Виктор Гурченко
Невры
– не получается стать вампиром? – предвосхитил его вопрос Лютер, – всë очень просто: ты молод и глуп, есть силы древнее и сильнее тебя. Всего лишь несколько рун на стенах тюрьмы и всë – прощай сила, – он самодовольно улыбнулся и провернул трость между пальцев, – и завтра тебе отрубят голову, отрубят по-настоящему.
Карл опустил плечи и беспомощно рухнул на нары. Тыльными сторонами ладоней он растёр себе глаза и с удивлением обнаружил, что плачет. Перед ним снова встал капрал Бабель, его искривлённый в надменной гримасе рот и его мерзкое: «фрау Хаарман разбушевалась?». Опять он почувствовал себя одиноким дозорным в тесном прямоугольнике крепостных стен, и стены эти душили его, неумолимо сжимались, давили горло и лишали воздуха.
– как я… – Хаарман против воли всхлипнул, и голос его предательски дрогнул, – как я могу избежать смерти?
– очень просто, – Лютер откинул лямку саквояжа и извлёк оттуда большую пятилитровую банку. Стекло гулко цокнуло о бетонный пол камеры, и взору Карла предстала консервированная голова человека, его собственная голова…
– это как? – обескураженный Хаарман по-детски тыкнул пальцем в такое знакомое лицо за стеклом, – это же я!
– можешь им стать, – Лютер повернул банку лицом к себе и критически нахмурился, – а можешь и не стать. Просто дай слово мне служить, и всë.
– и всë? – с наивной надеждой зарделся Карл.
– и всë, – подтвердил Лютер.
– я согласен, – Хаарман потупился взглядом в ноздреватый серый пол и снова ощутил забытое уже чувство зависимости, чувство несвободы.
– это Гренэль, – прозвучало откуда-то из-за глухой пелены, – он будет твоим помощником. Парень немногословный, но исполнительный.
Хаарман поднял глаза на здоровяка в военной форме. Тот, как и прежде, неподвижно стоял в углу, скрестив руки на груди.
– знаешь, Карл, – продолжил Лют, – по мне, ты мерзкий маньяк и убийца, но пользу мне ты можешь принести. Поэтому не вздумай даже что-то такое выкинуть – найдём и убьём, и очень быстро.
Хаарман молча кивнул и снова потупился в пол.
– а сейчас можешь быть свободен, – дверь ржаво проскрипела, и в камеру свежей струëй ворвался сквозняк, – и да, уезжай из Ганновера сегодня же, не забывай, тебя завтра официально обезглавят.
Не поднимая взгляда Карл поднялся с нар и торопливо покинул камеру. Проходя по коридору он услышал за спиной тяжёлые шаги. Обернувшись Хаарман встретился взглядом с суровым и немногословным Гренэлем. Карл тяжело вздохнул и, покивав самому себе, будто внутренне соглашаясь с чем то, молча побрёл к центральному входу. Жизнь его снова сделала крутой поворот…
Глава 13
Серое утро зажгло горизонт бледным полукругом разбавленного жидкого света, когда майор Верпаковский снова увидел окраину деревни Невры. Тяжёлым шаркающим шагом шёл он сквозь лес, ведя по пути ожесточённые споры с самим собой. После бесконечных видений, длившихся днями напролёт, он вконец запутался в своих мыслях и ощущениях. Майор вспоминал друзей и знакомых, которых никогда раньше не знал, да и существовали ли они когда-нибудь на самом деле? То, что ему предстояло совершить, было настоящим предательством, и Верпаковский изо всех сил убеждал себя в том, что другого выбора у него нет. Перед глазами страшным кровавым каскадом пролетали лица палачей и сцены его многочисленных смертей, одна другой страшнее. Враждебным казался даже здешний лес и небо, солнце и сам воздух. Косматыми лапами тянулись к одинокому путнику раскидистые ели, грозно трещали высокие сосны, заинтересованно наклоняясь над ним, крепкая густая паутина так и норовила опутать лицо, вязко путалась в щетине небритых щёк, а потом подолгу не хотела слетать с пальцев. Когда негостеприимный лес наконец расступился, и взору майора открылась укрытая лёгким туманом Уса со своим мостом и мачтами-винтами старого шлюза, он испытал одновременно облегчение и свинцовую тяжесть неотвратимого. Компактный четырехзарядный Ремингтон, спрятанный за ремнём на спине, будто толкал его, как заложника, не позволял остановиться, гнал вперёд. Верпаковский вздохнул и решительно зашагал в сторону моста, за которым стоял караул.
