Кае де Клиари
Рарок и Леса
Глава 100. Я их открою!
Когда они подошли к плацу, то увидели такую картину – посреди площадки для выгула солдат, валялось что-то размером с грузовик и дымилось. Рядом сидел по-турецки циклоп Шарль и чесал в затылке, а по обеим сторонам стояли с обнажёнными мечами Василь и мастер Валентин.
– Проход закрылся, башка здесь осталась, а дракон там, – пояснил циклоп, увидев подошедших к нему людей.
Бесформенное огромное нечто, оказалось головой монстра, срезанной, как острым ножом. Если бы тварь такого размера сумела вылезти целиком, то она бы заняла, наверное, весь плац, и ей не составило бы труда разнести здесь всё в щепки!
– Хоть какая-то польза от того, что случилось, – проворчал Золас. – Интересно, если эти порталы снова откроются, то через них вылезет ещё что-нибудь в этом роде?
– В любом случае мы их откроем, – сказала Маранта. – Где-то по ту сторону этих проходов потерялась моя внучка, и я открою их, даже если сюда явятся все монстры мира! Сделаем так – мы с Дианой слазаем на башню и посмотрим, что там такое, а вы найдите наших железных мудрецов и не забудьте про валькирий.
– А нам что делать? – спросил Василь, и Маранта удивилась его нерешительности, потому что это было ему несвойственно.
– Вы поищите, нет ли выживших на этой базе, хоть я сомневаюсь, что это возможно.
– А я что делать? – спросил Шарль.
Маранта усмехнулась. Придумать занятие для циклопа непросто, но раз её признали лидером, то надо оправдывать доверие окружающих.
– Сможешь утащить эту штуку?
Она указала на отсечённую голову чудовища.
– Ага! Ага! – радостно закивал циклоп.
– Ну, тогда закинь её куда-нибудь подальше, а то протухнет, и дышать нам станет нечем!
Глава 101. Я пойду с вами!
Леса проснулась от света, который бил ей в глаза. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это не солнце и не факел. Девушка моргнула раз, другой и картинка, наконец, прояснилась.
Прямо перед ней между деревьями сияло и переливалось пятно, окаймлённое неровной огненной гранью. Зрелище было необыкновенно красивым, но и устрашающим. Оно притягивало и настораживало одновременно.
Леса встала и сделала пару шагов, прислушиваясь к собственному телу. Голова не кружилась, это было уже хорошо! Немного болели ушибленные рёбра, но это мелочь – пройдёт. Девушка оглянулась на их маленький лагерь. Костёр уже догорел, тлели только угли. Парни оба спали. Рарок спал, сидя, прислонившись к дереву спиной. Луций – свернувшись калачиком на ворохе листьев, и, обняв при этом меч, как любовницу. Леса улыбнулась. Надо эту игрушку ему совсем отдать. Слов нет – меч хорош, но ей милей её верная катана! Добраться бы до неё поскорее.
Значит, портал открыт. Отлично! Сейчас они попадут домой, а точнее в свой мир, где не всё гладко, но зато есть борьба, не дающая прокиснуть крови в жилах и… мясо! Леса ничего не имела против фруктов, но сейчас всё отдала бы за кусок доброй оленины. Да что оленина? Жареная крыса показалась бы ей бесподобным лакомством!
Леса подошла к сияющему пятну вплотную. Если это проход, то в него может въехать телега гружёная сеном! И от этой переливающейся плёнки действительно жаром пышет. И тут её разобрало любопытство. Девушка протянула руку и прикоснулась к переливающейся поверхности.
Горячо, но терпимо, а на ладони ощущение будто прикасаешься к остывшему пламени. Хотя, как пламя может остыть и не погаснуть? Леса чуть надавила, и её ладонь полностью исчезла в податливом переливчатом сиянии. И тут её потянуло! Не дёрнуло за руку, а именно, потянуло, и она, словно в воду, булькнулась в огненно-эфирное нечто…
Сначала Леса подумала, что попала в кромешную темноту. Так бывает, когда источник яркого света вдруг погаснет или исчезнет куда-нибудь. Но, через пару секунд она поняла, что портал больше не сияет у неё перед глазами.
