Ильяс Сибгатулин
Сказания Заморавии
Улыбка сошла с лица Крейвена, когда Гардрес стал трясти то его, то Борда за плечи, с бешенными глазами, спрашивая.
– Что?! Что с ним!?
Он был близок к истерике и не воспринимал попыток Борда и самого Вердреса успокоить его.
… Никто: ни гаэрвалы, преследовавшие убегающих мордоков, ни сами ящеры, ни стоявший рядом с новыми друзьями гном Борд – никто из них не мог видеть, что наблюдал в это время снова улыбающийся варвар своим обострённым взором.
* * *
Я увидел хитро и зло хихикающего чёрта Волбура, бога страдания, который хихикал в ответ на мою ухмылку.
Переведя взгляд с меня на бедного Вердреса, Волбур начал оживлённо прыгать и скакать вокруг сидящего на камне, направляя на эльфа призрачно светящийся в первых лучах солнца небольшой цилиндрик.
Я понял, что чёрт до сих пор вытягивает жизненную энергию из еле дышащего Вердреса. Гаэрвал отчаянно хватался за жизнь, делая глубокие входи. Его дух не был сломлен, но тело было подвержено сильному магическому воздействию. Волбур всё стоял над сильнее сгорбившимся эльфов. Никто, кроме меня, его не мог видеть. Даже эльфы с их острым зрением, способным пронзить тысячи миль пути, не могли видеть бога!
Тут Волбур резко посмотрел на меня, состроил хмурую и капризную гримасу, потом ещё раз жутко хихикнул, сказал на вымершем альдском:
– Имдрам дардем вараб хар! Добро пожаловать, герой с севера! – и исчез, затерявшись меж мордоков и эльфов.
Я растерялся, но, услышав монотонный голос у себя в голове, обрадовался и оживился.
– Беги за ним, Крейвен, – произнёс тихо Иманус, – чёрт далеко не убежит.
* * *
Я не стал медлить. След от Волбура остался ясный, поэтому следовать за ним не составило труда.
X
Я бежал по невидимой тонкой нити, словно был крохотным существом, на которого взирают могущественные небожители и твари преисподней. Я бежал, будто убегал от кого-то неведомого и страшного, хотя сам был преследователем.
Невидимый для глаз след Волбура вёл меня вперёд, в тёмную и одновременно светлую бездну без выхода и входа. Я полагался только на силу, что дали мне Иманус и Серафим, словно не доверял своим чувствам. Я не смел сворачивать с указанного мне пути, опасаясь потерять след, упасть в пропасть с подвешенной в пространстве нити.
…Без выхода и входа, без ограничений в перемещении. Только находись в движении, умей уворачиваться и противостоять – вот условия игры с неизвестным. Но в итоге, эта игра оказалась шуткой, насмешкой богов – они снова хотели посмеяться над смертными букашками. Путь был только один – вперёд, не сворачивая, не оглядываясь назад и не озираясь по сторонам. И я шёл, как кукла, выполняя все условия, потому что иначе мне не достичь своей цели. Какими бы не были боги – светлыми или тёмными, добрыми или злыми – сейчас все они смотрели, как я несусь за Волбуром через самую гущу жестокого, страшного сражения.
* * *
Как я уже сказал, я боялся потерять след Волбура – хотя, уверен, что смог бы найти его и в этой жуткой бездне, и в глубинах Вандарильского океана, и в жарких пустынях Ардакмы – вот и протискивался с руганью на устах меж коней эльфов и ящеров, мёртвых тел и тех, и других, живых, сражающихся, чтобы спасти жизни…
Волбур будто тоже игрался со мной. Он, то проносился через самую гущу ещё продолжающегося на некоторых диспозициях сражения, то выбегал на открытый простор и начинал дразнить меня и неистово бранить, распаляя в моём сердце пожар злости и ярости.
Но всё же, в конце концов, мне удалось загнать этого мерзкого прихвостня дьявола на северный мост.
Там тоже продолжалась кровавая неуступная, не принимающая компромиссов битва. Мордоков загнали на мост протяжённостью в полмили, шириной в сотню ярдов. Гаэрвальские маги и ополчение Селлнана наступали от башни, а всадники Гладреса со стороны суши. Окружённые мордоки не хотели сдаваться, не хотели отдаваться на милость эльфийского милосердия. Разъярённые смертью вожака, проигранной войной, едва успевшей начаться, и бегством своих соратников, они способны были растерзать всех на этом мосту или навсегда лечь на его каменные плиты.
