Виктор Гурченко
Невры
* * *
Юрик лежал в мокрой траве и чувствовал, как одежда пропитывается влагой, и вода начинает пробираться к телу, растекается под одеждой тяжёлым холодным пузырëм. Над головой плотным огнём свистели пули, а слева и справа грохотали выстрелы. Быстрые трели автоматных очередей разбивал на куски грохот пулемётов и размеренное уханье ручных гранатомётов. В воздухе висел запах жжёного пороха и сырой земли, поднятой взрывами. Хаарман рядом что-то истошно орал в тщетных попытках перекричать канонаду. В отряде было несколько убитых и раненых, но обученные бойцы быстро пришли в себя и оборонялись грамотно и эффективно.
– дави огнём! – закричал Харман, – прикрывайте!
И, на удивление Юрика, он махнул Гренэлю, и они вдвоём, поднявшись с травы, побежали во фланг неприятелю. Огромный Гренэль бежал впереди, повернувшись в пол-оборота и поливая пулемётным огнём заросли, за ним, пригнувшись, двигался Хаарман, то и дело придерживая свою нелепую в этой ситуации шляпу. Забежав в лес они быстрыми короткими перебежками продвигались вглубь, прячась за стволами деревьев. Противник вынырнул будто бы из ниоткуда, он внезапно появился по правую руку от них и короткой очередью срезал Гренэля. Тот, словленный пулями на полушаге, запрокинулся назад и шлëпнулся на спину. Хаарман тут же ответным огнём снял неприятеля. Очередь угодила бойцу точно в лицо, и он сразу же осел погрузневшим телом и выронил автомат. Хаарман опустил оружие и повернулся к Гренэлю. Тот медленно вставал с мокрой травы, растирая ладонью широкую грудь и виновато глядя на шефа. Карл укоризненно покачал головой и неторопливым шагом подошёл к убитому. Присев на корточки он взял его за рукав и повернул к себе.
– так я и знал! – бросил он в сердцах, глядя на нашивку польского флага на плече мёртвого бойца. Молча поднявшись с корточек Хаарман достал из подсумка пузатый бочонок ракетницы. Выбрав соответствующий патрон он вставил его в ствол и ловким движением защëлкнул. Сигнальная ракета со свистом взмыла в серое небо, освещая унылый пейзаж ярким сполохом зелёного огня. Выстрелы, как по команде, прекратились, и внезапная тишина контрастом зазвенела в ушах.
– Вишневский! – громко прокричал Хаарман, поднеся руки рупором ко рту. Ответом была тишина, но, после повторного выкрика, послышалось несмелое:
– пан полковник, это вы?
– ну а кто ещё? – раздражённо ответил Хаарман.
Из-за укрытий сначала несмело, поодиночке, а потом всем отрядом начали выходить растерянные бойцы. Они удивлённо смотрели по сторонам и вверх, как будто только что поняли, где находятся. Капитан Вишневский выглядывал из-за дерева, к которому он, казалось прилип спиной, сжимая побелевшими пальцами рацию. Губы его дрожали, а лицо было цвета крахмальной простыни.
– потери!? – прорычал Хаарман.
– четверо убитых, двенадцать раненых, – ответил лейтенант Ковальчик, глядя себе под ноги.
– вы какого чёрта по нам стрелять начали!? – Карл еле сдерживался от приступа накатившей ярости.
Ковальчик, потупившись, молчал, Вишневский пребывал, казалось, в каком-то трансе. Наконец, лейтенант поднял взгляд на Хаармана, и неуверенно пробормотал:
– на нас напали… – он снова уставился под ноги, но, пересилив себя, посмотрел командиру в глаза, – какие-то твари, пан полковник, не знаю… Бледные какие-то, быстрые… Да вы сами посмотрите, – вдруг, приободрившись, спохватился он, – мы их постреляли целую кучу, – он обвёл рукой пространство, но, не увидев ни одного тела убитой твари , растерянно замер, – были ведь здесь… – по толпившемуся за его спиной отряду пробежал одобрительный гомон.
– ладно, уже не важно, – сквозь зубы выдавил Хаарман, – подобрать убитых, раненым помочь, выход закончен, возвращаемся в лагерь.
