Виктор Гурченко
Невры
– что? – растерянно как-то, словно его вырвали из дремотного сна, переспросил Денис, который до этого молча сидел на диване, зарывшись ладонями в разметённые волосы.
– это Дон-Жуан Байрона, – слегка глотая окончания ответил Глеб, – Валька любила Байрона.
– нет, я не об этом, – Денис медленно поднялся на ноги и осмотрел присутствующих, – сегодня двадцать второе июня, то есть уже, получается, двадцать третье.
– получается, – подтвердил отец Илларион, – ты к чему клонишь?
– самая короткая ночь, – Денис посмотрел в окно и указал пальцем на луну, будто обвиняя её в чём-то, – Злата говорила, что купальская ночь на самом деле не тогда, когда все считают, не шестого июля, – он повернулся к бабе Нюре и спросил: – помните, в день нашего приезда вы рассказывали, что большевики поменяли название и время? На сколько дней тогда календарь сместили?
– на четырнадцать, – ответил отец Илларион.
Денис, беззвучно шевеля губами, принялся загибать пальцы и, закончив, негромко произнёс:
– есть! – после чего обвёл затихших товарищей торжествующим взглядом, – купальская ночь сегодня! Это и логично – сегодня перелом со дня на ночь!
– именно поэтому и Гитлер, и Наполеон в этот день на нас и нападали, – подтвердил Илларион.
– это всë очень интересно, – с плохо скрываемым раздражением заметил Всеслав, – только как нам это поможет?
Денис потряс в воздухе указательным пальцем и выбежал из зала.
– я сейчас, – бросил он и взбежал по лестнице на второй этаж, где в конце коридора чернела пустотой комната Златы. Через минуту он снова стоял в дверях зала, сжимая в руке маленькую золотистую чешуйку, – я знаю, что нужно делать, – торжественно произнёс Денис, – у меня есть план! Но мне нужен один помощник!
– да кто угодно, – оживился Всеслав, – хочешь, я пойду?
– нет, – твёрдо отрезал Денис, – нужен Борис, только он.
Всеслав обескураженно замолчал, но уже через мгновение пришёл в себя и нашёл взглядом Глеба.
– нет, – Глеб помотал головой, – он у меня по-праву, его жена прокляла.
– Гле-е-е-б, – с жëстким металлом в голосе протянул Всеслав, – мне тебя уговаривать?
Глеб фыркнул и отвёл глаза в сторону.
– ладно, скоро будет тут, – недовольно проворчал он и, скрестив руки на груди, нахохлился в своëм углу, словно замёрзший глухарь.
– а ты пока можешь рассказать свой план, – вновь вернулся к Денису Всеслав.
Через несколько минут Чаровский одобрительно покивал головой и довольно промычал себе под нос.
– а что, может получиться, – ободрился он, – а Борис твой не подведёт? Одному уже поверили.
– не подведёт, – уверенно ответил Денис.
– ну хорошо, значит действуем!
– одно слабое место всё же есть, – неожиданно вмешалась баба Нюра, – их всё равно намного больше, чем нас, можем к Злате после и не прорваться.
– критикуешь – предлагай, – тут же среагировал Всеслав.
– костомахи, – коротко ответила ведьма.
– ну-у-у… – неуверенно протянул князь, – эти ребята плохо подчиняются, а точнее вообще не подчиняются.
– пойдут туда, где больше всего мяса, уж поверь мне, – ухмыльнулась Ирина, – плюс им ни газ, ни пули не страшны. Главное самим им не попадаться, а я после уж как-нибудь их верну обратно.
– хорошо, – кивнул Всеслав, – что тебе нужно для этого?
– да есть всë, – лениво ответила ведьма и, по-старчески кряхтя, нарочито и деланно, встала с дивана и направилась к двери, – пойду коктейль приготовлю, – бросила она через плечо и скрылась в темноте.
– есть кто-нибудь?! – внезапно донёсся с улицы жалобный клич, – люди! Помогите!
– это Борис! – не в силах скрывать улыбку встрепенулся Денис, – он на том берегу!
– подожди, – окликнул его Всеслав, – я с тобой, приглашу его на остров.
