Ильяс Сибгатулин
Сказания Заморавии
V
Поляна перед вратами Танграда была освещена мелькающими лучами солнца, то появляющегося, то прячущегося за тучами.
Я чувствовал, как пепел смешивается с взрыхлённой землёй под ногами закалённых в боях воинов и крестьян, борющихся за свою свободу. Я слышал дыхание каждого воина, чувствовал нетерпение и страх, ярость, перемешанную с отвагой. Все жаждали смерти тирана. Танкраса. Моего отца… И даже боги хотели этого. А я хотел, чтобы Танкрас поведал мне секрет воскрешения из мёртвых.
Сейчас же я ждал, когда нападут с воздуха крылатые воины и расчистят стены от одурманенных тьмой лучников. Стрелы их не долетали даже до первых рядов моей армии. И поэтому сейчас можно было рассчитать самые последние детали битвы и ждать атаки с воздуха.
Все были напряжены.
Эрик, Розалин и Ирфин командовали повстанцами. Коргор, Олоф, Айлин и Ладрас были с остатками вардоков. Я же был во главе всего этого войска.
Я должен был встретиться с Танкрасом лицом к лицу. Больше не было страха перед ним, что терзал мне сердце долгие двадцать лет. И не было злобы на отца. Я хотел, чтоб он искупил свою душу, чтобы отрёкся от союза с Удором и поведал мне тайну, как воскресить Кэрин. И если он не сделает этого, я убью его!
– Радагас, – позвал меня Олоф. Я взглянул в лицо наставника, для меня полыхающее пламенем, – Сумрачные воины нападают! Смотри!
Я посмотрел в небо. Уорлок и его неутомимые крылатые рыцари неба налетели на лучников, обстреливающих их. Как и тогда, на поле между Вэном и Глиндином, птицеобразные воины показались мне ангелами-серафимами, пикирующими с неба.
Настало время действовать. Я посмотрел на правый фланг, где стоял Эрик. Он встретил мой взгляд кивком и отдал приказал послать сигнал, чтобы его лазутчик открыл ворота.
В воздух взметнулась стрела. Она была огненной, но не для меня. Потому что вокруг меня всё было сплошным огнём: стены города, деревья, растущие на границе поляны, люди, стоящие за моей спиной, небо и земля…
Через некоторое время ворота стали медленно открываться. И нам представилась ужасная картина. На трёх копьях три воина тьмы несли обезображенное проткнутое тело. Не надо было быть мудрецом, чтобы понять, что это был лазутчик Эрика. Я заметил, как капитан повстанцев в ужасе прикрыл дрожащей ладонью рот. Наверно, за лазутчиком следили с самого начала, а когда он открывал ворота, его разоблачили и жестоко убили.
Тело безвольно упало с копий, и его затоптали воины шедшей ровным маршем армии Танкраса.
Я почувствовал, как на правом фланге закипает отчаяние и безумие. Эрика переполняли эти чувства. Я видел это по его лицу, я ощущал это по его запаху.
– Ригол! – отчаянно закричал вышедший из себя капитан. Пелена горя и ярости застлала ему глаза.
Огненный человек выбежал вперёд и прокричал.
– Варвары, в атаку!
И повстанцы помчались вперёд с воинственным оскалом и криками, нарушая все приказы Розалин и Ирфина.
И я понял, что тело, лежащее на огненной земле – это сын Эрика, Ригол. Отец потерял сына… И теперь рвался к телу своего чада.
* * *
Крестьяне бежали вперёд, нарушая строй. Отряды рассыпались. Не было никакого разумного ранжирования. Только безумие в глазах и в сердцах. Вся тактика псу под хвост!
А меткие лучники Танграда, хоть и атакуемые армией Уорлока, умудрялись посылать тучи стрел в мчащихся к воротам повстанцев.
Надо было им помочь.
– Воины! – раздался мой голос, но я сам его не узнал, – Вперёд на штурм! Крушите всё, но знайте, что в городе ещё остались мирные горожане! Вперёд, воины Радагаса!
– Вперёд! – вскричал Олоф, – Смерть тёмной армии!
И воздух содрогнулся от рёва голосов, жаждущих битвы.
