Марк Михайлович Вевиоровский
Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы
ДОПРОС ПАТЕЕВА – АБ-ХАННАНОВА
Патеева ввели в наручниках.
– Задержанный Патеев доставлен. Пытался устроить драку с конвоем, поэтому надеты наручники.
Невысокий и плотный Патеев исподволь настороженно разглядывал многочисленных присутствующих.
– Снимите наручники. Садитесь, Патеев.
Следователь приступил к процедуре допроса, начал заполнять протокол…
– А теперь, гражданин Патеев, расскажите, как вы познакомились с полковником Лахтиковым.
– А пошел ты… Не знаю такого. И вообще пошли вы все…
– Стоп! – резко прервал его Свиридов. – Теперь разговаривать будете со мной! Для начала заметим, что вы – не Патеев Сергей Кадырович, фамилия ваша Аб-Ханнянов, зовут вас Мяхсуд Вафеевич. Установить это совсем нетрудно, достаточно запросить ваше дело из Петрозаводска. А попутно установить, где и как вы по дороге стали Патеевым. Думаю, биографии реального Патеева вы толком не знаете…
– А в дурачка играть не надо – вы в свое время окончили философский факультет Казанского университета. Объяснять вам ваше положение я не буду, вы сами должны все понимать, а если еще не поняли – так вам же хуже. Взяты вы с поличным, при задержании вы оказали вооруженное сопротивление…
Свиридов чувствовал нарастающее напряжение задержанного, его готовность прыгнуть и вцепиться ему, Свиридову, в горло.
–… все ваши подельники задержаны и начали давать показания. От высшей меры вас сейчас может избавить только сотрудничество…
Наконец Патеев-Аб-Ханнянов прыгнул на Свиридова.
От табурета, на котором он сидел, до стола было около трех метров и он пролетел их мгновенно. Охрана, присутствующие не успели ничего предпринять: плотное сбитое тело задержанного и его вытянутые вперед руки стремительно приближались с Свиридову.
Как именно ударил его Свиридов, не разглядел никто – просто тело нападавшего вдруг прекратило свое стремительное движение, он остановился, неуверенно сделал пару шагов назад, наткнулся на привернутый к полу табурет, перевернулся через него и упал на пол. В тишине было слышно только неровное и тяжелое дыхание упавшего.
– Поднимите и посадите его.
Двое охранников подняли и посадили упавшего на табурет. Тот жмурился и широко открывал рот.
– Бросаться на меня не надо. Если я ударю вас всерьез, то вас отсюда унесут замертво. Надеюсь, вы это почувствовали. А теперь слушайте внимательно. Вы мне не особенно нужны. Я и без вас довольно много знаю, а чего не знаю – расскажут ваши люди. И если станет известно, что «Святой» сдает своих людей и стучит про все, что знает, то реакция может быть интересной…
Патеев-Аб-Ханнянов дернулся, услышав свою кличку – «Святой».
– Я повторяю вопрос: как вы познакомились с полковником Лахтиковым?
– Пошел бы ты… В гробу я всех вас видел и в белых тапочках…
Свиридов опять почувствовал нарастающее желание Патеева-Аб-Ханнянова добраться до его, Свиридова, глотки.
– Тогда в протокол. Вопрос: Как вы познакомились с полковником Лахтиковым? Ответ подследственного: Нас с полковником Лахтиковым познакомил подполковник Белясь Вениамин Львович.
Вопрос: Расскажите подробнее.
Ответ: Мы встретились два года назад, в апреле или в марте, на квартире Тимура Шакирова. Тимура не было, была его жена…
Вопрос: Называйте полностью имя, отчество, фамилию.
Ответ: Шакиров Тимур Байтломович, агент по снабжению в отделе Гантмана на заводе. На квартире присутствовали его жена Ленка, то есть Особенкова Владлена Харитоновна, и ее сестра Фиска, то есть Анфиса Харитоновна Особенкова, подполковник Белясь Вениамин Львович и полковник Лахтиков Климентий Пантелеевич.
