Илья Попов
Крах всего святого
Из дневника Мартина Отеса
Густые кусты с треском раздвинулись и вот уже через мгновение на поляну вылез огромный медведь. Думается, вытянувшись, ростом он бы стал с двух рослых верзил, что стали на плечи друг другу, а лапы зверюги скорее напоминали лопаты – если бы, конечно, те заканчивались острыми загнутыми когтями. Медведь замотал косматой башкой, отряхиваясь от листьев и веточек, и с шумом втянул ноздрями воздух, принюхиваясь к незваным гостям, видимо, размышляя, сгодятся ли они ему на ужин.
– Не шевелись, – прошептала Мелэйна. – Может, он уйдет.
Но медведь, судя по всему, не видел ни одной причины куда-то уходить – напротив, он сделал шаг вперед, глядя на них черными глазенками и глухо заворчал. Стефан пошарил по земле взглядом, но, как назло, под ногами не оказалось ни камня, ни хотя бы завалявшейся палки. Он очень сильно сомневался, что справился бы с косолапым даже будучи вооруженным до зубов, но все ж лучше было попытаться дать отпор, чем безропотно дать себя слопать.
– Жричка – колдуй! – прошипел Стефан.
– У меня мало сил, – еле слышно ответила Мелэйна. – Я могу попробовать ослепить его, но что если это только его разозлит…
– Мне без разницы, сожрет он нас злым или добрым, но так хоть малость отвлечется – а потом хватаем Джейми и наутек. Поняла?
Словно услышав их слова, медведь издал угрожающий рык, поднялся на задние лапы и… вдруг плюхнулся прямо на толстый зад с донельзя озадаченной и даже чуть виноватой мордой – в другом месте и другое время это могло бы показаться даже забавным, но только не посреди чащи в компании огроменного зверя.
– Крепыш, кого это ты тут нашел?
Стефан был готов поклясться, что под деревом, рядом с которым он стоял, никого не было – но не успел он моргнуть и глазом, как из-под раскидистых ветвей вышел невысокий крепко сбитый старик с длиннющей бородой, сплетенной в аккуратные косички. Одет он был в робу земляного цвета, спускающуюся чуть ниже колен, что сверху донизу покрывали шишки, желуди и сосновые иголки, колпак из дубовых листьев и плоские башмаки, сплетенные из коры.
Он оперся на короткую палку с увесистым круглым набалдашником – размером чуть больше куриного яйца, ярко-янтарного цвета, напоминающим отполированный драгоценный камень – и смерил всех троих долгим взглядом.
– Опа. И впрямь люди, – задумчиво пробормотал старик, точно размышляя вслух. – А что же они тут забыли? Местные лес стороной обходят… пришлые, что ли?
«Колдун, – с тоской подумал Стефан. – Задницей чую – колдун. Эх, да что ж оно все так складывается – только магика нам вдобавок не хватало…», но все же растянул губы в широкой заискивающей улыбке – настолько дружелюбной, насколько это позволял сделать сидевший неподалеку медведь, что мог разодрать их за несколько мгновений.
– Прошу прощения. Кажется, мы просто не туда свернули, – ответил Стефан, сам дивясь елейности своего голоса, и шагнул к Джейми. – Шли себе по тропке, да заблудились.
– Вот как? – хмыкнул старик. – И по какой же такой тропке? Ближайшая в пол лиги отсюда будет.
– Именно с нее, – Стефан сделал еще один короткий шаг, пытаясь следить одним глазом за чародеем, а вторым за медведем. – Так что, пожалуй, мы пойдем и не будем вам мешать. Всего доброго…
– Наш друг серьезно болен, – перебила Стефана Мелэйна и указала пальцем на Джейми, – и мы боимся, что он не выдержит ночи в лесу. Клянусь богами, мы не замышляли ничего дурного, – Мелэйна вытащила из-под одежды медальон. – Видите? Я – служительница Манессы… то есть уже нет, но клятвы мои я все еще помню и чту. Если, конечно, для вас они хоть что-то значат.
