Ильяс Сибгатулин
Сказания Заморавии
IV
Мы вошли в сумрачный холл, еле освещённый факелами.
Врата закрылись, и мы двинулись по коридорам, через скромные, порой даже скудные анфилады залом и комнат, хотя встречались и богато обставленные комнаты.
Четверо стражников, которые сопровождали меня в городе, остались снаружи, и сейчас я шёл с Квиландой на плече в сопровождении единственного менестреля.
Во всех этих лабиринтах дворца нам ни разу не встретился кто-нибудь из челяди, стражи или вельмож. Дворец опустел, словно всех его обитателей разом свалила тяжёлая хворь или жестокая битва. Но трупов я нигде не заметил. Почти все двери были закрыты.
Эта таинственность явно ошарашила королевского менестреля. Но он держался, не желая показывать своей озадаченности и страха.
Квиланда на моём плече вела себя тихо, еле дышала и не раскрывала рта.
Я чувствовал всем нутром присутствие зла. Тьма лизала мне пятки, и это чувство опасности доходило до спины и выступало мокрыми каплями…
Мы дошли до тронного зала, и я заспешил пинком открыть дверь.
Менестрель, воодушевившийся тем, что его задача подходит к концу, закрыв глаза, как и положено, торжественно протрубил.
– Принцесса Квиланда в сопровождении героя Крейвена из Варварии!
* * *
…Мрак, холодный и непроглядный.
Этот мрак, словно живой, дышащий.
…Он вылился из распахнутых дверей в коридор и расплескался на полу, подымаясь всё выше и выше, к потолку. Он наполнил тронный за ли коридор своей чёрной тенью, страхом и болью. Ими пропиталось всё. Казалось. Что мрак, коварным ползучим гадом, обвивает все члены, заползает в глаза… Нет, он уже в глазах… в душе, живёт там с самого появления на свет и властвует… Борется со светом. Откуда в душе свет? Этого я не знаю…
Поморгав несколько раз, – менестрель пытался привыкнуть к темноте – он замолк, взглянул вперёд, туда, где стоял трон, ничего не разобрал, но, до ужаса побледнев, поторопился скрыться в коридоре…
Что-то двигалось во мраке, что-то шло в мою сторону.
Я аккуратно положил Квиланду на пол возле дверей в зал. Принцесса не проявляла никакого интереса к происходящему, только тупо смотрела во тьму…
Зрение моё усилилось, и сквозь душащий холодный мрак я увидел идущего ко мне гнома.
Я узнал его, поджарого, мускулистого, с темно-русой бородой, заплетённой, как и у отца, у три косы, с гордым, мужественным и неестественно суровым взглядом и с уж совсем не идущей гному поступью хитрого лиса.
Ко мне шёл Глорд, покойный принц Карбора. Или это всего-навсего был морок? Он был необычайно реален. Я не мог поверить своим глазам.
Я почувствовал, как пошевелилась Квиланда, то сам оборачиваться не стал.
– Глорд! – закричала она у меня за спиной, – Мой любимый муж, ты жив! Я говорила этим недоумкам, что Костлявая не забрала тебя у меня, а они не верили! Ха! Вот теперь поверят!..
Но стоило Принцу, пришедшему из адовых темниц (или райских долин? – я не знал), взглянуть на умалишённую жену, как та сразу умолкла, словно рот ей заткнули кляпом.
– Я ведь сам тебя похоронил в склепе, в Хергелентаре… – выдохнул я, когда статный, вытянувшийся гном подошёл ко мне.
– Ты подвластен своему страху и одиночеству, – Глорд говорил совсем не своим басовитым голосом. Он говорил мраком, холодом, он говорил сыростью и тьмой, – Не верь чувствам…
В тронном зале никого не было, кроме нас, да Квиланды, которая после взгляда призрака своего покойного мужа вновь впала в апатию: легла на пол и замолчала.
Но зато в других помещениях подземной цитадели я стал различать обострённым слухом различные шорохи, нервное боязливое дыхание. Это притаились слуги, стражи и королевские вельможи, боясь выйти из своих убежищ: кладовых, погребов, комнат; боясь столкнуться лицом к лицу с тьмой и одновременно порождая эту тьму в своих душонках, скапливая, как грязь страх и корысть.
