Илья Попов
Крах всего святого
– Что здесь происходит? – спросил он, обращаясь одновременно и к братьям, и ко всем собравшимся.
И тут практически каждый из стоящих вокруг начал что-то говорить, кричать, махать руками – в общем, площадь мгновенно превратилась в птичий базар. На шум вылезло еще больше зевак – кто-то наблюдал за зрелищем издалека или вывесившись из окон, но большинство любопытствующих все же подходили поближе. Не прошло и двадцати ударов сердца, как толпа увеличилась почти вдвое. Наконец, из-за спин бюргеров к Мечам протиснулся бородатый здоровяк с торчащими, словно ручки у горшка, ушами. Видимо, среди горожан он был весьма уважаем, так как гомон тут же стих.
– А я скажу вам, что происходит, ваше магистрейшество, – пробасил бородач, недобро глядя прямо в глаза Амадиу. – Бандиты ваши нам житья уж какой день не дают – жрут в три горла, пьют того больше, а как речь о плате заходит, шлют куда подальше, или железом грозят. А еще, помнится, как вы в прошлый раз под Проводы в город приехали, чудесатые вещи у нас произошли. Вчера вы вернулись – и ночью сызнова чудечества начались. Интересненькое совпаденьице, не находите?
– Ты совсем, что ли хмеля обожрался! Какие в бездну чуде… – начал было Корин, но его тут же перебили неодобрительные выкрики, и он умолк.
– Ни я, ни мои люди не имеем никакого отношения к потасовке на ярмарке, – ответил Амадиу и кинул предупреждающий взгляд в сторону брата, надеясь, что он поймет намек. – И к тому, что произошло ночью тоже, что бы там ни случилось.
«… драка, ага… мертвяки ходить начали, сам видел, могилой матери клянусь… как эти на площадь явились… не иначе колдунство какое… что там старый трындит-то… не слыхать», – со всех сторон послышались перешептывания. Амадиу понял, что дело приобретает весьма дурной оборот – с каждым мгновением толпа все больше распалялась, подогреваемая несколькими особо ярыми крикунами, сжимая вокруг Мечей плотное кольцо, а бородач, видя поддержку, только надувался, словно пузырь.
– Вот как? Не знаете? У Мишеля вон, – он ткнул рукой куда-то за плечо, – папаша на днях преставился. Похоронить не успели, так как гроб еще не сколотили, вот он дома и лежал, а незадолго до рассвета ожил и потопал куда-то – полгорода видали, так что не отбрешитесь. А Мишель, бедолага, сам чуть богам душу не отдал со страху. Хотя, почему куда-то? Туда, где вы свою хреновину спрятали, которую с острова притащили. А Жан вон слыхивал, что позавчера в деревушке неподалеку сетями такую чудовину выловил, что со страху сожгли прям на месте. И оченна она напоминала тех чудищ, что вместе с вами на Проводы заявились. И не надо мне про драку заплетать – я на празднике был и помню, что там произошло. Думаете, мы не знаем о проклятии, которое на вас «друг» ваш наложил, которого вы прирезали?
«Каком еще в бездну проклятии…», – промелькнуло в голове Амадиу, но не успел вымолвить и слова.
– А у меня они куру сперли! – выкрикнул из толпы какой-то плешивый мужик в настолько потрепанном рубище, что Амадиу сомневался, что у него могла заваляться хотя бы куриная кость. Амадиу уже открыл рот, но то тут, то там раздались еще вопли, каждый из которых горожане встречали все более бурным гулом.
– … дочку мою тискал! А у нее бутон красный и расцвести не успел!
– … трех коз увели!
– … воры! Чародеи!
– … да я сам видал, как они магичествуют, провались я в бездну!
Амадиу поднял руки в успокаивающемся жесте и произнес как можно более спокойным, но властным тоном:
– Добрые жители! Всем вам будет уплачено…
– В городе опять мертвецы восстали! – раздался громкий голос с мягким акцентом. – А помните, что на Проводы произошло? Все хорошо было, пока Мечи не явились! Руку на отсечение даю, что они и колдуют! Правильно про них говорят – ведьмаки и убийцы!
