Наг Стернин
Темный бог вечности. Червивое яблоко 2
4
Слухи о нетрадиционной ориентации сопровождающих оказались, как она и полагала, чистым вздором, но в поведении парней это ничего не меняло. В подземельях заброшенного шахтоквартала было темно, сыро и очень тревожно. Вентиляция работала из рук вон плохо… если работала вообще. Воздух был затхлый и как-то по особенному противно пах. Тошнотворно даже. Уже много позже Лиза поняла, что это запах скрыплов. Икра пахла похоже, но все-таки иначе.
Вокруг стояла тьма, правда, не абсолютная, кое-где работало аварийное освещение. Но в еле брезжащем свете тусклых ламп окружающий раздрай казался еще более пугающим. То тут, то там разведгруппа натыкалась на следы поспешного бегства людей, и хорошо еще, что разведка велась в офисном, а не в жилом квартале. Лиза представила себе, что делается там, и содрогнулась – иметь слишком живое воображение, знаете ли, далеко не всегда так уж приятно.
Первого приконченного парнями скрыпла должна была, по сути дела, взять она сама… но не взяла. Нет, она вовсе не растерялась, дело в другом. Просто сказалась разница в подготовке. Ее, Лизы, хватило только на то, чтобы пискнуть и ткнуть пальцем в членистоногую невероятно шуструю тень, метнувшуюся из-под перформатора. Все остальное проделал один из двух приставленных к ней парней, тот, что пониже. Они как раз проходили внутриуровневый офисный центр Объединенных Компаний, и по тому, как фыркали и насмешничали сопровождающие, Лиза поняла, что "дёр" отсюда проходил особенно лихо. Каждый стол в офисах даже если вдруг и стоял на всех своих четырех ногах, то, уж конечно, не на предназначенном ему месте. А оргтехника! Один перформатор, валявшийся в углу и – о, чудо! – до сих пор работавший, показывал на экране головную машину грузопоезда, сошедшего с дорожного полотна спирального путепровода, пробившего силовое ограждение и зависшего передними колесами над центральным провалом шахты. Перформатор с маниакальным упорством посылал "алярмы" по всем адресам, заложенным в его, увы, туповатый процессор, и – как понимала Лиза – будет продолжать это делать до тех самых пор, пока не закончится заряд его энергетических батарей. Вот из-под него и уколола ее острая злая эманация. Да, следовало признать, эманировали полуметровые козявки крайне неприятно и даже болезненно.
Парень оказался между нею и скрыплом так быстро, что Лиза и охнуть не успела. А потом она увидела, как задетый фиолетовым языком лучевого ножа скрыпл дернулся, выгибаясь самым противоестественным образом, и вдруг будто бы завибрировал, разваливаясь на части. Хвост его с длинной иглой на конце отломился первым и, дергаясь, отлетел прямо к ее ногам, а потом его длинное членистое тело разлетелось в клочья как при внутреннем взрыве. В разные стороны прыснуло еще несколько членистых теней, и все было кончено, туннель уже не источал холодную злую враждебность.
– С боевым крещением Вас, – весело крикнул ей приземистый крепыш. – А нас с почином. Эй, Отнюдьнет, есть тут еще скрыплы?
Отнюдьнет покосился на Лизу, к которой с самого начала относился с большим пиететом – как же, по слухам, эта красотка была правой рукой самого Кулакоффа… вот и верь теперь всем этим расхожим рассуждениям о блондинках!
– Не похоже, – сказал он осторожно. – Я отнюдь… – потом повернулся к Лизе и спросил ее:
– А Вы не чувствуете?