– Ты коришь себя за смерть близких своих, – продолжал говорить леденящий, чарующий голос внутри гнома, – Они возникают пред твоим сознанием и пред твоими зарницами глаз, воплощаются из тумана, из Тьмы небытия! Из Нас… Из Меня!
Тьма и холод окутали меня, но это было даже приятно, словно было родным.
– Кто ты?.. – я испугался этой родной Тьмы, как нее пугался ещё ничего, – Кто Вы?!
– Мы есть Он! А ты, смертный, хранишь у себя могущественнейший артефакт, что видел Имр. Завет жизни – это дар… Наш тебе. Ибо Я… и Он создатели Завета. Используй его по назначению, для того, ради чего он и был создан из Двух… Арза…
Я знал, с кем разговариваю, но боялся произнести Их имена.
– Я буду использовать Завет, – кивнул я, сглотнув ком в горле, – а вы остановите Удора. Его кровожадность не знает границ! И позвольте мне завладеть ещё одним артефактом, Книгой жизни, Книгой бога Имануса.
– Мы есть Он. И мы не вмешиваемся в дела смертных… Ваши боги тоже смертны. Вечен лишь Арз. Мы есть часть Его. А Удор всего лишь часть Нас. Он слаб, и поэтому жаждет власти.
Существа или лучше сказать Существо (ибо Они неделимы), стоящее передо мной не было гномом или его мороком, не было и богом. Существо являло собой Драугров, часть Арза, его тёмную часть…
Говорили Драугры на гномьем языке, так как смотрели на меня глазами гнома.
– А что же Книга? – спросил я. Ладони вспотели, рукоять Скатвера стала сколькой, но я не отпускал её.
«Ничего, мой булатный друг, мы ещё повоюем»…
– Ты уже на пути к своей цели. Книга сокрыта, но найти её – твоя судьба. Ты сам избрал её. Стезя твоя верна, и Мы не вправе мешать тебе, потому что путь твой светел, хоть и несёшь ты с собой смерть и хаос.
…Но ты не сможешь использовать Завет жизни, если всегда будешь на свету. Обратись ко Тьме… к Нам. Познай истинную боль, чтобы причинить боль богу. Избавься от заставшего тебя страха, чтобы сеять этот страх в других душах…
Если ты не будешь пользоваться Заветом, то Мы заберём его, и надобность в твоём существовании отпадёт.
– Я как же это? – я достал Зеркало судьбы и навёл вспыхнувший луч света на качающегося, словно состоявшего из тумана, Глорда.
Луч осветил Тьму, но не разорвал её покров, не пробил в ней брешь…
Глорд зажмурился.
– Это тоже ваше оружие?
– Нет. Зеркало судьбы – артефакт могущественный, но созданный богами. Это истинный свет, – раздался голос, – против Нас он бесполезен, ибо мы часть Светлого. А вот в поисках Книги, что ты ищешь, он поможет. Не верь тому, что видишь, не верь слухам и тому, что ощущаешь в воздухе и в земле. Эти чувства порождают ваши иллюзии.
Как только слова эти затихли в зале, поедаемые мраков, тело Глорда задрожало, и принц обратился в чернобородого капитана Борда! Что меня сильно удивило, хоть я и зарёкся не верить ощущениям.
Это был морок, и больше я уже не поддавался магической иллюзии, затуманившей мне разум. Если так, то и нюху, и глазам и прикосновениям верить не стоит.
– Вы – Тьма! Тьме верить сподобней, потому что она ищёт пути полегче! – Я не верил потому, что Они говорили, – Для Вас нет святости, нет морали!
– Тебе ли говорить о святости, смертный, который бросил вызов могуществу зла, богу смерти. Мораль Арза вездесуща! Она есть и в Нас! Не говори, что для Нас святость не существует! Ты всего лишь смертный и тебе невдомёк, что творится за приделами твоего крохотного мирка! Мы, сплетаясь со светлым Арзом, творим всё сущее, присутствуем везде, во всём: Имр наш, деревья, поля – это Мы, Сражения и жертвы – это Мы, плоть и душа – Это тоже Мы! Это союз, Тьмы и Света… Арза!
Оставаться во тьме легче, чем выйти на свет, ибо тьма притягивает своими соблазнами. Она предлагает то, что не может дать Свет – свободу от морали и извечных оков. Но эта Тьма обманчива – это Удор. Драугры – воплощение тёмной стороны Вечного Создателя, являлись иной сущностью, не сокрытой от света, мраком, впитавшим в себя лучи солнца.
