Илья Свободин
Культ свободы: этика и общество будущего
18 Коллективы будущего
– Свобода ассоциации
Настало время рассмотреть вопрос коллективно субьективного в целом – свободен ли свободный человек обьединяться в какие-либо коллективы? Существует ли свобода ассоциации? Вопрос этот стоит как кость в горле у эгалитарных идеологов и смущает либеральных философов. Если людям позволить отгораживаться, они разделятся по этническим, религиозным или еще каким-нибудь анклавам и начнут враждовать. Подумаем, что могла бы сказать обьективная этика по этому поводу. Мораль, в силу ее противоречивости, слушать не будем.
Могут ли люди обьединяться и не пускать чужаков? В принципе – почему нет. У каждого нормального человека есть дом, куда он не захочет пускать кого попало. Но как всегда с этикой есть неуловимая граница. Если в семье мы ее интуитивно чувствуем, где границы тех, с кем просто спокойно, удобно и с кем мы делим множество жизненно важных норм, нарушение которых нам как нож в сердце? Разве хотели бы мы пускать в этот круг тех, кто вызывает тревогу, неудобства или неприязнь? На этот вопрос у ОЭ уже готов ответ – все посторонние (если они конечно люди, а не гоминиды, только притворяющиеся людьми) одинаковы и отделяться от них нельзя. Отделять можно только действительно близких. А такой круг, на мой взгляд, не может быть слишком большим. Уж точно не до размера государства и даже коммуны. Почему? Большой коллектив обязательно приводит к отчуждению. Обьективная этика сужает личное пространство. Уже соседи – это посторонние. И не потому, что они как правило случайные люди. Близкие – это те, кто вызывает симпатию, с кем хочется регулярно видеться, общаться и делить всяческие печали и радости, а не просто время от времени поздравлять с днем рождения. Человек в принципе не способен расширить такой круг за пределы десятка человек. И даже те, кого он включает в него вовсе не обязательно будут испытывать такую же симпатию друг к другу. В результате замкнутого круга, за исключением семьи и пары личных друзей, не получится в принципе.
– Прагматические коллективы
Коллектив – средство, орудие деятельности. Поэтому, чтобы представить себе принципы ассоциации людей, есть смысл отталкиваться от ее классификации. Возьмем прагматичные действия, ценность №1. Коллективы, образовавшиеся в процессе решения ультракоротких задач случайны, неустойчивы и неинтересны – очередь за хлебом, попутчики в путешествии, больные в санатории. Эгоистические короткие цели хорошо иллюстрируются преступными группировками. Здесь уже важен отбор, преданность делу наживы. Более дальние цели – профессиональными, деловыми сообществами, коллективами сотрудников и кооператоров. Клубы по интересам, развлечениям, жилищные ассоциации, неправительственные и некоммерческие организации "гражданского общества" тоже решают вполне эгоистические задачи. Дальновидный криминалитет устремляется в политику. Слуги народа окучивают свои округа и растут вверх с ростом последних вширь, они сколачивают партии, рабочие ячейки и иные передовые отряды. Чем дальше цель, тем больше коллектив, меньше преданности, размытее границы и туманнее цель. Культурная элита, люди искусства и науки профессионально работают на народ, на всех сразу, даже если удовлетворяют свои личные амбиции, а зарплату получают от рук работодателей. А сам народ обьединен структурами публичных благ, начиная с государства.
Все эти коллективы – публичная сфера, которая, в общем, единое целое – от человека (№1) до человечества и далее (№3). Поскольку ОЭ не терпит №1, в будущем останутся только те из этих коллективов, которые будут стремиться к ОБ и этичному обмену, а группы занятые социальной, да и любой иной борьбой, исчезнут. Первые включают не только коммерческие компании, предприятия культуры-досуга-и-отдыха, но и организации реализующие практические блага, например безопасность и правосудие. Эгоистические коллективы, типа деловых "загородных клубов", отраслевых ассоциаций и профессиональных союзов, тоже уйдут в прошлое. Чем они по сути отличаются от картелей и трестов? Образование прагматических коллективов на основе групповой морали или личных интересов противоречит этике. Если человек обьективно, по персональным качествам, пригоден к членству – он достоин стать членом, а коллектив, в свою очередь, честно соревнуется и сотрудничает с другими такими же.
