Илья Попов
Крах всего святого
– Вы и так сделали куда больше, чем должны, – сказал Этьен. – Но я не собираюсь возвращаться назад в лагерь. Я поклялся господину отвезти это послание, – он достал из-за пазухи запечатанный футляр, – принцу Гордиану, пока тот не вернулся назад в Визр.
Как только Этьен произнес последнее слово, глаза Джейми на миг вспыхнули и тут же погасли – слова два пылающих факела, которые окунули в воду. Признаться, со стороны это выглядело довольно жутко, но вот Стефан, как ни в чем не бывало, покачал головой:
– Еще один принц взялся… А чего это твой господин вообще удумал с имперцами дружбу водить? Почему гонцов не отправил? Да и чего там внутри такого важного, что ты готов шкурой рискнуть? Это тебе не в соседнюю деревню на праздник сбегать, чтоб девок полапать.
– Я не знаю, что говорится в послании, – признался Этьен и спрятал донесение обратно. – Раймунд хотел доставить его сам, но Северин… Я не могу поехать назад в лагерь, так как попросту не успею в срок. Принц Гордиан сказал, что если Раймунд не приедет на встречу с императором и не заключит с ним союз, то он, скорее всего, начнет новую войну. Мой господин перед смертью отдал мне футляр и сказал, что только он поможет сохранить мир. И я пообещал доставить письмо, чего бы мне это ни стоило.
– Ну и дела, – покачал головой Стефан, сделал большой глоток и скорчил гримасу. – Какая же гадость. Понятно, чего у того урода весь кочан бородавками пошел. Ты попробуй только, Джейми.
Тот взял в руки бутылку, отпил несколько глотков, пожал плечами и отдал ее обратно.
– Пойло как пойло. Пил и похуже.
– А чем вы занимаетесь? И куда направлялись? – теперь уже Этьена разобрало любопытство. Судя по всему, его новые спутники явно умели обращаться с оружием и не стеснялись пускать его в ход. Он бы подумал, что они наемники – но вряд ли бы тогда с ними стала путешествовать святая сестра.
– Охотимся на всякую херь, – зевнул Стефан, точно сообщил о том, что они пропалывают брюкву. – Упыри, грюлы, накеры, вурдалаки, болотники, вирмы, ведьмы и всякое такое прочее. Но после последней охоты мы, скажем так, на небольшом отдыхе. А шли мы… да куда глаза глядят, туда и шли.
– А что если мы заключим сделку? – после короткого раздумья осмелился предложить Этьен. – Вы проводите меня до визрийцев, а взамен получите… ну, сколько попросите, столько и получите. Думаю, Гордиан не поскупится на оплату.
Глаза Стефана блеснули заинтересованным блеском, а лицо приобрело задумчивое выражение – но вот Джейми сделал еще один глоток и лишь отправил на землю длинный плевок.
– Визрийское золото воняет хуже дерьма. Мой ответ – нет.
Мелэйна пронзила его укоризненным взглядом, на что тот даже не моргнул глазом, однако Стефан почесал затылок и протянул:
– Так, дружище, давай не будем так гнать коней. Оно-то может, конечно, и воняет, но золотом, тем не менее, остается. Если ты не забыл, впереди зима, а из сбережений у нас только то, что мы у тех доходяг забрали. Так куда ты там едешь, паренек?
– На восток, в Две Реки, – с готовностью начал объяснять Этьен, пока Стефан не передумал. – Если у вас есть карта, я могу…
– Я не собираюсь вести дела с имперцами, – перебил его Джейми. – Точка.
Стефан прокашлялся, и уже было открыл рот, как его опередила Мелэйна:
– Если Этьен прав, то тогда снова может начаться война. Сколько еще людей погибнет, и сколько городов предадут огню? Будешь ли ты спать спокойно, зная, что мог бы помочь предотвратить бессмысленные смерти?
Джейми ничего не ответил, скрестив руки на груди и глядя прямо перед собой; и Этьен уже подумал, что идти ему дальше в одиночку, как тот, спустя короткое время, нехотя, но все же, дал свое согласие. Пускай и с некоторыми условиями.
