Кае де Клиари
Рарок и Леса
Глава 49. Больше полувека назад. Странная фехтовальщица
Когда король Лоргин увидел эту девушку, он чуть не упал со смеху! Сами посудите – красивая атлетическая фигура с прекрасно развитыми женскими формами и… выкрашенные в зелёный цвет волосы, чёрные круги вокруг глаз, губы тоже чёрные, правая сторона лица белая, как мел, левая – тёмно синяя. Клоун! Она что, напугать кого-то хотела?
Но после пробных поединков, когда эта дива продемонстрировала своё умение обращаться с мечом, он всё же допустил её на турнир. И где только эта чудилка так ловко фехтовать научилась?
Если честно, то турнир вышел так себе. Рыцари, как рыцари. Неплохо, но он в молодости мог лучше, и сейчас ещё сможет, если постарается. С лучниками всё по-прежнему – нет никого в этом деле лучше Ханны. Уже не первый год его единственная уцелевшая подруга юности служит у него в Гвардии, не желает ничего другого и довольствуется славой первой лучницы королевства. Но вот состязание мечников вдруг оживила вышеозначенная разноцветная девица.
Она уверенно продвигалась вперёд, оставляя с носом одного опытного бойца за другим, пока дело не дошло до Гвардии. Тут ей пришлось попотеть, но… она справилась, несмотря на то, что сине-белый макияж изрядно избороздили капли стекающего пота, окончательно превратив её лицо в страшную скоморошью маску. Однако неизвестная фехтовальщица победила уже четвёртого гвардейца, когда на ристалище вышел сам Зигмунд. Рёв толпы встретил всеобщего любимца, и тут началось!
Такого поединка Лоргин не видел уже давно. Он прекрасно понимал, что его первому помощнику, майору Гвардии и заместителю главнокомандующего, (то есть его самого), приходится туго. Девица, казалось, совершенно не знала усталости. Правда, ей тоже доставалось, но она не сбавляла темп. Но вот первый фехтовальщик королевства проделал немыслимый финт, поставил свою соперницу на колени и положил ей на плечо клинок меча, так, что он недвусмысленно касался шеи.
Девушка при этом замерла, не шевелясь, и только тяжело дышала, словно ждала, что ей сейчас и впрямь отрубят голову. Но этого понятное дело не случилось, а под рёв трибун и всеобщие овации Зигмунд поднял проигравшую фехтовальщицу, что-то прокричал ей на ухо, после чего она взглянула на него сначала недоверчиво, а потом кивнула и даже улыбнулась слегка.
Много позже, когда король и его главнокомандующий ужинали вместе, Лоргин спросил у Зигмунда:
– А что ты там такое сказал ей, что она так просияла?
– Пригласил от твоего имени в Гвардию на стажировку, – ответил тот. – Ты не против, отец?
– Нет, конечно, – сказал Лоргин. – Только не забудь её умыть, прежде чем одевать в форму гвардейца-стажёра!
И они оба рассмеялись.
В следующий раз новое пополнение своей Гвардии Лоргин увидел только через два месяца. К тому времени турнир и забавно раскрашенная девчонка, которая чуть не выиграла состязание мечников, уже успели забыться.
Глава 50. Больше полувека назад. Талантливый гвардеец
В тот день ему нездоровилось. Болела спина, а голова была какая-то мутная. Ну, со спиной всё ясно – поболит и пройдёт, а вот голова беспокоила всё чаще. С тех пор, как ему вскользь по шлему прошёлся каменный снаряд, выпущенный из фальконета, от чего он провалялся остаток дня без сознания, а потом неделю слышал в ушах колокольный звон, голова стала выкидывать странные штуки. То болит, как с перепоя, стоит на солнце облачку набежать, то вдруг начинает кружиться так, что трудно усидеть в седле, да и стоя хочется ухватиться за что-то крепкое.