– Используй завет, Радагас. Используй его, ибо он создан только ради одного: забирать и дарить жизнь.
– Как он действует? Как мне управлять его силой?
Чёрнобородый гном взглянул глубиной Тьмы своих глаза в мои глаза, но я оказался сильней – я не провалился в бездну, ждущую меня уже долгое время, я устоял на краю.
– Хм, ты страшишься Нас, но не преклоняешься, – раздался голос, – Ты стойкий человек, значит, ты сам поймёшь и узришь силу Завета жизни. Огонь и Свет откроют тебе врата в бездну…
С этими словами Борд упал на пол, а мрак, сковывающий весь дворец, мгновенно растворился. Словно исчез навсегда, словно и не был вовсе…
Но я знал, что Тьма просто спряталась, затаилась.
У трона я увидел, лежащего на полу короля Глогора, он дышал, но был без сознания, как и капитан Борд. Только принцесса Квиланда была сознании и видела, всё что произошло здесь. Она подошла ко мне и, взяв за руку, произнесла.
– Он ушёл. Его дух будет покоиться в мире славных героев и отцов, где ему не будет стыдно перед ними, ибо он тоже велик…
– Твой муж умер неделю назад, сражаясь с расхитителями эльфийских гробниц в Хервинленде. Сейчас ты была подвластна иллюзии Высших.
– Богов?! Они утащили моего Глорда?
– Боги слабы… – я достал Завет жизни и, вертя его в руке, задумчиво добавил, – Теперь я знаю, насколько они слабы.
…Борд и Глорог очнулись одновременно.
Я подошёл к королю и помог ему сесть на трон, пока Квиланда помогала Борду.
Седовласый король быстро пришёл в себя, ясность ума и видение ситуации снова овладели им.
Он раскрыл рот, – засохшие губы разлиплись – будто что-то хотел молвить, но изо рта выпорхнул, чёрным вороном, старческий стон. И в этом стоне собралась вся боль и скорбь, какие только может чувствовать стареющий гном.
– Моего сына нет, – произнёс, наконец, Глогор, – Он погиб. И ты, Крейвен, его друг и соратник, был рядом в его смертный час.
– Откуда ты знаешь? – спросил я.
Король указал на Борда, который шёл вместе с принцессой Квиландой к трону.
– Он сказал, – произнёс Глогор, потирая ушибленную голову, – а потом сказал, что мой век властвования скоро минует… а потом… я увидел сон, ужасный и прекрасный одновременно.
– Да, я там был… И не смог помочь, когда нужна была моя сильная рука, мой меч булатный. Я не пришёл вовремя. В тяжёлый час не откликнулся на клич гномий. Враги окружили меня, а Глорд остался наедине со смертью… – Печаль пролилась из чаши моей души и залила лоно чёрной пропасти кровавыми багрово-алыми водами…
Я ещё говорил о чём-то, не разбирая собственных слов. Мне представлялось, как я сам убиваю своего соратника Глорда, а после страшно и жутко смеюсь над его трупом, напеваясь, словно хмельным мёдом, его кровью…
– Ты, воин, не вини себя. Не кори… не печалься о судьбе моего бравного сына! – молвил, почёсывая седые косы бороды, король Глогор, – Дух Глорда обрёл достойное место среди его предков…
Он погиб, сражаясь. Секира, его славная подруга, была окровавлена, а значит, что душа сына будет жить и в загробном мире!.. Кому, как не тебе, Крейвен, знать это! Ты – варвар, великий герой своего народа. Имя твоё славится так же, как имя короля Радагаса или Ардака! Ты сам знаешь, что значит для воина умереть в бою! Ты – варвар…
– А вы, гномы – рудокопы…
– И воины! Ты прекрасно знаешь, что у нас в чести смерть в бою, с верной подругой, секирой, или братом её, крушительным молотом в руках… – Глогор вздохнул. Остальные стояли молча.
– Смерть… жизнь – это игрища богов, мальчик мой. Не суйся в них, не поддавайся, – произнёс устало король.
– Кто умрёт, а кто выживет в битве – матери героев и трусов, или на одре, в спокойствии, это лишь нам решать, тем, кто держит меч!
