Марк Михайлович Вевиоровский
Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы
САМОУБИЙСТВО ЛАХТИКОВА
В ворота горотдела одна за другой въезжали машины, заруливали в крытый задний двор. Из машин выгружали задержанных.
– Товарищ командующий, операция проходит успешно. Подвозят последних из задержанных. Сопротивление было оказано только в одном случае – у «шанхая», где произошел огневой контакт…
– Где Лахтиков? Что делает? Звонил куда-нибудь?
– Лахтиков из комнаты не выходил и попыток выйти не делал. Звонил один раз, домой, разговаривал с дочерью. Сказал, что возможно задержится и чтобы его не ждали с ужином.
– А Семеняка и Драгайкин?
– Взяли по дороге. Сидят, ошарашены. Пока помалкивают.
– Василий Андреевич, соберите всех на совещание. Всех офицеров, участвовавших в операции. Надо поговорить.
– Есть собрать офицеров.
Стоящая рядом с Брызгой Суковицина молча протянула Свиридову папку. Свиридов открыл ее – на нескольких листках значились списки задержанных, время задержания, состав группы захвата, краткие обстоятельства задержания.
– Спасибо, Галина Климентьевна, это – чуть позже.
Свиридов вошел в комнату, где у окна стоял полковник Лахтиков. Свиридов заглянул в окно – из него хорошо просматривался внутренний двор и были видны подъезжавшие машины и задержанные, препровождаемые в здание.
– Как настроение, товарищ полковник? – Свиридов постарался войти в информационное поле Лахтикова. – Мы собрали совещание по результатам операции. Пойдемте, мы ждем только вас.
Лахтиков молча направился к двери.
В коридоре они шли практически рядом и Свиридов, хоть и мог частично контролировать мысли Лахтикова, подивился его спокойствию.
– Сюда, пожалуйста, – офицер горотдела открыл дверь.
– Мы собрались здесь, поскольку в кабинете у майора Брызги места маловато. – сказал Свиридов Лахтикову. – Проходите, товарищ полковник.
В большой комнате было тесновато – за поставленными рядами столами плотно сидели офицеры. Места за столами всем не хватало, и многие сидели у стен. Лахтиков обвел глазами собравшихся.
– Вот, значит, как… Ну, ладно, – он не торопясь расстегнул кобуру, вытянул пистолет, передернул затвор, досылая патрон и выстрелил себе в рот.
Все вскочили.
Свиридов присел над телом Лахтикова, приложил пальцы к его шее. Поднимаясь, он покачнулся и стоящий сзади с пистолетом в руке Воложанин поддержал его.
– Врача, быстро! Галина Климентьевна, протокол! Число, месяц, год, час, место… Текст: «На совещание оперативных сотрудников горотдела и привлеченных офицеров… посвященное ходу операции по задержанию подозреваемых в хранении и сбыте наркотических средств… был приглашен полковник Лахтиков К.П. Абзац.
Полковник Лахтиков К.П., войдя в помещение, где проводилось совещание, произнес следующие слова: "Вот, значит, как… Ну, ладно", после чего вынул из кобуры табельное оружие, дослал патрон в ствол и выстрелил себе в рот. Абзац.
Вышеизложенное произошло в присутствии собравшихся на совещание офицеров» – дальше полный перечень всех присутствующих. Ниже – подписи всех присутствующих. Пять экземпляров подлинника. Исполняйте!
– Есть, товарищ командующий!
Врач в белом халате склонился над телом полковника Лахтикова.
– Он мертв. Смерть наступила мгновенно. Огнестрельная рана смертельна, сильно поврежден головной мозг… Более подробно о повреждениях можно будет судить после вскрытия.
– Майор Брызга.
– Слушаю, товарищ командующий.
– Тело на экспертизу, оружие на экспертизу. Надо перейти куда-нибудь, не здесь же… работать.
