Faster
S-T-I-K-S. Шустряк
Утром, еще затемно, Косой погрузился в лодку и уехал как раз в сторону еле видневшихся деревьев севернее острова, оставив меня стоять на пирсе, провожая его взглядом. Когда он превратился в еле заметную точку, а светило начало показываться из-за водной глади, я решил посмотреть на умерший город, который уже под утро перестал беспокоить меня своими звуками.
Из имущества, оставленного мне Косым, взял армейский бинокль с защитной раскраской и пошел на другую сторону острова, ближе к городу. Выбрав место повыше, аккуратно залег меж кустов, помня, что твари приходят на водопой, а матерая может и переплыть столь небольшую преграду. С первого взгляда я понял суть выражения Косого о том, что мы с ним идём по тихим, старым кластерам.
Если не смотреть в бинокль, то на набережной стояли люди, что-то иногда мельтешило дальше. Но, прильнув к окулярам, я увидел, что все переворачивалось кверху тормашками, люди на набережной превращались в кучки пустышей разной степени развитости, бредущие или отрывисто перебегающие в разных направлениях, иногда показывались лотерейщики и топтуны, в основном громившие помещения в зданиях. Столбы крупных пожаров возвышались по всему городу, а на мосту еле дымили останки развороченного грузовика в окружении десятка раскуроченных машин, те, кто пытались здесь покинуть город, видимо.
Прошло пять дней в одиночестве. Как и рассказывал Косой, матёрые твари ушли из города уже к четвертому дню, а вот топтуны с лотерейщиками продолжали активно появляться, правда, все больше задирая одного или двух пустышей, или загоняя бегуна. Иногда массивные туши, выясняя отношения между собой, с поразительной яростью наносили друг другу увечья.
Утром шестого дня воочию убедился в том, что интеллект у них разный. Очень матёрый кусач, даже, скорее всего, начинающий рубер, задорно бегал и гонял топтуна вдоль набережной, не давая тому никуда свернуть, заведомо подранив его. Суть этого действа стала ясна через час, когда на место пришёл элитник, да, его ни с кем не перепутаешь, даже ранее виденные мною лишь с большого расстояния, они внушали страх, теперь же ужас сковал меня даже через окуляры бинокля.
Тварь, не имеющая ничего схожего ни с человеком, ни с каким-либо животным, покрытая чешуйчатой броней по всем телу, на которой венчались зазубренные шипы разной длины. Его медленное и неторопливое появление со стороны центральной дороги подтолкнуло побитого топтуна на отчаянное действие. Разбежавшись, он попытался прыжками залезть на здание, цепляясь за выступавшие балконы. Появление еще одного кусача как раз на той крыше, куда отчаянно карабкался топтун, стало полной неожиданностью, и после удара тот с грохотом, ломая попутные конструкции, упал на тротуар.
Элитник и его внушительная свита медленно дошли до корчившегося топтуна, после чего он просто насадил его на свои когти и, приподняв, стал отрывать от вопящей и извивающейся жертвы куски, демонстративно кидая их своей свите. Когда каждый, включая двух загонщиков, получили своё, а жертва перестала дергаться и издавать звуки, он просто отшвырнул её и побрёл дальше вдоль набережной, следуя чуть позади своей свиты.
Интересно бы знать, чего это они так не поделили, сам-то ни куска не съел, все свите отдал, явно же демонстрация была или наказание за что-то. Из этого следует, что есть у них и мозг и средства общения, вопрос лишь только в том, на какой стадии и как много мозгов у них появляется.
К моему удивлению, даже самый неразвитый пустыш при виде лотерейщика или более развитого зараженного, старался, не отсвечивая, убраться за какое-либо препятствие, чтобы его не заметили, хотя на трапезу тех же бегунов они покушались без зазрения совести. Не раз видел, как толпа пустышей просто оттесняла от трупа его владельца. Обратное также наблюдалось, матерый бегун, уже полностью без одежды, с разбегу на скорости сбил пустыша и незамедлительно принялся его есть.
К десятому дню город полностью опустел, за полчаса наблюдения я не увидел никакого движения, кластер был покинут тварями совсем. Единственным моим развлечением все это время, помимо наблюдения, был спорт, я подтягивался, используя брус, на котором держался козырёк у входа в хижину, и качал пресс. Помимо спорта я полностью заучил выданную Косым брошюру, подкрепляя данные из бестиария визуальным наблюдением за тварями.