… Волбур прошмыгнул через заслон эльфов и через мордоков и остановился за спинами Альмариса и его магов. Никто его не видел… не мог видеть. А он дразнил меня и намеренно не убегал! Это Удор приказал ему извести меня, почуяв, что герой с севера, как-то связан с королём Варварии!
Но я уже твёрдо решил поймать увёртливого чертёнка и забрать у него опасный артефакт!
Растолкав гаэрвалов, столпившихся перед мостом, я вышел в первые ряды и, достав из ножен Скатвер, начал рубить мордоков, не щадя никого. Ярость отхлынула, и голову занял холодный расчёт. Божественная сила умерила своё давление, уже не стучала молотками в висках и перестала выплёскиваться через край. Я сумел направить её в контролируемое русло. Теперь каждый мой удар был точно рассчитан и силён с достаточной надобностью.
…Хоть мордоки отчаянно сопротивлялись, рычали, отбивались, ранили, но это не спасло их от разящего жала Скатвера! Клинок показал себя, отведав целый океан крови. Его лезвие, измазанное зелёной липкой слизью, кричало звоном стали, прося ещё боя, ещё атак и выпадов, ещё смертей.
Один, убив два десятка ящеров, я пробился к Селлнанским вратам и, не говоря ни слова Селлнимвель и Альмарису, побежал вверх по ступеням огромной лестницы, по которой умчался в покои архимага Волбур.
* * *
Альмарис, скорчив злую изнеможенную физиономию и крепко выругавшись на гаэрвальском, метнулся следом за Крейвеном. Такой прыти от мага Селлнимвель никак не ожидала и пришла в себя, когда тот уже поднимался по ступеням длинного хребта Селлнана, направляя в самое его сердце.
Селлнимвель казалось, что, если она останется здесь, у северных ворот, и не поспеет за Альмарисом, то жизнь её будет кончена, что смыла в ней не останется ни капли. Поэтому, не раздумывая, статная и горделивая эльфа в миг стала лерной, убегающей от леопарда, и в то же самое время этим леопардом, гонящимся за дикой лерной.
Она пробежала через огромный зал, свет в который уже проникал через разрушенные ворота, освещая гладкий пол из чёрно-белой каменной плитки и белые мраморные и чёрные эбонитовые стены, с сапфировыми статуями великих гаэрвальских магов в нишах. Лучи солнца, слабые и блеклые, пытаясь освоиться в тёмном, сумрачном помещении, цеплялись за тёмно синие головы магов-статуй, заставляя нервные тени прятаться и убегать от себя. Свет обнялся с огнём уже затухающих факелов, перепрыгнул на занавесы (теперь ставшие лазурными) и гобелены, шипя на убегающие тени, а потом, добравшись до хребта, лизнул первые ступеньки лестницы. И шаг за шагом следовал за быстро двигающимися маленькими ступнями Селлнимвель, обутыми в парчовые сандалии с деревянной подбойкой и заострённым носиком.
…Уже почти дойдя до второго этажа, Селлнимвель мельком заметила подбегающих к лестнице капитана Гладреса и прибывшего вместе с Крейвеном чёрнобородого гнома Борда. Останавливаться и ждать их эльфа не стала, нутром чувствуя – опасность впереди.
Пробежав второй этаж – почивальни магов и слуг, Нимвель устремилась дальше вверх по длинной винтовой лестнице из чёрного мрамора с белыми, из слоновой кости, перилами.
Третий этаж составляли две пересекающиеся между собой широкие анфилады приёмных залов и комнат, для магических экспериментов. Чёрно-белые стены были украшены серебряными канделябрами, старинными гобеленами, изображающими всё тех же великих магов, а также некоторые магические артефакты, вполне известные на всю Заморавию и предметы доселе Селлнимвель не виданные. Лучи света, наконец-то прорвавшие оборону плотных портьер, сразу же захватили стены и пол, и, образовав себе плацдарм, двинулись дальше на потолок – здесь высокий и сводчатый, – и неустанно следовали попятам за бегущей по ступеням взволнованной гаэрвалкой, начинающим магом.