– Я понял вас, товарищ командующий. Все сделаем, Анатолий Иванович. Вы бы присели. Капитан, помоги.
– Действуй, Назар Захарович… Я в порядке… Просто не каждый день рядом со мной стреляются…
Свиридов и Воложанин вышли в соседнюю маленькую комнату – там за пультом компьютера сидела Суковицина и быстро набирала текст.
– Ничего, Юра, сейчас отойдет… Принеси бутылочку, найди где-нибудь…
– Есть, командир. Галя, пригляди!
Воложанин вышел, а Суковицина оторвалась от клавиатуры.
– Анатолий Иванович, что с вами? – встревожено спросила она, быстро вставая из-за стола. – У вас глаза… белые!
– Сейчас пройдет… Не волнуйся, Галя, сейчас пройдет… А тебе разве не… не страшно было? Человек ведь умер, застрелился…
– Я… я еще не поняла… Наверное, потом будет страшно…
– Печатай, девочка, печатай… И давай свои листочки… Ты большой молодец – сделала именно то, что было нужно… Хорошая у тебя головка…
Возник Воложанин с бутылкой и кульком в руке.
– Только азербайджанский, командир.
– Годится.
Свиридов выпил полный стакан коньяку, закусил шоколадкой и закрыл глаза.
– Юра, будь рядом, – не открывая глаз сказал он, – И устрой связь с нашим штабом дома.
– Есть, командир, – Воложанин взглядом указал Галине на Свиридова, та кивнула головой.
Через пару минут Свиридов открыл глаза и стал просматривать страницы, подготовленные Суковициной.
Вошел генерал Ефремов.
– Сиди! – кивнул он Суковициной. – Ты как, Свиридов? Отдышался?
– Так точно, отдышался.
– Как расцениваешь самоубийство Лахтикова?
– Думаю, что это не самый плохой из возможных вариантов… как ни бесчеловечно это звучит…
Ефремов вопросительно глазами показал на Суковицину, но Свиридов утвердительно кивнул головой.
– Самоубийство Лахтикова снимает многие проблемы. Нам не надо его допрашивать и обнаруживать опасные связи. Те, кто втянул его в преступные действия…
– Втянул?!
– Именно так, товарищ генерал. Он не столько преступник, он в большей мере жертва. Так эти… фигуранты успокоятся, что он их не выдаст, и не надо заботиться о том, чтобы он замолчал…
– Знаешь, кто они?
– Не пора ли продолжить работу, товарищ генерал?
– Командир, есть связь со штабом!
– Мы продолжим совещание через восемь минут, товарищ генерал, – и Суковициной совершенно явственно показалось, что генерал Ефремов вытянулся и ответил «есть».
– Свиридов. Кто у телефона?
– Капитан Скворечня, товарищ командующий.
– Слушай, Остап Семенович, соединись по внутреннему с Антониной Ивановной.
– Есть. Готово. Антонина Ивановна? Капитан Скворечня. У меня на проводе командующий… Да, Анатолий Иванович. Товарищ командующий, Антонина Ивановна спрашивает: как у вас дела и как вы себя чувствуете?
– Передай, что у меня все в порядке, все идет путем. Как она себя чувствует?
– Антонина Ивановна, командующий говорит, что у него все в порядке и все идет путем. Спрашивает, как вы себя чувствуете?
– Товарищ командующий, Антонина Ивановна говорит, что чувствует себя хорошо, все в порядке, обошлось без осложнений… Говорит, что очень соскучилась… У Гриши тоже все в порядке, он ушел на занятия.
– Передай, что я тоже соскучился и думаю о них. И мне вряд ли сегодня удастся приехать пораньше. И я постараюсь позвонить еще.
– Антонина Ивановна, командующий говорит, что он тоже соскучился и думает о вас. И что ему вряд ли удастся сегодня приехать пораньше, и что он постарается еще раз позвонить… Да, да…
– Товарищ командующий, Антонина Ивановна говорит, что она желает вам успеха, что она ждет вас, и что… что она вас очень сильно любит и целует.