Через минуту Всеслав с Денисом медленно переправлялись через Волку, вращая рукоятку ручного привода механизма плота. Берег постепенно приближался, и одинокая фигура у края реки приобретала очертания и подробности. Борис стоял взлохмаченный и шальной, с опаской всматриваясь в приближающийся плот.
– Денис? – с удивлением произнёс он, когда между ними оставалось несколько метров.
– здарова, Боря, – отозвался друг, – где пропадал?
– да я… – начал было Борис, но с подозрением посмотрел на Всеслава и осёкся, – долго рассказывать, потом.
– Всеслав, – Чаровский шагнул на чиркнувший по дну плота берег и протянул руку в приветствии.
– Борис, – ответил рукопожатием гость, – а что, собственно, происходит?
– я отец Златы, заходите на плот, я приглашаю вас в гости, там всë объясним.
Борис нахмурился и вопросительно посмотрел на Дениса. Тот ответил лёгким пригласительным кивком и сделал шаг в сторону, пропуская друга. Борис шагнул на палубу, и ручка привода с треском завращалась в моторе. Плот отправился обратно на остров.
– вы, Борис, историк, насколько я знаю? – сквозь хруст шестерён спросил Всеслав.
– да, было дело, – ответил Борис, не отрывая взгляда от тусклой ряби ночной Волки, – сейчас строитель. Тоже, знаете, творческая профессия.
– любая работа хороша, если по душе.
– угу, – промычал Борис, и Всеслав, понимающе покивав, тоже всмотрелся в мерный перелив речной зяби в лунном свете.
– я вас наедине оставлю, – вполголоса сказал он Денису, который без устали крутил кривую рукоятку, – только постарайся не затягивать, я на тебя надеюсь.
– да нормально всë будет, – бодро ответил парень, – доверьтесь мне.
– я, вообще-то, всë слышу, – флегматично отозвался Борис, – спрошу ещё раз: а что, собственно, происходит?
– Боря, – тяжело выдохнул Денис, – нам нужна твоя помощь. Без тебя никак. Сейчас причалим – всë объясню.
Плот глухо стукнулся о деревянный пирс, и Всеслав, откозыряв двумя пальцами, заспешил в усадьбу. Борис провёл его взглядом, после чего яростным шёпотом закричал:
– Денис, они все ненормальные, нужно валить отсюда! Меня чем-то накачали, я не знаю, но меня глючило… Сколько? – спросил он сам у себя, – на сколько я выпал? Два, три дня? Меня только отпустило! Я очнулся посреди леса в кустах каких-то. А что я видел всë это время… – Борис закрыл ладонью глаза и медленно провёл ею по лицу, – просто дичь какая-то, расскажу – не поверишь!
– поверю, Боря, поверю, – усмехнулся Денис, – главное успокойся и выслушай меня.
– дëргаем отсюда, – прошипел Борис, – чем быстрее, тем лучше.
– Боря, – перебил его Денис, – я могу в волколака превращаться.
– и тебя обдолбали, – обречëнно выдохнул Борис и покачал головой, – но ты же понимаешь, что это всë не взаправду? Галлюцинации, наваждение какое-то. Я тоже начал видеть русалок, монстров каких-то, в пространстве терялся. Нужно просто по тихому свалить отсюда. Это то ли секта какая-то, то ли…
– Боря, – перебил друга Денис, – то, что ты сейчас увидишь – реальность. Постарайся не испугаться, – делая паузы между словами, как будто уговаривая непослушного ребёнка он отошёл на несколько шагов назад, – я сейчас превращусь в волколака, стой на месте, – Денис крутнулся на месте, на секунду вспыхнула мутно-жëлтая дымка, и на Бориса сверху вниз посмотрел горящим острым взглядом серый волк-оборотень. Хватая ртом сгустившийся вдруг воздух Борис робко попятился и округлившимися глазами уставился на огромный силуэт перед собой.
– не отпустило ещё, – жалобно простонал он и шлëпнулся в траву, уронив голову на ладони.
– Боря, не тупи, никто тебя ни чем не накачивал, и это не галлюцинации, – грубо прохрипел Денис и протянул вперёд лапу, – вот, потрогай, всë по-настоящему.
Борис пощупал пальцами густую шерсть, ощутил бугры стальных мышц под ней, коснулся острых чёрных когтей и ошарашенно посмотрел волколаку в глаза.