Глава 9
Тонкие изящные пальцы Златы лёгким веером порхали по клавишам рояля. Воздушные неуловимые движения наполняли парадный зал янтарного поместья «Турецким маршем» Моцарта. Чёрный изгиб массивного рояля смотрел в большую бордовую штору, которой был закрыт разноцветный витраж высокого окна. Инструмент был повёрнут так, что девушка сидела боком к зрителям, замершим на разномастных стульях, выставленных рядами, создавая импровизированный партер оперного театра. Её отливающие серебром волосы свободно струились по вздрагивающим плечам, рассыпаясь пепельно-русой лавиной по стройной упругой спине. Вечернее платье цвета тёмно-синего ночного неба переливалось мириадами звëзд-зничек, то появляющихся, то, так же внезапно, исчезающих на тёмном и бездонном космосе лёгкой материи. Помещение не обладало акустикой специальных залов, но старый рояль из резного дуба наполнял зал объёмом и обволакивал янтарным звучанием. Пальцы замерли в последнем аккорде, и зал зашëлся в плеске ладоней. Злата приподнялась на месте и, прижав руку к груди, склонила голову в лёгком поклоне.
– браво! – восторженно пронеслось над головами. Ряды, зашаркав ножками стульев по старому паркету, недружно поднялись и слились в дружных аплодисментах. Когда в зале снова стихло, Злата вернулась за рояль и, слегка покачиваясь в такт музыке, завела «лунную сонату» Бетховена.
Высокая входная дверь едва слышно скрипнула, и в зал, пригнувшись, будто в кинотеатре, тихонько прошмыгнул Карпов. Прокравшись к первому ряду он неуклюже уселся на свободный стул возле Всеслава. Чаровский слегка наклонил голову в его сторону, не сводя при этом взгляда с изящной девичьей фигуры за роялем.
– атака не удалась, как мы и планировали, – зашептал Карпов на ухо Всеславу, – друг друга перестреляли, Глеб всë сделал… – Карпов не успел договорить, так как по темени ему смачно шлëпнул свëрнутый трубкой журнал. Он обернулся и встретился глазами с обидчицей. На него грозно смотрели пронзительные карие глаза из-под насупленных бровей.
– Карпов, заткнись, ты меня знаешь, сейчас матом ругаться буду, – прошипела женщина и надменно тряхнула крашенными в белый цвет волосами.
– Белка, блин, больно же, – Карпов потëр ладонью голову и виновато посмотрел на блондинку.
– музыку дай послушать, скотина, – процедила сквозь зубы она и гордо откинулась на спинку стула, всем своим видом демонстрируя, что разговор окончен. Карпов покосился на Чаровского, который мелко вздрагивал от накатившего смеха, едва сдерживаясь от хохота, и терпеливо растворился в классической музыке, которую совсем не жаловал. После Бетховена Злата исполнила казачий романс «кукушка», после чего поднялась со стула и с улыбкой поклонилась. Чуть более пятидесяти пар ладоней дружно искупали её в овациях, а с первого ряда самым первым подскочил Денис и вручил любимой девушке букет из ярких полевых цветов, которые он собрал накануне под проливным дождём. Злата зарделась и быстрым птичьим движением поцеловала поклонника в губы. По залу прокатился одобрительный возбуждённый гул, а из-за спины Карпова раздался пронзительный короткий свист. Он недовольно покосился назад, прочищая указательным пальцем заложенное ухо. Довольная белка широко улыбалась и дружески ему подмигнула обеими глазами. Карпов закатил глаза к потолку и отвернулся.
– зачем она со всеми припëрлась? – устало спросил он Всеслава, – на поле боя от неё толку никакого, она же просто белка, – он устало вздохнул, продолжая аплодировать. Всеслав повернулся к собеседнику и молча указал глазами вверх и в сторону. Карпов медленно повернул голову и поднял взгляд. Блондинка стояла над его плечом, опершись руками о спинки их стульев.
– для тебя, Саша, я не Белка, а Юлия Игоревна, и ещё посмотрим, от кого толку больше будет, – она плашмя ударила Карпова по голове толстым журналом и, нагло протиснувшись между их с Всеславом стульями, направилась к Злате. Заранее распахнув объятия она приблизилась к девушке и крепко её обняла. Карпов шумно выдохнул и картинно попыхтел губами. Всеслав хлопнул его по плечу ладонью и, молча поднявшись со стула, тоже пошёл поздравить Злату с выступлением.
