Марк Михайлович Вевиоровский
Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы
А КАК ЖЕ В СМЕНЫ?
– Лена, а как же – в смены? А как же сын? Я навещать его могу только по выходным…
– Подойди и поговори со Свиридовым.
– Прямо так? Ой, неудобно… Может, ты поговоришь?
– Иди, иди – не съест. Ну, иди!
– Товарищ Свиридов!
– Да? Что-нибудь случилось?
Она стояла перед Свиридовым и не знала, с чего начать.
– Если я не ошибаюсь, вы – Вера Ивановна Толоконникова. И не надо смотреть на меня такими огромными и жалобными глазами, – Свиридов улыбнулся Вере, – Да не волнуйтесь вы так! Все будет хорошо, все можно уладить…
– Ну, чего она полезла к начальству! Ну, прямо никаких сил нет, до чего наглеют эти мамаши!
– Остынь! И не лезь к ним – видишь, Свиридов взял ее за локоток? – Лена придержала рванувшуюся сотрудницу. – Это значит – разговор конфиденциальный, не мешайте.
– Ну, да? Как это?
– Вот тебе и ну да. Пока он с ней прохаживается вот так, никто не должен подходить и перебивать. У нас все это давно знают, уже привыкли…
– И долго он так может… держать ее за локоток?
– А сколько нужно. Раз за локоток придерживает – значит, разговор важный и мешать нельзя. А вот если за плечи взял – быстро отворачивайся.
– Это почему же?
– Целовать будет, вот почему!
– … И сколько же ребятишек в этом интернате?
– Семеро… Там кроме наших никого и нет…
– А Дима на кого похож?
– Похож?.. Ой, не знаю, на меня, наверное…
– Хорошо, Вера. Эту проблему мы решим и вы, и все мамы будут навещать своих ребятишек по-прежнему… или чаще. У кого еще детишки в интернате?
– У Веры Ложниковой, Самохиной Нины, Зины Васильевой, Кати Кузовениной, Вознюковой Гали и Леры Дзюбановской.
– И все – безотцовщина?
Она опустила глаза.
– Что вы смущаетесь – в жизни это бывает… Я желаю вам и вашему сыну всего самого лучшего. А вам – женского счастья, самого простого и нужного… – она снова смутилась.
– А начальнику вашей смены и Карцевой скажите от моего имени, чтобы они при расстановке сотрудников учли ваши обстоятельства, и других мам тоже. Договорились?
Она было хотела начать благодарить, но Свиридов остановил ее.
– Все будет хорошо, Вера! Я постараюсь поскорее познакомиться с вашим мальчиком, и с остальными тоже…
КАК СО СВАРЩИКАМИ?
– Поликарп Михеевич, как у тебя со сварщиками?
– Тут работа больше для газа… Сейчас я могу поставить в смены восемь бригад сварщиков. В каждой по одному сварщику с двумя подручными. Баллоны нужны.
– Что же ты не заказал?
– Заказал. У меня на складе по три комплекта на каждую бригаду. А это на день работы при таком раскладе, как ты сказал.
– Скорректируй свою заявку, баллоны будут. Металл?
– Пока хватит. Я из срезанного еще прихвачу, и порядок. Девка-то твоя с головой? Соображает?
– Не только с головой, но и с характером.
– Это тоже полезно.
– Если больше нет ко мне общих вопросов, все свободны и могут заниматься своей работой, со своими руководителями и по своим направлениям.
– Анатолий Иванович, уделите мне несколько минут, – подошла к Свиридову Лена Долгополова.
– Идемте наверх, там нам не помешают, – Свиридов пропустил Лену к крутой металлической лестнице, ведущей на площадку второго этажа. Лена, с трудом переставляя ноги, стянутые узкой юбкой, пошла наверх, и перед глазами Свиридова замелькали ее длинные стройные ноги.
– К сожалению не на что сесть, – сказал Свиридов, приведя ее в пустую комнату с нарисованным на стене окном.