– Проводим Этьена до крепости, – буркнул Джейми и по очереди стрельнул глазами во всех, кто сидел за костром, – но ни шагом дальше, – он перевел взгляд на Этьена, который лишь коротко кивнул, одновременно и благодаря, и давая свое согласие. – Там наши пути разойдутся.
Они на скорую руку прикинули маршрут, чертя линии прямо на земле – напрямик между ними и Гордианом лежало огромное болото, так что Стефан с новой компанией решили обогнуть топи с севера – и легли спать. Проснувшись после полудня, они перекусили, набрали воды и тронулись в путь. Шли они в тишине, слушая лишь стрекот букашек и крики птиц, и только Стефан весело насвистывал себе под нос, иногда что-то считая на пальцах, точно размышляя, как потратить светившую вдалеке награду; Мелэйна пару раз было порывалась начать разговор, но поддерживал его лишь Этьен, пока Стефан ограничивался лишь кивками и мычанием, а Джейми упорно хранил молчание. Идущий по левую руку от него Этьен то и дело натыкался взглядом на обрубок его уха и, в конце концов, не выдержал:
– Ты получил шрам в бою с каким-нибудь чудовищем?
– Да, – ответил Джейми, даже не повернув голову в сторону Этьена. – Оно было в имперских доспехах.
О т слов его просто веяло холодом, но Этьен все же рискнул задать еще один вопрос:
– То есть ты тоже был на войне?
Джейми промолчал, но взгляд его сказал сам за себя. Некоторое время они шли молча, когда Этьен произнес:
– Раймунд тоже сражался против визрийцев. И мой отец погиб в бою с ними. Господин говорил, что он умер как герой…
– А потом твой господин начал вести дела с теми, кто убил его друга, – пожал плечами Джейми.
Мелэйна кинула на него сердитый взгляд, а Этьен изрядно поник – все же какая-никакая, но доля в этих словах была. Действительно, как бы отреагировал его отец, узнав, что сын спешит на поклон к тем, с кем не так давно они скрещивали клинки? Но не успел Этьен как следует это обдумать, как Джейми произнес уже чуть более теплым голосом:
– Прости. Сорвалось с языка. Ты лишь выполняешь приказ.
– Все хорошо, – слегка улыбнулся Этьен, заметно повеселев и вдруг нараспев произнес. – «Поет труба – зовет всех в бой, и слышен стали звон. А умирая, прошептал он – «Простите мой король…».
– Что? – вдруг встрепенулся Стефан. – Какая к херам труба? Какой нахер король? Вы приплели ко всей этой истории еще одну золотую задницу? Может, сначала с оставшимися разберемся?
– Это баллада Бретена Трубадура – «Песнь о Люисе Храбром из Риана», – ответил Этьен, слегка удивленный, что его спутники не слышали столь знаменитое произведение. – Мастер Фернанд заставлял меня учить ее наизусть. В балладе говорится об одном воине, что спешил на помощь королю, которого окружила добрая сотня врагов. Люис убил девяносто девять, но последний пронзил его спину копьем. Люис умер с именем короля на губах, а тот взамен повелел увековечить его имя в песне. Как думаете, это правда? Мастер уверял, что да, а вот Госс – ну, это один из воинов Раймунда – все время повторял, что большего бреда и слыхом не слыхивал…
Стефан хмыкнул и снова ушел в свои мысли, беззвучно шевеля губами, а Джейми открыл, было рот, но, поймав взгляд Мелэйны, лишь коротко кивнул, что вполне удовлетворило Этьена. Еще долго он размышлял о том, что может быть и его отец погиб также красиво, как в этой истории, а потом он почему-то вспомнил слова Раймунда.
– Раймунд как-то сказал, что не все вернулись с войны. Многие до сих пор остались там. Хотя маршал Ру – говорил он как раз про него – прибыл живехоньким, – задумчиво произнес Этьен.
– Твой господин прав, – отчего-то чуть грустно усмехнулся Джейми. – Но не забивай этим голову.