– Да что ты несешь… – рявкнул Батист, но другой крик оборвал его на полуслове.
– Все верно! – послышался тот же самый голос, но уже немного дальше. – Старик штуковину ту забрал, которая в замке хранилась, чтоб всех нас околдовать! Он на ярмарке мертвецов поднял, ночью чары наводил и не остановится, пока мы все в его власти не окажемся!
Приглядевшись, Амадиу сумел выхватить среди бюргеров крикуна: то был высокий мужчина, что стоял чуть позади всей толпы и кутался в плотный плащ с меховым воротом. Лицо его скрывал глубокий капюшон, но фигура показалась Амадиу крайне знакомой… Однако не успел он это как следует обдумать, как крики незнакомца подхватили другие горожане; не прошло и мгновения, как чаша терпения жителей, что и так были злы и распалены, окончательно переполнилась. Сначала около сапога Амадиу упало яблоко. Через мгновение ему в плечо ударила гнилая кочерыжка. А после Мечей накрыл просто град из объедков, комков грязи и прочего мусора. Когда в дело пошли булыжники и камни, один из которых едва не разбил Амадиу голову, он понял, что лучшее, что они могли сделать прямо сейчас – укрыться и обождать суматоху, пока буря гнева не утихнет. Спорить с бушующей толпой бесполезно, а то и смертельно опасно…
– Назад! – выкрикнул Амадиу, увидав, как Мечи уже схватились за оружие.
Но они то ли не расслышали слова Амадиу во всеобщем гомоне, то ли просто не вняли им – толпа орала, визжала и топала ногами, однако не смея сомкнуться; но вот к Корину подбежал какой-то низкорослый парень с черенком от мотыги. Он занес его над головой…
– Не сметь! – выкрикнул Амадиу. – Это приказ!
Но, увы, было слишком поздно. Блеснула сталь – и бюргер молча рухнул на землю с рассеченным лицом. Толпа на мгновение стихла, будто не веря своим глазам – а потом взревела пуще прежнего и бросилась на Мечей, намереваясь разорвать их на куски. Амадиу все же успел выхватить меч; широкими взмахами расчищая дорогу, он ринулся в ближайший дом, надеясь, что братьям хватит ума последовать его примеру. К счастью, они тоже сообразили, что драться с доброй сотней людей явно не лучшее решение, и побежали следом.
Хозяйка дома, увидав, кто вломился в ее жилище, заверещала и прямо в исподнем бросилась наружу, едва не перевернув ночной горшок. Амадиу захлопнул дверь, вместе с Батистом, Коулом и Корином кое-как забаррикадировал его шкафом и запер ставни, слыша, как по стенам стучат камни и удары. Дверь ухнула и шкаф покачнулся, едва не упав – Амадиу тут же привалился к нему спиной, надеясь, что потрескавшееся дерево выдержит.
– Великий магистр, что нам делать? – крикнул Батист.
«Думать головой, перед тем как пускать в ход оружие», – подумал Амадиу, но вместо этого произнес:
– Проверьте, есть ли тут задняя дверь. Живее!
Черный вход оказался заколочен изнутри, и Мечи заметались по жилищу, ища, чем можно высадить дверь; к счастью, они довольно быстро обнаружили топор, пускай и ржавый. Слыша, как стонет древесина под ударами, Амадиу, не переставая, молился о том, чтобы братья успели первые; он даже не заметил, как шум снаружи чуть стих, чтобы через мгновение вспыхнуть с новой силой, и тут в нос ему ударил запах дыма, а спину обдало жаром.
«Боги…».
Произошло то, чего он боялся больше всего – кто-то из горожан решился поджечь дом, не думая о том, что ненароком может спалить полгорода. Пламя расходилось небывало быстро – и вот уже Амадиу задался в приступе кашля, утирая слезы от разъедавшего глаза и ноздри дыма. Он услыхал радостные крики со стороны задней двери – Мечи как раз сумели выломать последнюю доску – но не успел сделать и шаг, как одна из балок заскрипела и рухнула, преградив ему путь. Взглянув сквозь стену огня на братьев, которые в нерешительности застыли, кусая губы, Амадиу взмахнул рукой – и спустя миг замешательства их силуэты исчезли в клубах смога.