– Передай Антонине Ивановне, что я тоже очень люблю ее и целую ее тоже. Пусть передаст мой привет Грише.
– Антонина Ивановна, командующий говорит, что он тоже вас очень любит и целует. И просит передать привет от него Грише. Да, да…
– Товарищ командующий, Антонина Ивановна говорит, что ждет вас и прощается с вами до встречи.
– У меня все. Спасибо, Остап Семенович.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СОВЕЩАНИЯ
– Товарищи офицеры!
Свиридов вошел в комнату в сопровождении Воложанина и Суковициной. Команду подал генерал Ефремов и он наравне с остальными встал за столом.
– Прошу садится. Продолжим совещание. Галина Климентьевна, соберите подписи у присутствующих под протоколом.
– Поскольку наше совещание, не успев начаться, прервалось таким трагическим образом… Майор Брызга!
– Слушаю, товарищ командующий!
– Семье… погибшего сообщить, что полковник Лахтиков застрелился по невыясненной причине. Пошли к родственникам для расследования причин самоубийства Лахтикова опытного, а главное – душевного следователя. Хотя я уверен, что его семья ничего не знала, но пусть покопает, мало ли в чем я уверен… Но никаких намеков, никакой тени … на имя застрелившегося.
– Есть, товарищ командующий.
– Давайте подведем промежуточные итоги и наметим порядок дальнейшей работы с задержанными. По подготовленному нами списку задержаны все подозреваемые по делу. Отмечаю хорошую работу всех привлеченных к операции сотрудников и десантников генерала Белоглазова. Все эпизоды операции по задержанию прошли спокойно, без эксцессов, кроме одного случая вооруженного сопротивления. Во время этого задержания погибли пятеро вооруженных бандитов, причем на вооружении у них было не только стрелковое армейское оружие, но даже БТР. Задача для начальника гарнизона полковника Терещатова и начальника горотдела майора Брызги.
– Теперь предстоит допросить всех задержанных и определить, кто из них из подозреваемых превратиться в обвиняемых, а кто – в свидетелей. И несмотря на то, что я располагаю сведениями о всех задержанных… достаточно многими, предстоит всю скрытую… агентурную информацию оформить в виде протоколов, признаний и свидетельских показаний. Согласно сведениям, которые мне предоставили, изъято в общей сложности несколько килограммов порошка, который передан для экспертизы. Весьма велика вероятность, что это – чистый героин, и рыночная цена найденного тянет на многие сотни тысяч долларов… Долларов, потому, что цена в валюте наиболее достоверна и устойчива… Драгоценностей изъято тоже достаточно. Задержана содержательница притона, а ее девушки находятся под охраной непосредственно в притоне, где на всякий случай устроили засаду для выявления возможных клиентов. В притоне по имеющейся информации приторговывали наркотиками.
– Конечно, город не может потребить такое гигантское количество наркотиков, которое мы обнаружили, через город шел «торговый путь». Откуда и куда – выяснить это тоже входит в задачу следователей, которые будут вести допросы. Кроме наркотиков переправлялось золото, причем для вас нет никакой тайны в том, что из ЗАТО, где мы с вами находимся, это и запрещено и исключено… А канал был, канал работал, и никому неизвестно, что еще могло утечь по этому каналу… Да, мне тоже неизвестно – надо искать курьеров, отправителей и адресатов, а потом уже делать выводы…
К майору Брызге тихо подошел дежурный офицер и прошептал что-то на ухо. Свиридов вопросительно поглядел на Брызгу.
– Приехал прокурор, товарищ командующий.
ПРИЕХАЛ ПРОКУРОР
– Приехал прокурор, товарищ командующий.
– Сюда его!
Через несколько минут в комнату вошел грузный подполковник, удивленно оглядел многочисленное общество, разглядел генерала.