– Быть может, поговорим о чем-нибудь повеселее? – предложила Мелэйна. – Так ты обучался в монастыре имени Амарэйнт? Слышала о нем много хорошего…
Больше они на эту тему не заговаривали, и остаток дня прошли под размышления Стефана о том, где лучше купить трактир – на севере или юге, или же и не трактир вовсе, а купальню, хотя, быть может, выгоднее задуматься о покупке кузницы… и вот наступил уже вечер, солнце почти полностью ушло на горизонт и они остановились у небольшой речки, чтобы смыть дорожной пот и набрать свежей воды. Через мгновение Стефан ловко вскарабкался на высокое дерево, чтобы оглядеть округу, а спустился едва ли не кубарем и вид у него был донельзя мрачным.
– Погоня? – с первого же взгляда догадался Джейми.
– Угу, – буркнул Стефан и почесал ухо. – Похоже, этот Северин решил идти до конца. С дюжину всадников – пока далеко, но нагонят нас еще к середине ночи.
– Может быть, найдем укрытие и переждем? – предложила Мелэйна.
– Где? – резонно заметил Стефан. – Тут на десять лиг вокруг пусто. Если только ямы выроем да сами себя зароем. Хотя…
Стефан крепко задумался; пока он молчал, Этьен то и дело оглядывался за спину, точно ожидая увидать мчащегося на него Северина, а Мелэйна, закрыв глаза, тихо проговаривала слова молитвы. Но вот Джейми в нетерпении поторопил друга:
– Хотя что? Не тяни.
– В той стороне, – Стефан махнул рукой на восток. – Вроде бы шел какой-то дымок. Хер его знает, может деревня какая, или так, хибара лесничья. Темно, как в заднице, ниче не разглядишь. Можно попробовать поискать удачи там.
– Лучше, чем ничего, – пожал плечами Джейми. – Так и поступим.
Шаг им пришлось ускорить и вот вскоре вдалеке и впрямь показалась струйка дыма, шедшая от крохотной точки на высоком холме. Спустя время она превратилась в довольно крупное сооружение, окруженное крепкой стеной; но подойдя поближе, их четверка увидала, что то, что они поначалу приняли за форт или крепость, оказалось монастырем. Он немного походил на тот, где обучался Этьен, хоть и был несравненно меньше; и кто бы мог подумать, что он в кои-то веки обрадуется, увидев знакомые очертания.
Приют святых братьев или сестер казался заброшенным – лишь в некоторых окнах виднелись остатки стекол или бычьих пузырей, прочие же походили на пустые глазницы; кое-где посыпался камень, делая здание похожим на кусок сыра, погрызенный мышами, а главный шпиль был надломан и вот-вот грозил рухнуть вниз – но все же из одной из труб и впрямь валили клубы дыма, а путь преграждали запертые ворота.
– Здесь что, кто-то есть? – с сомнением спросила Мелэйна и обняла себя за плечи. – Вроде бы и монастырь, но у меня от него мурашки по коже…
– А вот сейчас и узнаем, – произнес Стефан.
Он подошел к воротам и с силой постучал по обитой железными листами древесине; но как бы они не вслушивались в ночь, ответом им было лишь жужжание мух, да стрекот одинокого сверчка. Стефан повторил стук раз, другой, третий, и уже было прочистил горло, чтобы заорать во весь голос, как Джейми шикнул и дернул его за рукав.
– Тише! Кто-то идет.
Они навострили уши – поначалу Этьен подумал, что Джейми послышалось, но вскоре он и впрямь услыхал, как где-то стукнула дверь, а после раздались неторопливые шаркающие шаги. Стефан переглянулся с Джейми и положил ладонь на рукоять меча – тот в ответ кивнул и рубанул по воздуху ладонью. Из-за ворот донесся глухой кашель и тихое сопение; Стефан подмигнул Мелэйне, а когда та в недоумении наморщила лоб, скорчил гримасу и кивнул на ворота. Похоже, он предлагал вести разговор ей – не самая дурная мысль, если подумать. Стефана или Джейми вполне могли принять за разбойников, а вот девушка вызовет куда меньше подозрений. Подойдя поближе, Мелэйна робко произнесла:
– Извините?..
– Кто вы? – отозвался необычно зычный и глубокий бас.
– Я и мои друзья – простые путники, – ответила Мелэйна, а когда Стефан ударил себя по лбу ладонью, скорчила гримасу. – Не могли бы вы пустить нас переночевать? Клянусь, что…
– Убирайтесь.