Старик внимательно выслушал ее слова, а после нахмурил брови и крепко задумался; но вместо ответа вдруг сложил губы трубочкой и издал несколько коротких трелей. Спустя пару мгновений с ближайшего дерева слетела небольшая птичка, уселась прямо ему на плечо и начала громко чирикать. Незнакомец же внимательно слушал пернатую, лишь изредка кивая, хмыкая и почесывая бороду, точно понимая, что та пытается ему сказать. С каждым мгновением Стефан все больше переставал понимать, что тут происходит, и не случилось ли так, что они набрели на сумасшедшего отшельника – который каким-то чудом смог приручить медведя – но решил, что пусть будет, как будет. Да и что им оставалось? Едва птица умолкла, как старик тихо свистнул и пальцем погладил ее по клюву – и вот она уже вновь скрылась среди темных крон.
– Не охотники и не лесорубы, – пробормотал старик, подергивая себя за бороду. – А паренек-то и впрямь худ… лихорадит? Да, наверняка, наверняка…
– Вы живете где-то неподалеку? – вновь обратилась к старику Мелэйна. – Приютите нас хотя бы на ночь – а утром мы пойдем своей дорогой. Пожалуйста.
Старик некоторое время о чем-то размышлял, еле слышно бубня себе под нос, точно разговаривая сам с собой, но потом стукнул посохом о землю и бросил «За мной!». После этих слов он развернулся на одних пятках и направился прямиком в лесную чащу, да так резво, что через миг они уже потеряли его из виду. Стефан оглянулся было на медведя, но увидел лишь толстую мохнатую спину, исчезающую в кустах.
– Ты и впрямь готова довериться человеку, что живет в лесу и разговаривает с птицами? – пропыхтел Стефан, взваливая на плечо Джейми.
– А у нас есть выбор? – мотнула косой Мелэйна.
Его у них действительно не было. И если Стефан с Мелэйной еще худо-бедно могли дотерпеть до утра, то вот Джейми, судя по его хрипам, не помешала бы постель и что-нибудь погорячее вовнутрь. А лучше – знахарь или хотя бы цирюльник.
Чудаковатый незнакомец хоть и выглядел как почтенный старец, но шагал на удивление бодро, да так, что Стефан с Мелэйной едва-едва поспевали за своим провожатым, стараясь не отстать, что из-за темноты было довольно проблематично. Это еще притом, что Стефану вдобавок ко всему пришлось тащить на себе Джейми, который весил добрых двести фунтов, не меньше, и уже скоро мышцы Стефана заныли, а глаза залил горячий пот.
И вот, наконец, старик вывел их на широкую поляну. Хоть Стефан едва не падал от усталости, с трудом переводя дыхание, он не мог не цокнуть языком от изумления – подобное жилище он доселе не видывал. Передняя стена дома была выложена кирпичами – добротно, но ничего удивительного. Однако крыши не было – вместо нее ввысь устремлялся огромный дуб, что точно обнимал домик, оплетая его толстыми корнями. Однако времени на долгие удивления не было – старик уже исчез внутри.
Но и там кров старика таил в себе множество сюрпризов. Жилище представляло собой круглую просторную залу, где вся мебель – низкая кровать, стол и пара стульев – была исполнена из сплетающихся меж собой ветвей, что росли прямо из пола и стен, которыми служили корни исполинского древа. Заместо полок также были широкие ветви, забитые амулетами, травами, свечками, восковыми табличками, минералами и многим-многим другим, а чуть поодаль находилось огромное дупло – почти в человеческий рост – из которого веяло прохладой; видимо, там находился погреб или что-то вроде того. Старик ткнул крючковатым пальцем в сторону кровати, достал из-за пазухи несколько зеленых желудей и что-то зашептал себе под нос. Не успели Стефан с Мелэйной уложить Джейми, как старик взмахнул рукой – семена покатились по земляному полу, остановились и…
Мелэйна восторженно ахнула, да и Стефан в восхищении разинул рот – он, конечно, нахлебался разного чародейства, но подобное видал впервые. Желуди затряслись, запрыгали, заплясали, зеленая кожица лопнула, и вот из нее поползли меленькие побеги, что росли и сплетались прямо на глазах. Стефан не успел моргнуть глазом, как из семян выросли – в буквально смысле этого слова – еще три низеньких кровати, образовавшие полукруг. Старик довольно усмехнулся в бороду и потер подбородок, наблюдая за восхищенными лицами новых знакомых.