Мы понеслись, как ураган, помчались, будто позади разверзлась пропасть, жаждущая поглотить нас. И мы уносились вперёд на резвых скакунах. Но, как бы ни старались, эта чёрная бездна окружала нас. И теперь она была впереди. И я шагнул в её холодные липкие объятия.
Было отвратительно, холодно и неуютно без греющего огня. А потом в бездну ворвался океан крови. Огненной крови, ещё только разгорающейся и уже полыхающей. Это было повсюду. Ужас и сладость ожесточённой битвы.
Я открыл глаза и понял, что уже не сижу на коне, а дерусь пешим. Меч мой, огненным хлыстом, взлетал вверх и опускался, перерубая напополам сразу нескольких зомбированных тьмой воинов. Всё было в огне, и я не мог понять, действительно ли всё горит, или это ещё взор богов играет с моим зрением.
Я видел, как огненные воины с крыльями атакуют Чёрных – даже сейчас они были чёрными – Эрронов. Видел ледяные струи и яркие молнии и понял, что это Айлин воюет с врагами. Я слышал крики повстанцев и вардоков, чувствовал их силу и возбуждение. Но не слышал ни крика, ни стона воинов армии Танграда. Они безмолвно атаковали, волнами налетая на людей, и так же умирали, не издавая ни звука. И это ужасало. Тьма управляла ими, они были куклами. Жуткими куклами кровожадного, не проигрывавшего никогда кукловода.
Но сейчас мне нельзя было отвлекаться от битвы. И каждый раз выплёскивая на врагов силу света и огня, я продвигался сквозь заслоны противника. А за мной шли мои верные друзья и воины.
Но вдруг на короткое мгновение все страхи прошлого нахлынули на меня, как прибрежная волна. И так же мгновенно отхлынули. И я увидел перед собой Танкраса. Его тёмная фигура не сливалась с огнём сражения, а полыхала чёрным пламенем.
Мы стояли в нескольких ярдах друг от друга, смотря друг другу в глаза. Я смотрел в бесконечный мрак и тьму, а он в яркий свет и огонь. И ничто вокруг больше не существовало. Люди, дома и вся битва, растворились в бездне. Нет, это мы с Танкрасом падали в неё, а все окружающие оставались наверху.
И тут, рассмеявшись, Танкрас направился ко мне. Я сделал то же. Бездна снова вернула меня в битву. И, идя навстречу Танкрасу, я больше не испытывал ни страха, ни боли… больше ничего. Я стал безэмоциональным, как бог… как два бога, даровавшие мне могучую силу.
По дороге отрубив голову напавшему со спины Эррону, я встал перед тем, кто раньше был мне отцом. Но теперь… ничего человеческого не осталось в Танкрасе. Это была только тьма в смертном теле.
Он нанёс сокрушительный удар, но я выстоял, заслонившись щитом. Следом я ударил, сделал поворот и снова нанёс удар… в доспехи. Танкрас отшатнулся, но устоял на ногах. Яростно вскричав, он сделал выпад, и я, извернувшись, ударил его в бедро. Кровь хлынула из раны. И король, проклиная меня, стал отступать. Наш поединок прервался. На меня напали два Эррона, но я легко расправился с ними. Клинок свободно вошёл в тела слуг тьмы. Но всё-таки я упустил Танкраса. Он скрылся за углом, убегая в замок.
– Беги за ним! – крикнул мне Олоф, измазанный грязью и кровью.
Я побежал, через отряды врагов, через огонь, через бездну. К её концу, но разве бездна может иметь пределы? Да, так же как тьма имеет границы, и как свет не способен проникать всюду.
Я пробежал несколько улиц и оказался на рыночной площади. Она была пуста. Здесь несколько недель назад я впервые увидел Кэрин, когда она пыталась спасти Эльда. Её запах… свежий запах холодного Северного моря… он следовал за мной… от самой Самайи, где я похоронил Кэрин. Я сейчас, глядя на площадь, я снова вспомнил, как впервые поймал её взгляд… О как же я хотел, чтобы она стояла сейчас рядом со мной!
На площади, где всегда было людно, где я скрывался от стражи и сам частенько воровал, когда сбегал из замка, мне стало сейчас несказанно одиноко…
Взирающая на меня с высоты пьедестала гильотина, сколоченная в тот день, нервно ждала моей шеи, облизывая своё затупленное, но смертоносное лезвие огненно-яркими бликами солнца.