Когда поздравления стихли, Чаровский попросил минуту внимания:
– спасибо всем, что посетили выступление моей Златы! – в ответ снова прозвучали аплодисменты, Всеслав благодарно склонил голову, после продолжил: – некоторые из вас здесь уже несколько дней, другие только сегодня прибыли, – он учтиво кивнул Белке, которая слушала его с лёгким прищуром, – так, или иначе, но все уже в сборе, – Всеслав окинул взглядом разношерстную публику. Кто-то помоложе, кто-то постарше, кто-то небритый с иссеченным проблемами и образом жизни лицом, кто-то гладкий и холенный, но в глаза ему смотрели десятки взглядов воинов и верных сынов древней Невриды, пылающие гневом и решимостью глаза лесных зверей, глаза защитников своей земли, – час битвы пробил снова, как это бывало уже не раз на нашем веку! – голос его прокатился по залу, будто раскат далёкого грома, усиливаясь и возвращаясь ещё более мощным и убедительным, – и снова мы отстоим нашу Невриду, а значит и всю Русь от врага, как случалось каждый раз! Да, нас с каждым разом всë меньше, но мы убедились, что кровь невров всë ещё сильна в русском народе! Многие уже познакомились с Денисом, – Всеслав подошёл к парню и положил ему руку на плечо, – Неврида выбрала его, и теперь он один из нас! И будут ещё воины, которые встанут на защиту земли русской!
В зале снова раздались аплодисменты, а Денис, залившись краской, нашёл взглядом Злату и улыбнулся девушке. Злата ответила воздушным поцелуем.
– сейчас всех вас, – Чаровский сделал паузу и азартно потëр ладони друг о друга, – всех вас ждёт банкет.
– о-о-о, – хрипло протянул Махлай, – вот это я понимаю!
Его возглас подхватили десятки голосов, и в зале воцарилась дружеская атмосфера. Гости усадьбы начали образовывать стихийные компании и негромко переговариваться. На поляне возле усадьбы раскинулся огромный шатёр, внутри которого были расставлены длинные деревянные столы со скамьями. Столы ломились от угощений и разноцветных бутылок разной формы и размера. Рядом с шатром под наскоро сооруженным навесом из скрещённых досок и старого шифера парили ароматным дымом жирные куски мяса, насаженные на вертела. Раскалённые до алого мерцания угли сердито шипели от капающего на них жира и испуганно ухали, когда их сбрызгивали вином.
– как здорово! – Белка окинула взглядом столы, усаживаясь на лавку возле Валентины, – ну что, подруга, как дела? Сто лет не виделись!
– ну не сто, – возразила она, – намного меньше, но давно, да… – она закатила глаза, что-то вспоминая, – очень давно. Я нормально, живём с Глебом, детей растим. Правда сейчас они в детском лагере застряли. Ничего, не пропадут, большие уже. Ты то, Юля, как?
– я? – блондинка подперла кулаком подбородок и хитро посмотрела на собеседницу, – да как обычно. Жила с мужем в большом доме. Сын уже взрослый, кот, собака, клумбы, в общем полная чаша.
– жила? – переспросила Валентина.
– ну да, – беззаботно ответила Белка, – потом, как обычно, скучно стало, любовника нашла. Я его демоном зову, такой же сдвинутый, как и я. А сейчас вот война началась. Хорошего, конечно, мало, но всë лучше, чем каждый день на работу.
– давай к нам в Невры, у нас на работу никто не ходит, – улыбнулась Валентина. Юля в ответ скорчила кислую гримасу и покачала головой:
– не-е-е, – протянула она, – только не в ваше болото, – потом, будто спохватившись, закатала штанину ярко синих джинсов и извлекла из тонких кожаных ножен небольшой нож, – вот, посмотри лучше, что мне мой демон подарил. Это заточка из опасной бритвы пятьдесят третьего года и рукоять из карельской березы, ручная работа.
– ух ты, здорово! – Валентина осторожно взяла нож в руки и покрутила в разные стороны, – холодное оружие – твоя страсть.
