Лариса Тимофеева
Утопия о бессмертии. Книга вторая. Семья
Она изобразила на лице печаль и развела руками.
– Вы не представляете, графиня, как трудно с хорошими кадрами. Я уж и с вашей Эльзой на эту тему говорила. – Понизив голос, она доверительно прикоснулась к моей руке. – Кстати, если вы решите расстаться с Эльзой, я с удовольствием возьму её к себе на должность наставника и преподавателя. Те молодые люди, что прошли «обучение» в вашем доме, у меня нарасхват. Знаете, это невероятно, но они лучшие! Да-да! Эльза удивительно талантливый педагог!
И вот в этом признании Элеонора была абсолютно искренней. Я и не догадывалась, что Эльза обзавелась своим фан-клубом.
– Как только Эльза вернётся, я обязательно передам ей ваш отзыв и ваше предложение о сотрудничестве. Ну что ж, Элеонора, не буду занимать вашего времени.
Я начала подниматься, но хозяйка агентства положила руку на моё колено.
– Вы нисколько не обременяете меня, милая Лидия. Мне приятно поболтать. Вы знаете… – она замолчала, как будто раздумывая, продолжать дальше или нет, и решилась: – Знаете, графиня, у меня есть для вас кандидат. Но сразу оговорюсь – товар этот порченный.
Я почувствовала себя покупателем на невольничьем рынке.
– Простите?
– Совсем молодая женщина. Я вам скажу – фанат чистоты, мимо неё пылинка не проскочит! Но… – Элеонора всплеснула руками, – совершенно неотёсанна – грубит, не может ужиться ни с одной хозяйкой. Всех поучает, устанавливает свои порядки в чужом доме. При этом ещё и высокомерна, требует какого-то особого отношения к себе. Обращения только на «вы» и по имени отчеству, представляете? – Элеонора печально покачала головой. – Прямо не знаю, что с ней делать. И выгнать жалко, работник-то замечательный.
– Когда я могу с ней встретиться?
– Да прямо сейчас, её только сегодня рассчитали, сидит в коридоре, ждёт, когда я её приму.
Я вновь сделала попытку встать, и рука Элеоноры вновь меня удержала.
– Сидите-сидите, графиня, я её сейчас приведу.
Вспорхнув с дивана, Элеонора торопливыми шажками вышла из кабинета. Я тоскливо огляделась.
Вернувшись, хозяйка агентства привела с собой девушку лет двадцати трёх – двадцати пяти в бежевой блузке с воротником-бантом и черной строгой юбке ниже колен. «Скорее классная дама, чем домработница», – подумала я. Обута девушка была в тяжёлые туфли совсем не из этого образа. Заметив, что я обратила внимание на её обувь, девушка сначала смутилась, потом вздёрнула подбородок и задиристо уставилась мне в лицо. Я улыбнулась. Глаза девушки смягчились, с лица ушло напряжение, и я протянула руку.
– Здравствуйте. Меня зовут Лидия. Хочу пригласить вас в свой дом. Мне нужен помощник в уборке дома, а у вас хорошие рекомендации.
Девушка недоверчиво оглянулась на Элеонору, та важно покивала головой. Прохладные пальцы несмело пожали мою ладонь.
– Евгения Николаевна.
За её спиной Элеонора закатила глаза и воздела руки.
– Очень приятно, Евгения Николаевна.
Девушка вновь смутилась; отпустив мою руку, провела ладонями по бедрам, словно разглаживая юбку. Я мягко спросила:
– Вы согласны у меня работать, Евгения Николаевна?
– Да.
– Вот и славно! Когда вы будете готовы приступить к своим обязанностям?
Она покраснела. «У девочки нет своего дома», – догадалась я и, досадуя на себя, поспешила исправить оплошность:
– Вам удобно уже сегодня? Если удобно, мы можем ехать.
– Да. Моя сумка с вещами со мной, она там, в коридоре.
– Вот и славно! – повторила я.
Она вышла. Я поблагодарила Элеонору.
– Ах, ну что вы, графиня, не стоит, – поскрипывала она смехом, подсовывая мне бумажку с цифрами, – да, это счёт. Благодарю вас. Вы щедры. Если девчонка будет грубить, гоните её прочь! Я подумаю, может ещё какой вариант найдем. Всего доброго. Рада была помочь. Надеюсь, ещё свидимся. Разовых помощников? Да-да, приглашайте! – Встретив недружелюбно, провожала Элеонора до самого выхода.