– Анатолий Иванович… я боюсь… – лицо Лены было растерянным и совершенно несчастным, что было очень необычно и непривычно.
– Слушай меня, девочка. Слушай и запоминай. Никогда больше не появляйся на работе в юбке, тем более в короткой. Нечего смущать мужиков своими длинными ногами…
– Молчи и слушай! На танцах делай, что хочешь, и можешь быть уверена, что морду набьем любому, кто будет недостаточно учтив с тобой, но на работе…
– Это первое. А второе… Ты все можешь. Все можешь. Иначе зачем я тебя учил? Зачем на тебя тратил время? И если ты будешь бояться, не сможешь заставить слушать себя, растеряешься, отступишь – очень ты меня этим огорчишь и расстроишь… Мне будет очень обидно. Что еще?
– Анатолий Иванович… – глаза Лены из испуганных снова превратились в гордые и даже высокомерные, хоть еще и не просохли, – Только делайте мне иногда выволочки, как раньше делали, хорошо? На меня они очень благотворно действуют. И как мне лучше всего начать?
– А начать вам, Елена Геннадиевна, лучше всего таким образом: спуститесь вниз, пройдитесь по корпусу, возьмите листок бумаги, от руки на нем сделайте эскиз, подпишите его и передайте Поликарпу Михеевичу для исполнения. Назначьте срок выполнения и неукоснительно требуйте следования вашему эскизу. Ошибетесь – ошибки надо признавать. Ошибется исполнитель – наказывайте. Все проектное бюро в вашем подчинении, действуйте. Главное – добивайтесь исполнения ваших распоряжений. И ведите себя так, чтобы они напрочь забыли, что перед ними молодая и соблазнительная женщина. Вперед!
Лена стала спускаться вниз. Все немногочисленные мужчины как по команде – кто в открытую, кто тайком – устремили взгляды на спускающуюся Лену, точнее на ее ноги. Женщины тоже не оставили ее своим вниманием, оценивающе оглядывая Лену.
«Действительно, в юбке тут не походишь» подумала Лена, но это была ее последняя мысль на сегодня, относящаяся лично к ней, к Елене Геннадиевне Долгополовой – с последней ступеньки лестницы сошла заместитель руководителя проекта.
МЕРЫ ПО ТРАНСПОТУ И СВЯЗИ
– Василий Андреевич, готов материал для принятия мер по транспортному цеху и связи?
– Так точно, товарищ командующий. Материал готов, наши предложения сформулированы, виновники ждут.
– Зовите Валерия Денисовича и виновников, и начнем.
Свиридов со своим начальником штаба Гнедашем и его заместителем Рожновым сели за стол, перед которым на стуле занял место начальник транспортного цеха.
– Прошу вас, Василий Андреевич, суть дела.
– На сегодняшний день транспортному цеху была спущена заявка на доставку шестидесяти человек в девять часов от корпуса 401 до установки Б23 – по старой номенклатуре. К девяти часам утра у корпуса находились четыре машины без водителей. Усилиями сотрудников недостающие машины были собраны от других корпусов, место водителей заняли сотрудники, владеющие управлением, и собравшиеся были доставлены на установку. Задержка времени составила около двадцати минут. В объяснительной записке начальника транспортного цеха нет уважительных причин. Ссылка на то, что заявка на дополнительные машины и дополнительных водителей была выдана, не соответствует действительности – заявка только подготовлена и никуда не передана. Водители якобы опоздали, задержались за завтраком. Нами подготовлен проект приказа об освобождении начальника транспортного цеха от занимаемой должности, а меру ответственности – на ваше усмотрение, товарищ командующий.
– Что можете сказать в свое оправдание?
– Не проверил, доверился… Но задержка-то ерундовая, все ведь доехали… Больше не повторится…
– Кто его заменит?
– Заместитель. По неофициальной информации, заместитель тянул основную работу.