Воздуха уже не хватало, легкие сворачивало жгутом, а жара стояла такая, словно он очутился в печи – Амадиу раскрыл ставни, высунул голову наружу и сделал жадный вдох; и тут вдруг наткнулся взглядом на того самого горожанина, скрывавшего свое лицо. Увидав Амадиу, толпа заулюлюкала, начала тыкать в него пальцами и шарить по земле, собирая камни, но взгляд Амадиу был прикован к незнакомцу, что медленно снял капюшон.
Вспышки пламени играли на худом лице Аль-Хайи, превращая его в непроницаемую бронзовую маску; он смотрел прямо глаза в глаза Амадиу, сжимая факел со спокойной легкой улыбкой на лице. Аль-Хайи сделал легкий поклон, точно прощаясь, точным броском забросил факел на крышу дома и растворился средь бесновавшихся бюргеров.
– Будь ты проклят, иноземец! – закричал Амадиу, стараясь перекрыть вопли жителей и хруст пылающей древесины. – Ты и Моро! Клянусь богами, что вы вместе обречены страдать в бездне до скончания веков! Боги…
Но голос Амадиу утонул в треске рухнувшей кровли.
Глава 25
Признаться, я годами мечтал исследовать местность, прозванную Ведьминым Котлом – никто уж и не помнил, кто именно так метко и емко прозвал те топи, но название оказалось столь точным, что тут же прижилось как у простого люда, так и среди ученой братии.
Болота се покрыты не только густым туманом, но и множеством слухов – говаривают, что населяют его причудливые создания, некоторые из которых не встречали нигде и поныне, меж деревьев по ночам кружат призраки, и ни один человек, ступивший на топкую вязь Ведьминого Котла, не вернулся обратно.
Второе и третье, безусловно, полная чушь – я лично общался с людьми, умудрившимися пересечь болота, и ни о фантомах никто и не слыхивал; однако наличие в Котле интереснейшей фауны мои собеседники подтвердили, упомянув, что опасность таится не столь в кровожадных зверях, сколь в коварности трясины. Каждый неосторожный шаг может легко стать последним, так как под тобой может разверзнуться мутная вязкая жижа, поглотив с головой.
Именно поэтому мое желание исследовать Ведьмин Котел до сих пор не осуществилось. Идти одному – затея рисковая даже для меня, все ж я не воин; а найти с моими средствами более-менее толковый отряд, увы, та еще задача…
Марик Коломб, «Пересекая фриданскую твердь»
Северин окинул взглядом раскинувшееся перед ним болото. К нему вела узкая тропка, что ручейком сбегала с холма и терялась среди толстых деревьев. У подножий их клубился желтоватый туман, а кроны терялись в вышине, естественным сводом закрывая Ведьмин Котел от лучей солнца. Меж стволами вытягивались озерца мутной жижи, затянутые тиной, которые перемежались неровными прогалинами, с кружащими над ними стайками насекомых. Даже отсюда Северин мог учуять тяжелый зловонный запах, напоминающий одновременно подгнившие фрукты и лежалое на солнцепеке мясо – но тут, казалось, гнила сама земля.
– За мной! – бросил Северин и ударил каблуками по покатым бокам лошади.
Но конь взбунтовался, уперся всеми копытами и замотал башкой, не обращая внимания ни на крики, ни на тычки; как бы Северин не стращал и не уговаривал скакуна, он наотрез отказывался везти своего всадника в Ведьмин Котел. Как следует выругавшись, Северин слез с лошади и повел ее к ближайшему дереву – деваться некуда, придется идти пешком. Вряд ли выродки могли уйти далеко, имея в довесок мальчишку и бабу. Но не успел Северин закончить с привязью, как послышался неуверенный голос:
– Слышь, Северин…
Он оглянулся – и увидал Лягву, Бурого и Жана, которые отошли от прочих и теперь переминались с ноги на ногу, поглядывая то на Северина, то в сторону топи.
– Что еще? У нас мало времени, – буркнул Северин.