Наконец, мы расстались.
Увидев меня, выходящей из подъезда, Серёжа вышел из машины.
– Прости, милый, заставила ждать, – повинилась я. – Познакомься, это наша новая помощница Евгения Николаевна. Евгения Николаевна, познакомьтесь, это хозяин дома Сергей Михайлович.
Серёжа доброжелательно посмотрел на девочку и склонил голову в поклоне.
– Здравствуйте. Сергей. – Он протянул руку к её сумке.
– Здравствуйте. Меня зовут Евгения. – Она посмотрела на меня и смущённо улыбнулась. – Можно Женя.
Я кивнула и пригласила:
– Прошу, Женечка, вы поедете спереди. Садитесь в машину.
Стефан, Василич и граф поджидали на террасе. Граф излучал недовольство, но двинулся к машине, распахнув объятия.
– Здравствуй, Андрей. – Приникла я к его груди.
– Позвонила бы, что задерживаетесь, – проворчал он. – Я волнуюсь, Анна Петровна нервничает. Здравствуй, детка. – Он прижался губами к моему лбу, отстранился и оглядел моё лицо. – Всё в порядке? Хорошо прокатились?
– Конечно, милый, всё хорошо. Участок понравился. Нам даже зяблик песню спел о том, какое это хорошее место. Я птичке поверила!
– Так это, Маленькая, зяблики-то уже на юг улетели, – весело не согласился Василич, – да и не поют они в это время.
– Ох, не знаю, Василич, улетели, не улетели, а нам спел.
Стефан тем временем забрал деток и унёс в дом. Проводив его взглядом, я повернулась к поскуливающим от нетерпения псам и присела.
– Ну иди, мальчик. Лордушка, хороший мой, славный пёсик.
Пёс от избытка чувств повизгивал, крутил не только хвостом, но и тазом, то и дело приподнимая лапу в желании обнять. Серёжа строго окоротил:
– Нельзя, Лорд.
Пёс лизнул меня и, виновато повесив голову, отошёл к хозяину. Граф вёл себя достойно – приняв мою ласку, ответно приласкал меня, облизав и ухо, и щёку. Я поднялась, но он прижался ко мне тёплым боком и захватил в пасть руку.
– Соскучился, мальчик. – Растрогалась я, вновь наклонилась и чмокнула пса в мокрый с раздувающимися ноздрями нос. – Мальчики познакомьтесь, это новый член семьи. Её зовут Женя.
Собаки осторожно приблизились к застывшей у открытой дверцы машины девушке и с двух сторон уткнулись мокрыми носами в её ладошки. Женя замерла, глядя на псов остановившимися глазами.
– Женя, не бойтесь. Мальчики, не смущайте гостью. – Псы послушно отошли. – Женя, ваше хозяйство я покажу вам позже. С семьёй познакомитесь за ужином. Сейчас отправляйтесь в вашу квартиру, осмотритесь, отдохните перед ужином. В восемнадцать тридцать я вас жду в гостиной. Паша! – окликнула я только что подошедшего Павла.
Он собрался сесть в машину, чтобы отогнать её в гараж, и завис, прислушиваясь к разгорающейся беседе графа и Серёжи.
– Женя, это Павел, – представила я, – главный человек в вопросах безопасности дома и членов семьи.
– Если бы ещё этого главного кто-то слушал, – не преминул буркнуть Павел.
Я поморщилась.
– Паша, не ворчи! Познакомься. Это Евгения, наша новая домработница.
Пашке девушка понравилась – слегка прищурившись, он с интересом окинул её взглядом. Женя смутилась, опустила глаза, потом с вызовом подняла их вновь. В глазах Пашки вспыхнул огонёк охотника, он улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой и представился:
– Павел.
Девушка ещё более смутилась и пролепетала:
– Евгения.
– Паша, проводи, пожалуйста, Женю в квартиру. Её сумка в багажнике.
Я повернулась к мужу и отцу в тот момент, когда граф, уже более не сдерживаясь, выкрикнул:
– Благодарствую, зятёк, что привёз мою дочь и внуков невредимыми! – и поклонился Серёже.
Серёжа лишь сузил глаза и промолчал. Обняв его, другой рукой я обняла Андрэ; втроём мы молча поднялись на террасу и двинулись к входу в дом.
