Виктор Гурченко
Невры
Водитель кивнул в ответ и включил передачу.
– танк то с дороги убрали? – справился Лют. Водитель снова утвердительно кивнул и вдавил педаль газа.
Дорога действительно снова появилась. Сразу за мостом внедорожник послушно съехал в раскатанные колеины и вскоре уверенно и мягко ехал по широкой просеке, укатанной и, казалось давней. Изредка в колёса зло и отчаянно били сухими хребтами вылезшие из земли коренья и острые камни, и тогда жёсткая подвеска с глухим стуком передавала их мелкое недовольство в салон, легко подкидывая пассажиров на сиденьях. Вскоре, после очередного поворота, в пылающий бледным электрическим светом фар сектор вскочил причал, возле которого покачивался деревянный плот.
– на ближний переключись, – скомандовал Лют, увидев, как одинокая фигура на берегу закрывает глаза рукой, пряча их от яркого света. Линия света тут же нырнула вниз, и Всеслав опустил руку. Лицо его было осунувшееся и решительное, а седые волосы растрёпаны в сухую соломенную копну. Бронемашина остановилась в нескольких метрах от фигуры, и тяжёлые двери тут же распахнулись.
– ты принял правильное решение, Чародей! – крикнул сквозь рокот мотора Лют, – скоро всë закончится! – он подошёл к Всеславу вплотную и несильно, по-дружески хлопнул того по плечу.
– давай уже, – мрачно ответил Всеслав, не глядя на брата, и шагнул к машине.
Гренэль придержал дверцу, и Чаровский залез в тёмный салон внедорожника. Рядом с ним пристроился человек в медицинской маске и резиновых перчатках. Следом уселся и Лют, а Гренэль втиснулся на переднее сиденье. Глухо хлопнули дверцы, и громоздкая машина принялась неуклюже разворачиваться на пятачке небольшой пристани.
– руку положите на подлокотник, – вежливо попросил человек в маске и подвесил к специальному креплению на потолке пакет для капельницы с прозрачным раствором. Игла катетера проткнула загорелую кожу на предплечье и погрузилась в вену. Всеслав едва заметно поморщился и бросил взгляд на Люта.
– ничего особенного, – будто прочитав мысли брата, произнёс тот, – лёгкий наркотик для крепкого сна и препарат для регулирования работы надпочечников. Без выработки адреналина обратиться в волколака не получится, как не крутись, – он хмыкнул и широко улыбнулся, – а вот, если наоборот – простимулировать надпочечники, как в случае с вашим Юриком, то обращение происходит легче и быстрее. Кто бы мог подумать, там, где оружие оказалось бессильно, всë решила химия. Забавно, да?
– веселее некуда, – мрачно ответил Всеслав и отвернулся к окну.
– да, кстати, – Лют поднял вверх указательный палец, – каждые десять минут я выхожу на связь с Юрой. И, если я на связь не выйду, что-то в дороге случится, ну или мало ли что… Тогда сам понимаешь, что произойдёт. Так что, давай без сюрпризов.
– без сюрпризов, – механически, не отрываясь от окна, повторил Всеслав.
Внедорожник, тем временем, выкатил на лесную дорогу и, мелко трясясь на ухабах, поехал в сторону деревни. В Неврах к автомобилю пристроились ещё две машины, и бронированная колонна, набирая ход, выскочила из посёлка и направилась прочь из негостеприимной пущи. Спящего Всеслава откинули на специально оборудованном кресле и крепко пристегнули. Голова его свесилась набок и дробно тряслась в такт подрагивающему корпусу броневика. Лют изредка поглядывал на свою добычу и, не смотря на внушительный возраст, с трудом сдерживал щенячью, детскую какую-то радость. Спустя столько лет, веков, бесконечных, казалось, попыток завоевать неприступную Невриду он находился теперь в шаге от триумфа… Внезапно зашипела рация, и из динамика раздался щедро приправленный треском помех голос:
– Приём, первый, это восемьдесят восьмой, на дороге появился человек. Какие действия?
– что за человек? – нахмурился Лют.
– странный какой-то, – прохрипел динамик, – песни орёт, похоже нетрезвый. В руках ничего. Шорты, майка.
– а на майке что нарисовано? – ворвался в эфир взбудораженный Юрик.