Но хуже того были провалы в памяти, когда забываются события произошедшие только что, да и те, что происходили когда-то норовят поменяться в голове местами, так что не сразу припомнишь, что было сначала, а что потом.
Вот например недавно писал письмо одному беспокойному северному барону и пригрозил, что если он узнает о переговорах того с варварами Востока, то разобьёт сначала их, а потом и его, этого барона, как сделал когда-то с его отцом, но в этом случае он пусть не надеется на возвращение майората. Уже запечатывая конверт, вспомнил, что на самом деле всё было не так – сначала он, Лоргин, уличив отца этого барона в заключении союза с варварами вызвал его на поединок и выбил из седла, после чего заставил признать вассальную зависимость от него, Лоргина, а после того, как этот смутьян с позором удалился в свои владения, напал с войском на тех самых варваров с которыми договаривался барон и разбил их наголову.
Теперь старый барон отдал Богу душу, а сынок решил пойти по стопам отца. Но дело не в этом, а в том, что Лоргин ошибся в письме, чего делать было никак нельзя. В таких делах король должен быть всегда на высоте, иначе его слова будут очень мало весить.
И вот сегодня, как раз, когда он наметил совершить однодневный рейд по местам возможных стоянок банды этого упрямого дурня – Золаса, голова опять начала свои выкрутасы. Казалось бы, ерунда – не попал рукой в рукав… целых пять раз. Чуть было не порвал рубаху с досады! Потом пуговицы. Дело конечно не в пуговицах, а в плохо гнущихся неловких пальцах. И с чего это они плохо гнутся? С того же самого с чего перед глазами всё двоится слегка. Это не всегда бывает, но сегодня как раз такой день, когда все предметы имеют размытые очертания и слегка двоятся.
Скверное дело. Попади он в таком состоянии в хорошую драку – зарубят ведь. Очень даже запросто можно пропустить удар, когда подводят и глаза, и руки сразу. Правда, сегодня он драться не собирался. Целью рейда было немного шугануть распоясавшегося мальчишку – Золаса, который обнаглел уже настолько, что принялся нападать на королевских посыльных.
Но каким бы отчаянным не был его бывший любимец и протеже, сменивший службу в Гвардии, на жизнь вольного бандита в лесной чаще, на самого короля он не нападёт никогда, это Лоргин знал и в этом не сомневался. Поэтому, даже если удастся застать его банду в одном из убежищ, всё ограничится тем, что лесную вольницу загонят в лес, где они растворятся без следа, как это всегда до сих пор бывало. Золас умеет исчезать на ровном месте, а в лесу и подавно. Уж кто-кто, а Лоргин имеет об этом представление.
Обидно, ведь он сам научил всему этого паршивца! И считал его самым талантливым и самым перспективным из гвардейцев второго поколения. Но случилось так, что в его хозяйстве началась крысиная возня, затеянная судейскими и полицейскими чинушами, невзлюбившими Гвардию.
(При воспоминании об этом Лоргин невольно сжал кулаки. Сам виноват! Недоглядел, не остановил вовремя мерзавцев заграбаставших изрядную порцию власти в королевстве.)
И тогда в один "прекрасный" день, Золаса только что спасшего кучу народа от маньяка, терроризировавшего столицу, осудили за кражу, его – Лоргина, имущества и посадили под замок. Золаса под замок сажать, что дикого жеребца загнать в соломенную ограду! Конечно, он в ту же ночь утёк, прихватив то самое имущество, в краже которого его обвиняли.
И было это не что-нибудь, а известные всему свету револьверы и винтовка Лоргина, которые ему подарила в давние времена Огненная принцесса. Кроме того, парень прихватил любимую шляпу короля и приличную сумму денег.
Всё это случилось, когда самого Лоргина не было в столице, а когда он вернулся, было уже поздно – Золас азартно орудовал в лесах и на дорогах, грабил богатых купцов и королевских сборщиков налогов, и вовсю помогал бедным, в результате чего быстро приобрёл в народе славу и популярность.