Четвёртый этаж оказался пустым залом, огромным, как первый этаж.
Пятый этаж – снова анфилады и галереи пышных залов и пустых комнат для экспериментов с магией.
Шестой, седьмой… этажей было достаточно, чтобы Селлнимвель, в итоге, сбилась со счёту.
Но, в конце концов, она всё же взбежала в верхнее помещение, в котором происходило разделение Селлнана на обсерваторию и магический зал Альмариса.
Дверь в обсерваторию была наглухо закрыта, а вот за дверью в зал архимага обнаружилась… ещё одна витая лестница – продолжение хребта Башни. Отсюда ещё было видно, первый этаж.
…Когда Селлнимвель взбегала на последний этаж, она слышала топот и проклятия гнома и успокаивающие речи Гладреса за спиной, но ещё далеко внизу. Эльфа оказалась на такой высоте, от которой схватывает дух. И как раз это и произошло с Селлнимвель, когда она остановилась перевести дух на самом верху башни.
* * *
…Я стоял в приёмном зале Альмариса, схватив Волбура за грудки. В левой руке я держал маленький цилиндр – смертоносный артефакт. Бог страдания, сейчас сам мучился и корчился от жуткой боли, хотя, возможно, лишь делал вид, что испытывает её, разыгрывая меня своими истериками и мольбами отпустить. Его отрубленная валялась где-то под широким дубовым столом, занимавшим всю полукруглую северную стену. Комната Альмариса была небольшой: несколько книжных полок у западной стены, кровать с большим горевшим светильником – у восточной, окно – между кроватью и столом, дверь на южной стороне, на полу небогатый, скромный ковёр.
Мы стояли в центре зала. Я – высокий человек, и Волбур – тёмный бог коварства.
– Отпусти меня великий герой Крейвен!.. – Стонал Волбур, пытаясь высвободиться из стальных оков – моих пальцев, – Я подарю тебе этот красивый цилиндр!.. Только отпусти!..
Я ничего не отвечал, только разглядывал могущественный артефакт.
– Как он называется и как действует? – я нарочито ткнул цилиндр в нос чёрта.
– Это, славный герой, Завет жизни, – пискнул Волбур, – артефакт столь же старый, сколь существует весь Имр! О… мой всеведущий Повелитель говаривал мне однажды, что сам Вечный… да-да!.. сам Арз заключил в этот драгоценнийший цилиндр часть своих сил!.. О да, славненький, мужественный герой Крейвен, это энергия… чистая, как кровь невинного, как слеза новорожденного, благородная, как лик моего Господина – для меня он, конечно, благороден, герой, – нов тоже время нечестивая, как Пёрпол богоправец!.. О нет, нет! – запротестовал против своих же речей лукавый чёрт, – Эти сравнения никуда не годятся и не стоят и десятой части той правды, которую скрывает этот древний, но могущественный Завет жизни!..
– Хватит трепаться, грязный приспешник дьявола! Говори, как этот Завет жизни работает!? – рявкнул на него я, изрядно раздражённый тупой непрерывающейся болтовнёй.
– Расскажу, расскажу… только отпусти и не бей меня, великий герой… ахд равен, вел Крейвен!
– Отпущу – ты улизнёшь сразу же! Побежишь к своему треклятому Господину и спрячешься за ним!
– Да, – хихикая, признал мою правоту бог, – А ты что хотел, чтобы я оставался здесь?.. Хотя, есть одно дело, из-за которого я бы здесь задержался!.. И сейчас я тебе всё же поведаю про этот необычный цилиндрик, да-да, сам расскажу, а ты только не бей меня, да слушай внимательно!..
– Расскажешь?! – не поверил я, жуткой хитрой улыбке и широко открытым чёрным глазам, – Сам расскажешь, без моей трёпки?!
– Да, скажу всё, что знаю… а трёпку ты и так мне задал, – сказал Волбур немного обидевшемся тоном, – вон рука валяется!.. Хотя режь меня, не режь, хоть всё это тело лохматое разруби, на лохмотья порви, а толку не будет – я всё равно буду существовать…
– …Потому что я не знаю твоего уязвимого места, – я вспомнил слова Имануса.
