Марк Михайлович Вевиоровский
Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы
ВОЛОЖАНИН ГРЕЕТ ДАШУ
Только к концу дня им удалось встретиться на улице – ребятишки гуляли с Дашей, а Воложанин проезжал неподалеку на машине. Он остановился, подошел к Даше, поздоровался. Детишки прекратили свои игры и подбежали поздороваться.
– Дядя Юра, покатай нас! – все-таки они оставались маленькими ребятишками.
– В другой раз, ребята. Я спешу. Дарья Федоровна, я сегодня вечером свободен – может быть, погуляем, когда вы уложите мальчишек?
– Хорошо, Юрий Николаевич, – сразу согласилась Даша, хотя правила хорошего тона требовали другого: сразу никогда не соглашаться, поломаться и только потом, как бы под напором уговоров неохотно уступить.
Вечером, уложив ребят, она вышла в коридор и выглянула на улицу – он уже ждал ее.
Предупредив старшего лейтенанта Колесова, дежурящего в детской, она накинула шубу, сунула ноги в сапожки и выскочила на улицу. Только в самый последний момент, сменив поспешные шаги на спокойную величавую походку, она пожалела, что не оделась как следует – мороз сразу дал о себе знать.
– Добрый вечер, Дарья Федоровна. Как там ребятки?
– Все хорошо, Юрий Николаевич. Спят.
– Пойдемте, походим?
Перекидываясь ничего не значащими фразами они пошли по расчищенной дорожке.
Воложанин заметил, что Даша идет как-то скованно, он взял ее под руку и почувствовал, что она вздрагивает.
– Вам холодно, Дарья Федоровна? Вы озябли?
– Немного … – губы ее уже плохо слушались.
Воложанин нагнулся, опустил руку, коснулся ее колен и ощутил совсем ледяные колени в тонких чулках.
Он огляделся, взял Дашу за руку.
– Быстро, быстро! – он потащил ее по целине, смахнул снег со сложенных бревен, сел на них, распахнул полушубок.
– Садитесь! Да садись ты быстро!
Он схватил не успевшую ничего сообразить Дашу и посадил себе на колени – она не успела даже посопротивляться, как он ловко пристроил ее колени у себя под мышками, подоткнул полы ее шубки, прикрыл полами своего полушубка и, охватив руками, прижал к себе.
– Что вы делаете … Юрий Николаевич, что вы делаете? – возмущенно шептала Даша, а щека ее почти касалась его щеки.
От того, что он так ловко и быстро усадил ее к себе на колени, да еще и засунув ее колени себе прямо к телу, Даша растерялась. Ей было стыдно – ее ноги были плотно прижаты к его телу и она ощущала его тепло и коленями, и бедрами. Стыд и возмущение ее были так велики, что она даже не сразу почувствовала, как она замерзла.
– Отпустите меня сейчас же!
– Глупая девчонка! Голова-то есть? Поморозишься, как детей рожать будешь? А ну, сиди смирно!
– Что же вы со мной делаете, Юрий Николаевич? Стыд-то какой … Отпустите …
Ноги ее отогревались, она перестала вздрагивать.
– Согреешься – отпущу. Разве так можно, Дарья Федоровна … Ведь не Сочи …
Согреваясь, она стала думать о том, как же ей вести себя – и небогатый ее опыт ничего не смог подсказать ей. Да и опыт всезнающей соседки Вальки помогал мало. Уж ударить его она не могла никак, несмотря на все свое возмущение его поведением …
– Согрелись, Дарья Федоровна? Тогда давайте быстренько в тепло.
Воложанин поднял ее со своих колен, за руку вывел на дорожку и бегом потащил к корпусу. Бегом они быстро достигли здания и очутились в теплом холле.
Стоя под горячим душем Даша растерянно думала о том, что никак не может по настоящему рассердится на Воложанина за его поведение. Она вспоминала, как по хозяйски он расправился с ней, вспоминала тепло его тела и свои прижатые к его телу ноги. Ей было стыдно и тревожно, но не более, и как она себя не настраивала – никак не удавалось по настоящему рассердится.