Я не дал воспоминаниям увести себя от цели и, быстро пробежав через рынок, двинулся дальше, слыша, как уже отступает безмолвная армия Танкраса, стуча железными сапогами, и как всё сильнее кричит Олоф, ведя войска свободного народа за собой.
А я всё бежал по дороге, уходящей вверх к замку Танграда. Дорога вела меня к краю бездны.
VI
Как только Радагас скрылся за домами, Олоф повёл войско за собой, яростно пробиваясь через редуты врага. Армия Танкраса отступала безмолвной, но стройной массой. Трупы устлали дороги города. Кровь затопила городские канавы. И свет, озаряющий Танград, выхватывал из тени ужасные и кровавые сцены битвы, которая перевалила на опустевшую рыночную площадь. Тишину, властвующую здесь, нарушали крики людей и шум битвы, а на землю падали новые трупы. И здесь войска повстанцев смогли взять в кольцо остатки тёмной армии. Безмолвными куклами командовали оставшиеся Эрроны.
Огромные потери понесли обе враждующие стороны. Но всё же союз варваров, вардоков и крылатых рыцарей был многочисленнее и организованнее.
До последнего немого вздоха сопротивлялись воины тьмы, ложась трупами у ног соратников, сражённые мечами доблестных повстанцев. Олоф, Коргор и Эрик бились бок обок в самой гуще битвы. Айлин молниями разметала воинов в стороны.
Молнии, огни и мечи слились в кровавый марш по телам друзей и врагов. Всё смешалось в невообразимый, жуткий водоворот. Обе стороны находились в боевом раже. Но одни кричали в пылу схватки, разрезая тела мечами и разрывая их руками, а другие хладнокровно разили противников с молчанием на устах и поглощающей бесконечной тьмой в глазах.
Так пришёл день. Солнце поднялось, и тучи впервые за несколько дней расступились. Два вулкана были свидетелями кровавого конца тьмы.
* * *
Пройдя через передние врата замка, я оказался во дворе, где меня ждали стражники. Они одновременно напали на меня, но я лишь усмехнулся… Увернувшись от быстрых атак, я одним махом снёс двум головы, а третьему перерезал горло. Хладными огненными трупами упали наземь стражники. А я пересёк двор и вошёл в замок.
Он был пуст. Слуг и челяди не было. Было тихо. Тьма и сковывающий мрак обитали теперь в замковых помещениях. Но для меня мрак был огнём. Мне казалось, что всё горит.
Но вдруг из огня вырвалась огромная тёмная фигура. Она занесла над головой полыхающий чёрным пламенем меч и обрушила его на моё плечо. Удар был настолько сильный и неожиданный, что ноги мои ослабли, и я упал на колени. Танкрас ударил ещё раз, но я уклонился, сделал кувырок и быстро встал на ноги.
Дуэль завязалась с новой силой. Мы молча били огненными мечами, круша всё вокруг и только пыхтя от усталости.
Два существа, наделённых высшей силой. Раньше люди, теперь… орудие богов.
Мы молотили друг друга, сбивая с ног ударами, которые не выдержал бы ни один из смертных. Рана Танкраса кровоточила, у меня кружилась голова от нестерпимой боли в плече – видимо, была сломана кость, – и от силы богов, слишком мощной и невероятной для меня.
Огонь застилал всё пространство, и только передвигающаяся тёмная фигура короля давала мне возможность ориентироваться в океане пламени.
Я сделал выпад, но слишком сильно раскрыл торс. Танкрас ударил мне в бок, а потом пнул железным сапогом так, что я упал на пол. Но я чувствовал, что схватка измотала его, и рана давала о себе знать. И вместо того, чтобы прикончить меня, тёмный король, тяжело дыша, стал подниматься по лестнице, ведущей в его опочивальни.
Дотронувшись до бока, я понял, что раны нет – доспехи спасли мне жизнь. Я незамедлительно стал взбираться по лестнице, вслед за Танкрасом.
* * *
Лестница привела меня к открытой настежь двери, за которой я разглядел переднею комнату, ведущую в спальню. Именно в этой передней когда-то Танкрас убил своего маленького сына, Трибаса. Я вспомнил брата, а потом – Кэрин. Её глаза, волосы, смелость… вспомнил, как она умирала.