Если похищение оружия и побег из-под стражи Лоргин мог ему простить, то дела разбойничьи прощать было нельзя, и он объявил Золаса вне закона.
С досады разогнал только что созданную полицейско-судебную систему, которая должна была навести порядок в стране, а вместо этого мгновенно превратилась в корпорацию, соблюдающую исключительно собственные интересы, вопреки пользе дела, здравому смыслу и тем же законам, которые спешно принялась подстраивать под себя. До сих пор жаль, что он тогда лишь прогнал этих мерзавцев, а не приказал повесить. Теперь они пакостят, где-то в другом месте, и в их нынешних мерзостях есть и его косвенная вина.
Нет, пожалуй, он сегодня поедет не верхом. Придётся приказать заложить коляску, прямо как дама на прогулке! Ну не колесницу же закладывать? Во-первых, это глупая бравада, которая ни на кого не произведёт впечатления, (ещё решат, что он окончательно спятил), а во-вторых, может получиться ещё хуже, чем верхом – колесница штука тряская.
Коляска мягко покачивалась на упругих рессорах, и это убаюкивало короля, слегка опьяневшего от свежего лесного воздуха. Первые две стоянки, как и предполагалось, оказались пустыми. Гвардейцы расшвыряли несколько шалашей и развалили уличный очаг, грубо сложенный из валунов, на котором бандиты готовили себе еду. Сделано это было не с целью как-то по-мелочи повредить лихим людям, а для того, чтобы донести до них простое и ясное требование – убирайтесь!
Вокруг коляски скакали конные гвардейцы. Его собственный боевой конь уныло плелся привязанный сзади, но если дела пойдут немного лучше, то оживший на свежем воздухе король подумывал вернуться на нём обратно верхом.
От нечего делать Лоргин стал разглядывать гвардейцев, скачущих слева и справа от его коляски. И сразу обнаружил нечто странное – впереди справа ехал не Зигмунд. Ах да, он же отпросился куда-то на недельку, благо варвары вели себя тихо, а с разбойниками можно было и без него управиться. Но удивляло не то, что место командира занимает другой гвардеец, а то, что этот гвардеец – девушка!
В Гвардии служили девушки, правда их было немного, но те, что прошли суровые испытания для того, чтобы стать кадетом, были уже вояками хоть куда, а пройдя стажировку под руководством таких испытанных головорезов, как Ханна и Зигмунд, превращались в настоящие боевые машины, скрывающие под миловидной внешностью тигриную силу и смертоносность.
Девица, скакавшая справа впереди, должно быть была опытным бойцом и обладала не только воинской выучкой, но и изрядной долей сообразительности, иначе Зигмунд не поставил бы её командовать отрядом, охраняющим короля. Лоргин невольно залюбовался ладной, стройной фигурой, затянутой в серебристую кольчугу, какая в Гвардии специально предназначалась для экипировки девушек, из-за чего злые языки за глаза называли их селёдками. (В глаза не называли, иначе им сразу показали бы отличие между селёдкой и электрическим угрём.)
Даже накинутый на плечи гвардейский плащ не скрывал женственной прелести девушки-воительницы, но самым примечательным в ней было не это, а великолепная грива каштановых волос, ниспадающая на плечи из-под лёгкого шлема.
Лоргин был большим поклонником женской красоты, и сам пользовался изрядным успехом у женщин до сих пор, хоть седьмой десяток лет и маячил уже на стремительно приближающемся горизонте. И, конечно же, он не забывал, что воительницы из его Гвардии, тоже женщины.
Кое с кем из них у него были непродолжительные романы. Не со всеми конечно. Он вовсе не стремился охватить своим вниманием всех женщин, что попадали в область его зрения. Но те, кто ему нравился, как правило, не могли устоять перед обаянием короля. Именно перед обаянием, а не перед властью. В делах любовных всё должно быть по-честному. Использовать власть здесь всё равно, что здоровому мужику с подростком драться на кулачках и гордиться победой после этого.
