Марк Михайлович Вевиоровский
Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы
ТОНЯ ТИСКАЕТ ГРИШУ
Тоня тискала Гришу, ворошила ему волосы, обнимала его и почувствовала сквозь тонкую ткань блузки его ладони на своей спине – ладони ласково-настороженные.
Она прижала Гришу к себе.
– Гришенька, мальчик мой, как мне приятны твои ладошки! Мне приятно, как ты касаешься меня … Я знаю, ты не очень любишь, когда я тебя тискаю, но ты терпишь, а мне это так приятно – погладить тебя …
Гриша чуть отодвинулся.
– Тебе правда приятно, когда я тебя … трогаю?
– Трогаешь? Разве ты не ласкаешь меня? Тебе это не приятно?
– Мне очень приятно … дотрагиваться до тебя … И немного … стыдно … – Гриша смутился. – Вот как сегодня утром, когда ты была голая …
– Стыдно? Чего?
– Я не знаю … Мне иногда так хочется тебя погладить …
– Правда?! Гришенька, так почему же ты этого не делаешь? Ты стесняешься, да?
– Да …
– Пожалуйста, не стесняйся, хорошо? Мне так приятно, когда ты меня обнимаешь … и гладишь … Не стесняйся, это ведь так естественно … И ничего не надо бояться, и если что-то будет не так, мы с тобой всегда разберемся … Ведь правда?
Гриша прижался лицом к ее груди – она почувствовала, как он двигается, ощущая лицом упругость и мягкость ее нестесненной бюстгальтером груди, и ей стало так хорошо. И чуточку тревожно.
– Правда …
ПАПА, МЫ СОСКУЧИЛИСЬ!
– Папа, как хорошо, что ты пришел! Мы так соскучились.
– И я соскучился!
Свиридов погладил Гришу и поцеловал Тоню.
– Как хорошо посидеть с вами!
– Чур, я тут!
– А я – тут!
Тоня и Гриша устроились на диване по бокам Свиридова. Тоня быстренько поджала ноги, подлезла под руку к мужу и прижалась к нему. Гриша пристроился к отцу с другой стороны.
– Ну, и чем же вы сегодня занимались?
– Ну, Тоня мне сегодня немного попозировала … Я хочу написать ее портрет, папа.
– Давай, давай. А как занятия?
– Нормально, только вот дяди Левы нет.
– Завтра можешь пойти к нему позаниматься. Тут недалеко, на лыжах ты минут за двадцать дойдешь. Там еще женщина есть – ее зовут Дина Егоровна Утечкина … Это любимая женщина нашего Левушки, они давно не виделись … Ей пришлось нелегко и шла она издалека … да и настоящее имя у нее другое …
Тоня обхватила Свиридова руками и почувствовала, как ее рук коснулся Гриша – он погладил тонину руку.
– Толя, а нельзя ее как-нибудь сводить к нам в подвальчик? Ей одеться не помешает. И вообще …
– Вообще – это ты верно сказала, а главное – так правильно.
– Пап, не смейся над Тоней! Я ее люблю.
– Я ее тоже люблю. – Свиридов наклонился и поцеловал Тоню. – А вылазку в подвальчик мы им завтра организуем …
– А что интересного было сегодня у тебя?
– Особенно интересного, пожалуй, было не так уж и много. Ездили мы с Леной сегодня на машиностроительный завод, договорились насчет изготовления станин для установки. Заехали на обратной дороге к жене одного сварщика, она ногу сломала, а там трое маленьких детей.
– Надо чем-то помочь? – встрепенулась под мышкой у Свиридова Тоня. – Давай, я съезжу? Или мы с Гришей съездим?
– Там жена и дочка Поликарпа Михеевича помогают – у них дом почти рядом, только выходит на другую улицу. С ребятишками побаловались, с женой и дочкой Михеича познакомились.
– И какая она? – это спросил Гриша.
– Жена у него красавица. Да и дочка – Арина, младшая – очень приятная. Ну, что еще? Приветы всем вам через Мари прислали. И дед Василий, и баба Галя, и Уля, и Ника, и все-все-все. Мари пишет, что ездила в интернат, передавала от нас приветы, а когда Уличке передала привет от Мальчика, так та после этого ходила за Мари, как привязанная.