Легко видеть, что размер коллектива коррелирует со временем целеполагания. Значит ли это, что размер истинно этичного коллектива должен стать тождественно равен бесконечности? Будем надеяться, что этот парадокс не помешает людям будущего, тем более, что чем дальше цели, тем сложнее достичь консенсуса относительно их ценности. Ибо чем дальше во времени и ближе к обьективности цели и результаты, тем меньше они приносят практической пользы, отчего у разных людей может появиться разное мнение относительно ценности таких практических благ. Конечно, согласовать мнения договором так или иначе необходимо, но невозможно заранее сказать, какое решение и какая конкретизация ОБ окажутся верными. Только время и практика могут дать ответ. Это значит, что вполне могут появиться конкурирующие блага и целые системы таких благ. Появятся и категории людей, предпочитающие те или иные. Приведет ли это к разделению общества? Нет, потому что каждый сможет пользоваться той системой, которую считает правильной и удобной. Легко видеть, что "системы" обеспечивающие практические блага ничем не отличаются от предприятий, производящих блага материальные, а значит здоровье, образование, безопасность и т.п. можно будет покупать (участвовать в системах, вступать в них) по своему выбору.
Вопрос о прагматических коллективах – на самом деле проявление более общего вопроса. Возможен ли всеобщий консенсус как таковой или люди всегда будут иметь свое мнение, а консенсусы возможны только частичные, разделяющие людей на коллективы, а точнее – на группы влияния, поскольку окончательно разделиться не получится? С одной стороны, ОЭ требует согласия и договора, с другой – свобода требует возможности оставаться при своем мнении. Парадокс консенсуса – копия парадокса вкуса. Напомню, любая оценка полезности требует обьективности и одновременно – собственного предпочтения. Так что не стоит сдаваться. Обьективность не сведется к однообразию – как всегда будет разнообразие ценностей и свобода творчества, так же будет и свобода мнений с обязательным согласием и договором. И как люди будут иметь бесконечное множество вкусов, так же – и мнений, дающих возможность предпочитать те или иные способы обеспечений практических благ.
Но могут ли абстракции в принципе обьединяться в коллективы? Могут, если следуют формальным нормам, а все прагматические коллективы основаны именно на них. И главными из них остаются правила формирования коллектива. Прагматический коллектив доступен всем – если свободные люди закроют свой коллектив от посторонних, введут дискриминацию, их намерения неизбежно придут в столкновение с целями общества, а коллектив выродится в аморальную группу.
– Непрагматические коллективы
Совсем другая картина в случае непрагматических коллективов, личной сферы и ценности №2. Поскольку практической цели тут быть не может, основа коллектива – теплые отношения, взаимная симпатия, культурная близость. На первом месте разумеется семья, но что дальше? А дальше как раз ничего до самого конца. Расширенные семьи – роды, кланы, общины, землячества, диаспоры – являются характерными анахронизмами. Чем свободнее и этичнее общество, тем более странно они смотрятся. Анахронизмами являются и всевозможные коммуны, культы и секты, обьединенные вокруг очаровашки предводителя, где односторонняя "симпатия" навязана путем запугивания, психологического давления и заморачивания головы. По своей воле люди могут питать симпатию к соседям, сотрудникам и постоянным попутчикам, но эта симпатия не формирует жертвенный коллектив. Ни друзья, ни знакомые также не формируют коллектив, требующий членства и преданности. Точно так же коллектив не формируется в результате милосердия и благотворительности. Нельзя считать полноценными коллективами и досемейные молодежные тусовки и компании друзей. Сомнительны в будущем и жертвенные коллективы, отгороженные от остальных расовыми или географическими симпатиями, а также любовью к традициям. Конечно традиции останутся, как и всякая субьективность коллективных оболочек. Но в процессе унификации все перемешается, даже традиции прекрасно поддаются заимствованию – не останется просто ради чего жертвовать. В итоге, личная сфера оказывается выражена единственным коллективом – семьей, которая, так сказать, направлена в вечность напрямую, минуя все промежуточные ступени. Члены семьи дискриминируют всех остальных, что вполне морально.