– динозавр, кажется, – шваркнула рация.
– это Боря! – радостно воскликнул Юрик, – пропустите, он не с ними!
– ты уверен? – спросил Лют.
– конечно! – воскликнул Юрик так что рация взвизгнула, – я же несколько дней у них жил! Денис сам не знал, где Боря делся!
– первый, ждём команду, – равнодушно раздалось с другого конца связи.
Лют взглянул на бесчувственного Всеслава, связанного и тихо спящего рядом, бросил взгляд на часы и, безразлично махнув рукой, поднёс рацию к лицу:
– пропустите, пусть идёт.
– принял, – коротко скрипнула рация и замолкла.
– если это твой ход, Чародей, – усмехнулся Лют, посмотрев на спящего брата, – то это глупо и бессмысленно. Тебе уже мат.
* * *
Борис пересёк мост и, словно ступая по минному полю, осторожно двинулся по середине улицы. Почти физически он ощущал на себе цепкие взгляды неприятелей, кожу тонкими птичьими коготками царапали перекрестья прицелов, неприятным холодком пронзали грудь проекции стволов нацеленных в него автоматов. Сердце, едва удерживаясь, чтобы не сорваться в галоп, тупым ватным комом бухало в горле, так и норовя выпрыгнуть и ускакать обратно в лес. По спине холодящей струйкой прочертил кривую линию липкий пот, огибая сталь примотанного изолентой клинка и заткнутого за резинку шорт пистолета. Борис совладал с собой, сглотнул вязкую слюну, заталкивая клокочущее сердце обратно в грудь, и затянул песню нарочито пьяным и неподдельно срывающимся голосом:
– на дальней станции сойду – трава по пояс,
Войду в траву, как в море босиком,
И без меня обратный скорый, скорый поезд
Растает где-то в шуме городском…
С каждым шагом он всë больше начинал верить Денису, что стрелять в него не станут. Собственное пение как-то успокаивало и расслабляло, появилась пьянящая лихость и отрешённость. Вот уже несколько метров до калитки, знакомый скрип, истоптанный двор с тускло отливающим лунным светом минивэном посреди. Из окон дома льётся жёлтый свет единственной лампочки под потолком. «Лампочка Ильича», вдруг всплыло в памяти неуместная и нелепая фраза. Борис дёрнул за ручку и дверь с едва слышным пением петель поддалась. Слегка нагнувшись он поднырнул под низкую притолоку и, миновав узкую веранду, шагнул в переднюю хату.
– Денис! Юрик! – зычно затянул Борис, – вы где? Я тут заблукал чутка… – он открыл дверь в комнату и с удивлением уставился на Злату, сидящую на кровати, и Юрика. Тот стоял посреди комнаты и широко улыбался.
– ты где пропадал? – радостно спросил он, – тут такое произошло…
– а это… – растерянно промычал Борис, перемещая указательный палец поочерёдно с Юрика на Злату, – вы теперь… А где Денис?
– долгая история, – махнул рукой Юрик, – ты проходи, рассказывай. Где был всë это время?
– а мои запасы, – Борис неопределённо указал себе за спину, – есть ещё что-то? Мне бы выпить…
– сходи посмотри, – Юрик пожал плечами, – я не проверял.
Борис попятился и вполоборота, боком вышел из комнаты.
– я сейчас, – пробормотал он вслед закрывающейся тугой пружиной двери и, оставшись один в передней, достал из-за пояса пистолет и, рванув изоленту, намотанную вокруг пояса, взял в руку скользкую от пота рукоятку мутно мерцающего клинка. Затем снова толкнул дверь и решительно шагнул в спальню.
– Боря… – Юрик от растерянности открыл рот и застыл, глядя на товарища, – ты чего?
Борис направил пистолет в грудь другу и трижды нажал на спуск. Глушитель съел звуки выстрела, и после негромких хлопков Юрика откинуло назад. Сбиваясь с ног он попятился и завалился спиной на станину швейной машинки.
– за что? – пробормотал он, сползая вниз. Маленькие чёрные дырки на майке быстро начали разрастаться алыми пятнами, Юрик смазал пальцами кровь и, точно не веря происходящему, поднес их к глазам, – Боря, за что? – снова произнёс он и уселся на пол, глядя круглыми, влажными глазами на своего убийцу.