– Мальчик просил передать Уличке, что он думает о ней, – серьезно сказал Гриша.
– Да, и она передала ему то же самое.
– Милые дети …
Потом, когда Гриша ушел спать, Тоня рассказывала Свиридову.
– Знаешь, мы сейчас сидели втроем, я тебя обняла, а Гриша нашел мои руки и стал их гладить …
– И что?
– Мне было очень приятно … Мне захотелось быть и тут, у тебя под мышкой, и там, с другой стороны, с Гришей – чтобы обнять и его. Он уже не так вырывается, когда я обнимаю его …
– Ты позировала ему раздетая?
– Да.
– Не возбуждает его твоя нагота? Он ведь уже большой мальчик.
– Его, как мне кажется, больше возбуждает неполная нагота … как и вообще всех вас, мужиков … А к полностью обнаженному телу он привык.
– Ты знаешь, я тут его мыла, терла его мочалкой … ну, в общем, везде терла … Толя, ну ты чего! Бессовестный … соблазнитель … Перестань! … хулиган … я еще хочу … и еще …
– Я его везде терла, он позволял и не стеснялся, и не … не возбуждался, как некоторые …
– Ты с ним поаккуратнее – все-таки большой мальчик.
НАПАДЕНИЕ НА КАРЦЕВУ. ГРИША ПРИШЕЛ к ДИНЕ ЕГОРОВНЕ УТЕЧКИНОЙ
– Ле-ва, кажется, к нам опять гости. – Диана сидела и писала у окна, и поэтому первая увидела лыжника.
– Да? Это же Гриша – сын Свиридова.
– У них такой большой мальчик?
– У него. Антонина Ивановна ему не родная мать.
Диана убрала исписанные листки в стол и пошла вниз.
– Здравствуйте! Я Гриша Свиридов.
– Здравствуйте, молодой человек. Очень приятно, меня зовут Диана.
Гриша крепко пожал протянутую ему руку.
– Не совсем так. Вас зовут Дина Егоровна Утечкина. Можно мне звать вас тетей Диной?
– Можно … – растерянно ответила Диана.
– Привет, Григорий! Вы уже познакомились? – сверху спускался Худобин.
– Мы-то познакомились …
– Дядя Лева, позволь тебе представить Дину Егоровну Утечкину.
– Худобин Лев Вонифатьевич! Очень рад! … С вами, со Свиридовыми, не соскучишься.
– Я пришел позаниматься, дядя Лева. Папа просил передать, что он заедет за вами около тринадцати часов, чтобы вы были готовы.
НА ЗАСЕДАНИИ УЧЕНОГО СОВЕТА
Свиридов чуть опоздал на заседание Ученого Совета – все уже сидели вокруг стола.
– Простите, ребята. Дела …
– Опаздываешь, Толя! – укоризненно сказала Ерлыкина.
– Я больше не буду. – покорно пообещал Свиридов. – Саша, веди заседание. Я пока посмотрю протоколы.
Баранов начал заседание, а Свиридов стал листать тетрадь с протоколами заседаний Ученого Совета. Аккуратным почерком Полины Ерлыкиной кратко излагались обсуждаемые вопросы и выступления, подчеркнутые карандашом шли немногочисленные пункты решений и две обязательные страницы для соображений членов Совета.
Здесь уже аккуратности Полины в записях не было, писали разными почерками, ручками и карандашом, спорили друг с другом, но старались экономить место и не приводить пространных рассуждений.
Свиридов посмотрел – сегодня в зале не было обоих Лен – Долгополовой и Карцевой, не было Шабалдина, Неделина, Дмитриева.