В комнату проглядывали первые лучи солнца. Они были ещё совсем юны и глупы и не представляли, что могут погибнуть, устремясь в чёрные глубины глаз злого чёрта. Поэтому, когда бледны, но весёлые лучи пытались поцеловать косматое лицо Волбура, чёрная мгла преисподней, что смотрела на Имр из больших светящихся глаз бога, пожрала свет лучей, и свет стал частью тьмы. На миг блеск в глазах Волбура усилился, я заметил, как на секунду – на долгую секунду – этот блеск пытался укрыться от ужасающего страха, который закрался в бога, за непроницаемой тьмой. В итоге, ему это удалось, но мне хватило, чтобы понять – Волбур испугался последних моих слов. Но явно скрывая свой мимолётный страх, Волбур вдруг сказал.
– Я расскажу тебе о Завете жизни, если ты, могучий герой, поклянёшься, что не используешь артефакт против меня!..
Это рассмешило меня.
– О нет! – смеясь, начал я, – Хватит на этот долгий день клятв!.. Тем более заключать сделку с чёртом – себе дороже!.. Значит, ты хочешь трёпки!..
Волбур заглянул мне в глаза. Я знал, что этого допускать никак нельзя, но и сопротивляться я не мог. Всё же Волбур был богом, и у него хватило сил, взять под контроль мою душу.
– Герой… – снова медленно, растягивая каждое слово, говорил бог. Слова при этом становились мерзко липкими и склизкими, словно побывали не в адовом пекле, а в могильных закромах, – Великий Крейвен из Танграда… ведь сумел так долго скрывать свою истинную личину… Радагас Бульвакский!.. Король Варварии!..
Глаза Волбура торжествующе блеснули.
А я, онемев, даже открыл рот, тупо смотря, как Волбур легко выбрался из моего железного хвата и стал вальяжно расхаживать, словно учитель перед учеником. При этом его маленькие копыта цокали о мраморный пол.
– Ты думал, Радагас, что никто не заметит, как ты направо и налево используешь божественную силищу!.. Которую тебе даровали Иманус и… Серафим… Я знал, что ты не сгнил в глубинах Кряжа… Но вот не знал, как ты себя проявишь. А после, когда по Заморавии разнеслись слухи о великом Крейвене, я и подумал, что, возможно, это и есть Радагас. Ну а после того, как ты поймал меня сегодня… изловил даже добычу орёл, загнал, как бедную овечку, ту-то я и разгадал твою тайну!.. Ведь никто из смертных не может увидеть бога, если только смертный не обладает божественной силой!.. Ну что ты стоишь, как незыблемый утёс, смотришь на меня, так, словно готов порвать на части. Почему я не вижу страха в твоих глазах?! – наиграно выкрикнул Волбур, – Я жду страха, тебя раскрыли!.. Бойся!
Волбур был прав, но только отчасти. Я, действительно, жутко испугался, но страх этот, так же, как и у самого бога коварства, я сумел в закрома своей души. Расхаживающий по комнате Волбур, не заметил этого, а я сумел взять себя в руки и быстро наполнил сосуды своего сердца мерзкой ненавистью к маячащему передо мной создания тьмы!
– Я изничтожу тебя!.. – мои глаза пылали. Я чувствовал, как теряет уверенность и преимущество передо мной чёрт. Я не мог его убить, но вот вобрать в себя его силы – это то, что мне сейчас нужно было. Благо, Завет жизни, могущественный артефакт, был у меня в руках. Вот только бы разобраться, как действует эта опасна штука!..
– Ты не можешь уничтожить меня! – неожиданно Волбур ощетинился, как волк. Его узкий рот оказался зубастой пастью. Отрубленная мной рука выросла вновь и снабдилась клыками, – Я бог! Такой же как Удор или Пёрпол! Ты же не можешь разогнать тьму!.. Тьма везде: в каждом закутке, – Волбур снова принялся расхаживать по комнате, что мой поджарый учитель, снова стал растягивать слова, словно жёванную смолу, – в каждом доме, в уголках глаз – везде он… Удор… зло… смерть, страх, боль… тьма. О да, Его Величество Зло и Её Величество Тьма! Они живут даже в ваших, смертных, сердцах!.. Ты боишься, герой?.. Нет, уж кто-кто, а ты не боишься! Ты храбр! Но Это часть вас, король Радагас!.. Ты не можешь извлечь из себя тщеславие или гордыню!.. Значит, и тьма всегда будет с тобой, пожирать тебя, словно червь!.. Ты не можешь убить тьму… ты не можешь уничтожить Удора!..
