Виктор Гурченко
Невры
– а сейчас там что? – спросил Денис, провожая мачту дымохода взглядом.
– ничего, – пожал плечами Карпов, – что не растащили, то развалилось, – он снял панаму и посмотрел на высоко стоящее полуденное солнце, – давай, Валя, к берегу – жару переждëм.
Катер сразу поменял курс и, накренившись на левый борт, быстро стал приближаться к берегу. Вскоре острый нос судна прочертил борозду по песчаному берегу, и катер остановился возле небольшой косы. Пассажиры выбрались на жёлтый горячий песок и, миновав безлюдный пляж, добрались до тенистой прохлады под сводом раскидистых деревьев. Денис искоса посмотрел на Карпова, который по-прежнему был застегнут на все пуговицы и молнии, и удивился тому, как он безразличен к жаре.
– нам ещё пару часов плыть, – сказал ветеран, развязывая рюкзак, – посидим пока в тени, заодно потренируемся, – он посмотрел на Дениса и сделал рукой призывный жест, – давай, наследник Невриды, покажи оскал.
Денис неуверенно посмотрел по сторонам, встретился взглядом с Валентиной и растерянно уставился на Карпова.
– да… Я не знаю как, в прошлый раз само всë получилось.
– значит нужно определить, что для тебя кремлёвские звëзды. Чтобы Злату защитить волком стал? Вот и думай про Злату.
Денис представил Злату, и на душе стало тепло и щекотливо, на лице без спроса появилась глупая улыбка. В памяти ярким глянцем всплыли изгибы тела и бархатная кожа под его ладонями…
– а теперь вращайся! – Карпов грубо схватил его за плечи, обрывая приятные мысли, и начал резко поворачивать на месте. Денис послушно крутанулся вокруг своей оси несколько раз и, потеряв равновесие, шлëпнулся на землю.
– ты о чем думаешь? Что за улыбка идиотская? – Карпов заиграл желваками, а Валентина заливисто засмеялась. Денис сидел на земле, откинувшись назад и опершись на руки.
– а я у Златы сиськи успел рассмотреть, тогда в магазине, – выпалил вдруг Карпов
Денис резко вскочил с земли, в голове его полыхнула вспышка гнева, в ушах зашумело, будто лес в одночасье запел, застрекотал и заговорил всеми голосами. Он навис над Карповым, который будто стал ниже, и схватил его за отворот камуфляжной куртки.
– послушайте… – начал было Денис, но осёкся, услышав собственный голос, больше похожий на хрип. Карпов смотрел на него с победной ухмылкой, а за отворот его держала мохнатая лапа с чёрными длинными когтями. Денис разжал пальцы и отошёл на шаг назад.
– видела? – Карпов повернулся к Валентине, поправляя воротник, – он даже оборот не сделал, сразу превратился.
– любовь, – кратко резюмировала женщина.
– лучше бы так родину любил, – проворчал Карпов в ответ, – всë, расслабься уже, пошутил я.
Денис почувствовал, как гнев уходит, а с ним уходит и волк. Он снова посмотрел на свои руки, они были обычные, человеческие.
– со временем научишься управлять этим, точку напряжения мы для тебя нашли, уже хорошо, – Карпов достал из рюкзака бутылку воды и сделал несколько глотков, – что-то я оделся не по погоде, – сказал он и расстегнул замок куртки.
Денис мысленно усмехнулся упрямству старого вояки. Между тем становилось по-настоящему жарко. В тени, где пристроились путники, гудящим облаком роились комары, назойливые мошки так и норовили тайком укусить неосмотрительных гостей.
– нужно костёр развести, они нас съедят, – отмахиваясь от насекомых предложила Валентина.
Спустя четверть часа под деревьями густо дымил наскоро собранный костёр. Карпов аккуратно окопал невесть откуда взявшейся сапёрной лопаткой очаг, чтобы не устроить лесной пожар. Надоедливые насекомые, нехотя, отступая перед едким дымом, разлетелись, стало спокойнее, и трое путешественников удобно устроились в тени. Денис наблюдал за Валентиной, которая странно улыбалась себе и периодически делала какие-то пассы ладонью в воздухе.
