Наг Стернин
Темный бог вечности. Червивое яблоко 2
5
Вообще-то, во вселенной ничего не происходило. Буквально ни-че-го… так, висело в воздухе некое напряженное ожидание то ли событий, то ли катаклизмов. Утечки из окружения Координатора не было, за это Эни могла бы ручаться. Азера? Вряд ли, серьезные люди ничего такого не озвучивали. Никто не старался распылить ее на атомы, не гремели громы и не сверкали молнии. Все шесть координаторов по отдельности и Совет Империи в целом в выражениях изысканной торжественности дружно поздравили задницу сукиного сына Рекса с обретением ею наследственного стула. Он тоже сидел тихо, в агрессии никого не обвинял и компенсаций с компаний не требовал. То есть, сидел – это не совсем то слово. Он-то как раз мотался по Свободным мирам и, если судить по данным разведки, зондировал почву насчет союза… как и предсказывал Координатор, кстати сказать.
А вот Земля, Земля была прекрасна. Голубое небо, синее море, желтый песок. И еще этот удивительный запах разогретой солнцем зелени. Нет-нет, Азера тоже хороша. Очень. По-своему. Но нет во вселенной такого уголка, чтобы мог даже приблизиться к этому всему… а люди? Как красивы эти чертовы земляне! Похоже, здесь не встретишь не только уродливых, но и просто заурядных лиц.
И потом. Земля была бе-зо-пас-на. Физически человеку не угрожало здесь ничто. Ни звери. Ни люди. Ни явления природы. Впрочем, человеческое общество создало и взлелеяло свои, если и не смертельные, то весьма болезненные заморочки. После злоключений с Филом в азерском ресторане Эни не то чтобы обзавелась комплексами, но… молодой аристократ, весьма тактично увлекший ее в сторону от входа в бар с розово-голубыми оттенками тусующихся, имел полное право рассчитывать на ее расположение.
У виконта была открытая, мальчишеская, совершенно обезоруживавшая улыбка, мальчишеский же голос и непринужденные манеры шалопая из элитного колледжа. Вот только глаза… глаза, пожалуй, его выдавали, и был он совсем не таким уж деточкой, каким казался. Хотя кто их знает, этих землян. Может, искушенность была у них в крови. С материнской утробы, так сказать. И как он держался, как говорил! Вот что значит иметь за плечами добрую сотню, а может быть, даже и… словом, кучу предков. Азера, в сущности, очень молодая планета. На ней уже семья с десятком записанных в анналы поколений имеет полное право задирать нос к звездам. Даже не в Старых Мирах, а только здесь, на Земле начинаешь понимать, что это, в сущности, такое – пресловутые "лучшие дома". Эти из всех азерцев за равного себе признали бы, разве что, Рекса, да и то потому только, что он комт Первой Империи и потомок вице-королей.
Слово секси виконт произносил так, что сразу становилось ясно – относилось оно, в его понимании, к быдлу, точнее, к чему-то вроде полового фастфуда, предназначенного для употребления на скорую руку. Все достойное в этом смысле аристократического внимания именовалось им "дезире". При первой же возможности Эни поинтересовалось значением, вкладываемым в это понятие, и – чего уж там! – почувствовала себя польщенной: значений оказалась целая куча, но все они крутились вокруг понятия "желанная" – желанная обалденно, восхищенно, восторженно, коленопреклоненно, но уж, извините, совсем-совсем не платонически… что характерно.
– Откуда Вы прибыли к нам на Землю, дезире, и где остановились?
– А почему Вы решили, что я не землянка? – вопросом на вопрос ответила Эни, напропалую кокетничая. – По-Вашему, для аборигенки я недостаточно красива?
Вокруг кипел, шумел, переливался немыслимыми красками и истекал беспечным счастливым весельем Лазурный Берег – самое фешенебельное место самой фешенебельной планеты вселенной. Эни сбежала сюда из величественно прекрасной, но пустынной Лайвадии уже через несколько часов после своего прибытия на Землю. Одиночество даже в окружении запредельной роскоши ее не прельщало.