А где же он? А, вот он за спиной! Значит, она прошла насквозь? И где же она сейчас? Леса туго соображала, наверное, из-за недавнего сотрясения мозга.
Она увидела, что стоит между каких-то неприглядных стен, тянущихся по обеим сторонам узкой улочки. Ах, да! Это же тупик, куда её притащили тогда насильники. Но теперь он сплошь завален трупами…
Леса мертвецов не боялась. Она точно знала, что они не приносят вреда, в отличие от живых, но вид этих основательно искромсанных солдат не доставлял ей удовольствия. И тут до неё дошло – вот с кем дрался Рарок, прежде чем попасть в мир, где она прожила несколько месяцев. Он что-то говорил о том, что здесь при этом прошло несколько дней, но Леса не стала размышлять над этим парадоксом.
Вдруг она вспомнила – Рарок, Луций! Надо вернуться и разбудить парней, а то ещё этот портал снова закроется…
Леса обернулась. Переливающееся огненное пятно выглядело каким-то тусклым. Вдруг оно мигнуло пару раз и исчезло! Лесе послышался голос Рарока, крикнувшего что-то, но прозвучал он словно сквозь стену или толщу воды. Она поняла, что портал закрылся…
Леса подождала немного. Нет, открываться немедленно он не собирался. Ну, не ждать же, когда он вновь откроется в тупике, заваленном трупами? Парни и так догадаются, куда она пошла, и последуют за ней, как только смогут.
Решив всё это, Леса направилась прочь из тупика. Сделать это было непросто – пришлось перешагивать через тела, а кое-где наступать на них, скользить в лужах крови уже взявшейся коркой… В конце концов, она выбралась, оставляя за собой цепочку красных следов и клянясь, что больше никогда не выйдет на улицу босиком!
Леса шла по узким переулкам, которые успела забыть. Что-то вокруг неё было не то и не так. Конечно, она не могла сказать, что хорошо разглядела эту базу в прошлый раз, но теперь здесь что-то изменилось с тех пор. Тогда это место тоже казалось пустым и пребывающим в состоянии хаоса, но теперь оно представлялось девушке мёртвым!
Трупы ей встретились ещё не раз и не два. При первом посещении базы эти люди были живыми, хоть и странными из-за поразившей их хвори, а теперь… Здесь, вообще, живые-то остались?
Салон мадам Доротеи она нашла не сразу. Всё-таки насильники часть пути пронесли её, как мешок. Лесе не понравились распахнутые настежь окна и двери. Неужели…
Внутри было пусто, как во всей этой базе. Слава Инци, трупов, хотя бы здесь не было! Салон выглядел покинутым в спешке, но самое ценное мадам Доротея и девушки успели прихватить с собой. Леса поднялась в комнату, которую занимала в ту ночь. Увы, ни её одежды, ни оружия не было! Неужели они и это забрали? Или засунули куда-нибудь?
Но, ни в шкафах, ни в сундуках, ни в комодах она не нашла своих вещей. Это было жаль, она ведь так надеялась одеться по-человечески, то есть в одежду, в которой привыкла ходить. Но больше всего было жаль оружие! Зачем им понадобилась её катана и арбалет конструкции Механикуса?
Ладно, может быть, потом всё найдётся, а теперь она позаимствует что-нибудь из гардероба мадам Доротеи или её подопечных. Дашь-на-дашь, так сказать!
Сказать-то легко, а вот сделать не так-то просто! То, во что одевались куртизанки, было, мягко говоря, не практичным. (Она потом сообразила, что, видимо, дорожная одежда у девушек была, но сейчас она вся была на них, а потому её не могло быть в брошенном гардеробе.) Леса примерила пару платьев, которые нашла в шкафу хозяйки салона. Красиво, но в таком не побегаешь, и за всё будешь цепляться. Она прошла по комнатам куртизанок. Сплошные кружева, да прозрачные ткани!