Я взглянул на молча стоявшего Борда.
– А ты как тут оказался? Сам говорил, что пойдёшь с гаэрвалами, уничтожить под корень остатки войска Ужторна, а сам явился к королю, да и к тому же принёс с собой… Тьму эту!
– Не помню, как я оказался в родных стенах, – начал Борд, – Я был в печали. После ожесточенного сражения с мордоками я, действительно, отправился вслед за эльфами… но отстал. Дух мой прибывал в радости, ибо мы не дали расползтись злу по Имру, но в сражении на холмах Эрдора я потерял весь свой отряд. Мои братья погибли!..
Я сел на камень, в то время как гаэрвалы умчались за ящерами. Я думал, что если ты, Крейвен, не сообщишь королю о смерти сына, то кто-нибудь это сделать обязан. Вот и решил, что после погони отправлюсь домой, в Карбор. Но вдруг ко мне подбежали два исхудалых, израненных кварга, вы знаете этих псов равнин – падальщики! – Борд от чего от напрягся и опасливо стал озираться, нащупывая взглядом камень стен. Родные места придали ему сил, ион продолжал, – Я уже хотел было зарубить этих кваргов, чтобы не стать их ужином, но тут внутри меня что-то кольнуло, и, стыдно признаться в своей слабости, я потерял сознание…
– Слаб ты… капитан, – из-за спины Борда показалась Квиланда, – Глорд бы никогда не свалился в беспамятстве.
Борд учтиво выждал паузу и продолжил.
– Перед этим я почувствовал леденящий холод, который будто из меня самого вылезал! Когда очнулся, кваргов и след простыл. Но после этого я перестал сам себя ощущать, перестал быть собой! Словно внутри меня или снаружи, кто-то вертел моей головой, переставлял мои ноги!.. О, Святой Аардур! Это всё проделки богов!
Борд замолк.
– Так-так! И что дальше было? Как ты добрался до врат Карбора? Как умудрился попасть сюда? – оживился король.
– Знать не знаю! Не помню совсем!..
– Хм! – нахмурился Глогор, – Сам ничего не знает, а приходит и прям с порога и заявляет, что сын мой погиб, и что он обязан встретить у меня важного гостя, который вот-вот явится! – Король, так же размеренно почёсывая бороду, повернулся ко мне, – Ну я и приказал всем убраться из тронного зала, чтоб глаза мои их не видели! Сам в печаль ударился, а этого, – Глорог махнул в сторону Борда, – приказал наказать каторгой за наглость и плохую весть! Но, не тут-то было, мгновенно в зале темно что-то стало, хоть глаз выколи! Я решил проверить! Но споткнулся на этих ступенях, тьфу на них, Святые Гор! Вот и растянулся на полу, как ковёр гаэрвальский!.. А что случилось-то потом, Крейвен?
* * *
…Я не стал рассказывать Глогору о своём разговоре с Драуграми, не стал рассказывать, как отыскал магические артефакты и как заполучил Завет жизни. Я лишь рассказал королю, как погиб его сын, наследник трона Карбора.
А после, когда дворцовая челядь и зажравшиеся вельможи выползли из своих укрытий, и когда по распоряжению Глогора нам подали хмельного мёда, излюбленного напитка гномов; жаренного мяса и кукурузных лепёшек, все убрались из тронного зала, и мы с седовласым королём остались одни.
Снова был длинный стол с множеством опрокинутой посуды, снова мы с королём пили и говорили о разных вещах.
– Не будет уже Глорд сидеть за одним столом с его стареющим отцом! – сокрушался Глогор, – Не будет шататься по трактирам и тавернам, укладывая в койку каждую девку, которую увидит; и не будет Глорд трудиться в поте лица в копях Карбора, и доблестно защищать границы королевства, которое должно было стать его по праву!
– Да, Глорд был достойным гномом, верным Другом Меча… то есть, Секиры, конечно. Но сейчас, мудрый король, я хочу, чтобы ты рассказал мне о двух вещицах, что лежат у меня в сумке, – я положил на стол Ключ и завёрнутое в тряпицу Зеркало судьбы, – Вот они!..
Глаза короля сверкнули жадным блеском, но он сделал вид, что предметы ему не интересны.