– Я тоже отнюдь, – сказала Лиза. Весь этот поход начал ей напоминать какую-нибудь "экскьюшен", предназначенную пощекотать нервы избалованной барыньке, но по сути дела, в общем-то, безопасную… для нее. Короче говоря, воспринимать ее всерьез Дюбелевы мальчики не то, чтобы напрочь отказывались, но была она для них откровенной помехой и обузой. Даже этот несуразный Отнюдьнет ничем подобным не являлся, а вот она…
Вообще-то, Лиза уже успела разработать целую систему воздействия на мужиков с целью достижения желаемого, и чисто женские "штучки" играли в ней отнюдь не последнюю роль. До сих пор система действовала практически безотказно, однако окружающая обстановка к флирту и заигрываниям не располагала, так что воспользоваться самым сильным своим оружием Лиза возможности не имела. Дюбель повел дело так, что она даже скрыплов в полевых, так сказать, условиях толком рассмотреть не могла – парни действовали очень быстро, четко, слаженно и крайне эффективно. Самым возмутительным было то, что чертов Отнюдьнет пользовался в группе относительной свободой. Держался он чуть ли не вплотную… да что там "чуть ли!" – именно вплотную к ударной группе он и держался, а прикрывал его сзади только один "кореш", да и тот опекал, можно сказать, вполглаза. Просто шел-себе поблизости, чтобы пустить в ход ножик, если вдруг Отнюдьдет заорет. Что касается самой Лизы, то оба ее опекуна чуть ноги ей не оттоптали, чуть не отдавили все ее выпуклости… и совсем не с эротической подоплекой, что характерно.
Лиза попыталась было взбрыкнуть, взбрык этот был парнями пресечен вполне себе вежливо, но очень твердо и даже, пожалуй, непреклонно. Правота такого их поведения подтвердилась – к некоторому Лизиному, пожалуй что, и стыду – очень быстро.
Отряд как раз занимался обследованием бокового ответвления, представлявшего собой, по всей видимости, складской туннелин, когда из его темного зева, в котором сиротливо бродили лучи нашлемных фонарей передовой группы, Лизу в левый висок вдруг уколола крайне неприятная эманация, несущая чувство острой опасности. Непонятной, невнятной и поэтому вдвойне страшной – сигнал опасности от скрыплов был совершенно другим.
На это раз Лиза не запищала и не застыла на месте, как парализованная. Опасность медленно приближалась, но располагалась она довольно далеко, в стороне, к тому же, высоко под потолком. И еще ее сбивало с толку поведение Отнюдьнета, шедшего на пару шагов левее и шага на три впереди нее и, следовательно, гораздо ближе к источнику эманации. "Что делать? – подумала она, – заорать, что ли? " И в тот же миг Отнюдьнет страшным голосом завопил нечто неразборчивое, тыча пальцем в точку под потолком, откуда как раз и фонила злокозненная эманация.
Лиза внутренне охнула, чуть не пропустив стремительный бросок своего левого охранника к стене. Короткая палка, к которой был присобачен пресловутый лучевой нейронный нож, да… так вот, эта палка вдруг невероятно удлинилась в его руках – телескопическая ручка, что ли? – на конце ее забился характерный язычок фиолетового пламени, а прямо к ногам Отнюдьнета шлепнулось и забилось в конвульсиях, на редкость противное многоногое существо, совсем не похожее на скрыпла.
– Смотри-ка, – сказал подскочивший Дюбель, – паук?.. ну, да, точно. Эй, – заорал он на всю штольню. Всем подойти сюда… да не скопом, идиоты! По очереди. Вот это и есть паук, про которых мы со Стратегом вам обдолбились. Видите, как далеко они могут забираться от воздуховодов? Смотреть в оба. Эти козявки будут пострашнее скрыплов. Они плюются своим ядом не меньше, чем на пять метров… а может, и дальше, кто знает?.. мы не мерили, не до того было. Мы-то с ними столкнулись в узком воздуховоде. Осторожнее, пацаны, будьте начеку. Если такой плевок на кого попадет – боюсь, что… выписывай похоронку, словом. Тут и защитный комбинезон поможет ли, не знаю. Может и не помочь. Яд пауковый разрушает даже обтекатели скримеров. Клянусь, пацаны, я вам не пургу гоню, нашу гондолу они раздрызгали мигом. Единственное спасение, господа младшие лейтенанты – смотреть в оба и бить первыми. Вот так, как сейчас. Тебе же, вольнопер… в смысле, вольноопределяющийся Отнюдьнет! Объявляю Вам благодарность от имени командования.
Проорав все это на одном дыхании, Дюбель исчез, а Отнюдьнет придвинулся к Лизе вплотную и, глядя на нее снизу вверх, сказал с почтительным восхищением:
– Ну и силища у Вас! Как Вы его просекли, убиться можно.