– Вы успеваете записывать? Дальше – вопрос следователя: каким образом подполковник Белясь познакомил вас с полковником Лахтиковым?
Ответ подследственного: подполковник Белясь сказал, что полковник Лахтиков будет выполнять все мои распоряжения, и тот подтвердил это. Потом он сразу ушел. А подполковник Белясь после ухода полковника Лахтикова имел половые сношения с обеими сестрами Особенковыми в моем присутствии… Обе были в таком соблазнительном кружевном белье – Ленка в белом, а Фиска в черном. А подполковник Белясь был одет в смешные семейные трусы с рисунком в виде детских игрушек.
«Ну, сейчас я тебя сделаю! Сука милицейская! Надо вскочить на стол, сделать вид, что хочу ударить руками и ударить ногой под челюсть…»
Патеев-Аб-Ханнянов снова бросился на Свиридова, попытался вскочить на стол, и уже оперся на него руками…
Теперь было видно, что Свиридов сделал вытянутыми и повернутыми вверх ладонями встречное движение и нападающий мешком свалился у стола.
– Поднимите и посадите подследственного.
Аб-Ханнянов скрипел зубами от боли и бессилия – руки его повисли плетьми и не повиновались ему.
– Продолжим. Вопрос следователя: какую роль в вашей преступной деятельности играли сестры Особенковы?
Подследственный: сестры Особенковы выполняли роль связных, особенно младшая, Анфиса. Анфиса Особенкова была когда-то раньше любовницей Лахтикова. Тут же она жила, то есть была любовницей подполковника Семеняки Владимира Федоровича, начальника колонии, его заместителя майора Драгайкина Алексея Пантелеевича, начальника ОРС'а машиностроительного завода Хохолева Матвея Матвеевича. Я использовал Анфису для передачи распоряжений полковнику Лахтикову, Хохолеву, Драгайкину, Семеняке. Она же осуществляла связь с полковником Шипуком…
Аб-Ханнянов скрипел зубами, но молчал, а Свиридов все продолжал и продолжал диктовать вопросы следователя и ответы подследственного.
– Наверное, пока хватит. Ну как, Мяхсуд Вафеевич, хоть в чем-нибудь я ошибся? Хоть в одном слове? Мы еще продолжим попозже. Да и женщин ваших поспрашиваем – и сестер Особенковых, и гражданку Зайчук Полину Мамиконовну. Они нам много интересного могут рассказать. И расскажут, будьте уверены.
– Готов протокол? Гражданин Патеев, ознакомьтесь и подпишите протокол.
Патеев-Аб-Ханнянов начал ругаться – он смешивал русские и татарские слова и буквально выплевывал их, лицо его налилось кровью.
Свиридов вышел из-за стола, подошел к нему.
– Ты, дерьмо подзаборное, еще будешь аллаха молить о смерти, как о величайшей милости, – тихо и внятно сказал он Аб-Ханнянову по-татарски, – А умрешь ты еще очень нескоро…
– Уведите!
Когда задержанного увели, Свиридов обратился к Брызге.
– Последите, чтобы изоляция была надежной – он обязательно попытается дать о себе весточку. И пишите следующие протоколы с моих кассет, ставьте обязательно время – это может потом понадобиться…
МЕНЯ ЗАВАЛИЛИ ШИФРОВКАМИ
– Слушай, Свиридов, меня завалили шифровками о подробностях происшедшего захвата заложницы и твоих действиях. Если в сегодняшнем донесении ничего не будет – прилетит группа разбираться, если сообщить реальное положение дел – прилетит следственная бригада. Что думаешь делать?
– Я, товарищ генерал, собираюсь донести о реальном состоянии дел и срочно запросить следственную бригаду. А пока собираюсь успеть сделать то, что никакая следственная бригада потом изменить не сможет. И еще мне нужно слетать к генералу Белоглазову.