– Мы тут подумали… – Лягва закашлялся и потер лысую голову. – В общем, может, ну его нахер, сопляка этого, а? Пускай катится – тем более, вряд ли он со своими дружками из болот выберется. Про Ведьмин Котел всякие слухи ходят…
– Ага, – подхватил Жан. – Говорят, там чудищ – тьма-тьмущая, а еще духи утопцев бродят – ну, тех, кто в Котле сгинул – людей заманивают поглубже в трясины, а потом на дно утягивают…
– Чушь, – отрезал Северин. – Вы что, из-за каких-то бабкиных сказок штаны мочите? Мальчишка – мой. Точка.
– Да на кой хер он нам сдался? – воскликнул Бурый. – Мы Черного Принца завалили – за его шкуру нам король столько золота отсыплет, что еще на том свете потратить не успеем!
– Мы? – Северин почувствовал, как внутри начинает разгораться до боли знакомый огонек. И разозлило его не столько неповиновение, сколько самоуверенный тон этого недотепы. – Мы? – повторил Северин, делая шаг в сторону недовольных, которые заметно струхнули. – Я убил Черного Принца. Я забрал мальчишку. Я. Не мы. Без меня вы бы до сих пор грабили крестьян или жулили в кости, а то и вовсе болтались на эшафоте. Я подобрал вас – безродных воришек, мелких жуликов и конокрадов – и дал возможность закончить свои дни не в ближайшей канаве с перерезанной глоткой, а в теплой постели с какой-нибудь румяной шлюхой. И чем вы мне отплатили? Все, что вы делали – висели у меня на хвосте, путались под ногами, ныли и заливали пасти. Мне напомнить, кто упустил парня, который ростом каждому из вас едва ли выше пояса? А? Кто позволил ему сбежать во второй раз? Ваше счастье, что мне нужен каждый меч – пускай он даже и в ваших пастушьих руках – иначе бы я снес вам головы прямо на месте. Так что заткните рты, вяжите лошадей и идите за мной, если хотите хотя бы взглянуть на свою долю.
На самом деле Бурый был прав. Умом Северин и сам прекрасно понимал, что головой Черного Принца уже обеспечил себе безбедную старость, а то и баронский титул с небольшой деревушкой. Лягва тоже проявил удивительную для себя сообразительность – паренек вместе с его новоявленными защитниками, скорее всего, уже покойники, а если и нет, то станут ими к завтрашнему утру, захлебнувшись в ближайшей луже, угодив в чьи-нибудь когти или попросту заплутав и сдохнув от голода. Но дело было не только в золоте, о, нет. Северин не позволит обыграть себя какому-то желтороту, паре проходимцев и потаскухе в рясе. Мальчишка должен умереть от руки Северина. Или хотя бы на его глазах.
– Ладно, поступай, как знаешь, – пожал плечами Лягва и шагнул в сторону лошади. – Мы с парнями уходим.
– Сделаешь еще шаг – и ты труп! – рявкнул Северин, окончательно выйдя из себя, и ухватился за рукоять меча.
Лягва слегка растерялся, но все же выхватил оружие, как и Бурый с Жаном; Кол поспешил занять сторону Северина, кривя зеленые губы в кривой ухмылке, оставшиеся же разделились: двое поспешили к Северину, а последний остался в стороне, вертя головой то в одну, то в другую сторону но, в конце концов, сделал неуверенный шаг к Северину.
Некоторое время они стояли друг напротив друга с мечами наперевес, точно две собачьи стаи, что вот-вот сцепятся в кровавой свалке. Северин знал, что может убить всех троих один – а уж с Колом, который махал мечом едва ли не с двенадцати лет, это и вовсе будет легкой забавой. Но даже быстрый бой отъест время, которого нет – с каждым мгновением Этьен уходил все дальше вглубь болота, а помимо того, чтобы найти паренька, нужно было еще выбраться обратно. Северин заскрипел зубами, убрал меч и обвел столпившихся напротив презрительным взглядом:
– Жалкие, никчемные, трусливые ничтожества. Боитесь промочить ножки? Что ж, бегите, поджав хвосты. Без меня вы все равно едва ли протянете до конца зимы. И еще одно – попадетесь мне на глаза в следующий раз…
Северин отправил на землю длинный плевок, но, думается, все до единого поняли, что он имеет ввиду. Ничего не ответив, Лягва, Бурый и Жан взгромоздились в седла и направили лошадей на запад. а Северин же, оставив одного человека сторожить коней, и ступил на узкую тропку, чтобы через несколько мгновений нырнуть в туман вместе с остатками своего отряда.