Лиза не без смущения пожала плечами, инт хренов… хорошо еще догадался промолчать, а то позору не обобралась бы.
– Но ведь Вы-то… кхм-кхм… вполне себе тоже… – буркнула она.
– Нет-нет, – с железной категоричностью в голосе заявил Отнюдьнет. – Я, видите ли, сначала просек не паука, а Вас. Вы эманировали такое! Даже направление. Даже форму – клубок с многими ногами… отвратительный.
– Да? – удивилась Лиза. Самой ей казалось, что она и рассмотрела-то паука только на полу у ног Отнюдьнета.
– А заорал я отнюдь не из трусости, не думайте, – поспешно продолжал Отнюдьнет. – Вздумай я, как Вы, заняться героизмами, меня бы на счет два из отряда выперли. Вы уж, пожалуйста, больше не геройствуйте. Все равно наша с Вами физическая реакция способностям Дюбелевых суперменов в подметки не годится. Что заметили, сразу орите и тычте пальцем. А дальше они разберутся. Для них это дело техники.
У Лизы отлегло от души. Отнюдьнетово толкование ей понравилось, и теперь ей казалось, что оно полностью соответствует действительности… почти. "А-а, – сказала она себе, – наплевать и забыть. Вот только выводы сделай, дурррища!"
Дюбель то и дело возникал рядом, то справа, то слева, бросая на Лизу взгляды озабоченные, злобные, даже, пожалуй, и не без кровожадности. И мысли его были вполне-себе читаемые: она отчетливо видела, что ему до смерти хотелось ее то ли выпороть, то ли отодвинуть назад метров на десять… что, по его же собственному мнению, было бы еще более опасно – милые козявки могли вынырнуть из какой-нибудь щели и позади авангарда, вот тогда-то на помощь Лизе можно было и не успеть. Более или менее успокоился он лишь тогда, когда она на его глазах ловко и даже не без изящества подколола ножом первого своего скрыпла, как раз из такой щели и выскочившего. Интересно, – подумала она, – а на личном счету Отнюдьнета скрыплы есть?
Отвлекшись от мыслей о ней, Дюбель сделался еще более задумчивым и хмурым.
– Что-нибудь не так? – с тревогой спросила Лиза.
– Все не так, – буркнул Дюбель, повернулся и умчался вперед, где вдруг отчаянно загалдел авангард.
Отнюдьнету, на которого его оконтакторенная соседка с самого начала произвела неизгладимое впечатление, момент показался благоприятным для завязывания более тесного общения. Он придвинулся ближе к ней и сказал доверительно.
– Нервничает шеф. Оно и понятно. По рассказам о вице-короле, вся эта мерзость после первого же контакта впала в жуткую панику и кинулась наутек. Драпали так, что даже заслон санаторов со стационарным огнеметом не смог их остановить. Сотнями гибли в огне, но прорвались и заслон уничтожили в полном составе. А у нас, как видите, ни хрена не получается. Подколем одного, а остальные не только не разбегаются, а совсем даже наоборот. Отскочат так, чтобы мы их лучом не доставали, и снова лезут – справа, слева, сзади, откуда угодно.
– Бред какой-то, – Лиза, соглашаясь, кивала головой. – Рекс рисоваться и врать не способен. Раз он говорит, что скрыплы удирали, значит, они удирали.
– Естественно! – удивился Отнюдьнет. – Кто бы сомневался. Тем более что по отчетам разведки господин комт… простите… его величество гнал перед собою целый вал этих милых козявок. Невооруженным глазом было видно, где он шел. Там весь туннель был усыпан осколками их панцирей, ну, просто как ковер лежал. Эти самые, как их, ага… кореша… они говорили – нога проваливалась чуть ли не по щиколотку. А в том месте, где скрыплы наткнулись на санаторный заслон, пепла осталась целая гора. Это уже я сам видел, нам голограмму показывали.
Лиза застыла на месте, пораженная озарившей ее догадкой, потом вдруг рванулась вперед и вцепилась в рукав собеседника.
– Ковер, говоришь? – завопила она в ажитации. – Значит, ковер! Скажи-ка ты мне, дорогой мой, ты мог бы навалить ковром скрыпловые останки?