– твою мать! – Борис бросил на пол пистолет, отбросил в сторону клинок и ринулся к раненному им другу, – Юра, бля, извини, – зачастил он, опустившись на колени, не зная что делать и куда деть руки. И тут он увидел, как вокруг истекающего кровью парня будто сгущается желтоватая дымка тумана, заволакивает его и искажает черты. Лицо, перекошенное гримасой боли начало растворяться, уступая место серой морде, а прижатые к груди руки взбугрились узлами спрятанных под густой шерстью мышц.
– Борис! – закричала Злата, – меч!
Борис отпрянул назад и засучил ногами по залитому кровью полу. Ладонь сама ткнулась в рукоять отброшенного клинка, и он, перехватив оружие поудобнее, вскочил на ноги. Один рывок вперёд, и рука наотмашь рубанула, метя в основание ощетинившейся шеи. Мохнатая лапа молнией рассекла пространство, и клинок, отражённый ударом, ушёл в сторону. Тонко свистнув он влажно чвякнул и срезал часть черепа волколака от макушки до правого виска, полностью отхватив ухо и правый глаз. Юрик заревел и упал на колено. Тряхнув окровавленной мордой он поднял на неприятеля единственный, налитый рубиновыми прожилками глаз. На месте среза пузырилась закипевшая кровь, а обнажившийся бледно-розовый мозг покрылся липкими пузырями, медленно вздымающимися и опадающими внутри черепа. Волколак утробно зарычал и начал вставать на ноги. Борис попятился и сжал клинок. Злата подобралась на кровати и вжалась в угол. Было видно, как кости черепа оборотня стремительно прирастают белыми зазубринами и тут же покрываются не поспевающей за костью шерстистой плотью. Он сделал шаг вперёд и оскалился. Борис коснулся спиной твёрдой поверхности печки и понял, что дальше отступать некуда. С широким замахом он ринулся вперёд и рассёк воздух острым клинком. Кроме воздуха рассечь больше ничего не получилось. Волколак ловко поднырнул под руку Борису, перехватил её у запястья правой лапой, а левой резко ударил в локоть. Вместе с хрустом в голове Бориса блеснула ослепительная вспышка боли и, будто через туман, он услышал собственный крик и лязг бряцнувшего о пол клинка. Подхватив повисшую плетью руку он прижал её к груди и привалился к печке. А Юрик коротко, почти без замаха обрушил ему на плечо очередной удар, ломая руку в новом месте. Вновь раздался хруст, и Борис на этот раз нашёл в себе силы только слабо застонать. От плеча по груди, разорвав в клочья пивозавра, протянулись четыре глубоких разреза, из которых тут же хлынула горячая кровь. Юрик довольно оскалился и, бросив взгляд на забившуюся в угол Злату, навис над поверженным противником. Ещё один взмах и… В этот момент дверца печки, сорвавшись с петель, пушечным ядром впечаталась в противоположную стену, и из недр печи стремительным напором заструилось гладкое змеиное тело. Чёрное и лоснящееся, оно переливалось и играло всеми цветами радуги, как бензиновое пятно посреди лужи, заворачивалось в кольца и шло петлями по деревянном полу. Жёлтые ушки на чёрной морде сверкали золотом, пропадали и снова вздымались над, казалось, бесконечным, извергаемым печью телом. Наконец острый хвост выскочил из чёрного провала, и ужиный царь, зашипев, медленно поднял голову на уровень волчьей морды. Пасть его беззвучно щëлкнула, точно выскочив из шарниров, и нижняя челюсть, усеянная десятками маленьких острых зубов, поползла вниз, увеличивая и без того огромный зев чёрно-бордовой пасти. Лиловый раздвоенный язык неуловимо совершал быстрые выпады, а жёлтые мерцающие глаза остро впились в оскалившегося волколака.