Утро одиннадцатого дня, как и предыдущие, начал с ловли завтрака, рыба, конечно, уже меня притомила, но то, что Косой назвал солониной, таковой не была вовсе. В бочонке слоями, проложенными крупной солью, имелось мясо кого ни попадя, если судить по размерам, от белки до какого-то более крупного животного, может, енота, может, бобра. Есть то, что пахнет, как содержимое этого бочонка, я не мог, приходилось комбинировать соления, рыбу, консервы и крупы, что были в доме.
От чистки очередной рыбины меня отвлек едва слышный звук всплесков на фоне лесных звуков. Бросив все, я схватил нож и быстро, не создавая шума, побежал на берег. Недалеко от деревянного причала, примерно метрах в двадцати, я очень аккуратно залег в кусты и подполз ближе, раздвигая их.
В первый раз я видел, как выглядит маскировочное поле Косого со стороны, а выглядит оно совершенно никак. Моему взору предстала абсолютно пустая лодка, машущая веслами и плывущая в сторону того самого деревянного причала. Когда она доплыла до цели, из ниоткуда вылетела веревка и зацепилась за металлический крюк. У меня не было сомнений, что это именно он, но, помня слова о том, что не считай себя уверенным, пока окончательно не убедился, решил подождать.
Следующие несколько минут ничего не происходило, и я даже решил вернуться к домику, начав отползать от кустов, как в спину мне чем-то ткнули и голос Косого произнёс «Хенде-хох, арбайтен, кляна». Хоть я и осознавал, что это шутка, но холодок с мурашками заставил меня содрогнуться.
– Так мне руки поднять или работать? – изобразил я заикающегося и напуганного человека.
– Да хрен тебя знает, это все слова, что я по-немецки знаю, из старых фильмов о войне, – рассмеялся он, протянув мне руку.
О своём путешествии он ничего толком не рассказал, лишь то, что ему дали отпуск, как он, усмехнувшись, выразился, и то, что ему по пути попался кластер с деревенским домом, который сюда прилетает в гордом одиночестве да весьма редко, но всегда радует вкусной снедью. Развернув свёрток, он достал изрядных размеров ломоть свиной грудинки в специях и семь яиц.
– Яйца из-под куриц забрал, за два дня, думаю, не испортились, – прокомментировал он.
– Косой, я тебя уже люблю, – прокомментировал увиденное и рванул в домик за сковородой.
Яйца оказались годными, они были зажарены с частью грудинки, я смаковал каждый кусочек свежей и вкусной яичницы. Спать мы сегодня должны были лечь рано, чтобы завтра еще до рассвета переплыть на другую сторону, продолжив поход к месту, где я должен был, наконец, получить оружие.
Глава 6
Утром до рассвета мы переплыли огромное озеро в сторону востока и высадились на песчаном берегу, явно не принадлежащем данному озеру, такой берег, скорее всего, характерен для большой реки, способной намыть песок, чем для спокойного большого озера. Еще вчера Косой пояснил, что он вернулся немного позже, чем рассчитывал, и следующие два кластера, что нам предстоит пройти, скоро перезагрузятся. Первый, как раз этот, с песчаным берегом, уйдёт на перезагрузку до обеда, но он всего семь километров вдоль берега и пройдём мы его быстро, а вот другой уже значительно больше и перезагрузится ночью, ближе к утру. Так что до вечера мы должны преодолеть семь километров по лесу и около тридцати по городу, выйдя на границу с третьим кластером.
Вечерело, когда мы миновали первый и прошли наискось по второму кластеру, войдя в совершенно другой город. Это явно было видно по архитектуре, предыдущий состоял из районов, разделенных дорогами с одинаковыми по виду пятиэтажными зданиями. Как пояснил Косой, зовутся такие строения хрущёвками, мы даже как-то ночевали в одной такой, новый кластер встретил сразу высотной застройкой не меньше пятидесяти этажей и несколькими более низкими собратьями. Пройдя через три перекрестка с почти одинаковыми строениями, мы вышли на площадь, вокруг которой стояли здания с угадывающимся с первого раза административным назначением, вот к одному из таких мы и направились через всю площадь.