– Но мы…
– Прочь!
С другой стороны снова раздался свистящий кашель и тихое бухтение, которое тут же начало удаляться. «Да я сейчас через забор перелезу и зад ему надеру…», – от возмущения Стефан едва не захлебнулся, но покуда он не успел претворить свой план в жизнь, попытку достучаться – в прямо и переносном смысле этого слова – до незнакомца предпринял Этьен.
– Пожалуйста, помогите! Вы же монах? Меня зовут Этьен, я учился в монастыре имени Амарэйнт Молчащей. Мелэйна – ну, девушка, с которой вы говорили – Посвященная, а Стефан и Джейми – порядочные и добрые господа. Приютите нас на время, мы не доставим вам неудобств. Пожалуйста…
И чудо! Через время у двери вновь заскреблись и вскоре тот же голос спросил:
– С вами дитя? Что же вы не сказали сразу! Юные души безвинны и чисты… Нельзя дать им запачкаться!
Признаться, его последние слова показались Этьену немного странными, да и Стефан ткнул Джейми локтем и покрутил пальцем у виска, но Этьен прекрасно знал, что и среди святого люда полным полно чудаков. Взять хотя бы духовника Жермена – тот не выходил из комнаты, не постучав пред тем по косяку семь раз правой рукой и восемь левой, пускай и гори все вокруг пламенем. Послышался удар засова, тяжелый скрежет и вот пред ними и впрямь показался монах – невысокий кряжистый мужчина в латанной-перелатанной рясе, с обритыми висками и вихром каштановых волос на затылке; лет же ему было явно не меньше пятидесяти – лицо его уже вовсю покрывали морщины, под глазами висели тяжелые набухшие мешки, а легкая щетина торчала белыми колючками. Он внимательно оглядел всех четверых и остановил взгляд на Этьене, а потом вдруг задал неожиданный вопрос:
– Ты сирота, дитя мое?
– Д-да, господин,– ответил Этьен и поклонился. – Но откуда вы…
– Брат Гейн, – перебил его монах и отошел чуть в сторону, освобождая путь гостям. – Ну же, проходите в мою скромную обитель, вы поспели как раз к ужину.
Едва их четверка ступила во двор – который оказался весьма просторным, хоть и довольно неухоженным – как монах вновь запер ворота на засов, а после снял с изгороди возле заброшенного курятника тусклую лампу и жестом позвал их за собой. Очутившись в монастырских коридорах, Этьен невольно ощутил себя так, словно оказался дома – все те же низкие своды и фрески божественных сюжетов на стенах, хоть и изрядно потрескавшиеся, истрепавшиеся пыльные гобелены и узкие кельи… Погрузившись в воспоминания, он только сейчас заметил, что всю дорогу Гейн что-то бормочет себе под нос. Прислушавшись, Этьен смог выхватить только несколько слов: «Сиротки… такие чистые… о боже, властитель, смилуйся…». Стефан поймал взгляд, ткнул пальцем в спину Гейна, высунул язык, скосил глаза к носу и покрутил пальцем у виска; Мелэйна же неодобрительно покачала головой и произнесла:
– Вы тут совсем один? Где остальные монахи?
– Братья мои, увы, уже не с нами, – ответил Гейн, ступая на крутую лестницу. – Да и было нас немного. Брат Лорри, брат Женаль, брат Годрик, настоятель Ашиль… Но я не один, нет. Со мною здесь несколько сирот, чьих родителей унесла холера, голод и злые люди. Пускай сиротинушки не моей крови, но я принял их как своих – бедные, бедные детишки. Прямо как ты, Этьен…
Гейн оглянулся на Этьена и взглянул на него таким взглядом, от которого у него по спине волной пронеслись мурашки. Признаться, если бы по их следу не шел вооруженный отряд, он бы предпочел переночевать под открытым небом – и, судя по выражению лиц его спутников, они мыслили точно так же. «Не нравится мне этот тип», – прошептал Стефан так громко, что Этьен было испугался, что Гейн мог услышать – но нет, он все также вел их по извилистым коридорам, что-то проговаривая вслух, точно беседуя сам с собой. Наконец, они вышли в довольно просторную залу, в которой, несмотря на горящий очаг, было довольно холодно – казалось, сквозняки продували ее сразу со всех сторон, поэтому не успел Этьен согреться, как тут же вновь продрог до костей.