Собственно среди эпизодов в Гвардии у него вышел только один неудачный случай, когда он получил отказ. И было это, когда Лоргин решил подкатить к… Ханне! Финал больше насмешил короля, чем раздосадовал – Ханна тогда улыбнулась немного грустной улыбкой, потом прикрыла дверь, после чего в нарушение всякого этикета обняла короля, как когда-то по-братски за шею, чмокнула в щёку, после чего попросила на неё не обижаться и призналась на ушко, что в этих делах предпочитает девушек.
Подумать только! Их малютка Ханна, самая младшенькая из воительниц-аристократок, подруг Огненной принцессы! Ангелочек с золотыми кудряшками, в одночасье поседевшими после бойни во дворце её повелительницы! Ну что ж, это не уронило в глазах короля боевую подругу, но в тот вечер они просто сбежали из дворца и славно напились в трактире, какого-то Теренция, предаваясь воспоминаниям и рассказывая друг другу дурацкие солдатские анекдоты.
Итак, за вид сзади Лоргин поставил нынешнему командиру своей охраны высший балл. Теперь неплохо было бы взглянуть, какова эта краля была спереди. Король превосходно знал, какие разочарования частенько ожидают мужчин, увлечённо любующихся ладненькой женской фигуркой со спины. С "фасада" такого ценителя может ждать шок, от которого потом не всегда легко оправиться. Полбеды если это всего-навсего слишком длинный нос или маленькие, сильно косящие глаза, либо кривые зубы. Хуже если обнаружится всё это вместе, плюс ещё что-нибудь, чем злодейка-судьба иногда наказывает порой бедняжку, обладающую массой других достоинств.
А бывает просто-напросто, что обладательница отменной фигурки оказывается лет на тридцать – пятьдесят старше предполагаемого возраста. Ну, в таком случае честь ей и слава, и наилучшие похвалы! Но согласно вкусу большинства мужчин она уже не вариант для знакомства.
Однако Лоргин был человеком не робкого десятка и не боялся разочарований, а потому он просто сказал:
– Командир, ко мне!
Тотчас гвардеец, скакавший за правым задним колесом коляски, отстал на полтора конских корпуса, а воительница, ехавшая впереди, поравнялась с сидением открытого экипажа, в котором помещался король.
– Да, Ваше Величество?
Лоргин некоторое время всматривался в чистые, необыкновенно привлекательные черты лица девушки. Может она и не была совершенством, но в этом несовершенстве, как раз заключалась прелесть живой красавицы в отличие от холодной красоты мраморной статуи или яркой, очаровательной, но, увы, по сути, плоской красоты женского портрета.
– Как зовут тебя, дитя моё? – спросил Лоргин, по привычке обращаясь к гвардейцу, как к собственному ребёнку.
– Маранта, Ваше Величество! – ответила девушка чуть смущённо, но без тени робости.
– Маранта… – задумчиво произнёс король. – Красивое имя и необычное. Но я думал, что знаю всех своих гвардейцев, особенно девушек, которых трудно забыть. А уж такую красавицу и вовсе невозможно было бы не заметить. Как же так вышло, что я тебя не знаю? Да, и пожалуйста, обращайся ко мне "сэр" – это особая привилегия гвардейцев, так-как я сам являюсь частью Гвардии и, хм-м, уходить в отставку пока не собираюсь.
– Я совсем недавно в Гвардии, сэр, – ответила Маранта. – Собственно меня только месяц, как перевели из кадетов в рядовые.
– И уже командуешь отрядом королевской охраны? – удивился Лоргин.– Это ново! Либо Зигмунд что-то перепутал, либо ты человек необыкновенный. Я знаю Зигмунда давно и не верю, что он способен что-либо напутать, когда дело касается службы. Значит ты действительно необыкновенный воин, раз он тебе так доверяет. И всё-таки твоё лицо кажется мне знакомым. Я встречал тебя раньше?