– Вы прекрасны, дезире, – совершенно серьезно ответил виконт. – Жительниц Земли, что решились бы даже мысленно попробовать конкурировать с Вами, можно пересчитать на пальцах одной руки. Вы красивы настоящей, совершенной, элитной красотой. Даже если бы Вы не были настолько дезире, я все равно оказался бы возле Вас. Правда, тогда я не искал бы робко счастливого случая. – Виконт широко улыбнулся и красивым жестом как бы охватил и придвинул к Эни окружающее пространство набережной. – Впрочем, если говорить о красоте, здесь, разумеется, достаточно мужчин, что не смутятся и внешностью корявых мужеподобных террянок.
– Но не Вы?
– Именно так. Хотя все мы, аристократы Земли, немножко жигало. В том, или ином виде мы живем за счет прилетающих оттуда. – Виконт, не отводя от нее глаз, ткнул пальцем куда-то за спину и вверх.
– Но если я, по Вашим словам, красива земной, элитной и еще какой-то там красотой, как в таком случае Вы определили, что я не землянка?
Виконт изящно пожал плечами.
– Это просто. И дело не только в том, что аристократок Земли я знаю поименно. Подобных красавиц с серебряными симбиозными контакторами у нас здесь вообще не так уж много… скажем прямо, их нет совсем. Во всяком случае, я так думаю. По крайней мере, в высшем свете их точно нет. Но главное даже не в этом. Вас выдает манера поведения… выражение глаз. А Ваш язык? А Ваши интонации? В Вас виден человек, привыкший повелевать, причем, жестко и беспрекословно. И Вы воспринимаете эту свою прерогативу как естественный закон природы. Искушенный взгляд сразу же различает в Вас не изящную мужскую игрушку, а весьма… серьезную личность. Вы опасны. И это привлекает. Очень.
Прохожие оглядывались на них, и в этих взглядах отражалась вся возможная гамма человеческих чувств от восторженного обалдения типа: "Жан, смотри, какая женщина! " до смутного неодобрения и зависти… это последнее относилось, разумеется, к женщинам. Эни тайком сделала голографическую запись, чтобы на досуге рассмотреть повнимательнее как они с Альфонсом – смешно, но именно такое имя носил этот аристократический жигало – …да, так вот, она хотела повнимательнее разглядеть, как они смотрятся рядом. При всем том, что он был довольно высок – много выше самой Эни, он казался как-то вот… недостаточно крупным, что ли. До сих пор Эни считала эталоном мужской красоты Рекса Азерски. Но здесь была совершенно, принципиально иная красота, которая – вполне возможно – в любом другом мире, кроме Земли, показалась бы чрезмерно изнеженной, а потому не вполне уместной. Однако на Земле у нее так и не нашлось времени заняться голограммой, да и потом она так и не удосужилась этого сделать. То ли потому, что пропала актуальность, то ли аристократическая фанаберия земных "альфонсов и шлюшек" настолько задела ее за живое, что Эни захотелось поскорее не то чтобы забыть, но трансформировать в своей памяти это, в каком-то смысле, не слишком удачное приключение.
– …где же Вы, все-таки, остановились, дезире, и надолго ли Вы приехали? – продолжал настаивать виконт. К этому времени Эни уже самым твердым образом усвоила, что этот термин – "дезире" – вообще не имеет никакого отношения к столь престижному в ее мире "глянцу". Что между понятиями "дезире" и "секси" такая же разница, как между комильфо и гламур. "Дезире" теперь льстило ей … но и напрягало, надо сознаться, невольно вызывая стремление соответствовать. Но вот как это нужно было делать, она не знала.
– Я совсем не хочу потерять Вас из вида, – настаивал виконт. – Женщины забывчивы, особенно красивые и приехавшие ненадолго. Я намерен каждое утро торчать перед входом в Ваш отель. Соляным столпом. Как жена Лота, слышали такую легенду? Я мечтаю стать Вашим капризом, пусть и мимолетным.