– Товарищ генерал-полковник, военный прокурор подполковник Войткевич…
– Обращайтесь к полковнику Свиридову!
– Товарищ полковник… Военный прокурор подполковник Войткевич. Прошу разъяснений по фактам арестов, проводимых в городе.
– Каким образом вы узнали о том, что в городе происходят аресты?
Войткевич замялся.
– Подполковник посетил заведение мадам Суфии. Приехал оттуда. – ответил за Войткевича вошедший за ним старший лейтенант Маленький.
– Часто посещаете заведение? Давно знакомы с гражданкой Абдурахмановой Суфией Фаруковной?
– Простите… С Софьей Федоровной? Так, случайно…
– У меня нет времени заниматься с вами, гражданин Войткевич. То, что вы пьяница и бабник, известно всем. Вам вскоре будут предъявлены следующие обвинения… Первое – вы знали о существовании организованного в городе притона, в котором торговали девочками и наркотиками, посещали его и не предприняли никаких действий, положенных вам по должности. Второе – у вас было достаточно данных о том, что через город транспортируются наркотики, и вы тоже не предприняли никаких действий… И третье – вы лично пользовались каналом незаконного транспорта драгоценностей из закрытого административно-территориального образования, переправляя ценности своим родственникам… Посидите пока в камере, подумайте. Капитан Логинов, уведите задержанного гражданина Войткевича.
– В преступной группировке, к нашему общему сожалению, участвовали офицеры… Полковник Лахтиков застрелился… Его роль придется устанавливать по свидетельствам других… Но знал он не так много… Подполковник Семеняка Владимир Федорович, начальник колонии, и его заместитель майор Драгайкин Алексей Пантелеевич, знают побольше. Оба они задержаны. Допрашивать их пока подождем, надо сперва собрать информацию у других задержанных. Но они тоже знают далеко не все. Больше всех знает некто Патеев Сергей Кадырович, настоящая фамилия его Аб-Ханнянов, зовут Мяхсуд Вафеевич. Он заправлял здесь всей преступной братвой – девочки, наркотики, и вообще был городским паханом. Взят в «шанхае» с оружием в руках.
– Он, его сожительница Зайчук Полина Мамиконовна, его связная Особенкова Анфиса Харитоновна – вот кто знает очень и очень многое. При этом Особенкова Анфиса была одновременно любовницей Семеняки и Драгайкина, начальника ОРС'а машиностроительного завода Хохолева Матвея Матвеевича, и давней любовницей Лахтикова… Любопытно будет посмотреть на эту даму…
– Сейчас многие из вас разойдутся по кабинетам и приступят к допросам задержанных. Вспомогательный материал, составленный по… по агентурным данным, вам роздан… Но мне бы хотелось принять участие в допросах и я предлагаю следующее… Один из вас вызывает подозреваемого на допрос, начинает его с формальностей. А затем продолжаю его я, и я хочу, чтобы вы все при этом присутствовали. Прошу понять меня правильно – я не считаю себя крупным специалистом по ведению допросов, просто я знаю многое о подозреваемых и могу оказать на них определенное воздействие, которое потом могут использовать следователи.
– Товарищ полковник, присутствовать могут только назначенные следователи?
– Присоединяюсь к вопросу капитана…
– Капитан Логинов, товарищ генерал.
– … капитана Логинова и думаю, что присутствие на таком допросе будет полезно многим.
– Согласен. Назар Захарович – помещение, мебель… Организуй. Нет возражений, но участвовать молча. Начнем с Халиловых. Они сидят вместе?
– Да, как вы распорядились. Все родственники помещены вместе.
– Начинаем с Халиловых. Стенограмма, звукозапись, видео. Готовьте. Вторым пойдет Гантман. Далее – семья Берая, семья Незаметдиновых, семья Шакировых – Особенкова младшая, потом Хохолев с Особенковой старшей… Дальше поглядим… Назар Захарович, нам бы пару комнат для скорости, а то все подготовительные процедуры будут занимать основное время, а мы бы могли переходить и продолжать с новыми фигурантами…
– Товарищ полковник, вам шифрограмма. Прикажете расшифровать?