– Что, думали, я вам на пол стелить буду? Гость он на то и гость – пускай и нежданный – чтоб его уважить, – после старик бросил взгляд на Джейми и нахмурился. – Но разговоры обождут – другу вашему худо и лучше не станет, если мы будем языками чесать. Так, парень, открой-ка тот сундук…
Старик, казалось, мог делать одновременно сотню дел разом, не забывая отдавать короткие, но точные указания: вот он ловко зажег костерок в очаге, выложенным прямо на земле, пока Стефан набирал в котел воду. Она еще не закипела, как старик начал шурудить по полкам, попутно звонко свистнув; через несколько мгновений комната наполнилась желто-зеленым светом – взглянув наверх, Стефан увидал множество круглых жучков со светящимися спинками, что повылезали из-под коры да щелей.
Найдя все, что нужно, старик бросил в кипящее варево несколько пучков высушенных трав вместе с веточкой омелы, проговаривая мудреные слова, и через некоторое время комнату наполнил душистый терпкий запах. Пока Мелэйна мешала отвар длинной ложкой – «Пять кругов направо, семь налево и повторить в обратном порядке! Ни больше, ни меньше!» – Стефан помог старику снять с Джейми вонявшую как сточная канава одежду, которую без сожаления можно было пустить на растопку.
Старик глянул в котел, удовлетворенно хмыкнул и чуть ли не за руку усадил Стефана и Мелэйну на одну из кроватей – признаться, хватка у старика была стальная, невзирая на довольно тщедушный вид. Не успели Стефан с Мелэйной перевести дух, как у каждого на коленях оказалась огромная круглая лепешка, на которой точно на тарелке было выложено грибы, коренья и ягоды, щедро сдобренные густым темно-желтым медом. Некоторые угощения Стефан признал, но большинство видел впервые. Он переглянулся с Мелэйной, но та лишь пожала плечами и отправила в рот ярко-лиловую ягодку. Стефан съел кусочек, за ним еще – и не заметил, как уже доедал последний грибок, попутно отщипывая куски от лепешки. Ягоды таяли во рту, брызгали соком, едва он успевал их раскусить, а корешки по вкусу были не хуже куриной ножки и уж тем более стократ лучше той бурды, что раз в день приносил пленникам тюремщик.
Пока Стефан и Мелэйна набивали животы, старик перелил варево в глубокую миску и теперь аккуратно поил ею Джейми, одной рукой придерживая того за голову; а отставив посуду, принялся выделывать над его головой замысловатые пассы. Закончив, Старик достал из сундука пару толстых шерстяных одеял и накрыл Джейми до подбородка, тщательно подоткнув бока.
– Он же живьем сварится, – произнес Стефан, дожевывая последний кусок и глядя на то, как лицо его друга уже покрывается потом.
– Да уж как-нибудь переживет, – хмыкнул старик, усаживаясь напротив. – Но вот пот скверну повыводит, а с ней и хворьба сгинет. Как видится, давненько вы на пустой желудок бродили – угощение нехитрое, но вон как уплетаете.
– Огромное вам спасибо, – ответила Мелэйна, вытирая губы. – И за приют, и за помощь, – она кинула встревоженный взгляд на Джейми, чья грудь мерно поднималась и опускалась.
– С другом вашим я и словом не перекинулся, а только его имя и знаю.
– Меня зовут Стефан. А это – Мелэйна.
– Тедельмид, – старик кивнул на медальон, что выбился из-под одежды Мелэйны. – Стало быть, не обманула ты меня, девица. И впрямь послушница богини небесной.
Мелэйна невольно дотронулась рукой до серебряного медальона и обменялась со Стефаном многозначительным взглядом, но он уже и сам успел понять, что первое впечатление его не обмануло – перед ними находился самый что ни на есть живой волшебник. А те, как правило, церковников не особо жалуют, и винить магиков в том трудно – немало кудесатой братии взошло на костры по указу церкви или как этот старик вынуждены были скрываться в самой глухой чаще, куда редко заходят люди… Разве что такие как Стефан, Джейми и Мелэйна – но обычно их встречали не ужином, а чем-нибудь похуже. Да и они сами шли в гости далеко с не пустыми руками.