– Валя, а где Борис? – в лоб спросил у неё Денис.
Валентина окинула его туманным взглядом, словно выныривая из каких-то неведомых глубин, и добродушно улыбнулась:
– зачем он тебе? Он просто человек, причём не самый лучший, а ты теперь один из нас.
– он мой друг, – возразил Денис, а потом добавил, – пусть и не самый лучший человек.
Валентина в ответ только улыбнулась и снова погрузилась в себя.
– пойду искупаюсь, – проворчал Денис, поднимаясь на ноги, и не спеша направился к берегу реки.
Когда солнце коснулось верхушек деревьев, а из глубины леса повеяло вечерней прохладой, Денис с Валентиной устроились на катере, а Карпов вытолкал его с песка на глубину и запрыгнул сам. Женщина погрузила ладонь в воду, и судно послушно повернуло острый нос против течения и упрямо направилось вверх по реке.
Карпов спокойно смотрел на сверкающую рябь реки и, видимо наговорившись, хмуро молчал. Денис отвернулся в другую сторону, и его снова начало клонить в сон. Грузно осунувшись в удобном кресле катера он прикрыл тяжелеющие веки и провалился в тягучий, раскачиваемый грузной кормой судна, густой сон…
. . .На опушке зимнего леса их было чуть более десятка. Охотники весело переговаривались, шутили и нервно переминались с ноги на ногу, постоянно бросая напряжённые взгляды на сверкающее под ярким зимним солнцем снежное поле.
– зверь скоро должен пойти, у них переход сегодня, – Карпов достал из-за мехового отворота дубленого тулупа серебряный портсигар и постучал извлечённой сигаретой по его теснённой узором крышке. Дунув в пустой конец папиросы он помял его пальцами и чиркнул спичкой, – охота должна получиться славной, – добавил он сквозь зубы, втягивая лёгкими сизый дым.
Антон, стоявший рядом, криво ухмыльнулся и поправил висящее за спиной ружьё. Среди охотников раздался негромкий одобрительный ропот. Денис всмотрелся в поле, но кроме искрящегося снега ничего не разглядел. На том краю снежного простора виднелся такой же лес. Могучие лапы елей тяжело провисали под грузом снежных шапок, а давно лишившиеся зелени лиственные деревья стояли укутанные белыми муфтами острого колючего снега. Лес сонно потрескивал и щёлкал одеревеневшими от холода стволами. Вдруг его взгляд выхватил в поле едва заметную тень, которая будто парила над снежным покровом и быстро приближалась к ним. Вскоре стал различим силуэт поджарой белой рыси, мелко усыпанной тёмными пятнами. Двухметровое тело хищника стремительно пересекало поле, прижав уши-кисточки к затылку, размашистыми рывками покрывая расстояние до группы охотников. Приблизившись к людям на расстояние десятка метров животное будто нырнуло в снег, подняв фонтан из рассыпчатой ледяной крупы. Из белой пелены в следующий момент вынырнул раскрасневшийся и запыхавшийся Мамоцька. Глаза его всë ещё мерцали мутным жёлтым светом, а тяжёлое дыхание зверя клубилось белым паром.
– идут, по своей тропе, – Мамоцька взял протянутую одним из охотников флягу и сделал несколько глубоких глотков, потом, вытерев покрытые инеем усы рукавом тулупа, оглядел присутствующих, – скоро здесь будут, восемь единиц.
– все по местам! – скомандовал Карпов, и охотники без суеты, со знанием дела растянулись в цепочку вдоль жидкой поросли лесной опушки и начали обустраивать себе позиции для стрельбы.