– Действуйте.
– Анатолий Иванович, у нас со звукозаписывающей техникой… проблемы. Магнитофоны старые, большие, тяжелые… Таскать…
– Товарищ командующий, у меня с собой пять диктофонов и тридцать кассет.
– Спасибо, Галина Климентьевна. Да еще у меня диктофон в кармане. За звуковой и документальный архив ответственным назначаю лейтенанта Суковицину Галину Климентьевну, в помощь ей – старший лейтенант Хитров и старший лейтенант Маленький. Назар Захарович, дай Галине Климентьевне машинисток в помощь.
– Товарищ полковник, расшифровка. Распишитесь.
Свиридов расписался в журнале, развернул лист, прочел.
– Подтверждение прибытия сегодняшним рейсом подполковника Беляся. Капитан Воложанин.
– Есть, командир.
– Взять его тихо. Изолировать, постараться, чтобы не понял – то ли он арестован, то ли взят в заложники, то ли… Темните!
– Есть взять тихо, изолировать и темнить!
– Товарищ полковник, Семеняка и Драгайкин начинают проявлять нетерпение. Почему да за что? Прокурора мне!
– Назар Захарович, сходи к ним. Задумчиво так объясни, что никак решить не можем – здесь их расстрелять или в область отправить? А может – в Москву? За что? Да вы наворотили на несколько расстрелов с конфискацией. Не забудь – с конфискацией. И уходи. Все понял?
– Сделаю, Анатолий Иванович. Только у Семеняки после этого… в общем, запах сильный будет.
ДОПРОСЫ. ПЕРВЫЙ ДОПРОС
В просторной комнате перед одиноким столом наскоро привернули к полу табурет, но для родственников поставили незакрепленные стулья. Кругом в некотором отдалении рядами поставили разномастные стулья для зрителей, за столом – три стула.
В центре сидел следователь, рядом секретарь.
Вызванные Халиловы молча сели на предложенные им места.
– Я – следователь городского отдела КГБ капитан Логинов провожу допрос вас в качестве подозреваемых. Предупреждаю вас…
В комнату тихонько стали проникать и рассаживаться офицеры. Генерал Ефремов переоделся, чтобы своей генеральской формой не смущать допрашиваемых и чувствовал себя не очень ловко в чужой форме.
– Прошу вас назвать себя. Имя, отчество, год рождения, место работы. Начнем с вас.
– Халилов Искандар Шамильевич. Рождения одна тысяча девятьсот сороковой год. Работаем агент по снабжению на заводе, отдел… Гантман отдел… – Халилов изъяснялся по-русски с трудом.
– Халилова Альфия Ахметовна, жена. Тоже агент по снабжению, только ОРС. Год рождения сорок пятый… – его жена говорила более свободно.
– Халилова Флора Искандеровна. Учусь. Родилась в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году… – только дочь говорила совершенно чисто и правильно.
Тут за столом появился Свиридов.
– Мы не случайно поместили вас в камеру вместе. Вы могли посоветоваться, решить, как вам себя вести, что говорить, а что постараться скрыть. Надеюсь, вы поняли, что вы задержаны по подозрению в торговле наркотиками, и во время обыска в вашей квартире найден белый порошок в пакетах, по виду и вкусу соответствующий героину.
– Я знаю, когда и где вы получали эти пакеты и от кого, кому вы должны были передать. Учитывая, что Искандер Шамильевич имеет печальный опыт знакомства с правоохранительными органами и срок отсидки, вы все это уже обсудили…
Свиридов по очереди старался уловить мысли сидящих перед ним людей, входя в их информационные поля.
– А теперь следователь допишет общие положения протокола, предупредит вас еще раз о ответственности за дачу ложных показаний и вы пойдете в камеру думать дальше.