Повсюду висели подсвечники и небольшие фонари, так что было достаточно светло. В камельке потрескивали поленья, а на огне задорно побулькивал котелок, от которого шел такой наваристый запах, что у Этьена рот тут же наполнился слюной, да и прочие тоже заметно повеселели, усевшись у огня и грея озябшие пальцы. Даже Стефан перестал с подозрением наблюдать за каждым движением Гейна и подтащил стул поближе к очагу, ища глазами миску. Ножны Стефан поставил у стены около стола – и, слегка поколебавшись, Джейми последовал его примеру. Все же негоже расхаживать в гостях, точно на поле боя.
– Не стоит так спешить, – улыбнулся Гейн и взмахнул рукой в сторону неприметной двери с засовом, расположившейся в углу. – Не затруднит ли господ позвать моих сироток, что сейчас молятся в подвале, прихватив заодно бочонок меда и связку лука? Мясо без приправ достаточно пресно, да и давиться на сухое горло вряд ли придется вам по вкусу.
Стефан взглянул на Джейми, но тот лишь пожал плечами и двинулся в сторону двери. Он откинул засов, снял с ближайшей скобы лампу и начал осторожно спускаться вниз, тогда как Стефан, сделав шаг, вдруг схватился за косяк и с подозрением оглянулся на Гейна:
– Слушай, а чего это твои сиротки вообще в подвале делают? Да еще и под замком?
– Ждут ужин, – с улыбкой Гейн и в тот же миг полностью преобразился.
От его былой медлительности не осталось и следа – он пнул Стефана в спину, и не успело осесть глухое эхо от его брани, как Гейн захлопнул дверь, накинул засов и привалился к древесине спиной. Потом он поднял блестевшие глаза на Этьена, засунул руку за пазуху и достал огромный мясницкий тесак, покрытый засохшими бурыми пятнами.
– Что… что вы делаете? – чуть дрогнувшим голосом произнесла Мелэйна, дотронувшись до медальона.
– То, что должно, – прохрипел Гейн, делая шаг в их сторону. – Освобождаю еще одну невинную душу от грехов сего мира, дабы она переродилась в новое тело. Чистое, свежее, незапачканное…
Этьен вдруг почувствовал, как на макушку ему упала капля, а затем вторая; он дотронулся до волос, растер меж пальцами алое пятно и поднял голову. Поначалу он увидел лишь бесформенную кучу, лежавшую на толстых сетях, подвешенных к потолку, но потом, разглядев, что на самом деле представляет собой эта груда, не сдержал громкого крика.
Глава 23
Эти строки – вероятно, последние мои слова. Я ошибался, боги, как же я ошибался… Я боюсь, что навлек погибель не только на себя – хоть сердце мое до сих пор стучит, я не сомневаюсь, что скоро меня поглотит бездна – но и на всех, кто меня окружает, тех, кого я считал своими друзьями. Этот миг, когда я судорожно записываю признание на пергаменте, один из немногих моментов моего просветления; тот краткий миг, когда я снова принадлежу себе, а не ЕМУ.
Его голос… боги, если еще недавно я слышал лишь вкрадчивый шепот, дуновение ветерка, щекочущее ухо, то теперь ОН кричит у меня в голове, перекрывая даже мои мысли, и доставляя неимоверную боль.
Сны же мои стали настолько яркие и глубокие, что я едва могу различить, где кончается кошмар и начинается явь; я то вновь и вновь вижу гибель народа (неразборчиво)… или же погружаюсь на морское дно, в окружении этих мерзких пучеглазых тварей, которые говорят мне (неразборчиво)… заснув в одном месте, я могу просунуться в совершенно другом; обычно – стоя на коленях перед НИМ.
(неразборчиво)… или же выбросить это проклятое зеркало в озеро; но в решительности застыв перед ним, я вдруг увидел мое собственное отражение, которое достало из-за пояса нож и, не скрывая широкой ухмылки, перерезало себе горло от уха до уха.