– Говори, как управлять Заветом?! – я подбежал к Волбуру и, как в первый раз, схватил его за шкирку. В это же время я почувствовал, как кто-то нервно поднимается по лестнице, ведущей в эту комнату. Я учуял взволнованность и страх Альмариса за секунду до того, как Волбур начал превращаться.
…Когда Альмарис открыл дверь, я держал отворот кольчуги сильно похожей на мою. Подняв взгляд на лицо моего заключённого, встретился с теми же хихикающими чёрными глазами бога коварства, вот только всё остальное лицо было моим. Да и вообще, весь, как есть, я стоял напротив себя!
Я оглядел «себя» с ног до головы медленным ошарашенным взглядом: те же кожаные сапоги со стальными наголенниками, коричневые штаны из лерны с кольчужным опоясыванием, порванным в двух местах; кольчуга с короткими, отрезанными рукавами, и длинные, до плеч чёрные, смоляные волосы, мокрые от пота; напряжённые канаты мускулов на больших руках, стальные наручи, мозолистые ладони, схватившие меня таким же мёртвым захватом за кольчугу. И суровое лицо немного пепельного цвета, с прямыми линиями, выдающими во «мне» северянина. А вот глаза были совсем другие, не те, что я сотню раз наблюдал в зеркалах замковых спален или на зябкой, живой волнистой, словно плывущая рыба, поверхности воды озера или речки. Эти глаза были большими, круглыми, чёрные зрачки сливались в единую чашу с чёрными яблоками глаз. Глаза Волбур не смог изменить. Его глаза всегда хихикали, вызывая раздражение и отвращение к их мерзости.
Правый глаз подмигнул мне, и тут же раздался голос.
– Альмарис, чего ждёшь?! Это Волбур, воплотившийся в меня! Убей его!
Я не успел понять, чей это был голос мой… или «мой»! Может, это и я сам приказывал растерявшемуся сразу Альмарису, атаковать, может, это был Волбур. Но итог был один – меня могли убить. Я уже спиной почувствовал, как архимаг обращает свой сосредоточенный взгляд на меня! Он поддался на провокацию чёрта, даже не обращая внимания на то, что сам Волбур потихоньку, хихикая, начинает отступать от меня, предвкушая бой между мной и магом (как не странно, но сейчас Волбур был зрим для Альмариса).
Если бы не невероятная реакция и ловкость, то огненный шар испепелил бы меня, ехидно и удовлетворённо посмеявшись шипением и треском огня и удалившись дымом над моим прахом. Я кувыркнулся в сторону и оказался в пяти ярдах от Альмариса, стоявшего у дверей, Волбур, пребывающий в отличном настроении и в моём обличии, прижался к стене углу комнаты, рядом с распахнутым окном, откуда тянуло раненым окровавленным тысячами мечей ветром, нёсшим запах крови и смерти с поля сражения.
– Аякшарма! – вскричал Альмарис, и после этого заклинания в его руках стал сгущаться огонь. Сначала это была просто искра. Она поспешила удалиться, зевнув первой яркой вспышкой и став маленьким сгустком шарообразной формы, а потом обнаглевший в конец сгусток лавы разбух, растолстел в огненный шар размером с ладонь.
В этот момент в комнату вбежала запыхавшаяся и взволнованная Селлнимвель. Она взглянула на меня, выхватившего заскучавший Скатвер из ножен, на «меня», стоявшего у стены – при этом её взгляд заискрился… нет, прям заплескался волнами удивления и непонимания – а потом, Нимвель увидела огненный шар в руках Альмариса, стоявшего с ней боком – и тут же побежала ко мне.
Всё произошло молниеносно.
Ни я, ни Волбур не успели шелохнуться, как сгусток расплавленной лавы, полыхающей всеми оттенками красного, прожёг насквозь эльфу, заслонившую меня, и расплылся на полу, поддёргиваясь огненными выплесками, трёща и шипя, как придавленная сапогом змея.
Селлнимвель упала рядом со мной.
Альмарис, вперив в меня жестокий бешенный взгляд, вытянул руку вперёд и приказал.