Уже издали было понятно его военное назначение по изображению щитов на решетчатом заборе и стоящему небольшому танку на пьедестале. На подходе к зданию стояло несколько развороченных бронированных машин незнакомой мне конструкции, а чуть поодаль стоял легкий танк c названием «Спрут», о чем проинформировал Косой. Башня танка была выворочена с корнями и валялась в нескольких метрах от него, а прилегающая часть площади была усеяна уже почти полностью разложившимися тушами тварей, зловоние от которых стояло невыносимое. Косой по-свойски направился внутрь ворот, тщательно маневрируя среди останков тварей так, чтобы не выпачкаться в них. Притормозил он только у вывернутой массивной деревянной двери на входе в здание.
– Идем тихо, тут две недели уже прошло, но я чувствую, что там еще кто-то есть, – произнёс Косой, вскинув пластиковый брусок своего оружия.
– Понял, не расслабляюсь, – подтвердил, следуя за ним.
Мы двигались по веренице коридоров, периодически переступая через костяки и разглядывая улицу через зияющие проломы в стенах, пока не уткнулись в непримечательную дверь в конце одного из коридоров. Войдя внутрь, мы оказались в абсолютно тёмной комнате, не имевшей окон, Косой тут же включил фонарик. Я очень удивился, увидев перед собой внушительных размеров гермодверь, какие обычно ставят в военных бункерах. Массивная, выкрашенная в зеленый цвет, она была совершенно не к месту в этой комнатушке, больше походившей на небольшой склад.
– Ух ты, – высказал я своё удивление.
– Толком не заморачивался, но сидят тут у них какие-то спецы секретные, похожи на разведчиков, а сверху якобы штаб округа военных находится, – прокомментировал Косой в ответ на мой возглас.
– Ну, судя по двери, спрятанной в каморке, похоже на правду.
– Танк тот помнишь, что я «Спрутом» назвал? – спросил Косой, неопределенно махнув рукой в сторону.
– Да, – подтвердил я, непроизвольно кивнув, хоть и был у него за спиной.
– Ну так вот, необычный он, наши его изучали, у него искусственный интеллект реализован и, судя по отчетам, что из него добыли, он тут сутки в одного оборону держал, даже когда командование все обратилось, а как последнее отстрелял из крупного калибра, так и пал от матерой твари.
– Так вы его себе забрали? Неужели нолды?
– Да нет, не нолды, – усмехнулся он, – технологии, конечно, у них получше, чем в среднем по СТИКСУ, но даже до внешников не дотягивают.
Подсветив себе фонариком, он нашел небольшой лючок, открыл его, обнажив цифровую панель, не подающую, на первый взгляд, никаких признаков жизни. Несколько нажатий клавиш, сопровождающихся лишь щёлканьем, произвели должный эффект, ранее отключенный экранчик ожил и высветил надпись о принятии кода и предупреждение о начале процесса открытия двери. Пока дверь шумела автоматическими замками, мы отошли и стали наблюдать медленный процесс её открытия. Уже через минуту, предварительно закрыв столь годную защиту, мы очутились в освещенном коридоре с аскетичной отделкой в виде белого потолка и зеленых стен. Обратив внимание на это, мне пришла в голову мысль, что во всех мирах тяга военных к такой раскраске одинакова.
Не успели мы сделать и двух шагов, как из закутка с правой стороны к нам выполз едва двигавшийся медляк в военной форме, Косой мгновенно произвёл выстрел ему голову, расплескав на пол из темно-оранжевой плитки содержимое его черепа.
– Ну все, больше никого не чувствую, – прокомментировал он, вскинув руки, развеял свой скрыт, осыпавшийся привычными белесыми хлопьями.
– Как он нас почуял? – поинтересовался я.
– Не почуял он, работу двери услышал и пришёл посмотреть, пустыши и медляки тем и славятся, что на каждый странный звук реагируют, – пояснил он.– Здесь, как я и говорил, будем тебя вооружать, да передохнём немного, можно где-то чуть меньше недели прожить в бункере спокойно, до следующей перезагрузки. А тут, надо сказать, – протянул он мечтательно,– горячий душ, горячая еда и безопасная мягкая кровать.
– Это же военные, по любому есть резервные системы и запасы на случай войны.