– это да, – блондинка стала похожа на довольную кошку, умыкнувшую со стола кусок мяса, потом лениво посмотрела по сторонам, – а где сам князь то?
– у них совет сейчас в узком кругу, – ответила Валентина, отрезая кусок от дымящегося окорока, наконец поданного на стол, – обсуждают, как жить дальше будем и что с оккупантами делать.
– опа! А меня почему не позвали?
Валентина скосила взгляд на собеседницу и, вздохнув, покачала головой.
– ты не меняешься, Юлька, – она улыбнулась и положила в тарелку подруге ломоть розового мяса.
Дружный гул за столами становился громче и веселее. Тут и там слышался смех и неровное пение. Старые друзья рассказывали друг другу о жизни за время разлуки, вспоминали былое и просто смешные истории. Дождь монотонно стучал по куполу шатра, задавая темп разговорам и создавая атмосферу уюта и единения. И только в узком окне второго этажа усадьбы, тускло мерцающем слабым светом одинокой лампочки, было не до веселья. Всеслав ритмично отмерял шагами расстояние от окна кабинета до его двери, Карпов вальяжно развалился в хозяйском кресле и вертел в пальцах толстую подарочную авторучку с затейливыми вензелями на корпусе. Отец Илларион скромно стоял в углу комнаты, беспрестанно приглаживая ладонью свою тронутую сединой бороду, а Глеб с Денисом, которого в последний момент позвал Карпов, сидели на широком кожаном диване.
– значит всего лишь рота, – подытожил рассказ Карпова Чаровский, – слабовато как-то…
– проверяют может? Прощупывают? – пожал плечами докладчик, – но, в самом деле, странно, при возможностях Люта – всего одна рота… Да и вылазка совершенно бездарная – Глеб на них своего морока напустил, они друг друга и перестреляли.
– и самого его нет до сих пор, – продолжил Всеслав, – что-то здесь не так.
– да, – подхватил Карпов, – командует плюгавый этот, которого мы в Нелюдово встретили, – он посмотрел на Дениса и Иллариона и быстро подергал пальцами, призывая их вспомнить, – как там его? Харман?
– Карл Хаарман, – поправил его Денис.
– вот, что память молодая значит, – ухмыльнулся Карпов, – стало быть Хаарман. Так вот, он вылазкой и командовал. Но, надо сказать, мужик смелый, хоть и малахольный, он то перестрелку и остановил.
– что в Неврах? – коротко спросил Всеслав.
– лагерь устроили. Оставили двадцать человек на охране. Техники полно – внедорожники, БТРы, даже танк один пригнали. Но, – Карпов с притворной досадой цикнул уголком рта, – дождь, выехать никуда не могут, – вязнут в русской дороге.
– кстати, насчёт дождя, – вмешался Илларион, – Всеслав, пора прекращать. Скоро всю пущу в болоте утопим.
Чаровский посмотрел на священника и согласно кивнул:
– все дороги и так лесом поросли, что им эта техника? Давай, Илья, дождю отбой, – он подошёл к окну и посмотрел вниз на гудящий, словно встревоженный улей, шатёр, – все прибыли? – спросил он, обращаясь сразу ко всем.
– да, все, кто был – все откликнулись, – пробасил Глеб, – я под запись всех расселил. Пятьдесят два человека. Сегодня последние трое из Минска прибыли, через линию фронта пробирались, вот и припозднились. Белка и двое волколаков.
– такие жертвы… Ради чего? – Карпов картинно пожал плечами, – от некоторых толку… Один вред.
– попрошу личное не примешивать, – осëк его Чаровский, – а про вред я бы поспорил, от кого его больше, – и он пристально вонзился взглядом Карпову в глаза. Тот замялся и сконцентрировался на вращении ручки в пальцах. Всеслав повернулся на каблуках и снова зашагал в конец комнаты.
– так что делать с ними будем? – продолжил хозяин, – атакуем, или выманим? А может пëс с ними? Угрозы от них никакой, штурмом они нас не возьмут.
– это ещё не всë, – Карпов прочистил горло и поднял глаза на Всеслава, – я Дениса не просто так позвал. Денис, – он перевёл взгляд на парня, – с ними твой друг – Гриф.
