Марк Михайлович Вевиоровский
Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы
КАК ХОРОШО ПАХНУТ ТВОИ ВОЛОСЫ
– Как хорошо пахнут твои волосы…
– Это меня твоя Галина научила. Отвар из трав … Неужели не замечал, что у нее волосы так пахнут?
– Правда? Ревнуешь?
– Ага … Вокруг тебя столько красивых молодых баб, и ты постоянно так много времени им уделяешь …
– Наверное, это очень плохо … Но я почти не замечаю … красивы они или нет … Мне надо заставлять себя сказать им какой-нибудь комплимент … что-нибудь не по работе, оказать знак внимания … Они присутствуют как … как функции, а не как люди … и я превращаюсь в функцию, мне некогда … У меня нет времени на длинные вежливые обороты – «пожалуйста, сделайте то-то и то-то» … кто-то считает меня сухим и даже грубым – я говорю коротко … наверное, очень жестко … Я могу, конечно, вспомнить, во что была одета Галина Климентьевна сегодня, но для этого мне нужно сделать усилие … А вот такое прикосновение к тебе – это такое … блаженство … разве это можно на что-нибудь променять? Я понимаю, как мало тебе – и Грише – я уделяю внимания … Но я стараюсь …
– Ты устал, а сам заводишь меня… Ну, что ты делаешь!
– Не делать?
– Вот глупый!
А через час с небольшим полковник Свиридов ехал в город, оставив спящую и улыбающуюся во сне Тоню.
МАЛЬЧИШНИК. БЕЛЯСЬ НАПУГАН
Белясь был несколько удивлен ночным вызовом и напуган тем, что вызвал его Свиридов.
Он жмурился от яркого света, но вряд ли заметил видеокамеру, внимательно наблюдающую за всем происходящим в комнате.
– Я полковник Свиридов Анатолий Иванович провожу допрос бывшего подполковника войск Комитета Государственной безопасности Беляся Вениамина Львовича по вновь открывшимся обстоятельствам …
Сперва Белясь старался помалкивать, отвечал односложно, но потом, удивленный степенью информированности Свиридова разговорился.
Задавая вопросы, Свиридов то и дело открывал лежащие на столе папки, и обращался к материалам допросов других задержанных.
Уже под утро, потягивая кофе из бумажного стаканчика, Белясь узнал о переводе в Москву и испугался. Но все сказанное им только что было настолько страшно, что он истерически начал выдавать то, о чем его не спрашивали и называть такие фамилии, рассказывать о таких событиях, что Свиридову стало не только противно, но и очень горько.
Две машинистки в соседней комнате печатали протоколы с кассет магнитофона, и Белясь подписывал их, читая и сам ужасаясь прочитанному.
– Что вам известно, Вениамин Львович, о семерых мальчиках, родившихся в научном центре примерно четыре-пять лет назад?
То, что услышал Свиридов и то, что он почерпнул из информационного поля Беляся, было настолько страшно, что у него зашевелились волосы. Но он продолжал задавать вопросы таким же спокойным и доброжелательным голосом, который так располагал и успокаивал перепуганного Беляся.
Около четырех часов утра Свиридов подозвал капитана Воложанина.
– Юра. Вот кассеты видеозаписи, магнитофонные кассеты и протоколы допроса. Материал страшный во всех отношениях, его нужно надежно спрятать – сейчас он может быть смертельно опасен. Отвези Галине.
– Сделаю, командир.
– Вот адреса двух … человек. Их нужно взять незаметно, тихо. Отвезти к нам и посадить отдельно. Знать друг о друге они не должны. Полная изоляция. Наблюдение – чтобы волос с их головы не упал. Они сыграли … большую … роль в судьбе мальчиков.
– Понял, командир. Сегодня они будут у нас. Брызгу можно привлекать?
– Ограниченно. Он-то все равно узнает, что это моих рук дело. Действуй, капитан!
– Есть, командир! Маленького я оставлю с вами.