– … последний этап – окончательная редакция и утверждение. Стадия обучения, как представляется, не займет много времени – чему учить людей, составляющих инструкции? Но безусловно перед допуском к работе – собеседование. Мы это уже обсуждали. Для новичков – да, инструктаж, проверка знаний и так далее, но для «старичков» – собеседование. Потап уже собрал стенд для тренировок операторов, на днях можно будет начать …
В дверь проник Мальчик. Он молча прошел через тщательно охраняемую дверь и стоящий на страже Разумеев помог ему открыть тяжелую дверь. Для Мальчика не существовало запретов и закрытых заседаний и совещаний – к этому привыкли и уже не удивлялись. Мальчик прошелся по залу заседаний, нашел себе удобное место и залег вблизи от матери. Казалось, его ничего здесь не интересовало, он даже закрыл глаза и положил голову на руку.
– Там можно не только тренироваться, там можно отлаживать излучатели. Мы уже начали модернизацию. Кстати, нужно будет обсудить – в процессе модернизации Медяков предложил одну штуку и мы реально можем повысить разрешающую способность … Да, да, вопрос спорный! Но его усовершенствование позволит увеличить ширину полосы … Надо обсудить, лучше прямо у нас, в лаборатории.
– Записываем? Полина, запиши.
Свиридов «услышал» крик о помощи и «увидел» Лену Карцеву и верзилу в рабочем комбинезоне.
– Ну, ты, подстилка для начальников! То тебе не так, и это тебе не эдак! Ах, ты блядь сраная! Дешевка! Драная мандавошка! Что, жаловаться побежишь своему Свиридову? Да имел я его … Кому ты нужна, пизда затраханая? Да я тебе сосать не доверю, сука подзаборная! – верзила замахнулся, но Лена, не защищаясь, ссутулившись пошла от него.
Свиридов отошел к окну, прикрылся шторой, попытался установить контакт с Леной. Та горько плакала, скорчившись в углу душевой.
– Толенька, милый, за что? Что я ему сделала? Я же … Он не делает, как надо … За что он меня так? – казалось, что Лена вот тут, рядом, и достаточно протянуть руку. Она вытирала слезы грязной рукой и Свиридов вынул из кармана платок и протянул ей.
Лена взяла платок и стала вытирать слезы, лицо. Соскользнувшие с запястья тяжелые часы мешали ей и Свиридов, расстегнув браслет, снял часы и погладил ее руку.
– Успокойся, Леночка, успокойся. Он больше не подойдет к тебе, не оскорбит тебя. У него же всего две извилины, и те от притолоки, о которую он долбанулся с перепоя. Что возьмешь с бугая без мозгов?
Он взял из ее руки платок и стал сам вытирать ей лицо, глаза, а потом взялся за ее нос и она высморкалась.
– Да … Бугай … А все равно обидно … Разве я такая?
– Ты – чудесная. Ты – изумительная. Ты – прекрасный и добрейший человек. И тебе уже сейчас жалко этого идиота.
– Верно … Ты так хорошо меня знаешь … Ладно, я пошла … Ничего, не волнуйся за меня, я переживу … Спасибо тебе, Толенька!
Свиридов отошел от окна – в руке его лежали тяжелые часы Лены Карцевой. Он снял телефонную трубку.
– Воложанина. На «Аннушке» есть монтажник из города – рост около ста девяноста, вес сто, лицо квадратное, волосы короткие, черные, на подбородке шрам, комбинезон меховой защитный с серым мехом, на пальцах правой руки наколки. Доставить ко мне в кабинет. Вякнет – упаковать. Я на четвертом этаже.
Свиридов говорил негромко и никто на обратил особого внимания ни на его пребывание у окна, ни на разговор по телефону.
– … все-таки это раздел инструкции. Но обратите внимание, нет ни одного … источника, где все это было бы приведено в совокупности, все вместе. Да, мы знаем, да, мы помним, но … мы не вечны. Кто сейчас помнит те, первые аварии? Почему они происходили? Нет, не официальные результаты комиссий – там практически нет полезной информации. Неужели мы так это и забудем? Все разбросано по отдельным инструкциям, запискам, регламентам … Да и не все, часть уже теряется … А где общее? Извините …
– Петечка, ты прав. Ой, как прав!