Отнюдьнет обиделся.
– А то Вы бы смогли. Я, естественно, отнюдь не супермен, но уж, извините меня, из тутошних суперменов этого не смог бы сделать никто. Даже любезный вашему сердцу Дюбель при всем его суперменстве не смог бы.
– Вот именно! – торжествующе возгласила Лиза, не обратив ни малейшего внимания на Отнюдьнетову дерзость. – Чтобы гнать перед собою скрыплов, надо передвигаться, по крайней мере, с их скоростью. Кроме Рекса этого вообще никто сделать не сможет, только он и в состоянии их догнать… Эй, мальчики, – подозвала она охрану, которая, увидав ее подвиги на ниве избиения скрыплов и успокоившись, уже не дышала ей в затылок, – можно вас попросить позвать командира? У меня для него важное сообщение.
Ближайший лейтенант лихо козырнул – в его понимании она была чин весьма даже "нехилый" – и тут же со всех ног помчался к боковому туннелину, куда только что свернули "кореша", шедшие в авангарде. "Приступил выполнять", – хмыкнула Лиза, вспомнив модное присловье, с легкой руки Стасика Ховрина мгновенно разлетевшееся по всей Азере. Вернулся он довольно быстро и сказал, адресуясь, прежде всего, к Лизе.
– Командир зовет всех к себе. Там непонятки какие-то. Требуются инты.
5
– Можешь идти. И запомни, что я тебе сказал насчет второго объекта… экспериментатор. Как ты от нее добьешься работы – твое дело, а вот если не добьешься, тогда будет уже мое.
Генрик к дверям чуть ли не крался, осторожно так, на цыпочках, похоже он, сволочь, старался стать как можно более незаметным. Трясся в страхе, что сейчас остановят и потребуют к ответу… мало ли, что не за что, а если поискать? Старательно? И не находись сэр Советник в онлайн контакте с собственным фантомом, что сидел сейчас в ожидании Лысого все в том же столичном баре "Мареша", он уж точно не удержался бы и воздал пронырливой сволочи по грехам его, пусть и неведомым. Под ногами пропасть разверзлась, а он свалил, сволочь, проблему на начальственную шею и рад до полусмерти. Со всех сторон прикрыл собственную задницу чужими, и рожа у стервеца сплошное" чего изволите-с, я щас!". Дойдет дело до разбора полетов у старой дохлой вонючки, с него и взятки гладки. Сексоты в один голос докладывают, что по его части уже и четвертая модель полностью готова, и модель эта много лучше третьей. Одно радует – если мне сейчас ротировать никого не с руки, так ведь и старой дохлой гниде тоже должно быть не до ротаций. Но как у Трупа дело повернется и предугадать себе нельзя, хотя под ударом сейчас, вроде бы, теологи.
Советник провожал Генрика взглядом в спину с неким, может быть, даже хищным вожделением. Так бы сейчас и… Но ведь сам навязал себе на шею это золотце, винить некого. Воистину правильно говорила его земная человеческая нянька со странным именем Гутя, что достоинства старой снохи познаются, когда в дом приходит новая. Поневоле вспоминался старый добрый Грот… А вот еще одна нянькина поговорочка, тоже очень даже к месту – "сменял шило на мыло". Советник, всегда кичившийся тем, что себе он никогда не врал… ну, почти никогда… смущенно хмыкая, должен был сознаться, что уж это-то высказывание точно о нем, о ротации Грота на Генрика. Тысячелетняя дремучая премудрость быдла. Вот порадовался бы Старый Труп, если бы мог щегольнуть такими историческими фольклориями … верхогляд хренов!
Все эти мысли болтались в его голове здесь, на Темной. А здесь, в Столице он сидел за столиком бара Мареша в компании с фантомом Мухи и поневоле слушал, как мокрые от потного усердия лабухи, надсаживаясь, голосили осточертевшую "Задницу" пополам с "Трусиками", похоже, фьюты с неотвратимостью становились хитами сезона.