А потом я крепче сжал рукоять меча и вошёл в комнату. И тут на меня посыпался град ударов. Они были так молниеносны, что я с трудом отражал их. Но как только это удалось, и удары на секунду прекратились, я успел втолкнуть Танкраса в спальню, где он задушил свою жену. Мы бились с ним, разнося мебель на кусочки и разрезая портьеры и балдахины над кроватью. Мы устали и, оттолкнувшись друг от друга, тяжело дыша, разошлись в разные углы. Я отбросил щит: в узком пространстве он мог помочь, но мог и стоить жизни; и снял шлем, а Танкрас отцепил королевский гербовый плащ.
И тут король заговорил.
– Могущественная и неистовая сила течёт в тебе, так же, как и во мне. И они равны, Радагас. И мы не сможем одолеть друг друга, если только один из нас не сдастся.
– И это будешь ты! Ты убил тех, кто был мне дорог! Ты убил собственную дочь, хотя даже и не подозреваешь об этом!
– Дочь?
– Да, её убили Эрроны! А я любил её!
– Если бы даже я и жалел, что совершил столько зла, убил твою семью, это сейчас бы ничего не изменило, – ответил Танкрас, но даже ноток человечности не прозвучало в его голосе.
– И ты не жалеешь…
– Нет, я не жалею! – рассмеялся он. Но мне показалось, что я уловил горе в словах короля.
– Я так долго воспитывал тебя, сын! А ты так подло отплатил мне! – продолжал тиран.
– Ты бил меня, унижал, ни во что не ставил! Только моя изворотливость и удача не давали тебе убить меня!
– И я ведь не убил! – снова холодный смех заполнил комнату.
– Сдавайся, тиран, – молвил я, – ты обречён! Нет больше силы твоей над варварами и вардоками. Твоя армия разбита.
– По щелчку моих пальцев сюда примчатся Эрроны!..
– Эрроны мертвы! У тебя больше нет слуг. И Удор тоже оставил тебя!
Король был в ярости.
– Но я всё же остаюсь твоим отцом! – гневно сказал он, – Я убил твою мать и удавлю тебя, щенок!
– Ты не жалеешь… Ещё до того, как Удор завладел твоим разумом и душой, ты был садистом и бессердечным тираном! Так умри же теперь, Танкрас, тот, кто раньше был моим отцом! – сказал я без малейшей жалости.
– Это ты примешь смерть от моих рук, тот, кто был сыном!
И мы снова сошлись в битве. Лицом к лицу, скрестив клинки, и не отрывая взглядов друг от друга.
Я был как бешеный зверь. Нет! Как разъярённый бог! Но я не был спокоен и безэмоционален, как они. Во мне бурлили гнев и ненависть. И силой богов я управлял так искусно, что скоро Танкрас перестал контролировать ход боя.
Я сделал выпад, ушёл влево, Танкрас же не смог парировать эту атаку. И я вонзил меч ему в спину. Огненный клинок с радостью вошёл в плоть, пробив доспехи, раздробив хребет и проткнув тело насквозь.
Танкрас выронил меч и, хрипя, медленно осел перед кроватью. Я стоял над ним, словно это был мой изменчивый сон, что я видел в Замке Хеф.
Я сел рядом с умирающим королём. Теперь уже он был не опасен. И я должен был узнать у него великую тайну жизни.
– Скажи мне, Танкрас, как воскрешать умерших людей, которых забрал себе Удор? Поведай перед смертью секрет.
– Почему ты думаешь, что я выдам тебе эту тайну? – спросил слабым голосом Танкрас.
– Потому что этим ты искупишь причинённое тобой зло.
– Я расскажу тебе, Радагас, о секрете воскрешения, но ни потому что жалею о совершённом зле, – прохрипел король, – А потому что хочу, чтобы ты встретился с Удором. Ибо знаю, что искания источника жизни приведут тебя к нему. И ты столкнёшься с самым могучим богом и взглянешь в лицо смерти и тьмы. И узришь ты мощь Его и ужаснёшься. И заполнит твою душу тьма Удора, и будешь служить ты ему в этом смертном мире, потому что ты навсегда останешься моим сыном. И ради этого я поведаю тебе тайну, что хранил всю жизнь.