– Зеркало и Ключ… – он взял оба предмета, – Этот Ключ – посмотри на него повнимательней, Крейвен – он устроен так, что не вынимается из Книги после того, как ты вставишь его в замочную скважину. Этот Ключ служит для открытия Книги Имануса, что ты ищешь. Но и может отпирать множество других дверей и сундуков с сокровищами! – король позабыл о печали, глаза его сверкнули, – будь у меня этот Ключ, то я бы распахнул все сундуки злых королей, залез бы в сокровищницу эльфов! Собрал бы у себя сокровища, ибо только гномы могут владеть ими!
– Тише, гном! Молчи! – Остановил я короля, – Уж слишком много ты себе позволяешь! Кладёшь руки на то, что по праву принадлежит мне! Тише, гном. Будь осторожен в действиях и желаниях! Тем более, когда разговариваешь с варваром, тем более, со мной.
Глогор нахмурился.
Я взглянул на Ключ в руке гнома.
– А я и не знал, на что способна эта вещица. Дай мне артефакт, Глогор. Надобно испытать его силу.
Король гномов опасливо взглянул на меня и сжал Ключ в кулаке.
Я схватил его кулак в свой и сжал.
– Дай мне Ключ, Глогор – разожми ладонь. Избавь себя от страданий.
Нехотя и с болью жадный, но ещё более пьяный король отдал Ключ и положил на стол Зеркало.
Я встал и, покачиваясь, пошёл к королевскому трону. Пред глазами возникали очертания столов и колон, о которые я спьяну ударялся, при этом проклиная всех кого непопадя.
– Куда?.. Куда ты направился, Крейвен?.. О!.. Какой ты огромный!.. Ик…
Я шёл к сундуку, стоявшему по правую руку от трона. В этом сундуке Глогор хранил самые ценные для него сокровища. В голову пришла довольно ироничная мысль: проверить, сработает ли магия Ключа, и проверить, какие ценности спрятал в себе сундук короля…
Король тупо смотревший, как я граблю его, не возражал. Он был сильно пьян, – ещё больше был опечален – и поэтому пил ещё и ещё…
Я склонился над каменной плитой—крышкой сундука и вставил Ключ в замочную скважину огромного замка из неизвестного мне металла, запиравшего крышку.
– Ну что там? Отворился? – послышалось из-за спины.
Я повернул Ключ.
Замок щёлкнул и отворился.
Блеск золота, серебра, каменьев резал глаза. Драгоценности собирали в себе свет, трусливо бежавший к ним от свечи. И уже ухватившись и забравшись в самые недра золота и каменьев, свет облегчённо вздыхал и озарял наглым блеском всё кругом – блики хватались за стены, столы и колонны.
Но меня привлекло не золото, а другой предмет – огромный шар, словно светящийся изнутри… но не тем жалким светом суетливого мира подземелий, а светом красным, необычным и зловещим.
– Что это? – спросил я у Глогора, доставая шар и показывая его и тьме, и свету сего мира, пробуждая его.
– А это – Архграг, – лениво бросил король, – Его ещё называют Шаром Заблудших душ. Он собирает в себя воспоминания того, кто им владеет, а потом владелец в любой удобный ему момент может просматривать былое и прожитое. Но этот глупый Шар вытягивает воспоминания выборочно… какой наглец! Никогда не мог им управлять!.. Ещё одна никчёмная реликвия королевского рода!.. Ик… Как и вон те доспехи, – он указал жирными от кабана пальцами в левую от трона сторону. Там, возле стены, стояли одетые на чучело доспехи первого короля гномов, рядом была прислонена длинная обоюдоострая секира.
… – Ты был прав, король Глогор, Ключ отпирает любую дверь и любой замок, какой мне вздумается.
– Как оказался прав и с Зеркалом Судьбы, – кивнул Глогор и опрокинул в рот ещё кружку мёда, – Но знай, варвар, – Как и смертная жизнь, Ключ не вечен. После того, как ты откроешь им Книгу Имануса, тот Ключ потеряет свои магические способности.
– Откуда ты это знаешь?
– Дурень! Прочёл на ножке Ключа! Хоть я и пьян, но глаз мой остаётся зорок, да и знание иерирского языка пока не позабыто мной… Ох, о чём это я…
Глогор замолчал, осёкшись, поняв, что взболтнул лишнего. Но я сделал вид, что пропустил его слова о неизвестном доселе мне языке мимо ушей. Я поднёс Ключ к свету свечи. Да, там, на ножке Ключа, красовались, блестя, надписи и старинные знаки.
