Кае де Клиари
Рарок и Леса
Нет, это не была любовь из благодарности – одно из привлекательных, но ложных проявлений любви. И разглядеть-то она его толком тогда не смогла. Ну – могучие, побольше, чем у Зига, мускулы, величественная осанка с царственным разворотом плеч, белокурая голова ангела с задумчивыми глазами, посаженная на плечи атлета. Всё это она увидела позже.
Гладиатор был действительно хорош собой, к тому же обладал необыкновенным спокойствием и тактом. А ещё, он словно читал её мысли, оказывался с ней рядом именно тогда, когда это было нужно и на удивление кстати. Но и это не было главным. А главным было то, что он это был он, и её тянуло к нему словно магнитом, тянуло до того, что она готова была опуститься на пол рядом с его стулом, обнять его колени, прижаться к ним лицом и чувствовать себя при этом счастливой!
Да она так бы и сделала, если бы они были вдвоём. Приходилось поверить в любовь с первого взгляда, над которой она всю жизнь смеялась и в которую не верила совершенно. Недаром же говорят, что Высшие силы любят шутить над слишком самоуверенными людьми.
И всё-таки, что делать? А вдруг они на самом деле поубивают друг друга? Надо не допустить этого любой ценой! Надо поговорить с Механикусом и сэром Мальтором. Поговорить откровенно, отбросив стыд, ведь глупо стесняться призрака и механического человека. Эти двое бо-ольшие умники, глядишь, что-нибудь придумают.
Правда пока они будут думать, может случиться непоправимое. От Лесы не укрылись взгляды, которые Зиг бросал на них с Рароком, когда тот обнял её, чтобы утешить. И то, как он машинально поправил тогда свою секиру, она тоже заметила. И Рарок заметил, хоть и не подал виду, только положил руку на черен гладиуса. Нда-а…
Если бы можно было как-то решить эту проблему без соперничества. Ха! Если бы эти двое овладели ей вот на этой самой кровати, она бы не возражала. Плевать на боль и кровь, плевать на грех, лишь бы помирить тех, кто дорог ей больше жизни!
Подождите! А почему двое? Да, она желает их обоих, но ведь именно это является камнем преткновения. Значит, действительно надо выбрать одного и, изо всех сил, зажать в себе, скрыть любовь к другому. Что ж, сердце её при этом будет рассечено надвое, но это останется её болью, с которой ей придётся справиться, зато конфликт двоих мужчин будет исключён.
Конечно, и при таком раскладе соперничество может возникнуть, но ведь они же не дикари – должны понять, что выбор девушки, это закон. Тогда один из них уйдёт, чтобы искать своё счастье в другом месте, а ей придётся смириться с тем, что её счастье не будет полным, но она потерпит, зато оба они будут живы!
Итак – кто? Зиг старше и опытней, но Рарок сдержанней, спокойней и рассудительней. Он скорее поймёт, если она скажет ему – "нет". Значит, быть ей с Зигом – это её судьба. И нечего откладывать неизбежное. Прямо с утра она начнёт оказывать Зигу знаки внимания, (это легко!), а Рарока начнёт мягко отшивать, (это тяжело, ещё и потому, что резко оттолкнуть и обидеть тоже не хочется).
Приняв такое решение, девушка почувствовала себя легче. Она разделась донага, (редко когда можно позволить себе такое в походе), и скользнула в сладостно чистую, благоуханную постель…
Сон уже готов был накрыть её веки мягкой тёплой ладонью, как вдруг Леса поняла, что она не одна в постели! Кто-то был рядом под тем же одеялом. Кто-то кого она не видела, но ощущала тепло исходящее от лежащего рядом тела и… ещё было лёгкое дыхание, чистое, как дуновение лесного ветерка!..
Не понимая почему она не испытывает страха, Леса протянула руку. Женщина! Нет, скорее девушка – кожа гладкая и упругая, небольшая округлая грудь, мягкие изгибы миниатюрного, но очень женственного тела. Маленькая ладошка накрыла её руку и крепко, настойчиво прижала к налитым яблочкам, то отпуская, то прижимая снова.