– Приказ утверждаю. С новым начальником работайте плотнее. Виновного – в слесари-ремонтники с месячным испытательным сроком. Военные льготы – снять. Следующий.
Начальник транспортного цеха, казалось, так ничего и не понял, и покинул комнату в полной уверенности, что его делом еще только начали заниматься. Его место занял смущенный пожилой человек в синем халате.
– Проведенной проверкой установлено, что нет телефонной связи в нескольких корпусах. Это связано с монтажом большого количества дополнительных линий, которые начали прокладывать одновременно в разных местах. В помощь связистам привлечены электрики, но людей не хватает, стратегия выполнения работы не проработана, контроль хода работы проводить некому – в подчинении начальника только слесари. Заявка на дополнительный персонал передана, но пока без последствий. Считаем, что начальник участка проводной связи виновен в сложившейся ситуации, но его вину должен разделить штаб. Необходима разработка эффективного решения проблемы проводной связи, тем более, что у нас предстоят кабельные работы.
– Что можете сказать?
– Виноват.
– Это понятно. Но делать-то что?
– Город вряд ли сможет помочь, я немного знаю положение там с кадрами… Я сам тяну с монтажниками кабели, но объем свалился на нас… Трудновато…
– Сколько времени нужно, чтобы на каждом этаже работал хоть один телефон?
– Мы это уже сделали – по одному телефону на каждом этаже завели на ручной коммутатор.
– Так точно, товарищ командующий, это они выполнили. Сами.
– Как с материалами? Провод, кабели, аппараты?
– Провод есть. Кабели используем существующие, при строительстве корпусов в свое время была предусмотрена полная телефонизация и кабели проложены. Аппараты берем старые, они списаны, но вполне работоспособны, хоть и устаревших моделей. Заказали новые аппараты, кнопочные, и еще три автоматических коммутаторных секции – тогда можно будет убрать ручной коммутатор и перейти на четырехзначные номера.
– Выговор в приказе. И работайте. Для кабельных работ будем привлекать специалистов, помогут вам и с проводной связью.
СОЕДИНИТЕ С БЕЛОГЛАЗОВЫМ
– Соедините меня с генералом Белоглазовым.
Пока дозванивались по ВЧ Свиридов подписал подготовленные бумаги.
– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! Полковник Свиридов беспокоит.
– Так точно! Товарищ генерал, уже есть нужда в вашей помощи. Связисты мне нужны и кабельщики. Проводная связь и прокладка кабелей телемеханики.
– Благодарю. Жду.
– Примем, как родного.
– Еще раз благодарю, желаю здравствовать.
Свиридов положил трубку.
– Завтра прибудет полковник Соболев от генерала для решения вопросов по проводной связи и прокладке кабелей. По нашему совместному решению генерал направит сюда соответствующие подразделения. Встречайте, готовьте материалы.
– Анатолий Иванович, вас просит Медяков.
– Да, Владислав. Добрый день. Да что ты говоришь? Ну, молодец! Ищи Потаповича, а я иду к тебе!
– Звонит Медяков, приглашает на проверку разработанного им образца пейджера. Вот и решение оперативной связи! Вызываете человека к ближайшему телефону, указав, куда позвонить – это уже достаточно быстро!
Владислав со скрытой гордостью протянул Свиридову небольшую черную коробочку со стеклянным окошком.
– Вот готовый пейджер. Мы его уже предварительно проверили – устойчиво принимает сигнал на расстоянии десяти километров.
– Раз вы его проверили, тогда что испытывать? Давайте его мне, и я в рабочем режиме его и испытаю!
– Мы с Потапом Потаповичем так и думали. Нужно только передатчик подключить на коммутатор, и пусть телефонистки вас вызывают.
– Молодец! Сколько времени он может работать на прием?
– Этот – часов десять, одиннадцать. Потом элементы надо менять. У нас не было источников питания, привезти обещали только завтра – послезавтра. Тогда он без подзарядки сможет работать больше суток, а потом – подзарядка от сети через зарядное устройство.
– Или замена питания?