Завидев фигуру, медленно бредущую по мосту, дозорные вскинули автоматы и направили их на нежданного гостя.
– стой! Кто такой?
– майор Верпаковский, – устало произнёс стоящий на мосту и медленно поднял вверх руки.
– что!? – удивился караульный, – пан майор, это вы?!
– я… я, – выдохнул Марек и опустил руки.
– сейчас вызовем дежурного, вас проводят в штаб, погодите минуту.
Вскоре Верпаковский сидел на стуле посреди небольшой комнаты в доме капитана Вишневского и устало смотрел на своего заместителя. Вишневский медленно приходил в себя спросонья и буравил майора красными опухшими с похмелья глазами. Скрипнув пружинами железной панцирной кровати он со стоном поднялся на ноги и тут же принялся растирать глаза ладонями. Верпаковский осмотрел комнату, остро нуждающуюся в уборке, и взгляд его зацепился за три пустые бутылки у ножки кровати.
– да тут по-другому невозможно, – перехватил взгляд майора Вишневский, – тут если не пить, то с ума можно сойти.
Верпаковский посмотрел на опухшее лицо заместителя и отвёл глаза в сторону.
– мы тебя похоронили уже, – пробормотал капитан, – где ты пропадал всë это время? Ох ты! Да ты седой совсем! – воскликнул он, рассмотрев майора сфокусированным взглядом, – что с тобой произошло?
– лучше тебе не знать, – печально улыбнулся Верпаковский, – ты мне скажи, за главного ты сейчас?
– да какое там! Сейчас полковник Хаарман главный.
– а это ещё кто? – деланно удивился майор.
– да прислали какого-то… – пренебрежительно махнул рукой капитан, – их трое приехало, с ним ещё помощник – огромный такой и пленник… Это я, кстати, его поймал, – он многозначительно поднял бровь и приосанился.
– мне нужно с ним поговорить.
– сейчас дежурного вызову – Вишневский грузно рухнул на стул и налил из чайника полную кружку кипячёной воды. Верпаковский напряжённо смотрел, как капитан долгими медленными глотками опустошает кружку, кадык его ритмично ходил вверх и вниз, а в желудке глухо булькало. Это почему-то злило и раздражало майора, он отвёл глаза и посмотрел на свои руки. Ладони мелко дрожали, и он сплëл пальцы в замок. Пистолет едко колол спину и торопил своего владельца, напоминал зачем он здесь. Наконец Вишневский звонко стукнул кружкой и стол и, вытерев рот рукавом, хрипло гаркнул: – дежурный!
В комнату молодцевато шагнул совсем молодой солдат. Вытянувшись в стойке он принялся рапортовать по уставу, но Вишневский, кисло скривившись от громкого доклада, жестом остановил его.
– отведи пана майора в штаб к полковнику Хаарману, доложи там ситуацию, – он повращал ладонью перед собой, словно выуживая из воздуха подходящие слова, – ну ты понял… Как, что, когда…
Дежурный неуверенно кивнул и услужливо открыл дверь перед Верпаковским. Дорога до штаба представляла собой пару десятков метров. По пути майор успел разглядеть печально памятное ему здание старого магазина. Сейчас окна там были выбиты, а кирпичи в стенах побиты воронками от пуль. «А деревня то весёлая», – промелькнула мгновенная мысль, но тут же растворилась в тяжёлых воспоминаниях.
Дежурный робко постучал в окно и слегка наклонил голову, прислушиваясь к ответу. Майор, тем временем, молча стоял рядом и смотрел на серебристый рено «эспейс», стоявший посреди двора. Вокруг автомобиля суетливо и важно расхаживали пëстрые куры, то и дело вылавливая что-то в густой некошеной траве.
– кто? – раздался из дома недовольный сонный голос.
– сержант Ковальский, дежурный по лагерю, – доложил боец, – посетитель к пану полковнику, майор Верпаковский.