– То-то и оно, – подтвердил мою догадку Косой, – и запасов тех тут на три года на пять сотен бойцов, вот только столько нам тут не просидеть по понятным причинам.
– Косой, может, тут ещё твари есть?
– Во-первых, тот медляк был единственный, кого я чувствовал, во-вторых, я тут не первый раз и даже во время боя тут был, они все на защиту наверх уходят, был приказ даже персоналу обеспечения встать под оружие. Если сюда прийти раньше, пустыши в диспетчерской еще будут живы, но сейчас они уже все сдохли с голоду и от жажды. Этот выживает почти до конца, указал он на валяющийся труп, потому что из ведра в дежурке воду лакает.
Я шел вслед за Косым по коридору, пока он не остановился у массивной деревянной двери и скомандовал не дышать носом, задать вопрос «Почему?» я не успел, он вошёл внутрь, и я, по выработанной привычке, следом за ним. Ответом на мой невысказанный вопрос был небрежный взмах рукой в сторону невысокого аскетичного трюмо, возле которого лежал труп крупного человека в военной форме.
Запах разложения в столь небольшом помещении был невыносим, я предпринял все усилия, чтобы не оставить тут содержимое своего желудка. Сам кабинет был явно не рядового офицера, о чем свидетельствовали многочисленные фотографии, сделанные в боевой обстановке и всякие наградные документы, развешанные по стенам в рамках. Косой поставил фонарик на стеллаж так, чтобы луч света бил в беленый потолок и освещал всё помещение отраженным светом, после чего направился к сейфу, где со знанием дела стал крутить ручку набора шифра.
Из сейфа он извлёк две явно подарочные коробки, чуть поискав, положил к ним на стол два металлических предмета, завернутых в промасленную бумагу, и три кобуры.
– Бери все и пошли в более приятное место, – скомандовал он мне, с чем я был полностью согласен. Пройдя пару длинных коридоров, мы дошли до помещения арсенала, о чем гласила большая надпись над входом в оное. Решетка на входе была ожидаемо заперта электронным замком, Косой просто расплавил рукой петли, и она с грохотом упала на пол.
– Клади сюда, – показал он на металлический стол неказистой конструкции, стоявший вторым в ряду идентичных братьев.
– Откуда ты знал код двери и сейфа?
– Я же тебе сказал, был тут раньше, – ответил он, направляясь в сторону стеллажей.
– Неужели, когда они были еще живы?
– Именно, – ответил он, вскрывая очередную коробку и что-то из нее извлекая, – я тогда был наивным и даже пытался всё им рассказать, но те меня заперли в камере, так сказать, до особых распоряжений, а когда все закрутилось, меня к тому офицеру привели, где я его и расстроил рассказом об их будущем.
– И он тебе поверил?
– Да как не верить, когда он на компьютере видел, что снаружи в городе творится, офицер-то был по чрезвычайным ситуациям, долг его был – сохранить бункер, запечатав его, даже если он последний выживет, что он, по всей видимости, и делает каждый раз. Правда, сколько я ни приходил потом, он всегда стреляется, только тело в разных местах в кабинете лежит.
– А в тот раз как было?
– В тот раз, – призадумался он, – да все просто, посидели, выпили с ним, рассказывал ему про жизнь нашу, про шансы стать иммунным, да про то, как тут тяжело выживать. Вот и сказал он мне код сейфа, и от шлюза тоже дал под обещание, что, если когда-нибудь он окажется иммунным, я помогу ему выжить.
– И как с обещанием?
– Никак, в тот раз он заурчал, я ему шею свернул, а в остальные мои посещения сам всегда стрелялся, может, и был когда иммунным, но до меня не доживал.
– Так ты специально сюда ходишь за ним?
– Нет, конечно, но если бы его нашел, то помог. Я уже говорил тебе, что в кластер этот нолды разок при мне прогрузились, где я винтовочку свою подобрал, никто у нас не против еще таких поиметь, но, увы, пока безрезультатно, в этом цель моя. Я тебе много раз говорил, что нужно примечать места, где можно безопасно отдохнуть и при нужде залечиться, а это одно из самых козырных, что я знаю.
Тем временем, он, собрав все то, что доставал из ящиков, принес и выложил на металлическую поверхность стола, попутно снимая промасленную оберточную бумагу.