БАЗА ДАННЫХ СВИРИДОВА
– Владимир Альбертович, я хочу показать вам свою базу данных.
– Любопытно.
– Вот, видите, я могу выбрать следующие рубрики: «История вопроса» – это краткое изложение основных событий, «Операции» – перечень основных оперативных действий, «Персоналии» – перечень всех фигурантов.
– Давай «Персоналии».
Свиридов открыл «персоналии».
– Теперь можно выбрать либо «Алфавит» – перечень всех по алфавиту, либо «Связки» – вызов устойчивых взаимосвязей и структур, любо «Клиенты» – кто пользовался услугами для вывоза ценностей, либо «Поиск»– по введенной фамилии. Как видите, есть резерв на наращивание рубрик.
– Введи фамилию Шистер.
– Есть.
Свиридов ввел фамилию и на экране возник текст.
«Шистер Нелли Ханоновна 1939 года рождения, еврейка, условно-досрочно освобожденная, агент по снабжению ОРС'а машиностроительного завода, член преступной группы Аб-Ханнянова. Передана для проведения следственных действий в центральный аппарат КГБ.»
Под текстом темнели прямоугольники с надписями «Материалы допросов», «Связи» и «Выход».
– Допросы.
Свиридов подвел стрелку и нажал. Машина спросила «Выводить на экран, на принтер или в файл?»
– Понятно. Набери Патеев, связи.
На экране возникла разветвленная структура со множеством фамилий на ответвлениях, отходивших от прямоугольника «Патеев-Аб-Ханнянов».
– От каждой фамилии можно выйти в дело каждого, как мы выходили в дело Шистер.
– Есть ли тут Белясь? Шипук? Нефедов?
– Есть, товарищ генерал. Но не все материалы еще введены.
– Защита от несанкционированного доступа? Как хранишь? Кто имеет доступ?
– Пока кроме вас никто не видел. Есть и защита … и все прочее тоже есть.
– Хочешь сказать, что меры безопасности ты предусмотрел?
– По мере возможности.
– Опасность этого материала понимаешь?
– Поэтому и не хочу выпускать из рук.
– Подготовь материал для меня … по своему усмотрению.
СВИРИДОВ ТАНЦУЕТ с ВЛАДИСЛАВОМ
Вечером посетители кафе опять наслаждались игрой Семена Гавриловича, а Свиридов появился поздно.
Трио – Дмитрий Германович Лопаткин, Петр Петрович Дормидонтов и Семен Гаврилович Черномырдин играли сегодня танцевальные мелодии.
Семен Гаврилович играл то на своей любимой трубе, то менял ее на не менее любимый саксофон, а то переходил к кларнету с его нежнейшими мелодичными звуками.
Дмитрий Германович отдавал предпочтение роялю, но не чуждался и аккордеона, и только Петр Петрович не менял своего пристрастия и все внимание уделял ударным инструментам, тем более, что их пока было всего два – бывший пионерский барабан и тарелки.
Когда пришел Свиридов Дина танцевала с Валиковым, а Тоня с Гришей.
– Ты посмотри, как ожил за эти дни Владислав, – обратила его внимание Тоня. – Он уже не стесняется своей коляски.
– Попробую-ка я его расшевелить …
Свиридов подошел к сидящему в коляске Владиславу, они о чем-то пошептались, Свиридов в чем-то убеждал мальчика. Потом Владислав отсоединил кабели от пульта на кресле и Свиридов выкатил кресло на середину.
Он медленно прошелся чечеткой вокруг кресла, а потом стал поворачивать кресло. Свиридов двигался в одну сторону, а кресло поворачивалось в другую. Потом кресло, выписывая змейки, двинулось за Свиридовым, который подкручивал, подталкивал, останавливал и вновь толкал кресло.
Владислав немного освоился и помогал управлением. Кресло двигалось в такт с музыкой, оно то догоняло Свиридова, то убегало от него, и в конце концов они кончили вращаться и остановились рядом.
Наградой им были бурные аплодисменты, к коляске подбежал Гриша, Мальчик, Вознюкова, Ложникова … Владислава затискали.
– Чур, я следующая танцую с тобой!