– Шарка ваардур… ге! Иди сюда, тупой варвар! Жалкий отпрыск грязного рода, неспособный даже возглавить армию и взять то, что принадлежит тебе! Отдай мне Завет жизни, ты не достоин владеть таким оружием, сопляк! Тьма и Холод должны пользоваться ей! Отдай мне его!..
Я не мог сопротивляться, все мои члены повиновались магии архимага гаэрвалов, связавшего себя нерушимыми узами со злом удоровских порождений! Светлый маг продался тьме… но за что? Что ему пообещал Удор взамен? Вечную жизнь?.. Эльфы итак живут достаточно долго, чтобы созерцать мир. Значит, Альмарис всё же хотел жить дольше всех. А может ему предложили могущество, власть… Силу богов! Стать наравне с ними! Но это невозможно! Смертный, пусть даже и высший эльф, не может стать богом!.. Это невозможно!
…Я сделал пару зыбких шагов, пытаясь противиться тёмной магии Альмариса. Но у меня ничего не вышло. Даже божественные силы, заключённые во мне, не могли помочь.
«Где же, Иманус? Почему не помогаешь? Почему не выручаешь из беды своего подопечного? Или ты, Серафим! Что же не явишься ты в сверкающих латных доспехах, чтобы устрашить заигравшегося в «смертных и богов» архимага Селлнана? Где вы проклятые боги?!.»
Я сам не поверил, что молю о помощи, проклиная, на чём свет стоит, своих покровителей. Ведь я всегда сам выбирался из передряг. Когда рядом никого не было, сам находил лазейку, разрывал в клочья полотно бездны и выбирался, словно из трясины. А сейчас умоляю о помощи, словно червь подколодный!
Альмарис всё жёг меня своим взглядом, словно пытался проверить, воспламенись я или нет. Я сделал ещё несколько шагов, и гаэрвал смог выхватить у меня Завет жизни.
– О! – В его глазах торжественно заплясала победный танец алчность, топча кости и прах моей гордости и силы воли, – Драугры будут довольны! Теперь я заслужу их милость! Драугры отплатят мне! Я получу то, что желал всё это время! Драугры отплатят! Они обещали и клялись! – повторял странное имя неведомых существ Альмарис, совсем позабыв и обо мне, и об умирающей Селлнимвель, и тем более о стоящем в углу Волбуре.
Чёрт тем временем сморщил волосатый лоб и нос и недовольно промямлил.
– Драугры? О, это уже не интересно, я так не играю! – Говорил Волбур уже своим хихикающим и мерзким тоном и, казалось, что теперь он изображает обиженного ребёнка. – Я лучше пойду… Удор с этим разберётся!.. А вы все… бойтесь!.. Ты, Радагас… да не испугаешь ты меня своим устрашающим взглядом полубога!.. Слаб ты ещё!.. Но ты всё-таки будь поосторожней с этим чокнутым магом, а то он ещё и весь Имр ненароком уничтожит и сам этого не поймёт!.. Но помни, король, тебе никогда не найти Книгу!.. Никогда не найти! Никогда!..
С этими словами он просто испарился, оставив напоследок подарок в виде своего неуёмного липкого смеха, витающего в воздухе.
Альмарис, не удостоивший Волбура никаким знаком внимания, по-прежнему разглядывал цилиндр с восхищённым и опасливым выражением лица.
– Не думай о Волбуре, – я посмотрел на огонь, горевший в светильнике рядом с кроватью мага. Там, в ярких всполохах пламени вырисовывалось лицо Имануса, – я позабочусь о чёрте, – успокоил меня бог, – Следи за Альмарисом, он ввязался в смертельный переплёт…
Иманус исчез, а я развернулся к Альмарису и спросил его.
– Кто эти Драугры? – мой голос показался мне старческим, – Что ещё за зло ты накликал на Заморавию, эльф?
На меня взглянули полыхающие тьмой глаза на искажённом от злой, недоброй улыбки лице Альмариса. Его кожа, будто окостенела, покрывшись тонким слоем белого налёта, и только под чёрными провалами глазниц, в ямочках, сгустилась кровь. Губы тоже налились кровью, стали пунцовыми, длинные пряди волос побелели, покрылись той же костной мукой. Пальцы, страстно и отчаянно, словно боясь потерять, сжимавшие гладкий цилиндрик Завета, обветшали, иссохли.