– что с ним? – тут же выпалил Денис и хотел вскочить с дивана, но сдержался и только заëрзал на месте.
– в плену. Я так понял, что дорогу показывал к острову. И, кстати, правильно показывал. Если бы не старания Глеба, да не разлившаяся Уса, то и привёл бы.
– остров они ни разу ещё не находили и сейчас не найдут, – задумчиво проговорил Всеслав, – но твой друг… Как там его?
– Юра, – напряжённо произнёс Денис.
– Юра, – повторил Чаровский, – как думаешь, может он показать им дорогу? Точнее захотеть этого. Так, чтобы искренне?
– короче, – перебил его Карпов, – предатель он, или нет? А я сам и отвечу: да, он предатель! Моë предложение – шлёпнуть его, да и дело с концом!
Денис открыл рот в немом протесте и пронзил взглядом Карпова. Тот встретил его ледяным холодом в глазах и безразлично развёл руками:
– ну а что? Я считаю – это оптимальное и наиболее безопасное решение.
– а меня тогда зачем позвали? – мрачно спросил потухшим голосом Денис.
– за мной должок, – Карпов положил ручку на стол и откинулся в кресле, – так что, здесь уж, как ты решишь.
Денис замолчал и внутренне подобрался. Юрика нужно было во что бы то ни стало выручать. Да, он склочный и сварливый, но убивать его за это… Нет уж, раз ему дано право выбора…
– я за то, чтобы его вытащить, – он сел прямо и посмотрел на Всеслава.
– Денис, – Чаровский присел на край столешницы и скрестил руки на груди, – Саша прав, если твой друг ненадёжный, это будет рискованно.
– я тоже за то, чтобы спасти парня из плена, – вмешался Илларион, – не по-человечески это, нужно выручить.
– я так и предполагал, – вздохнул Карпов, – ну что скажешь, Слава?
– значит выручим, – легко согласился Всеслав, – в лоб пойдём?
– есть другая мысль, – загадочно произнёс Карпов и встретился взглядом с Глебом…
Вскоре в окне кабинета погас свет, и участники совета присоединились к банкету. Дождь уже прекратился, и с неба, неожиданно быстро очистившемся от тяжёлой сырой мглы, зорко устремился на потерянный было из виду пейзаж пронзительный взгляд полнеющей яркой луны. Трава, прижатая к влажной земле бесконечным дождём, блестела в серебряном свете ночного светила, и над нею постепенно начал сгущаться молочный густой туман. Воздух ощутимо потеплел, и в ночной тишине пронзительно зазвучали трели птиц, которые, казалось, совсем потеряли надежду на хорошую погоду и окончательно замолкли в последние дни. Шумная компания стала потихоньку вываливаться за пределы шатра и наполнять задорным гомоном всю территорию усадьбы.
– ну что, о чём говорили? – Злата обвила руками шею Дениса и заглянула ему в глаза, придвинувшись вплотную к его лицу. Он подался вперёд, но девушка упёрлась ладошками ему в грудь, – о чём говорили? – добавив в голос стальные нотки, повторила она.
– у них Юрик, – негромко ответил Денис, – нужно его как-то вытаскивать.
– когда решили?
– да мне особо не докладывают… Хочешь, сама спроси, думаю, тебе больше расскажут.
– ладно, не дуйся, – Злата снова обняла его и поцеловала, – пойдём за стол.
Они пробрались между спинами пирующих и устроились на свободных местах, которые им держала Валентина. Рядом уже сидел Глеб и активно что-то обсуждал с женой и её подругой Белкой. Последняя снова извлекла из ножен заточку и гордо демонстрировала её новому собеседнику. Увидев Злату с Денисом она спрятала нож и учтиво улыбнулась:
– Злата, ты просто золото! Концерт – супер! А это твой молодой человек?
– знакомься, – Злата ответно улыбнулась, – Денис.
– Юля, – Блондинка протянула руку и пожала ладонь Дениса, – очень приятно.
– взаимно, – Денис вежливо улыбнулся. Их рукопожатие продлилось немного дольше положенного, и Злата, прищурившись, посмотрела в игривые карие глаза Белки.
– даже не думай, – сказала она едва слышно, и блондинка тут же освободила руку парня.