– Верпаковский?! – в голосе прибавились нотки удивления, – пусть войдёт!
Хаарман встретил гостя, сидя на кровати в одних трусах. Майор, перешагнув порог, отдал воинское приветствие и коротко кивнул.
– пропавший майор Верпаковский! – Хаарман бодро вскочил с кровати и принялся натягивать на себя одежду, – как же вам выжить то удалось? А мы вас обыскались! И с вертолёта искали, и по маячку в машине.
– Карл, ты чего раскричался? – недовольно проворчал Юрик и сел на кровати, – о, здрасьте, – кивнул он, увидев Верпаковского и, накрывшись с головой, отвернулся к стене.
Майор сразу узнал пленника по фотографии, хотя и немного удивился условиям его содержания. Это было одной из сложностей его задания – сделать так, чтобы пленник, «Гриф», как называли его те двое в подвале, непременно пошёл на вылазку вместе со всеми. На диване слева лежал огромных размеров человек в военной форме, судя по всему, он в ней и спал. Хаарман, тем временем, уже оделся и уселся за стол, жестом пригласив майора сесть напротив.
– ну рассказывайте, – он энергично потëр ладони друг о друга и всем своим видом выразил крайний интерес.
– ну что рассказать, – Верпаковский шумно выдохнул и спрятал под стол дрожащие ладони, – отряд был атакован на выезде из деревни Невры, попал в плен без сознания, держали в каком-то подвале, а позавчера у них что-то случилось, началась неразбериха какая-то…
– да-а-а, – Хаарман довольно осклабился и мечтательно откинулся на спинку стула, – позавчера у них действительно что-то случилось… Извините, продолжайте.
– и у меня получилось сбежать. Больше суток я бродил по лесу, пока нашёл деревню, но у меня с собой был компас, почему-то не забрали, я не знаю, и я фиксировал все свои передвижения, с учётом смены направлений.
– и что из этого? – заинтересованно прищурился Хаарман.
– я знаю, где их лагерь.
– ну-у-у… – скептически протянул Карл, – нас тут уже один водил по лесу, – он бросил ироничный взгляд на спящего Юрика, – хотя постойте, – встрепенулся Хаарман, – говорите неразбериха у них?
– ну да, суета какая-то началась, я не знаю, что-то там произошло.
– а это вариант. Ну-ка, – Карл взял со стола планшет, включил его и открыл карту, – покажите, где по вашим подсчётам их лагерь. Вот здесь, смотрите, ориентация по сторонам света.
Верпаковский взял планшет и какое-то время проводил манипуляции с картой, иногда прикрывая глаза и что-то усиленно вспоминая. В итоге он уменьшил карту и с уверенностью показал на подковообразный изгиб реки, огибающий каплю зелёного острова.
– по моим прикидкам где-то здесь, – подытожил майор.
– отлично, выходим сейчас! Время работает против нас! Юрген, подъём! Идёшь с нами, поможешь майору! Одна голова хорошо, а две лучше! Дежурный! Труби сбор! Вишневского ко мне!
У Верпаковского гора с плеч свалилась, когда он услышал, что Хаарман сам берёт пленника с собой. Он был убеждён, что эта было самое тонкое место плана. Всë складывалось само собой, и эта спешка очень кстати, дрожь в ладонях усиливалась и майор опасался, что может рано или поздно себя выдать.
В деревне началась кипучая деятельность по подготовке к выходу: бойцы получали оружие, шли построения, громко орали командиры отделений и взводов. Хмурый Вишневский беспорядочно курсировал между подразделениями и отдавал приказы, которые никто особенно не выполнял, авторитет у капитана был близок к абсолютному нулю. Хаарман распорядился оставить в лагере двадцать человек на охране, а остальных поставить под ружьё. Верпаковский с тяжёлым и тупым безразличием наблюдал за тем, как суетятся солдаты, строятся в походные колонны, закидывают на спины тяжёлые миномёты и медленно и грузно, словно тяжёлая римская конница на марше, отправляются в приготовленную им ловушку.