Я снова сел за стол, напротив седобородого короля выпил сладкого пьянящего мёда.
– А что ты мне ещё расскажешь про эти артефакты?
– Ничего… Про Зерцало я рассказал тебе всё, что знал ещё, когда ты первый раз явился в моё королевство. А про Ключ поведал только что.
– Про Зеркало ты мне ничего и не рассказывал! Лукавишь!
– А?! – удивился король, – Ах, хмельная голова! Ты же говоришь, что об этом Зерцале судьбы поведал тебе его хранитель, этот мифический зверь из подземелий Кряжа! Я знаю, про смертоносный луч, ваяющий живые статуи из тех, на кого упадёт…
– Живые статуи, парализованные лучом Судьбы. «Кто взглянет в Зеркало, того жизнь уже сочтена»…
– Да, – протянул король, и голос его стал скрипом, – Тогда уже можешь кинжалом выцарапывать у себя на груди, что ты живой труп, словно поднявшийся из земли… вернувшийся с того света. Как будто Удор или Пёрпол могут оттуда отпустить!.. Хех!.. Если уж посмотрел в Зеркало судьбы, то прощайся с земным существованием, будешь живым мертвецом бродить по Имру.
Гном недобро усмехнулся.
– Я видел их, Глогор, чудовищ, которых не должно быть, призраков умерших, но хуже всего смертные, умершие ещё до смерти. Такие люди обречены, они видят смерть…
– Почему только люди?! – возмутился король, – А как же гномы?!
– Да и гномы тоже, профан, и вычурные эльфы и крары и чародеи и уродливые гоблины с троллями!..
Зеркало судьбы… не так давно мне открылась ещё одна тайна этого могущественного оружия, артефакта; но тайна ускользнула, лишь приоткрыв на некоторое время свою туманную завесу.
– Что ещё за секрет к чёртовым детям!? Расскажи, Крейвен, не томи израненную душу!
– Нет, король, тебе не скажу, ибо это может причинить тебе ещё больше горя в итак сложное время.
– Да что ты всё вокруг да около! – стукнул кулаком Глогор, – Я приказываю тебе!
– Нет, Ваше Величество… – я посмотрел в пьяные, горящие глаза, и король сдался.
– А, ну тебя! Делай, что хочешь!
…– Что там с Квиландой? Перед отъездом я бы хотел навестить её и поговорить.
– Её отвели в опочивальню, – голос Глогора помутнел и наполнился печалью, глаза заблестели ещё пуще, – Она совсем плоха…
Он выпил ещё.
– Когда тьма рассеялась, тол она помогла мне привести тебя и Борда в чувства. Может быть ещё шанс на её поправление.
– Сейчас ей стало хуже… девочка совсем рассудок потеряла. Словно бесы и демоны ада вселились в это хрупкое тельце! Её ещё не постигли бремени материнства и тем более старости, и уже происходят такие вещи. Говорит, что разговаривает с духом Глорда и видит его. Я, конечно, могу предполагать, что с того света есть дорога назад, но верить в это… Ах! Если мой сын мог бы вернуться! Мой наследник, будущий король. Где он теперь? В каких адских кузнях он?.. Или, может, в раю? Ждёт? Бродит? Счастлив ли? А где именно – в аду или в раю? Слушай, Крейвен, а можно ли быть счастливым в раю? Хм… Сам я предположить такого не могу… ик… сейчас точно не могу! Хм, я верю, что мой сын, мой благородный Глорд – нашёл. Хватит мне уже в этом сомневаться!
– Глогор, ты не поведал мне, что делать дальше. Открой мне дверь, укажи на нужную дорогу.
– Да, Крейвен, да… Теперь тебе следует отыскать путь Вниз, в Ад. Но не во дворец Удора, где обитают все души умерших, а на Поля отчаяния и Равнины скорби. Туда, куда не ступала нога смертного. Скачи в Арнанвал, найми там корабль и плыви к реке Изборн. Она впадает в Окружённое море. Поднимись по реке до самых её истоков. Места там гиблые, живности и в помине нет, земли болотистые, – Глогор начинал трезветь, говоря зловещим голосом, и от того сам верил своим словам и боялся, что было удивительно для гнома и, тем более, короля.