Леса попробовала на себя это надеть и только рассмеялась, глядя в зеркало! Оттуда на неё смотрела совершенно другая Леса. Леса – куртизанка! Что-то в этом было, ей даже понравилось, но в итоге все эти красивости тоже были отвергнуты. Вот если бы её в таком виде увидели Рарок или Зиг…
Ах, да, Рарок её видел совершенно голой. И не только видел, а ощупывал с головы до ног. Эх… И на него это совершенно не подействовало. Нда, она точно не в его вкусе!
Зиг, наверно, посмеялся бы, увидев Лесу в прозрачном пеньюаре или полукорсете полностью открывающем грудь. Нет, это всё не годится, надо что-то ещё! Как ни странно, то, что надо, нашлось в комнате Рози.
Среди невесомого полупрозрачного барахла Леса обнаружила простую белую блузку строгого покроя, короткие, выше колен панталоны и зелёную в красно-синюю клетку, юбку колоколом, смахивающую на килт. Кого Рози должна была соблазнять в таком наряде, оставалось загадкой, но Леса, в общем, осталась довольна находкой.
Правда, она предпочла бы юбке штаны, но в салоне мадам Доротеи их не было совершенно. Похоже, о существовании в природе женских брюк куртизанки не знали.
Хуже всего было с обувью. То, что носили местные обитательницы, иначе, как декорацией назвать было нельзя. Как же они ходили по улице? Или они по улице совсем не ходили? Леса перебрала десятки пар туфелек, босоножек и шёлковых тапочек, но так и не смогла подобрать ничего подходящего.
Она уже было отчаялась, но тут ей на глаза попались мягкие белые тапочки в виде кроликов, и даже с мордочками и ушками на носах. Их преимуществом было то, что они относились не к шлёпанцам, а имели задники и плотно сидели на ногах. При этом ещё не жали и нигде не натирали. Недостатком была явная недолговечность – такие быстро сносятся и превратятся в жалкую рванину, но это было лучше, чем ничего!
Последним штрихом к её новому наряду явились – лёгкий меховой плащ-накидка с капюшоном и бежевый передник. Новый плащ ей больше подходил, чем плащ Рарока, а передник просто понравился.
Прежде чем всё это одеть, Леса с наслаждением выкупалась в бассейне и почувствовала себя обновлённой! Хорошо, что они с Луцием каждый день тренировались до седьмого пота – её мышцы остались упругими, а суставы гибкими, она не потеряла ни капли своей силы за месяцы вынужденной праздности.
К сожалению, за те несколько часов, которые Леса провела в салоне, приводя себя в порядок, парни так и не явились. Значит, портал не открылся за это время. Леса поужинала остатками, найденными на кухне, (было ещё светло, но солнце зашло за горизонт, и вечер вступил в законные права), написала записку, на случай, если кто-то из своих зайдёт сюда, когда её не будет, посетовала, что не догадалась позаимствовать у кого-нибудь из убитых солдат тесак, вооружилась самым большим кухонным ножом и вышла на улицу.
Наверное, разумнее было сделать это утром, но Лесу не пугала ночь – старшая сестра мрака подземелий, а потому она решила пойти на разведку сейчас.
Военный лагерь, похоже, вымер окончательно. Может быть, она здесь попросту теряет время? Леса проходила по бетонным проулкам и покрытым асфальтом, растрескавшимся, едва ли не в крошку, улицам. Она заглядывала в дома, большинство из которых стояли незапертыми, но за гостеприимно раскрытыми дверьми была либо пустота, либо трупы уже начавшие издавать запах тления.
Куда же все делись? Где Зиг, где Механикус, где сэр Мальтор? А Рарок говорил ещё, что в их компании прибыло, но, кто именно появился, она не знала – они тогда не договорили об этом из-за усталости. Леса потребовала новостей, а сама не смогла их слушать. Узнала только, что прибыла целая экспедиция, но теперь, похоже, все ушли.
Обходя территорию, Леса сделала открытие, которое убедило её в правоте последнего предположения – ворота крепости стояли нараспашку. Значит, делать здесь больше нечего… Но как быть с Рароком и Луцием? Она хотела бы их дождаться, но, может быть лучше догнать остальных, чтобы всё рассказать и действовать сообща?
– Девушка? Эй, лапуль!