– Да, сэр, вы могли видеть меня на турнире два месяца назад. Я состязалась среди мечников и… проиграла командору Зигмунду.
Лоргин вдруг вспомнил всё – немного скучноватый турнир, чудную девчонку, раскрашенную, как пугало, но виртуозно владеющую мечом, их поединок с Зигмундом в котором первому мечнику королевства пришлось изрядно попотеть, чтобы не ударить лицом в грязь.
– Ах, вот оно что! – воскликнул король, у которого разом всё сошлось в голове. – Так это ты. Правда, тебя тогда родная мама не узнала бы, но всё же твоё лицо мне знакомо. Припоминаю, Зигмунд пригласил тебя тогда в Гвардию на стажировку. Значит, в кадетах ты была всего месяц? Ого! Это рекорд. Обычно те, кто выдерживает стажировку, в кадетах пребывают минимум полгода. Чем же ты так взяла Зигмунда?
– Я выбила у него меч, сэр, – ответила Маранта так просто, что можно было бы подумать, будто речь идёт о чём-то обыденном, а не о победе над первым клинком королевства.
– Что ж, это достижение, – задумчиво произнёс Лоргин. – Но… Так он за это сразу перевёл тебя в Гвардию? За то, что ты выбила у него меч?
– Пятнадцать раз подряд, сэр, – так же спокойно ответила Маранта. – А потом сэр Зигмунд вызвал меня на конный поединок на копьях, и я выбила его из седла, а потом…
– Хотел бы я на это посмотреть. Значит, он перевёл тебя в Гвардию после того, как ты фактически сдала все требуемые экзамены?
– Вообще-то, он сначала предложил мне руку и сердце, но после того, как я сказала, что очень его уважаю, но понимаю любовь несколько иначе, то есть не как противостояние в поединках, ну, и, вообще, не готова к таким отношениям, то он поздравил меня с зачислением в Гвардию рядовым. А недавно я сдала экзамен на сержантский чин.
– О-о! – Лоргин не смог скрыть крайнего удивления. – На это обычно уходит года полтора, да и то лишь у самых способных. Что же ты такое сделала?
– Написала монографию о тактике противодействия отряда охраны наёмным убийцам вооружённым дальнобойным оружием. А ещё, попала в мишень, по которой промахнулась леди Ханна.
– Как же тебе всё это удалось? Сначала расскажи про Зигмунда, а потом про Ханну.
– Ну, с сэром Зигмундом было всё просто – я месяц изучала его манеру боя и нашла несколько слабых мест. Он быстр, но это не всегда правильно. Полагаясь на быстроту решающего удара, он вкладывает в него всю душу и неизбежно открывается. Не настолько, чтобы успеть пробить его оборону, но как раз настолько, чтобы не дать ему вернуть меч в позицию удержания натиска. Тут-то клинок и можно подцепить и выбить, если сам успеешь вывернуться из-под удара, конечно. С конным поединком я думаю, мне просто повезло. А насчёт состязания с мисс Ханной… Тоже повезло в своём роде. Может быть, я немного сжульничала – мишень-то располагалась между стрелком и солнцем, на стене. Глаз не открыть, не то чтобы прицелиться. Ханна сама предложила такие условия и предупредила, что ей тоже при этом редко удаётся найти стрелой мишень размером в щит. Из пяти её стрел только две попали в край мишени, мои же все легли в чёрный круг.
– И в чём секрет? Точнее в чём жульничество, если не секрет?
– Нет, сэр, это вовсе не секрет. Мисс Ханна на самом деле сильнее меня, как лучница. Я при таких условиях, вообще, не попала бы ни разу, а потому я стреляла с закрытыми глазами.
– Как так?
– По памяти. Когда стреляла Ханна, я встала в тень и прикинула расстояние до мишени, угол наклона траектории по отношению к стене, поправку на ветер и ту погрешность, что все эти расчёты были сделаны не с точки стрельбы, а со стороны, из тени. Потом я постаралась всё это запомнить и воспроизвести по памяти, когда встала на позицию. Ну а всё дальнейшее просто везение. Если бы в мой не слишком-то надёжный расчёт закралась какая-нибудь ошибка или просто переменился ветер, то все мои стрелы полетели бы мимо.