Танкрас закашлялся, но продолжал.
– Это книга, Радагас. Книга Имануса, бога огня и перевозчика душ… твоего покровителя. В книге написано заклинание, возвращающее к жизни. Но помни, что человек может только раз воспользоваться Книгой Имануса. Таков закон. На кого ты потратишь это заклинание? На свою возлюбленную? Или прибережёшь для себя? Чтобы выжить, когда в предсмертных муках будешь лежать на смертном одре, а твои слуги будут лихорадочно читать строки и исполнять ритуал? Что ты выберешь? – Танкрас зло улыбнулся.
– Что ещё ты скрыл? – прорычал я, – Где мне найти Книгу Имануса?
– В тайных и самых страшных уголках ада, конечно! Но путь туда я не знаю, потому что король гномов, Дорт, раньше правивший в Карборе, не сказал мне этого. Теперь он умер, и правит там его сын, Глогор, – голос короля задрожал от напряжения. Ему было трудно говорить. Смерть кралась по его пальцам, и чёрная тьма в глазах распространялась на всё лицо, искажая его черты до неузнаваемости, – Спроси у него, Радагас, спроси у короля гномов дорогу в ад, царство Удора, но прежде найди в подземельях Кряжа «Зеркало». Это сильный артефакт и символ умерших. Оно нужно для ритуала… Оно поможет тебе.
– Это всё? – спросил я.
– Да, это конец. Я рассказал тебе тайну жизни. И теперь расстаюсь со своей. Теперь я буду служить Удору в другом мире! И покидая этот, я говорю, что тьма ещё расползётся по всем равнинам и лесам Заморавии! И принесёт она с собой зло и смерть! О, Удор, я иду в твои объятия! Тьма будет существовать всегда!
Это были последние слова Танкраса. Тёмный король варваров умер. И зло, объявшее Серые Пустоши, ушло.
* * *
Я поднялся и ощутил убийственную усталость. Вдруг мир стал обретать краски. Огонь исчез, как и сила богов. Тело ломило, голова кружилась от боли. Я сделал несколько неуверенных шагов и остановился. Передо мной стоял Иманус.
– Я пришёл за королём. Его кровь – моя пища, – молвил бог.
Я ничего не ответил. Это его дело, своё – я выполнил. Теперь пусть боги послужат мне.
– Я знаю, где искать артефакт, возвращающий к жизни, – сказал я Иманусу.
– Надеюсь, ты сможешь сделать то, что задумал. Пусть удача сопутствует тебе. И помни, ты всё ещё остаёшься под моей защитой. Сила огня будет с тобой. Она течёт по твоим жилам.
С этими словами Иманус склонился над трупом короля и стал жадно пить человеческую кровь, как последний падальщик.
А потом тело Танкраса исчезло, остались лишь тряпки в грязи и крови. Испарился и бог огня.
А я, еле переступая с ноги на ногу, спустился в тронный зал, где меня ждали верные друзья.
* * *
Настало новое время. И солнце, добравшись до зенита, осветило два угасших вулкана.
VII
Спустя семь дней коронованный король варваров выехал из Танграда в сопровождении десятка лучших воинов из королевской стражи. Он отдал свои последние распоряжения, о том, чтобы были посланы гонцы с миром в Гритфляндию, к королю хервингов Холмусу, передать, что Хервинленд снова свободен для эльфов, и ни один варвар или вардок не пересечёт границы королевств.
На трон Радагас вместо себя посадил Олофа, своего наставника и друга. А сам, снарядив отряд, отправился в подземелья Кряжа, где обитал, по слухам, ужасный зверь, Йети, пожирающий всех, кто ему попадался на пути, и охраняющий «Зеркало судьбы».
Радагас должен был исполнить свою клятву, и вернуть своей возлюбленной, Кэрин, жизнь.
Друзья короля, скреплённые дружбой, отправились восвояси. А король Радагас пустился в опасное путешествие. И его по-прежнему охраняли два бога. Бог света и бог огня. Серафим и Иманус…
* * *
Серые тучи расходились. Земли Пустошей осветило солнце. И пепельный снег мельчал, смешиваясь с землёй. Больше он не шёл, потому что потухли два могучих Вулкана.