Однако тут надо сказать вот о чем. Собственный выбор и собственная ответственность требуют не только разума, но и воли. Не все люди одинаково способны к свободе. Есть люди зависимые и безвольные, кому чувство принадлежности важнее автономии, а патерналистская опека – собственного достоинства. Есть инфантильные и безответственные. Есть ленивые и требующие содержания. Есть неграмотные, не ведающие разницы между добром и злом, и глупые, охотно слушающие умных, безоглядно верящие компетентным. Таким намного уютнее в стаде, причем их не требуется загонять туда силой. Этот выбор – отказаться от свободы – оказывается им вполне по плечу.
Неспособность к свободе – болезнь, как и вообще всяческие склонности к насилию. Например, невротики могут получать удовольствие от боли или унижения – и собственного, и чужого. Как ни печально, место больных и слабых, так же как старых и малых – в тесном кругу родственников. Этот выбор гораздо естественнее, нежели большое шумное стадо. Заботу и любовь нельзя найти там, где ее нет. Не знаю, как вам друзья, а мне будущие ватаги гопников, шпаны, братвы и другие шайки подобных больных сами напоминают больную фантазию.
Но значит ли сказанное, что неспособные к договору не получат доступа в публичную сферу? С одной стороны, безусловно – ведь полноценное участие в договоре предполагает не только следование, но и поиск норм. С другой, вполне возможно "частичное" участие – только следование уже найденным нормам. Многие невротики, если их как следует воспитать, способны воздерживаться от насилия к посторонним людям. Да и вся человеческая история демонстрирует с беспощадной наглядностью – следование традициям, равно как и прочим нормам, вбитым в голову окружающими, образованием и СМИ, пока что вполне успешно заменяет людям этику. В конце концов даже животные поддаются дрессировке. Почему бы и не допустить в качестве временной меры, пока психические отклонения не удается лечить, а человечество не перешло окончательно из животного состояния в разумное, частичное участие несвободных людей в публичной сфере, если конечно они сами того желают и отказываются от участия полноценного?
– Идейные коллективы
Таким образом, если не брать эксцессы, анахронизмы и эгоизм, никакие из рассмотренных коллективов опасности для свободы не представляют и с этикой вполне уживаются. К сожалению, это еще не все. Если прагматические коллективы обьединяет цель, непрагматические – симпатия, то над-прагматические – идея. Удачная идея способна так конкретизировать №3, что оно оторвется от общего блага как угодно далеко. Чем оно менее обще, тем оно ложнее, прагматичнее и ближе к настоящему, тем уже и сплоченнее коллектив, тем дальше его этика от обьективной. Увы, люди всегда способны нарушить любые правила, как бы этичны и логичны они не были. Что мешает людям создавать аморальные ассоциации и бессмысленные обьединения?Конечно ничего – как ничто не мешает им вернуться в мир животных.