– Речь идет не столько об отдыхе, у меня на Земле кое-какие дела, – напропалую рисовалась и интересничала Эни. – Сколько мне тут торчать, это покрыто мраком неизвестности даже для меня самой. И я остановилась вовсе не в отеле, а в поместье.
– В Поместье? На Земле? – виконта, как с удовлетворением отметила Эни, явно проняло, у него даже взгляд остекленел.
– Ну, да, – с шиком говорила Эни, вид стараясь иметь предельно "а что тут такого?", – у моего, как бы это сказать… э-э… интимного друга на Земле есть поместье, и он был счастлив оказать мне услугу.
Если виконт при этих словах и обратился в соляной столп, то всего лишь своей внешней оболочкой. Внутри его сотрясали чувства такой силы, что защитная эмоциональная броня, закрывающая внутренний мир человека от посторонних вторжений, оказалась не то чтобы совершенно разрушена, но взрыхлена и разодрана к чертям, а потому смята ее, Эни, собственным эмоциональным вторжением. Впервые в жизни она – как ей казалось – просто у-слы-ша-ла чужую, пусть даже и чудовищно эмоциональную, но все-таки именно мысль: Кем же надо быть в имперской иерархии, чтобы обладать поместьем на Земле? Земляне здесь поместий не имеют!
Впрочем, держался виконт неплохо, контакт с его эмосферой Эни потеряла практически мгновенно.
– Какое поместье? Где? – не без вкрадчивости спросил он.
– На полуострове Кром. Лайвадиа. Может быть, слышали?
Вот тут виконта чуть окончательно не хватил удар. Он молча открывал и закрывал рот, глаза имея белые и абсолютно бессмысленные. Когда он на этот раз пришел в себя, единственная реакция, на которую он оказался способен, так это только покачать головой и выдавить из себя хриплое "да-а-а…"
Эни окинула его своим фирменным насмешливым, чуть злым взглядом.
– И что же должно означать это ваше "да-а-а", сударь мой? – весело осведомилась она. Виконт молчал.
– Сэ-эр! Эта самая чья-то там жена, которая остолбенела, она когда-нибудь пришла в себя? Я имею в виду, долго ли ее мужу пришлось этого дожидаться?
– Должен сознаться, я в очень затруднительном положении, – наконец, выговорил виконт, предварительно со всем возможным тщанием покопавшись пальцем в затылке. – Первое желание, которое любой, самый мужественный человек испытывает, услышав подобное, это бежать без оглядки прочь, теряя впопыхах не только туфли, но и все прочие детали туалета.
– Включая брюки?
– Именно. Недаром внутренний голос настоятельно советовал мне пройти мимо. Но уж очень Вы дезире, мадемуазель… простите мне мою дерзость.
– Это не дерзость. Мне, пожалуй, даже чуточку лестно. Но, извините, я Вас, кажется, перебила. Продолжайте, пожалуйста. Меня интересует вывод, который Вы делаете из сложившейся ситуации.
– Какой же тут может быть вывод? – несказанно удивился виконт. – Разумеется, я никуда не побегу, это грозило бы мне полной потерей всяческого самоуважения. Но и представить себя в качестве соперника личности, подобной хозяину Лайвадии… посмотрите на меня, мадам, внимательно. Посмотрите в фас. Посмотрите в профиль, в три четверти, даже с затылка можете обозреть, возникни у Вас такое желание. А потом скажите, с какой стороны я похож на идиота?
Эни взахлеб расхохоталась.
– Честно?
– Ну, разумеется, – в свою очередь с облегчением расхохотался виконт.
– Со всех, уважаемый сэр! Со всех сторон, без исключения.
– Разве что так. Мадам! С предельно возможной почтительностью я должен Вам сказать, что остаюсь в полном Вашем распоряжении. Вы можете располагать мною сколько Вам заблагорассудится во всем, за двумя исключениями. Никогда и ни при каких обстоятельствах я не буду претендовать на Ваши ночи. Поверьте, мадам, я бесконечно об этом скорблю. Сердце, можно сказать, обливается кровью. Но у нас здесь такой клоповник! Хотя никто тут не имеет прямого выхода даже на отдаленное окружение сэра… хозяина Лайвадии, но, уверяю Вас, у нас такие мастера интриги! Способ найдется. И второе. Ни при каких обстоятельствах я не буду вводить Вас в высший свет Земли.