– Ниточка? Надеюсь, генерал не замешан?
– И довольно толстая. А генералу откуда знать – летчики не в его прямом подчинении… Но есть кое-кто из штаба округа.
– Еще не легче. Что делать думаешь?
– Хочу сам разобраться. Следствие все равно на этих фигурантов выйдет, и очень даже легко. Люди Махсуда сдадут их.
– Десантники больше не нужны, лети с ними. И незаметно получится, если об этом не кричать.
– В охране десантники пока нужны. Требуется полная замена личного состава охраны во всех трех кольцах, и пока людей не заменят, пусть там побудут десантники.
– Кстати, тебе укажут, что привлекать нужно было внутренние войска. Как?
– Я привлек армию, как наименее причастную и боеспособную единицу – люди из комитета и из внутренних войск были в связи с преступниками, да и десантники – наиболее мобильные подразделения. И решаю здесь я.
– Но о твоем отлете лучше никому не знать.
– Назар Захарович, в городе знали о существовании притона?
– Знали. Только зацепить их никак не удавалось. И Лахтиков их прикрывал – притон существовал в одном из общежитий завода.
– А о наркотиках знали?
– Сигналы были, но все наши попытки внедрения своих людей успеха не имели.
– Лахтиков знал о внедрении? Семеняка? Драгайкин?
– Мог, в принципе, знать любой из них.
– Эх, Назар, Назар…
– Товарищ генерал, разрешите обратиться к товарищу полковнику?
– Валяй! Привык бы уж – кто есть кто…
– Товарищ полковник, по дороге с аэродрома арестован подполковник Белясь.
– Хорошо. В комнату для допроса. В наручниках.
– Да он тихий…
– Наручники не для безопасности, а для психологического воздействия. С ним не разговаривать ни под каким видом и ни на какие темы!
– Есть наручники и не разговаривать!
– Хочешь побеседовать наедине, Свиридов?
– Хочу, товарищ генерал. Кто знает – что он пожелает рассказать.
БЕЛЯСЬ В НАРУЧНИКАХ
Подполковника Беляся без ремней, в наручниках, но еще при погонах, привели и посадили в небольшой бетонной каморке.
Ждать ему пришлось долго, а потом вошел Свиридов в камуфляже и сел напротив Беляся за стол.
– Вам, гражданин Белясь Вениамин Львович, сейчас лучше помолчать и внимательно послушать меня …
Свиридов быстро установил мысленный контакт с сидящим напротив Белясем и, снимая глубинную информация, заодно использовал и то, о чем тот думал сейчас. Свиридов достал диктофон и начал диктовать протокол допроса.
Чем дольше говорил Свиридов, тем бледнее становился Белясь, и в конце концов просто потерял сознание и свалился со стула.
Свиридов выключил диктофон, открыл дверь и позвал охрану.
– Галина Климентьевна, распечатайте, пожалуйста. Назар Захарович, пусть кто-нибудь из твоих следователей на основании материалов этого протокола побеседует с Белясем. Пожестче с ним. Точка отсчета – данный протокол не подписан им только потому, что ему стало плохо и он потерял сознание. Допрос вести с видеозаписью и магнитофоном. Полчаса перерыва – снова допрос. И так до утра. Пусть почувствует методы своей конторы.
– Сделаем, Анатолий Иванович.
– Я поехал домой. Позвони, пожалуйста, Антонине Ивановне. До утра, товарищи.
НАКОНЕЦ-ТО, ТОЛЕНЬКА …
– Наконец-то, Толенька, милый!
Тоня обняла его, прижалась губами.
– Гриша! Повесь на дверь табличку! Наш … папка устал очень, ему поспать нужно! И быстро за молоком! Возьми побольше и хлеба свежего!
Свиридов расстегнул портупею и повесил на спинку кресла тяжелую кобуру.