И если на Темной он беседовал и умственно рассуждал, то в здешний его голове отчаянно билась, давя все остальные, одна единственная мысль – где же черти носят черта Лысого? Кулакофф с компанией нужны были ему позарез. Их надо было хватать и, наплевав на всяческие многоходовки, предъявлять Координатору, чтобы хоть как-то уравновесить свою составляющую провала с третьей моделью и все стрелки повернуть на теолога. Гарантированно. Не то чтобы победителей вообще не судят, но очень уж дохлый труп обрадовался бы поимке беглецов… ловить которых должен был, между прочим, как раз Теолог.
Лысый опаздывал, что было для него совсем не характерно и поэтому настораживало. Ответственный секретарь в лицо боссу не глядел, а глядел он на боссовы руки, нервно барабанившие по столешнице. Рожу Ответственный имел постную, выражение на оной похоронное. Всем своим видом Ответственный буквально кричал: "А я предупреждал! " Советнику нестерпимо хотелось, чтобы он сказал это вслух. Ох, уж он ему тогда бы… Он даже бросал на Муху как бы приглашающие к откровенности поощрительные взгляды, но Ответственный был тот еще аппаратный зубр, на дешевку он не ловился.
Иногда события в обеих точках приложения тел как бы перепутывались, мысли смешивались, и это заставляло Советника нервничать и даже злило. Очень хотелось выйти из онлайн контакта для сохранения душевного спокойствия, но то же самое душевное спокойствие требовало как можно скорее полной определенности в столичных делах. И еще – он не решил для себя самое главное: что делать? Как распорядиться полученными знаниями?
Проводив шефлаба тяжелым взглядом в спину, истиннотелльный Советник с раздражением отдал приказ кибердинеру уютизировать румы, а то тут не деловые апартаменты вип-персоны, а кордегардия биопская, право слово, сущий быдлам, бредлам и безобразие, никакого уюта. Срывать раздражение на электронном слуге было глупо, но все мы люди, все человеки, и после смерти в фантах своих посмертных остаемся пусть и психами, но людьми, даже если лезем при этом в темные боги. В фантоме же он, тоже давая выход раздражению, злобно сказал Мухе:
– Ну, так и где его, Лысую сволочь, черти давят?
Муха обиженно вздохнул, всячески давая понять, что уж он-то тут а-абсолютно ни при чем, что будь его воля, он вздернул бы Лысого в первом попавшемся техническом тоннеле на первом же попавшемся свободном крюке, а на соседних развесил бы все его воинство.
Боже мой, как нестерпимо хотелось Советнику переротировать все это себе-на-умешное хитрозадое быдло! Но даже Муху тронуть сейчас было бы себе дороже, а уж Генрика, мерзкое яйцеголовое, просто невозможно. Приходилось – как выспренно выражался Старый Труп – "душить за горло собственный фьют"… как будто душить можно иначе, чем за горло. Переврал, падла сдохлая, какой-нибудь заплесневелый фольклорий до неузнаваемости, вот и получилась каквсегдашная дурь.
Советнику – увы! – приходилось признать, признать, признать, что уже второй раз при назначении шефлаба он невольно наступил на одни и те же грабли. Да что ж делать, если масштаб решаемых задач требует назначения яйцеголовых максимальной, так сказать, высоколобости? А это – увы, увы, и еще раз увы! – с неизбежностью отодвигает пресловутую личную преданность на второй план. Как говорил когда-то Координатор Франконата Луй по номеру пятнадцатый – не нынешнего Франконата, что на Темной, а древнего, земного – "Опираться можно только на то, что оказывает сопротивление"… а может, и не Луй это говорил, а какой-нибудь тогдашний яйцеголовый. А Луй только присвоил идею, как Труп присвоил идею клонфильтра. Этот, который автор, в смысле – не клонфильтров Генрик, а изрекант, так вот он, вроде бы, еще рассуждал о глине, из которой всякий может с легкостью вылепишь, что угодно, но то-то и оно, что лепит-то всякий, у кого в данный момент оная глина оказалась под рукой. Глина форму держит пока сухая, поливай и лепи, что тебе надо. Поливай и лепи. Утешаться оставалось только высказыванием того же пятнадцатого Луя, что, мол, у великого Координатора только великие Советники, а у Координатора второго сорта Советники сорта не выше третьего. Вот только, сколько приходится возниться великим Координаторам с этими сопротивлянтами, об этом Луй благоразумно умалчивал. Нет, вода для полива – в виде денежных знаков, естественно, – сопротивлянтам тоже нужна, но размякать от нее они категорически, так сказать, не размякают.