Юрик расставил ноги и пружинисто согнул их в коленях. Повернувшись к змее в пол-оборота он выставил вперёд левую лапу, а правую поднял для встречного выпада. Ужиный царь не спешил нападать. Извиваясь и закручиваясь в кольца он медленно, точно гипнотизируя жертву, перемещал голову на прямой, как палка, шее из стороны в сторону. Бросок произошёл внезапно и, как ни странно, неожиданно для напряжённого и сосредоточенного Юрика. Левая лапа до плеча погрузилась в пасть змеи, одновременно с чем упругое быстрое тело выстрелило спиральной пружиной, и в одно мгновение волколак оказался стянутым по рукам и ногам тугим жгутом тесных сжимающихся колец. Гигантский уж дëрнул черной лоснящейся головой, раздался глухой щелчок, и волколак, задрав изуродованную голову к потолку, заревел во всю глотку. Тут же верхнее кольцо сжалось и зафиксировало волчью морду в таком положении. Бешено вращая единственным, налитым кровью глазом, Юрик сквозь наплывающую белëсую пелену увидел, как со стоном поднимается, держась за печку здоровой рукой, Борис, подбирает с пола что-то блестящее и неуклюже размахивается…
– сдохни, тварь, – шёпотом выдохнул Борис и из последних сил рубанул клинком.
Голова волколака легко отделилась от туловища и, выдавленная змеиным кольцом, словно пробка из бутылки шампанского, подскочила вверх до самого потолка. Оставив на обоях густой кровавый мазок она отскочила от потолочной балки, стукнулась о пол и с деревянным грохотом прикатилась к ногам Бориса. Тот устало посмотрел в пустой застывший глаз бывшего приятеля и со злостью пнул коротко стриженую голову ногой.
– я же сразу сказал, что подсобник – тупиковая ветвь в эволюции человека, – сбивчиво пробормотал он и выронил клинок. В этот же момент с улицы раздались автоматные очереди и крики.
Злата подхватила истекающего кровью Бориса и помогла ему опуститься на пол. Его разорванная майка была чёрная от крови, и пивозавр на ней уже был почти неразличим. Веки у Бориса подрагивали, а глаза судорожными движениями закатывались, прячась под отяжелевшие веки.
– передай моей жене, – ловя ртом воздух, на вдохе просипел он, – моей семье…
– что передать? Не выключайся! Боря! – девушка потрясла его за здоровое плечо, – говори!
– передай, что я их люблю… – простонал Борис и уронил голову на грудь.
– ну хоть сейчас понял, – вздохнула Злата и, стянув с кровати подушку, уложила на её бесчувственного Бориса.
Уж, тем временем, стиснул кольца вокруг враз обмякшего худого человеческого тела и, выпустив из пасти переломанную руку, натянул раздвинутые в невероятном зевке челюсти на скомканные плечи. Послышались щелчки выскакивающих из сумок суставов и хруст костей. Бездыханное тело сминалось, как в тисках, становилось, словно выжимаемая с двух сторон простыня, перекрученным и стянутым в жгут. Гигантская чёрная голова натягивалась на плоть, с каждой секундой поглощая его в своей бездонной утробе. Злата обернулась и увидела, как белые с пятнами крови кроссовки исчезают в растянувшейся пасти, и та возвращается в свои шарниры и захлопывается. Ужиный царь посмотрел на девушку жёлтыми немигающими глазами и, лениво извиваясь, пополз к печке. Длинное лоснящееся тело с лёгким шуршанием перелилось из комнаты обратно в недра подпечья, силком протиснуло сквозь выбитую дверцу утолщение в районе желудка, и змея бесшумно скрылась в неведомых подземных ходах, ведущих в глухую чащу.
* * *
Денис вслушивался в ночь, затаившись среди могил древнего кладбища. Тонкий волчий слух уверенно вырывал из стрекочущего и ухающего многоголосия окружающего леса шаги тяжёлых ботинок дозорных, случайное клацанье оружия и тихие разговоры военных. Минуту назад мимо него пронеслись три внедорожника. По ушам ударило волной сердитого рокота мощных двигателей, и они инстинктивно прижались к голове. За тонированными окнами ничего было не рассмотреть даже острому глазу волка, но Денис точно знал, что в одном из них проехали Всеслав и Лют. Рëв моторов растворился, рассеянный густым подлеском, и до слуха донеслось шарканье резиновых шлёпанцев со стороны моста. Борис вошёл в деревню. Дождавшись скрипа знакомой калитки Денис расстегнул рюкзак и достал пластиковую бутылку с ведьминым зельем.