– Петя читает все инструкции по просьбе Свиридова и высказывает очень дельные предложения. Лена Карцева несколько раз отмечала, что замечания Петра очень конструктивны и полезны для пользователей инструкций. Она сказала, что он очень заботливо думает о людях.
– Петя прав в главном … Мы забываем, мы теряем информацию … Когда в спешке, когда по глупости … И в том числе по части техники безопасности – аварии и прочее …
– Две задачи – техника безопасности в широком смысле, и история центра.
– Правильно, Толя.
– Петя, спасибо тебе большое за просмотр всех документов. Это – не обязанность твоя, а это твоя добровольная услуга, отклик на мою, на нашу просьбу. Не мог бы ты заняться и этими задачками – общая техника безопасности при работе на установках и история?
– Анатолий Иванович … Толя … Конечно, я могу … я хочу быть полезным … Но это же – расстрел на месте, кто такое позволит?
– Я. Я позволяю тебе это. Я прошу тебя от имени тех, кого уже нет. Я прошу тебя от имени тех, кто помнит и не забывает. Я могу приказать, но такие вещи по приказу не делаются …
– Толя, что с тобой? – встревоженно спросила Ерлыкина: Свиридов побледнел.
А он «увидел» память Лены Карцевой и ощутил всю глубину ее горечи об ушедших.
– Все в порядке … Петя, твоя помощь очень важна, чтобы ничего не случилось, когда мы начнем работать. Спасибо тебе. Историей центра занимается Шабалдин … Гриша и Тоня сейчас занимаются музеем – собирают материал о людях … А секретность – что ж, будет распоряжение всем службам предоставлять материалы …
– Что ты, Толя! Я же просто обязан … не знаю, как сказать … Я обречен на это, как бы тяжело бы мне не было … от воспоминаний …
В дверь негромко стукнули, вошел капитан Воложанин.
– Извините, ребята. Дела … – Свиридов поднялся и вышел.
НА СТУЛЕ РАЗВАЛИЛСЯ МОНТАЖНИК
В кабинете развалясь на стуле находился монтажник, которого «видел» Свиридов через сознание Лены. Руки его были скручены за спиной.
– Что начальничек, за свою суку заступится хочешь?
– Выйдите все.
Воложанин, Колесов и Суковицина вышли из кабинета. Но они едва успели обменяться парой слов, как Свиридов позвал офицеров.
– Вот приказ, вот объект. Действуйте.
Воложанин с Колесовым вывели из кабинета верзилу монтажника. Он как ватная кукла покорно шагал с ними – руки его бессильно болтались, он вяло переставляя ноги и немигающими глазами глядел перед собой. На лбу у него неярко краснело пятно размером с ладонь.
– Анатолий Иванович, что вы сделали с ним? Простите, я не …
– Он грубо оскорбил Лену Карцеву и я отправил его обратно в лагерь. Поскольку слов человеческих он не понимает, я на понятном ему языке объяснил, что он неправ. Стукнул в лоб. Оказалось достаточно.
– Израиль Моиссевич, добрый день. Как вы себя чувствуете?
– Чудесно! Вы что-нибудь знаете о телекинезе? А постараюсь днем выкроить минутку и забежать к вам.
– Ну, и прекрасно! До свидания, Израиль Моисеевич.
ЗА БАРАХЛОМ – ДИАНА
Без чего-то час Свиридов и Тоня подъехали на машине.
– Где тут Дина Егоровна? Здравствуйте!
– Здравствуйте, Анатолий Иванович!
– Ну, молодец – выучила!
Под общий смех Свиридов поторопил их.
– Быстренько, быстренько – в машину. Дайяна, у тебя будет всего пятнадцать минут. Я понимаю, как это мало, но на первый раз хватит.
– Что я должна сделать? – Диана спросила это совершенно спокойно. Свиридов немного удивился ее спокойствию и «залез» в ее сознание – она действительно не волновалась, полностью полагаясь на него.
– Тебе на разграбление представляется … супермаркет. Небольшой такой, но там все есть. Тоня тебе покажет …
Около 401 корпуса затормозил джип и из него вышли четверо – двое мужчин и две женщины. Дежурная через стекло узнала в идущих впереди Худобина и Свиридову, а за ними шел Свиридов с какой-то женщиной в довольно потертой беличьей шубке и платке и в черных очках.