Этот голос прозвучал так, будто его хозяйка, (голос был женским), до смерти боится, что её услышит кто-нибудь, кроме Лесы. Охотница оглянулась. В узкой щели приоткрытой двери ближайшего дома блестел чей-то глаз, а ещё, оттуда высовывалась пухлая женская ручка, которая делала манящие жесты, приглашающие Лесу войти. Девушка крайне удивилась, но послушалась и вошла в дверь, которая тут же захлопнулась за ней, и, судя по лязгу, была закрыта на крепкий засов.
Леса оказалась в темноте, но через несколько секунд зажёгся неяркий масляный фонарь, и она увидела, что стоит в прихожей, в компании с женщиной, лет тридцати или около того, невысокой, пухленькой, но не толстой, с очень милым, приятным, но каким-то простецким лицом.
– Ты, наверное, из девочек Дороти? – спросила женщина. – Новенькая, что ли? Что-то я тебя не помню.
Леса вдруг решила, что объяснять кто она такая, долго и нудно. Пусть эта славная женщина думает, что она куртизанка из салона мадам Доротеи, что тут такого?
– Да, – ответила она, – я новенькая. Но я вас тоже не помню!
– Неудивительно, ведь мы не встречались! Я – Молли, и делаю то же для солдат, что Дороти делает для офицеров. Только в отличие от неё не называю свой бордель салоном!
Ах, вот кто это! Доротея отзывалась об этой женщине и её заведении с некоторой иронией, но без презрения, а Рози даже жалела и хвалила девушек, которые там работали.
Леса хотела что-то спросить, но не успела, потому что мисс Молли залилась слезами! Некоторое время охотница безуспешно пыталась её успокоить, но всё было бесполезно. Молли причитала только – «Мои девочки! Мои девочки!», а потом обняла Лесу и продолжила рыдать у неё на плече. Когда она немного успокоилась, то спросила:
– У вас тоже все погибли, да?
Леса похолодела. Неужели? Но она должна была как-то дальше играть свою роль.
– Я не знаю, – сказала она, – мадам Доротея спрятала меня и я ничего не видела, а когда вышла, то смотрю – никого в салоне нет!.. А что случилось?
– Беда случилась, детка, вот что случилось! – проговорила мисс Молли, сморкаясь в белый, как мел, накрахмаленный платок. – Надо было мне всё сворачивать, когда проклятые девки – валькирии, двух первых девушек у меня закололи! Но я, дура, послушалась наших вояк, а разве можно мужикам-то верить? Они мне говорили, что такое больше не повторится, сказали, что я не найду места за стенами базы. В Торговом городе, дескать, мораль повышается, и старшины торговых гильдий, вместе со священнослужителями, один бордель за другим закрывают, так что останется нам, либо на улицу выходить, под бандитское покровительство, либо по фермам скитаться за кусок хлеба! Ну, с улицей всё ясно – полицейскому дай, бандиту дай, церкви дай, четыре гроша в день заработаешь, три отдашь за просто так, и всё равно ты не права, всё равно тебя отовсюду гонят и презирают, а подхватишь болячку, тут тебе и конец! С фермерами тоже не всё гладко. Хорошо там, где много батраков, а баб на всех не хватает, но и то – на одной, глядишь, накормят, а с другой прогонят палками, добро, если не вилами! В общем, осталась я, послушалась. Не сообразила, что лучше уж по фермам скитаться и даже на улице работать, чем злющим девкам попасть под ножи! Но, что сделано, то сделано. Вроде как нас больше не трогали, и я успокоилась. Правда, мы с Дороти прятали девчат, лишь заслышим, что валькирии снова припожаловали, но ей-то проще – её лапули могли месяцами на улицу носа не казать, а мои-то, ещё постирушками пробавлялись, клиентам бельё в корзинах носили по домам, да казармам. А потом пришла эта хворь!.. Другие бы от такой напасти сбежали, поджавши хвост, а мы с Доротеей остались. Уж, чем могли, помогали, а корысти не имели никакой – когда беда приходит, не до корысти! Беду надо вместе гнать, а не смотреть, как сосед загибается! Нас солдатики никогда не обижали, так неужели мы их