– Да я и запоминаю, – подтвердил я, осматривая выложенное на стол.
– Автомат Калашникова, АК-308 под натовский патрон семь целых шестьдесят две сотых на пятьдесят один миллиметр, способен успокоить всех до кусача, хотя вблизи и начинающего рубера сможет озадачить, матерому он так же доставляет неприятные ощущения, но не более того, про элитника вообще молчу, – взяв в руки автомат, пояснил он. – Приклад пластиковый с амортизатором, телескопический, можно настроить под себя или ситуацию, – он продемонстрировал, как удлиняется и сокращается приклад, так же расположение его фиксатора.
– У нас тоже есть автоматы Калашникова, их торговый дом знаменит на весь мир, правда, оружие меня мало интересовало всегда.
– Хоть в чем-то наши миры совпадают, – с ухмылкой ответил Косой, – теперь оружие для тебя будет являться важнейшим аспектом твоей жизни. – Защелкнув подствольный гранатомёт, продолжил, – а вот такая штучка успокоит и матерого рубера, и начинающую элиту на раз, – продемонстрировал он надетый подвес, – но есть проблема. Во-первых, он однозарядный, во-вторых, специфический, предназначенный только для ВКО-25. Из хороших новостей – тут их 4 ящика и вряд ли ты хоть половину унесешь, так что не страшно. Крепеж для подствольного тут стандартный, сменить проблем нет, как и все остальное. Вставленная граната сразу встаёт на боевой взвод, кроме как нажать отдельный курок, действий больше никаких не надо, а устройство такое, что ни детонировать, ни выпасть она не сможет. Чтобы извлечь уже вставленную гранату, есть вот такой вариант, – показал он жестами процесс извлечения невидимого боеприпаса. – Четыре круглых магазина, дисковые на девяносто пять патронов, хорошая вещь при затяжных боях, но, увы, ненадежная, если забьется мусором или грязью, вклинить может, так что носи только в этих чехлах, – указал он на них. – Взял я тебе их 4 штуки, имеются еще, но не рекомендую, так как сами по себе весят много, да и перезарядить их можно только в спокойной обстановке.
– Ну да, весят будь здоров, – подтвердил я, несколько раз подкинув металлический кругляш в руке.
– Это 4-х рядный магазин, – продолжил он, выложив 4 утолщенных магазина, – вместительность шестьдесят в каждый, они уже хороши и удобны для ношения в разгрузке, но по-прежнему не любят грязь. Оружие вообще грязь не любит, но степень нелюбви разная, – усмехнулся он. – Ну, и тридцать штук обычных, с десяток в разгрузку, остальные в рюкзак, патронов много не бывает. Про глушитель рассказать нечего, но учти, развитый зараженный спокойно за сотню метров услышит, а элитник и того дальше, так что глушитель не панацея. Их всего три, все и забери, ценность это в СТИКСе, да и стоимость непомерно высокая, с низким сроком эксплуатации, пригодятся, – погодя добавил он.
– Что по патронам, я же не смогу запастись наперед, где брать?
– Патроны к данному экземпляру распространены в любом мало-мальски цивильном стабе, всегда купить за спораны можно.
Следующим на импровизированный обзор был выложен пистолет из лакированной подарочной коробки, с надписью «за доблестную службу», он вызвал у меня уважение как размером отверстия в стволе, так и внешним брутальным видом.
– Их я взял тебе два и к каждому кобуру для ношения под мышкой, левую и правую. Это, так сказать, оружие последнего шанса, – улыбнувшись, он крутанул внушительный револьвер на пальце. – Револьвер штурмовой РШ-12, иногда его называют «Слонобой», с близкого расстояния в лоб укладывает любого, вплоть до начинающего рубера, с обоймы и матерого уложит, но у элитника, сам понимаешь, кроме озадаченности, ничего не вызовет, если не прямо в глаз. Из минусов – это отдача, брыкается он знатно из-за патрона двенадцать и семь на пятьдесят пять, такой в снайперских винтовках используется. О прицельной стрельбе на большие дистанции речи не идет. Глушители имеются, можешь надеть, но, сам понимаешь, слышно еще дальше, чем калаш, поэтому лишний вес и неудобство размещения. Еще проблема – это его вес, оба, как калаш в обвесе, будут, перезарядка тоже узкое место, револьвер все-таки, магазин просто так не сменить, есть, конечно, пластиковые приблуды для этого, но это все понты, а СТИКС такого не терпит.