Признаться, Стефан успел навидаться разного кудесия – и от большинства предпочел бы держаться подальше, чего стоит хотя бы та херь, что творилась в замке – но Тедельмид не выглядел тем, кто желал им зла. Да и кто бы ему помешал? Одно слово – и медведь разорвал бы всех троих на мелкие кусочки.
– Да, – твердо ответила Мелэйна, глядя прямо в глаза Тедельмида. – Как и вы, друиды, служите своим богам – хранителям лесов, духам рек и хозяевам полей. Я ведь не ошиблась?
– Нет, не ошиблась, – отчего-то чуть грустно усмехнулся Тедельмид и бросил взгляд в угол, где находились вырезанные из дерева фигурки, возле которых стоял кубок и лежали несколько цветочных венков. – Верно, им и служим… хоть служить с каждым годом становится все труднее, да и нас не прибавляется… в том числе и из-за ваших единоверцев, уж не в обиду будет сказано.
– Я вот лично против ничьих богов ничего не имею… – осторожно протянул Стефан, но его перебила Мелэйна.
– Боги света несут добро, – вспыхнула она. – «Возлюби брата иль сестру свою, как любишь творцов своих…»
– А если тот не возлюбит тебя в ответ, нареки его грешником и богохульником, – хмыкнул Тедельмид. – Да и что есть добро, а что зло? Человек сожжет лес, чтобы засадить пепелище пшеницей – но сотни живых существ останутся без пищи и дома. Волчья стая разорвет оленя – но лишь одного, самого старого и больного, люди же нередко убивают зверей просто так, ради развлечения или трофеев. Маятник редко держится посередине, и мы, друиды, стараемся… старались блюсти баланс и не допустить крена ни в ту, ни в другую сторону. Излишнее рвение к добру иногда заставляет делать ужасные вещи.
– Отчасти вы правы, – нехотя согласилась Мелэйна и, чуть помолчав, добавила. – Поэтому мне и пришлось покинуть храм…
***
Мелэйна прижалась спиной к бочке и затаила дыхание, моля богов отвести беду; через короткое время дверь повозки грохнула, впуская внутрь ночной прохладный воздух, и следом раздался зычный голос:
– Ну и что тут у тебя?
– Так эта, капустка квашеная всего лишь, господин, – пробормотал Одрик; и хоть Мелэйна не видела парня, но была уверена, что сейчас он теребит в руках шляпу, как делает всегда, когда взволнован.
– Капуста, говоришь? – телега покачнулась и заскрипела, когда незнакомец запрыгнул вовнутрь. – И давно ли капусту по ночам развозят, а? Может, все-таки чего прячешь тут? Или кого-то?
– Так то его светлости барону Ружу, – голос Одрика казался бодрым, но все же чуть дрожал, то ли от страха, то ли от холода. – Он дюже не любит, если капустка раскиселится. Могет и плетей всыпать.
– Руж? – незнакомец изрядно поостыл, услыхав это имя, и голос его зазвучал почти смущенно. – Хм, да, Адриан… то есть, господин Руж на брань и палки не скупится. Он на нас-то чуть собак не спустил, а уж с тобой… Ладно, хер с ним, вали давай.
Мелэйна с облегчением выдохнула, услышав эти слова, но тут же похолодела от ужаса, когда парень, лежавший подле нее и все еще пребывавший без сознания, издал тихий стон; Мелэйна в тот же миг закрыла ему рот ладонью, но, видимо, сделала это недостаточно быстро; или же слух незнакомца оказался достаточно остр. На несколько мгновений наступила звенящая тишина – было слышно, как где-то вдалеке запел сверчок – когда незнакомец вновь заговорил, и голос его на этот раз был холоден, словно лед.
– Ты тоже это слышал?