Крик застрял у меня в груди, и я бросился прочь; а в спину мне еще долго доносился громкий хохот, разносящийся гулким эхом по пыльным коридорам, который, судя по всему, никто кроме меня не слышал, ибо первый же встречный, в коего я вцепился мертвой хваткой, вопрошая, когда же ОН умолкнет, лишь испуганно хлопал глазами, да пытался высвободиться, что-то тихо бормоча.
(неразборчиво)… не знаю, сошел ли я с ума или же и впрямь вижу и слышу все это, но знаю одно – жизнь свою я окончу здесь, в этом замке. Я надеюсь лишь на то, что дневник этот послужит предостережением и уроком.
Я, Мартин Отес, старший наследник своего рода, прошу, нет, умоляю того, кто прочтет эти строки, уничтожить (неразборчиво). И напоследок – быть может, это сможет помочь храбрецу, который решится выполнить мою просьбу. Ни в коем случае – никогда! – не начинай разговари… о нет, нет, нет, нет, НЕТ! Я ОПЯТЬ СЛЫШУ ЕГО ГОЛОС!
ОН ГОВОРИТ МНЕ, ЧТО Я ДОЛЖЕЕЕееееееее…
Kdhaarasshaawlorghamot
Kdhaarasshaawlorghamot
Kdhaarasshaawlorghamot
Последняя запись из дневника Мартина Отеса
Этьен все кричал и кричал, покуда вопль его не превратился в хрип, да и Мелэйна с трудом сдержала вопль, глядя на окоченевшие тела, покоившиеся на растянутых бечевках, сушившиеся, точно бараньи туши. Их было не менее десятка – в большинстве своем дети, от совсем малышей до юношей, но пара точно принадлежали взрослым мужчинам; однако судить об этом можно было с трудом, так как некоторые трупы были разделены надвое, или же и вовсе представляли собой обрубки без рук и ног; и практически все они были выпотрошены и ободраны. Невольно кинув взгляд на котел, Мелэйна как раз успела застать момент, когда на поверхность прямо меж островков пены выплыл тонкий пальчик, который тут же вновь скрылся в бурлящей жиже.
Мелэйна оцепенела от ужаса и едва не попрощалась с жизнью – лишь громкий топот привел ее в себя и она рухнула на пол за миг до того, как воздух, где была ее голова, разрезало лезвие. Мелэйна на четвереньках перебралась на другую сторону стола, вскочила на ноги и взглянула на Гейна, который не сводил с нее темных глаз, поблескивающих злобными огоньками. Мелэйна схватила Этьена за руку и попыталась было увести его прочь – куда там! Этьен застыл, точно статуя, не сводя с покойников стеклянного взгляда.
– Ты – грязная мерзкая шлюха! – взвизгнул Гейн, брызжа слюной. – Не смей дотрагиваться до него своими руками! Ты его запачкаешь!
Гейн ринулся вперед, размахивая тесаком – Мелэйна едва успела оттолкнуть Этьена и отпрыгнуть в сторону сама, чтобы не пасть от руки безумца. Из-за двери в углу раздалась приглушенная брань, а Гейн вновь было двинулся на Мелэйну, но тут увидал Этьена, который пытался отползти в сторону – Гейн схватил его за лодыжку свободной рукой и притянул его к себе.
– Ты… такой… чистый… – по щеке Гейн вдруг сползла крупная слеза, а голос его стал почти что бархатным. – Эти люди не успели запачкать тебя? Нет, не успели, я чувствую… Я дам тебе новую жизнь – как и другим сироткам, которым не было места в этом мире. Всего один миг и…
Гейн протянул к лицу Этьена свободную руку, и не успела Мелэйна сделать и шаг, как он схватил из очага пылающую головешку и ткнул ею прямо в морду склонившегося над ним Гейна. Тот заверещал, уронил тесак и отшатнулся, схватившись за лицо, а Этьен, поднялся на ноги и тут же стал рядом с Мелэйной, дрожа от страха.