– что, правда ты, что ли?
– правда я, веришь теперь?
– м-да, Кастанеда об этом ничего не писал… Мне нужно выпить, – загадочно пробормотал Борис и, шатаясь, поднялся на ноги.
– давай позже, некогда сейчас, нужно бежать, по дороге всë объясню.
– а куда бежать то?
– «папараць-кветку» искать. Я сейчас, нужно кое-что захватить с собой, – ответил Денис и длинными прыжками побежал к усадьбе.
– а-а-а-а… – лениво протянул Борис, – теперь, конечно, стало понятнее…
Через несколько минут волколак вновь выскочил наружу. С собой он нëс лопату и небольшой синий рюкзак, перекинутый через плечо.
– ну что, Борис-царевич, садись верхом на серого волка, – Денис вручил другу лопату с рюкзаком и встал на четыре лапы.
– погодите бежать, не всë ещё! – раздался из темноты женский голос. К ним широким шагом приближалась Ирина.
– баба Нюра!? – Борис выпучил уставшие уже вылезать из орбит глаза на помолодевшую ведьму, – э-э-э…
– слегка изменилась? – надменно хмыкнула она. Борис в ответ отрывисто покивал и что-то промычал, – вот, Денис, держи, – она протянула волколаку литровую бутылку из-под кока-колы с тёмной жидкостью внутри.
– а это что? – Денис поднял бутылку на просвет луне и повертел в руке. Этикетка с одного бока почти выгорела на солнце и вместо красной была бледно-алая. Внутри бутылки в густой темно-малиновой жидкости медленно кружились бесформенные маленькие клочья, то ли ягод, то ли чего-то ещё.
– выльешь это на кладбище, когда план сработает, и сразу убегай, этот настой вызывает костомахов, они нам помогут. Ну…должны помочь. Да, и заклинание не забудь произнести, это обязательно.
– а что произнести то нужно, – растерялся Денис.
– это не важно, хоть Пушкина прочитай. Главное, чтобы у тебя это вызвало настоящие эмоции. Чем ярче эмоция, тем лучше сработает.
– понял, придумаю что-нибудь, – ответил Денис и, вжикнув молнией на рюкзаке, закинул в него бутылку.
– ну всë, с Богом, скачите уже, – сказала ведьма и сделала непонятный замысловатый жест им в напутствие.
– а куда хоть бежим? Я могу хоть что-то узнать!? – возмутился молчавший до этого момента Борис.
– я и сам пока не знаю, – Денис достал из густой шерсти на загривке маленькую золотую чешуйку и показал другу, – вот наш компас, он нас и приведёт к нашей «кветке». А теперь запрыгивай, время поджимает.
Закинув за плечи рюкзак Борис положил лопату на спину волку, а сам взгромоздился сверху.
– пошёл! – крикнул он и ударил пятками в бока серому.
– я тебе пойду сейчас! – Денис зло клацнул зубами и мотнул головой, но в следующий момент сорвался с места и быстрой мягкой рысью побежал вдоль берега к отмели. Тонкая золотая нить, невесомая, будто просыпанная в плотном ночном воздухе пыльца, тонкой струйкой уходила на другой берег, била в чуткий волчий нос пряным пьянящим ароматом и неотвратимо и точно вела к заветной цели, к мифической «парараць-кветке». Ловко минуя цепкие буреломы, частоколы кустов, хлëсткие тугие лапы ельников, ни на минуту не забывая о вцепившимся в жёсткий загривок всаднике серая упругая тень волколака рассекала ночную пущу, следуя за золотистой, только ему видимой цепочкой. Жадные ноздри с лёгким присвистом, раздуваемым мехами мощных лёгких, втягивали в себя тонкую искрящуюся золотом нитку, фыркая и чихая от пряного и одуряющего, влекущего запаха. Запаха ночи, азарта и близкого боя. Короткими рваными фразами сквозь глубокое дыхание зверя Денис пересказал Борису все минувшие события. Узнав о гибели Валентины тот как-то глухо охнул, но ничего не стал расспрашивать. Про Юрика сказал, что тот изначально был говном вонючим, и неудивительно, что так всë сложилось. Выслушав план Дениса он замолчал на некоторое время, а потом сказал: «а куда мне деваться? Попробую…».