– Андрей, – примирительно начала я, – мы провели чудесный день, я рассчитывала на твоё понимание…
– Не хитри, детка! – вновь вскричал граф и остановился. – Никакого понимания нет и не будет!
К чёрту ему был наш чудесный день. Раздражение Андрэ порождалось не столько волнением за нашу безопасность, которое, конечно же, имело место, сколько отказ Сергея поступать так, как считал правильным и нужным поступать Андрэ. Чем жизнь охраняемого объекта отличается от жизни заключённого, он думать не хотел, потому что в его среде сопровождающая тебя повсюду охрана вещь естественная и даже престижная.
– Твой беспечный муж подвергает опасности и тебя, и детей!
– Андрей!
Серёжа пошёл к двери. Проводив его глазами, я, как можно мягче, спросила:
– Как ты видишь решение вопроса, Андрей?
– Детка, решение чрезвычайно просто – нужно нанять профессиональную охрану и всё!
– Тогда ты будешь спокоен?
Андрэ ответил не сразу. Как всегда бывает, сбросив раздражение, он утратил и гнев, а на смену гневу пришла усталость.
– Нет, – произнёс он, глядя в сторону.
– А когда ты будешь спокоен? – не унималась я.
Он промолчал.
– Я сама отвечу, Андрей. Ты будешь спокоен, когда я и дети будем рядом с тобой дома. Самое простое решение вопроса – посадить нас дома, обнести дом высоким забором и расставить по углам, а лучше по всему периметру, охрану. Вопрос твоего спокойствия будет решён. Вопрос нашей жизни тоже, вернее, её отсутствия.
Он поморщился:
– Ты утрируешь, детка.
– Да, милый, но суть от этого не меняется. Любить, не ущемляя свободы, трудно. – Я встала на цыпочки и обняла его за шею. – Не сердись. Я тебя очень люблю, но ты всё же не сердись.
Прижимаясь к нему, я вспоминала, как не спала до утра, ждала Настю, уже взрослую, двадцати двух – двадцати трех лет девочку, когда она с ребятами уходила танцевать в ночной клуб. Я тоже беспокоилась, и мне тоже было бы спокойнее, если бы она была рядом, при мне. И тот факт, что она не одна, и её обязательно проводят до дома, совсем не успокаивал. Я прислушивалась к каждой машине, останавливающейся за окном, и почему-то всегда пропускала шум двигателя её такси. Бежала встречать, уже заслышав скрежет ключа в замке входной двери.
– Наверное, ты права, детка, – признал Андрэ, – я чересчур требователен.
– Милый, я всё понимаю и благодарю тебя за любовь.
Мама, наперекор словам графа, не нервничала, а спокойно читала у себя в комнате.
– Приехали? – спросила она, только я возникла на пороге, и отложила книгу. – Не замёрзли? Я гуляла после обеда – на солнышке тепло, а ветер подует – холодно!
Я отрицательно покачала головой.
– А задержались почему? Андрей Андреевич раза три у меня справлялся: не звонила ли ты?
– Заезжали в агентство. Я нашла девочку-помощницу на место Эльзы.
– А Эльза что, не вернётся?
– Вернётся.
– Ну иди, – она махнула рукой в сторону двери. – Место-то понравилось?
Я кивнула. Мама вновь взялась за книгу и, не ожидая ответа, ворчливо поинтересовалась:
– И зачем ещё какой-то дом строить? Этот чем плох?
На кухне Маша гремела противнем, заталкивая его в духовку.
– Прости, Маленькая, не встретила. – Она закрыла дверцу духовки. Глаза её возбуждённо поблёскивали, вероятно, в предвкушении встречи с Его Высочеством. – Замешкалась я с ужином, Катерине нездоровится, я всё одна. Да ещё Дашке сейчас вот прикорм для Анюты готовила. Она, вишь, сиськи-то отрастила не в пример твоим, а молока в них нет.
– Маша!
– Что Маша? Правду я говорю, – без воодушевления проворчала она. – Но, кажись, успеваю. Сейчас вот салат заправлю и всё. Торт испекла, какой ты любишь, с бизе и орехами. Орехи-то кое-как Павла заставила колоть. Ты попеняй ему. Раньше Василич колол и всегда безропотно.
– Хорошо, Маша, мне с Павлом на другую тему надо поговорить. И про орехи скажу.
– Во-во, а то он избаловался больно. Ты там новенькую привезла, сказывают.
– Привезла. Маша, встретить бы её надо ласково, досталось от «добрых» людей девочке.