– Идем, милый, я тебя сама умою … вымою… Ничего не говори, просто молчи, и все … Я все сделаю сама …
Стукнула дверь, в ванную заглянул Гриша.
– Помочь? – Тоня поливала спину Свиридову и терла его мочалкой, – Я одежду принесу.
Перешагивая край ванны Свиридов одной рукой оперся на плечо Тони, а другой – на плечо Гриши. В мохнатом халате он сидел на диване, отхлебывал из большой кружки молоко и откусывал от большой краюхи душистого черного хлеба.
– Как хорошо! Вот чего мне больше всего не хватало – вот чтобы так вы сидели рядом и поили меня молоком …
Потом Тоня укладывала Свиридова спать, укрывала одеялом.
– Спи и ни о чем ни думай… Все хорошо, все нормально… И ручки сложи, нечего их тянуть, куда не положено … Там выходной, закрыто на учет … отдыхай … Давай я тебя убаюкаю…
Под ее ласковыми руками Свиридов уснул.
– Гриша, он так устал, что я просто боюсь… Представляешь, он меня целует, а губы у него … холодные … Что делать?
– Не волнуйся, просто папа долго не спал. Выспится и все будет нормально.
– Ты иди спать, а я посижу около него. Мало ли что …
К БЕЛОГЛАЗОВУ. ТОНЯ СПАЛА НА КРЕСЛЕ
Тоня спала, свернувшись калачиком на кресле около спящего Свиридова, в соседней комнате на диване спал Гриша, обняв подушку, под которой был спрятан телефонный аппарат.
Перед дежурной телефонисткой на ручном коммутаторе крупными буквами на бумажной ленте было написано «Свиридову до девяти часов утра не звонить!»
Он привычно проснулся рано, неслышно сел на кровати.
Ласково коснулся Тони.
– Доброе утро, милая! – он поднял ее на руки и положил на кровать. – Поспи, а я пойду побегаю…
Когда он через сорок минут свежевыбритый вошел в гостиную, там его ждала яичница и вкусно пахло разогретым ржаным хлебом.
– Доброе утро, мои дорогие! – он поцеловал Тоню, поцеловал Гришу, сел к столу. – Как вы тут без меня? Не очень безобразничали?
– Мы вели себя хорошо, папа. Занимались … всякими науками, мучили меня. Тоня шила … в свободное время от гостей…
– У нас все время кто-нибудь был. Лена, Саша, Полина с Мальчиком, Димочка, Петя, Потапчик, твой тезка Шабалдин… Заходила Маргарита Эдуардовна, Левушка, Поликарп Михеевич, Лена Долгополова, Иван Раисович, майор Рахматулин – да всех не перечислишь.
– А как ты себя чувствуешь?
– Все нормально, Толя. Нормально.
– Все хорошо, папа. Я за ней слежу.
– Молодец! Ты еще немножко замени меня … Я на пару дней улечу к генералу Белоглазову … Потихоньку…
– А как твои дела … там, в городе?
– Взяли всех … или почти всех, кого надо… работаем.
– Все прошло тихо?
– Ну, что ты! Они не могли не пошуметь! Но у нас все в порядке, никто не пострадал.
ПЕРЕД ОТЛЕТОМ К БЕЛОГЛАЗОВУ
– И еще, Анатолий Иванович… Я собрал своих следователей и приказал им хорошенько изучить стилистику твоих протоколов и постараться писать свои точно так же… Я не прав?
– Прав ты, Назар Захарович, еще как прав… Сам догадался или кто надоумил?
– Обижаешь, Анатолий Иванович! Один экземпляр всех материалов я отдаю твоей Галине для тебя. Серьезная она – аж страшно, но дельная девочка… Вот все, что сделали после твоего отъезда вчера, посмотришь?
– Обязательно, Назар Захарович. Суковициной организуй как-нибудь отдых, пусть поспит. Что нашли в служебном сейфе Лахтикова?