Вскоре волчьи глаза рассмотрели столб золотистого света за деревьями, к которому тянулась золотая нить, закручивалась вокруг него, образуя целый хоровод золотой пыли, медленный вальсирующий торнадо из прозрачных сусальных самородков с вкраплениями гиацинтовых светящихся точек. Перемахнув через ствол упавшего дерева, печально смотрящего голыми корнями в чёрное небо, волколак оказался на небольшой поляне, в центре которой вращался золотой круговорот.
– здесь, – коротко бросил Денис, и взлохмаченный от дикой ночной скачки всадник спрыгнул на землю с его спины, подхватив свалившуюся лопату.
– а что ищем хоть? – Борис тщетно пытался разглядеть что-либо в густой темноте леса.
– клинок из дамасской стали. Он здесь после битвы с крестоносцами остался, я во сне видел.
– а, ну тогда инфа сто процентов, – ухмыльнулся Борис и с хрустом плотной сетки корней, травы и камней воткнул лопату в землю.
– не здесь, – поправил Денис, – влево на пару шагов, – вот здесь начинай, я пока отдышусь.
– я думал, что дамасская сталь давно исчезла, – хрупкие удары лопаты беспощадно секли жёсткий дёрн, и на лоб Бориса вскоре крупными каплями легла жаркая испарина, – а что в этом клинке такого?
– один из немногих способов убить Невра – дамасская сталь. Там ещё обряды какие-то есть, но это не вариант.
– а если гидравлическим прессом раздавить? – хмыкнул Борис.
– ага, или в расплавленном металле утопить. Боря, не тупи
– там корни дальше, лопата не берёт, – Борис вытер краем майки пот со лба и опëрся о лопату, – нужно было топор захватить.
Денис вскочил на ноги и подошёл к небольшой квадратной яме. Сквозь тесные узлы сплетённых корней ярким снопом бил слепящий жёлтый свет. Схватив широкой ладонью упругую вязь подземных побегов он мощным рывком дëрнул их на себя. Раздался треск ломающегося дерева и глухие хлопки лопнувших корней. Несколько сильных ударов штыком лопаты и вместо положенного «хруп, хруп» вдруг тонким колокольчиком раздалось вожделенное «дзинь!»
– есть! – воскликнул Денис и разбросал когтями последнюю рыхлую землю, после чего нырнул ладонью в податливую холодную сыпь и вытащил на свет тускло полыхнувший в лунном свете клинок. Налипшие комья земли быстро были сброшены с лезвия и резной рукоятки, и Денис торжествующе поднял клинок над головой. Борис, открыв от изумления рот, издал победный крик, после чего выдернул из земли лопату и взял её наперевес.
– эй, Денис, – окликнул он друга и приладился к лопате наподобие гитары, после чего ударил по воображаемым струнам и пропел: – пластмассовый мир победил!
– макет оказался сильней! – весело откликнулся Денис.
– последний фонарик остыл, – продолжил Борис, – последний кораблик устал. А в горле сопят комья воспоминаний, – тут он со всего маху выбил очередь ладошкой по штыку лопаты и указательными пальцами тыкнул в сторону Дениса. Тот задрал морду к небу и пронзительно, на весь лес, пугая вспорхнувших в разные стороны птиц, затянул:
– у-у-у, моя оборона, солнечный зайчик незрячего глаза…
Борис продолжил партию на лопате, подпевая волчьему вою друга, а Денис ещё несколько раз с удовольствием, разряжая, выпуская скопившееся за день дурное напряжение, затянул припев, разрезая ночь разухабистым пением.
– вот это приключение! – радостно прокричал Борис, – вот такого мне не хватало! Сейчас бы бутылку самого дешёвого шмурдяка и куда-нибудь за магазин или остановку, и в сопли!
– будет тебе и шмурдяк под магазином, и жопа с ручкой, и ядрëная вошь, – отозвался Денис, – а сейчас нужно торопиться, следующая остановка Невры, запрыгивай.
Борис бросил в кусты ненужную уже лопату и бодро, по-кавалерийски запрыгнул на спину волколаку. Денис рванулся вперёд, разрывая ночь мощной грудью, быстро сокращая расстояние до деревни.