– И что, вы нас не будете допрашивать?
– Зачем? Я уже сказал вам, Альфия Ахметовна, что очень много знаю про вас. Я знаю, сколько золотых цепочек вы переслали своей сестре Зульфие, сколько золота переслали вашей тетке Зейнаб, и тетке вашего мужа Олимпиаде Соколовой, хотя она ему вовсе не тетка, а бывшая любовница вашего мужа, да и многое другое я тоже знаю.... Готов протокол? Прочтите и подпишите.
Жена и дочь прочли короткий протокол и подписали его. Не читая и с трудом карябая буквы подписал Халилов.
– Уведите задержанных.
Когда все трое в сопровождении трех охранников были на полпути к двери Свиридов произнес не повышая голоса.
– Халилова Флора Искандеровна, останьтесь. Вы совершеннолетняя и вас можно допрашивать без присутствия родителей.
Мать рванулась к дочери, но ее оттеснили. Родителей увели, а девушку усадили перед столом.
Свиридов и следователь листали какие-то бумаги, что-то показывали друг другу и не обращали никакого внимания на девушку, нервно сжимавшую руки.
В комнату вернулись охранники, сопровождавшие ушедших родителей девушки.
– А теперь отведите Халилову Флору Искандеровну, допрос ее откладывается.
Девушку, вздохнувшую с явным облегчением, увели.
– Эта девушка два раза приносила в техникум «чеки» – расфасованный героин в смеси с димедролом. Демонстрация направлена не на нее, а на ее родителей. Следователь при допросе родителей будет оперировать сведениями, которые он мог получить только от их дочери, и отрицать эти факты родители не посмеют. Сейчас я надиктую вам эти сведения, – и Свиридов приблизил к лицу диктофон.
ДОПРОС ГАНТМАНА
Начальник отдела материально-технического снабжения машиностроительного завода оказался маленьким робким человечком с большой лысой головой и красивыми грустными глазами. Он робко устроился на табурете, сложил руки на коленях и внимательно стал слушать следователя.
Свиридов подошел к столу уже после того, как следователь разъяснил Гантману его права и обязанности и пояснил, какой круг вопросов будет интересовать следствие.
– А теперь я задам вам несколько вопросов, Моисей Меерович. – Свиридов устроился против Гантмана. – Сколько человек в вашем отделе?
– В штате отдела материально-технического снабжения тридцать два человека.
– Есть ли среди сотрудников вашего отдела секретные сотрудники?
– Что вы имеете в виду?
– Я думаю, что вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Сколько сотрудников вашего отдела работают на Лахтикова?
Гантман подумал.
– Я не знаю, сколько человек работают на полковника Лахтикова, я только знаю, сколько человек он мне приказал принять на работу.
– Вы можете назвать этих людей?
– Конечно. Пожалуйста. Незаметдинов Шавкат Аббасович. Нигматулин Шавкат Ильгизович. Халилов Искандер Шамильевич. Шакиров Тимур Байтломович. Берая Руслан Назифович. Юнусов Зураб Сильвиевич. Шистер Нелли Ханнановна.
– Как работали названные вами люди?
– Так… не то, чтобы плохо, но и нельзя назвать, чтобы хорошо. Случайные люди для нашей работы не очень годятся, вы же знаете.
– Часто ли они выполняли поручения полковника Лахтикова?
– Довольно часто.
– В чем заключались эти поручения?
– Я не знаю. Просто мне приходилось командировать их туда, куда указывал полковник Лахтиков. Они уезжали, возвращались… Что они там делали, я не знаю.
– Никаких подозрений?
– Мои подозрения могут стоить мне жизни, а я хочу умереть в своей постели… Но я думаю, что они что-то перевозили… Может быть, золото, его здесь легко купить и оно так дешево стоит… А вывезти нельзя.
– Вас не пытались пристроить к этому делу?