– главное эмоции, говоришь? – пробормотал он себе под нос и огляделся вокруг. Тускло подсвеченные луной, словно вырезанные по контуру из чёрной бумаги, каменными глыбами теснились резные кресты, ушедшие на половину в землю склепы и покрытые мхом, покосившиеся камни. Древний некрополь покрылся холодной, стелящейся по долу дымкой, рыхлой и косматой, и Денис, рассекая её, словно тополиный пух, подошёл к широкой гранитной плите с вырезанным на ней крестом. Отвинтив крышку он перевернул бутылку вниз горлышком и вместе с журчанием жидкости о камень хрипло запел:
– ослепший старый маг ночью по лесу бродил. На кладбище разлил он волшебный эликсир. И лишь проговорил: «что ж я старый натворил…» – остатки зелья сотнями брызг разбились о гранит и тут же стекли и впитались в землю. Денис с размаху ударил пустой бутылкой о плиту и задорно прокричал: – хой-хой! Пого-пого!
Тут же под ногами вздрогнула, встрепенулась земля, точно внезапно оживший советский холодильник ЗиЛ вдруг заработал в забытом чулане. По дымной позëмке пробежала волна, и рваные космы тумана завертелись в странном хороводе, разметались в разные стороны и будто втянулись в дрожащую землю. Денис отшвырнул ставший ненужным рюкзак и рысью ринулся прочь с ожившего погоста.
Неуловимой серой тенью он пробрался по задворкам и огородам на участок бабы Нюры и притаился на заднем дворе. Из-под кряжистой яблони, раскинувшейся испуганным осьминогом посреди огорода, раздавались негромкие голоса. Денис всмотрелся и увидел две фигуры в чёрном под пышным сводом веток. Светорассеивающий камуфляж делал их почти незаметными под покровом ночи, но не для волчьего глаза. Денис мог рассмотреть их до мельчайших подробностей. Приборы ночного видения откинуты на круглые сферы шлемов, руки сжимают автоматы вальяжно и расслаблено. Они уверены, что всë под контролем. Осторожно ступая по мягкой почве Денис, прижавшись к земле, подобрался ещё ближе.
– слышь, восемьдесят восьмой, – обратился к товарищу тот, что пониже, – я тут подумал, а чего девчонку было не увезти подальше отсюда? Сейчас бы не стояли здесь, а в баре сидели с гонораром в кармане.
– наше дело – приказы выполнять, – отрезал второй, – я слышал, что нельзя ей из леса выходить. Болезнь, что ли, какая-то, или аллергия.
– вот оно что… – задумчиво протянул первый, – тогда да, дохлая она Люту ни к чему. Но неплохо было бы за дополнительный риск деньжат накинуть сверху.
– какой тебе здесь риск, четырнадцатый? – усмехнулся восемьдесят восьмой, – стой – в темноту смотри. Вот в Африке было опасно, – он улыбнулся краем рта, погружаясь в какие-то свои воспоминания, – зувемби и дамбалы – вот это страшные противники. Их ни пуля, ни газ, ни граната не берёт. Огнём можно остановить, но и то ненадолго. А эти… – он кивком указал в сторону деревни, – видел, как наши с вертушек НУРСами с газом их обстреляли?
– да, я в отряде зачистки был, – кивнул четырнадцатый, – собирал спящих. Жаль только, что они уже в людей обратно превратились, так оборотня настоящего и не увидел…
Вдруг из дома раздался скраденный деревянными стенами глухой рëв, и наëмники тут же осеклись.
– а вот, кажется, и оборотень, – дрогнувшим голосом произнёс восемьдесят восьмой, вскинул автомат и одним движением надвинул на глаза прибор ночного видения
– что, мужик этот бухой, что ли, оборотень? – спросил четырнадцатый, повторяя вслед за товарищем нехитрые манипуляции, – жопой чувствовал, что грохнуть его нужно было.
– не знаю, – восемьдесят восьмой осмотрелся вокруг и, согнув ноги в коленях, в полуприсяди направился к дому, – вроде только наш должен быть. Держи газовую гранату наготове, – бросил он через плечо и натянул на лицо висевший до этого на шее респиратор с двумя круглыми фильтрами. Четырнадцатый, поводя стволом автомата из стороны в сторону, медленно, спиной вперёд двинулся следом. Тишину разорвал тяжёлый, будто пушечный, выстрел внутри хаты. Стекла в окнах мелко дрогнули, затрепетав в ветхих испорохневших рамах.