Глава 16
Карпов попытался открыть глаза, но ресницы слиплись, казалось, намертво. Попытка протереть глаза руками привела к осознанию того, что руки привязаны. Через несколько минут и череды отчаянных попыток левый глаз удалось таки приоткрыть. Сквозь скользкую пелену получилось рассмотреть неокрашенные доски низкого потолка и тусклую, слабо тлеющую бордовой спиралью, лампочку. «Это же мой подвал», – приплыла и ударилась о край сознания качающаяся мысль. Она вызвала ироничную усмешку, но улыбка породила вспышку боли где-то в шее и в глубине черепной коробки. Он глухо застонал и сжал кулаки. Рядом послышалось копошение, а потом простучали по лестнице удаляющиеся шаги. Постепенно холодным тяжёлым оползнем возвращалась память. Хаарман, Белка, Антон… Антон! Карпов уже не застонал, но зарычал и попытался оторвать голову от подушки. Новая вспышка боли ослепила и открытый и закрытый глаз, и он снова без сил распластался на свалявшемся матрасе.
Через некоторое время послышался скрип открывающейся двери и по ступенькам прогрохотали тяжёлые армейские ботинки. Человек приблизился и навис над Карповым.
– обработайте ему глаза, слиплись совсем, – послышался голос гостя, – и капельницу притормозите, пусть в себя придёт, поговорить нужно.
Глаза вскоре протëрли, и Карпов несколько раз моргнул. Чёткость зрения стремительно возвращалась, да и в голове густой туман разошёлся на рваные космы, а потом и вовсе попал. Голову повернуть не удавалось, и силуэт посетителя вплывал только в самый край периферического зрения. Наконец шаркнул по полу стул и Карпов смог рассмотреть усевшегося на него человека.
– ну здравствуй, Карпов, – приветливо произнёс Лют, – сколько лет, сколько зим.
– Лют… – Карпов криво усмехнулся, с удовлетворением отметив, что боль стала не такой острой, – ты снова за порцией пиздюлей явился?
– зачем так грубо? – развёл руками Лют в притворной обиде, – я же по хорошему. Между прочим, жизнь тебе спас. А ты вот меня проткнул копьём в одну из наших встреч. Нехорошо. Я вообще удивлён, как ты в живых остался после встречи с Хаарманом. Если честно, не думал, что Карл будет вам по зубам. Удивили. Молодцы!
– ещё больше удивишься, когда сам с ним встретишься, – проворчал в ответ Карпов, – и что тебе с моей жизни? Зачем спасал? Думаешь отвечу тем же? Не надейся.
– ты хороший воин, Карпов, мне такие будут нужны. Ты же не сможешь отказать в служении законному князю?
– я бы посмеялся, да не в состоянии. Тебе Всеслава не взять, сам знаешь. Остров закрыт для любого из вас.
– а мне и не нужно туда попадать, – Лют довольно улыбнулся, – как говорится, сами придут и сами всë дадут. Когда у меня самое дорогое, что есть у Чародея, мне и оружие не нужно.
– что ты мелешь? – Карпов напрягся и почувствовал, как сжимаются в холодный узел кишки.
– ты уже понял что.
– как?
– очень просто, вы сами привели в свой дом крысу.
– Гриф… – застонал Карпов, – но как у него… Он же просто человек?
– ты же помнишь древние предания? Неврида живёт в каждом русском человеке, нужно только хорошенько покопаться. И я докопался. Он теперь один из нас, поздравляю, так сказать, с пополнением в боевых рядах. А вообще, знаешь, невероятная молодёжь, такие как он, лучшее средство для взрыва системы изнутри.
– ему не жить при любых раскладах, ты это знаешь.
– а и хрен с ним, – беззаботно махнул рукой Лют, – такие мечтатели – просто топливо для чужих целей, а любое топливо рано или поздно вылетает в трубу.
– тебе всё равно не победить, – Карпов откинул голову и закрыл глаза, – за тобой правды нет, ты проиграешь, как и всякий раз до этого.
– сила, она в правде, у кого правда, тот и сильнее, так? Как видишь, не выпадаю из культурного поля Руси матушки, – Лют весело улыбнулся и достал сигарету, – ты не против? – он вопросительно продемонстрировал зажигалку собеседнику и, не дождавшись ответа, закурил, – вот только с чего ты решил, что правда на вашей стороне?