В кабинете Брызги Свиридова ждали полковник Вагапов Леонид Кукуриевич, начальник следственной бригады Главного Управления исполнения наказаний – низенький, очень толстый, лысый и хитрый человечек, и подполковник Апреликов Ким Кириллович из штаба внутренних войск.
Они явно трусили и вели себя чрезмерно тихо и даже угодливо, чему Свиридов немало подивился – неужели слухи о его жесткости так быстро дошли до них?
Разговор с ними завершился быстро, они ознакомились с полномочиями Свиридова и порядком работы сотрудников и откланялись.
К ВАМ ДАША ОГОРОДНИКОВА
Свиридов вернулся к себе, в привычный кабинет, к спокойной и внимательной Суковициной. И начал он с дискеты, переданной ему подполковником Патрикеевым.
Повозившись с паролем и почти уже решив позвать на помощь Потапа, ему все-таки удалось открыть файл и он увидел на экране доклад Худобина. Кое-что из материала было старательно убрано, но главное – словесные портреты и выполненные по ним рисунки в файле были. Портрет Дианы был на редкость хорош – она была почти похожа, хотя с совершенно другой прической и намного моложе.
Свиридов внимательно разглядывал другие рисунки агентов, которые могли быть посланы к Худобину. Этих людей ему встречать не доводилось. Он отпечатал все рисунки и положил в карман.
– Анатолий Иванович, к вам Даша Огородникова.
– Маргарита Эдуардовна, попросите ее подождать три минуты – я приму ее.
– Здравия желаю, товарищ полковник. Лейтенант Огородникова …
– Здравствуйте, Дарья Федоровна! – Свиридов вышел из-за стола и поздоровался с Дашей.
– Присаживайтесь. – он усадил Дашу за приставной стол и сам сел напротив нее.
– Товарищ полковник …
– Анатолий Иванович.
– Слушаюсь. Анатолий Иванович, я насчет мальчиков. Они такие умные. С ними заниматься надо. Развивающими играми-то я с ними могу позаниматься, ну, там прибрать, погулять с ними, писать, читать могу научить. Только им нужно поболе, а там я уже не осилю.
– Вы считаете, что их нужно учить читать и писать ?
– Читать так точно – не нужно. Вон Петя Ложников на английском языке книжку читает и другим переводит. И говорить на английском языке пытается не только он, и другие тоже, а я не умею.
– Дарья Федоровна, а как вы думаете, русские народные сказки они знают? И не русские – тоже?
– Нет, Анатолий Иванович, не знают. Я это поняла, когда в разговоре что-нибудь скажешь там про Золотую рыбку или Кащея бессмертного. Не знают. И еще, Анатолий Иванович. Они же мальчики все, а им бы девочек такого же возраста. А то кругом женщины только взрослые. Они развиваться по другому будут без девочек.
– Вы правы, без девочек они будут развиваться иначе. Но где взять маленьких девочек? Возить из города? Кто свою дочь отпустит? Возить их в город, как на экскурсию к девочкам? Тоже нереально. Чуть-чуть ближе познакомятся – сразу узнают об особенностях наших мальчиков. Придется им пока расти одним. А вот насчет сказок и всего прочего детского мира … Я хочу вызвать из Москвы одну знакомую мне воспитательницу, имеющую большой опыт работы с такими маленькими ребятишками. У нее и своих двое, да в саду еще дюжина. Склонность у нее большая к этому делу. И насчет занятий подумаю – мы уже обсуждали этот вопрос, только не решили, как их лучше учить.
– Тогда у меня все, Анатолий Иванович. А так детишки хорошие, добрые, покладистые.
– А то, что они телепаты?
– Так все равно дети. Мне Елена Архиповна объяснила, что они могут разговаривать друг с другом мысленно, и что они долго не говорили – просто не знали, что все люди говорят вслух. А схватывают все так быстро! Вот вы дали им иностранную книжку, так они ее уже вовсю читают. Рассуждают по взрослому. Очень толковые мальчики, а все равно – дети.
– Вы детей любите?
– А как же!
– У вас братья есть? Сестры?