– всем постам, – ватно прогудел в рацию сквозь клапан респиратора восемьдесят восьмой, – код тревоги «жёлтый», усилить бдительность…
И снова сквозь щели в окнах, неплотно закрытые двери, душники в фундаменте и просто сквозь бревенчатую кладку протиснулся, вырвался из дома страшный рёв, переходящий в едкий отчаянный вой.
– всем в ружьё, – уже прокричал в рацию восемьдесят восьмой, – у нас проблемы, код «красный»!
– вижу противника! – заорал из-за спины четырнадцатый и тут же загрохотала автоматная очередь.
Восемьдесят восьмой резко обернулся и рассмотрел в зелёном фосфорном свете прибора четыре фигуры, бредущие прямо по грядкам. То, что они не шли, а именно брели бросалось в глаза особенно. Кривые, у каждого на свой лад неправильные, рваные походки внушали холодный животный страх. Восемьдесят восьмой тоже дал прицельную очередь и чётко увидел, как она полоснула ближнюю фигуру наискось от груди в голову. Силуэт опрокинуло на спину, и было видно, как голова его разлетелась грязными клочьями и мутной пепельной пылью. Рядом ещё одна фигура крутнулась на месте и безвольно завалилась на бок, разрывая плёнку на перекошенной самодельной теплице. Третий и четвёртый силуэт только покачнулись от прошивших их пуль и продолжили своё упрямое шествие.
– граната! – выкрикнул восемьдесят восьмой и, выдернув кольцо, метнул в сторону противника тёмно-зелёный цилиндр. С шипением из снаряда вырвалось тёмное густое облако и заволокло весь обзор мутным, подсвеченным фосфорным свечением туманом.
– ничего не вижу, – прошептал четырнадцатый, тщетно разрезая стволом плотную дымку.
– отходим к дому, – не отрываясь от прицела скомандовал восемьдесят восьмой, – нужно доложить первому. Он поднял рацию и переключил частоту, – первый, первый, приём, у нас нападение, приняли бой…
В следующий момент, разорвав в лоскуты зелёный туман, прямо перед ним, нос к носу вынырнуло лицо нападавшего противника. Точнее что-то, что когда-то было лицом. Жидкие бесцветные волосы окаймляли голый потрескавшийся череп с налипшими тут и там кусочками гнилой плоти. Нос отсутствовал напрочь, и вместо него чёрными провалами зияли две треугольные дырки. Челюсть свободно болталась на одной тонкой мышце, но в глазницах зло и яростно вращались налитые кровью и пламенем, совершенно осмысленные глаза. Наёмник тут же перевёл оружие на непрошенного гостя, но крепкая рука, облепленная истлевшими лохмотьями, стремительным выпадом перехватила ствол автомата и, глядя сквозь защитное стекло в глаза восемьдесят восьмому, загнула его в дугу. Наёмник дёрнул оружие на себя, а, когда ничего из этого не вышло, ударил нежить в грудь ногой. Тяжёлый ботинок с лёгкостью пробил разъеденную коррозией дырявую кирасу, и нога застряла где-то в пустом гудящем нутре костомаха. Болтающаяся челюсть судорожно дёрнулась и из гнилого щербатого рта донеслось что-то скрипучее и отрывистое.
– что там у вас? – хрипнула рация, – восемьдесят восьмой, приём..
– мы… – пробормотал наёмник, забыв зажать кнопку связи, – в жопе…
Острые костяшки пальцев молнией метнулись к маске и одним движением пробили защитное стекло шлема-сферы, впились в глаза восемьдесят восьмого и погрузились в мякоть глазных яблок, раздавив их, будто переспевший виноград.
– приëм! – раздражённо харкнул динамик рации, – восемьдесят восьмой, что там у вас? Юра! Приëм!
Наёмник не расслышал рацию из-за собственного истошного вопля. Рядом, на земле хрипел и клокотал разорванным горлом четырнадцатый, а со всех сторон, словно силясь заглушить друг друга, раскатами покатилась автоматная стрельба, а потом стали раздаваться крики…
Денис, наблюдавший за происходящим, можно сказать, из первого ряда, спрыгнул с яблони и широкими прыжками направился к дому. Протиснув огромное волчье тело в узкую дверь веранды он бросился в комнату. Злата сидела на коленях перед бледным, как полотно Борисом и пыталась наложить повязку на его изуродованную руку. Грудь его была в крови и страшных порезах.