Шестьдесят пар армейских ботинок, утаптывая подсохшую слякоть на старой грунтовой дороге, промаршировали через мост и, разделившись на небольшие группы, вклинились в тенистые своды древней пущи. Во главе подразделения беззаботно, будто просто вышел прогуляться в лес, шагал Карл Хаарман, рядом с ним понуро и обречённо, сжимая в руках компас, плëлся Верпаковский. За ними шёл как всегда суровый и молчаливый Гренель вместе с хмурым и заспанным Юриком, к которому то и дело поворачивался Хаарман и продолжал какой-то незаконченный разговор. По лицу пленника было понятно, что интереса к беседе он не проявляет. Замыкал небольшую колонну пыхтящий Вишневский, идущий словно на автопилоте, упорно борясь с желанием остановиться и лечь прямо здесь. Летний лес весело сопровождал отряд птичьим щебетом и приятной прохладой, время от времени прямо из-под ног рассыпались в разные стороны мелкие лесные зверьки, поднимая перед собой волны перепуганных воробьёв. Утреннее солнце, щедро растворëнное густыми зелёными кронами, щадило бойцов и, вместе с тем, хорошо освещало путь. Вскоре деревья расступились, поредели, стали разлапистыми и гордыми, точно им надоело такое близкое соседство, и они, разругавшись вдрызг, разошлись, отвернулись друг от друга. Идти стало легче и быстрее. Но и видимость отряда стала лучше, и далёкий зоркий глаз мог теперь издали рассмотреть бойцов.
Шкалу линзы оптического прицела пересекла первая фигурка в камуфляже, и Антон крепче сжал цевьё СВД и прикрыл левый глаз.
– и лях в глубокий снег ступал,
Не ведая беды,
А ветер волосы трепал
И заметал следы… – тихонько промурлыкал он себе под нос.
– достал ты со своими песенками, – недовольно проворчал лежащий рядом в густом сплетении веток Карпов.
– а что, – возмутился Антон, – песня в тему, про Сусанина, – потом клацнул затвором и снова, ещё тише продолжил:
– я знал путь, поверьте,
Вы шли к своей смерти
В лесАХ!
Одновременно с последним слогом сухо треснул выстрел винтовки, а за ним ещё несколько…
Вишневский резко, по-птичьи как-то, дёрнул головой, потом медленно завалился вбок и рухнул в траву с простреленным лбом. Испуганные выстрелами вороны с взволнованным криком тучей вспорхнули над верхушками сосен и наполнили небо тревожным рваным карканьем. В этот же момент почва под ногами поляков глухо ухнула и в один миг превратилась в вязкую трясину.
Провалившись по колено в болото Хаарман застыл в немом осознании ситуации и медленно повернулся к Верпаковскому. Его взгляду ответили холодной сталью четыре чёрных отверстия в компактном Ремингтоне, который майор вынул из-за спины и направил в грудь вампиру. Поочерёдно коротко пролаяли четыре выстрела, и Хаарман, не в силах переставить завязшие в трясине ноги, рухнул на спину. Податливый илистый подол тут же охватил его топкой поволокой и медленно начал втягивать в глубину.
Поляну, тем временем, наполнил свист пуль, отрывистый грохот пулемётов, сухие щелчки снайперских винтовок и взрывы гранат. Польские солдаты хаотически отстреливались во все стороны, а болото неотвратимо затягивало в себя бойца за бойцом. Плотным шквальным огнём лесные стрелки отрезали основной отряд от идущих впереди, и тут же со стороны чащи от бурелома оторвались три серых тени и лёгким ветром устремились к поляне.
Юрик при первых выстрелах упал на колени и пополз в сторону кустов, но земля, только что твёрдая и сухая, предательски растворилась под ним и превратилась в хлюпающую жижу. Глядя, как его руки медленно погружаются в холодную тягучую топь, Юрик вдруг осознал, что это конец. Он чувствовал, как непреодолимая сила, довольно причмокивая, всасывает его в свои недра, сейчас лицо коснётся липкого густого ила и… Сильные лапы подхватили его под руки и легко, точно пёрышко, выдернули из топи. С ужасом Юрик увидел, что несут его два огромных волколака, а ещё один бежит позади. Хоть зрелище это было для него и не новое, но так близко эти чудовища вызывали ещё больший ужас. Легко, как по беговой дорожке, волколаки добежали до края поляны, где и поставили парня на твёрдую землю. Отводя руками лапы необыкновенно разросшихся здесь елей ему навстречу шагнул Денис. Юрик широко улыбнулся и обнял друга.