– Там низина Краурдора и хребта его Рвандора, его младшего сына, – продолжал седобородый. А я внимательно вникал в его слова, – В низине, у самого подножья гор, в скалах, ты и отыщешь лестницу в Преисподнею.
– Врагов на пути будет много? Тварей из Ада стоит опасаться? – мне захотелось улыбнуться. Улыбка вышла хищной.
– А ты как считаешь? – усмехнулся в ответ король, – Тебе, варвар, всё по плечу. Я ещё не видел равного тебе. Все короли, принцы и могучие воины уступают тебе.
– Мне наплевать на королей и принцев. Мне надо добраться до этой чёртовой Книги, а после уже Удор не скроется от меня!
В этот момент мне показалось, что тьма сгустилась вокруг длинного стола, на котором горел одинокий оплот света – свеча, спасительница и защитница. Ведь свет всегда должен рассеивать мрак, даже если свет – часть мрака, мрак – часть света. Они должны существовать порознь и должны сплетаться в единое. Их квинтэссенция друг в друге и в жизни в обособленности. А какого чёрта?! Может, всё это бред! Всё не так! Это мёд дурманит мне голову, и огромная масса холодного камня давит, пытаясь всеми силами раздавить неугомонного таракашку – человека! Но скорей всего это дело рук Удора, потому что какое дело горам до меня?.. А какое вообще дело богам?.. А богам есть дело – они не могут без наших эмоций! Вот и сейчас я полон гнева и печали, а они питаются этим! Падаль! Все! Особенно чёртов Удор, убийца!
Над нами сейчас не было неба, расплескавшего свою синеву до самого горизонта, не было белых кораблей-облаков, ищущих своё пристанище в синих водах неба; не было рядом зелёных лесов, их дебрей и чащоб, где я мог рыскать неделями и месяцами.
Был лишь монотонный камень, холодный и заставляющий молчать. И от этого мне становилось тоскливо и мрачно. Я более всего на свете захотел увидеть карие глаза Кэрин, услышать её голос; спасение её и возвращение ей земной жизни отступили перед тягой к ней.
Я закрыл глаза…
– Ты пришёл сюда, – прервал мои размышления Глогор, – весь израненный от долго пребывания без солнечного света и измождённый тяжкими думами, обуреваемый чувством мести, желанием отмстить. Ты не назвал своего имени, и мы нарекли тебя Крейвеном, Вышедшим из мглы… на гномьем языке, конечно. Но ты так и не поведал нам, жителям подгорного королевства, кто ты таков и что заставило тебя ползти по подземельям и пещерам, что за зверь этот Йети, и почему он отдал тебе Зеркало судьбы. Ты лишь молчал, а глаза твои горели ужасным огнём, злым, как мне показалось в первые дни твоего пребывания здесь. Но ты оказался не только великим героем, но и хорошим человеком… что среди вашей расы редко встречается! Может, ты сейчас скажешь мне, Крейвен, кто ты на самом деле? Сорви покров тайны…
– Нет, тебе лучше этого не знать, король Глогор. Ужасное злое лихо ищет меня, рыщет по всей Заморавии, чтобы остановить меня. И не что не в силах остановить это зло, кроме меня самого. Поэтому лучше тебе не знать; зови меня Крейвеном из Танграда, ибо оттуда явился я в Карбор через подземные лабиринты, и в этих лабиринтах потерял я прежнего себя.
– Если так, то тебе пришлось пройти адовы муки, прежде чем ты вступил под тень Краурдора, потому как ввалился ты ко мне во дворец изчерна-черный, словно белого света не видел! И тем более, надо обладать мужеством, чтобы выдержать такое.
– Да, в этом ты прав. Это так. Но пусть тебя это не беспокоит. Лучше отдай приказ, чтобы границы твоего королевства усилились дозорами… я говорю не только о подземных владениях, Глогор… не забывай и о внешних рубежах…
– Когда ты отправляешься в дорогу? – кивнул король.
– Завтра.
Я взглянул через стол в карие (почти багровые) глаза короля, в которых сейчас плясал огонёк от свечи. Но глаза были поддёрнуты мутной пеленой, словно в них закрался сизый туман.