Казалось бы, что ж Информанту рассуждать о координаторских делах?.. Но тут, уважаемые сэры, как карты лягут.
Дайте срок, уважаемые сэры.
Дайте срок.
Кибердинер, стремительно привел окружающее пространство в идеальное состояние и. наводя уют, включил тихонько старинную музыку. Советнику нравилась изысканная, иногда даже с чуть ли не осмысленными текстами, древняя "попса": земные росские фьюты рубежа второго и третьего тысячелетий, Леонтьев, там, какой-нибудь, или скандалистка эта, как ее, черт, фамилия из головы вылетела… – после чего опрозрачнил стену, выходящую на Рейн, дабы сэр Советник мог насладиться великолепным закатом над великой рекой. Генрик не успел еще закрыть за собою портал, как кибердинер обогнал его и стремительно удалился наводить порядок в остальных румах апартаментов и заодно в примыкающих к резиденц-румам коридорах и помещениях цокольного этажа. А сэр Советник остался наедине со своими мыслями… как в своей резиденции при лаборатории, так и за столиком столичного бара. Муха не в счет. Кто же, задумавшись, обращает внимание на мух?
Мысли сэра Советника тут, в истинном теле, и там, в фантоме, хоть и были разные, но каким-то совершенно непостижимым образом чем дальше, тем тревожнее и неприятнее. Умом Советник понимал, что здешние принадлежат его физическому телу и генерируются мозгом, а те – в баре – есть результат работы фанта в компьютере, однако, и те, и другие были равно его мысли и существовали одновременно, но раздельно, что до сих пор приводило его в оторопь и нервировало. Именно по этой причине он не любил работу онлайн, предпочитая отправлять фантом в "свободное плавание" и довольствуясь, так сказать, "отчетами по командировке".
На Темной его мысли продолжали вертеться вокруг Грота, столичные вокруг Лысого, но, так или иначе, вертелись они вокруг дальнейших перспектив, которые из радужных как-то вдруг стали весьма туманными.
Перед самым аристократическим носом сэра Советника маячил один неприятный вопрос, одна основная и – простите за каламбур – весьма основательная непонятка: случившееся здесь на Темной с третьей моделью есть простое стечение обстоятельств и совпадение, или Муха прав, и тут чей-то тонкий расчет и интрига? Как-то неприятно было бы признать, что Грота убрали его, Информанта, собственными руками, и что был это всего-навсего один ход в многоходовой красивой интриге. Сыграли. Его, умнейшего человека изо всех известных ему самому людей. Умыли, можно сказать, и нагло провели пальцем под носом. Сопли подтерли.
Да. Неприятно. Но в таком деле лучше подстраховаться. Очень уж похоже, что все как раз и оказалось точно просчитано. Учтена даже степень готовности Гротова преемника. Пусть даже интригу ведет не ум, а хитрость, с хитростью-то лично у Информанта тоже все обстояло вполне благополучно. И – тем не менее, уважаемые сэры, тем не менее – его сыграли и подставили весьма качественно. А удасться ли стрелки гарантированно перевести на Теолога – это еще вопрос.
Конечно, смягчающие обстоятельства, как считал Советник, у него были. Ну, в самом деле. Представьте себе, что все на мази. Третья модель благополучно топает по Трассе, потихоньку обзаводясь мышцами и интуитивизмом. К приему второго объекта, в сущности, тоже все готово… кроме сволочи Грота, который – как пить дать – стал бы фордыбачиться и чистоплюйски воротить рыло. Уговаривать его, сволочь яйцеголовую, грозить и ногами топать? Сколько же можно?
Последнее время Советник часто вспоминал Грота. С одной стороны, этот желчный, язвительный, по-своему, по-яйцеголовому умный и возмутительно независимый тип, по крайней мере, от места при Его Темнейшем Величии Старом Трупе шарахался, как биоп от радиации. А вот по поводу Генрика надо было держать ухо востро. Очень шустренький пусик.