– Ты никогда ещё не сталкивался с таким могущественным злом, как Драугры! – даже учтиво произнёс он, – Бог смерти и тьмы… жалкий Удор – ничем не сможет сравниться с Драуграми…
– Но я думал, что Удор это истинное зло! – перебил я, заинтересовавшись этими созданиями, – Удор – это суть зла, его предтечи! – убеждал я Альмариса, но больше самого себя.
– Глупец! – засмеялся Альмарис, – Великие Драугры – это и есть первоначальное зло, суть его, если тебе так угодно! Драугры – это тёмная сущность Вечного Арза… да, Радагас, именно Арза – нашего Всего! Откуда ты думаешь, альды узнали, как ненавидеть, бояться, пугать… убивать? Ведь Удор и все остальные боги, появились только уже после того, как у альдов появились первые чувства!
Альмарис торжествующе скривил лицо в ухмылке, понимая, что он победил в этой словесной дуэли.
– Но как же Удор?! – не унимался я, не в состоянии поверить, что есть ещё более могущественнейшее и сильное зло, чем бог смерти и тьмы.
– Удор? Он всего лишь бог! Он часть Арза… точнее сказать, часть тёмного Арза, которой и являются Драугры!.. Удор – тьма, а Драугры – её сущность – архимаг хотел ещё что-то сказать, но предпочёл не говорить.
– Зачем им понадобился Завет жизни?
– Это мне не ведомо. Они предпочли скрыть от меня цель этого плана, но я считаю, что артефакт нужен им для сотворения чего-то тёмного, ещё более могущественного и страшного. Я считаю, что они хотят уничтожить светлую сторону Арза и единолично властвовать на всем сущим, что есть!.. Но тебя это касаться не должно, варвар. Ты просто не поймёшь этого! Ваши боги – всего лишь воплощение пороков альдов! Они не совершенны! Они сами погрязли в интригах и распрях! И они слабы, не могут дать нам того, чего мы хотим! А Арз может!
– Сейчас никто тебя не спасёт! Но всё же, почему ты перешёл на сторону тьмы Драугров?
Маг засмеялся.
– Я же сказал, ты слишком глуп, варвар, чтобы понять! Какая разница, тёмные или светлые! Драугры – это часть Арза. В них и чистота его бытия присутствует и чёрное пламя тьмы! Просто они предложили то, чего я хотел!
– Власти!
– Жизни! Вечной, идеальной жизни! Там будет и власть, и пиры! И богатства, и знания! И могущество, и нескончаемое блаженство!.. Но ты не увидишь этого! Ведь ты смертный! И жизнь твоя сейчас прервётся!
Альмарис уже собирался произнести заклинание, но тут в его глазах сверкнули удивление и сомнение.
– Почему ты не нападаешь на меня, варвар? – с недоумением спросил он, – Умри, как подобает великому королю!
– Нет, Альмарис, это ты умрёшь сегодня! – я хитро улыбнулся, поняв, что он забыл… совсем не помнил о нашем договоре, скреплённом клятвой Бессмертной чести. А я помнил, поэтому и не нападал, чтобы не навредить Альмарису, – Ты, архимаг Селлнана, великий учёный и астроном, связавшийся с тёмными силами, совсем забыл о нашей клятве… Правильно выбрав между мной и превратившимся в меня Волбуром, ты подверг мою жизнь опасности… да ещё, – мой голос сам собой повысился и стал угрожающим, – ты убил Нимвель! Поэтому, трус и нежить, ты умрёшь сейчас от своей собственной ошибки!
Всё тело архимага перекосилось от злости, страха и гнева! Он попытался наброситься на меня, но я увернулся.
В это время в комнату вбежали Борд и Гладрес. Альмарис, резко взглянул на них, а потом, повернувшись ко мне быстро, выпалил.
– Будь ты проклят, отпрыск грязного рода! Будь проклято всё твоё племя! Драугры разрушат всё… всё, что живёт будет уничтожено, всё, что умерло забудется, запомни мои слова!
Он подбежал к распахнутому окну, и ещё раз окинув комнату диким взглядом безумных глаз, собирающих в себе лучи рассвета, обернулся чёрным вороном, вестником смерти, и растворился в высоком прямоугольнике светлого окна, чрез которое в комнату проливались утренние лучи солнца.