бросим? Вот мы и помогали, как могли… Правда, доротеины цацы, ручек белых о солдатиков не морали, но без её средства мы мало что могли сделать. Они это зелье толкли нам в ступках всей компанией, день и ночь, а мы выдавали мужчинкам, которые были уже на грани. Для всех ведь в должной мере не хватало! Но, здесь уже никто не соблюдал привилегии – кто там солдат, а кто офицер! И так было, пока не появились чужаки. Видала их? Нет? Значит Дороти тебя для чего-то важного берегла, ведь они у вас останавливались. Вот эти чужаки всё и перебаламутили! Не знаю, чем они валькиркам насолили, только те на них ополчились крепко. И наши тоже ополчились, даром, что на ногах еле стоят! К тем чужакам ещё другие подоспели, а потом ещё монстры полезли, в общем, ужас! И все тут друг друга порубали… И чужаков, и монстров, и валькирок, а наших, так всех подчистую – ни одного не осталось! Мы тогда у себя закрылись, даже дверь забаррикадировали, так ведь явился один из чужаков – самый лохматый и с бородой, и с одного удара ногой дверь вышиб! Ноги у него, что ли железные? «Отвечайте, – говорит, – где наши стальные братья?» Ну, я объясняю ему, что двоих ваших, дескать, кто-то из наших ребят в подвале штаба запер, а зачем, не знаю! Он тогда ушёл, а через час явились валькирки, и вошли через пролом беспрепятственно… Ну, а вошли, так покрошили моих девочек направо и налево, что твою капусту… У самих лица каменные, только слёзы по щекам текут, а они всё рубят и рубят девчат, будто те не люди, а трава, какая!..
– Неужели всех? – ахнула Леса.
– Шесть голубок осталось! – воскликнула мисс Молли. – А было, двадцать две!!!
Из рассказа мисс Молли Леса поняла, что её друзей здесь больше нет, что они, толи ушли, толи погибли, и это необходимо было выяснить. Как это сделать, мисс Молли тут же подсказала ей сама.
– Вот что, девочка, – заговорила она, когда очередной приступ рыданий кончился, – иди-ка ты с нами – мы уходим отсюда прямо сейчас. Не годится тебе одной здесь мыкаться. В одиночку не выживешь – убьют и растопчут. Держаться надо вместе! Я вижу, ты с ножиком, но только это не защита. Мужиков надо искать – они защита и заработок!
Леса призадумалась. А почему бы нет? Вместе с мисс Моли и её девушками она скорее найдёт дорогу, ведь её друзья врядли пойдут к Торговому городу. Что там делать? Ещё, когда шли сюда, решили проверить фермы, в случае, если на базе ничего выяснить не удастся. Эти тоже на фермы собираются, ну и прекрасно! Они местные уроженки, знают, как тут, да что. В записке Рароку и Луцию она написала, чтобы догоняли её, а она пойдёт искать своих. Вот пусть и догоняют!
– Я пойду с вами! – сказала Леса, не колеблясь. – Спасибо, мисс Молли!
– Просто – Молли! – ответила та, целуя её в щёку. – Вот умница!
Глава 102. Расскажешь мне о Помпеях
– А если он не откроется?!!
Луций весь дрожал. Если бы перед ним сейчас была каменная стена, он бился бы об неё руками, ногами, головой, всем телом! Но стены не было…
Проём между двумя обугленными деревьями зиял жуткой необратимой пустотой, в которую можно было глядеть, хоть целую вечность, а оно так и останется безнадёжно пустым, это пространство.
Луций не слышал, что ему говорил Рарок, он знал одно – богиня покинула его! Его богиня покинула его!!! Она ушла, и это было навсегда!..
Мальчик уже не мог сдерживаться, он упал на колени между двумя деревьями, сжал виски ладонями и завыл, как дикий зверь, зарыдал, закричал, как младенец! Так продолжалось долго, пока он не затих, замер, не меняя позы…
Рарок остался неподвижен, как статуя, но стал ещё более мрачен, чем прежде. Что ещё выкинет влюблённый по уши мальчишка? Ему не верилось, что Луций успокоился, скорее это напоминало затишье перед бурей. Вот же…
У самого на душе монстры скребут, а тут приходится возиться с мальцом-несмышлёнышем, который закатил вполне объяснимую истерику.