– ну да, – хрипло протянул Карпов, – вы со своими пиндосами скоро всю историю перепишете и страны переназовëте, с вас станется.
– ох, Карпов, – Лют затянулся и выпустил струю дыма, – что бы ты делал без американцев? На кого все проблемы валил бы? А в подъездах у вас кто бы срал и кнопки в лифтах жëг? – он усмехнулся и зажёг ярко-красный огонёк на конце сигареты сильной затяжкой, – я, знаешь ли, к американцам отношусь немногим лучше твоего. Это нация, которая перешла из стадии варварства сразу в стадию деградации, минуя стадию цивилизации. Но, что касается фальсификации истории, раз уж мы об этом заговорили, вот в этом они прям… – тут Лют прищурился и одобрительно покивал, выписывая сигаретой причудливые пассы в воздухе, – прям мастера, нечего сказать. Но дело не в том, что они историю переписывают, переписывают её все, а больше всех, кто бы ты думал… Конечно Россия.
– свои сказки оставь для таких, как Гриф, – пренебрежительно усмехнулся Карпов, – я то давно живу и своими глазами всë видел. Эта история на моих глазах происходила.
– да? – с поддельным удивлением вскинул брови Лют, – тогда расскажи мне, почему человек, просравший две войны, которые, к слову, страна должна была выигрывать, просравший Империю сегодня святой, а человек, поднявший Россию из руин, спасший её несколько раз от уничтожения, выигравший самую страшную войну в истории человечества – кровавый тиран и маньяк? Почему Берия, положивший свою жизнь на служение Родине, обеспечивший ядерный щит и ещё много чего – педофил, насильник и убийца, а Ельцин – классный весёлый чувак, основатель демократии?
– история всë расставит по своим местам, – мрачно ответил Карпов.
– да не в местах тут дело, друг мой, дело в принципе. Ответь на вопрос – зачем всë это делается? Молчишь? А я тебе объясню! Вот скажи, почему Япония капитулировала во второй мировой?
– известно почему, – Карпов ухмыльнулся уголком рта, – когда наши в блин раскатали их Квантунскую армию, макаки тут же руки подняли.
– макаки… – покивал головой Лют, – вот в этом весь ты… Но ты прав, так и было. Но есть одно большое «но»! Как сегодня считает весь мир? Что Америка двумя бомбами решила судьбу войны и спасла от смерти тысячи своих, да и наших солдат. Каков итог? Американцы красавцы и молодцы! Вот этот смысл фальсификации я понимаю! Вот ещё вопрос: какие причины гражданской войны в США?
– я пиндосами не интересуюсь, – отрезал Карпов.
– тогда постараюсь вкратце. Богатый Юг решил кинуть бедный, но развитый Север и продавать ресурсы напрямую в Европу чтобы не кормить соседей дармоедов. Вот северяне и присоединили Юг военным путём. Но сегодня любой тебе скажет, что благородные северяне воевали за освобождение от рабства товарищей негров. И опять – американцы красавцы, борцы за свободу и демократию. Видишь, их подтасовка истории служит вполне прозрачной цели, но вернёмся к нашим баранам. Так зачем каждый последующий правитель мешает с грязью предыдущего? Снова молчишь? А ответ, как ни странно, тоже простой: чтобы постоянное снижение уровня жизни населения можно было списать на тяжёлое наследие после царизма, невыгодных войн, коммунистов, бездарных реформ и так далее. Зато есть Победа и Гагарин. Вот это прям постоянные величины, константы в вашей истории.
– хах, – Карпов болезненно усмехнулся и тут же перешёл на кашель, – вот и дошли до самого главного. Ну давай, расскажи, как на самом деле было. Как американцы Берлин брали, а в космос…кто там у вас? Гагаренко летал?