С другой стороны, Грот просто напрашивался на ротацию. Чтобы заставить его работать объект номер два, пришлось бы прессовать его, хватать за кадык, терять время. А этим, которые типа глина, им только прикажи – сами в лепешку разобьются. Пока ты при силе и при деньгах, разумеется. Да и вообще, чистоплюй Грот уже до печенок достал. У него просто на рыле было написано откровенное презрение ко всем столпам властной вертикали от Мухи до самого Координатора. Достаточно веская мотивация для ротации, не правда ли? Но кто ж это все так ловко смог учесть и просчитать и поймать момент? Кто? На первый-то взгляд как раз наши лабораторные теологи. Но под ударом-то в итоге оказывается ведомство ихнее. Ихнее! Нет, очень уж мудрено все провернуто, за ними кто-то стоит. Муха жмется, прячет, сволочь, глаза, он прокукарекал, свалил проблему на хозяина и думает, что чист.
Что его играет Теолог, сэру Советнику не верилось. Теолог с третьей моделью и сам ходит под кувалдой. Если взвесить все "про" и "контра", вывод напрашивался один. Это Научник.
Во всем окружении Трупа только эта истеричная сволочь Научник был способен провернуть подобную многоходовку шито-крыто и подставить его, Информанта из-за теологовой спины и руками теологовых же людей. Отличный, кстати, финт. Кинуть подлянку сразу двум коллегам, да еще и прихлопнуть ведущего яйцеголового чужого ведомства, у которого наглой фанаберии выше крыши. К тому же землянина, а нас, землян, мало кто любит, да и не за что, между прочим, если откровенно. А этот Грот еще и превосходство свое Научнику совал прямо в рыло. Походя, и так еще… небрежно. В конце концов, именно он "гуманно" повернул Проект "Вечность" с донорских тел на клонов, и забыть о своем авторстве тому же Научнику не позволял. Фундаментальная идея, все аж взвыли, почему она никому в голову не пришла при всей своей очевидности? На всяческие гуманизмы серьезному народу, естественно чихать с прибором, а вот сохранение собственной драгоценной личности есть совсем другое дело. Конечно, для форматирования своего будущего тела лучше всего использовать собственный фант. Но, во-первых, это больно, а боль мы все ой-как не любим, и во-вторых, нам нужно не просто новое молодое тело, нам нужно тело интуитивиста. Но для этого не только клон нужен оконтакторенный, но и форматирующий фант должен быть фантом интуитивиста. Правда, если ты используешь клон самого мощного тела вселенной вкупе с фантом очень сильного интуитивиста – это уже перебор. Трудностей на пути форматирования и без того хватает с лихвой. Но разве старой дохлой гниде есть для этого дело? Аж никакого! Ему подавай, что бы все было как у Рекса, на меньшее он не согласен, а ты крутись. Взял бы свой драгоценный фантик, инсталлировал его в клона Азерски да и повел бы его по Трассе. Глядишь и избежали бы мы тогда кучу всяческих неприятностей, особенно при работе онлайн. Недаром Генрик утверждает, что оконтакторенный фант тут нахрен не нужен – чуток помаешься, спинка поболит, и все дела.
Лабухи в баре в очередной раз врезали "Задницу". "Амбре" – ревели они дурными голосами, "Амбре" – вторил им зал, раскочегаренный до пределов возможного.
Советник в истинном теле подошел к прозрачной стене. Вид на Рейн был и в самом деле прекрасен. Закат. Буйство красок. Искристая игра полутонов, невозможная ни в каком другом месте, только тут, на Темной. Наслаждайся, зараза! Вызови себе пару лабораторных лялек пофигуристее, с поверхности вели притащить хоть бы тех же курсисточек, оторвись на всю катушку… так нет же. Мысли. Кстати сказать, как он остроумно устроился с объектом номер два, эта яйцеголовая сволочь Генрик! Обезопасил себя, приковавши маньячку к койке, утыкал ее датчиками и насиловал в свое удовольствие под видом экспериментов, а потом, еще от наручников с рукавицами не освободивши, прямо тут же на ее голом животе результаты своих умствий обсчитывал и записывал, садюга! Далеко пойдет, если вовремя не остановить.