– извини, – обезоруживающе улыбнулась она, – такой симпатичный.
– и чужой, – подытожила Злата и демонстративно отвернулась к Денису.
Белка закатила глаза и картинно покачала головой. После чего снова вернулась к разговору с Валентиной и Глебом. Шумная компания разноголосо галдела и спорила, наполняя летнюю ночь весëлым шумом. Гремела посуда, то и дело из разных углов шатра раздавался громкий смех и пьяное пение.
– Анофриев! – громко раздалось откуда-то из-за спины.
– Золотухин! – не менее громко и раздражённо ответил второй голос.
– Анофриев!
– говорю тебе, Золотухин!
– спорим?
– да что с тобой спорить, ëлупень кукурузный, тебя что в гугле забанили?
– а ты без гугла докажи!
– о чем спорят, кто-нибудь слышал? – обернувшись назад спросила Белка.
– спорят кто песню «счастье вдруг…» в «Иване Васильевиче» пел, – сквозь набитый рот безразлично ответил Глеб.
– а кто на самом деле пел? – поинтересовалась Валентина.
– ну вот сейчас и узнаем, – он пожал плечами и тоже обернулся через плечо.
Спорящие сидели друг напротив друга и, судя по всему, уступать никто не собирался. Спор их был абсолютно бессмысленный, так как узнать правду прямо сейчас было никак невозможно, спутниковый интернет был только у Всеслава, а он явно не стал бы ради такого вопроса им пользоваться.
– ты дурак совсем? Какой Золотухин? Сам подумай, он что, певец был?
– дурак ты! Если не знаешь – не спорь!
– а ты ему в рожу дай, – тихонько шепнула Белка, слегка подавшись назад, – он и успокоится.
Кряжистая фигура спорщика поднялась с лавки и, перегнувшись через стол, влепила оппоненту кулаком в скулу. Падая тот потянул за собой скатерть, раздался звон бьющейся посуды и стеклянный перестук падающих бутылок. На стол рубиновым ручьём разлилось вино и жирными скользкими комками вывалился из большого блюда салат.
– ты охренел!? – заорал подскочивший человек и стал стягивать с себя испачкавшуюся майку, – я страшен во хмелю!
Последняя фраза вызвала волну дружного смеха.
– та-а-ак! – громко и сурово прогремел Глеб, – драться на улицу!
Спорщики мгновенно приостыли и послушно начали пробираться к выходу из шатра. С десяток неравнодушных тоже поднялись с мест и последовали за ними.
– ой, обожаю пьяные драки! – Белка возбуждено тряхнула плечами и потянула Валентину за руку, – пойдём посмотрим!
Валентина улыбнулась и, вздохнув, поднялась с лавки.
На поляне уже образовался полукруг из глазеющих зрителей. Золотухин бросился в ноги Анофриеву и попытался его свалить, но последний ударил обидчика локтем в спину и, ловко отскочив, натянул ему на голову рубашку. Автоматным треском выстрелили отлетевшие пуговицы и Золотухин, потеряв опору, шлëпнулся плашмя в мокрую траву. Вскочив на ноги он с яростью сбросил с себя рубашку и снова ринулся на противника. Они сцепились в крепких объятьях и покатились по траве, осыпая друг друга тумаками. Наконец, Золотухин оказался сверху и начал бить Анофриева наотмашь по лицу. Анофриев закрыл лицо локтями и пытался по змеиному вывернуться из-под противника.
– не честно! – разнеслось из толпы, и чья-то тень стремительно приблизилась к дерущимся и ударом ноги в плечо опрокинула Золотухина.
– ты чего творишь! – заревели сразу несколько человек, и драка щедро расплескалась за пределы спорящих. Теперь стало совершенно непонятно, кто с кем дерётся и из-за чего. Трещали рвущиеся одежды, звонкими щелчками звенели удары, кто-то надсадно крякал, а кто-то заливисто матерился.
– и это легендарные защитники древней Невриды, – со вздохом проговорила Валентина, – детский сад.
– ну, какие бы они легендарные не были, – с улыбкой ответила Белка, – в первую очередь они русские, а уж только потом волколаки и прочая нечисть.