Денис наблюдал за ними словно со стороны, но сам не заметил, как оказался в небольшой траншее, сжимая в руках ружьё. Он пристально вглядывался в сияющий зимний пейзаж, где солнце игриво сливалось с серебряным пением сверкающего снега, заливало умноженным снежной линзой светом глаза, запуская в них солнечные зайчики и блуждающие чёрные точки. Но вот точки выстроились в цепочку и стали приближаться. «Восемь»,– мысленно пересчитал Денис, глядя на чернеющие в дали силуэты зверей. Вскоре очертания животных выдали в них исполинов леса – зубров. Первый из них был самый крупный, он упрямо пробивал мощной грудью снежную твердь и прокладывал путь для остальных. По мере их приближения до слуха стал доносится грозный рык и мерный рокот гулкого дыхания животных. Вдруг Денис рассмотрел у вожака огромный прямой рог, торчащий вперёд и немного вверх. Рог покачивался на огромной голове и имел форму цилиндра. Это были не зубры… Выбрасывая клубы чёрного дыма поле пересекала колонна бронетехники. Металлические траки гусениц подминали и укатывали сыпучий снег в гладкую твёрдую колею, лязгая и стуча сочленениями, сливаясь с рокотом мощных дизельных двигателей, надрывающихся под бронированными панцирями машин. Четыре белых уголка, окаймляющие жирные чёрные кресты на бортах не оставляли сомнений о принадлежности жуткой чёрной колонны. И только сейчас Денис обратил внимание на внешний вид охотников. На белых шапках-ушанках каплями рубиновой крови сияли маленькие красные звёздочки, белые дубленые тулупы, а у кого-то просто фуфайки были туго перетянуты кожаными портупеями, пулемётными лентами, связками гранат. Очевидно, что это были не охотники, это партизанский отряд. С удивлением Денис обнаружил у себя в руках не охотничье ружьё, а винтовку Мосина.
Появление колонны внесло оживление в ряды партизан – все стали спешно устраиваться в наспех вырытых окопах и готовиться к стрельбе. Оружие было такое же разношёрстное, как и одежда отряда – винтовки, автоматы ППШ, трофейные Шмайссеры, пулемёт Дегтярёва и даже старенький Максим. Антон лежал в соседнем окопе и, прищурив левый глаз, медленно провожал тяжёлым набалдашником ствола огромной двухметровой противотанковой винтовки движение головного танка. Карпов находился рядом с ним и, привстав на одно колено, внимательно разглядывал в бинокль рокочущую цепочку техники.
– первая пантера, – сквозь зубы процедил Карпов, – по гусеницам стреляй, броню все равно не пробьёшь. Всем приготовиться! – сказал он уже во весь голос, – жги!
Антон надавил на скобу спускового крючка, и вороненый ствол изящной в своей смертоносности винтовки Дегтярёва грохнул коротким злым, словно привет из преисподней, огнём выстрела. Чудовищный удар отдачи орудия ударил в слившееся с прикладом плечо, и парня повернуло в сторону. По лицу его пробежал мимолётный злой оскал, и рука тут же потянула рычаг затвора, отправляя новый снаряд в недра чёрного зева орудия.
Пантера, тем временем, потеряв одну гусеницу, резко завернула в лево и остановилась. Гладкая широкая башня, словно голова кобры, гипнотизирующей жертву, медленно повернулась и направила ствол в сторону выстрела. Антон, тем временем, перевел ствол винтовки вправо и направил его на замыкающий колонну PZ. Орудие вздрогнуло смертельной судорогой и, изрыгнув огненную вспышку, направило бронебойный снаряд в цель. Впечатавшись в башню танка и пробив слой брони снаряд поразил боекомплект машины. Звуковой шквал от взрыва ударил по ушам, и башня танка резко взлетела вверх, влекомая столбом пламени, огненным гейзером подбросившим её в воздух на несколько метров. Через мгновение морозный воздух расколол раскат главного калибра раненой пантеры. Снаряд вспахал землю до мëрзлого грунта, белёсое облако взбесившегося снега вперемешку с чёрной, будто пропитанной нефтью землёй, разлетелось, разрослось уродливым сорняком в десятке метров от охотников. Да, это были, всë-таки, охотники, Денис теперь это понял, в нём самом вспыхнул, заалел, прокричал азарт хищника, а жертва была перед ним. Из полугусеничных бронетранспортёров высыпали серые шинели и тут же спрятались за броню машин, две тяжёлые самоходки, выбросив клубы чёрного едкого дыма, стали медленно вращаться на месте, поворачиваясь тупыми скошенными башнями к лесу. Сухо застрекотали автоматы, и серые фигурки попадали в снег возле машин. На башне пантеры открылся люк, и оттуда появилась офицерская фуражка. Командир танка выглянул наружу и приложил к глазам бинокль. Замерший на одном колене Карпов этого только и ждал. Хлестко щëлкнул выстрел и серая фуражка слетела с простреленной головы офицера. Самоходки, тем временем, поползли к опушке, прикрывая бронированными телами семенящую позади пехоту. С флангов гулко залаяли грозные пулемёты MG -42, и ветки над головами партизан затрещали, звонко засвистели рассекающие воздух пули. Ещё раз громыхнула пантера, снова в воздух поднялся клуб грязно – белого снега, теперь совсем рядом.