– Два брата и еще две сестры. Нас у отца с матерью пятеро.
– Дружно живете?
– Как когда. Теперь дружно, а поменьше были – куда там!
– Братья-сестры не женаты, не замужем?
– Пока нет.
– Вы одна с мальчиками возитесь?
– Мне Людмила Пахомовна помогает, днем. А ночью они спят, меня не беспокоят. Да кто-нибудь из матерей постоянно помогает – кто свободен. Ребята … то есть от капитана Воложанина постоянно заходят, тоже с ними занимаются. Они молодцы, занимаются не только со своими …, ну, то есть …, а со всеми. Дети это чувствуют, когда не разделяют на свое и чужое.
– Может быть, вам кого-нибудь еще в помощь дать? Подберите сами.
– Благодарствуйте, Анатолий Иванович, пока без надобности. Пойду я, спасибо за беседу.
– До свидания, Дарья Федоровна. Если что нужно – заходите. Я постараюсь сегодня зайти, проведать мальчиков.
ПОМОЩНИЦА СУКОВИЦИНОЙ
– Анатолий Иванович, можно пригласить мою помощницу?
– Давайте, Галина.
Суковицина ввела в кабинет невысокую женщину неопределенного возраста.
– Вот моя помощница Роза Михайловна Перевозникова.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, Роза Михайловна. Свиридов, Анатолий Иванович. Прошу вас.
Перевозникова и Суковицина разместились по одну сторону стола, а Свиридов устроился напротив.
– Где вы работали, Роза Михайловна?
– Я работала в НТО первого отдела. Редактором-корректором.
– Галина Климентьевна объяснила вам, чем придется заниматься?
– Да, она рассказала.
– И о том, какие требования я предъявляю к своим помощникам?
– Да, она говорила. Сохранение в секрете всего, что я узнаю.
– И еще ненормированный рабочий день, большой объем работы, требующей внимания и памяти, печать документов, работа на компьютере.
– С компьютером у меня не очень хорошо – нам их поставили недавно, раньше-то машинками обходились.
– Где вы живете? Семья большая?
– Я живу с отцом и матерью на слободке. Сестра старшая замужем, работает на машиностроительном в библиотеке. А я не замужем.
– Галина Климентьевна поможет вам устроиться рядом с ней в соседней комнате. Там вы сможете жить, а домой ездить каждый день не удастся. Ничего, обойдутся без вас?
– Обойдутся, они у меня еще крепкие! – Перевозникова улыбнулась и сразу стало понятно, что она еще совсем не такая старая.
– Тогда приступайте к работе. С богом!
– Спасибо, Анатолий Иванович.
ВСТРЕЧА ДАШИ и ВОЛОЖАНИНА
Днем, когда Даша и дежуривший Хитров занимались с мальчиками гимнастикой, в комнату вошел капитан Воложанин.
– Здравствуйте!
– Здравствуйте, дядя Юра! – довольно дружно приветствовали его мальчики.
– Здравствуйте, Дарья Федоровна! Воложанин Юрий Николаевич, командир спецотряда.
– Здравствуйте, Юрий Николаевич.
Они посмотрели друг другу в глаза и замерли, как будто увидели друг друга в первый раз. Наверное, так, все-таки, бывает – когда нужно помолчать и посмотреть в глаза.
– Дарья Федоровна …
– Да, Юрий Николаевич …
Хитров продолжил с мальчиками занятия.
– Дарья Федоровна …
– Да, Юрий Николаевич …
Они не могли разорвать контакт глаз.
– Дарья Федоровна … вы приказом переведены в штат интерната … дежурной воспитательницей …
– Да, Юрий Николаевич … А кто теперь мой начальник?
– Пока начальник интерната не назначен … Значит, подчиняетесь непосредственно командующему …
– Хорошо, Юрий Николаевич …
– Я пойду, Дарья Федоровна …
– Хорошо, Юрий Николаевич …
– Мы еще увидимся, Дарья Федоровна …
– Хорошо, Юрий Николаевич …
Она проводила его взглядом, потом удивленно оглянулась – как это, почему она вдруг отключилась? Но вспомнила глаза только-что ушедшего капитана, и ей стало тепло и ужасно хорошо.