– Кроме обычных материалов по службе, пистолета, патронов, немного денег безотчетного фонда и записную книжку. Пытаются расшифровать – записи малопонятны. Вот фотокопии страниц этой книжки.
– Денег много?
– Так, кошкины слезки. И дома никаких ценностей.
– Гантман?
– Целое сочинение написал. Полный перечень командировок, только даты ориентировочные. Ну, это уточнить труда не составит.
– Отпускай его. И залегендируй его как малозначимого свидетеля. Директор?
– Генерал рвет и мечет – как это его сотрудников арестовывают без его ведома? Да еще самоубийство Лахтикова…
– Где генерал Ефремов?
– Лег недавно поспать.
– Попроси его от моего имени взять директора на себя. Пусть генерал вправит мозги генералу. Рота Ворожейкина готова к отлету?
– Поехали на аэродром. Майор Сапожников остался, помогает, мужик дельный, хоть и не специалист в наших делах. Но и не лезет в то, чего не знает. Он твоему Воложанину помогает.
– Понял. Назар Захарович, я поехал на аэродром и улетел с ротой Ворожейкина. Кому надо, тот об этом знает, а кто не знает – значит, тому пока об этом знать не надо. Мало ли где я могу быть. Понял меня?
– Понял. Ни пуха.
– К черту. Буду через двое суток. А бригада из Москвы все равно раньше не приедет. Бывай, Назар Захарович.
ПОЛЕТ К БЕЛОГЛАЗОВУ
Капитан Ворожейкин встретил полковника Свиридова у открытой аппарели самолета, невозмутимо выслушал его и приказал подать полковнику резервный парашют. Ловко застегнув все пряжки, чем очень успокоил капитана, Свиридов забрался в брюхо самолета, разыскал «своих» – бойцов, которые вместе с ним шли на «шанхай», а потом путешествовали по подземному коридору, и устроился вместе с ними на жесткой скамье.
Несмотря на шум двигателей, за полтора часа полета Свиридов успел побеседовать со многими из сидящих вокруг и когда после приземления солдаты строем выходили из самолета, с ним прощались дружески.
– Полковник Свиридов, – представился он встречавшему десантников полковнику. – Прошу срочно доставить в штаб к генералу Белоглазову, лично.
Через приемную, мимо вставшего за столом майора, полковник провел Свиридова в кабинет генерала Белоглазова.
– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник. Полковник Свиридов с ответным визитом.
– Здравствуй, Свиридов! Рад тебя видеть! Что не сообщил? Знакомься, мой начальник штаба.
– Полковник Свиридов, Анатолий Иванович.
– Полковник Карадонов.
– Садись, Свиридов, рассказывай. Как там мои ребята проявили себя?
– Одна рота – капитана Ворожейкина – свое задание выполнила и прибыла к месту дислокации, а вторую я пока придержал.
– Можно узнать, товарищ полковник, для каких задач вы воспользовались десантными ротами?
– Рота капитана Антипова использована для усиления подразделений охраны спецобъекта и до полной смены основного состава я их задержу. Рота капитана Ворожейкина использована для усиления и поддержки оперативных мероприятий, в том числе для проведения одновременных задержаний подозреваемых в серьезных нарушениях, связанных с секретностью объекта. С огневыми контактами …Товарищ генерал, на ваше усмотрение – я могу доложить о существе дел вам лично или более широкому кругу высшего комсостава.
– Решим… А как мои ребята?
– Достойны благодарности. Можно гордится такой выучкой. Официальную благодарность получите через верх … через Москву.
– А что это ты десантников у меня запросил, что – на месте войск нет?
– По оперативным соображениям внутренние войска привлекать к операции было нельзя.
– Товарищ генерал, я пока могу быть свободен?
– Да, Вадим Викентьевич, иди, мы тут со Свиридовым побеседуем.
Начальник штаба вышел.