***
Спустя время, когда Северин как раз внимательно изучал свежие следы, не скрывая довольной улыбки, худосочный паренек, оставшийся с лошадьми, увидал вдалеке Лягву с приятелями. Приблизившись, тот натянул поводья, почесал лысину и протянул:
– Брось, Дезир, мы оба знаем, что они не вернутся.
Он ответил лишь хмурым взглядом, катая во рту длинную травинку.
– Ага, – поддержал друга Бурый. – Чего ты тут торчать будешь? Поехали с нами.
– Угу, а Северин с меня потом шкуру живьем сдерет, – буркнул Дезир.
– Это если он еще выберется с болот живым, в чем я сильно сомневаюсь, – произнес Лягва и подмигнул. – И подумай – ты и впрямь хочешь получить пару грошей, вместо целого богатства?
Дезир взглянул на Лягву в легком недоумении, но уже через миг понял, что тот имел в виду. Некоторое время страх внутри Дезира боролся с жадностью, но, в конце концов, жажда наживы победила; и вот, забрав всех коней, они вчетвером двинулись на север.
– Теперь-то Северин нас точно убьет, – с мрачной решительностью заявил Жан.
– Пусть сперва догонит, – фыркнул Лягва.
– Кстати, про какое богатство-то ты талдычил? – спросил Бурый.
– А про такое, – снисходительно покачал головой Лягва, – какое нам король за кое-чью голову отсыпет. Смекаешь?
– Так Принца же Северин… – нахмурил брови Бурый, но потом лицо его разгладилось, а губы расплылись в понимающей улыбке.
– Ты, кажется, путаешь, – хмыкнул Лягва. – Черного Принца убили четверо храбрых воинов – самые благочестивые подданные короны и просто хорошие парни, которые не отказались бы получить чуть-чуть монеток за свои заслуги.
***
Ведьмин Котел походил на огромного чудного зверя, жившего своей жизнью: вокруг то и дело что-то хлюпало и фыркало, туда-сюда непрестанно носились диковинные насекомые, которых Этьен никогда и не видел, а в разлившихся вокруг лужах – чей цвет разнился от темно-бурого, до едко желтого – то и дело поднимались и лопались огромные пузыри, пугая бледных ящерок. Несмотря на то, что первый месяц осени уже перевалил за половину, воздух на болоте был воистину как в котле – тяжелый и мокрый, словно пар, так что вскоре все четверо уже насквозь вымокли. По лицу Этьена хлестали кусты и ветви, в ноздри бил неприятный сладковато-гнилой запах, к которому он так и не успел привыкнуть, а ноги вязли в липкой почве, словно болото никак не хотело отпускать своих гостей. Один раз он едва не ушел под воду с головой, наступив на провалившуюся под ним кочку – к счастью, Стефан успел ухватить Этьена за шиворот, так что тот отделался лишь мокрыми до колен штанами и башмаками, наевшимися тины.
Продвигались они и так неспешно, а после этого случая стали идти еще медленней, тщательно выверяя каждый шаг – впереди шел Джейми, ощупывая путь длинной палкой, прямо за ним ступали Этьен и Мелэйна, а замыкал шествие Стефан, который, едва только ступив в Ведьмин Котел, тут же взял в руки арбалет и не расставался с ним ни на миг. Его опасения были не напрасны; иногда меж деревьев мелькали чьи-то странные тени и Этьена – как впрочем, и других – не покидало ощущение, что за ними кто-то следит. Как-то раз по левую руку послышался какой-то клекот – Стефан, не мешкая, тут же пустил в ту сторону болт; раздался громкий визг, и Этьен успел лишь заметить как нечто, напоминающее длинную корягу о множестве мелких сучковатых лапок, булькнуло в ближайшую лужу.