«Вот дура-то! – мысленно остановила она себя. – Ну, посмотрелись друг на друга – и что теперь?»
Но это помогало мало и весь день она вспоминала глаза капитана.
«ТОЛЬКО ДОН и МАГДАЛЕНА»
– Ура! Дядя Толя пришел!
– Дядя Толя! Здравствуй!
– Дядя Толя!
– Здравствуйте, мои дорогие мальчишки! Как жизнь? Тетю Дашу не обижаете?
– Ну, что ты, дядя Толя? Как это можно – обижать тетю Дашу? Она же такая милая, правда?
Даша даже смутилась и погрозила Сереже пальцем. Тот шутливо испугался, спрятался за Свиридова, со смехом выглянул оттуда. Даша тоже засмеялась.
– А я вам песенку спеть хочу, – объявил Свиридов и поднял принесенную с собой гитару.
На далекой Амазонке
Не бывал я никогда,
Никогда туда не ходят
Иностранные суда,
Только Дон и Магдалина -
Быстроходные суда -
Только Дон и Магдалина
Ходят по морю туда.
Мало было петь эту залихватскую песенку, надо было еще мысленно объяснять мальчикам все непонятные слова и понятия, и это было совсем непросто – делать это надо было в темпе песни, одновременно со словами.
Из Ливерпульской гавани
Всегда по четвергам
Суда уходят в плаванье
К далеким берегам.
Плывут они в Бразилию,
В Бразилию, в Бразилию,
И я хочу в Бразилию
К далеким берегам.
И мальчикам, и Даше песня нравилась. Они начали пританцовывать, Даша руками дирижировала движеньями мальчиков.
Свиридов начал припев
Только Дон и Магдалина,
– На самом деле корабль звали Магдалена, а не Магдалина
Только Дон и Магдалена,
Только Дон и Магдалена,
Только Дон и Магдалена
Ходят по морю туда.
Мальчики пытались подпевать – пытались, потому что делали они это первый раз в жизни. И от этого у Свиридова щекотало в носу.
Никогда вы не найдете
В наших северных лесах
Длиннохвостых ягуаров,
Броненосных черепах.
Но в солнечной Бразилии,
Бразилии моей,
Такое изобилие
Невиданных зверей.
Даша и мальчики устроили вокруг Свиридова хоровод. И пели вместе с ним.
Из Ливерпульской гавани
Всегда по четвергам
Суда уходят в плаванье
К далеким берегам.
Плывут они в Бразилию,
В Бразилию, в Бразилию,
И я хочу в Бразилию
К далеким берегам!
Только Дон и Магдалена,
Только Дон и Магдалена,
Только Дон и Магдалена
Ходят по морю туда.
Веселье развернулось во всю, но песня, оказывается, еще не кончилась!
Но в солнечной Бразилии,
Бразилии моей,
Такое изобилие
Невиданных зверей.
Увижу ли Бразилию,
Бразилию, Бразилию,
Увижу ли Бразилию
До старости моей?
– Вместе!
Из Ливерпульской гавани
Всегда по четвергам
Суда уходят в плаванье
К далеким берегам,
Плывут они в Бразилию,
В Бразилию, в Бразилию,
И я хочу в Бразилию
К далеким берегам!
Припев пели уже дружно и громко, уже ничего не нужно было пояснять, и Свиридов просто играл и пел.
Только Дон и Магдалена,
Только Дон и Магдалена,
Только Дон и Магдалена
Ходят по морю туда!
– Уф! Я устала! – и Даша опустилась на низенький детский стульчик. – Анатолий Иванович, спасибо вам, но вы нас загоняли!
– Спасибо, дядя Толя. Мы все поняли. Спасибо тебе. – очень серьезно поблагодарил Свиридова Дима. – Ты приходи к нам, ладно?