Леса чувствовала, как напряжённые соски щекочут ей ладонь, но не подумала отстраниться, а протянула вторую руку и стала нежно гладить грудь незнакомки. В ответ послышался лёгкий стон, и на затылок Лесы легла вторая невидимая рука. Девушка мягко притянула юную охотницу к себе и та почувствовала на своих губах чужие, нежные губы, сладкие, как мёд!
В голове у неё всё помутилось. Леса уже не понимала, что делает, и тогда она всем телом крепко прижалась к телу невидимки, разомкнула её губы своими и нашла своим жадным, горячим язычком её маленький, трепещущий…
Леса никогда не питала склонности к девушкам. Она знала, что такое случается, но думала, что это не для неё. Она знала также от мамы, что у той был короткий, но очень бурный роман с девушкой по имени Кейни, незадолго до того, как они с папой поняли, что не могут жить друг без друга. Но ведь это же мама!
Во-первых, маме можно всё, во-вторых, у неё за всю жизнь не было других мужчин кроме папы, а в-третьих, это ведь её называли "Бесёнком по имени Ларни", способным перевернуть вверх дном всё Междустенье и всех поставить на уши!
Лесу никто не называл бесёнком. Она всегда была немножко, но не сверх меры шалуньей, но, в общем и целом девочкой покладистой, способной выслушать и воспринять советы старших. Ну, и сделать всё потом по своему, разумеется!
Но сейчас она не узнавала себя! Ей было решительно всё равно кто эта маленькая, (одного с ней роста и пропорций), незнакомка. Она хотела её! Она обладала ею! Она таяла, как воск в её руках и невидимая в темноте девушка отвечала ей тем же. Не было произнесено ни слова, только хриплое, рыдающее дыхание и тихие сладкие стоны нарушали тишину.
Маленькая волшебная ручка скользнула между ног охотницы, которые послушно раздвинулись, пропуская эту нежданную, но желанную гостью…
– Ой!
– Ай!
Резкая неожиданная боль заставила Лесу очнуться от сказочного сна. Её невидимая и неведомая подруга слабо вскрикнула и отпрянула от неожиданности. Она явно не ждала, что её нечаянная партнёрша… девственница!
– Кто ты? – раздался испуганный девичий голос. – Ты дева-воительница? Валькирия? Ведьма? Т-ты убьёшь меня? О, Инци, защити-и!
Незнакомка попыталась вырваться, но Леса не хотела её отпускать и держала крепко. Она совсем не сердилась на неё за причинённую боль, но была безмерно благодарна за всё то, что почувствовала только что и не допускала мысли о том, чтобы таинственная незнакомка вдруг скрылась во тьме.
– Не бойся, я не убью тебя! – сказала Леса, чувствуя, что её новая подруга начинает дрожать от ужаса, как кролик, прижатый к земле лапами хищника. – Меня зовут Леслава, я охотница на монстров, а ты кто? Как твоё имя?
Некоторое время слышалось лишь прерывистое дыхание девушки, словно она пыталась выдохнуть слова, но это у неё никак не получалось.
– Я… – пролепетала она, наконец. – Я – Рози…
– Это твоё имя?
– Да, так зовут меня в салоне. А настоящее моё имя – Родда, но я уже позабыла, когда меня так называли. "Рози" мне самой больше нравится.
– Рози, пожалуйста, не убегай. Я сейчас зажгу свет.
Она ещё раз притянула девушку к себе, поцеловала её и почувствовала, что у той по щекам катятся слёзы, а сердчишко едва не выскакивает.
– Не бойся, глупенькая, – поспешила успокоить её Леса, отчего-то вдруг почувствовавшая себя сильной и взрослой, – я не сделаю тебе ничего дурного. Более того – обещаю защитить тебя от любой опасности, какой бы она не была.
С этими словами Леса ослабила хватку, ожидая, что её добыча сейчас скакнёт, как почувствовавший свободу козлёнок, но маленькая пленница сжалась в перепуганный комок и, похоже, никуда уже не была способна бежать.
Охотница нашла огниво, чиркнула кресалом, раздула трут, зажгла масляную лампу, оставленную на тумбочке возле кровати, и язычок пламени сначала затрепетал, а потом осветил комнату неожиданно ярким, ровным светом. Леса обернулась и застыла от изумления. На неё глядели два невероятно огромных серых глаза на маленьком, почти детском личике. Девушка никогда не видела такой красоты! Если правда, что Инци окружают ангелы, то один из них, вероятно, заблудился на Земле или по ошибке засунул здесь куда-то свои крылышки, и теперь не может вернуться на Небо.