– Да, можно просто менять аккумуляторы.
– Меня вы обеспечили связью, спасибо. А остальных?
– Видишь ли, Анатолий, мы с Владиславом тут подумали, и нашли еще одно интересное решение… В общем, мыльницы мы скупили в городе, доработка там небольшая… Без питания мы сможем изготовить еще двадцать штук за три дня, но встанет вопрос передатчика. Для одного абонента – для тебя – пока просто, а для двадцати будет посложнее… За неделю управимся, так, Владислав?
– Управимся, Потап Потапович. Как, ничего мы игрушку сделали, Анатолий Иванович?
– Не прибедняйся, Владислав! Понимаешь ведь, что вы сделали!
– Василий Андреевич, в приказе благодарность Потаповичу и Медякову за выполнение срочного задания по изготовлению головного образца пейджера. Теперь со мной будет постоянная односторонняя связь – указывайте телефонистке, на какой телефон мне позвонить, и я позвоню. А через несколько дней – и всем остальным пейджеры будут.
КОМНАТЫ СВИДАНИЙ
Евменов и Свиридов шли по второму этажу 401 корпуса.
– Вот какое дело, Иван Раисович, – начал Свиридов, – В этом коридоре шесть комнат отдыха. Три из них – через одну – переоборудуйте следующим образом. Телевизор убрать, столики – тоже. Оставить два дивана, тумбочку. Ковер на полу. Жалюзи на все окна – как на наружные, так и на внутренние. На дверь изнутри – щеколду. И плакат – «Занято. Просьба не беспокоить». В тумбочку – одеяла, подушку. И на третьем этаже – то же самое.
– Итого шесть комнат… Анатолий Иванович, мне не совсем понятна идея – может быть, вы поясните?
– Идея проста – это комнаты свиданий.
– Свиданий?!
– Да, Иван Раисович, свиданий. Куда пойти паре взрослых людей, где им уединиться? Он живет не один, она – не одна, по-существу в условиях общежития. Так что же им, договариваться об очередности? А ведь это малоприятно, а для некоторых вообще неприемлемо. Вот им и комнаты для свиданий.
– Вы не боитесь обвинения… в попустительстве… разврату?
– Разврат не зависит от комфортабельности условий. Он зависит от воспитания и наклонностей человека. Сексуально озабоченный всегда найдет место и время, а комфорт поможет нормальным людям нормально построить свой быт.
– Вы знаете, Анатолий Иванович, до вас до этого никто не додумался. Хотя у нас ведь всегда были достаточно свободные нравы и на такие связи смотрели без осуждения. А тут – забота о культуре взаимоотношений. Я правильно понимаю?
– Правильно, Иван Раисович, правильно. Действуйте.
– Командир, а что это за особые комнаты появились у нас на этаже?
– А это комнаты свиданий. Повесил плакат, запер дверь, опустил жалюзи – и никто тебе не помешает. Можешь уединиться на час, можешь – на всю ночь. Конечно, неплохо, если командир на всякий случай будет знать, где тебя искать…
– Непривычно…
– Привыкнете. Что, лучше что ли пробираться в бильярдную и там?
– Ну, командир! Так ведь никто не видел, и никому не говорили…
– А я и не знаю. Но для нервной системы лучше, когда не опасаются и не прислушиваются – а вдруг кто-нибудь идет? Люди все равно все знают…
КОМАНДИР, ВАС ЦЕСАРЕВСКИЙ
– Анатолий Иванович, вас Цесаревский.
– Слушаю, Юрий Валерьянович.
– Анатолий Иванович, пришло оборудование от Умарова. Двенадцать вагонов.
– И что? Забирайте, складируйте, да так, чтобы был легкий доступ к любому прибору. Пока медиков нет – ничего монтировать не будем.
– У меня такого количества транспорта-то нет, и краны дорога требует поставить свои.
– Юрий Валерьянович, а вот все это вы могли бы решить и сами. Направляю к вам на помощь своих офицеров – поучитесь, как это делается.