Эни нахмурилась.
– Я забочусь, прежде всего, о Вас, – нервно сказал виконт. – Поймите меня правильно, умоляю. Вы занимаете та-акое положение во вселенной, которое никому на Земле даже не снилось. К тому же, Вы красивы. Вы оконтакторены. Но – самое главное – Вы умны. Я не хочу и не могу допустить, чтобы Вы хотя бы на мгновенье почувствовали себя униженной. А это вполне может произойти, когда Вы увидите, что для наших аристократов люди, подобные Вам, олигархи, были, есть и будут выскочками, нуворишами. Что называется, парвеню. А я хочу, чтобы Вы всегда вспоминали обо мне хорошо и даже, может быть, не без улыбки сожаления.
Эни медленно кивнула головой, поцеловала виконта в щеку, повернулась и, не оглядываясь, ушла. Разумеется, Всегда Правому в высшей степени наплевать на мальчишку – одним сексуальным партнером в ее жизни больше, одним меньше, чепуха какая – но вот парвеню… шлюхи вы земные, шелудивые!
Разговор засел в Эни занозой, колол, цеплялся, отравлял жизнь. Чтобы отвлечься, она со всеми своими энергией и пылом взялась за пресловутое "попутное" поручение Всегда Правого.
По ее приказу новый здешний лабораторный актуализатор и главный врач, трясясь всем телом в почтительном перепуге, немедленно предоставил в ее распоряжение материалы лаборатории, касающиеся старой перечницы Лайзы Старкофф. На его счастье, сделать это было не трудно, поскольку лабораторная база данных при учиненном Лансом разгроме умудрилась уцелеть. Эни немедленно ввела эти данные в свой персональный компьютер и с картинной небрежностью – знай наших, яццеголовая сволочь – клацнула сенсорами по контакторам, запуская напрямую в мозг запись первого же эксперимента, проведенного Фуксом над гнусной старушенцией.
Да-а…
Лучше бы она этого не делала.
Когда сеанс завершился, единственное, что удержало ее от немедленных оргвыводов в адрес мерзавца-актуализатора, была полная неспособность к каким бы то ни было действиям вообще. Иначе генерального слизняка не спасло бы даже выражение безмерного восторженного почтения (…боже мой!.. я бы так никогда не смог!..), что явственно читалось на его высоколобой роже.
А ведь это был всего лишь один, самый первый эксперимент из длинной череды жутких издевательств, которым подверг старую женщину яйцеголовый изверг. Эни дала себе самый твердый зарок впредь никогда больше не работать напрямую в собственном мозге с незнакомыми файлами. Сначала сделай хотя бы предварительный анализ, дура, – корила она себя. – А еще лучше подвергай исходные файлы предварительной компьютерной обработке и имей дело только с обобщениями.
Впрочем, вся эта история имела одну хорошую сторону. История с "парвеню" не то чтобы забылась, но в значительной мере потеряла остроту. Эни взялась за обработку и обобщение результатов экспериментов со всем присущим ей пылом и, неожиданно для себя самой, вдруг увлеклась высоколобными изысканиями, далеко выйдя за рамки поручения Всегда Правого покровителя. Она ощущала себя вполне равноправным участником эксперимента при всем его занудном высоколобстве и вполне могла оценить накал и силу противостояния Лайзы и Фукса, при том, что на его стороне была гигантская мощь науки и совершенно противоестественные технические возможности. С самого начала было ясно, что старушка обречена. Что ее сомнут и раздавят. Но она сопротивлялась изо всех сил и держалась, несмотря ни на что. Эни видела, как Фукс методично и упорно взламывал ее защиту, подбираясь к цели все ближе. Однако мама была готова умереть, но не сдаться, и уже несколько раз подходила к самой границе.