– Я правильно понял, что ты хочешь со мной наедине побеседовать? Что-нибудь важное?
– Правильно, товарищ генерал. И лучше на открытом воздухе.
– Даже так… Ладно, пойдем, погуляем.
ПРОГУЛКА С ГЕНЕРАЛОМ
Генерал Белоглазов и Свиридов свернули за казарменные постройки.
Свиридов отметил аккуратность дорожек и всей территории части. И вообще здесь было как-то светлее, чем в Солнечном, облака были не такие густые и за ними даже угадывалось солнце.
– Ну, рассказывай, что там у тебя…
– После вашего посещения нашего объекта оказалось, что на всех трех КПП охраны нет никаких следов вашего посещения.
– И что? Нас сопровождал начальник твоей охраны. Какие проблемы?
– А к вам, командующему округом, можно попасть без вашего ведома и без фиксации на КПП?
– Нельзя… Дальше!
Свиридов вошел в сознание генерала. Кроме напряженного внимания от неизвестности и тревоги по поводу непонятного ему пока сообщения там он ничего не нашел.
– Начальник охраны нарушил существующее положение о порядке посещения территории объекта и от него потребовали объяснений… Если опустить много промежуточных событий, то на сегодняшний день положение следующее. В закрытом административно-территориальном образовании существовала преступная группа, занимавшаяся транспортировкой наркотиков и вывозом изделий из драгоценных металлов. В этой группе оказались осевшие в городе бывшие заключенные, сотрудники внутренних войск и даже офицеры КГБ. На сегодняшний день основные фигуранты задержаны и допрашиваются, я вызвал из Москвы следственную группу. Как вы понимаете, меня в первую очередь интересуют вопросы утечки информации об объекте и работах, там проводимых, а уж потом наркота и золотишко.
– Веселое дело… И что?
– Ниточка есть. Во-первых, связь с военно-транспортной авиацией у них была. Во-вторых, кто-то из ваших офицеров был хорошо знаком с полковником Шипуком, который провез вас мимо всех КПП. Пока еще следственная группа найдет эти ниточки, выйдет на этих людей … А я хотел поговорить с вами до этого, это – ваши люди, вам и карты в руки. Хотя состав военно-транспортной авиации …
– Спасибо, Свиридов, – помолчав сказал генерал, – Что пришел не по службе, а по человечески – за это спасибо.
Он снял перчатку, протянул Свиридову руку.
– Дементий Кузьмич. Вне службы прошу не обижать и генералом не называть. А информация твоя очень … серьезная…
Они прошли немного молча.
– Но ведь не только за этим ты прилетел?
– Я могу выявить ваших офицеров, тем или иным образом связанных с этой преступной группой.
– Что тебе для этого нужно? Особиста подключать? Допрашивать будешь?
– Нет, допрашивать я никого не буду, и в афишировании своих действий не заинтересован. Просто мне нужно пообщаться с максимально большим числом ваших офицеров, так или иначе причастных к контактам с полковником Шипуком. Результаты я сообщу, и только вам … если вы этого захотите. Но пользоваться этими сведениями в официальном порядке вы не сможете, информация конфиденциальная и только для вас.
– Как же ты узнаешь то, что тебя интересует?
– Секрет … фирмы, скажем так, Дементий Кузьмич. И очень серьезный, даже опасный…
– Тебе все равно, как будет происходить встреча? Совещание, штабные игры? Слушай, у нас сегодня юбилей! Тридцать пять лет супружеской жизни у начштаба! Грандиозная пьянка будет…
– Прекрасно. Общение в неформальной обстановке меня вполне устраивает. Только вот костюм праздничный я не захватил, да и подарить что-нибудь следовало бы…
– Костюм – ерунда… Поехали – я тебя жене поручу, вечером заеду за вами. Ты насколько у нас задержишься?
– Завтра вечером хочу улететь, если вертолет дадите.