– завёлся… – устало махнул рукой Лют и хлëстким щелчком отправил окурок в угол подвала, – я ведь не о том. Я про то, что вы хорошо знаете, что у вас было великого, но вообще не представляете, что будет, и будет ли. А мало великого прошлого станет, вам ещё добавят. Благо, нетрудно. Решили Троцкого сделать умным и мудрым? Вообще не проблема – сняли фильм с самым лучшим актёром в его роли, и всë, уже Сталин глупый дремучий горец, а Троцкий, который, на минуточку, хотел сжечь Россию в пожаре мировой революции, как хворост, такой тонкий и харизматичный. Мало Троцкого? Давайте Колчака сделаем патриотом и героем. Снова позвали на главную роль Хабенского и вуаля, – он картинно развёл руками, – кровавый палач уже добрый и трогательный, просто святой, – Лют на секунду задумался и, казалось с интересом разглядывает доски на потолке, потом перевёл взгляд на Карпова и продолжил усталым голосом: – а знаешь, какой самый главный миф русского мира? То, что все русские народы хотят жить вместе с непременным центром в Москве. Пусть даже для этого русские будут убивать русских и сжигать их города, как это делал Иван Грозный, присоединяя Новгород.
– какая бы наша история не была, – сквозь зубы процедил Карпов, – сложной, противоречивой, но она наша, и мы, уж как-нибудь, без тебя разберёмся. Не мы к тебе приходим с армиями, не мы жжëм деревни и разрушаем города. Не мы приводим на твою землю чудовищ и упырей.
– это ты про Хаармана? – приподнял бровь Лют, – а вот тут нужно разобраться, кто настоящее чудовище.
– да-а-а, – улыбнулся Карпов, – задача не из лёгких. Он, наверное, просто хомячком переростком был, или голубем мира?
– ты тоже не красавец в волчьей шкуре, – парировал Лют, – но давай разберёмся. Кого Хаарман убил? Озерницу вашу? Так она моих поляков кошмарила. Сторона конфликта, так сказать, комбатант.
– Антона ещё, – упавшим голосом заметил Карпов.
– да жив твой Антон, наверху лежит, восстанавливается.
– вот за это спасибо, – Карпов выдохнул с облегчением и прикрыл глаза.
– я же сказал, хорошими воинами не разбрасываются, так что только озерница. А что насчёт тебя, а, Карпов? Ты участкового на каком основании убил? Лицом не вышел? Да, он был мелким человеком и шкурником, но, при этом, просто участковым, который жил как мог в новых условиях.
– он был коллаборантом, предателем, – вспыхнул гневом Карпов, – а упырь твой, между прочим, был фашистом. Если бы не я его, он бы или сдал кого-нибудь, или убил. Если драка неизбежна – бей первым.
– как это хитро и дальновидно, – Лют одобрительно покачал головой, будто оценивая что-то в высшей мере достойное, – убить человека на всякий случай. Этакий хитрый план Карпова. Знаешь, будь ты личностью помасштабнее, это словосочетание могло бы войти в историю, как что-то бессмысленное и нелогичное. Что-то вроде «маленькой победоносной войны» Николая второго. Защищать мирное население, убивая мирное население. Это сильно!
– не тебе меня судить, Лют! Ты на чужой земле, не забывай этого! А я, если не прав, отвечу перед своим князем!
– ты и против меня воюешь без понятия, без смысла, вслепую, – с лица Люта сползла ирония, и он стал серьёзным и задумчивым, – ты ведь даже не знаешь, что у нас с Всеславом произошло, что мы не поделили. Столько веков минуло. Я для вас просто перманентный враг, даже имя моë у вас стало обозначать что-то ужасное. А ведь это и есть та самая подмена смыслов, фальсификация истории.
– а что тут знать? – криво усмехнулся Карпов, – всë как обычно, просто власть захотел забрать и сам Невридой править, князем быть.
– и-и-и, – Лют жестом предложил продолжать, – зачем же мне власть понадобилась?
– это ты у меня, что ли, спрашиваешь? А сам что, разобраться в себе не можешь?
– ну ты ведь не знаешь, – Лют хмыкнул и едва заметно улыбнулся, – вот я и пытаюсь тебя натолкнуть на размышления. Вся наша жизнь есть борьба интересов и идеалов, и борцы за идеалы всегда предпочтительнее для простого человека. Вот борцы за собственный интерес и пытаются всегда представить себя идеалистами. Но есть один нюанс: если идея так и не приводит к цели, то грош ей цена, понимаешь? Нельзя с энтузиазмом строить коммунизм, если все уже поняли, что никогда он не наступит. И идея рушится, а вслед за ней и вся конструкция. Вот и у нас с Всеславом возник конфликт идей. Он, как старший, оказался правее, а я был изгнан. Понятно, победителей не судят, но какую идею он вам предложил? Быть щитом русского народа?