Глогор смотрел в пустоту перед собой. Его губы разжались, и он произнёс.
– Глорд, мой сын… мой род прервался. Ушло время великих рудокопов и вояк из рода Аардура, минули те года, когда гномы, не люди, считались лучшими оружейниками, кузнецами и воинами. Сейчас гномам подавай камешки драгоценные, да золото! – со злости он швырнул кружку мёда в каменный сундук. Кружка разбилась о камень, мёд расплескался по драгоценностям, – Эх, Глорд… сын мой… он бы возродил традиции былого! И правил бы он в величии и справедливости, а прекрасная Квиланда была бы ему отрадой и сидела бы подле него в этой зале.
Ушло время доблести, пришло время корысти и алмазов. Гномы променяли секиры на кирки. Люди стали лучше знать военной дело и ковать мечи острее наших! Варвары… вардоки… риверлендцы…
Вот скажи, Крейвен, герой своего народа, чем вы лучше нас? Как сумели превзойти нас в оружейном ремесле?
– Люди куда сильнее, чем кажутся, король Глогор. А варвары, так и подавно! Нами правили тираны и отцеубийцы, но все короли Варварии были умелыми воинами и полководцами! Внушая страх, они внушали и стремление к силе и победе! А вы, гномы, за это время стали ещё больше жадными и ещё больше устремились в свои норы и тоннели! Вот и потеряли вкус к оружию, я взглянул на короля. Он оживился. Тогда я высвободил из оков ножен своего друга, Скатвера. Его лезвие обагрилось пламенем свечи, пожирая его, и словно оживая.
– Оружие – это часть меня, – я поднял Скатвер над головой, – Мой меч рождён в огне. В жерле вулкана. По легенде, говорят, его выковал сам Иманус в адской кузнице. Взял он арид, тёмный металл, и сплавил его с редким железом, которое на поверхности Имра не встречается; нагревал он получившийся сплав в жерле тамошнего вулкана, который по силе в стократ мощнее Эмну и Эндреведа; и закалял в глубинах Вандарильского океана. Сто раз бог огня расплавлял и закалял клинок, пока не вышел из огня меч, наречённый Скатвером! И теперь этот меч мой, он часть моей руки, часть меня… мой друг и соратник…
– Для гнома его секира – верный друг в бою! – стал рассказывать Глогор, – Моя вот секира выкована из серебра и титана!.. – король поглядел по сторонам, видимо ища своё оружие. Но не найдя его, снова обратился ко мне, – Хм! Кстати, что там у вас сейчас в королевстве происходит? Кто нынче правит в Варварии?.. После смерти короля Радагаса, которого сейчас кличут отцеубивицем, кто осмелился занять трон в Танграде?
– Тебе это так важно, король Глогор?
– Вот именно, варвар! Я король, поэтому должен знать, кто правит в соседних королевствах! Дипломатию пока ещё никто не удосужился отменить.
– Без неё настал бы вечный раздор между королевствами и народами. Но зачастую всё решается в схватке на мечах, когда гибнут тысячи. Меч выручит там, где кончатся слова дипломатии, – я убрал Скатвер в ножны и ещё раз похлопал его по эфесу.
– Ты истинный воин, Крейвен, варвар из Танграда! Да, в таких битвах рождаются герои и тираны, и самая сущность души воина определяется не за столом, но в сражении!.. Но ты не ответил мне…
– Сейчас в Варварии правит Олоф Здоровяк, наместник Радагаса, им же и назначенный перед тем злополучным походом в подземелья Кряжа… Шесть лет назад… – внутри что-то обрушилось, и я увидел себя в детстве. Когда малышом бегал с кровным братом по площади замка, играя деревянными мечами и воображая, как будем вместе править королевством. Тогда ещё никто не знал, что отец тайно служит Удору. Тогда мы лишь воображали себя королями…
– Да… Погиб последний истинный король! Кто же займёт трон?! – сокрушился Глогор (О чём он говорил, что имел ввиду?)
– Недолго осталось ждать… Ты узнаешь! – я улыбнулся, видя, что Глогор ничего не понял, но в этот момент мне захотел поведать ему обо всём: о том, что я истинный король Радагас, о том, зачем мне все эти артефакты, и какова моя главная цель.
Секунду я колебался. Но порыв сам собой улетучился, словно туча закрыла светлый просвет на небе.