– Вот как? – прохрипел Гейн, убрал толстые пальцы от свежего ожога, зияющего прямо под глазом, и наклонился за тесаком. – Значит, они все же успели тебя испортить. Жаль. Мишель тоже поддался порче, – Гейн кивнул на желтоватую неровную мисочку, стоявшую на столе. – Пытался стащить из кладовой бутыль с вином. И Дени, – Гейн указал на низкий табурет, обитый кожей. – Предлагала мне себя за кусок хлеба. И даже Толан… – Гейн взглянул на котел и вытер уголки глаз. – Хоть и был моим любимчиком – слушался меня как отца, помогал мне во всех трудах, но, как оказалось, все это время лгал мне прямо в глаза и прошлой ночью попытался сбежать. Клянусь, я рыдал, когда слышал его крики из подвала. А теперь и ты… Что ж, значит, такова судьба. Пускай ты не обретешь спасение, но сыграешь свою службу в этом мире…
– Этьен, беги! – крикнула Мелэйна за мгновение до того, как на них бросился Гейн.
Этьен в нерешительности застыл на месте, видимо, не желая оставлять Мелэйну наедине с сумасшедшим, но потом все ж юркнул за дверь, а та ухватила какой-то горшок и бросила утварь в Гейна – это задержало его не более чем на пару ударов сердца, но все же Мелэйне хватило времени вооружиться кочергой, стоявшей у очага. Хоть жизнь ее и – как и ее друзей – была в смертельной опасности, она до последнего надеялся обойтись без Дара, чтобы не использовать его против человека, пускай и полного безумца. Гейн направился было вслед за Этьеном, но Мелэйна ткнула Гейна в спину, а едва тот оглянулся, обрушила кочергу прямо ему на голову. К несчастью, Гейна оказался куда проворнее и сильнее – увернувшись от удара, он ухватил запачканное сажей железо, вырвав кочергу у Мелэйны и отбросил стальной прут в угол.
– Не смей МНЕ мешать! – взвизгнул Гейн. – Вы все только и делаете, что встаете у меня на пути! Как Ашиль, Годрик, Ланс и другие глупцы. Только Я вижу Истину! Я! Я разговаривал с НИМ! Сам ГОСПОДЬ пришел ко мне во сне и рассказал, как освободить души несчастных! И ОН был прекрасен, лик ЕГО перекрывал небеса, а голос ЕГО звучал тысячей труб…
С каждым словом Гейн приближался все ближе и ближе, возбужденно размахивая руками; глаза его сверкали безумным блеском, ввалившиеся щеки загорелись румянцем, а на лбу выступили капли пота. Мелэйна уже вжималась спиной в стену, а Гейн прижался к ней почти вплотную, бормоча все более бессвязную чушь, то и дело срываясь на истеричные вопли. И вот он уже поднял тесак, когда Мелэйна выпалила единственное, что пришло ей в голову:
– Вы… вы правы! Да! Я тоже говорила с богом!
Гейн нахмурился и опустил руку, но уже через мгновение затряс головой и процедил:
– Не ври МНЕ, шалава! НИКТО кроме МЕНЯ не говорил с НИМ! ОН сам МНЕ это рассказал!Я – тот избранный, что приведет этих несчастных к вечному спасению, Я!
– Нет-нет, я говорю истинную правду, – закивала Мелэйна и попыталась выдавить улыбку. – Про спасение грязных душ… Именно он… – ей в голову вдруг пришла безумная догадка, – … К’хаар! К’хаар указал нам дорогу сюда, дабы мы помогли вам!
Гейн застыл на несколько мгновений, точно пораженный, и Мелэйна уже было подумала, что он ее попросту прикончит, как Гейн схватил ее за рукав и вновь принялся говорить, от поспешности то и дело глотая слова. Гейн то рычал, то плакал, или же вовсе хохотал, запрокидывая голову назад, а Мелэйна видела перед собой лишь нить слюны, свисавшую из его рта и заляпанное засохшей кровью лезвие, мелькавшее в нескольких пальцах от ее носа. Из-за двери в углу послышался какой-то шум, а следом глухие крики – и Мелэйна воздала похвальбу Матери за то, что та уберегла Джейми и Стефана, а вот Гейн, напротив, от злобы заскрежетал зубами.
