёса перекинуть. Так проскочим мимо них.
Денис кивнул и понятливо промычал в ответ. Нежно притянув к себе Злату он обнял её за талию и прижал к себе. С улицы раздалось бодрое блеяние, и по дороге протрусило козье стадо, позади которого зигзагами вихлял на велосипеде хозяин.
– доброго дня! – с улыбкой кивнул Мамоцька и поднял в приветствии руку. В этот момент у велосипеда соскочила цепь и безвольно повисла на оси звёздочки. Соскочив с велосипеда старик суетливыми движениями стал накидывать цепь обратно.
– козы убежали! – сложив ладони рупором задорно прокричала Белка. Мамоцька спохватился и, махнув рукой на прощание, побежал вслед за стадом, катя рядом гремящего железного коня. Раздался дружный смех, звонко пронзая морозный воздух, сухим эхом отразился от скованных льдом лужиц и, казалось, заполнил собой всю деревню.
– а куда он скотинку в такой мороз погнал то? – сквозь смех спросил Борис, – трава вся замёрзла.
– может места знает, – пожала плечами Белка, – а может просто на прогулку.
– о-о-о, – раздалось из-за забора одновременно со скрипом калитки, – какие люди! А я слышу – ржёт кто-то на всю деревню, думаю, дай посмотрю! – во двор вошёл Антон и поздоровался с парнями, протянув для рукопожатия предплечье, ладони его были перемазаны машинным маслом, после учтиво поклонился дамам.
– а ты всë «яву» свою ковыряешь? – осмотрев гостя спросил Борис, – что, никак?
– да-а-а, – протянул Антон и обречённо махнул рукой, – уже и сезон закончился. Затяну в сарай, может следующей весной повезёт, тогда покатаюсь, – последнее слово он произнёс мечтательно и нежно, будто боясь разбить хрустальное и хрупкое, сглазить заветную мечту, – а вы что делаете? – спросил он, указав на поддомкраченный «эспэйс»,
– так мы это… Колёса местами меняем, – смутился Борис.
А-а-а, от костомахов, что-ли? – легкомысленно отмахнулся Антон, – да не тронут они вас. Это когда на лошадях ездили, оглобли нужно было менять местами, а на машине то что? Проскочите по-быстрому и всë. Меня чего не позвал? Корячишься с больной рукой. Давай, я за десять минут перекину, – он посмотрел себе на ладони и добавил: – руки все равно грязные по локоть.
Не дожидаясь ответа Антон присел на корточки и взялся за баллонный ключ, продолжая начатое Борисом.
– с женой созванивался? – спросил Денис.
– да, – Борис вздохнул и замолчал на несколько секунд, – разрешила вернуться, но… – он сморщился и почесал затылок, – короче, разговор тяжёлый предстоит.
Тут по деревне разнёсся отборный мат, вперемешку с женским криком и звоном то ли разбитого стекла, то ли битой посуды. Потом скандал, судя по всему, вывалился из избы во двор и покатился по улице.
– о! – почему-то радостно воскликнул Антон, зажимая очередной болт, – Махлай своих строит! Значит самогон новый выгнал! Вас провожу – и к нему, ну его в баню этот мотоцикл, всё равно не заводится.
– да уж, нравы… – поднял брови Борис и снова повернулся к молодой паре, – а у вас какие планы? Так здесь и будете жить?
– у Бога дней много, – с улыбкой ответила Злата, – будем ждать следующего года, – не задумываясь она осторожно провела ладонью по животу, – а там новое Купалье будет, попробуем найти свою «папараць – кветку» и уехать отсюда.
– меня на отведки не зовите, – закатил глаза Борис, – я сюда ни ногой! Как говорится – уж лучше вы к нам!
– будем надеяться, что получится, – засмеялся Денис.
– а вот и всë, – Антон вытер ладони о промасленные брезентовые штаны и, довольно крякнув, протянул ключ Борису, – можете ехать.
Борис, благодарно кивнув, забросил инструмент в багажник и открыл водительскую дверь минивэна.
– ну что, – он неловко пожевал губами, блуждая взглядом по провожающим друзьям, – пора, наверное?
Денис с грустной улыбкой обнял друга и постучал ему по спине ладонью, Антон снова протянул предплечье и подбадривающе моргнул обоими глазами, Злата легко приобняла Бориса и чмокнула в щёку.
– ну нормально! – возмутилась Белка, – а я что, не люди!?
– блин! Точно! – хлопнула себя по лбу Злата, – ты же тоже на Минск, – она обняла блондинку и провела по её спине ладонью.
– думаю, увидимся, – улыбнулся Антон, виновато выставив вперёд чумазые ладони.