На вид этой девочке было лет тринадцать-пятнадцать, но глядя на развитые формы, и на колени знакомые видимо с твёрдостью досок и камней, Леса заключила, что Рози ненамного младше её самой. Лет восемнадцать-девятнадцать.
– Какая ты красивая! – вырвалось у охотницы, снова присевшей на кровать.
Лёгкая улыбка тронула заплаканное лицо ангелочка.
– Я лучшая в салоне! – произнесла она с гордостью. – Ты тоже очень-очень красивая!
Сказав эти слова, Рози упала лицом в подушку и зарыдала, зачем-то стараясь заглушить свой собственный голос. Леса бросилась её обнимать, гладить по головке, лепетать на ушко всяческий утешительный бред, лишь бы остановить эти, рвущие душу вон из тела, слёзы. Наконец девочка успокоилась.
– Что случилось, Рози? – снова спросила охотница. – Почему ты так плачешь?
– Я… Я ду-умала, ты – сукку-уб! – ответила та, и глаза её снова наполнились слезами. – Суккуб. Демон страсти. Обычно он, точнее она, приходит к мужчинам, но иногда навещает т-таких, как я. Это наше наказание за грех перед Инци! Суккуб дарит высшее наслаждение тому, кого он решил забрать, а потом убивает. Если не сопротивляться и поддаться ласкам суккуба, то он убьёт быстро и безболезненно, но если попытаться сбежать, то медленно снимет кожу своими острыми когтями!
– Кто же тебе рассказал все эти ужасы?
– Мадам Дора, содержательница салона для господ офицеров, наша учительница, покровительница и благодетельница. Она всегда говорила, что пока мы в салоне, который в крепости, то нам ничего не угрожает, но только если мы будем усердно молиться и жертвовать деньги на храм Инци.
До Лесы что-то начало потихонечку доходить.
– Рози, прости мою настойчивость, но скажи, кто ты? Чем ты занимаешься в крепости… в этом салоне?
– Я куртизанка салона мадам Доротеи, – был ответ. – Я одна из самых лучших! Всё могу и всё умею, ничего не боюсь, ничем не брезгую. Не все девушки так могут!
Лесу словно обдало ледяной водой. Она прижала к себе удивлённую Рози, как будто кто-то хотел у неё это сокровище отобрать. Только сейчас охотница заметила желтеющие на плечах, груди, животе и бёдрах девушки короткие широкие полоски – следы от здоровенных и грубых мужских лап!
Леса слышала о таких девушках. Многие говорили о них с презрением, словно о низших существах. Руфус осуждал женщин этой профессии в своих проповедях и предупреждал охотников собирающихся посетить города, чтобы те не связывались с ними и не велись на их уловки. Он всегда говорил о таких вещах твёрдо и уверенно, хоть и знал об этом больше из книг, чем из собственного опыта.
Таких женщин совсем не было в Форте Альмери, не говоря уже о Междустенье, но они встречались в Золас-граде, а особенно много их было в Торговом городе. Эти женщины брали плату с мужчин за плотскую близость – вот главное, что о них было известно. Леса плохо разбиралась в таких вещах и не видела здесь большой беды, но люди осуждали это их занятие, а многие их ненавидели и сторонились. Бывало, даже выгоняли из города.
Это было непонятно. Разве плотская близость между мужчиной и женщиной может представлять какую-то угрозу? И кому, какое дело до того, что за это действо взята плата, если обоих партнёров это устраивает?
Лесе стало понятнее, что здесь плохого, когда она услышала, что многих девушек заставляют заниматься таким промыслом насильно, что они не получают никакого удовольствия от близости с мужчинами, а наоборот страдают. К тому же деньги заработанные таким способом забирают жадные хозяева. Теперь для неё всё встало на свои места. В этом случае занятие несчастных женщин-куртизанок было, конечно же, злом, которое несовместимо с путём, предписанным Инци. Но в глазах Лесы их грех лежал не на них, а на тех, кто заставлял их делать такие непотребства.