– Я представляю лицо Ханны, когда она такое увидела.
– Да, она сначала не поверила своим глазам, потом сказала, что хочет броситься с той самой стены, где стояла мишень, а потом попросила меня признаться, что я ведьма.
Лоргин расхохотался.
– Ну и как, не призналась?
– Рассказала всё как есть, даже схемку нарисовала.
– В таком случае признайся мне, дитя – ты ведьма?
– Нет, сэр.
– Тогда кто ты? Откуда родом? Кто твои родители? Расскажи о себе.
Маранта помолчала немного, потом начала свой рассказ, который не был ни маловероятным, ни надуманным. Но и правдивым не был.
– Я сирота. Мои родители были подданными Огненной королевы, но никто так и не узнал, какого они роду-племени и чем занимались. Я была ещё несмышлёной крохой, когда они умерли во время мора посетившего нашу страну. Тогда многие умерли, даже сама Огненная королева с мужем…
– Я знаю эту историю, – перебил её Лоргин, нахмурившись, – поскольку сам был её участником. Но ты продолжай о себе, дитя.
– Меня взяли на воспитание люди, которые содержали трактир в Портовом городе на берегу Южного моря. Мой приёмный отец, когда-то служил в Гвардии Огненной королевы, но ушёл по старости в отставку ещё до мора. Они с женой были бездетными, но жили в достатке, а потому им в радость было приютить у себя несколько детишек. Правда, вместо обычного детства нам досталось что-то вроде военной школы, так-как отец не смог забыть своих служебных привычек и принялся обучать всему, что знал нас – приёмных детей, не делая различия между мальчиками и девочками.
– А как его зовут? Он жив?
– Увы, нет. А звали его Муин.
– Дядька Муин? Так вот куда он делся! Ну что ж, Маранта, приёмная дочь Муина, знай, что этот старый вояка приходится мне двоюродным дядей по материнской линии. Так что ты тоже можешь считать себя моей родственницей. Ха, ха! Получается, что ты мне троюродная сестра!
– Я рада и польщена, Ваше величество… сэр!
– Да, помню Муина. Мы дружили, и он покровительствовал мне, когда я был ещё желторотым юнцом. Славный был вояка. Правда, чтобы Муин перефехтовал Зигмунда?.. Это, пожалуй, врядли. Я уж молчу о том, чтобы победить в стрельбе Ханну с помощью, хм-м, математического расчёта. Да он, вообще, был не стрелок. Единственно куда мог попасть так это огрызком яблока в мусорную корзину. И ты хочешь сказать, что он тебя всему научил?
– Нет, конечно. То, что было дома это лишь начало. Так вышло, что я проявила в военном деле некий особый талант. Это очень понравилось отцу, и он оплатил мне уроки фехтования, стрельбы и даже верховой езды, словно готовил к службе в армии. Я же вошла во вкус и сама увлеклась этим делом. Даже книг по военному делу прочла с дюжину.
– Настолько продвинута? Интересно, что такого ты написала в своей монографии. Можешь изложить вкратце?
– Да, сэр! Чтобы помешать стрелку, который целится в вас с большого расстояния, например из арбалета, есть несколько способов…
В тот день они разбойников так и не встретили, зато провели остаток дня в занимательной беседе, что впрочем, как заметил Лоргин, не мешало Маранте внимательно следить за округой. Она буквально, как сказали бы в какой-нибудь древней книге, сканировала местность, не пропуская ни одно дерево и ни один куст, из-за которого могла быть произведена атака на королевский экипаж.
Нда, Лоргину очень хотелось бы посмотреть на тех учителей фехтования и прочих воинских искусств, которые сумели так обучить эту девочку.