Денис, крепко застрявший в объятиях Златы, смущённо поднял брови и показал два пальца, растопыренные буквой «V».
Стартер послушно крутнул тяжёлый дизельный двигатель, и из-под капота мягко зарокотало приятным мощным басом. Дворники совершили несколько бросков по обледеневшему лобовому стеклу, прочищая прозрачную проталину обзора, и Борис с Белкой хлопнули дверцами, забравшись в салон. Боковое стекло медленно опустилось, и Борис встретился долгим взглядом с Денисом. И было в этой встрече, в переплетении взоров всë пережитое за последние несколько месяцев, за годы совместной работы, за время дружбы, которая, и это понимали оба, заканчивалась прямо сейчас, просыпалась последними песчинками сквозь узкий поясок песочных часов.
– погодь, Боря! – все обернулись на бабу Нюру, спешащую с огорода с пакетом в руках, – погодь, – запыхавшись махнула она рукой, – добро своë забери, денег небось, стоит, – она протянула Борису пакет, в котором оказалось четыре бутылки разной формы и цвета, – прятала от тебя, пока руку лечил.
– ха! – весело хохотнул Борис, – а я думал, что поляки всë пожлуктили! Ну спасибо, Ирина, обязательно за вас выпью!
– а может завяжешь? – хитро посмотрела на него вновь постаревшими бледными глазами старушка.
– не-е-е, – со смехом протянул Борис, – скорее развяжу.
– дело твоë, – недовольно пожевала она сухими губами, – бывай… – и, отвернувшись, погнала разбежавшихся кур в сарай. Антон отвёл в сторону длинную воротину, и минивэн, хрустнув наледью на траве, выкатился со двора.
Голые, оскудневшие листвой деревья безмолвным караулом провожали переваливающийся по ухабам автомобиль, а медленные снежинки быстро таяли на прогревшемся лобовом стекле. Слева проплыло кладбище, зияя на зло осеннему небу разрытыми могилами и вывернутыми крестами, камнями и обелисками. Белка посмотрела направо в боковое окно и увидела Карпова. Он стоял, опершись локтем на забор, а правую руку держал открытой ладонью вверх в застывшем приветствии, чем-то напоминая индейца из старых фильмов. Белка расплылась в ослепительной улыбке и помахала ему, после чего послала вдогонку воздушный поцелуй. Каменное лицо сурового ветерана неуловимо вздрогнуло, и край рта самовольно пополз вверх, изгибая аккуратно постриженные усы. Белка проводила его взглядом, пока обступивший дорогу подлесок не скрыл его фигуру из виду.
– Борь, включи радио, что ли, – недовольно заëрзала она в кресле в поисках удобного положения, – грустно как-то.
Борис включил магнитолу, и из динамиков сразу раздался тонкий девичий голос:
– ах, в сказке победило вновь добро,
Хоть зло опасно было и хитро.
Ах, если б было так всегда,
Какая жизнь настала бы тогда…
– в тему песня, – хмыкнула Белка.
– знаешь, – задумчиво глядя на пробегающую дорогу произнёс Борис, – а я так и не понял, если честно, кто в этой истории был добром, а кто злом.
– а тут всë просто, – отмахнулась блондинка, откидываясь на сиденье, – историю пишут победители, кто победил, тот и добро, вот и вся наука, – она, хитро прищурившись, посмотрела на Бориса и заговорщически произнесла: – слушай, а может пересечëмся как-нибудь в Минске?
– извини, но я пас, – со смехом поднял руки ладонями вперёд Борис, – мне хватило приключений на две жизни вперёд. Дом – работа, работа – дом, вот мои планы на будущее.
– ну как знаешь, – выдохнула Белка и уставилась в окно.
– да ты не обижайся, – толкнул её Борис кулаком в плечо, – я просто такого натерпелся, что ну его нафиг. Больше не хочу.
– да я не обижаюсь, проехали. Поверь, я приключения всегда найду.
– слушай, Юль, – замявшись спросил Борис, – я вот о чëм думаю: почему, имея такие способности, эти… – тут он осёкся, подбирая слово, – ну… Эти люди живут в таком…
– дерьме? – закончила за него Белка.
– ну, в общем, да, – выдохнув согласился Борис.
– Родина, – пожала плечами блондинка и откинула козырёк, пряча глаза от встречного солнца.
Сверкнув серебром пузатого бока «эспейс», щелкая поворотником, выкатился на гладкий асфальт гродненской трассы, и Борис с удовольствием вдавил педаль газа. Холодное осеннее солнце ярко светило в лобовое стекло, приветствуя двух путников, едущих на восток навстречу каменной глыбе столицы, оставивших позади столицу другую, столицу древней Невриды, таинственную деревню Невры.
КОНЕЦ.