– Слышал что? – ответил Одрик. – Послушайте, господин, мне бы до утра поспеть, а не то…
– Заткнись, – рявкнул незнакомец. – Дурака из меня решил сделать?! Быстро показывай, кого прячешь, если не хочешь к утру на дыбе очутиться!
– Я… я…
Мелэйна прикрыла глаза, в любой момент ожидая, что Одрик, не найдя другого выхода, их выдаст – и не могла винить его в этом. Уже одно то, что простой деревенский возница решился помочь пленнику, попутно перейдя дорогу ордену, делало из Одрика если не героя, то, как минимум, бесстрашного человека. Да и зачем идти на плаху всем месте? Мелэйна не была уверена, станет ли в случае чего на ее сторону настоятельница; и лучшее, на что Мелэйна могла надеяться – до конца жизни провести взаперти в каком-нибудь глухом монастыре. Но спасение пришло в самый неожиданный момент – раздался громкий писк, около руки Мелэйны что-то пробежало, а следом последовала громкая брань и радостный голос Одрика:
– А, так это всего лишь крыса, господин. Их внутри навалом – тож капустку пожрать любят. Если хотите, можете сами посмотреть, токма дайте мне фонарь зажечь…
– Нет, благодарю, – пробурчал незнакомец и, судя по тому, как тряхнуло повозку, спешно выбрался наружу. – Ненавижу этих гнусных тварей… Все, езжай.
Уже трясясь в повозке, что неслась так быстро, как могла, подскакивая на каждой кочке, и слушая крики Одрика, подгоняющего кобылок, Мелэйна все еще не могла поверить, что ей удалось. Парень пришел в себя только под утро – он еще долго не понимал, как очутился так далеко от своих мучителей и даже когда Одрик срезал ему волосы, а Мелэйна излечила самые серьезные раны и помогла отмыться от крови, похоже, думал, что это все какое-то изощренное издевательство – подарить ему сладостный миг свободы, чтобы через мгновение вновь нацепить кандалы; и лишь натягивая чистую рубаху, которую предусмотрительно взял с собой Одрик, парень вдруг разрыдался и заключил Мелэйну в столь крепкие объятья, что она с трудом могла вдохнуть.
Распрощались они вблизи владений барона Ружа, которому Одрик и впрямь вез капусту; Мелэйна, напоследок обняла обоих, осенила каждого полукругом, проговорила слова молитвы – хоть и не была до конца уверена, что теперь это ей позволительно – и отправилась на юг, подальше от храма. Спасенный же парень – которого звали Фернанд – поехал дальше с Одриком, правда, теперь Фернанд не прятался, словно вор, а сидел на козлах. Но вряд ли бы кто узнал в нем вчерашнего пленника, ведь выглядел он совершенно другим человеком – даже не сколько от того, что отмылся, потерял волосы и сменил одежду, как от того, сколь уверенно он выглядел, держа спину прямо, а голову гордо приподнятой. Фернанд проговорился, что родня его живет в одном из Вольных Городов – и Одрик согласился довезти его до Соленого Тракта, где тот без труда мог бы найти себе попутчиков среди многочисленных торговцев, что круглый год перевозят товары туда и обратно. А сама Мелэйна вскоре услыхала про таинственную женщину, которая помогает найти дорогу заплутавшим людям…
***
– Да вот откуда у тебя такой опыт в побегах, – хмыкнул Стефан, на что Мелэйна лишь слабо улыбнулась. – Но история, если честно, довольно паршивая. А что если того типа и впрямь взяли за дело?
– Я… я думала об этом, – призналась Мелэйна и вздохнула. – Но все же, если есть хотя бы один шанс, что он невиновен… я просто не могла его оставить. И если этим поступком я помогла свершиться чему-то дурному – пускай меня судят боги.
– Рассказ печальный, но исход счастливый, – Тедельмид подмигнул и пригладил бороду. – И что же – вы до сих пор бежите от ордена?