Верпаковский сжимал в руке дымящийся после выстрелов бесполезный уже револьвер и молча смотрел, как тело Хаармана затягивает в болото. Вот густой ил заползает ему в уши, затекает в широко открытые глаза, подбирается по щекам к полуоткрытому рту… Вдруг майор почувствовал, как виски его сжали большие сильные ладони, а потом услышал резкий щелчок в шее. Голова его развернулась на сто восемьдесят градусов, и больше он не видел ничего. Майор Верпаковский умер, а Гренель, тяжело передвигая ноги в хлюпкой трясине, схватил Хаармана за жилет разгрузки и рывком вытащил из грязи. Карл открыл глаза и закашлялся, затем сморщился и принялся растирать грудь ладонью. Гренель что-то прорычал и взвалил его себе на плечо. С трудом шагая по стихийно возникшему болоту он упрямо приближался к спасительным зарослям орешника. Тут в спину ему глухими ударами стукнули две пули. Гренель покачнулся, а потом, утробно рыча, обернулся через плечо и исподлобья осмотрел противоположный край поляны. Тряхнув головой он вырвал ногу из зыбучей трясины и продолжил упрямо шагать.
Антон отпрянул от оптического прицела и посмотрел поверх него на удаляющуюся фигуру великана.
– что ты за тварь? – спросил он сам у себя, потом повернулся к Карпову и растерянно произнёс: – ушёл наш вампир…
– вижу, – процедил сквозь зубы тот, – обосрались мы. Ну хоть поляков постреляли, и то хорошо.
На поляне, тем временем, остатки боевого отряда доедала голодная и беспристрастная топь. Кое-где из болота торчали приклады автоматов и корпуса миномётов, чёрные протекторы армейских ботинок и обтянутые камуфляжем композитные каски. Всë это медленно с довольным хлюпаньем и урчанием погружалось в глубь земли, где через несколько лет превратится в тлен, а затем станет частью этой земли.
* * *
– значит не сработало? – Всеслав стоял лицом к окну, сцепив руки за спиной.
– а может поляк промахнулся? – спросила Злата.
– я сам видел, как майор ему в грудь все четыре пули выпустил, – взбудоражено ответил Карпов, – а ему хоть бы что, поднялся, отряхнулся и ушёл.
– и что теперь? Такого врага под боком иметь? Серебро его не берёт, что дальше? Осиновый кол, чеснок? – Чаровский оторвался от окна и принялся энергично расхаживать по кабинету.
– каждому воздастся по вере его, – раздался из угла басовитый голос Иллариона.
– что ты имеешь ввиду? – Всеслав резко повернулся к святому отцу и сделал шаг в его направлении.
– вампира убивает не оружие, а вера в силу этого оружия, – ответил Илларион, – вот почему христианская нечисть так боится креста, серебра, осинового кола?
– ну с крестом всë понятно, – вмешался Карпов, – а остальное?
– в христианстве всë зло пошло от предательства Иуды, которого повесили на осине, а в кармане нашли тридцать сребреников. Вот тебе осина и серебро, как культовые предметы. Отсюда и непреодолимое желание вампиров развязывать узлы.
– петля Иуды? – усмехнулся Карпов.
– совершенно верно, – кивнул батюшка.
– хорошо, – подхватил Всеслав, – мы знаем, что наш вампир не христианский, вопрос то-то же: и что теперь?
– нам нужно узнать о нём побольше, – пожал плечами Илларион.
В комнате повисла тишина, и только ритмичный ход настенных часов врезался в глухое молчание. Наконец святой отец прервал паузу:
– а что если парня этого, как его? Ну, пленник который…
– Юра, – подсказала Злата.
– Гриф, – злобно поправил Карпов.
– да, Юру этого позвать и расспросить, может расскажет что-нибудь полезное?
– да, пожалуй, – Всеслав провёл ладонью по седой бороде, – Злата, можешь сходить за ними?
Злата поднялась с дивана и направилась к двери, когда Карпов возразил:
– постойте! А никому не кажется вся эта ситуация немного странной? Ну, с Грифом я имею ввиду.