Здесь на Темной Советнику удалось отвлечься. А вот в кафе за столиком – шиш. Опоздание Лысого вышло за рамки всяческих приличий или неприличий и перешло в разряд явлений настораживающих и даже пугающих.
Мысли крутились, собственно, вокруг одного: что делать при сложившемся раскладе сил и перспектив?
Идею реформирования вертикали имперской власти он принял безоговорочно и с восторгом. Шесть независимых властных вертикалей, да еще с правом вето каждая, да еще и дублирующие друг друга во всех ответственных направлениях, да еще и следящие друг за другом, пакостящие друг другу при малейшей возможности… с этим, конечно, надо было кончать. Властная вертикаль должна быть едина и монолитна, сверху вниз должны идти приказы, снизу вверх исключительно рапорты об исполнении, реальные материальные блага, ну и по мере надобности кадры для восполнения естественной убыли руководства. И никаких независимых горизонтальных связей, а то они там таких триумвиратов наклепают на начальственные головы! К тому же и перспектива рисовалась радужной и безоблачной – пока второе лицо в системе, а там посмотрим.
Идея Хозяина вышвырнуть Рекса Азерски из собственного тела и разместиться в нем со всеми, так сказать, удобствами вначале показалась невинной слабостью, воплощением извечной мечты недомерка-горожанина типа "всем мужикам по плюхе" и "всем бабам по палке". Да что там, Советник и сам при всей своей земной породистой внешности от такого тела не отказался бы. А уж после того, как Грот предложил вместо доноров использовать клонов, хоть бы и собственных – тушите свет! – вот оно, бессмертие, реальное бессмертие, безо всяких заморочек с перерождением под влиянием донорского тела.
Радости посвященных не было предела. Олимпийцы! Небожители! Галактика – наша! Вечность – наша! Хозяева вечности – вот кто мы такие! А когда схлынула эйфория, пришло понимание, какую чудовищную власть над остальными получит первое лицо в имперской иерархии. Хозяин, между тем, пугающе менялся на глазах. Мягким и пушистым он не был никогда, ему всегда была свойственна немотивированная жестокость, но в виде трупа он в этом смысле стал абсолютно непредсказуем. А его логика, в которой он являл миру одновременно потрясающую проницательность и тонкость, и редкостную, пугающую тупость? Ну, с чего он, к примеру, взял, что сам бессмертен, а Рекс – нет? Что, Рекс не сумеет сделать себе клона и инсталлировать в него свой фант?.. Уж, как-нибудь!
Поначалу Советник от пугающих мыслей отмахивался, убеждал себя, что сотрудники всегда будут Первому нужны, поскольку не объять одному необъятного… да фишка же в чем – а кто сказал, что оно такое уж необъятное? Хозяин, да еще в теле этой сволочи Азерски, может наделать себе фантомов сколько душе угодно, а зачем тогда ему мы? Была, правда, одна надежда… насчет оперативной памяти… как ему с нею быть? Тут выше головы не прыгнешь, и это вовсе не каламбур. Оперативная память не может иметь объем выше возможностей головы одного человека. Или может? Своими же руками сейчас они, Советники, создают внутри старнета паразитную сеть с ячейками из Труповых фантов. Это пусть Санатор с Генеральным акционером думают, что внутристарнетная сеть нужна только на время переворота, чтобы забить хламом информационные потоки. Он, Советник, не настолько кретин, чтобы верить в такие благоглупости. Кто же это, раз оседлавши старнет, потом от такой власти добровольно откажется? Дураков нет, потому что оседлавший получит возможность полностью и единолично контролировать жизнь во вселенной. Чуть ли не богом он становится вполне себе реально. Вот уж когда появится у него возможность развернуться и поколобродить и усладить себя на любой манер. Воплотиться во что угодно, хотя бы в женщину. Можно даже побыть животным, львом каким-нибудь. Или быком, как Юпитер. Столько удовольствия можно получить хотя бы и с человечьими самками. Сожрать ее после плотских удовольствий, например. А уж если ты бык, хе-хе, то она, надо думать, после тебя заинтересует одних только гиен. И ведь есть еще целых две гуманоидных цивилизации, есть волопасные пауки, которые тоже своих паучих вполне прилежно трахают.