Оставив меня возле стола ощупывать моё будущее вооружение, Косой вернулся к стеллажу с небольшими металлическими ящиками и принялся их по очереди открывать, что-то в них выискивая. Я, взяв массивный револьвер, вытянул руку в попытке прицелиться и ощутил весьма нешуточный вес, невольно представив, какая отдача будет у этой махины, убедившись в возможности только одного точного выстрела. Откинув фиксатор барабана, я осмотрел пять внушительных отверстий в нем для патронов и взмахом руки защёлкнул его обратно. Тем временем Косой вернулся, выкладывая на стол новые трофеи.
– Это пассивный оптический прицел на калаш, возьми пару, он четырёхкратный, таскай один надетый, второй про запас и вот этот, он хитрый электронный с переключаемой кратностью увеличения, дальномером и поддержкой ночного режима, правда, пассивного, инфракрасный фонарь должен быть отдельно.
Косой достал из упаковки фонарь, закрепив его на автомате в боковом положении, а оптический прицел сверху, после чего весьма изящное и по-военному простое оружие стало напоминать какого-то бугристого монстра с торчащими во все стороны отростками.
– Фонарь имеет несколько режимов яркости и режим инфракрасной подсветки, работает от аккумуляторов, их тоже возьмёшь, зарядка к ним так же есть универсальная, от розетки и от аккумуляторов авто зарядить также можно. Но помни, свет ночью – маяк с призывом на ужин, некоторые зараженные и инфракрасную подсветку от приборов ночного видения замечают, встречал таких лично.
– Буду знать, – подтвердил я, рассматривая приобретения.
– И вот тебе последнее оружие для ношения на поясе, его не снимай даже в стабе.
Он достал из упаковки пистолет странного вида, как будто кто-то взял и стукнул его дулом так, что что-то перетекло в ручку, верхняя часть которой была непропорционально широкая, а ствольная часть короткая, этакий квазимодо мира оружия. Видимо, моё недоумение было очевидно, потому что он решил меня добить, выложив передо мной коробку с еще более необычными патронами. Мало того, что пуля имела нестандартный вид, так еще и заточена треугольником, как жало паяльника, при этом вбита внутрь гильзы. На вид создавалось ощущение, что это отбраковка производства.
– ПСС-2 под патрон СП-16, семь шестьдесят два на сорок три, – не обращая внимания на меня, он продолжил свои объяснения, но, увидев мой недоверчивый взгляд, остановился.
Взяв из пачки один патрон, зарядил его в обойму, после чего направил ствол в сторону металлической двери, преграждавшей вход в отдельное помещение арсенала, и спустил спусковой курок. Я инстинктивно ожидал, что оглохну от выстрела в замкнутом помещении, но услышал лишь звонкий удар по металлу, эхом прокатившийся по помещению.
– Так вот, это бесшумный пистолет под бесшумный патрон, ни вспышки, ни звука по сравнению с другими, хлопок не намного громче пневматики. Способен угробить даже развитого лотерейщика, топтун тоже входит в возможные жертвы, не с одного попадания, конечно, и вблизи. Для дистанций больше пятидесяти метров вообще не подходит. Самый большой минус этого оружия в том, что тут всего два магазина к нему и десять коробок патронов, по десять в каждой, с учетом вынужденной демонстрации у тебя их почти сотня осталось. Патроны эти крайняя редкость, кроме этого места, где и так с ними негусто, я знаю еще одно, где можно их раздобыть в небольшом количестве. Цена на них в стабах запредельная, так что даже не думай пытаться купить, только ксеры способны воспроизводить их, без крайней нужды используй что-то другое.
– Понял, – рассматривая и ощупывая странный ствол, подтвердил я, – а что это за нарезка такая странная? – показал я на нечто, похожее на гребенку, в нижней части ствола.
– В моём мире это называлось планкой Пикатинни, универсальное крепление для всяких обвесов, лазерный прицел, фонарь и прочее, но для чего это на данном пистолете, загадка.
– Понял, – подтвердил я, начав подгонять кобуру для необычного оружия.