Луций сорвался, молча, но на удивление быстро. Он метнулся к мечу, так и лежавшему на охапке листьев, выхватил его из ножен, упёр рукояткой в землю, приложил два пальца к груди, отмеряя расстояние ниже левого соска, приставил туда кончик клинка и… получил мощный удар в челюсть, от которого его голова мотнулась назад, а сам он опрокинулся навзничь и упал, выронив при этом меч.
Рарок даже испугался – не сломал ли он сгоряча парню шею? Но, нет. Луций полежал совсем немного, потом зашевелился, сел и посмотрел на гладиатора с угрюмым равнодушием.
– Зачем? – спросил он. – Зачем ты не дал мне… это сделать?
– Из-за неё, – ответил Рарок, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и глухо. – Это принесёт ей горе, когда она вернётся.
– Она не вернётся.
– В таком случае я сам найду её рано или поздно. Но при этом я совершенно не хочу омрачить радость нашей встречи рассказом о том, как закапывал тебя в этом саду.
– Но какая ей разница?..
– Дурачок, она любит тебя!
– Да? А почему она, как уснёт, так повторяет твоё имя?
– Что?
– Что слышал. Ну, может не сразу, а когда разоспится, так и заладит – Рарок, да Рарок! И всё ласково так…
– Если это такая шутка, то…
– Поверь, мне сейчас не до шуток.
– Так и говорит, значит? – спросил Рарок, помолчав.
– Ага, а ещё – Зиг, Зигушка! Что это за «Зигушка» такая?
– Это имя. Имя её друга, которого она любит.
– Любит?
– Да. Она мне сама говорила, что любит его.
– Ну, вот видишь, она кого-то из вас любит. А может обоих или по очереди. А я у неё так, вместо куклы!
– Может быть. Но ты не знаешь, как девочка может любить свою куклу.
– Как?
– Например, так, что без колебания способна загородить её собой от удара. Моего удара. Это надо ценить!
Луций задумался.
– Я тоже не сразу понял и принял то, как следует к ней относиться, – сказал Рарок после длинной паузы. – Леса не простая девушка, она принцесса.
– Она богиня! – возразил Луций.
Рарок смерил его долгим взглядом.
– Ты язычник, – сказал он, усмехнувшись. – Но это поправимо. А почему ты решил, что она богиня?
Луций рассказал.
– Возможно, ты прав по своему, – согласился гладиатор на этот раз. – Но для меня она – принцесса «Огненного трона», законная наследница престола и… моя госпожа.
– Ты её подданный? – удивился Луций.
– Нет, я люблю её, – ответил Рарок, пряча глаза, – но она об этом не знает.
– Почему?
– Это сложно. Когда я её встретил, то её сердце было занято. Правда, потом я понял, что их отношения с мастером Зигом не просты, хоть она и глядела на него влюблёнными глазами, а он ревновал, когда видел меня рядом с ней. Понимаешь, я всегда уважал чужие чувства. Нельзя разрушать чью-то любовь, чтобы на её обломках строить свою.
– Но ведь люди так делают.
– Это путь к несчастью. Призрак былой любви, которую убили, как прохожего ночью, чтобы завладеть его имуществом, так и будет стоять между людьми, совершившими это преступление. И, в конце концов, превратит их любовь в ненависть. Другое дело, если та, прежняя любовь пропала сама собой. Тогда на её месте может родиться новая. Может быть такая, которая уже не пройдёт.
– Ты гладиатор или философ?
– А что, сочетание того и другого, по-твоему, невозможно?
– В моём мире гладиаторы не философствуют. Они не то, что читать и писать, говорить-то, как следует, не умеют. Нет, конечно, между собой они разговаривают, но делают это даже хуже, чем плебеи.