Охотница ещё раз оглядела Рози с головы до ног. Вот значит, как обращались в военном лагере Торгового города с этой ангельской красотой! Леса начинала понимать тех, кто говорил ей, что далеко не всякого человека грешно убить. Иного мерзавца грешно оставить в живых, и дать ему возможность и дальше осквернять этот мир сотворённый Создателем для добра.
Если этих гадов там не сожрали ещё монстры, то просто так они не отделаются! По крайней мере Рози больше не получат ни господа офицеры, ни мадам Доротея, к которой у охотницы уже возникло немало вопросов. Но сначала Леса хотела узнать побольше.
– Рози, ты говоришь, что это мадам Доротея рассказывала про суккубов?
– И инкубусов.
– А это ещё что такое?
– Это демоны-любовники. Они такие же, как суккубы, но мужского пола. Но я надеюсь, что когда придёт мой час, то ко мне явится суккуб. Не хочу инкубуса!
– М-мм, ты предпочитаешь девушек?
Рози кивнула.
– Я не против мужчин, – пояснила она. – Но они чаще всего ужасно грубые. Вечно норовят сделать больно – ущипнуть или шлёпнуть. Даже те, кто специально больно делать не собираются, всё равно хватают грубо, будто я убегу.
Она показала на свои синяки.
– Это мне полковник Шмац оставил. Он вечно такой – силища огромная, как сожмёт… Бывают, конечно, очень милые, нежные, заботливые, но таких мало и не могу же я постоянно быть только с ними. Мадам Дороти бережёт меня для тех, кто поважнее, а они-то как раз самые бессовестные.
– Так что мадам Дороти говорит про суккубов и инкубусов?
– То, что рано или поздно они придут за нами, ведь вся наша жизнь – грех. Но пока мы в крепости под защитой самой мадам Дороти, нам почти ничего не грозит, хотя и там может всякое случится, если далеко отойти от салона. Хуже всего, когда приходится приезжать сюда. Здесь такой защиты, как в крепости нет, но только здесь можно обслуживать таких, как полковник Шмац, ведь у него в лагере жена, а она пригрозила застрелить ту куртизанку, которую застанет с мужем.
– Ну и посылали бы его подальше, чем вот так рисковать! – не выдержала Леса.
– Нельзя! Куртизанок, которые плохо обращаются с клиентом, мадам Дороти лишает своего покровительства, и тогда всё – конец! К таким может явиться сразу несколько суккубов и инкубусов, и тогда пощады не будет!
"Да-а! – подумала Леса. – Мозги в этой маленькой, прелестной головке запудрены на славу! Интересно, те деньги, что мадам Дороти собирала со своих девушек, доходили до шкатулки для пожертвований в соборе Инци, что в Торговом городе?"
Теперь объяснялась и та страсть, с которой Рози ласкала её только что и её ужас потом. Этот ребёнок готовился к смерти! К смерти предписанной куртизанке – от руки демона-насильника. Это немного даже насмешило, но и уязвило охотницу. Впрочем, она ещё не всё выяснила у маленькой куртизанки, в том числе и про себя.
– Рози, но откуда же ты берёшь для себя девушек, ведь в армии служат одни мужчины?
– Мы это делаем друг с другом, иначе можно сойти с ума, ведь с клиентами не до удовлетворения, а мы же тоже не железные. Ну, иногда к нам заходят жёны офицеров. Редко-редко и так, чтобы никто не видел.
– А со мной тебе было хорошо?
Рози, прежде чем ответить обвила руками шею Лесы и прошептала ей на ухо:
– Очень! Я готова была умереть с тобой от счастья!
– А почему ты испугалась, когда подумала, что я валькирия?
– Валькирии – злые девственницы! Они ненавидят куртизанок и протыкают их мечами при каждом удобном случае. Валькирии – ведьмы, они хуже суккубов, хуже инкубусов! Когда они появляются, мадам Доротея запирает нас на ключ и закрывает ставни, чтобы они нас не увидели, а мы их.
"Это что ещё за новости?" – подумала Леса.
Она что-то давно читала о валькириях, но не думала, что они существуют на самом деле.
– Леса, у тебя всё в порядке? Ты с кем там разговариваешь? – раздался за дверью голос Зига.
В следующий миг дверь распахнулась, и на пороге возникли четыре бесцеремонных мужлана – двое живых и двое железных. Леса едва успела накинуть на Рози одеяло, так, что на поверхности осталась только кудрявая золотая головка. При этом охотница совершенно позабыла о собственной наготе.