– время спускать собак, – сказал Карпов, поднимаясь в полный рост, – прижимай пехоту! – крикнул он пулемётчикам, – а мы в штыковую! – Карпов закрутился на месте, подняв лёгкую желтоватую позëмку, и обратился а пепельно-рыжего волколака. Денис обратил внимание, что шерсть его полиняла на зиму и превратилась из золотистой в грубую клочковатую цвета грязного снега. Карпов взял в лапы два трофейных Шмайссера и перекинул через плечо связку гранат.
– ну что, братцы, за Родину! За Сталина! – он застыл на краю опушки и прошил воздух короткой очередью. Тут же застрочили наперебой, сплетаясь в единую какофонию, пулемёт Дегтярёва и Максим. Они нагло вклинились в злой отрывистый грохот немецких пулемётов, и пехота сразу-же сникла, прижалась к бронированным бортам самоходок, а часть просто попадала в снег. Рядом с Карповым выросло ещё несколько высоких страшных фигур мифических волколаков, и небольшой отряд ринулся в рукопашную навстречу шквальному огню неприятеля. Невры бежали по снегу, едва касаясь его лапами, будто паря в воздухе над заснеженным полем. Из оскаленных пастей вырывались лёгкие облачка горячего дыхания и, мгновенно превратившись в мелкие колючие льдинки, оседали на мохнатых мордах серебряным инеем. Снова прозвучал выстрел пантеры, застрочили пулемёты на самоходках, с большим перелётом отправил снаряд в гущу леса лёгкий танк PZ. В глубине, где-то за спиной ухнул взрыв, и с деревьев в одночасье, словно вырывая их из новогодней сказки, слетел белоснежный покров, оголяя голые скользкие плети корявых веток. Карпов окликнул Антона и жестом указал на лёгкий танк, который уже поворачивал ствол, корректируя огонь для нового выстрела, а сам отделился влево и ринулся к оставленной в одиночестве пантере. Антон коротко кивнул и в несколько огромных размашистых прыжков оказался на борту танка. Ловко запрыгнув на ствол и усевшись на него верхом он с силой потянул за эжектор вверх. Ствол заметно искривился и теперь задумчиво смотрел в ясное зимнее небо. Антон вскочил на башню и ловко отскочил в сторону. В этот же момент танк выстрелил. Воздух вздрогнул, и ствол разорвало и превратило в уродливый цветок с четырьмя лепестками из искорёженной брони. Машина резко остановилась, а затем из открывшегося люка по очереди выбрались пятеро контуженных танкистов. Со стороны леса просвистела пулемётная очередь и двое из них упали как подкошенные, окрашивая в красное нетронутый снег. Остальные в панике, падая в проваливающийся под ногами наст, спрятались за броню. Приходя в себя они уселись за танком, но тут сверху раздался утробный рык, и все, как по команде, подняли вверх головы. Огромный волк стоял на башне танка, опираясь только на задние лапы, и скалил пасть, усеянную частоколом белых острых зубов. Но самое необычное в стоящем на танке хищнике было то, что на груди у него висел автомат ППШ. Судорожно вытаскивая оружие непослушными пальцами немцы отпрянули от танка. Вот один из них, наконец, совладал с застёжками жёсткой кобуры и, выбросив руку вперёд и вверх, будто приветствуя обожаемого фюрера, выстрелил в волка.
Правое плечо Антона отбросило назад и обожгло болью. Он удержал равновесие и медленно повернул голову в сторону испуганных фашистов. Боль быстро покидала пульсирующее плечо, а сознание наполнила ярость. Он расставил в стороны огромные лапы и издал оглушающий рык, скорее медвежий, чем волчий.