– Нет, – протянула Мелэйна и взглянула на Стефана, точно прося совета. – Мы…
А он на самом деле не видел ничего дурного рассказать Тедельмиду о том, что случилось в замке – ведь если пораскинуть мозгами, то кто, если не колдун объяснит всю ту херь, в кою их троица ненароком вляпалась по самые шеи. Так что Стефан устроился поудобней и не спеша начал рассказывать Тедельмиду о недавних злоключениях – опуская, впрочем, всякие мелкие незначительные подробности – и чем дольше Стефан говорил, тем гуще на лице Тедельмида смыкались тучи, а морщины точно становились глубже.
– … в общем, так мы в лесу и очутились, – закончил Стефан и спросил: – Вы вроде как во всяком магичестве толк знаете – мы, конечно, тоже люди бывалые, но вот подобной хероты еще не видывали – так что, может, проясните, что ж там вообще произойти могло?
Тедельмид уткнулся взглядом в стену, задумчиво сложив руки на груди и даже почти не моргая – долгое время он молчал, и Стефан уже было заподозрил, что дедушку, быть может, хватил какой удар – старенький, как-никак – когда, наконец, Тедельмид начал говорить:
– Я расскажу вам одну легенду, которая, быть может, отчасти ею и не является. Многие и многие сотни лет назад, еще до того, как взросли и пришли в упадок первые великие народы, миром этим с момента сотворения правили Старые боги. Хозяева земли и морей, воплощения огня, воды, земли и воздуха – они были той самой незримой силой, что поддерживала порядок в нашем мире, наблюдая за тем, чтобы ход вещей шел так, как должен. Силой не доброй, но и не злой – ведь молния, ударившая в чей-то дом, сделала это не от злого умысла, а по причине своей природы. Река же, разлившись по весне и затопив деревню, не желала навредить ее жителям, но сделала это потому, что иначе не может. Но, как говаривали старики, потом в этот мир пришли они. Другие боги. Древние. В ваших сказах вы называете их…
– Падшие? – подсказала Мелэйна.
– Именно, – кивнул Тедельмид. – Даже в стертых из памяти сказаниях, которые передавались из поколения в поколение, не упоминалось, что же произошло дальше, но ясно было одно – началась война, едва не погубившая все сущее. Океаны иссушивались и растекались вновь, небеса возгорали пламенем, ветра сходили с ума, вырывая горы, точно веточки, а целые континенты исчезали в толще воды вместе со всеми существами, их населявшими. Истории о содрогнувшей мир катастрофе есть у почти каждого народа – пускай легенды и различаются в деталях, но совпадений слишком много, чтобы считать их просто выдумкой.
– Но Падшие же проиграли? – спросил Стефан и повернул голову к Мелэйне. – Помнится, матушка в детстве мне читала вслух какое-то писание… что-то там про низвержение в бездну и всякое такое.
– Ни одна из сторон не одержала победу, – покачал головой Тедельмид. – Во всяком случае, это то, что я слышал. Многие Старые боги погибли, оставшиеся ушли или уснули, а Древние – как оказалось, куда более могущественные, чем представлялось – хоть и были повержены, но все же выжили. Да и как уничтожить то, что существует в этом мире лишь отчасти? Ты можешь загасить пламя, но не сможешь запретить головешке вспыхнуть снова. А на осколках поля брани, в которое превратился наш мир, взросли Новые боги, появившиеся после войны, как ростки, что проклюнулись на пожарище, удобренные пеплом – к примеру, матерь небесная, коей служит эта барышня…
– Наш мир создали отец и мать – Феб и Манесса, – упрямо махнула косой Мелэйна. – И Древних… Падших сокрушили именно они. «Не было мира до Отца и Матери, не будет его и без них; осветили они мрак и сотворили все сущее…».
– Как скажешь, – пожал плечами Тедельмид, не став пускаться в споры. – У каждого своя правда, а истину же не знает никто. Но кажется мне, что в замке вы столкнулись с одним из сокрушенных… точнее, с некой вещью, что пропитана толикой его могущества. Признаться, один раз и я краем глаза видывал нечто подобное… но было это так давно, что уже кажется сном.
– Так кто это вообще такие? – протянул Стефан и почесал нос. Если честно, от всех этих разговоров про богов и их войны у него уже башка пошла кругом, и он успел пожалеть, что вообще затеял эту беседу. Падшие, Древние, Старые, Новые… Ебсти их всех в сраку, если честно.