– как он? – на выдохе выпалил Денис, падая на колени рядом с другом.
– тяжёлый, – коротко отрезала Злата, – пробую кровь остановить.
– Юра! Твою мать! – зло прохрипела рация на столе, – немедленно ответь!
Денис схватил устройство и зажал кнопку связи.
– я за него, – зло рыкнул он в приёмник. На том конце что-то отчаянно скрипнуло, и связь оборвалась, – а Юрик где? – оглядевшись спросил Денис.
– уж проглотил, – буднично, как о чём-то обыденном, ответила Злата, – голова только под кроватью валяется, можешь достать, если нужно.
– как-нибудь в другой раз. Сейчас нужно Боре помочь. Его бы в больницу.
– в скорую позвони, – съязвила Злата, вытирая о джинсы перепачканные в крови руки, – рви лучше простыни на тряпки, а потом воду организуй.
– в машине аптечка должна быть, – спохватился Денис, – я сейчас!
В передней он столкнулся с запыхавшейся Белкой. Она буквально влетела в его мохнатое тело и испуганно отпрянула, перепутав его с Юриком.
– а, Денис, это ты! – облегченно выдохнула она, – что там у вас?
– Бориса ранили, помощь нужна, – протараторил он в ответ и, посторонив Белку, выбежал во двор. Аптечка нашлась в багажнике среди пакетов из-под провизии. Схватив коробку с красным крестом Денис побежал обратно в дом. Белка уже сидела рядом со Златой и колдовала над истерзанным телом Бориса.
– я Карпова нашла, – бросила она через плечо, – давай к нему, мы тут сами справимся.
– Мамоцька не нашëл, а ты нашла? – удивился Денис.
– даже слепая белка иногда находит орех, – усмехнулась блондинка, – он подвале своего дома. Там, в доме и Антон. Смотри, скорее всего там охрана, но, думаю, справишься. Им сейчас не до тебя. В деревне костомахи орудуют, а наши оцепили Невры вокруг, чтобы ни одна сволочь не проскользнула, – Белка затянула узел тугой повязки на груди Бориса, и тот слабо застонал. На бинтах сразу распустились алые соцветия из пропитавшейся крови, – ну вот, – выдохнула она, – так кровь остановится. А здесь зашивать нужно… Злата, найди иголку и нитку, а я воды принесу, – Белка поднялась на ноги и уставилась на застывшего посреди комнаты волколака, – Денис! Ты ещё здесь!? – возмутилась она, и Денис, сбросив оцепенение, выбежал из дома.
Улица была наполнена криками и автоматными очередями, где-то за домами, в огородах ухнули, разорвавшись, две гранаты. Навстречу Денису из двора выскочил перепуганный военный. Форма не черная, в камуфляже, значит один из оставшихся поляков. Выкатившимися из орбит шальными глазами он посмотрел на огромного серого волка, стоящего перед ним и, хватая немым ртом воздух, развернулся и побежал прочь по улице в сторону моста. Автомат, про который солдат, казалось, забыл напрочь, бесполезной погремушкой бряцал у него на плече, гротескно подпрыгивая при каждом движении беглеца. Денис провёл его взглядом и побежал к дому Карпова.
Возле калитки, неестественно завернув руки, лежал растерзанный наёмник. Денис перепрыгнул через тело и в два прыжка оказался у входа в дом. Толкнув незапертую дверь он вошёл в звенящую тишину прихожей.
– Антон! – позвал он.
– я здесь, – едва слышно раздалось из спальни.
Антон лежал на кровати, пристёгнутый пластиковыми хомутами за запястья. Грудь его была перебинтована, а из предплечья тянулась тонкая трубка капельницы к пакету на подвесе. Денис одним движением разорвал сковывающие Антона путы и выдернул из вены катетер.
– ты как? Идти можешь?
– постараюсь, – проскрипел Антон и, перевалившись на бок, сел на кровати, – а Карпов где? – спросил он, растирая лицо ладонями.