– Владик, я в очередь записываюсь!
– Кышь все – дайте маэстро отдохнуть! Брысь, тетки!
– Ну, Мальчик, ну, не гони нас!
– Ух, эти тетки, – заворчал Мальчик, которого Вознюкова как кулек взяла под мышку и понесла рядом с коляской как мешок, – Ты, Владик, не давайся этим теткам – замучают.
Потом Вера Ложникова попробовала станцевать с Владиславом плавный и медленный русский танец – она величаво плыла, а Владислав кружился вокруг нее.
РЫБАЧКОВ и ДЗЮБАНОВСКАЯ
– Лерочка, что с тобой? Танцевали – все было хорошо, ты была … такая …
– Какая?
– Я не знаю, как сказать … Ты была такая … так отвечала моим рукам … А сейчас такая грустная.
– И что?
– Меня это … Меня это беспокоит. Объясни, что тебя мучает.
– Я сама себя иногда не понимаю …
– Давай вдвоем – может, разберемся?
– Или еще больше запутаемся …
– Ты целуешься … Все хорошо … А потом вдруг словно мертвая, я даже пугаюсь … Я что-нибудь не так делаю? Скажи, неужели мы не можем понять друг друга? И ты, и Олег стали мне совсем родные … Ты мне очень дорога …
– И ты мне … Но я боюсь …
– Меня?! Разве я могу сделать что-то плохое для тебя?
– Не сердись … и не обижайся на меня … Я боюсь такого быстрого сближения …
– И поэтому стоит мне дотронуться до тебя … ты вся сжимаешься? Только поэтому?
– Да … Прости меня … Я не хочу обижать тебя, но …
Рыбачков повернул Дзюбановскую к себе, обнял и поцеловал.
– Можно мне немножко … похулиганить? Словами, словами!
– Как это? Попробуй…
– Значит, ты боишься, что я тебя разложу, использую … и брошу?
– Фу, как ты … Но в смысле …
– Тогда давай так. Когда твои груди захотят, чтобы я взял их в руки, то ты сама …
Даже в полумраке было заметно, что Дзюбановская смутилась и покраснела. Но она взяла его голову в руки, посмотрела в глаза и поцеловала.
– И пока ты не созреешь … я не проявлю инициативы … Это тебе в наказание за то, что ты мне не веришь.
– Милый Толя, я верю тебе, но … уж такая я есть …
– Не озябла? А то пойдем в тепло.
Свободная комната нашлась и они устроились на диване. Рыбачков обнял ее за плечи, притянул к себе. Их губы слились. Анатолий гладил ее плечи, руки и не делал попыток перейти дальше.
– Толя, не дури! – тихо шепнула Лера, взяла его руку и положила себе на талию. Его рука ласково коснулась ее тела, продвинулась к спине, обняла ее. Ее теплое тело чутко отзывалось на каждое его прикосновение, выгибалось под его рукой.
Они целовались, Лера обнимала его, руки его путешествовали по ее спине и ласкали ее, она прижималась к нему и ни разу не замерла, каменея …
ДИНА ПРОЩАЕТСЯ С ПАЦИЕНТКАМИ
– Дина Егоровна, вы едете? Автобус сейчас отходит.
– Автобус? Но я же не могу уехать, не попрощавшись на ночь с моими пациентками.
– Да? Но на это вам понадобиться много времени…
Диана переходила из палаты в палату.
Поправить одеяло, сказать несколько слов, пощупать пульс …
Как были рады этим столь незначительным знакам внимания эти женщины! И какими бы короткими не были эти визиты, Диана задержалась надолго. И когда она освободилась, автобус давно ушел.
– Вот вам ключ, Дина Егоровна, – сказал ей дежурный. – Устраивайтесь на ночь.
– Я хочу позвонить … мужу.
– Это вряд ли – нас не соединяют с телефонами центра.
Дина набрала номер.
– Утечкина. Соедините меня, пожалуйста, с Худобиным. Да, домашний.
– Ле-ва? Это я. Я задержалась, а автобус уже ушел.
– Да, конечно, только это тебе час ехать сюда, а потом еще час обратно. А сейчас …
– Еще как! Ладно? Я тебя целую.