– в смысле? – Злата застыла у двери, сжимая круглую янтарную ручку.
– смотрите! – Карпов ударил ладонями по столу и стал чертить на нём пальцем невидимые схемы, – Хаарман безуспешно пытается провести к нам боевые отряды, верно? Верно, – ответил он сам себе и продолжил, – то сами себя перестреляют, то в ловушку придут, верно? Верно! И каждый раз с ним был Гриф!
– ну это легко объяснимо, – парировал Чаровский, – в первый раз он дорогу показывал, а во второй – мы сами дали майору задание вытащить Юру с собой.
– хорошо, принято, – поднял ладони Карпов, – тогда вопрос на засыпку: как эта тварь прилетела прямо в усадьбу, когда… – он замялся и опустил глаза, – когда Валькину голову… Ну, вы поняли… – он прокашлялся в кулак, – прямо к нам, сюда! То есть он точно знает где мы, но почему-то не доходит до нас.
– согласен, – кивнул Всеслав, – я тоже об этом думал, что-то здесь нечисто, может он только по воздуху, по прямой может, а пешком никак. Но, думаю, Юра здесь ни при чëм. Но, если тебя это беспокоит, давай оставим его пока под домашним арестом. Я лично не вижу, чем он может быть опасен для нас. Договорились? – Карпов молча кивнул и откинулся на спинку кресла, – а теперь, Злата, сходи, пожалуйста, за ними.
Через пару минут в кабинет вслед за Златой зашли Денис и Юрик. Массивная дверь тихо скрипнула, закрываясь за ними, и щëлкнула язычком механизма. Мягкий кожаный диван тихо выдохнул, когда на него опустились трое.
– извините, что не дали наговориться, – дежурно улыбнулся Всеслав, – но это действительно важно. Юра, вспомни что-нибудь особенное про Хаармана. Не знаю, привычки там… Может он что-то рассказывал о себе?
– да пидор он старый! – выпалил в ответ Юрик.
– Юра, – нахмурился Чаровский, – давай серьёзно.
– так я серьёзно! – Юрик подался вперёд и посмотрел в глаза Всеславу, – он как то раз разделся и ко мне под одеяло ночью залез!
– у вас были настолько близкие отношения? – криво усмехнулся Карпов.
– да я ему чуть было в щи тогда не заехал! – взвился Юрик.
– ну не заехал же.
– хватит! – Всеслав повысил голос, добавив в него металла, – мы здесь не для этого! Это тоже полезная информация, теперь мы знаем, что он нетрадиционной ориентации. Что ещё? Он с тобой общался?
– да он трындел без умолку! – хохотнул Юрик, – постоянно рассказывал про Гитлера, Германию, социализм какой-то. Говорил что это новая религия.
– национал-социализм? – вкрадчиво переспросил Всеслав.
– да, вроде бы. Про сверхчеловека втирал, всякую дичь непонятную.
– идеи Ницше, – подхватил из угла Илларион, – а что у него за кольцо на пальце, не рассмотрел? Когда мы с ним встретились, оно гравюрой в ладонь было перевёрнуто.
– да дешёвка какая-то панковская, простое металлическое с черепом.
– перстень «мёртвая голова», – задумчиво протянул Карпов, – знак принадлежности к СС. Кажется, мы узнали, что нам нужно. Ну что, Илья, чем можно пронять вампира фашиста пидораса?
– ну… – святой отец надул щëки, – вообще национал-социализм – это не религия, я не много об этом знаю, столько же, сколько и все. Что там у них из реликвий? Свастика… Что ещё?
– ну не свастикой же его убивать! – разозлилась Злата, – должно быть что-то!
– а я сейчас правильно услышал? – Юрик развёл руки в стороны в немом вопросе, – Хаарман вампир!?
– ты чему-то ещё удивляешься? – улыбнулся Денис.
– ну да, ничего необычного, вампир и вампир, – выдохнул Юрик и грузно ввалился в кожаную перину дивана, – продолжайте.
– спасибо, – иронично кивнул ему Всеслав, после чего вновь подошёл к цветному витражу и произнёс: – думаю, придётся снова наведаться в Нелюдово, нужно попасть в архив.
– в гости к Зуфару? – пробасил Илларион.