Они, разговаривая, прошли вестибюль и направились к лифту. Охранник тоже узнал Свиридова, козырнул и отвернулся.
Лифт отвез их вниз и они вошли в торговый зал. Он был пуст – мало кто посещал его в середине дня.
Откуда-то появился старший лейтенант Громов с тележкой, Свиридов поблагодарил и отказался от услуг подошедшей консультантки, а Тоня и Диана рванулись вглубь зала.
Ровно через пятнадцать минут запыхавшиеся женщины подкатили к мужчинам загруженную доверху тележку. Диана была в новой шубе, меховой шапке и меховых сапожках.
Левушка расписался на бланке доставки и они вышли через пожарный выход, там их ждала машина.
– Полковник, вы волшебник-искуситель, – отдышавшись сказала Диана. – Такое перенести трудно – все есть, глаза разбегаются, а взять нельзя. Прямо как в сказке про древние сокровища …
– Но ты уложилась в заданный срок, ведь правда?
– Это было нелегко, это было испытание. Если бы не Тоня, я бы никак не управилась бы.
А через главный вход старший лейтенант Громов вынес две большие сумки, загрузил их в машину и отъехал. Обе машины подъехали к домику почти одновременно.
Женщины с сумками скрылись наверху.
– Ну, теперь они долго будут недоступны! – Левушка пригласи Свиридова на кухню. – Как я понимаю, Диана уже получила новое имя?
– Да, под этим именем будем ее легализовывать. А вы можете появиться на работе – только напускайте на себя побольше загадочности. И во всю темните насчет женщины …
– Хорошо, Анатолий Иванович. Спасибо вам. И от Дианы тоже громадная благодарность.
ГЕНЕРАЛЫ УЛЕТАЮТ к БЕЛОГЛАЗОВУ
– Свиридов, мы улетаем к Белоглазову. Генерал Сторнас тоже решил лететь со мной. Что передать?
– Большущие приветы! И Дементию Кузьмичу, и Евгении Павловне! И еще, Николай Константинович, вот пакет для полковника Гаврилова. Это материалы для легализации Дианы.
– Понятно. Увожу с собой всех трех майоров из следственной бригады. А генерала и его полковников отзывают обратно, в Москву. Какая-то гигантская телега на них пришла, даже Сторнаса запросили – правда ли это? Он подтвердил. Не твоих ли рук дело?
– Ну что вы, Николай Константинович, как можно! Телега – это так несовременно!
– Зато надежно. Слышал, в город прибыли еще несколько следственных групп? Из военной прокуратуры, из штаба внутренних войск, из средмаша, из ГУИН. Кругом летают пух и перья!
– Да, Назар уже жаловался – замучили его. Просил помощи.
– Сделай для него – он мужик хороший. Генерал тебе там оставил на всякий случай охранную грамоту, воспользуйся при случае. Подключится не надо?
– Пока управляюсь. Ну, а если что…
– Ну, бывай! Я скоро вернусь. Тоне привет.
ИЗРАИЛЬ МОИСЕЕВИЧ
– Израиль Моисеевич, это что-то невероятное! Но я же чувствовала его руку, он мне слезы вытирал, я ему в платок сморкалась, наконец! Вот – Толин платок, как он ко мне попал? А мои часы? Как могли мои часы попасть к нему?
– Анатолий? Мы ждем ответа. Как ты это делаешь?
– Кабы знать.
– Очень содержательно! А поточнее?
– То же самое – кабы знать. Не знаю. Я снял эти часы с руки Лены … Я ощущал ее руку, ее лицо…
– Мало того, что он ощущал – он мою руку двигал, когда снимал часы. Двигал! Двигал?
– Двигал.
– Двигал! Вы понимаете?
– Лена, ты успокойся. Тут и без твоих вскриков можно совершенно спокойно сойти с ума … Я ничего сказать вам не могу, ребятки. Это – мне пока недоступно, я этого не понимаю. Хотя верю, что это есть.