– werewolf, werewolf! – наперебой закричали немцы и бросились прочь, то и дело оборачиваясь назад и стреляя безнаправленно и бессмысленно.
Три коротких очереди оборвали крики, а вместе с ними и жизни фашистских оккупантов. Антон ощетинился и спрыгнул на снег. В нескольких десятках метров от него продолжался бой. Раздался мощный взрыв, и у пантеры подпрыгнула башня, сделала в чёрном от дыма и копоти небе медленный ленивый оборот и рухнула рядом с дымящимся корпусом танка. Лёгкими прыжками прочь от искорёженной машины по полю двигался Карпов. Лишившийся связки гранат теперь он бежал, сжимая в каждой лапе по Шмайссеру. Возле самоходок, которые застыли посреди поля с разорванными гусеницами, партизаны добивали остатки фашистов. Вокруг дымящейся техники лежали тела в серых шинелях.
Денис неспешно шёл по хрустящему снегу и внимательно изучал следы страшной баталии. Убитый немец лежал на спине с раскинутыми в стороны руками, каска слетела с головы и лежала поодаль. Всë, что было выше переносицы, превратилось в какую-то чëрно-багровую массу, с бледными осколками сияющей кости. Снег вокруг пропитался алой кровью, которая растопила и проела замысловатые ходы в белом покрове и тут же замёрзла, превратившись в блестящую корку, мелко отливающую рубиновым блеском. Ещё двое мертвецов лежали лицом в снег, шинели их на спине были прошиты аккуратными строчками круглых отверстий. Денис поднял взгляд на громоздкую башню самоходки. Борт её был весь измазан густыми разводами крови, а с края свешивался мертвый танкист, застрявший ногой в отверстии люка. Он наполовину висел вниз головой, уставившись куда-то вдаль пустыми холодными глазами, на которые, медленно и безразлично кружась, опускались пушистые звёздочки снежинок. Лицо его было бледно-серое, а горло отсутствовало полностью. Денис отвернулся и увидел, что несколько немцев остались в живых и сейчас стоят, подняв руки, возле дальней самоходки. Партизаны толпились рядом, они смеялись и перешучивались, все были в человеческом обличии. Денис направился к ним, высоко поднимая ноги, то и дело проваливаясь в рыхлый снег.
– о, Денис! – Карпов выпустил облако табачного дыма и бросил окурок в снег. Тот, описав дугу, коротко шикнул и, проплавив себе тоннель, ушёл в глубину, – иди сюда, ты сегодня ещё без добычи.
Он скинул с плеча автомат и протянул Денису.
– твои, – он, улыбкой кивнул в направлении пленных, – пусти их в расход.
Денис несмело взял Шмайссер и повернулся к немцам. К своему удивлению он узнал двоих, это были те самые американцы. Как там они друг друга называли? Джимбо и Чет? Они смотрели ему в глаза с немой мольбой, один из них что-то беззвучно шептал.
– ты чего застыл? – Карпов сделал шаг к Денису и навис над ним, – или ты, может быть, за них, а, дезертир?
– нет… Не за них, – пересохшими губами ответил Денис.
– тогда огонь! Рядовой! Это приказ!
Денис поднял автомат и длинной очередью скосил стоящих перед ним пленных фашистов. Они лопнули как арбузы, и во все стороны хлынула, разлетелась кровавая масса вперемешку с лохмотьями разорвавшихся шинелей, касок, обуви. На лицо попали капли крови, которая неожиданно обожгла холодом. Денис дёрнулся от неожиданности и открыл глаза.
– приплыли, просыпайся, – Валентина сидела рядом, слишком близко и почти прижималась к Денису. Она ещё раз резко щёлкнула веером изящных пальцев, брызнув в лицо парня последними каплями оставшейся на них влаги, и отпрянула от него, – давай вылазь, командира уже догонять надо.