– У нас тоже таких хватало. Книгочеев среди гладиаторов я встречал немного. Кроме себя могу назвать только своего наставника – Лозаса и приятеля – Валентина, но этот, вообще, больше на аристократа похож, даром, что сын слесаря, а гладиатором стал, потому что не хотел быть купцом.
– И всё-таки, я не понимаю, почему ты не открылся Лесе?
– Прежде всего, я сам не сразу понял, что люблю её. Наше знакомство не было продолжительным, но дело не в этом. Сначала я хотел понаблюдать, насколько у них с Зигом всё далеко зашло, а потом, когда узнал, что она принцесса, то понял, что я ей неровня.
– В чём неровня?
– Как в чём? Рядом с принцессой должен быть принц, а не гладиатор.
– Это когда речь идёт о политическом браке, а не о любви! – горячо возразил Луций, проявляя удивительную осведомлённость. – У нас в Помпеях аристократки постоянно заводят отношения с гладиаторами. И никто на это им не пеняет, даже мужья.
– Ну и нравы у вас в Помпеях! В моём мире по сути то же самое, но всё происходит тайно. Если бы какой-нибудь муж такой дамы в Торговом городе застукал у неё в спальне меня, вышел бы крупный скандал. Мужья в таких случаях или не знали, что происходит, или делали вид, что не знали. Но, может быть то, как к этому относятся у тебя на родине, правильней, а то бывает слишком много крика вокруг простого и очевидного дела. Но принцесса, это совсем другое дело. Огненная принцесса может позволить себе то, за что любую другую девушку подвергнут публичному осуждению, а могут и наказать, причём, наказать жестоко. Возможно, ты прав, и я должен был признаться ей в чувстве, которое возникло тогда… когда она спасла меня от моего же страха к… Но об этом тебе лучше не знать. Кстати, я уже извинился перед ней, а теперь прошу прощения у тебя.
– За что? – искренне удивился Луций.
– Я не имел права осуждать выбор принцессы, и не имел права поднимать на тебя руку. Даже если не брать остальные соображения в расчёт, то убийство любовника той, кого бы рад сам назвать своей возлюбленной, да ещё у неё на глазах – поступок достойный дикаря и способный привести лишь к тому, что свершивший это злодеяние будет, отвергнут раз и навсегда.
– Рарок, мы не лю…
– Стой, ни слова больше! Если ты скажешь, что не был её любовником, я перестану считать тебя мужчиной. Не стоит убеждать меня в своей трусости. Также я не хочу, чтобы ты выглядел в моих глазах глупцом, ведь отрицать очевидное может только глупец!
– Отрицать очевидное?
– Луций, я застал вас спящими в обнимку и нагими. Что ещё нужно, чтобы решить, что вы любовники? Ну, разве что то, как она бросилась тебя защищать.
– Но ведь я тогда просто сам…
– Я тебя предупредил. Замолчи сейчас или пожалеешь! Я и так проявляю терпимость несвойственную мужикам. Будь Леса обычной горожанкой, всё было бы иначе, но моя принцесса имеет право быть такой, какой считает нужным! Короче, будешь оправдываться – заколю.
Луций поглядел на гладиатора со страхом, как-то забыв о том, что сам собирался свести счёты с жизнью несколько минут назад. Рарок говорил вполне серьёзно, но в его словах здравые рассуждения мешались с каким-то безумством. Пожалуй, с ним и впрямь лучше не спорить.
– Так что мы будем делать, пока этот, м-м, портал закрыт? – спросил он, решив поменять тему.
– Сначала обустроимся здесь получше. Неплохо бы соорудить навес, собрать побольше листьев и фруктов, чтобы не искать их, когда стемнеет, потом ты мне покажешь чему тебя научила Леса. Кое-что я уже видел, и это произвело на меня неплохое впечатление, но хотелось бы составить более полную картину. Тогда мне проще будет научить тебя остальному. Ты парень одарённый, и если захочешь – можешь стать мастером меча. В жизни пригодится, и сам будешь чувствовать себя уверенней.
– А потом?
Луций вдруг испугался, не пришлось бы ему платить за обучение, как это было принято когда-то у спартанцев.
– Перед сном расскажешь мне о Помпеях, – ответил Рарок.