Что такое идейный коллектив? Это коллектив без цели, без ценности и без смысла. Нет, все это он конечно имеет, но все это – ложное. Цель бесцельного коллектива – любовь и лояльность к самим себе, вражда и презрение ко всем прочим. Ценность – он сам. Идея – все что приходит в голову его членам, всякая моральная эклектика, свободные импровизации на тему ЛОБ. Вот собрание жильцов решило превратить свой подьезд в образцово-коммунистический союз. На дверь подьезда повесили амбарный замок, а все остальные, вместе с дверьми, сняли – коммуна же! Возвышенно, но как-то непрактично, тем более что наверняка некоторым несознательным такая перспектива пришлась не по вкусу. Или вот группа социальных "ученых" открыли, что в идеальном обществе все должны решать голоса неграмотных алкашей-избирателей. Создали партию. Если в наше время существование сторонников подобных идиотов можно если не одобрить, то хотя бы понять, в будущем они гарантировано окажутся в психушке. Этот же варварский подход проявляется и в эстетике. Вот кучка гениев замутили новое искусство во имя Смычки и Кляксы. Сидят голыми в мусорном баке. Бак – их идеал. Посвященные в бак вкушают уважение, прочие вызывают насмешки. В чем смысл? Лохам не понять. Бывают коллективы, обьединенные любовью к Книге. Бывают ведущие родословную прямиком от Пророка. Бывают те, кто борется за права эмбрионов, молится на мумию основоположника, высчитывает процент нужных генов или выделяет по важному культурному признаку – от колец в ноздрях до перьев в ушах. Поскольку личный вкус тут явно роли не играет, любой достойный автоматически оказывается принят, даже если остальные члены сообщества лично его не могут терпеть. Кстати, поэтому всевозможные расово-, культурно- и идейно-чистые коллективы частенько обьединяют чистый сброд. Вместо этнично-чистых, я например предпочел бы этично-чистых.
Бессмысленность таких коллективов и вытекающая бессмысленность их деятельности гарантируют либо их ограниченную пользу, либо неограниченный вред. Польза – если, конечно, речь не идет о банальном стремлении привлечь внимание или заработать на легковерных – в удовлетворении стадного инстинкта, психологической потребности в "своих", избавлении от одиночества, вызванного личными проблемами, внутренней пустотой и окружающей несправедливостью. Вред – в подмене обьективной этики групповой моралью, антагонизме к обществу, возвращении к первобытному коллективизму, размыванию индивидуальности и смерти личности. Обьединяющие идеи, особенно жертвенные, требуют распространения и привлечения сторонников, а отсюда недалеко и до насилия к несогласным и непосвященным. К счастью, большинство людей коллективным выживанием уже не соблазняется. Эпоха биологических, исторических или чисто идейных ассоциаций, а вместе с ними и коллективного противоборства, потихонечку скрывается в прошлом.
Однако, она еще не скрылась до конца. Некоторые идеи, недалеко ушедшие от мусорного бака, исторически оказались способны обьединить огромное количество людей. Но вывод из этого удивительного факта не в опасности ассоциаций, а в опасности дурацких идей. И глупости. Культурное творчество динамично, а идейные коллективы не слишком устойчивы. Но если нынешние маргиналы легко рождаются и еще легче умирают, то былые маргиналы, превратившиеся в религии и идеологии, умирать что-то отказываются. И пока они раздумывают, обьективной этике нет места в обществе. Но не стоит отчаиваться – если немного потерпеть, то вместо идиотских идей мы рано или поздно получим вполне адекватное человечество. И хотя в короткой перспективе моральная унификация чревата потерей многих культурных завоеваний, не позже, чем через миллион лет все устаканится и станет намного лучше.
– Бурление оболочки
Но ведь культура – это жизнь! Свобода – это поиск! Как же без творческих, радикальных, нонконформистских обьединений?
Да, тут есть о чем поразмышлять. Жизнь так устроена, что между появлением новых норм и их принятием обществом пролегает некоторый промежуток. Договор не происходит везде одновременно. Само появление нового требует чего-то уникального – ситуации, идеи, человека. Новое приходит где-то и когда-то. Иными словами – публичная сфера неоднородна. Это не смесь человеческих абстракций равномерной консистенции и бесконечной плотности. А это значит, что в ней неизбежно будут образовываться флуктуации, состоящие из конкретных людей, занятых чем-то общим, из чего и рождается новое. Безусловно, взаимодействие посторонних людей требует формального договора. Но и новая идея, и новый продукт привлекают не всех и не сразу – правильный договор в этой ситуации просто невозможен! Более того, новое не способно возникнуть вдруг, в готовом виде, в единственной голове. Одинокий гений – хотел бы я на такого посмотреть! А потому подобные текучие коллективы, неформальные, но и не личные в смысле взаимной симпатии, которые можно назвать коллективными мастерскими и творческими лабораториями, есть по сути переходные ступени между субьективностью новаторского подхода и обьективностью готового результата.