Денис тряхнул головой, сбрасывая липкие остатки ватного сна, и выбрался из мягкого сиденья. Он спрыгнул с кормы катера на мягкий песок и огляделся. Река здесь делала мягкий поворот и образовывала тихую заводь в непроточном месте. Вода была покрыта зелёным ковром ряски с жёлтыми поплавками кубышек, тихо подрагивающими от внезапных потоков заблудившегося течения. У берега был оборудован мостик, который раньше явно был опорой разрушенного моста, а теперь на нём красовались свежевыкрашенные перила и лавочки. «Отличное место для свиданий с видом на речку», – подумалось Денису, – «и для деревенских алкашей», – прилетела вдогонку вторая мысль. По небольшому склону, тем временем, среди теснящихся стволов массивных дубов и раскидистых ив поднималась фигура Карпова. Денис обратил внимание, что в руках его нет больше автомата, спрятал, что ли, куда-то?
– идешь? – бросила Валентина Денису и, не оборачиваясь, устремилась вслед за удаляющейся фигурой. Денис зашагал следом за спутниками.
Нелюдово неуклюже раскинулось у кривой излучины Волки, набросив на зеленый пейзаж сеть из кривых извилин маленьких улочек и глубоких прямых полос асфальтированных улиц. Большой яблоневый сад, словно зелёный водоём, заполнял собой часть деревни. Десятки кривых разлапистых стволов были обработаны белилом, по всему было видно, что за садом тщательно ухаживают. Тут и там на ветвях тужились теннисными шариками молодые до кислой оскомины зелёные яблоки. Посреди Нелюдово находилась большая церковь. Квадратная у основания она была выложена из красного и белого кирпича. Готические арки окон выстроились ровным амбразурным рядом вдоль каменных стен, такой же арочный каскад входных дверей упирался в две массивные квадратные колонны на крыльце. Колокольня венчалась острым шпилем, сверкающим отражённым огнём вечернего солнца с маленькой луковицей купола на его острие. Восьмиконечный православный крест возвышался над всей этой громадиной и, умиротворённо раскинув свои руки-перекладины, сонно наблюдал за вверенной ему деревней.
– а деревня то немаленькая, живая, – Денис смотрел на ухоженные дома с обустроенными усадьбами, – побольше, чем Невры будет.
Карпов искоса посмотрел на него и пренебрежительно хмыкнул, Валентина укоризненно посмотрела на парня и покачала головой. Трое путников шагали по раскалённому за день асфальту, будто пытаясь догнать собственные тени, длинно и лениво растянувшиеся на дороге перед ними.
– а это что за здание? – удивлённо спросил Денис, указывая на серое казённое сооружение, напоминающее одновременно университет и какой-нибудь завод. Белой, а точнее серой вороной выглядело оно среди уютных домиков и буйной зелени, в которой буквально купалась деревня. От его мраморных колонн, на которых каменным грузом лежали два высоких этажа с пустыми глазницами разбитых окон, веяло холодом и затхлым запахом пустых коридоров. На большой скошенной крыше полностью отсутствовал шифер, и в небо уныло смотрели обгорелыми боками потемневшие стропила.
– почта, – коротко ответил Карпов, – читать, что ли, не умеешь? – он указал на табличку над небольшим боковым входом в здание, на которой недвусмысленно красовалась бело-голубая надпись «почта».
– а не великовато здание для деревенской почты?
– здесь когда-то НИИ был, – вмешалась Валентина, – официально что-то по исследованию климата, а на самом деле здесь велись засекреченные исследования паранормальных явлений, там… полтергейста всякого, аномалий.
– удачное место нашли, – усмехнулся Денис, – а что случилось? Явно давно не работает.
– девяносто первый случился, – проворчал в ответ Карпов, – знаешь детский стишок: трое собрались в тёмном лесу, больше в Союзе никто не живёт?
– понятно… – мрачно ответил Денис, и на некоторое время повисло неловкое молчание, тонкие струны души Карпова вздрогнули от больной темы, и их нестройное звучание почти физически чувствовалось в воздухе.
– пришли, нам сюда, – Карпов указал на зелёные ворота, возле которых пластиковым блеском порезанных пивных бутылок их встретили две самодельные пальмы. У их подножий красовались лебеди, вырезанные из старых покрышек, – да уж, – лаконично оценил он деревенские арт-объекты и бесшумно отворил калитку.