– Капитан!
– Здесь, командир.
– Возьмите пятерых и отправляйтесь к начальнику УМТС. Он получил грузы и не знает, как организовать быструю разгрузку. Покажите ему, как это делается в режиме военного времени. Сами возвращайтесь.
– Есть показать и вернуться!
ПЕРВЫЕ ТАНЦЫ
Середина столовой была освобождена от мебели, а стулья по стенам заняли принарядившиеся и возбужденные женщины и старающиеся казаться невозмутимыми мужчины.
Медяков на коляске расположился в стороне. С ним здоровались, заговаривали, но никто не проявлял нездорового интереса, да и за заботами по устройству вечера он быстро забыл свои страхи.
На возвышении по прежнему стояли два стула, и около одного стояла гитара, а на другом – аккордеон.
– Сегодня мы начинаем нашу культурную программу. Здесь, в этом маленьком зале, в дальнейшем будут и концерты, и танцы. Сегодня – первый раз, и по традиции вечер начинается с вальса. Прошу вас!
Владислав пустил магнитофон и Свиридов пригласил Тоню.
Они недолго кружились одни, пара за парой заполняли зал. Те, кто не танцевал, удивлялись строгой красоте платья Тони – вроде бы ничего особенного, а глаз не отведешь. Дамы вообще постарались, хотя некоторые и перестарались, и их наряды не очень соответствовали атмосфере скромного танцевального вечера.
Валадислав подобрал спокойные довольно известные танцевальные мелодии и публика танцевала с большим удовольствием.
Офицеры спецотряда остались в неизменном камуфляже и танцевали, в основном, со своими дамами. Это было заметно.
– У них уже довольно устойчивые отношения, – заметила Тоня. – Ты посмотри, как они сплоченно держаться.
– Надо нам с Митей включаться.
Свиридов поднялся на возвышение, к нему присоединился Лопаткин.
– Мы постараемся не выделяться из звучащей сегодня музыки, поэтому это будут старые вещи.
Ночь коротка, спят облака,
Я знакомую музыку вальса
Услыхал в тишине городка.
Утро зовет снова в поход,
Хорошо, что я встретился с вами,
Проходя мимо ваших ворот.
Пары закружились сразу, как только услышали старую, но ничуть не устаревшую мелодию, ничуть не устаревшие слова. Теперь смотрели на Гришу – он пригласил Лену Долгополову, и хотя она была почти на голову выше Гриши, он с нею вполне сносно управлялся и уверенно вел и кружил свою длинноногую даму.
Хоть я с вами совсем незнаком
И далеко отсюда мой дом -
Но мне кажется снова
Я у дома родного.
В этом зале большом
Мы как-будто вдвоем,
Так скажите хоть слово -
Сам не знаю о чем.
Удивительно, но гитары и аккордеона оказалось вполне достаточно, чтобы заменить целый оркестр, и если бы спросили – какие инструменты играют, то только профессионал смог бы ответить правильно.
Будем дружить, в вальсе кружить,
Я совсем танцевать разучился
И прошу вас меня извинить.
Утро зовет снова в поход,
Хорошо, что я встретился с вами,
Проходя мимо ваших ворот.
Тоню пригласил Дормидонтов.
– Антонина Ивановна, я как по тексту, – с улыбкой сказал он Тоне, – Я совсем танцевать разучился и прошу вас меня извинить.
– Практики не было, Петя? Но школа все-таки чувствуется.
– Вы льстите мне. Я видел, как вы кружились с Анатолием. А Лена прямо заявила, что будет танцевать со мной только после реабилитации.
– Как это?
– Я должен потанцевать с четырьмя разными дамами.
– Так я у вас для тренажа?
– Антонина Ивановна, как вы могли такое подумать! Но если бы не ее условие, я бы тихонько сидел бы у стенки, а так у меня решимость появилась… Она неплохой психолог, а выбираю я только приятных мне дам…
– Спасибо, вот это уже приятнее.