Мимо них проковылял забрызганный кровью Анофриев, которого под руку вёл растрёпанный Золотухин с разорванной рубашкой в руке. Они добрались до края стола и тут же уселись на скамейку. Анофриев разлил водку в два фужера, и соперники, чокнувшись, залпом их осушили.
– а кто спел, все-таки? – тихо спросила Валентина.
– Золотухин, конечно, я точно знаю, я этот фильм сто раз смотрела, – Белка заговорщически посмотрела на подругу и добавила: – пойдём прогуляемся, предложение есть, – правильный ответ «Золотухин», – бросила она, проходя мимо помирившейся парочки, и подруги не спеша, сбивая тяжёлые капли росы с густой нехоженой травы, побрели наугад вдоль берега. А за их спинами с новой энергией разгорался спор, переходящий в бессмысленную склоку без правых и виноватых.
– что за предложение? – Валентина шагала, закинув руки за спину и рассматривая ночное небо.
– ну слушай, – Белка азартно улыбнулась и глаза её зажглись озорными огоньками, – Невры ведь сейчас под поляком?
– ну да, у них там лагерь.
– я вот что подумала… А давай, как в старые добрые времена. Помнишь, тогда тоже поляки у нас стояли. Я имею ввиду, – она исподлобья посмотрела на подругу и подняла одну бровь, – ну ты понимаешь… Поохотиться.
– ну… – замялась Валентина, – я не против, только у Глеба нужно спросить.
– ой, Валька, ну я тебя не узнаю! Совсем домашняя стала. Давай, решайся.
Валентина на минуту задумалась, по лицу её пробежала волна азарта, будто вынырнув из глубины самого её существа. Чаша весов сомнения качнулась в одну сторону, в другую, женщина, словно споря с внутренним демоном, тряхнула головой, и какой-то невидимый камушек, как соломинка, что ломает хребет верблюду, дробно скатился в нужную чашу, и весы, мелко скрипнув, поехали наискось, выбрав, наконец, сторону.
– а давай! – она махнула рукой и победно вскинула голову, – как в старые добрые?
– как в старые добрые… – повторила, кивая головой, довольная блондинка, – смотри, кого я нашла, пока тут одна гуляла, – она указала на тёмный силуэт лошади, контурно выделяющийся на фоне серебряной глади Волки. Послышалось пофыркивание и мерный хруст пережевываемой крепкими зубами травы.
– Трофим! – воскликнула Валентина, – тебя Ира на выпас отпустила?
Конь повернул голову и, издав жалобный утробный стон, уставился на подруг печальными человеческими глазами. По его телу пробежала судорога, перекатывая узловатые мышцы под темно-лиловой шерстью, и он сделал шаг навстречу гостьям. Белка положила ладонь на широкую морду и погладила коня по скуле.
– ну что, Троша, покатаешь нас? – она улыбнулась и посмотрела животному в глаз. Конь в ответ всхрапнул и повёл ушами. Топнув копытом он подался вперёд и склонил голову. – Залезай! – Белка повернулась к подруге и призывно махнула рукой. Сама она ловко запрыгнула на спину коню и крепко схватилась одной рукой за жёсткую гриву, а вторую подала Валентине. Та, усевшись за спину блондинке, крепко обняла её за талию.
– пошёл! – громко скомандовала Белка, ударив подошвами кроссовок в круглые бока. Конь встрепенулся, на мгновение встал на дыбы, а потом сорвался с места в галоп, унося двух всадниц вдоль берега реки подальше от усадьбы. В темноте казалось, что они скачут на месте, и только встречный ветер, нежно развевающий волосы, давал понять, что они несутся на большой скорости.
– вон там, за изгибом! – Валентина указала пальцем на нужное место, перекрикивая шумящий в ушах ветер, – там вброд можно переправиться!
Трофим послушно забрал влево и перешёл на рысь. Остановившись у пологого берега он несмело потрогал копытом воду.
– не бойся, – подбодрила Валентина, – здесь неглубоко. Только на камнях осторожнее, ногу не подверни.