Но вот в экспериментах появился еще один участник. Кулакофф. Генеральный коротышка, кретин, привлек его в надежде на помощь. Ну, так вот, Кулакофф и оказал помощь, самую действенную помощь, вот только кому? Высоколобому генеральному кррретину даже в голову не пришло покопаться в ментограмме мэтра, иначе он бы сразу определил, что его предполагаемый помощник органически не способен на подлости. Да и вообще, с чего он решил, что может справиться с личностью такого масштаба? Дредноут класса "Разрушитель" в шестерках при хилом фотонном корыте? Уписаться можно. От смеха.
Нет, этот Кулакофф – та еще штучка, и маму можно понять. Недаром он один заменяет для Рекса чуть ли не весь институт "Советников от всяческих дел", что толкутся вокруг Всегда Правого и прочих Координаторов. До чего же умен, зззараза! Во всяком случае, яйцеголового коротышку Фукса он делал, как ребенка, и водил за нос.
Эни совсем не надо было разбираться во всех яйцеголовых тонкостях, чтобы это уразуметь. А вот сам яйцеголовый болван, судя по всему, так ничего и не уразумел. Он изо всех сил старался влезть в подсознание своего подопытного кролика, а мамаша… тьфу, ты, черт! Какая мамаша? Старая гнусная перечница Лайза сопротивлялась изо всех сил! Эни даже невольно зауважала ее за просто сверхъестественную стойкость. Насколько Эни могла судить, несколько раз Фукс был в полушаге от желаемого, но Кулакофф всякий раз с необычайным изяществом уводил его в сторону.
Конечно, Эни не сидела за компьютером круглые сутки и, вообще, непрерывно. Земля есть Земля, на ней всегда найдется достаточное количество приезжих, жаждущих красивого женского тела. И когда неприятный осадок несколько рассосался, она стала позволять себе, так сказать, "заходы налево". У нее было несколько не лишенных приятности удовлетворений сексуальных прихотей и капризов, но каких бы то ни было контактов с землянами – особенно с аристократами – она старательно избегала.
– Почему Вы так подчеркнуто сторонитесь этих милых земных аристократов? – спрашивала ее новая знакомая, супруга высокопоставленного террянина, одного из Советников Генерального акционера. – Они такие душки! И вообще, здешний высший свет – этто что-тто! Сколько шика! Сколько настоящего высокопробного гламура!
Эни в ответ только пренебрежительно пожимала плечами.
– Не нахожу в них ничего интересного. Сплошное никчемное "чего изволите-с". Даже не дураки, не… э-э… даже не животные, это растения. Боже, как с ними скучно! – Эни трясла головой и закатывала глаза с наитрагическим выражением лица.
Дама глядела на нее растерянными глазами, хлопала ими, как форточка под ветром, и робко возражала:
– Да-да, Вы, конечно, правы… но… все-таки… какой гламур, какой высокопробный глянец!
А вот открытие, сделанное Эни в последний день пребывания на Земле, потрясло до основания уже ее саму. Черт побери! Ей вдруг стало не просто ясно, а просто очевидно, что мамаша… проклятье, вот привязалось словечко!.. старая перечница влюбилась в своего спасителя, в этого самого Кулакоффа, да и сам Рексов помощничек, похоже, тоже не был к ней равнодушен, сам того, возможно, не понимая.
Удивительная, все-таки, личность, этот самый Кулакофф.
Глава четвертая
1
Координатор работал.
Работал как всегда много, быстро и крайне эффективно, не давая роздыху и поблажек ни себе – так это виделось окружающим – ни аппарату: всем своим помощникам, операционистам и прочим исполнителям, не говоря об аналитиках, референтах направлений, экспертах или – уж тем более – об Ответственном секретаре.
Исполнители давно приметили, что если последнее время в условиях домашних, так сказать, приватных, его окружали, только киборги, то работать г-н Координатор предпочитал с людьми, причем предпочтительно в истинном теле. И вовсе не только с интами, как можно было бы ожидать, как раз наоборот, в самый ближний к нему круг входили не только оконтакторенные, но – даже преимущественно! – обычные люди. К концу работы они выматывались до полной потери сил, так велико было напряжение, так быстр темп работы и чудовищен груз ответственности.