– Так, это – Рози! – резко бросила она остолбеневшим мужчинам. – Она из крепости. Все расспросы и разговоры завтра. А теперь убирайтесь и не мешайте нам спать!
Глава 64. Ты?
Гнилая доска под ногой поехала, как раз вовремя, Золас совершенно непочтенно шлёпнулся на задницу и проехал куда-то вниз, в труху и паутину полуразваленного дома. Он набил себе несколько шишек, нахватал заноз в разные части тела и порвал штаны, но избежал автоматной очереди, которая едва не пришлась ему в живот. Вместо этого пули из "карманной сеялки", как он называл этот вид оружия – автоматов удерживаемых одной рукой, разнесли в осколки печную трубу, к которой он секунду назад прислонился, чтобы перевести дух.
Его преследователи патронов не жалели. Это говорило о том, что у них этого добра много, либо о том, что на него напали сумасшедшие. Золас не исключал оба варианта, иначе, зачем десяток здоровых мужиков преследовал бы одного старика, взять с которого в случае поимки удастся немного, а вот словить пулю в ответ имеется немало шансов.
На счастье Золаса эти дяди стрелками были аховыми, и больше надеялись на количество выстрелов, чем на меткость. Впрочем, это могло сработать, учитывая, что бывший лихой атаман разбойников тащился, как улитка, вместо того, чтобы прыгать, как белка.
Ну, ещё бы! Тот не поймёт, кто не слышал скрежет собственных костей в суставах, где хрящи истоньшились до толщины бумаги. Тот не поймёт кто в один "прекрасный" момент не обнаруживал, что его ноги перестали сгибаться, а хребет наоборот – нет сил, разогнуть. Кто не проводил бессонных ночей, стискивая зубы, (те, что остались), от боли, кто не разгибал пальцы одной руки с помощью другой, кто не ходил, как краб – боком, потому что иначе невозможно балансировать согнутым телом.
Правда время, проведённое в лесу, который чудесным образом питает человека своей первобытной силой, если тот способен принимать его дары, а самое главное помощь, которую ему оказали стальные помощники Меха, разбирающиеся в медицине лучше любого знахаря, всё это позволило ему почувствовать себя обновлённым, помолодевшим, (даже спина разогнулась), поздоровевшим и посильневшим, чего он не чувствовал уже долгие годы!
И, тем не менее, тот бег, который он сейчас устроил, спасаясь от погони, не шёл ни в какое сравнение с тем, на что он был способен раньше. Но всё же преследователи его не догнали. Вообще-то, догнать его они могли запросто, просто не осмеливались.
А было так – Золас нашёл тайник, на который так надеялся. Это было несложно – память его до сих пор не подводила, и хотя бы за это он был благодарен своей старости. Те, кто делал эту закладку, дело своё знали – тайник одинаково сложно было обнаружить, как и наткнуться на него случайно. Зато человек, посвящённый в контрабандистские хитрости, мог отыскать его без труда по едва заметным приметам.
Золас был не только посвящён в эту мудрёную науку, но и сам являлся автором некоторых новаций в этой области. Когда дверь, выглядевшая чем угодно, только не дверью, отъехала в сторону, его глазам открылась кладовая куда более ценная, чем пещера набитая сокровищами. В узком, едва протиснуться, пространстве были аккуратно сложены ящики с патронами, одеждой и теми самыми консервами, что не боятся времени. Всё сохранилось идеально. Золас был уверен, что явись он сюда лет через сто-двести, нашёл бы эти богатства в таком же состоянии.
Это был его личный заказ, который он намеревался забрать ещё до той давней истории, когда чёртов обер-полицмейстер застал его в постели со своей женой. (Помянем ещё раз добрым словом незабвенную Галанту! Славная была женщина.) Тогда он забрать присланное не успел – надо было уносить ноги, и некоторое время в столицу не наведывался. Потом он, как дурак попался в лапы стражи, когда во время операции по спасению опальных жён столичных чиновников угодил под удар собственной гранаты. Досадный промах тогда обернулся для него неожиданной метаморфозой – знакомством с Марантой и их, увы, коротким, но бурным и замечательным романом. Наверно самым восхитительным любовным приключением в его жизни!