– Не нравится мне это место, ох не нравится, – пробормотал Стефан, возясь с механизмом. – Задницей чую – хапнем мы тут лиха.
Признаться, Этьен не смог бы описать собственные чувства так кратко и в то же время метко – а уж произнеся он первое слово вслух при мастере Фернанде… но деваться некуда. Они прошли уже слишком далеко, чтобы повернуть назад, тем более, прямо навстречу Северину и его людям. Думается, тот уже устроил западню, ожидая, что их четверка струит и вернутся тем же путем. И, если честно, Этьен с трудом мог сказать, что страшит его больше – Северин или Ведьмин Котел.
Солнце практически не пробивалось сквозь густые кроны, который сплетали меж собой деревья-гиганты, так что Этьен с трудом мог судить о том, сколько времени они пробираются через топи; но, видимо, дело уже шло к вечеру, так как мрак вокруг стал настолько густым, что его можно было бы черпать ложкой. Когда они уже едва-едва могли различить друг друга в темноте, Мелэйна решила осветить путь даром: тихо проговаривая слова молитвы, она начала медленно тереть ладони друг о друга – точно лепя снежок из мокрого снега – и вот через несколько мгновений от ее рук полился яркий свет, рассеивающий тьму на полтора десятка шагов вокруг.
– Нас теперь и с того света видно, – проворчал Стефан. – Сверкаем, как девицы на ярмарке.
И хоть он был отчасти прав, но все же Этьену стало чуть спокойней; правда, длилось это блаженное чувство недолго. Чем дольше они шли, тем громче вокруг них кто-то шуршал кустами, чавкал грязью или хлюпал жижей – один раз прямо на границе света мелькнул удивительный зверь, напоминающий змею на толстых лапах, чью спину закрывал панцирь; а как-то оглянувшись, Этьен увидел несколько пар ярко-красных огоньков, смотрящих прямо на него. Через мгновение огоньки исчезли, Этьен же поспешил встать поближе к Мелэйне, чтобы случайно не оказаться в кромешной темноте одному.
– Мне кажется, или за нами кто-то следит? – нарушил молчание Стефан.
– Не кажется, – ответил Джейми и, остановившись, утер со лба пот. – Сделаем привал.
– Ты думаешь, это хорошая идея? – спросила Мелэйна, оглядываясь вокруг. – Не хотелось бы мне здесь задерживаться…
– Как и всем нам. Но дальше идти нет смысла – для факелов слишком темно, а тебе лучше поберечь силы, – пожал плечами Джейми и достал из кармана кремень. – Отдохнуть не помешает. Вряд ли мы найдем место получше, и если за нами и впрямь по пятам идет какая-нибудь тварь, лучше встретить ее стоя на твердой земле, а не по колено в грязи.
И верно – они, наверное, всего во второй или третий раз выбрались на практически сухую прогалину, с одной стороны окруженную длинным вытянутым озером, а с другой – огромным деревом, которое они бы не обхватили, даже взявшись за руки все четверо. Пока Мелэйна поддерживала свет, а Стефан наводил арбалет на любой подозрительный звук, Джейми и Этьен сумели набрать немного более-менее сухого хвороста – и вот спустя время они уже сидели у разгорающегося костра.
Пережевывая слегка плесневелую лепешку, Этьен то и дело оглядывался назад, в ту сторону, откуда они пришли, ожидая увидеть горящие глаза какого-нибудь чудища, что подкрадывается к ним из темноты… а то и много хуже – силуэт Северина.
– Не думаю, что эти ублюдки решатся пойти за нами следом, – протянул Стефан, будто прочитав мысли Этьена. – Кишки тонковаты. Не было б их больше, и не попадись нам тот чудик со своими «сиротками», накостыляли бы недоноскам прям на месте. Я прав, Джейми?
– Угу, – промычал тот, не сводя глаз с озера; никто и не заметил, как в руках его вместо хлеба и сыра оказался меч.
– Ты просто не знаешь Северина, – шмыгнул носом Этьен. – Он хоть ре-не-гат и предатель, но боец страшный. Его все боятся, даже собственный отряд – а у него там всяких разбойников хватает. Северин на моих глазах в одиночку перебил кучу волколаков и… не только.