БАНЯ У МИХЕИЧА. ОБЪЯВЛЕНИЕ НА ДВЕРИ
На дорожке около корпуса рядом со следами детских санок появились глубокие следы колес инвалидной коляски.
На стеклянной двери, где так и остался неснятым рукописный плакат «Сегодня праздник у девчат – сегодня будут танцы!», появилось новое объявление. У него задерживались, его обсуждали.
В цветной рамочке на стекле висел список кинофильмов, рядом лежала стопка отпечатанных перечней и стояла пустая трехлитровая банка.
Объявление предлагало пометить на листке последовательность, в которой вы бы хотели смотреть эти фильмы, и опустить листок в банку.
Перечень почему-то начинался с буквы «С» – «Серенада солнечной долины», «Сказание о земле Сибирской», «Сережа», «Скандал в Клошмерле», «Самая красивая», «Свадьба с приданым», «Свинарка и пастух», «Светлый путь», «Сестра его дворецкого», а потом шло «Падение Берлина», «Подвиг разведчика», «Пятнадцатилетний капитан», «Похитители велосипедов» и целых два поезда – «Поезд идет на Восток» и «Поезд милосердия» …
Перечень занимал две страницы и около него задерживались надолго.
ВОЛОЖАНИН ПРИШЕЛ ИЗВИНЯТЬСЯ
Утром после завтрака и короткой прогулки она занималась с ребятишками упражнениями на координацию движений. Мальчики сидели перед ней на стульчиках и ловили маленькие мячики.
Неслышно вошел Воложанин, Даша краем глаза увидела его и опустила глаза. Она сидела на низеньком детском стульчике, полы халата ее разошлись, а короткая юбка поднялась так высоко, что еще чуть-чуть – и будут видны резинки на чулках. Даша начала краснеть, не решаясь оправить платье, но тут ребятишки выручили ее.
Они вскочили со своих мест, окружили Воложанина.
– Здравствуй, дядя Юра! Поиграй с нами!
– Здравствуйте, Дарья Федоровна …
– Здравствуйте, Юрий Николаевич …
– Я пришел извиниться за вчерашнее … Я был непозволительно резок с вами и прошу вас простить меня, Дарья Федоровна …
– А я вовсе и не сержусь на вас, Юрий Николаевич. – опять не по правилам неожиданно для себя самой ответила Даша. – Только, пожалуйста, больше так не делайте.
Она покраснела от своей неловкой попытки отругать его.
– Если вы не будете … так замерзать, Дарья Федоровна …
– Я учту … и постараюсь, – она еще больше покраснела и рассердилась на него за это. – Идите, Юрий Николаевич, мне нужно заниматься с мальчиками.
– Я уезжаю на денек, Дарья Федоровна. До свидания.
– До свидания, Юрий Николаевич. Успеха вам, – постаралась как можно сдержаннее попрощаться с ним Даша.
ДЕТАЛИ от ДЕРЕНДЯЕВА
– Анатолий Иванович, здравствуйте!
– Добрый день, Лена.
– Я привезла детали от Дерендяева. Пять штук – одну лишнюю на всякий случай. Сделали все на совесть. Завтра начинаем монтаж. Заглянете?
– Обязательно! Рад за вас и поздравляю. Мороз, эта шапка – вам очень идет.
– Спасибо, Анатолий Иванович … А у меня к вам … разговор.
– Если хотите – погуляем и поговорим?
– Да, я вас специально подкараулила …
– Ну и прелестно – погуляю с такой дамой!
Свиридов взял Лену под руку и они медленно пошли по дорожке в сторону от здания.
– Вы меня учили … что дело есть дело, и его надо делать хорошо. Мне трудно начать … разговор об интимных вещах … Но я думаю, что это важно …
Лена помолчала и собравшись с духом начала.
– Я была в здании интерната, смотрела, что там варят мужики Михеича. Мои ощущения … вышли за рамки обычных …
– Лена, это очень важно.