– таково предназначение Невриды, – ответил Карпов, – это не его идея, так жили наши предки, и предки их предков.
– но ведь пора когда-то и поумнеть! Пора стать не только щитом, но и мечом, или оралом. Нужно развиваться и ставить цель. Вы живëте без цели, а поэтому никогда не разочаруетесь в идее. А я предложил построить свою страну без старшего брата. Не быть западными воротами России, не крэсами усходними для Польши, не задворкам Европы, как сегодняшняя Прибалтика, а самостоятельной страной, сильной и независимой. Не национальной, национализм – путь в никуда, не религиозной, религия – заблуждение и дурман, сам знаешь, а просто страной для жизни, где человек не будет строить коммунизм, не будет стремиться куда-то, будь то Евросоюз, НАТО, русский мир или какие-то альянсы, а сможет просто жить, жить на своём клочке земли. А Неврида была бы оплотом безопасности. Но нет! Всеслав предпочёл сохранить единство русских земель, и что в итоге? То под одними жили, то под другими, и всегда все войны через вас!
– так они и шли через нас только благодаря тебе! – Карпов хрипло рассмеялся и снова зашëлся в кашле, – и каждый раз ты огребал по полной.
– чтобы что-то построить – нужно сначала разрушить всë старое и прогнившее.
– вот и разрушай свою Европу! Где-где, а у вас уж точно всë давно прогнило. В средневековье вшивые и немытые ходили. У какого это короля, не помню, вторая дырка в жопе прогнила от антисанитарии?
– у Людовика четырнадцатого, – невольно улыбнулся Лют.
– вот! А сегодня что, лучше? Гендеры – шмендеры! Родитель номер один, родитель номер два! Да вы с ума там посходили все!
– ну не знаю даже, – цыкнул языком Лют, – какой народ более безумен. Тот, который свободу нравам даёт, или тот, который раз в сто лет свою Родину до тла сжигает? Знаешь, Россия вообще похожа на здорового такого брата в большой семье, который, вроде-бы, и помогает, и дружить с остальными пытается, а потом, раз в несколько лет, берёт топор, закрывается в доме и начинает его поджигать. И внутрь не зайдешь – зарубит, и всем вокруг за свои дома страшно. А после прощения у всех просит, снова строиться начинает. И так по кругу.
– угу, – промычал Карпов, – а так хочется в этот дом зайти и всë вынести, да? Что можно брата и сумасшедшим признать, лишь бы имущество разделить. Только топор и выручает. Да и своих, – тут он сделал паузу и хмыкнул, – родственничков чем то нужно раз в сто лет друг от друга спасать. Хотя, наверное, не стоило бы.
– как бы то ни было, – вздохнул Лют, вскоре старший брат нам будет не нужен, как, собственно, и мне мой, – он вскинул запястье и посмотрел на вспыхнувший дисплей умных часов, – да, заговорились мы с тобой, мне пора, извини, встреча, – он поднялся со стула и шагнул к лестнице, – подачу препарата ещё снизьте, – бросил он невидимому помощнику, – пусть восстанавливается, он мне скоро понадобится, – и прогрохотал вверх по лестнице тяжёлой поступью.
На подъезде к двору уже рокотал мотором тяжёлый военный внедорожник. Ночной прохладный воздух слабо вибрировал от работы мощного дизеля, а две яркие фары разрезали его плотную черноту вплоть до стены густого леса, где снопы света рассеивались, рассыпались на мелкие брызги, заблудившись в стволах, листьях и кромешной тьме.
Лют хлопнул дверью и подобрался на не слишком удобном сиденье. Мельком он бросил взгляд на суровое лицо сидящего рядом огромного Гренэля, потом хлопнул по плечу водителю, и автомобиль, грозно рыкнув двигателем, плавно прочертил лучами фар полосу по плотному малиннику у забора и выехал на центральную и единственную дорогу деревни.
– езжай через лес, – подавшись вперёд сказал Лют водителю, – там дорога сейчас должна быть.