Маша перестала лить масло в салат – замерла, усваивая сказанное, кивнула и вновь занялась делом.
– Не беспокойся, встретим, как надо.
– Что с Катериной?
Маша оглянулась на дверь и, понизив голос до шёпота, сообщила:
– Переругались они там. Мишка-то отходил Светку-шалаву. Стефан ходил успокаивать. – Она усмехнулась. – Козёл в чужом огороде почавкал, да опосля ещё и хозяина успокоил, чтоб не больно серчал. – Вновь оглянувшись на дверь, Маша пропела в полный голос. – А Катерина чтоо? Давление скакнуло. Граф-то ничего ещё не рассказал? – спросила, перейдя вновь на шёпот.
– Нет, Маша, не рассказал.
– Рассердился он, страсть! Кровью налился весь, руки так ходуном и заходили.
Я побежала наверх. В детской Стефан делал массаж Максиму. Катенька ещё купалась и, заливаясь смехом, радостно хлопала ладошкой по воде. Соскучившаяся за день Настя в капельках воды на волосах и разводами на платье умильно с ней ворковала.
«Искупаться успею, – решила я и кинулась в спальню. Серёжа душ уже принял. Ещё непричёсанный – влажные волосы в беспорядке падают на лицо, стал помогать мне раздеваться и вместе со мной опять зашёл в душевую кабину.
– Не сердись на Андрея, – крикнула я ему, когда он ушёл в гардеробную одеваться, а я ещё отжимала волосы в полотенце. – Андрей, и впрямь, волнуется. У нас бо́льшая проблема назрела.
– Ты про новичков?
– Сказали уже?
– Стефан сказал. Нет никакой проблемы, – Серёжа выглянул из гардеробной комнаты, – после ужина рассчитаю.
В дверь стукнули, и я пошла открывать.
– Заходи, Даша, ты как раз вовремя.
– Да я уже была! – Она насмешливо, из-под ресниц, стрельнула на меня глазами. – В детской дожидалась.
– Как там малыши, не буянят ещё?– поинтересовалась я, усаживаясь к туалетному столику.
– Неет. Настя их развлекает.
Серёжа вышел из гардеробной и направился ко мне.
– Ой, Сергей Михалыч, – засуетилась Даша, хватаясь за фен, – куда же вы с мокрыми волосами, давайте, я вас высушу.
– Благодарю, Даша, сами высохнут, – отказался он. Глядя на меня в зеркало, провёл ладонью по моей шее снизу вверх, обхватив подбородок, поднял моё лицо к себе. – Не торопись, я деток займу. – Наклонился и поцеловал.
Провожая его глазами, я спросила:
– Так что произошло, Даша? Ты знаешь?
Она предложила:
– Давай высушу тебя, потом расскажу, – и включила фен.
– Я не понимаю, Маленькая, чего он с цепи-то сорвался. И трезвый ведь совсем. Когда Стефан его на улицу вывел, я понюхала. Я за Стефана, знаешь, как испугалась? Хотела остановить, так ему же поперёк говорить бесполезно, всё одно не послушает. Ну, я за ним побежала. А там кошмар! У Светланы глаз заплыл, совсем не открывается. Я хотела неотложку вызывать, так она запретила, сказала, врачи в полицию позвонят. Знаешь, она ещё и оправдывает Михаила, говорит, правильно он её ударил, за дело. – Недоумевая, Даша пожала красивым плечом. – Думала, они приличные люди. Что делать-то будешь? Светку жалко и дочку их. Девчонка, слава Богу, из школы ещё не пришла, не видела, что папка её учинил. И Катерину я тоже не понимаю. На Светку с такой злобой смотрела, а сыночку и слова худого не сказала. Ты танцевать будешь сегодня? Заколкой закреплять? Ох, люблю я, Маленькая, когда ты танцуешь! Красиво так! Я Анюту тоже хочу на танцы отдать. Когда подрастёт, конечно. – Она полюбовалась на свою работу. – Платье уже выбрала?
– Нет, Даша, сейчас детей кормить, платье подождёт. Спасибо, очень красиво. Да, Дашенька, – окликнула я её, уже стоявшую на пороге, – девочку новенькую примите по-доброму, хорошо?
– Марь Васильевна уже распорядилась. Примем мы твою новенькую, завтра сама ей всё покажу, – заверила Даша и вышла.