– Думаю, да. Примерно через двадцать – тридцать минут я почувствовала … Я почувствовала, что я хочу мужчину! Стало тепло внизу живота, появилась истома, захотелось расслабиться, прилечь … Дальше – больше. Я ничего не могла понять – с чего бы это, откуда? Сдерживала себя, хотя желание было … прямо влезла бы на первого встречного … Еле доехала обратно, у Потапа в кабинете … Он чуть с ума не сошел от удивления … Посоветовал рассказать вам. Он говорит, что я вела себя как ненасытная самка …
Лена немного покраснела.
– После этого все прошло и никаких последствий не отмечалось … Ни мной, ни Потапом.
– Очень важные сведения. Кто-нибудь из женщин бывал там в последнее время?
– Нет, после того, как оттуда забрали детей, туда ездили только мужчины – ребята Воложанина и мужики Михеича. Но они ничего не отмечали – я спрашивала.
– Значит, придется послать туда женщин на разведку. И расспросить моих сестричек названных – они-то частенько там бывали.
#Она тебе рассказала?
#Да, Потапчик, рассказала. Молодец, преодолела неловкость. Что думаешь?
#Во-первых, свои ощущения. Она ворвалась ко мне и набросилась на меня так, как будто ее хорошенько раздразнили и в последний момент обманули ее ожидания. Была очень и очень активна, даже агрессивна. Заняла активную позицию. Акт был длительным и ей не требовалось никакой дополнительной стимуляции – она даже толком не разделась. После этого минуты две-три была в совершенно полуобморочном состоянии. А потом все прошло и ей самой все это было странным. Во-вторых, теоретически излучение может оказывать такое воздействие на человеческую психику, но мне неизвестно об осуществлении подобного воздействия.
#Придется послать туда на разведку кого-нибудь. Начну с Тони.
#Только девушек не посылай и женщин, не имеющих партнеров – зачем им лишние хлопоты.
– Да, ваши сестрички должны знать об этом … если «это» действует на всех женщин.
– Лена, а вам придется туда съездить еще.
– Зачем?
– Проверить еще раз, попытаться пробыть там подольше. Ведь там работали женщины, в обслуге интерната.
– Хорошо, Анатолий Иванович. Но …
– Что – но? Вас что-то смущает?
– Кроме того, что мы с вами обсуждаем такие вещи, меня смущает …
Она старательно искала, как сказать об этом Свиридову. Видя ее мучения, Свиридов легонько вошел в ее сознание.
#Ну, как ему сказать, что мне после этого нужно будет срочно заняться сексом, так не с первым же встречным? Что мне, Потапа с собой туда брать? #
– Вас волнует, а что вам делать после того, как вы опять подвергнетесь этому воздействию? Как освободиться от … желания?
Лена кивнула.
– Попросим Потапа съездить с вами? Небольшой автобусик, отъедете …
– Анатолий Иванович, мне стыдно … Хорошо, что я вас давно знаю. Знаю, что вы очень щепетильны со мной … никогда даже шуточки себе не позволили, не то что … Но все равно стыдно …
– Леночка, знали бы вы, как мне неловко обсуждать это с вами! Красавица, спортсменка, комсомолка. – Свиридов очень похоже повторил слова известного персонажа. – Прелестная молодая женщина – а я с ней обсуждаю … Тьфу, прямо как старый развратник!
– Ну, уж и старый развратник! Не надо, Анатолий Иванович, я понимаю … Мы с вами обсуждаем условия проведения некого научного эксперимента, в котором участвую я – и все … Правда? Только …
– Да, Леночка?
– Я после этого все расскажу Потапу, а он уж пусть расскажет все вам. Хорошо? Мне будет совсем стыдно после этого вам рассказывать …
– Договорились.
КЛЮЧИ ОТ МАШИНЫ
В коридоре Дину догнал старший лейтенант в камуфляже.
– Дина Егоровна? Добрый день.
– Здравствуйте.
– Старший лейтенант Громов. Вот ключи от машины. Командир приказал передать вам.
– От какой машины?
– От вашей. Она стоит у главного входа. А номер вот тут на брелке.
– Спасибо, старший лейтенант Громов. Это приказ полковника Свиридова? Передайте ему мою благодарность.
– Желаю здравствовать!