Творчество нуждается в поддержке задолго до признания. Творцам просто необходимо знать о чужих вкусах, знать постороннее мнение. Это знание формирует определенный круг общения, не обязательно ясно выраженный. Он и служит переходной зоной между личной сферой, где зарождается новое, и публичной, где оно находит обьективную оценку. Это – порог между бесплатным и платным, между хобби и профессией, между личным и формальным коллективом. То, что близкие и друзья не могут оценить вообще никак, здесь могут, хоть и примерно. Этот круг состоит из интересующихся, увлеченных, активных. Такие коллективы выявляют одновременно и сходство, и различие в людях. Они магически превращают субьективность личных вкусов в обьективную уникальность. Одни и те же люди могут вступать в множество подобных коллективов, каждый из которых отражает грани личности, склонности и творческую оригинальность. Люди ищут себя, пробуя разное, то, что подходит им по натуре, отражает их способности. Они общаются, чтобы выяснить истину, а не обменяться полезной информацией.
Эта эстетическая и этическая активность заменит политическую, идеологическую, религиозную, национальную и культурную вражду. Субьективность предпочтений отделится от отношения к людям. Если с кем-то неинтересно говорить о розовом, возможно с ним интересно обсудить голубое. Разница в интересах и вкусах – еще не повод отгораживаться, делиться на друзей и врагов, проявлять классовую солидарность и порождать иерархию. Этика не позволит разнице вкусов выразиться в действиях. Ценности у всех станут общими, хотя точка зрения – глубоко личным делом. Примерно, как наше прекрасное ОБ и моя утомительная манера о нем твердить.
***
Вот какая картина получается, друзья мои. Нравственности две, а человек – один. И возвращаясь к философии, которая стремится обойтись чем-то одним на все случаи жизни – неправильно это! Философия тут глубоко и безнадежно путается, заблуждается и вообще конфузится. Мораль и этика не смешиваются, они непримиримо конфликтуют, придавая нашей жизни остро недостающий ей драматизм. Их надо, так сказать, развести по углам и успокоить, найти баланс и эквилибриум. В этом будет огромная философская польза – ведь должна же быть польза от философии?
Вмешивать одно в другое – значит уничтожить и то, и другое. Вот как они уничтожены в нашей жизни сейчас – их только в умных книжках можно найти. Если конечно сами эти книжки можно найти. Как, кстати, и любопытных школьников. А нет, этих нельзя.
Разделение сфер – такое же требование ОЭ, как и всякое другое. Описанные выше трудности деления, кроющиеся и в природе человека, и в нашей истории, и в эгоистичных интересах множества людей, делают задачу на первый взгляд невыполнимой. Но без четкого разделения сфер невозможны ни мораль, ни этика. Им просто негде по-настоящему, до конца проявиться. Личная сфера должна быть жертвенна, а публичная – свободна. Моральные конфликты должны быть ясно осознанны – только тогда ежедневный выбор кого спасать, а кем жертвовать будет легок и приятен.
Но несмотря на все проблемы можно заявить: этика проникает в самую суть того, что есть человек – наши отношения с другими прежде всего этичны, а уже затем, по разрешению этики, жертвенны. И потому, пусть мораль не кичится своим "добром", благословляющим насилие. Этика главнее. Так что может быть философы по своему правы – этика одна и единственная. А мораль – вторая и все последующие.
Остаюсь, Ваш
УЗ
PS. Вот что еще пришло мне в голову. Добро морали не совсем правильно – у каждого оно свое, разное, и при этом вполне ясное и конкретное. У этики добро, напротив, одно и правильное – ОБ, но что это такое никто не знает. Выходит, когда дело касается добра, правильное неизвестно, а известное – заведомо неправильно?!