И теперь страна, лежащая у подножья Кряжа, перестала называться «Тёмным королевством Танкраса», ибо её злой король погиб. Зло ушло из этих краёв. Но всё же в других частях Имра оно множилось.
И Радагас ехал навстречу ему, не боясь встретиться со смертью.
– Это только начало, – твердил король.
Начало нового пути.
Летопись вторая
Книга Имануса
Часть 1
Зло Пещеры слёз
I
Тьма рассеивается, и с востока ослепляющими лучами приходит солнце. Оно освещает долину, Поля Дрогуса и Восточные холмы. Свет прокрадывается в город, стоящий у предместья леса, у самой его опушки, где сожженные деревья составляют мёртвый ландшафт. Город опустошён, здесь тишина, нарушаемая лишь карканьем воронов-падальщиков. Мёртвое место. Мёртвый город.
Хергелентар.
Город хервингов, светлейшего народа эльфов. Но сейчас эльфов здесь нет. Много лет минуло с того дня, когда злой король Танкрас изгнал последних хервингов из их обители. Теперь город лежит в руинах, лишь ветер и вороны хозяйничают здесь. Мёртвый город. Город призрак. Пристанище тьмы.
Но наступает утро. И тени прячутся в самых холодных и потайных уголках опустевшего города, уходят с широких улиц и больших площадей, окруженных некогда белокаменными домами, когда утренний свет проникает сюда. И вместе с ним проникает и тепло. Но оно не способно согреть души давно умерших здесь… людей, эльфов. Теперь здесь разгуливают привидения, призраки былых битв кровожадной войны. Страшен и ужасен теперь Хергелентар, его руины возвышаются над лесом, напоминая о скорби и многочисленных жертвах. И уже не красив город, не так величествен, как в дни былой славы и могущества хервингов. Не споют теперь юные девы в садах столицы эльфов, не расскажут мудрые о днях Забвения и Величия.
Теперь здесь тишина, изредка нарушаемая карканьем воронов, поедающих трупы разбойников, вчера убитых мною.
…Разбойники напали на нас ночью, когда Глорд крепко спал, а я, задумавшись, сидел у костра на карауле. Они напали внезапно, даже я не сразу учуял их присутствие.
Битва была короткой. Десять воров на двоих странников. Для нас с Глордом это были пустяки. Мы уже два года путешествовали вместе. Я и гном. Глорд был сыном короля Глогора II, принцем, хотя вместо пышных королевских опочивален тоже предпочитал, как и я, скитания.
Этой ночью он погиб в схватке с разбойниками. Он не выстоял в сражении, а я не смог помочь ему. Защитить.
Я похоронил его на рассвете, в заброшенном склепе королей Хергелентара. Тяжело было расставаться с другом. Но дорога звала меня вперёд. И, навсегда попрощавшись с Глордом, я стал снова рыскать по руинам столицы Хервинленда.
Король Глогор сказал, что ещё один артефакт для воскрешения Кэрин хранится в подземельях эльфийского города. И я искал его, словно от этого зависела моя собственная жизнь.
Где-то под руинами замка королей находились катакомбы, хранящие могущественный артефакт, о котором не знали даже короли эльфов.
Уже три дня мы с Глордом искали вход в подземелья. Но Глорд пал. Теперь я снова один. Я должен найти вход, во что бы то ни стало.
Утром было холодно, дул промозглый ветер. Солнце хорошо освещало мёртвый город. Тени прятались под камнями и развалинами. И там, где они селились, наступала тьма. Тьма должна существовать, так же, как и свет.
В этом гиблом месте не было звуков. И мерное, спокойное биение моего сердца в мёртвой тишине стучало молотом в ушах.
Я спустился вниз по разрушенной лестнице смотровой башни и направился в замок. Руины встретили меня безголовыми статуями эльфийских королей.
«Почему же король Холмус, уведший свой народ на восток, в леса Гритфляндии, не согласился возвращаться в родные края? Боялся, что я обману его? Или нашёл новое пристанище для своего народа и теперь не хочет возвращаться на место некогда прекраснейшего из городов?»
Впрочем… сейчас меня интересует совсем другое.
– Где тут у них вход в катакомбы? – вслух спросил я.