ТОЛЯ, ПРИХОДИ В БАССЕЙН
– Тоня? Приходи в бассейн. У меня минуточка свободная – поплаваем?
– Ты чем-то озабочен? Убежал ночью, не разбудил меня …
– Дела … Меня предупредили, что Беляся на-днях увезут в Москву. Пришлось форсировать допрос. А там такое полезло из этого подонка! Волосы шевелились! А показать нельзя, нужно ровнехонько, спокойнехонько, не спугнуть …
– Поплаваешь? Или полежим?
– Давай немного полежим. Помассируй мне спину … Видео, звукозапись, протоколы – все у меня в сейфе. Покажу только Сторнасу … И насчет мальчиков – их пытались использовать в экспериментах по управлению сознанием.
– Да что ты? Кто же этот … изверг?
– На том объекте, где разметили детей, до этого проводили опыты с людьми по электромагнитному воздействию на мозг. Впечатление такое, что работы были свернуты в сверхсрочном порядке и какие-то установки там еще работают …
– Да ты что!
– Белясь выдал двух врачей, которые принимали участие в этих работах, и, главное, имели отношение к мальчикам. Я приказал взять их. А все нити ведут в Москву …
– И как это тебе удается – влезть в самое пекло … Что же с мальчиками будет? Насколько опасно было их пребывание там, в интернате?
– Скорее бы Умаров прилетел – без него, боюсь, не разберемся. Потапа я уже послал промерить поля в помещениях, где жили дети.
Они немного поплавали. В бассейне было пусто – только в дальнем углу отфыркиваясь и поднимая фонтаны брызг двойняшки – Ольга Дмитриева и Римма Неделина учили плавать Лопаткина.
– А еще мне прислали материалы отчета Левушки со словесными портретами возможных связных и рисунками на основе этих словесных портретов. Там есть портрет Дианы.
– Похоже?
– Похоже. Если остальные похожи в такой же степени, то имеет смысл поискать оригиналы.
СНЯЛИ ИЗЛУЧЕНИЕ ОБЪЕКТА
– Анатолий, мы там все промерили. Сняли частотные характеристики, конфигурации полей. Излучатели должны находиться на глубине около сорока метров вот примерно под этим местом.
Потап показал место на плане, разложенном Воложаниным.
– Вот наш отчет, командир. Вниз можно пройти вот здесь и вот здесь. Правда, придется рвать металлические двери, они заварены наглухо. Нашли электрическую подстанцию. Она вот тут, под землей, вход залит бетоном. У энергетика никаких материалов по этому объекту нет.
– Пока подготовим … Капитан, разработайте схему подрыва всего первого этажа на обрушение. Места, количество зарядов, количество взрывчатки, вспомогательных средств … Подстанцию оставим … Подорвать надо кабели между подстанцией и городом. Приказ понятен?
– Так точно, командир, понятен.
– Действуй, Юрий Николаевич. Действуй, дорогой мой … Галина, все эти материалы – и отчет капитана, и отчет Потаповича – в отдельное дело и в сейф.
МАЛЬЧИШНИК
– Смирно!
– Отставить. Здравствуйте, ребята. Я смотрю, вы в полной боевой готовности, – показал Свиридов на накрытый стол. – Все в сборе? Тогда сели …
Камуфляж плотно уселся вокруг стола, тесно уставленного открытыми консервными банками – правда, поставленными на тарелочки, тарелками с колбасой и рыбой, мисками с салатом, мисочками поменьше с красным и зеленым перцем, охапками зелени, стопочками хлеба, но, самое главное, разнообразными бутылками. Как ни странно, но во всем этом аскетизме чувствовалась женская рука, и Свиридов отметил это.
– Что налить, командир?
– Мне налей беленькой. А сами – каждый пьет то, к чему лежит душа, и за мной угнаться не старайтесь.
– Был трудный день, командир?
– Да нет, пожалуй … Нет, Федя, день был обычный. Только знаете, иногда так хочется посидеть в хорошей компании!
– Тогда со свиданьицем, командир!
– Со свиданьицем, ребята!