В детской стоял невообразимый шум – заливающаяся слезами Настя корчилась от смеха и буквально похрюкивала, силясь набрать воздуха в лёгкие. Стефан трубно похохатывал, опершись локтями на пеленальный столик. А Серёжа сидел на полу, окружив ладонями Катю и Макса, приплясывающих перед ним на ножках. Детки хлопали по его лицу ладошками и смеялись, он губами ловил их пальчики, вызывая ещё больший восторг. Захваченная нежностью я подлетела, упала на коленки, обхватила руками и деток, и Серёжу, и прижалась к его губам. Он ответил торопливым поцелуем и едва слышно выдохнул:
– Маленькая…
– Люблю тебя, – одними губами произнесла я, утопая в любимых глазах.
Его глаза сказали многое – и приласкали, и восхитились, бегло охватив мою причёску и лицо, и обожгли желанием. Потерявшая свободу движения Катя издала недовольный вопль и прервала наше единение. Я поднялась и присела на диванчик для кормления. Обнажать грудь помедлила – улыбаясь чему-то своему, Стефан слепо смотрел на меня.
– Стефан, благодарю, – вывела я его из задумчивости.
Он усмехнулся и пошёл к двери. Серёжа тоже ушёл, вызванный каким-то звонком по телефону.
Детки, утомлённые массажем, купанием, длительной игрой с отцом, быстро насытились и заснули у груди. Уходя из детской, я предупредила:
– Настя, новенькую сейчас знакомить с домом буду, сюда тоже приведу.
– Да, Лидия Ивановна, – кивнула Настя и опять рассмеялась. – Простите, успокоиться не могу. Сергей Михайлович анекдот… ха-ха-ха… рассказал…
В пустоте гостиной Женю я увидела не сразу и только, когда девушка отделилась от стены, делая шаг мне навстречу, я разглядела её тоненькую фигурку. Женя переоделась в простое и милое платье – синее в белый мелкий горошек с белым кружевным воротничком. Сейчас она выглядела школьницей, а вовсе не классной дамой, но и этот образ как-то удивительно не подходил ей. На ногах у Жени остались те же тяжёлые туфли.
– Пойдёмте, Женя, начнём сверху, со спален. Как вам ваша квартира? Удобно или есть какие-нибудь пожелания, может, претензии?
– Что вы, какие претензии? Мне очень понравилось! Благодарю вас.
Я показала ей спальни. Без всякого смущения, Женя деловито осматривалась, проверяя чистоту, чего-то коснулась пальцем.
– Гардероб это не ваша обязанность. Все вещи, кроме мужского белья, в ведении Даши. Хочу предупредить, Женя, мне не понравится, если вы будете стирать бельё моего мужа в одном баке с бельём гостя. Постельное бельё будете менять каждый день, соответственно, полотенца, халаты тоже. Детское бельё не в вашем ведении, детским бельём занимается Настя. Но уборка детской комнаты – это ваша работа. – Я приоткрыла дверь в детскую. – Настя, позволишь войти?
Настя уже успокоилась и читала всё тот же учебник. Отложив его, поднялась навстречу.
– Настя, знакомься, это Евгения, наша новая хранительница чистоты. Женя, это Настя, няня моих детей.
Улыбаясь, девушки осмотрели друг друга. Увидев туфли гостьи, Настя метнулась к своему шкафу.
– Ты какой размер носишь? – не поворачиваясь, спросила она.
Женя не поняла и промолчала. Настя порылась среди коробок с обувью и достала одну.
– Вот, – повернулась она к Жене и протянула коробку, – надевай. Думаю, впору будут. У тебя тридцать седьмой?
Отступая назад, Женя часто-часто замотала головой.
– Ты чего? – удивилась Настя. – Мне Лидия Ивановна купила, а они мне тесноваты, я даже и разнашивать не стала. – Настя умолкла, разглядывая покрасневшую и мотающую головой Женю, и прикрикнула: – Хватит головой болтать! Оторвёшь сейчас! – И миролюбиво пояснила: – Тебе впору, а у меня всё равно лежат. Новые ведь, я их только примеряла, ни разу не надела.
После окрика Женя застыла, не шевелясь, упрямо уперев глаза в пол.
– Знаешь, подруга, – укоризненно качая головой, заявила Настя, – не приживёшься ты у нас. Гордячки, они везде чужие. – Отошла к креслу и, взяв в руки свой учебник, села, демонстративно в него уставившись.