– да, нужно просить у него помощи… – Чаровский задумчиво рассматривал разноцветные переливы солнечного света, льющегося сквозь пëструю мозаику сложного витражного окна кабинета. Будто через силу оторвавшись от калейдоскопа ярких стëкол он повернулся к собравшимся, – Саша, возьмёшь с собой Дениса, он только с университетской скамьи – поможет тебе с документами, ближе к вечеру выдвигайтесь. Пока советую вам поспать, есть несколько часов, ночью не придётся.
В этот момент полированная янтарная ручка двери повернулась, блеснув на потолке мимолëтным солнечным зайчиком, и дверь, мелко скрипнув, распахнулась. В кабинет ввалилась растрёпанная Белка.
– разрешите мне тоже с ними, – она решительно смотрела на Чаровского сверлящим взглядом карих ведьмовских глаз, – я хочу быть полезной! Пожалуйста, – добавила она умоляющим тоном.
– мы волками побежим, – изо всех сил сохраняя беспристрастность сказал Карпов, – ты каким образом за нами поспевать собираешься?
– а я сверху на тебе, – нашлась с ответом Белка, – как в старые добрые времена. Или ты стар уже для этого? – прищурившись добавила она.
Всеслав потупился себе под ноги, едва сдерживая улыбку, а Карпов утробно прорычал в ответ и вопросительно взглянул на него.
– а я что? – улыбнулся таки Чаровский, – решайте сами, я не против.
– ладно, так и быть, подвезу тебя, – недовольно проворчал Карпов, – собирайся.
Белка одними губами произнесла «спасибо» и тихонько вышла из комнаты.
– на этом пока и порешим, – выдохнул Всеслав, – все могут быть свободны, отдыхайте.
Молча, скрипя кожей диванов и кресел, тихо шаркая несколькими парами ног по полу собравшиеся покинули кабинет. Денис и Злата направились к большому окну в конце короткого коридора и привычно устроились на широком деревянном подоконнике.
– а что за Зуфар такой? – спросил Денис, обняв стоящую к нему спиной Злату за талию.
– последний хранитель архива, – Злата зачарованно смотрела на тихий бег Волки вдоль крутого берега острова. Огромные кучевые облака, белые как первый снег, послушно отзеркаливались в синей прохладной глади воды и, будто неразлучные близнецы-братья, плыли вместе со своим отражением всë дальше, дальше, пока не пересекали границу берега, вновь оставшись в одиночестве, – смотри, – задумчиво сказала она, – как красиво, какие сегодня облака волшебные.
Денис в ответ поцеловал её в нежную загорелую шею и крепче прижал к себе. Как внезапный тёплый луч солнца ранней весной пришло к нему откровение, что всë теперь будет хорошо, всë будет волшебно и бесконечно, всë будет как в сказке…
* * *
Прохладный воздух вечерней пущи развязно, по-хулигански свистел в прижатых ушах двух волколаков, пускал перекаты волн по густой нечёсаной шерсти. Карпов с Денисом неслись сквозь заросли смеркающегося леса на нюх, по интуиции, заранее зная, где чёрной глыбой выскочит навстречу поваленное дерево, встанет непроходимой стеной смешанная поросль густых елей вперемешку с упругими прутьями кустарника. Белка цепкими коготками вцепилась в холку рыжему волколаку и лишь иногда робко, словно стесняясь, приподнимала мордочку, чтобы осмотреть путь впереди. Закатное солнце охряным расплавленным заревом рассекало пространство тëмно-рубиновыми лучами, точно на рентгеновском снимке меняло цветовую гамму леса, делая деревья смоляно-чëрными, подкрашивая, поджигая траву алым огненным оттенком. В его холодеющем свете два упругих стремительных силуэта казались случайными тенями, мимолётным следом от промелькнувшей птицы. Вскоре закатное волшебство начало сникать, и лишь тусклая жёлтая звезда напоследок подмигнула путникам, протиснув, словно растопыренную пятерню, слабые лучи между плотных стволов сосен. Стремительный марш продолжился в полной темноте. Пылающий рыжим огнём воздух как раскалённый металлический прут, погружённый в воду, померк, потух, яркие игривые искорки пляшущего в огне металла побледнели и рассыпались по чëрному и бездонному холодными звёздами. Пузатая, изрытая кротовинами и волдырями луна царапнула брюхом острые верхушки сосен, лениво выкатилась на осиротевший небосвод и раскрасила пейзаж своими холодными монотонными красками. Лëгкой фиолетовой дымкой нанизалась на лес пелена тумана. Цепляясь за ветки, обрываясь на острых сучьях она разваливалась на клочья и так, лоскутно и невпопад, ложилась на овраги, поляны и логи спящей пущи.