– Командир, рыбка – во рту тает, положить?
– Командир, салат – не оторвешься, моя Веруня постаралась…
– Чувствуется женская рука, вкусно-то как …
Выпили по второй и по третьей, и за здоровье, и за успехи, и за тех, кого сегодня нет…
– А вот моя Тоня, – негромко начал Свиридов, и мгновенно установилась тишина. – Готовить не умеет … Нет, не то чтобы уж совсем не умеет, но нет у нее в этом … блеска нет, нет выдумки …
– Как же так, командир? Мы когда у вас были, этого не почувствовали. Верно, ребята? Все было так здорово …
– Есть свои секреты, – улыбнулся Свиридов. – Мы ведь с Тоней познакомились очень давно, когда я еще в школе учился … А она – в спецшколе, да и звали ее тогда не так …
Он помолчал.
– Познакомились … полюбили друг друга … И она уехала … в спецкомандировку, даже попрощаться не успели, не смогла она … Потом, через год почти, она приезжала на неделю, тогда она стала моей самой главной женщиной, моей женой, и такой останется до моей смерти … И уехала опять … на много лет … А потом у них был крупный провал, и резидента замели, и еще кой-кого, она успела скрыться … Предполагали предательство, кто – не знали … Но тут – на всякий случай – посадили тех, кто их готовил к заброске, кто был связан с ними, а я попался под горячую руку … Как и за что меня сажать – они и сами не понимали, но посадили на всякий случай к уголовникам … Школа, скажу я вам, не для слабонервных … А потом – то ли нашли, кто сдал резидентуру, то ли взяли кого надо, но всех повыпускали … Только жена того человека, кто Тоню готовил, за этот год ослепнуть успела …
Свиридов знакомым офицерам жестом с видимым спокойствием положил ладонь на стол – сидящие за столом знали, что это признак сильнейшего душевного волнения, за которым может последовать все, что угодно, вплоть до внезапного выстрела.
– Вышел я … Официально сообщили мне, что такая-то погибла при исполнении служебных обязанностей … А жить как-то надо … Со справкой куда пойдешь … Так, перебивался … Пить начал, женился по дурости, сын родился … Жена попалась стерва несусветная, ну, да бог ей судья – куда сам-то смотрел … И работаю себе слесарем в ЖЕК'е, с окрестными ребятами там … И тут находит меня дед Вася – Василий Васильевич Галин, вы его знаете, это он … Тоню … готовил к заброске … И говорит, что … Тоня … – жива … ну, и там еще целая история получилась с географией, пока нам увидеться довелось …
Он замолчал, и все офицеры молчали, потрясенные его откровенностью.
– Да и увиделись-то … Короче, подозрения с нее всякие были сняты и стали ее готовить снова … А чтобы я под ногами не путался, меня тоже в тренировочный лагерь взяли, и вместо тренировочного мешка для битья и отработки приемов поставили … Только им это боком вышло – я там такому научился, чего бы за всю жизнь не узнал … Да и дорого им обошлось это – я не особенно бить себя позволял …
– А потом я здесь, она – там … А я даже не знаю, где, да и знать мне этого не полагается … От жены ушел – она уже настоящей алкоголичкой становилась, развелся потом, жил у Галиных … Мама Галя мне вместо матери … Сына по мере сил и возможности воспитываю … И жду. Жду, когда она вернется ко мне. Жду, когда вернется моя любимая женщина.
Свиридов держал рюмку и она легонько подрагивала.