– Давно. Но я сказал, что лучше я пойду обратно в лагерь, чем рисковать и бояться каждый день. И от меня отстали.
– Кто это был?
– Это был известный здесь человек Алексей Пантелеевич Драгайкин.
– Вам платили за молчание?
– Господь с вами! Еврею, да еще из лагеря – и платить? Пусть радуется, что живой остался!
– При обыске у вас не нашли ничего предосудительного, но не нашли и денег. Зарплата у вас не маленькая, жена работает… На что же вы их тратили?
– Знаете, в лагере жизнь совсем не сахар, и его там катастрофически не хватает… Я немножко помогал…
– Каким образом полковник Лахтиков давал вам поручения насчет своих агентов? Письменно, устно?
– Он приходил ко мне в кабинет… Кабинет! Вы бы видели этот кабинет! Но мне для работы все-таки выделили отдельную комнату… Он приходил и говорил, кого и куда требуется послать. Но мне казалось, что больше неловко при этом было ему, а не мне… Может быть я ошибаюсь, но мне всегда казалось, что он испытывает неловкость…
– Вам дадут бумагу и вы постарайтесь поподробнее написать о том, когда и куда вы командировали названных вами людей.
– Я постараюсь вспомнить.
– Думаю, что через пару дней вы пойдете домой. И на всякие вопросы не надо рассказывать о том, что вы рассказали нам. Лучше говорите так – они что-то искали, но ничего у меня не нашли и поэтому отпустили.
– Да, так будет лучше.
– Сейчас вам дадут подписать протокол и отведут в камеру. Охрана получит приказ вызывать следователя по первому вашему требованию. У вас есть какие-либо просьбы?
– Просьбы?.. Бог мой, есть ли у меня просьбы… Если бы можно было успокоить мою жену…
– Это не так просто… Хотя – если вы позвоните жене и попросите ее передать вам … не важно, что, просто скажите, что вы живы и может быть даже здоровы? Но нельзя говорить, что вас скоро выпустят и все прочее… Это вас устроит?
– Товарищ … Прошу прощения, гражданин полковник… Она поверит мне, если я буду говорить не по-русски…
– Телефон Моисею Мееровичу, – скомандовал Свиридов и добавил на чистейшем идиш, – Мы ведь с вами договорились, о чем можно говорить и о чем не стоит?
– Да-да, конечно, – растерянно подтвердил Гантман.
Ему дали трубку и дальнейший разговор понимал только Свиридов.
– Рахилечка, солнышко мое…
– Моисей? Откуда ты звонишь?
– Откуда я могу звонить… Я звоню из тюрьмы.
– Моисей, где ты видел тюрьму, из которой можно звонить по телефону?
– Успокойся, Рахилечка, солнышко мое. Как видишь – я жив и даже немножечко здоров. Ты можешь передать мне теплые носки? Здесь немножко холодно и у меня мерзнут ноги…
– Попросите валенки, – подсказал Свиридов.
– Мне подсказывают, чтобы я попросил у тебя валенки. Ты можешь принести мне валенки?
– О бог мой, ну конечно… Моисей, не дури мне голову, там с тобой рядом – что, стоит еврей? Как он понял, что ты попросил носки?
– Рахилечка, не будем испытывать терпение людей, поговорим потом… Если этот человек мне разрешит, я потом тебе все расскажу… но ты мне все равно не поверишь!
Когда Гантмана увели, Свиридов подытожил.
– Он говорит правду. Еврей, отсидел – и начальник отдела. Это значит, что у него не просто голова, а очень хорошая голова… Его материал поможет в допросах названных работников отдела снабжения – а перечень названных Гантманом и задержанных совпадает. Но ездили они не с пустыми руками… Значит, где-то есть звено, которого мы пока не знаем… Давайте следующую семью – Берая Руслан Назифович, сотрудник отдела Гантмана, и его неработающая жена Лолита Руслановна.