Когда они бежали отсюда, прихватив с собой перепуганного Порфирия и бесчувственного Теренция, ему было не до тайника. В последний раз он хотел всё забрать после того, как выведет всех беженцев из столицы наводнённой монстрами. Но его планам не суждено было сбыться – Маранта погибла от стрелы, съехавшей с катушек Дианы-лучницы, а через совсем краткое время "погиб" он сам, провалившись в огнедышащую бездну…
Судьбе было угодно сохранить богатства этого тайника до сего момента, когда они были ему нужнее, чем в те годы. Значит, недаром говорят – "Что Инци не делает, всё к лучшему!" Первое, что сделал Золас, это вскрыл два ящика с патронами и перезарядил сначала свои любимые револьверы, а потом и пистолеты Лоргина. Хотел проделать то же самое с "оленебоем" и винтовкой Зига, но передумал. Успеется, а сейчас надо придумать, на чём всё это увезти.
У Лоргина в городе было припрятано несколько автомобилей. На кой ляд их было прятать, Золас не понимал, но сейчас это было неважно. Если эти древние механизмы целы, то ему не придётся тащить всё на собственном горбу.
Однако здесь его ждало разочарование – две первые машины сгорели вместе с домами, в которых они были спрятаны, третий дом огонь пощадил, но стена, скрывающая тайное хранилище автомобиля оказалась взломанной и соответственно сам тайник пустовал. Теперь вся надежда была на четвёртый схрон. Кажется, в городе были ещё два, но Золас лишь приблизительно знал их расположение.
К его радости здание, где была запечатана четвёртая машина, оставалось целым. Это значило, что если автомобиль не съели крысы, отсюда к Торговому городу Золас поедет с комфортом. (Вроде он не забыл, как это делается. Практики, конечно, маловато, но Лоргин когда-то был хорошим учителем.) Золас уже примеривался к стене, которую надо было сломать, и соображал, как это лучше сделать, чтобы не повредить скрытую за ней машину, как вдруг…
– Эй, ты, замри, не двигайся!
Приказ прозвучал сзади совершенно неожиданно – видимо тот, кто его произнёс, владел искусством ходить бесшумно. Золас послушался. Почему бы не послушаться приказа, отдаваемого таким строгим тоном? Непослушной оказалась только правая рука, незаметно скользнувшая к кобуре.
– Эй, там, без глупостей! – повторил неизвестный более строгим голосом, сопроводив свои слова лязгом взводимого затвора.
Золас понял, что его манёвр разгадан и поднял обе руки чуть выше плеч, но при этом в правой каким-то чудесным образом оказался зажатым один из пистолетов Лоргина… В тот же миг старик упал навзничь, успев при этом дважды нажать на спуск. Человек сзади охнул, но тут же резанул в ответ очередью, которая прошла у Золаса над головой, а точнее перед носом, так-как он в это время был обращён лицом вверх, а спиной к земле. Старый разбойник почувствовал даже жар от раскалённого свинца, но тут же он грохнулся, ударившись затылком о камни мостовой, так что искры посыпались из глаз.
Лежать-отдыхать, можно было позволить себе полсекунды не более. Золас вскочил, хоть затылок при этом взорвался болью, а в глазах потемнело. Он не собирался умирать здесь и сейчас, а потому приказал этому мраку рассеяться. Человек на той стороне дороги стоял на одном колене, уперев короткоствольный автомат, зажатый в правой руке, в мостовую, а левую прижимал к боку.
Это был крепкий мужик лет сорока, одетый в кожаную куртку, джинсы и грубые ботинки. Пуля Золаса скользнула по рёбрам его левого бока, не наделав большого вреда, но причинив достаточно сильную боль, чтобы обездвижить человека на короткое время. Неизвестно, что Золас сделал бы дальше, но в это время раздался топот ног, и из-за поворота улицы показалось ещё несколько таких же мужиков, отличавшихся друг от друга оттенками чёрных и коричневых курток.
Бежали они неорганизованно, беспорядочной толпой, мешали друг другу и на ходу что-то выкрикивали. Сразу видно – не вояки. Но эти "не вояки" при виде своего раненного товарища повытаскивали из-за пазух пистолеты и такие же автоматы-сеялки, как у первого. Тогда Золас понял, что надо удирать.