– А если попробовать воспроизвести?
– Хочешь попробовать? Почему бы и нет … Лена, иди туда, в ту комнату. Не пугайся, там хороший разгром … А ты пойди в кухню, там сейчас никого нет.
– Лена, попробуй воспроизвести свои переживания и позови меня, ладно?
Лена и Свиридов вышли, а старый Эткин задремал в раздумье.
Лена долго настраивалась, старясь вспомнить свои ощущения и переживания, старалась ощутить себя оскорбленной, униженной, раздавленной … И позвала – мысленно – Свиридова.
#Толенька!
#Да, Леночка?
#Пожалей меня, Толенька! Он меня так унизил! Почему он сказал, что я – твоя подстилка?
#Милая моя, не переживай! Ограниченным людям бывает очень трудно понять, что дружба и близость могут быть без физиологической близости. Для них все секретарши – бляди, все продавщицы – суки, все машинистки – проститутки …
#Разве я давала повод считать меня твоей … любовницей?
У Лены появились слезы и Свиридов опять попробовал их вытереть. Это удалось – он почувствовал влагу на ее лице.
#И неужели я так плохо выгляжу, что он называл меня драной … уж не помню кем?
#Если бы тебе немного поправится, пополнеть – худющая ты очень. А такому бугаю – худая женщина, что больная. Не переживай.
Лена взяла рукой его руку и прижала к своему лицу.
Свиридов с трудом удерживал контакт – он одновременно пытался еще и анализировать происходящее.
#Милый Толя! Как хорошо, что ты есть у меня! Если бы ни вы с Сашей, я бы просто не смогла бы …
Она прижала его руку к своей груди и Свиридов почувствовал теплоту и упругость, и твердость соска, и даже швы на чашечке ее бюстгальтера. А Лена все не отпускала его руку.
#Что ты сейчас чувствуешь?
Мысленно спросил Свиридов. Лена хотела ответить и тут он перестал ощущать ее грудь и ее руку.
#Все пропало, Толя. Теперь – просто мысленный контакт. Пошли к старику?
#Пошли. Я целую тебя.
#Надо было раньше – теперь не получится …
Они вернулись в комнату к Эткину. Тот дремал в кресле, но Лена заметила, что его лицо покрыто крупными каплями влаги.
Она бросилась к нему и встретила хитрый и улыбающийся взгляд.
– Ну, ребята! Это что-то фантастическое! Никогда не думал, что такое вообще может быть!
– Вы что, подключились к нам?
– Как это?
– Все, что я смог и сумел – это незримо поприсутствовать. Сверим?
– Конечно же! Давайте скорее!
– Сперва Лена со всех сил стала жалеть себя и растравлять свою обиду. Потом она позвала Анатолия, и он ей ответил. Потом он вытирал ей слезы, а Лена брала его за руку. Но самое главное, что я видел вас обоих рядом! Это немыслимо – вы были в разных комнатах … Потом Лена взяла руку Свиридова и приложила к своей груди и Свиридов отнюдь не возражал против этого … Что чувствовали вы оба?
– Израиль Моисеевич, это полностью совпадает с тем, что ощущал я. А ты, Лена?
– Да, так оно и было. И лицо он мне вытирал, и руку я его брала, и к груди прижимала. И руку его я чувствовала! Понимаете, чувствовала! И тепло, и движение, и тяжесть руки, и пальцы …
– Израиль Моисеевич, как это может быть?
– Уходите … Я устал … И ничего не знаю …
– До свидания, Израиль Моисеевич …
– Он так слаб. А тут мы еще!
– Даже не представляю, чем поддержать старика.
– Как ты думаешь, нам … не стоит еще попробовать? Попробовать поискать канал, по которому мы связались таким образом? И придумать, что может быть доказательством такого контакта? Как платок и часы в тот раз.
– Обязательно, Леночка. Выберем время и займемся. Обязательно.
Свиридов обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.
– А ты говоришь, что нет оснований считать тебя моей любовницей!
– Ну и хулиган же ты!