Во двое кипела работа – трое человек перекладывали длинные доски в аккуратные стопки вдоль стены дома. Они постоянно толкались, больше мешая друг другу, чем помогая. Внешний вид выдавал в них любителей главного деревенского развлечения. Работа не спорилась, и они, то и дело, останавливались, чтобы выяснить отношения. За всем этим наблюдал невысокий человек, который стоял опершись на стену дощатого сарая. Коренастый и жилистый он обладал обветренным угловатым лицом со слегка искривлённым носом, его глубоко посаженные глаза прятались за суровым прищуром и, казалось сверлили взглядом горе-работников. В один момент он стремительно оторвался от сарая и после короткого разбега выписал смачный пинок под зад замешкавшемуся работнику. Тот, просеменив короткими неуклюжими шагами несколько метров, так и не смог словить ускользающее равновесие и впечатался лицом в стену дома. Громыхнул дружный смех. Смеялись и работники, и сам пострадавший, но громче всех зашëлся Карпов. Человек тут же повернулся к калитке и расплылся в довольной улыбке:
– Сашка! Ты ли это? Сколько лет, сколько зим! – он раскинул руки и шагнул навстречу гостям.
– ну привет, Шустер, – Карпов крепко обнял старого друга и звонко похлопал его по спине.
– Валентина, моë почтение, – хозяин аккуратно пожал женщине руку и слегка поклонился.
– привет, Иван, – Валентина улыбнулась в ответ.
– а ты кто, новенький? – Шустер с интересом оглядел Дениса, а потом повернулся к Карпову, – а Антон что? С ним всë нормально?
– да что с ним станется? – Карпов криво усмехнулся, – а это молодое пополнение, Всеслав с нами прокатиться отправил. Знакомься, Денис. Денис, это Иван Шустер, мой старый друг и боевой товарищ.
– очень приятно, – Денис пожал крепкую мозолистую ладонь и прямо посмотрел в лицо новому знакомому. Лицо было определено, знакомое. Ну да, конечно, это был один из партизан из недавнего сна. Денис хотел было удивиться, но это у него не уже получилось.
– да вы чего стоите? – Шустер спохватился и торопливо засеменил к двери, призывно махнув рукой гостям, – давайте за стол, ужинать будем. А вы работайте, негры, – он повернулся к работникам, которые застыли на месте и с интересом разглядывали гостей, – ишь, уши развесили, через час выйду, чтоб все доски переложены были.
– Вань, ты это… Может, рассчитаешься с нами, а то забудешь потом? – будто жуя тягучую жвачку проблеял, по всей видимости, старший.
– я тебе рассчитаюсь! Знаю я вас… – Шустер не договорил и захлопнул входную дверь. Работники переглянулись и, пожав плечами, вновь принялись за неслаженное перекладывание досок.
Шустер заговорщически осклабился и, бодро потирая ладони, кряжистой походкой поспешил к холодильнику. Через мгновение у него в руке появилась литровая бутылка из-под шампуня со светло-коричневой жидкостью.
– а это, как понимаете, не шампунь, – его брови легко запрыгали на тяжёлых надбровных дугах и хищная улыбка обнажила ряд крепких белых зубов. Закатное солнце косыми ленивыми лучами заползало в окна и придавало всему нежно-розовый флëр. Отразившись от тёмно-красных половиц свет исподволь обдавал лицо Шустера кроваво-красным оттенком, что придавало его внешности сходство с каким-нибудь Кощеем из старых сказок или древним вампиром, – жахнем? – хозяин обвёл гостей призывным взглядом и, не дождавшись ответа, поставил бутылку на стол и распахнул дверцы навесного кухонного шкафчика, – сейчас, рюмки найду, давно в компании не выпивал. Я сам бормотуху настаиваю, – продолжил он, шумно двигая какие-то банки и коробки в шкафчике, – клюкву добавляю, через угли пропускаю, кремень… – О! Вот они, родимые! – Шустер достал четыре рюмки одинаковые на вид, но каждая с разным отливом. Внимательно их осмотрев он поставил в ряд зелёную, фиолетовую, жёлтую и красную по центру стола, – так вот, – продолжил он, ловким движением свинчивая пробку с бутылки, – кремень кладу на дно, не самогон – слеза получается! Ну, за встречу! – он быстрым отточенным движением осушил рюмку и довольно крякнул. Гости последовали его примеру, только Валентина, слегка пригубив напиток, поморщилась и опустила рюмку на стол.