БРИЧМУЛЛА
– К вам можно? Здравствуйте!
– Ура! Дядя Толя пришел!
– Здравствуйте, Дарья Федоровна. Я не помешал?
– Здравствуйте, Анатолий Иванович. Заходите. Мальчики всегда вам рады.
– А вы?
– Конечно! Вы с гитарой? Споете нам?
– Обязательно! Ребятки, садитесь. Успокаивайтесь, успокаивайтесь. Вам понадобиться ваше внимание.
Свиридов пристроился с гитарой и заиграл, а потом запел.
Сладострастная отрава -
Золотая Бричмулла,
Где чинара притулилась
Под скалою.
Под скалою
Про тебя жужжит над ухом
Вечная пчела:
Бричмулла,
Бричмуллы,
Бричмулле,
Бричмуллу,
Бричмуллою.
Столько понятий надо было «показать» мальчикам, объяснить падежи, и повторяя слова Свиридов старательно «передавал» мальчикам информацию.
Был и я мальчуган,
И в те годы не раз
Про зеленый Чимган
Слушал мамин рассказ:
Как возил детвору
В Бричмуллу тарантас,
Тарантас назывался арбою.
И душа рисовала
Картины в тоске -
Будто еду в арбе
На своем ишаке,
А Чимганские горы стоят вдалеке
И безумно прекрасны собою.
Надо было показать и горы, заросшие лесом, и тарантас, и арбу, и ишака…
Но прошло мое детство
И юность прошла,
И я понял
Не помню какого числа,
Что сгорят мои годы
И вовсе дотла
Под пустые, как дым, разговоры.
И тогда я решил
Распростится с Москвой,
И вдвоем со своею еще не вдовой
В том краю провести
Свой досуг трудовой,
Где сверкают Чимганские горы.
Труднее всего оказалось объяснить мысленно, что такое «со своею еще не вдовой», но Свиридов справился и с этим.
Сладострастная отрава -
Золотая Бричмулла,
Где чинара притулилась
Под скалою.
Под скалою
Про тебя жужжит над ухом
Вечная пчела:
Бричмулла,
Бричмуллы,
Бричмулле,
Бричмуллу,
Бричмуллою.
Детишки уже подхватывали:
Бричмулла,
Бричмуллы,
Бричмулле,
Бричмуллу,
Бричмуллою.
А тут еще сложнее и Свиридову опять надо было изобретать, каким образом «объяснить» это мальчикам.
Мы залезли в долги
И купили арбу,
Запрягли ишака
Со звездою во лбу
И вручили свою
Отпускную судьбу
Ишаку, знатоку Туркестана.
А на Крымском мосту
Вдруг заныло в груди -
Я с арбы разглядел
Сквозь туман и дожди,
Как Чимганские горы
Стоят впереди
И зовут и сияют чеканно.
С той поры я арбу обживаю свою
И удвоил в пути небольшую семью.
Будапешт и Калуга,
Париж и Гель-Гью
Любовались моею арбою.
Такое множество новых понятий – Свиридов даже вспотел, сооружая мысленные объекты для мальчиков.
На Камчатке ишак угодил в полынью,
Мои дети орут, а я песню пою,
И Чимган освещает дорогу мою
И безумно прекрасен собою.
Сладострастная отрава –
Тут уж припев подхватили все – и мальчики, и Даша, и дежурный старший лейтенант Васин.
Золотая Бричмулла,
Где чинара притулилась
Под скалою.
Под скалою
Про тебя жужжит над ухом
Вечная пчела:
Бричмулла,
Бричмуллы,
Бричмулле,
Бричмуллу,
Бричмуллою.
Свиридов еще немного продолжил мелодию и устало опустил гитару.
– Дядя Толя, дай я тебя вытру! – Дима с полотенцем в руке влез к Свиридову на колени и стал обтирать его мокрый лоб.
– Дядя Толя, большое спасибо, мы все поняли!
– Как красиво ты показывал!
– Ты там бывал, да?
– А настоящего ишака ты видел?
Так спрашивать могли лишь те, кто только-что видел все это, и Даша позавидовала мальчикам.