Свиридов заметил в углу Галину Суковицину и пригласил ее на танец. Галина танцевала неплохо, но вести ее было трудно – она сопротивлялась. Когда Свиридов отвел ее на место и поблагодарил, она тоже ему сказала «Спасибо, Анатолий Иванович».
Женщин было намного больше, чем мужчин, и не всем удалось потанцевать. Но женских пар не было.
Через несколько мелодий под магнитофон Свиридов и Лопаткин снова вышли к публике.
Теперь мелодия была еще более старая, полная сдержанной грусти.
Я не стану ее огорчать,
Пусть надолго останется тайной -
Скоро стал я все чаще скучать
И не думать о встрече случайной.
С того незабвенного дня
Жду счастья хотя бы немного -
Но счастье не любит меня
И к сердцу не помнит дороги.
Лену Долгополову наперебой приглашали офицеры спецотряда, они даже менялись во время танца, и вели Лену изысканно и галантно, а какие пируэты они придумывали!
Лена раскраснелась.
– Спасибо, мальчики! – поблагодарила она своих кавалеров в конце танца.
В этот вечер Свиридов с Лопаткиным играли еще раз и сыграли они кадриль – оказалось, что в зале умеют танцевать и это, и пары с удовольствием танцевали.
КТО РАБОТАЕТ с МАШИНИСТКОЙ?
– Капитан, кто сегодня работает ночью с машинисткой?
– Я хочу сам для начала.
– Согласен. Систему защиты от любопытных ей знать не нужно, поэтому считывание с дискеты и затирание текста на диске сделаешь сам. Начните с кассеты с номером 0-2. А потом 0-1.
– Есть, командир. Вы наговорили две кассеты? Ей понадобится часа четыре для ввода.
– Ничего, пусть работает. Когда она приспособится к работе на клавиатуре и к моей диктовке – пойдет быстрее. Но если увидишь, что она очень устала – делай перерыв или вообще перенеси на следующий день.
– Понял. Дискету и бумаги в сейф?
– И не забудь волосок для любопытных оставить…
ВЕРУНЬЧИК, ПОЙДЕМ В ТЕПЛО
– Веруньчик, не озябла? А то пойдем в тепло.
– Пошли… Только посидеть-то вдвоем негде.
– Сейчас найдем.
– Ну?!
Кулигин привел Веру на второй этаж. У первой комнаты дверь была закрыта и на ней висел плакат «Занято. Просьба не беспокоить». Только третья, последняя в коридоре комната была не занята.
Кулигин пропустил Веру, повесил плакат, закрыл дверь и задвинул щеколду.
– Это что?
– Сейчас – это наша комната. Садись, располагайся.
– Еще чего! А ну, пусти!
– Да ты что? – не выпустил ее из своих крепких объятий Кулигин. – Чего взбеленилась?
– Не знаю, Никитушка, нашло чего-то… Непривычно как-то… Вошли, закрыли дверь… А видел кто?
– Ну и видел – так что? Ты стесняешься меня? Стыдишься, что мы с тобой встречаемся? Что… любим другу друга?
– Милый ты мой, единственный… Ничего я не стыжусь… а неловко как-то… И что, можно… и остаться тут… и на всю ночь?
– Можно, милая, можно. Только я сбегаю, скажу, где меня искать в случае чего.
– Как скажешь? Стыд-то какой…
– Что? Я скажу, что мы с женой в крайней комнате…
– С женой? Никитушка… Я верной тебе женой буду… перед людьми и перед богом…
– Передохни… Я сейчас…
Кулигин быстро вернулся.
– Петя спит, я забежал, – сказал он запирая дверь. – А ты думаешь, те то две комнаты кем заняты?
– Да бог с ними! Иди ко мне! Я тут одеялки нашла и подушку…
– Командиру спасибо.
– Что, это Свиридов устроил? Верно, он?
– Верно.
– Голова ваш командир… Ну, иди…