– Если они обидели моих сироток… – просипел он уже сорвавшимся от воплей голосом. – Тронули их хоть пальцем… Я убью их! Но не спасу их души, нет – убью так, чтобы они горели вечным…
Увидев, что Гейн отвлекся, Мелэйна сделала единственное, что пришло ей в голову – со всей силы оттолкнув от себя сумасшедшего, она схватила с огня котелок – прикусив губу от боли, когда накалившийся чугун обжег ей пальцы – и выплеснула кипящее варево прямо в лицо Гейна. Он взвыл так, что едва не задрожали стены, и рухнул на пол, а Мелэйна уже было бросилась вызволять Джейми и Стефана, как позади нее раздался свистящий хрип:
– Мелэйна…
Она оглянулась увидела какого-то незнакомого мужчину в черных доспехах – настоящего великана ростом еще выше Джейми – который держал за шиворот Этьена, прижимая меч к его горлу. Этьен же выглядел так, словно вот-вот рухнет без сознания, а позади них толпилось еще с десяток вооруженных воинов, среди которых Мелэйна узнала одного из тех, что они оставили связанными на конюшни.
– Сделаешь хоть шаг – малец умрет, – будничным тоном произнес мужчина, перевел взгляд на Гейна, который стонал на полу от боли и спросил. – Это один из ее дружков?
– Не, Северин, – заверещал лысый, тыча в Мелэйну пальцем. – Девица та, верно, а вот этого недоноска я впервые вижу. Не иначе их подельничек – с ними еще круглолицый хер болтается и урод с кочерыжкой вместо уха. Он знаешь, на кого похож? Помнишь вояку того…
– Заткнись, – бросил Северин, лысый тут же умолк и отступил назад. – Совсем скоро они все будут походить на покойников. Доброй ночи, сестра. Мое имя – Северин Броди. Вряд ли имеет смысл тратить время на излишние любезности – боюсь, что знакомство наше будет весьма скоротечным – но, все же, я как-никак рыцарь, так что титул обязывает соблюсти необходимые манеры. Признаться, я весьма удивлен – не думал, что Посвященные занимаются грабежом.
– А я не думала, что рыцари убивают в спину тех, кому присягнули на верность, а потом похищают их оруженосцев, – ответила Мелэйна, спрятала руки под плащ и начала про себя проговаривать слова молитвы, чувствуя, как пальцы ее, ноющие от ожогов, наполняет тепло. Своими силами она здесь не справится. Она больше не жрица. Она сделала свой выбор. Пускай Мать отвернется от нее – но перед тем поможет в последний раз…
– Что ж, думаю, каждый сегодня остался чуточку разочарован, – сказал Северин и небрежно, словно куклу, швырнул Этьена назад, где его тут же ухватили за обе руки. – Не буду врать, что хоть что-то заставит меня отпустить вас и ваших друзей с миром. Мальчишку я получу и так, а вот вы подписали себе смертный приговор в тот момент, когда встали у меня на пути и забрали то, что принадлежит мне. А уж если этот щенок рассказал вам и все остальное, то, увы, оставлять вас в живых нет ни малейшего смысла. Да и желания. Убейте ее.
Спустя несколько мгновений он поднял одну бровь и оглянулся, но мужчины, стоявшие позади, только мялись и переглядывались, точно ожидая, что кто-то другой возьмет грязное дело на себя. Думается, медлили они из-за того, что богиня – которая, безусловно, не потерпит убийства своей дочери – внушала страх куда больший, нежели Северин. Мелэйна же была рада каждому мигу промедления – голова ее уже шла кругом, в животе сквозил холодок, а свет, переполняющий ладони, казалось, вот-вот разорвет кожу, чтобы вырваться наружу. Еще чуть-чуть. Еще немного… Северин тяжело вздохнул, Северин тихо выругался и сделал шаг в сторону Мелэйны.
– Как обычно, приходится все делать самому. Больно не будет.
«Тебе – будет», – подумала Мелэйна, отступая назад. Матерь всевышняя, подари еще несколько мгновений… Проходя мимо Гейна, все еще корчившегося на полу, Северин не одарил его и взглядом, как тот вдруг вцепился ему в ногу:
– Не… смей… его… трогать… мальчик… мой…
Северин попытался было стряхнуть Гейна, но тот держался так крепко, словно от этого зависела его жизнь, скрежеща обломанными ногтями по латному башмаку.
– Ладно, ты умрешь первый, – протянул Северин, перехватил рукоять двумя руками и поднял меч над головой…