Женя посмотрела на Настю, на коробку, оставленную на полу, потом на меня. Я улыбнулась и сказала:
– Надо уметь различать, девочка, где тебя хотят унизить подачкой, а где искренне хотят поделиться или одарить.
Женя сняла свои туфли, открыла коробку, вынув туфлю, уставилась на марку и подняла на Настю испуганные глаза. Настя не отреагировала, и Жене ничего не оставалось, как примерить туфлю. Красные легкие лодочки на небольшом каблуке, и правда, пришлись ей впору. Настя выглянула из-за книги.
– Ну вот, сказала же подойдут! Вторую-то надевай! У тебя нога тонкая, а у меня смотри какая, – Настя сбросила туфлю и продемонстрировала свою ступню. – Они, правда, не очень к твоему платью, но всё равно лучше, чем твои.
У Жени выступили на глазах слёзы, то ли выговор Насти тому виной, то ли признательность выразилась таким путём.
– Благодарю, – выдавила она.
– Носи на радость! – напутствовала Настя
Женя взяла в руку свои туфли, не зная, куда их деть. Настя и тут пришла на помощь:
– Да ты в коробку их положи, до дому и донесёшь.
Покинув детскую, я продолжала знакомить Женю с правилами и устоями дома:
– С помещениями первого этажа я познакомлю вас завтра. Кроме гостиной, на первом этаже располагаются кабинет, детская игровая, спальня моей мамы Анны Петровны и кухня. На кухне абсолютная владычица Маша – Мария Васильевна. Уборкой Маша ведает сама. У нас принято по мере возможности Маше помогать, и сейчас именно то время, сейчас мы с вами будем накрывать на стол.
Гостиная начала наполняться. Стефан и Андрэ играли в шахматы. Утвердив подбородок на составленных на столе один на другой кулаках, за партией наблюдал Паша. Ещё одна пара, Василич и Михаил, всегда неразлучные, сегодня почему-то сели далеко друг от друга.
Бегло взглянув на Женю, Паша сообщил, что Его Высочество вернулся и приводит себя в порядок с дороги. Ухмыльнувшись и, видимо, рассчитывая произвести впечатление, он сделал комплемент:
– Маленькая, как тебе удаётся каждый вечер быть разной, но одинаково красивой?
Я рассмеялась.
– Благодарю за изысканный комплемент, Паша! Может быть, это оттого, что туалеты мои от разных, но одинаково талантливых модельеров?
– Детка, чудесно выглядишь! – поднялся навстречу Андрэ. – Не сердишься? Мужу я твоему извинения принёс.
– О, Андрей! – Я благодарно уткнулась ему в грудь.
– Ну-ну. – Он успокаивающе похлопал меня по спине. – Прости, детка.
– Не знаешь, где мама?
– Вышла с Сергеем. Я подумал, прогуляться перед ужином.
Маша сидела за столом, тяжело опираясь локтями на стол и глубоко задумавшись. Вздрогнула, когда мы с Женей вошли на кухню.
– Прости, Машенька, – повинилась я, – не хотела напугать.
Она отвела от меня покрасневшие глаза и, обречённо махнув рукой, сообщила:
– Светка-то с Василичем была, когда их Михаил застукал. – Лицо её скривилось в плаче.
– Женечка, подождите в гостиной, – попросила я, посмотрела, как Женя вышла из кухни, и подсела к Маше. – Опять на конюшне?
Она кивнула.
– Козёл-то мой Василич оказался. Ты со Светкой делай что-то! Так и будешь смотреть, пока она всех мужиков перепробует? Говорила подумаешь, а ничего не делаешь!
– Не знаю я ещё, что делать, Маша. Да и Василич Светлану приветил не потому, что она нужна ему.
– Да знаю яааа, – простонала Маша, – что ты мне тычешь? Знаю, что сама Васю к ней отправила! Теперь как вернуть-то? – Всхлипнув, она начала утирать слёзы. – Ты думаешь, я не знаю, что принцу не нужна? А теперь вот и Васи у меня нет.
– Любит Василич тебя. Всегда любил и сейчас любит, потому и со Светланой связался. Ради ревности твоей связался, хотел показать, что и без тебя у него жизнь хороша.
– Ты, правда, так думаешь? – Вновь всхлипнув, Маша взглянула с надеждой.
– Правда, так думаю.
– Маленькая, помоги мне вернуть Васю!
Я улыбнулась.
– И без помощи, сама вернёшь!