– Институт кончил, пошел работать. Работаю, группу людей дали … Меня не забывают – то привет от нее передадут, то на месячишко в войска на переподготовку отправят … Вот с Федей мы так и познакомились – был я у них, побегал с полной выкладкой марш-броски … Один раз под руку подвернулся – привлекли к операции по задержанию, поставили на неперспективное место в засаду … с зеленой девчушкой из спецшколы … а мы им троих матерых мужиков взяли, да в багажнике привезли … Правда, одному челюсть сломали невзначай – уж очень он выпендривался да джиу-джитсу норовил показать мне … Потом в командировке опять встрел я в историю … между прочим, там, в знакомом вам Узбекистане … Взял тогда одного, а другой, отстреливаясь, неаккуратно убегал и под шесть киловольт угодил – угольки только и остались … А она вдруг появится на несколько дней – праздник, а когда будет – кто знает … Один раз точку перехода ей назначили гиблую – это теперь мы знаем, да и вы знаете … Через «Ослиное ухо» ей надо было выйти к нам …
Дружный вздох офицеров показал, что это они хорошо понимают. Лафитнички наполнялись и опрокидывались без тостов и команд – просто, кто и как считал для себя нужным. Свиридов тоже не обходил вниманием эту церемонию.
– И шла она через два месяца после нашей Оли … Это теперь я знаю, что через два месяца, и знаю – что там было, когда вы ее вытаскивали … А тогда вызвали … Дед Вася знал, что у нас с Тоней есть своя кодовая сигнализация … Так вот я ей по рации на гитаре … пока не успели забить глушилкой … Успела, выскочила … По дороге вертолет нас на тропе накрыл – мы с Валдисом ее под камень, а сами из автоматов … Хорошо, крупнокалиберный с высотки помог, завалил вертолет … У меня с тех пор заметка на шее – это не царапина, это камнями посекло, что пули откололи у нас за спиной … А нам с ней – неделю, и снова …
– И вдруг – ждите, она прилетает. Насовсем. Я испугался … Я-то ее жду, я живу-то только этим ожиданием, а как там она? Столько лет … без меня … где бы ни жила, но все с людьми, среди людей … Нужен ли я ей теперь?
– Выпьем, командир! Все же хорошо? За вас с Антониной Ивановной!
– Как я ее встречал – рассказать трудно, да вы кое-что и знаете … А у нее те же мысли – помнит ли еще, нужна ли еще … Дали нам тогда три дня, провели мы их в глуши на берегу озера … Поверите, три дня за руки держались, отойти друг от друга не могли … Потом Гришу к себе взяли, его мать по пьяному делу милиционера прирезала … а может и не она, в комнате еще люди были, но засудили ее, в тюрьме она …
– К чему я все это вам говорю? Вот мы с Тоней любим друг друга. Мало ли что у нас у каждого в жизни было, главное – мы любим друг друга и мы вместе. И дорожим нашей любовью, друг другом … и нашим домом, нашей семьей … Гришей … Главное счастье, ребята, это семья, это любимая женщина, жена, дети, это – дом. Если спешишь домой, скучаешь без жены, без детей – и тебя дома ждут и скучают тоже, то это счастье. И главная задача каждого мужика – сделать свою женщину счастливой, создать свой дом, счастливый дом, где будет хорошо и его любимой женщине, и детям …
– Как хорошо ты сказал, командир … Ребята, за такой дом! И пусть у каждого он будет!
– Вот я рос без отца и знаю, что это такое … – продолжал Свиридов. – Правда, тогда подавляющее большинство пацанов росло без отцов … война … Но все равно … А ребенок, выросший без отца, потом может стать плохим отцом … Поэтому детям, а особенно мальчишкам, так нужен отец … Которого можно уважать, любить, который любит и уважает его мать, которому можно подражать …
– А как Антонина Ивановна с Гришей? Как Гриша к ней относится?
– Они оба так стараются … заботятся друг о друге … Он ее хоть матерью не называет, но признает за мать … Слушается.
– Командир, у нас тут … В общем, есть перспективы …
– Да чего ты темнишь! Во-первых, командир не слепой и видел на новоселье, да и вообще … Нас, что, туда случайно пригласили, что ли? И кто с кем – знает. И я не скрываю, что с Верой Ложниковой у нас получается настоящая любовь. И Петя ко мне относится по родственному, и я его усыновить готов …
– Только вы учитывайте, ребята, что эти мальчики – особенные … Они хорошие, добрые, внимательные, привязчивые, но они – особенные. Дело не только в том, что они телепаты, что они общаются друг с другом без слов … У них есть и другие неординарные способности, и какие – еще толком неясно. С ними будет нелегко … как и вообще с маленькими детьми …
– Командир, а у Бори припадки совсем кончились? Мы с Зиной очень боимся его припадков, как бы не начались снова …
– Думаю, Дима, кончились. Но кое-что зависит и от вас с Зиной, потому что у Бори повышенная чувствительность … ну, скажем, к тому, насколько нежен к его маме ее возлюбленный …
– Как же он может чувствовать такое?