При одной лишь мысли о Раймунде у Этьена до сих пор вставал ком в горле; но слова его Стефана не впечатлили.
– Пф, кто этого увальня кроме селюков каких бояться будет, – уверенно произнес он, внимательно изучая содержимое своего уха. – Да и волколаки такой себе трофей – этих щеночков, бывало, даже крестьяне с вилами гоняют.
– Ты не забыл, как едва не попался в зубы одному из этих «щеночков»? – зевнула Мелэйна.
– Тот недоумок, который нас нанял, считать даже по пальцам не умел, – фыркнул Стефан. – А еще барон, мать его. Он сказал, что волколаков пятеро – мы пятерых прибили, вот я и расслабился. Откуда там еще один взялся, я понятия не имею. И все равно я его прирезал, как поросенка.
– Насколько я помню, ты споткнулся, и он сам напоролся на твой меч, – произнесла Мелэйна, точно размышляя вслух.
– Чушь, – отрезал Стефан и заерзал на земле, чтобы продолжить спор с наибольшим удобством. – Я все рассчитал. Может, хватит уже пытаться…
– Тихо, – шикнул Джейми и вскочил на ноги.
Стефан тут же ухватился за арбалет, Мелэйна дотронулась до медальона, а Этьен вытащил кинжал, который до того отдал ему Джейми, хоть и понимал, что в бою будет скорее обузой, чем помощником. Наступившую тишину разрезали лишь жужжание мошек да тихие плески; наконец, Джейми медленно уселся обратно, тем не менее, не выпуская клинок из рук. Настроение говорить пропало, и они решили вздремнуть – Джейми вызвался сторожить первым и Этьен, укрывшись плащом, еще долго смотрел за тем, как тот неподвижно бдит за их покоем, напоминая статую.
Каждое движение Джейми было точным, выверенным; он напоминал Этьену Жинеля, хоть и был, конечно, куда моложе. Но прыгающие языки огня заметно старили лицо Джейми, освещая то белые шрамы, то блестевшие сталью глаза. Этьен вдруг понял, что, несмотря на то, что знаком с его новой компанией едва ли больше нескольких дней, чувствует он себя словно в кругу старых друзей. Быть может, дело и впрямь в том, что Джейми напоминал ему сурового солдата Жинеля, Стефан – зубоскала Госса, а Мелэйна… маму? Помнится, один раз она со смехом вспоминала о том, как сама себе порезала палец, чтобы попытаться залечить рану и обнаружить дар Посвященной.
Глаза Этьена закрылись, и он погрузился в блаженную тьму, слыша лишь....
Рев Джейми.
Щелчок арбалета.
Визг.
Ругань Стефана.
Крик Мелэйны.
Этьен вскочил на ноги, щуря глаза от яркого света, лившегося от Мелэйны, спросонья не разобрав, что происходит; но через несколько мгновений увидел, как по прогалине вокруг их лагеря под громкий клекот мечутся темные силуэты. Они не решались выйти из темноты, и лишь изредка на свету мелькал кусок буро-зеленой блестящей шкуры.
Но вот одна из тварей осмелилась пресечь круг света и метнулась прямо к костру, чтобы через мгновения быть разрубленной напополам мечом Джейми. Этьен едва сдержал внутри скудный ужин, глядя на останки огромного червя, что еще сочились слизью и подергивались. Все его тело – обхватом в молодое деревце и длиною почти с самого Этьена – было покрыто мелкими отростками, некоторые из которых до сих пор шевелились, а на месте головы чернела круглая дыра – вероятно, пасть – усеянная несколькими рядами мелких зубов, вокруг которой блестело множество черных глазенок.
Стефан пустил в темноту болт, бросил арбалет на землю и схватился за меч – чудищ вокруг было едва столько, что стрелять в них было бессмысленно. Судя по плеску, твари до сих пор лезли из озера, и вскоре, казалось, что вокруг костра шевелится сама ночь, а шум стал попросту невыносим. Этьен метался то в одну сторону, то в другую, не зная, что делать – какой-то мелкий червь выпал из общей кучи к нему под ноги и Этьен, не мешкая, пинком отправил его обратно.