«Что, если бы хервинги узнали, что хранят у себя великий артефакт тёмного бога. Что бы они сделали? Упрятали бы его подальше? Или попытались бы уничтожить его?»
Мой разум подсказывал мне, что эльфы сделали бы второе.
* * *
Я вошёл в обширный длинный тронный зал и среди обрушившихся колонн, разрушенных статуй и обветшалой мебели, увидел на возвышении расколотый мраморный трон королей хервингов.
Белый мрамор потускнел, золотые вставки были украдены. Трон стал всего лишь куском камня.
Больше не восседать на нём эльфам… Столько раз его пытались захватить, взять власть в свои руки. А, в итоге, он остался без хозяина, расколотый и покинутый, как и весь Хервинленд…
Немедля, я прошёл через тронный зал в складские помещения, через спальни, казармы. Здесь, в комнатах для утвари, крыша была разрушена, и проникающий через дыру луч света падал на закрытую дверь. Я направился туда. Дверь оказалась из крепкого дуба, но я вышиб её одним ударом. За дверью обнаружилась лестница вниз. Я втянул ноздрями воздух. Воняло гнилью и сыростью.
«Это катакомбы! Несколько миль вниз по лестницам и коридорам, в бесконечном холоде, мраке и сырости».
– Что ж, вперёд, Радагас, – сказал я сам себе, – Со светом вниз, разгоняя тьму.
Все мои чувства обострились. Наделение человеческого тела силой сразу двух богов накладывает отпечаток. Иманус и Серафим одарили меня великой силой. Но она ушла после того, как я убил Танкраса, своего отца и тирана королевства. От божественной силы остались лишь обострённые чувства, да прибавилось силы и ловкости. Но при этом я потерял часть человеческого: стал хладнокровнее и безэмоцианальнее. Но это было даже лучше. Не то одиночество сожрало бы мою душу.
Я спустился по лестнице и вошёл в тёмный зал.
Зрение изменилось. Взгляд мой пронзил тьму. И в зале стало светлее. Странно, но я не всегда мог обострять чувства. Это происходило спонтанно. Порой я мог слышать падение листьев в лесу, мог видеть за мили вперёд, мог ощущать запах жареного мяса, которое готовил охотник за десятки миль от меня. Иногда мог видеть в темноте и при слишком ярком свете, а иногда мог смотреть через тьму и свет, заглядывать в души живых существ. Таков был дар богов.
Помещение осветилось. Я прошёлся по нему, но среди разбитой посуды и кухонной утвари ничего ценного не оказалось. Я направился дальше. Пройдя ещё несколько комнат, я оказался в небольшой библиотеке. Из неё вели три двери, но я решил задержаться здесь. Древние трактаты эльфов заинтересовали меня.
Я плохо знал хервингский диалект эльфийского языка, но вот гаэрвальский знал лучше. Достав несколько древних манускриптов с полки, я бегло прочитал текст. Записи были на хервингском. Это были летописи и хроники деяний великого народа. Их я отложил в сторону: упоминаний о некоем тёмном артефакте здесь не было. Следующим оказался трактат гаэрвальского мага. С заклинаниями я не умел обращаться, но трактат положил в сумку, его можно будет хорошо продать в Арнанвале. Потом я наткнулся на свиток, рассказывающий о древнем зле в великолепных Пещерах слёз, которые располагались под Алькавеном, Водопадом слёз. Манускрипт был на гаэрвальском, история повествовала о страшном звере Вайверне, в которого вселился демон-люцефуг, исчадье ада, и зверь этот стал плодить тьму и зло в Пещерах. И свободный народ гаэрвалов был вынужден отступить перед злом, потому что никто из эльфов не мог уничтожить его…
Я положил трактат в сумку – можно будет продать ростовщику как детскую сказку – и, открыв одну из дверей, направился вниз через разрушенные залы, ища путь в катакомбы.
Впереди снова была длинная галерея коридора, прямого, как клинок моего меча. Я зашагал по каменному полу. Вдруг стало темно. Обострённое зрение пропало. Выругавшись, я зажёг факел. Но, сделав пару шагов, остановился, вслушиваясь в звуки тьмы. Впереди гулял ветер. Были слышны его сильные завывания. Значит, впереди огромное помещение или огромная пропасть.