Референты направлений фильтровали и сортировали информацию, проводили ее обработку, первичные результаты которой сбрасывали Ответственному секретарю для контроля, а сам информационный массив направляли в Аналитические отделы. Аналитики проводили полный анализ с учетом ретроспективы и экстраполяции в будущее и скидывали результаты экспертам. Эксперты собирали воедино всю информацию из различных источников с учетом проработок аналитиков, группировали ее, формировали прогнозы развития, и уже в завершенном виде отправляли тому же Ответственному секретарю. Именно он ранжировал информацию по важности, и устанавливал очередность ее поступления на инфоры Координатора. В аппарат Ответственного секретаря входил и Большой Архив, куда стекалось все: отчеты аналитиков, подробные проработки экспертов и подлинники донесений… и всем этим нужно было владеть – на всякий случай, а вдруг сэр Его Имперское Сиятельство заинтересуется деталями? И, наконец, Ответственный секретарь, исходя из собственного анализа ситуации, должен был предвосхищать потребность Координатора в личных контактах. И горе ему, если все эти личные контакты не окажутся своевременно и самым тщательным образом подготовленными… очень тяжелая часть работы, как ни странно. Никакого опыта и интуиции на нее не хватало, потому что предвидеть изгибы хозяйского мышления было невозможно, будь ты хоть сверх- и суперинуитивист.
Входившие к сэру Координатору люди и фантомы, как правило, не сталкивались друг с другом и проводили у него точно отведенное для встречи время. То, что пресловутая леди Боди посещала его кабинет чаще, чем ресторан, просиживая в нем чуть ли не в три раза дольше любого разумного времени, было делом беспрецедентным, и, как чувствовал Ответственный секретарь, ничего хорошего ближнему окружению сэра Координатора не обещало. Поначалу секретарь заволновался – не на его ли место прочат дамочку? Впрочем, она, судя по поведению, была давней, очень хорошей и даже, может быть, интимной конфиденткой Координатора. Но и тут был один крайне животрепещущий для секретаря аспект проблемы: как же это в таком случае за почти пять лет работы он ее до сих пор ни разу не видел? То есть, когда не все знаешь – это хорошо, значит, не во все посвящен, и за свою судьбу в ближайшем будущем можно особо не опасаться. Но с какой стати тебе сейчас показывают того, кто раньше был для тебя всего лишь именем в списке сверхсрочных вызовов, а то и вообще о котором ты ни слуху, ни духу?.. может, тебя уже списали?.. может, ты, сам того не зная, уже мертвец?
Правда, пока ее посещения давали Секретарю необходимое время для маневра. А время, как подсказывало чутье, было нужно ему позарез. Относительно же командного тона, который она себе стала позволять, покрикиваний и понуканий – обеспечить мне немедля контакт с Советником от теологии … переправить сэру Советнику от науки мою сервомисс Ану Стеклофф под надежной охраной… – это и перетерпеть можно. До поры. Оглядимся, присмотримся, да и воздадим соплюшке по заслугам. При случае. Слово-то какое придумала: "сервомисс", сказала бы попросту – рабыня, так нет, обязательно надо выпендриться.
Что касается сервомисски этой самой, то дальнейшая ее судьба была сэру Секретарю ясна до предела уже сейчас. Во время неразберихи, сопровождавшей захват "Лиловой звезды", он краешком глаза заглянул в ее ментограмму. Нет-нет, совсем невольно, лишние знания, как известно, вредны. Просто ментограмма торчала на экране инфора Координатора как обычное сообщение. Интересная особа. Сильнейшая интуитивистка, гениальная хакерша и маниакальная убийца на сексуальной почве – и все это в одном, так сказать, флаконе. Понятно, зачем ее Советнику от науки подсовывают. У него давным-давно томится любовница Азерски, а вот как ее против того же Азерски использовать, до сих пор было вовсе не понятно. Теперь они из двух баб, красавицы и маньячки, сделают одну, красавицу – маньячку, да и подсунут Азерски, тот все это дело мгновенно просечет и – прости-прощай, красавица, не поминай лихом. Умный человек сэр Координатор, и соображает, надо отдать ему должное, великолепно и нестандартно… даже чересчур… но – не инт. И этим все сказано.