– в подвале, я сейчас к нему, ты жди тут! – бросил Денис и выбежал из дому.
Дверь в погреб была закрыта изнутри, и Денис одним рывком выдернул её вместе с петлями. Ход был узким для волколака, явно Карпов не ходил сюда в волчьей шкуре. Задевая широкими плечами грязные стены Денис спустился по скрипящей под ним лестнице в подвал и тут же получил из темноты очередь в грудь. Тупой удар откинул его назад, но на ногах удалось удержаться. Зло оскалившись Денис прыгнул в тёмный угол и смял стрелка в чёрной форме. Автомат, выбитый у него из рук, глухо стукнулся о земляной пол, а сам наёмник захрипел, зажимая руками разорванное горло.
– Наконец-то, – недовольно проворчал Карпов, – я уже думал не дождусь, сними с меня всю эту хрень!
Денис оскалился в волчьей улыбке и послушно освободил товарища. Карпов поднялся на ноги и тут же ухватился за уплывшую вдруг стену. Тряхнув головой он откинул лапу помощи, протянутую Денисом, в сторону и, держась за стену, зашагал вверх по лестнице.
Антон тоже выбрался из дома и сейчас сидел на крыльце, тяжело дыша.
– Антоха! – радостно воскликнул Карпов и, усевшись рядом, обнял старого друга, – чего расселся?! Воевать пошли!
– из вас сейчас такие воины… – возразил Денис, – отсиделись бы лучше, пока в себя не придëте.
– отставить бесполезные советы, – отмахнулся Карпов, – лучше доложи обстановку.
После короткого рассказа Дениса, он одобрительно покивал и решительно поднялся на ноги. В глазах его вспыхнул угасший было огонь и тревожным сполохом будто осветил его изнутри.
– Лют просто так не убежит, – произнёс он, – думаю, он уже на пути сюда. Нужно оружием разжиться, чтобы достойно его встретить.
– у меня идея по-лучше, – улыбнулся бледными синюшными губами Антон, – я вон чего присмотрел, – и он указал на небольшую поляну за домом. На поляне чернел хищной громадой силуэт, который нельзя было перепутать ни с чем.
– твою мать! – не сдержался Карпов, – да это ж танк! А мы на таком сможем? – с сомнением произнёс он.
– разберёмся, – пожал плечами Антон и неуклюже заковылял к боевой машине.
Запертый люк помог открыть Денис, просто оторвав его от корпуса. Изнутри на него испуганно уставились два блестящих глаза. Солдат медленно поднял руки вверх и сбивчиво забормотал что-то по-польски, усиленно жестикулируя.
– здесь танкист в комплекте, – повернулся к друзьям Денис.
– ну и здорово, – обрадовался Карпов, – давай, Антоха, ты же по-польски шпрехаешь, объясни ему, что делать нужно.
Антон с Карповым залезли в танк, и вскоре машина взревела мотором и рванула траками мягкую землю.
* * *
– первый, первый, приём, у нас нападение, приняли бой… – протрещала рация.
– что там у вас? – нахмурившись спросил Лют. Ответом ему была тишина. Тихо выругавшись он снова зажал кнопку передачи, – приём! Восемьдесят восьмой, что там у вас? – и снова гробовая тишина, – Юра! – раздражённо гаркнул в рацию Лют, – приём!
Критически повертев рацию в руках он постучал по ней ладонью, потом несколько раз нажал кнопку передачи.
– Юра, твою мать! – теряя терпение заорал Лют, – немедленно ответь!
Динамик тонко скрипнул, на том конце ответили. Лют облегченно выдохнул, но из динамика донеслось хриплое и злое «я за него». Швырнув рацию на пол он выхватил из кармана телефон и нашел нужный номер. После двух длинных гудков раздалось короткое «слушаю».
– Анджей, нужна авиация, – твёрдо сказал Лют, и вдруг телефон выдернули из руки. Медленно повернувшись Лют встретился взглядом с Всеславом, который нажал «отбой» на экране смартфона. Аппарат издал мелкий хруст, и по экрану разбежалась белëсая паутина трещин, после чего Чаровский небрежно забросил его себе за спину. Гаджет беззвучно исчез в недрах багажника, а Лют перевёл взгляд на пакет капельницы и тонкую трубку, подающую раствор в вену князю.