Конь несмело погрузился в воду до середины крупа и, осторожно ступая по гладкому каменистому дну, пошёл вброд. Тёплая ночная река быстрыми дерзкими потоками огибала мощное тело животного, закручивалась случайными водоворотами и сердито пенилась, проходя препятствие. В один момент переднее копыто поехало на соскользнувшем камне, и Трофим резко погрузился в воду по шею. Белка с Валентиной одновременно вскрикнули, внезапно промокнув до пояса, а потом весело рассмеялись. Наконец, река осталась позади, и путницы лёгкой рысью потрусили по тайным лесным тропам, всë ближе подбираясь к Неврам, занятым неприятелем. Трофим вёз всадниц очень бережно, избегая густых зарослей и низких веток. Вскоре лес начал редеть, и через мрак ночи прорезались огоньки окон и сторожевых фонарей.
– сразу за мостом двое часовых, видишь? – повернув голову, негромко спросила Белка,
– угу, вижу, – промурлыкала Валентина, ощущая в груди мятное волнение охотничьего азарта.
– на ловца, как говорится, и зверь, – прошептала себе под нос Белка, и стук копыт гулким грохотом повторился под мостом, заплутав между его бетонными опорами, поверхностью воды и полотном пролёта. Тут же им в лицо бесстыдно ударили лучи фонарей. Трофим остановился, а всадницы прикрыли лицо ладонями и, как по команде, отвернули головы от яркого света.
– стой! Кто такие? – с явным акцентом прокричал часовой.
– ой, мальчики, – деланно удивилась Белка, – а мы покупаться приехали. А вы поляки, да?
– документы! – бросил часовой уже мягче, но луч фонаря, прикреплённого к стволу автомата, всë ещё не отводил.
– да какие документы? – возмутилась Валентина, – говорим же, купаться приехали, из соседней деревни мы, Заболоть, слыхали?
Часовой опустил оружие и о чём-то коротко переговорил с напарником.
– возвращайтесь, нельзя, – он махнул рукой за мост и ещё раз повторил, – нельзя.
– здесь войсковый обоз, – добавил второй, – уходите.
– ой, ладно вам! – Белка ловко соскочила с коня и шагнула навстречу часовым, – мы покупаемся да уедем, никто ничего и не узнает.
Часовые растерянно переглянулись, и первый открыл было рот, чтобы возразить, но у Белки в руке волшебным образом появилась серебристая фляжка, и она, запрокинув голову, сделала глоток.
– кого угостить? – игриво произнесла она и протянула фляжку опешившим военным, – а потом вместе покупаться можно.
Часовые снова обменялись взглядами, и один из них протянул руку и взял у улыбающейся женщины фляжку. Подозрительно осмотрев ночную гостью он отвинтил крышку и принюхался к содержимому. Лицо военного приобрело одобрительное выражение, и он покивал напарнику. Сделав небольшой глоток он причмокнул губами и сказал что-то весёлое на польском. Белка ничего не поняла, но поддержала смех широкой улыбкой. Внезапно раздался всплеск, и поляки встрепенулись, вскинув автоматы с фонарями в сторону реки. В перекрестье лучей блеснула бледной кожей обнажённая женская спина, и фигура скрылась под водой. Часовой резанул лучом темноту и осветил коня, который стоял без ездока и, склонив гриву, щипал куцую траву, пробивающуюся сквозь укатанный грунт моста.
– вас не дождёшься! – задорно прокричала Валентина, перекрикивая шум потока в шлюзе, – кто со мной? – она провела ладонями по мокрым волосам, зачесывая их назад. Затем вытянула вперёд руки и нырнула. По воде изящно прокатилась упругая спина, мелькнули крепкие полушария ягодиц, стройные ноги рассекли речную рябь, и женщина скрылась под водой.
– ну вот, Валя уже купается, – обиженно протянула Белка, – а я тут с вами… Вас как зовут хоть?
Оба поляка неотрывно смотрели на мелькающее в воде женское тело. В бледном свете луны оно, казалось, мерцало серебристым отливом. Вот Валентина вновь показалась над водой, убрала с лица мокрые липкие пряди волос и, откинувшись на спину, медленно поплыла против течения. Быстрое течение стремительно огибало её тело, вычерчивая серебристым волнением все его изгибы и рельеф.
– алë! – Белка помахала рукой перед лицом часового, – бабу в первый раз увидели? Зовут спрашиваю как?