– Никто не знает, откуда пришли Древние и чего хотят, – вздохнул Тедельмид. – Но могу сказать одно – чужды они не только человеку, но и всему живому, так как нет в мире более таких сущностей, способных извратить любую материю, лишь прикоснувшись к ней. Да, Старые боги ушли – и каждый день я молюсь, что лишь на время, но и Древние лишь впали в дрему… до поры, до времени. Еще мой прадед – а уверяю вас, он получил первый седой волос задолго до того, как предки ваших предков появились на свет – рассказывал, что иногда, когда определенные звезды встают в ряд, сон Древних становится чуть слабже и они начинают просыпаться. И горе всем нам, если они откроют глаза… Чудовища – хоть нарекать их этим словом, как величать капелькой океан – формой и духом непостижимы человеческому разуму. Они ипостаси, пришедшие из настолько далеких миров, таких планов небытия, что ни один из земных законов к ним неприменим. Культы, что поклонялись Древним, канули в лету вместе с их забытьем столько поколений назад, что память о них хранится лишь в самых забытых уголках мира. Но все же то тут, то там, можно встретить адептов Древних, которые до сих пор чтут своих хозяев, взывая к их именам. И в те года, когда парад светил сходится в единый порядок, Древние начинают пробуждаться, словно гиганты, что шевелятся под земной твердью, – Тедельмид кинул быстрый взгляд в потолок. – Боюсь, сейчас как раз это время…
– Вы… вы верите в это? – выдохнула Мелэйна и оглядела темные углы, словно боясь увидеть в них чуждый силуэт. – Про Старых и Древних богов… Нет, я не хочу попрекнуть вас во лжи, но все же…
– Я верю в то, что вижу собственными глазами, – ответил Тедельмид. – А если учесть то, что вы мне рассказали… Будь я помоложе, то, не мешкая, попытался уничтожить ту мерзость, что вы обнаружили, или хотя бы упрятать ее подальше, пускай даже и ценой собственной жизни. Да, вы справились с культистами, но могли остаться прочие. И пускай парад планет длится не вечно, риск все еще слишком велик. Но сейчас… – Тедельмид грустно усмехнулся, – сейчас я всего лишь сгорбленный старик, чьей силы едва-едва хватает наводить порядок в одном лесу. Да и то… Будем лишь надеяться, что парад планет пройдет бесследно для всех нас.
Признаться, от усталости и подобных разговоров Стефана уже порядком разморило, так что он открыто клевал носом. Светлячки один за другим уползали обратно, и вскоре комнату освещал лишь небольшой костерок. Стефан зевнул и свернулся калачиком, и пока он устраивался поудобней, Мелэйна и Тедельмид все еще вели тихие разговоры, изредка замолкая и задумчиво глядя на танцующее пламя.
Стефан и не заметил, как уснул, а проснувшись ранним утром он не застал ни Мелэйну, ни Тедельмида – лишь Джейми иногда всхрапывал из-под груды одеял, да под потолком жужжали какие-то букашки. Подкрепившись лепешкой, заботливо оставленной на столе ,и запив ее водой – холодной до ломоты в зубах, но страшно вкусной – Стефан вышел наружу и огляделся, прикрыв глаза ладонью от солнца.
Поддавшись утреннему позыву, Стефан пристроился у ближайшего дерева – оставалось надеяться, что друиды ничего не имеют против того, кто ссыт в лесу – и не успел Стефан закончить дело и натянуть штаны, как вдали средь стволов показались Тедельмид и Мелэйна. Даже отсюда Стефан мог слышать ругань Тедельмида, который подкреплял слова ожесточенными жестами, а едва он и Мелэйна приблизились к дому, как Стефан услыхал:
– … мерзкие, гнусные отродья! Вовек подобных тварей в лесах не было – и на тебе! Уничтожишь одно – заведется еще с десяток! Говорил же – как планеты сходятся, так скверна ото всех щелей так и прет…
– Че случилось? – зевнул Стефан.
– Гули, – ответила Мелэйна и скривила лицо.