Мелэйна сделала глубокий вдох, неслышно шевеля губами, и вытянула руки – через мгновение темноту разрезал луч света, вызвав громкий визг; несколько червей забились в агонии, в воздухе понесло горелым мясом, но Этьен успел заметить, что заместо убитых чудовищ тут же появились другие твари.
– Что делать будем? – крикнул Стефан, взмахом меча отогнав ближайшее страшилище.
– Они боятся света, – ответил Джейми, одной рукой кидая в костер оставшийся хворост. – Ты выдержишь до утра?
– Я… я должна, – ответила Мелэйна, закрывая глаза.
Этьен не знал, сколько прошло времени, но вот руки ее начали мелко-мелко дрожать, и сияющая граница отошла на несколько шагов; а потом еще на пару футов. Чуть погодя Мелэйна создавала такой маленький круг света, что всем четверым пришлось прижаться к кострищу чуть ли не вплотную – Этьен уже чувствовал, как языки пламени начинают ласкать его волосы и рубаху.
– Больше… не… могу, – в отчаянии прошептала Мелэйна и в тот же миг из ее носа на подбородок вытекла струйка крови. – Еще… чуть… Манесса, матерь наша, дай мне…
– На дерево! – крикнул Стефан, хватая из костра пылающую головешку. – Иначе нам…
К счастью, Мелэйне хватило сил поддерживать сияние, пока они пробивались к огромному стволу, расчищая себе путь горящими поленьями, сталью и сапогами. Острые зубы клацнули прямо под ухом Этьена – даже не успев испугаться, он ткнул в разинутую пасть головешкой, чтобы следом услыхать возмущенный визг. В другого червя он вонзил кинжал почти по рукоять – и едва успел вытащить лезвие, как Джейми ухватил Этьена за плечо и толкнул к дереву. Первым наверх вскарабкался Стефан, тут же подав руку Мелэйне, а следом и Этьену. Ощупывая под ногами выступы в коре и цепляясь за сучья, Этьен оглянулся на Джейми, но тот лишь что-то рявкнул, перерубая мечом очередного червя, и взмахом пылающей деревяшки отогнал прочих.
– Залазь, малец! За Джейми не беспокойся! – крикнул Стефан, что уже был на десять футов выше; удивительно, как он мог одновременно и лезть, и поддерживать Мелэйну, которая еле-еле передвигала руками.
Этьен не мог и припомнить, когда в последний раз лазил по деревьям – наверное, еще в детстве, живя в материнском доме – но упорно лез все выше и выше, сдирая кожу о шершавую кору. Возгласы тварей становились тише, воздух – чище, и, к слову, куда холоднее – как вдруг под башмаком Этьена треснула очередная ветвь. Он попытался ухватиться за ближайший сук, и вроде бы на миг у него это получилось, но ладонь предательски соскользнула, а ноги вместо опоры нащупали лишь пустоту. Некоторое время Этьен еще висел на одной руке, силясь подтянуться, но вот мышцы его начали неметь. Очередной порыв ветра щелкнул в спину, схватил за одежду, потянул, и…
В предплечье ему впились ледяные пальцы. Джейми одним рывком подтянул Этьена, прижал его к дереву, и, убедившись, что тот отдышался, ухватился и пополз вверх, двинулся следом. Голова Этьена кружилась от недавней схватки, свежего воздуха и близости смерти; виски стучали, во рту пересохло, но он упорно, шаг за шагом, приближался к макушке болотного гиганта.
Этьену уже начало казаться, что он будет карабкаться до конца жизни – ну, или, во всяком случае, до утра – как, наконец, Стефан помог ему взобраться на широченную плоскую ветвь, где без труда могли бы поместиться и несколько запряженных повозок. Через мгновение к ним присоединился Джейми, и Стефан, похлопав его по плечу, осторожно взглянул вниз и отправил на землю плевок.
– Что, мясца свежего захотели пожрать, уродцы? Жрите это.
– Все целы? – спросил Джейми, снимая с пояса ножны.