Гладрес, подбежавший к окну, быстро выпустил в ворона стрелу. Послышался отдаляющийся клёкот – видимо, эльф попал в него. Капитан было хотел ещё раз выстрелить в беглеца-архимага, но стрелы в колчане предательски кончились, словно сговорились с улетающим раненным вороном или просто были заколдованы его магией.
Я упустил Завет жизни, но знал, что артефакт далеко от меня не уйдёт.
Сейчас меня терзало другое.
Борд склонился над обгоревшим телом Селлнимвель и только хмуро покачал головой – она мертва.
Эльфа отдала свою жизнь ради спасения моей. Она даже сомневаться не хотела в выборе между мной и собой – заслонила меня от огня, обменяла у Удора мою душу на свою. Не спрашивая моего согласия, сохранила мне жизнь.
– Её уже не спасти, Крейвен, – сказал гном, – она отдала свою жизнь за тебя.
– Да… – скорбь разрывала моё сердце. Я не хотел, чтобы из-за меня ещё раз умирал кто-то.
Смотря на лежащую на холодном мраморном полу Селлнимвель, нежную, добрую, искренне любящую меня, я вспомнил умирающую на моих руках Кэрин. Холод пробежал по моей спине. Это было неизбежно – Селлнимвель любила меня, поэтому и пожертвовала собой, во имя любви.
«Будь готов к жертвам…», говорила мне Кэрин.
– Но не к чужим жертвам… любовь моя.
… Гладрес подошёл ко мне, после того, как я укутал тело Нимвель в свой плащ.
– Всё кончено, странник, – отдышавшись, сказал капитан, – Но почему архимаг Альмарис сбежал? Это он убил Селлнимвель?! Когда я вбежал в комнату с гномом, то сразу столкнулся взглядом с магом… поэтому и послал стрелу… взгляд у него был страшным, злым.
– Он предал свой народ… – я поднялся, – но жизнь его не продлится и дня. Я это устрою!
* * *
…После похорон Селлнимвель, Гладрес распорядился, отправить гонца на юг, в поместье родителей Нимвель, сообщить о кончине их дочери. А после войско эльфов уже выстроилось перед северными вратами Селлнана, Башни звёзд.
Ко мне подошёл ссутуленный Гардрес. Его лицо глаза были полны печали. Я чувствовал, как стонет и хочет умереть его душа.
– С твоим братом всё будет хорошо.
Эльф молча кивнул, понурив голову, но потом тихо сказал.
– Он еле дышит, его тело… теперь ужасно обветшалое, болит, ноют все суставы. Сердце еле трепыхается во впалой груди. Глаза не видят… Зачем мы только явились сюда?.. зачем отдали судьбы свои в руки вам?.. Нет, Крейвен, я не виню тебя. Я виню себя за то, что не выполнил наказ родителей. Они сказали мне, что я всегда должен быть рядом с Вердресом и младшим Глиндресом. Мы должны быть неразлучны, как море и волны или трава и роса!.. А я… А Вердрес ещё молод, горяч, совсем недавно академию военную закончил, вот и рвался показать себя! Мы же южные эльфы, самые неуёмные!.. А Вердрес так вообще…
Гардрес вдруг заплакал.
– Я слышал о Селлнимвель, – молвил он сквозь редкие слёзы, – Бог смерти насладиться невинной кровью, а бог жизни примет её в свой светлый храм…
Пальцы гаэрвала сжались, а глаза зажмурились до боли. Эльф ещё больше сгорбился, лицо спряталось в длинных светлых, словно колосья пшеницы, волосах.
Я положил руку ему на плечо, а потом, ничего не говоря, пошёл к стоящим воинам Гладреса.
Капитан был мрачен, словно туча.
– Повелитель, – обратился ко мне один из военачальников, – Мы взяли в плен несколько сотен мордоков, что прикажешь с ними делать?..
– Убить всех, – я только этого и хотел, – прикончить всех! – заорал я.
Военачальник опешил.
– Что стоишь, Брандрим, – обратился к нему, не поднимающий взгляда с земли, Гладрес, – выполняй приказ. Казните всех мордоков сейчас же!
Голос эльфа зазвенел холодной сталью, и вскоре эта же холодная сталь обрушилась на головы сдавшихся мордоков, которые надеялись на эльфийское благодушие и милость, но… мечи беспощадно опустились и поднялись уже окровавленными.