– слушай, Иван, нам Илья нужен, – Карпов стукнул рюмкой о стол и посмотрел на Шустера.
– Так, понятно, – Шустер судорожно зашарил по карманам, – сейчас… телефон куда-то закинул. Он, кстати, сейчас Илларион, – он бросил на Карпова ироничный острый взгляд, ответом на который были закатанные к небу глаза и усталый вздох.
Хозяин с головой залез в полку шкафа и рывками перебирал одежду.
– о! – радостно воскликнул он, – в других штанах лежал. Сейчас позвоню, – назойливым писком застонали кнопки старенького мобильного, после чего большой палец Шустера надавил на крупную зелёную кнопку с изображением бледной подсвеченной телефонной трубки. На долгие секунды в комнате воцарилась тишина, лишь монотонные длинные гудки сонным дыханием пронзали повисшее ожидание. Наконец в трубке что-то щёлкнуло, и послышалось басовитое «ало-о-о».
– Иллюха, привет, ты, это… Далеко где? – Шустер посмотрел на Валентину и, улыбнувшись, подмигнул одним глазом. – ага… ага.. А ты знаешь, кто у меня в гостях? – он всë больше расползался в улыбке, – как угадал!? – лицо его стало удивлённым и серьёзным, – что? Едешь уже? Хорошо, ждём… – он нажал «отбой», трубка коротко пискнула и умолкла. Шустер положил телефон в карман и, не меняя выражения лица, посмотрел на гостей, – едет уже, скоро будет.
– это хорошо, – ответил Карпов и недвусмысленно придвинул рюмку к бутылке. Шустер, будто спохватившись, встрепенулся и поспешил обслужить гостей.
– ой, а что это я вам ужин не предлагаю? – он, также суетливо, посеменил к холодильнику и, открыв дверцу, обратился к Валентине, – Валька, поможешь на стол собрать?
Спустя минуту Шустер доставал из холодильника всю нехитрую снедь и передавал Валентине, которая аккуратно раскладывала продукты на столе.
– а что деревня, под немцем? – Карпов задорно хрустел огурцом и ватно бубнил с набитым ртом.
– под немцем, – в тон ему ответил Шустер, потом, спохватившись, поправил: – под каким немцем? Поляки у нас. А что, и немцы тут?
Карпов лениво пожал плечами и промолчал.
– старосту назначили? – в руку ему перекочевал ярко-жёлтый помидор из тарелки, и Карпов сочно впился в овощ зубами. Из спелого помидора брызнула струя жидкой мякоти, орошая камуфляж щедрым жёлтым соком, – твою мать! – Карпов отпрянул от стола вместе с табуретом и расставил колени в стороны.
– а нечего хватать со стола раньше времени, – рассмеялась Валентина.
– нужно солью засыпать, – вмешался уже порядком захмелевший Денис.
– раздевайся, я застираю, – примирительно улыбнулась женщина и отложила в сторону нож и овощи.
Карпов, нехотя, снял майку цвета хаки и принялся расстегивать штаны.
– я сейчас сменку дам, – Шустер снова открыл шкаф и принялся копаться в его тёмных недрах.
Через минуту Карпов был в пëстрых шортах с пальмами, корабликами и дельфинами и в чёрной майке с надписью «воспитываю дочь, поэтому сажать дерево и строить дом не вижу смысла».
– вы серьёзно? Что это за говнище? – он стоял перед мутным ростовым зеркалом на дверце шкафа и морщился, будто откусил лимон. Обречённо покачав головой он поплёлся к столу. Денис снова вспомнил Бориса с его «пивозавром» и ему стало не по себе. Ещё недавно они втроём ехали навстречу неизвестности, а теперь неизвестность стремительно надвигалась уже в его, Дениса, направлении, а Борис и Юрик бесследно пропали. Ему стало грустно и потолок с розовым отсветом закатных лучей будто надавил на грудь, стал прижимать к полу…