Боди перебирала свое время совсем уж неприлично. Напоминание о совещании – все приглашенные собрались и ждут в приемной – было направлено на инфор начальства уже чуть ли не десять минут назад. Советник покосился на плотно сомкнутую диафрагму портала, перевел взгляд на ожидающих и тихонько вздохнул. Дрожат. Трясутся. Трепещут, так сказать, перед неизвестностью. И понять их можно. Хозяин совершенно непредсказуем. Иной раз по стенке размазывает тебя за дело, с которым – ты так считаешь – справился блестяще, а иногда на явно по твоей вине проваленное дело даже ноздрей не дернет, так сказать. Вот только жалко, что редко это случается. Первое на порядки чаще.
В приемной толклась уйма народу весьма нехилого ранга, даже в присутствии которого Секретарю полагалось быть тише воды, ниже травы. Помалкивать в тряпочку ему полагалось, одним словом. Все Советники Координатора, или, как он сам их называл последнее время, "приматы" и "адепты первого дня"– что бы это значило, в чем подвох, черт побери, ведь есть же тут какой-то подвох? – были вызваны сегодня на срочный фантом-контакт. Они и явились, неся себя в свеженьких сиюминутных фантах, все… кроме главного виновника сбора, этой земной красотки, этого Сукиного Сына "От Информации", которому предстояло представлять кандидата в должность нового научного актуализатора и шефа лаборатории при Полигоне, а он заявился в фанте аж шестидневной давности! Шестидневной! Что это?.. неуважение?.. бравада?.. утрата чувства реальности?.. Может, у него просто крыша поехала, и это элементарная глупость? Впрочем, это последнее объяснение господин Секретарь отбросил сразу, поверить во внезапное сумасшествие сэра Советника от Информации мог лишь крайне наивный… идиот, одним словом. Но что же он, секретарь, должен будет ответить Координатору – ведь спросит, как пить дать, спросит – если сэр Советник не отболтается. Кто-нибудь, возможно, решил бы, что это так, пустячок, мелочь… вот только она была совсем не первой странностью в поведении сэра Информанта, эта мелочь. А вот это уже не пустячок.
Информация о Полигоне имела редчайший индекс "два нуля", что, собственно, означало ее поступление на инфор господина Координатора, минуя все и вся, непосредственно, сразу, не дожидаясь каких бы то ни было анализов и прогнозов – это все посылалось вдогонку. И если что не так, казалось бы, причем тут секретарь? Но фишка-то, судари мои, и заключалась в том, что название его должности снабжено было прилагательным "Ответственный", и оное прилагательное писалось с заглавной буквы. Так что и подобную информацию человеку, в названии должности коего имелось столь нехилое прилагательное, тоже не вредно было просматривать самым что ни на есть внимательным образом. Что он регулярно и делал. И когда догадался об истинной цели проводимых там работ, когда понял, что Координатор готовил там новое тело для себя, что Полигон вовсе не периферийный занюханный подпроект проекта "Троянский конь", а самый центр проекта "Вечность", у него на голове дыбом встали остатки волос… да так с тех пор и не улеглись обратно, между прочим. Полигон находился в жутко засекреченном месте, на планете "Темная", в святая святых господина Советника от информации, и что с донесениями оттуда что-то неладно, сэр Ответственный секретарь своим изощренным, чуть ли не крысиным нюхом почуял не то чтобы давно, но почуял… Почуял! Ничего конкретного, ничего определенного, все на уровне смутных ощущений, вот только доверять привык господин Секретарь этим самым своим ощущениям. Где бы он сейчас был без этого доверия, да и был ли бы вообще?