– До сих пор сердишься на меня?
– Маша, не говори глупостей! Василичу не моё слово надо, а твоё. И слово это – люблю.
– Ладно, – вновь утирая глаза, Маша поднялась, – после об этом. Зови девчонку, знакомиться будем. Да и на стол пора накрывать.
Светлана на ужин не пришла. Марфа тоже.
Принц был любезен и смешлив; обнаружив внезапное охлаждение Маши, как ни в чём ни бывало продолжал нахваливать её стряпню. Маша розовела щеками, но лишь вежливо улыбалась, то и дело взглядывая на мужа. Василич от неё пересел и занял место во главе стола, на том его конце, который в отсутствии гостей всегда пустовал. Обособив себя таким образом, он то ли себя выставил на суд, то ли сам выступал судьёй. Чувствуя неловкость, домочадцы в его сторону старались не смотреть, что и понятно, потому что есть проступки, которые дурно демонстрировать, дурно подчёркивать, о которых дурно упоминать, потому что нарочитое привлечение внимания к ним оборачивается бесстыдством.
Перед десертом принц пригласил меня на танец. Я предупредила:
– Ваше Высочество, мой туалет не позволяет акробатические этюды.
– Ваш туалет, графиня, очаровательный. – Он учтиво поклонился. – Я восхищён и одновременно разочарован, вы мне отказываете, графиня?
– Нет, Ваше Высочество, всего лишь прошу о классическом исполнении танца.
Не скрывая удовольствия, Его Высочество предложил мне руку. Кружась в легком вальсе, я смотрела в его счастливое лицо и искала объяснение тому смутному беспокойству, которое появилось тотчас, едва я увидела принца, и теперь выросло до ощущения опасности. Опасности, распростёршей крыла над моим домом.
– Вы сегодня как-то особенно счастливы, Ваше Высочество, – отметила я. – Ваша поездка была столь успешной?
Он рассмеялся.
– Вы правы, графиня, я счастлив! Я счастлив вернуться и вновь видеть вас, и поездка моя вполне удалась. А ещё я предвкушаю удовольствие увидеть вашу радость.
– Мою радость? Ваше Высочество, вы интригуете меня.
Он вновь рассмеялся.
– Милая Лидия, я и сам в нетерпении!
После танца принц проводил меня к моему месту за столом. Серёжа встал. Его Высочество поклонился и открыл интригу:
– Графиня, я привёз прелестную вещицу в вашу коллекцию. – Он полез во внутренний карман пиджака, достал футляр, обтянутый чёрным бархатом, и протянул мне.
Я убрала руки за спину и, качая головой, попятилась. Принц растерялся и перевёл озадаченный взгляд на Серёжу. А я уставилась на футляр, стараясь лучше рассмотреть неясные, слабые завихрения вокруг него.
– Я не понимаю, – растерянно произнёс принц и сделал паузу, ожидая пояснений; не дождался и вновь обратился ко мне: – Лидия, это дивно исполненная статуэтка Лилит из чёрного опала. Я проверил, ювелир подтвердил подлинность камня! Не уверен, что это древняя работа, но статуэтка очень хороша. Посмотрите!
Он раскрыл футляр – масляно блеснув на свету, на серебристой подложке лежала та самая опасность – чёрная фигурка. Я отшатнулась и наткнулась на стул. Серёжа обнял меня, закрывая собою и от статуэтки, и от принца.
– Что ты?
Я уткнулась лбом ему в грудь. Перед глазами мелькнуло видение – чьи-то пальцы с красивыми, удлинённой формы ногтями и полоской грязи… нет! Господи! Не грязи – свернувшейся крови! под ними сжимают фигурку, а сверху льётся дымящаяся кровь, но не ровной струёй, а толчками, направляемая ещё живым сердцем.
– Это Кали. Милый Али, не берите её в руки.
– Кали? … Кровавая богиня смерти?
Я не ответила, я занималась созданием энергетического поля вокруг детской. В детской я не обнаружила чужих энергий, но на всякий случай соорудила защитную сферу вокруг малышей и только потом вернула внимание к фигурке.