Через пару часов бега издали подмигнула электрическим фонарями деревня Нелюдово, а лес начал редеть и расступаться. После колхозных полей с чем-то пока неопределимым, но уже зелёным, Карпов остановился и поднялся в полный рост. Белка шустро юркнула ему на плечо и втянула носом запахи деревни.
– дальше пешком пойдём, – произнёс Карпов и аккуратно спустил Белку на землю. Дальше трое сбросили звериный облик и осторожно, оглядываясь по сторонам, пошли вдоль огородов к нужному дому.
– так кто такой этот Зуфар? – тихо спросил Денис.
– помнишь здание почты? – не оборачиваясь бросил Карпов, – огромное такое.
– ну да, там ещё крыша сгорела, где НИИ раньше был?
– да, где НИИ был, – подтвердил он, – там архив остался запечатанный. В нём может находится нужная нам информация. Вот только провести к архиву может лишь тот, кто его запечатывал. А из них только Зуфар и остался.
– а он кто по национальности?
Карпов искоса посмотрел на спутника и криво усмехнулся.
– а это так важно?
– да нет, – пожал плечами Денис, – просто интересно, имя необычное.
– татарин он, – ответила Белка, – но вообще русский, не парься.
– да я и не…
– пришли, – перебил его Карпов.
Перед ними был обычный деревенский дом, раскрашенный в жёлтый и зелёный цвет с белыми резными наличниками окон, забором из редкого штакетника и металлической калиткой, закрытой на щеколду изнутри. Свет в доме не горел, хозяина не было, или он спал. Гости в растерянности остановились перед закрытой калиткой и переглянулись.
– к такому я готов не был, – пробормотал Карпов, – дома, что ли, нету? Нужно как-то себя обозначить.
– смотри, – Белка показала пальцем на тонкую верёвку, идущую от стойки калитки к дому, – звонок, наверное.
Карпов перегнулся через забор и дёрнул за верёвку. Послышался глухой удар чего-то металлического о стену, и в глубине двора тут же залаяла собака.
– оригинальная система, – улыбнулся Денис, – живой звонок.
Несколько секунд ничего не происходило, а потом в середине двора на земле вспыхнул тонкий серп яркого света, деревянно стукнул тяжёлый люк и, расцветая светящимся кругом, отполз в сторону. Из освещённого колодца, кряхтя, вылез человек и, жмурясь, привыкая к темноте, всмотрелся в посетителей.
– привет Зуфар, это Карпов, – донеслось из-за забора.
– о-о-о, здравствуй-здравствуй, – человек аккуратно вернул крышку люка на место, и во дворе снова воцарилась тьма, только маленький фонарик на лбу старика тонким белым светом разрезал черноту ночи.
– мы зайдëм?– спросил Карпов и сделал ладонь козырьком, пряча глаза от ядовитого света диодного фонарика.
– ой, извините, – Зуфар суетливым движением выключил фонарь и откинул щеколду калитки, – заходите конечно, сейчас, я чай поставлю.
Гости проследовали в дом за хозяином. Зуфар щёлкнул выключателем и в гостиной стало светло. В пятирожковую люстру была вручена только одна лампочка, и освещение получалось уютным и располагающим, когда тайные углы комнаты, тёмные зашкафья и антресоли были будто бы наполовину в каком-то другом, скрытом от глаз пространстве. Усадив гостей за круглый, покрытый бархатной скатертью стол хозяин поставил на плиту чайник и зазвенел посудой в шкафчике. Сейчас стало можно его рассмотреть. Это был невысокий старик с полностью седой, но пышной, наспех зачëсанной, шевелюрой, обычное славянское лицо, разве что с более тонкими чертами, ничем не выдавало в нëм татарина, светлые выцветшие глаза смотрели прямо и беззлобно.