В ответ Стефан лишь сплюнул на землю, полностью разделяя ее отвращение. Воистину, эти бестии были едва ли не самыми мерзкими из тех, что им довелось повстречать. С виду гуль напоминал скорее насекомое, чем зверя – как если б паук трахнул скорпиона, а в роду у кого-то из этой парочки водились муравьи и еще какие-то непонятные каракатицы – но вот размером мог вымахать до здоровой собаки, а то и теленка; о восьми лапах, хитиновом панцире и с длинным хвостом, у некоторых из которых он заканчивался ядовитым жалом.
И все бы ничего, если бы они водились поодиночке, но нет, меньше чем десятком гули не хаживали, а уж если они облюбовали себе какое-то место под гнездо – обычно то было какое-нибудь кладбище или катакомбы, где-нибудь потемнее и потише – то проще было сжечь все сверху донизу, чем выискивать их яйца. Помнится, Стефан с Джейми изрядно намучились, думая, как выманить стаю этих тварей из родового склепа одного графа – а потом залили все сверху донизу маслом, бросили горящую головешку и потом добили уцелевших уродцев.
– Я и оглянуться не успел, как они тут появились, – раздосадовано взмахнул рукой Тедельмид, опершись на посох. – Еще прошлым летом сновала здесь пара подобных чудищ, но их зверье без моей помощи прогнали – а тут уже целыми толпами бродят…
– Наверное, где-то поблизости у них улей, – произнес Стефан, с хрустом потянувшись. – Тут поблизости случайно нет каких-нибудь тихих темных мест? Ну, скажем, захоронения какого иль что-то вроде того. Любят эти гаденыши во всякие щели забиваться.
– Случайно есть. Несколько пещер к югу отсюда, – протянул Тедельмид, меряя Стефана заинтересованным взглядом. – А ты, стало быть, в подобных созданиях разбираешься?
– Ну, в ваших божеских разборках я хоть и не мастак, но о чем-то представление имею, – небрежно дернул плечом Стефан. – Дам руку на отсечение, что в пещерах этих у гулей кладки – расплодились, вот и гуляют по лесу, как у себя дома. Если гнездо не уничтожить, то так и будут расползаться.
– Не хотелось бы навязаться, – Тедельмид снял шляпу и прижал к груди. – Но все же вынужден попросить помощи – у меня нет ни медяка, но если поможете мне избавить лес от этой гадости, буду вовек благодарен. И не только я, – он обвел рукой вокруг, – последняя букашка скажет «Спасибо!».
Стефан, пускай и чуть нехотя, но, конечно же, согласился, хоть похвальба от мошек его не особо и прельщала. Но все ж как он мог поступить иначе – отказать в просьбе человеку, что спас их шкуры – Джейми уж точно – от смерти было бы по меньшей мере немного невежливо, а по большей так и вовсе последним свинством. Эх, судя по всему, такова уж доля Стефана – бить всякую херовину, что клацает, рычит и плюется ядом…
– Но есть одна загвоздка, – поскреб затылок Стефан. – Оружия у нас нет, а идти на тварей с голыми руками – такая себе затейка. Вы-то, конечно, колдовать могете, но я вот подобным фокусам не обучен.
– Что ж, если это единственная проблема, то дай-ка я тебе кое-что покажу,– усмехнулся Тедельмид и направился к дому.
Внутри он забрался в погреб и спустя короткое время – под звук битых горшков и нескольких тихих, но емких ругательств – вытащил на середине комнаты огромный сундук, в который легко мог залезть сам и даже захлопнуть крышку. Потом Тедельмид достал из кармана длинный ключ и щелкнул замком. Заглянув через его плечо, Стефан невольно присвистнул – кто бы мог подумать, что у Тедельмида окажется целый арсенал, которым можно вооружить неплохой отряд. Джейми как очнется – штаны от радости обмочит: мечи, охотничьи луки, топоры, дубины, цепы, палицы – причем некоторые, судя по клеймам, весьма дорогие – и даже несколько арбалетов с россыпью болтов. Хотя парочка оружий и малость поржавели, но вот прочие, лежавшие в промасленных тряпках, были в полном порядке.