Прогнившая крыша спасла ему жизнь, но он оказался в лабиринте незнакомых комнат, погружённых в полумрак. Соблазнительная мысль – залечь в каком-нибудь углу и всех этих козлов к чёрту перестрелять, была им отринута. Они были не только плохими стрелками, но и в преследовании ничего не смыслили. Двадцать лет назад Золас ушёл бы от них сразу, не пришлось бы по крышам бегать. Но их было многовато на него одного, к тому же здесь, в тесноте комнат и коридоров они просто погасят весь его боевой опыт плотным огнем в упор, и всё на этом. Значит, из дома надо выбираться.
Золас быстро огляделся и прислушался. Со стороны улицы раздавались голоса, причём среди них слышались несколько женских. По соседним крышам уже грохотали тяжёлые каблуки. Сейчас эти дяди будут здесь и сразу откроют огонь. Они уже вовсю обстреливали его во время бега, а он отвечал им и, кажется, задел ещё двоих. Это означало, что церемониться с ним не будут. Так куда же податься? На задний двор через чёрный ход, конечно же. А чёрный ход идёт обычно через кухню.
Кухню Золас отыскал сразу. Вот она и дверь, ведущая в сплошь заросший кустами внутренний дворик, который виден через окно. Золас уже взялся за засов, но остановился, не открыв его. Если он вот так появится во внутреннем дворе, то будет прекрасно виден с крыши, а это верная гибель. Что же делать?
И тут его взгляд упал на квадратный люк в полу между кухонной печью и боковой стеной. С одного края этого люка было ввёрнуто кольцо, а пол вокруг был чёрным на ширину ладони, чего не мог скрыть даже толстый слой пыли. Угольный подвал!
Золас больше не тратил времени на размышления. Он быстро откинул крышку и нырнул в спасительную черноту. Нет, он не собирался там прятаться, просто, как известно, каждый угольный подвал всегда имеет два выхода – один в дом, другой на улицу. Этот выход на улицу он увидел сразу и, да он вёл в тот же самый внутренний двор, но был скрыт среди кустов, что давало шанс, двигаясь на четвереньках, выбраться незамеченным.
Кроме как на четвереньках в это окошко было никак не пролезть, и Золас порадовался, что не растолстел за эти годы. Стараясь кряхтеть потише и проклиная свои костлявые колени, старый разбойник вылез на свет, который на пару мгновений сделал его слепым.
– Остановись, дальше не надо! – сказал спокойный женский голос. – Медленно поднимись на колени, чтобы я могла видеть твои руки. Пожалуйста, не хватайся за оружие и тогда никто не станет в тебя стрелять. Сейчас ты под моей защитой, поэтому бояться нечего.
Золас увидел перед собой ноги обутые в замшевые с вышивкой сапоги и ствол винтовки, маячивший в шаге от его головы. Эх, если бы ближе, то был бы шанс перехватить этот ствол, дёрнуть в сторону, чтобы избежать выстрела, потом вернуть движение, целясь прикладом в живот или в голову…
Но нет, придётся подчиниться. Держащая винтовку женщина, настроена решительно, и с оружием кажется, обращаться умеет. Несмотря на то, что ствол её ружья смотрит в землю, ей ничего не стоит лёгким движением кисти направить его ему в голову, нажав одновременно на спуск.
Золас сделал, как она просила – поднялся на колени и поднял руки ладонями вперёд. Он поднял голову и увидел высокую стройную фигуру, точнее силуэт в обрамлении лучей света, так-как солнце светило ей в спину.
– Ты?!!
– Я…
Этот голос… Эта фигура… Это облако волос… Не… может… быть…
Маранта опустилась перед ним на колени, отложила винтовку в сторону и снова спросила:
– Ты?
– Я.
– Но как? Ты же ведь умер.
– Тогда нет, а сейчас не знаю. Так ты жива или мы оба?..
Он почувствовал, что не может говорить. Теперь он видел её лицо, постаревшее, но такое же красивое. Боже, как же она красива!
Вдруг глаза Маранты округлились и в них, словно взрыв белого пламени, полыхнул ужас!
– Откуда у тебя… это?
Золас опустил глаза и понял, что она указывает на рукоятки пистолетов Лоргина, торчавших из-за его пояса.