– Вот может, и все тут …
– Лера … то есть Валерия говорила, что Олег слабенький, с ним нужно заниматься. Я стараюсь – и с ним, и с другими. Они все такие … такие миниатюрные, маленькие …
– Правильно, Анатолий, молодец! Мышцы качать им не надо, просто гимнастику, ритмику, равновесие. Обязательно надо научить их плавать – бассейн-то рядом!
– У нас с Верой … да и у других, чего там! отношения складываются …
– Ну, Никита, договаривай!
– Мы б поженились …
– А то вы уже не поженились!
– Мы б поженились, – показал кулак обидчику Кулигин, – Да что за семейная жизнь у нас будет?
– Вопрос, конечно, интересный … Раздать вам всем по комнате – нет проблемы. Только мальчиков пока разлучать нельзя, да и ваша служба плохо сочетается пока с отдельной квартирой … Там, дома, в Москве, могу обещать каждой семье отдельную квартиру … А здесь … Будем думать … Вы, что завтра, что-ли и строем жениться собираетесь!?
Забежал Гриша.
– Ну, никак нельзя оставить одного – опять пьют! – он обошел вокруг стола, – А непьющему человеку и попробовать нечего! Пап, гитару принести?
– Молодец, Гриша! Неси!
– Нам как раз этого и не хватает!
Гриша принес гитару, Свиридов подстроил ее.
– Я сейчас спою вам новую песню. Правда, ее лучше слушать не под одну гитару, но ничего … У нас сейчас градус самый что ни на есть подходящий!
Он заиграл. Четкая ритмичная мелодия, и гитара как раз очень подходила к ней.
Празднует осень бал прощальный,
Но от судьбы не ждет пощады
Лист.
Медленно в круге тая,
Хрупко исполнит танец
У земли.
Листья горят без сожаленья,
Даже когда не вышел лета
Срок.
Но послужить успели,
Прежде чем пали пеплом
На песок.
Свиридов пел не очень громко, но все равно резкость мелодии и настроение песни не могли спрятаться за этой камерностью, и сразу такт песни стали отбивать и пальцами, и ногами.
Падают, падают, падают,
Падают листья.
Ну и что ж, зато прозрачней свет.
В памяти, в памяти, в памяти,
В памяти лица
Тех, кого сегодня рядом нет.
Припев уже пытались подтягивать, вполголоса, чтобы не заглушать голос Свиридова.
Время летит неумолимо,
Но у людей такой молитвы
Нет.
Чтобы хоть на мгновенье
Остановить движенье
Кратких лет.
Почему он сказал, что это лучше слушать не с одной гитарой? Струны так хорошо и выразительно подчеркивали бескомпромиссность слов.
И мы спешим,
Друзей теряем,
Но все равно не успеваем
Жить.
Листья своим примером
Нас бы могли, наверно,
Научить.
Между прочим, ритм завораживал, и сила ударов, отбивающих такт, возрастала и возрастала.
Падают, падают, падают,
Падают листья.
Ну и пусть, зато прозрачней свет.
В памяти, в памяти, в памяти,
В памяти лица
Тех, кого сегодня рядом нет.
Свиридов и гитара замолкли одновременно. И все молчали.
– Командир, спасибо. Очень душевно!
– Прямо для нас написано!
– А что, ребята, возьмем эту песню себе? У нас ведь пока фирменной песни нет, а?
Свиридов еще поиграл, еще выпили и поговорили о мальчиках. Свиридов порадовался – офицеры говорили о них заботливо и с любовью, как о своих сыновьях.