Советники, разбившись на группы, вальяжно беседовали между собой и абсолютно не обращали внимания ни на секретаря, ни на собственных сопровождающих, которые даже не пытались вступить друг с другом в контакт. Молча толпились по углам с видом людей, знающих свое место. Исключение составляла лишь подлежащая представлению яйцеголовая ученая крыса, соискавшая в Проекте весьма высокого поста научного актуализатора, а это вам не вшивый завлаб, актуализатор имеет право принимать самостоятельные решения… право подписи имеет актуализатор. Даже он сам, Ответственный секретарь, имеет право лишь расписаться под документом, и это указывает на его ответственность не за содержание этого документа, но за его прохождение по инстанциям, за исполнение. Подпись – это совсем другое. Подпись – это приказ кому-то и, именно что возложение ответственности за содержание приказа на себя, а вовсе не на этого кого-то, который всего лишь исполнитель.
Вид очкарик имел восторженно – ошалелый и одновременно насмерть перепуганный, глаза выпученные, очки запотелые и штаны наверняка мокрые… разве что памперсы под них поддел. Впрочем, была у него, у стервеца, одна особенность, углядев которую сэр Советник дал себе зарок при случае приглядеться к этому фрукту повнимательнее. Если утвердят. Встретившись глазами с начальством, пусть и чужим, хвост соискатель не поджимал, глазки не отводил и оными не искательствовал!
На пульте у Ответственного секретаря замигал зеленый сигнал. Секретарь встал, повернулся к посетителям, слегка наклонил голову. Шум и разговоры мгновенно смолкли, Советники оправляли одежду, поворачиваясь лицом к порталу. Диафрагма портала бесшумно раскрылась. Ответственный секретарь сделал приглашающий жест рукой и негромко сказал:
– Прошу вас, сэры.
Последним проходил Советник от информации, которому приходилось подталкивать перед собой своего окончательно одуревшего протеже. Уже пересекая портал, он вдруг оглянулся и пристально поглядел на секретаря. Вприщур. И вид у него при этом был очень выразительный. Секретарь поежился.
Теперь он был уже почти уверен, что не ошибся, и в делах пройдохи – информанта что-то не чисто. Но поднимать шум раньше времени, не поняв, в чем там дело и не проверив все досконально, могло оказаться очень даже себе дороже. Огрести можно было по полной программе с обеих сторон – и от Координатора, и от Советника, который и в менее критических ситуациях благодушием и незлопамятностью отнюдь не грешил. А положение Ответственного секретаря относительно г-на Советника от информации было даже и не просто щекотливым, но наищекотливейшим. Он, секретарь, занимался делами исключительно текущими, к вопросам стратегии и планирования не имел ни малейшего отношения… по крайней мере, формально. Эти вопросы были в прерогативе господина Советника, который независимость Ответственного секретаря и, следовательно, неподконтрольность себе текущей информации воспринимал как личное оскорбление… а то и похуже, господа, а то и похуже, тем более что пару раз аппарат Ответственного секретаря по чистому незнанию влезал в такие дела, от которых держаться следовало как можно дальше в любом раскладе.
Ответственный Секретарь еще раз прокатал через контакторы всю последнюю информацию с Темной и растерянно покрутил головой. Все вроде бы… и в то же время… ну, нюхом он чуял какой-то подвох! Чуть ли не падая в обморок от собственной смелости, он послал в канцелярию господина Информанта срочное уведомление о необходимости дополнительной информации в порядке подготовки контрольного отчета, но компьютер, пискнув, уведомил, что соединиться с адресатом не удалось. Сэр Советник, как выяснилось, в истинном теле на планете Темная изволили отсутствовать, потому и фант сегодня на совещании шестидневный. Но где же, в таком случае, сэр Информант изволит болтаться? По трассе Полигона гонят уже третью модель клонбоди под будущее тело Координатора, эксперимент вступил в решающую стадию, а ответственный исполнитель на месте изволит отсутствовать как минимум шесть дней, а главный яйцеголовый взят к ногтю, а… да кто же там делами заправляет, в самом деле?!