Камень фигурки впитал в себя тошнотворный страх жертв и ещё более тошнотворный, сладострастный экстаз убийцы. Я старалась замкнуть цепь Трансформирующего Пламени Прощения вокруг фигурки, но у меня ничего не получалось. Я увеличила диаметр охвата, захватив в него нас троих – себя, Серёжу и Его Высочество… Цепь так и не замкнулась. «Что-то мешает…» Не раздумывая над причиной, я направила струю пламени на фигурку. С фигурки полетели грязно-серые ошмётки – лёгкие, разреженные, как пена, они легко поглощались пламенем. Одновременно с этим передо мной мелькали разные картины из истории жизни фигурки – купание в кровавом озере… погружение в упругую и тёплую, красно-влажную полость… лёгкие благоговейные прикосновения губ к ногам… Фигурку поливали чем-то пахучим, ласково натирали, заворачивали в мягкую ткань, вновь совали в красное месиво… Я старалась не погружаться в эмоциональную окраску эпизодов. Наконец, я увидела фигурку, стоявшей на подставке в окружении красных цветов и масляных светильников.
– Ваше Высочество, вы что-нибудь покупали вместе с фигуркой? – спросила я.
– Перстень, – тотчас отозвался он. – Я купил перстень. Он немного необычный, на большой палец. Я на камень прельстился. Крупный опал, тоже чёрный, но с синим отблеском.
– Где он лежит?
– Я не помню. Хотите, я принесу?
– Хочу. Только не вы, Ваше Высочество, позвольте, Павлу принести перстень.
– Ххорошо. Я вышел от ювелира и сунул коробки в сумку, – начал вспоминать он, помолчал некоторое время и прибавил: – а куда именно… я не помню. Павел, я позволяю перерыть всю сумку и, если в сумке не найдёте, поройтесь в карманах пальто. Я, кажется, и в машине перстень рассматривал… Ищите коробочку черного бархата, вдвое меньше этой.
– Паша, коробочку не открывай, – предупредила я. – Благодарю, Ваше Высочество.
– Не благодарите, графиня… я чувствую себя… шулером, которого поймали за руку… хотел доставить радость, а вместо этого…
– И доставите, Ваше Высочество! Сейчас мы почистим фигурку богини и ваш перстень и полюбуемся вашим подарком.
– Почистим от чего?
– Фигурке приносили жертву кровью ещё живых людей. Перстень, думаю, был на руке убийцы.
– Но меня заверили, что это Лилит!
– Возможно. У Кали тысяча имён. Самый древний культ Кали – культ Кали Ма уходит корнями в культ Богини-Матери, а Лилит её ночная ипостась. В индуизме Кали – побеждающая зло, дарующая освобождение, отсекающая Эго, если под Эго понимать убеждение «я есть тело». Образы древних Богинь плохо изучены, разодраны по разным культурам и языкам, их символизм извращён. Скажем, в еврейской традиции Лилит – первая жена Адама, а впоследствии – ночная демоница. В европейской культуре, начиная с эпохи Возрождения, Лилит – обольстительная бунтарка и олицетворение женственности. В современном сатанизме Лилит – подруга Люцифера.
Я услышала тяжёлые и торопливые шаги, спускающегося по лестнице, Паши; едва он подошёл ближе, и цепь пламени замкнулась.
– Паша, отойди, спасибо. Ваше Высочество откройте футляр. В центре камня треугольник?
– Не знаю… да… как я не увидел?.. Чёрт возьми, как вы?..
– Хозяева перстня считали, что он наделён магической силой.
Под воздействием пламени от перстня стала подниматься серая дымка, растворяясь в пламени, слой за слоем.
Я увидела мужчину с бледным тонким лицом, глубоко запавшие в глазницы глаза его горели лихорадочным огнём. «Много жертв ты принёс фигурке, – обратилась я к нему, – а ведь это всего лишь камень…» Лицо мужчины исказилось, он плюнул, то ли в меня, то ли в кого-то ещё. Я успела закрыться зеркалом, и тут раздался треск.
– Ой! – вскрикнул кто-то из женщин.
– Графиня! Кольцо…
– Маленькая, камень треснул.
– Вижу, Серёжа.
Неровная полоса трещины прошла в камне по диагонали, перечеркнув треугольник.
– Простите, Ваше Высочество, ваше приобретение я сохранить не смогла.
– Графиня, вы… О, Аллах, что происходит? Сергей, что за чертовщина?
Очистив кольцо, я проверила энергию гостиной, всего дома, всей усадьбы. Поблагодарила и отпустила Трансформирующее Пламя Прощения и только потом подняла лицо к Серёже – на лбу его блестели капельки пота, тревожные глаза медленно осматривали моё лицо.