* * *
Пробежав по коридору, Радагас остановился загодя, не доходя до конца. Потому что коридор закончился пропастью, чёрной и бездонной. Радагас подошёл к краю и взглянул вниз, и взгляд его утонул во тьме. Он взглянул вперёд, но конца пропасти не увидел. Попытался посмотреть через тьму бездны, но ничего не вышло.
Решив спускаться вниз, Радагас привязал верёвку к стойке факела на стене и спустил один из концов в пропасть.
* * *
Я спускался вниз, постепенно погружаясь во мрак бездны, словно в тёмные таинственные глубины моря. Сначала ноги мои поглотила тьма, потом – торс, а после весь я спустился во тьму, холодную и сырую. Стена, в которую я упирался ногами, была влажная и поросшая мхом, поэтому я сильно скользил.
Но спустился всё-таки быстро и без осложнений. И, почувствовав под ногами каменный пол, сразу улыбнулся. Но не тут-то было. Я учуял мерзкий запах и рефлекторно достал меч, встав в боевую стойку. Это был запах гоблинов. Существ кровожадных, но глупых, как кора дерева. Эти твари раздражали меня. Ещё когда я сидел в плену у Йети в пещерах Кряжа, я перебил там целый клан подземных гоблинов.
Теперь я снова чувствовал этот удушливый запах вони от их тел.
Зрение усилилось, и я смог увидеть в темноте бесконечного зала катакомб десяток гоблинов, пожирающих чей-то труп. Они сидели, не замечая меня, в ста ярдах от того места, где я спустился.
У гоблинов хороший нюх. Они учуяли присутствие врага и стали озираться по сторонам. Но было так темно, что гоблины ничего не увидели. Пока они переговаривались между собой, я уже подкрался к их логову и, как демон тьмы, молниеносно отрубил голову одному из гоблинов. Тогда они поняли, откуда исходит угроза. Но к этому моменту я успел перерезать горло ещё двум тварям. Мой меч сверкал во тьме, разрезая и рубя мерзких жителей катакомб. Блики от их костра бегали по моему лицу, искажённому злобой и яростью. Гоблины в панике даже не успели достать оружие. Я перебил их всех. Десять тварей пали, как чучела, от моей руки. Но расслабляться было рано, где живут десять гоблинов, там живёт вся сотня. Я ждал атаки. Но тьма была спокойна. Всё было кончено…
Гоблины оказались богаты на наживу. У них я нашёл жареное мясо, не человеческое и не эльфийское – его они едят сырым; пресную воду и много золотых монет. Собрав богатство, я двинулся дальше.
Но даже при усиленном зрении я не мог различить впереди стен, а в выси – потолка. Зато, пройдя несколько сотен ярдов, обнаружил люк в полу. Он был не заперт. Я открыл его, и тут же почувствовал всем телом, обдавший меня могильный холод. Я спустился по лестнице в тёмный зал, а холод тем временем всё сильнее сковывал меня. Но мне надо было двигаться вперёд. Я шёл и шёл, заходя всё дальше и дальше, уходя от огромного зала и спускаясь глубже в катакомбы. Стены здесь были расписаны странными знаками, не принадлежавшими ни эльфийским, ни человеческим мастерам. Ноги и руки мои коченели, а вдыхать такой холодный воздух было невыносимо больно. В голове мелькнула мысль вернуться наверх, в бесконечный зал, и там продолжить поиски. Но я зашёл так далеко, что возвращаться было глупо и смертельно опасно.
И тут я увидел свет в конце зала, через который проходил. Зал этот кончился открытой настежь дверью.
За дверью была светлая комната со сводчатым потолком, с которого свисали лампы со свечами. В центре комнаты располагался постамент, на котором лежал ключ, вполне обычный на вид, но светящийся необычным светом. Я подошёл к пьедесталу.
Ключ что-то отпирает. Что-то весьма ценное. Я сразу догадался, что отпирает этот ключ. Замок на Книге Имануса.
– Нехитрый артефакт!
– Зато бесценный и необходимый тебе, – молвил спокойный голос.
– Рад слышать, что ты ещё не умер! – ответил я.
– Я не могу умереть, Радагас, – таким же спокойным голосом сказал Иманус.