Примерно час мы с Косым потратили на обучение меня разборке и уходу за моим оружием, я, конечно, и раньше слышал о простоте конструкции оружия торгового дома «Калашников», но убедился в этом только сейчас. Я смог разобранный для чистки автомат собрать чуть дольше, чем за полминуты, на этом Косой удовлетворился и сказал, что я почти удовлетворительно собрал по армейским меркам. С остальным оружием было уже проще, но также были произведены многократные тренировки по разборке и сборке его. С выражением Косого о том, что в СТИКСЕ заклинившее оружие – это почти смерть, я был полностью согласен, и поэтому тщательно запоминал и повторял показанные им действия.
Закончив с оружейной частью, мы приступили к одежде, первым делом мои неплохие ботинки были заменены на местные армейские. Летний вариант ботинок имел прочную подошву и, как пояснил Косой, титановую пластину в ней, что исключает возможность прокалывания ног гвоздями или прочими предметами, удобство их подгона под ногу я оценил сразу. По его заверению, мне их не сносить даже за год, но вторую пару на всякий случай я отложил, тем более что они оказались даже легче моих старых. Штаны и верх я также взял в двух комплектах под насмешки Косого, пояснившего, что этого добра навалом в любом стабе, и всего за несколько споранов я оденусь полностью, в отличие от протянутой мне армейской разгрузки.
Пощупав, я оценил крепость материала и количество карманов с их расположением, все было продумано до мелочей, даже надпоясные крепления для гранат, куда прекрасно входили боеприпасы к гранатомету. Он объяснил принципы укладки и продемонстрировал, как мне стоит снарядить разгрузку.
В двух боковых карманах разместились здесь же взятые фляги для воды и живца. Магазины заняли свои места, а внутренние карманы были выделены для хранения экстренного запаса споранов и ненужных в бою вещей. Забив разгрузку первым необходимым, я почувствовал её значительное утяжеление. Принесенный мне большой заплечный рюкзак был спаркой с передним, с возможностью быстрого сброса в виде двух петель в небольших карманчиках на лямках, расположенных в районе плеч, что позволяло отстегнуть эту ношу мгновенно. Причем можно скинуть только заплечный или оба одновременно.
– Артём, запомни мудрость местную, в разгрузке должно быть все то, чтобы выжить, бросив в любой момент остальное. В переднем рюкзаке важное, что ты можешь бросить, но хотел бы сохранить, а в заплечном то, о чем ты вообще не будешь сожалеть. Жизнь важнее хабара.
– Я уже думал об этом, – подтвердил я своё согласие с его доводами, тем более что за рюкзаком можно попробовать и вернуться.
В итоге я доукомплектовал себе разгрузку здесь же найденными двумя пакетами первой помощи, в которых, как пояснил Косой, даже стерильные иглы для наложения швов имеются, еще несколько таких отправилось в передний рюкзак и заплечный. Нагрудный также забил боекомплектом, запасом спирта с универсальной спиртовкой, способной работать даже на бензине. В задний отправился второй комплект одежды, ботинки и две разгрузки, остальное я добил боезапасами.
Одев все, я крякнул от получившегося веса, а после размещения двух слонобоев на свои законные места и автомата в руки, даже моя жаба смирилась с тем, что придется выложить хотя бы часть патронов к автомату, которых от жадности почти три цинка засунул. Косой безмолвно наблюдал мою борьбу с жабой и изредка ухмылялся, когда схватка была окончена, предложил мне пристрелять оружие в имевшемся тут тире, куда я и был сопровождён, причем, по его требованию, в полной своей выкладке.
Опыт стрельбы у меня имелся исключительно учебный, в Империи это было обязательной программой, как в старших классах школы, так и в институте, но страсти особой к этому у меня не имелось, о чем сейчас я сильно сожалел. Косому пришлось потратить не один час, чтобы объяснить мне принципы прицеливания на разных дистанциях, и у меня даже стало получаться.
В бункере мы отдыхали пять дней, хотя отдыхом я бы это назвал с натяжкой, помимо сна и готовки в местной столовой, которая, кстати сказать, была не по-армейски хорошо укомплектована, я тренировался. Косой заставлял меня бегать по коридорам в полной выкладке, спускаться и подниматься на этажи бункера как можно быстрее и тише, что привело к выкидыванию из рюкзака еще части боекомплекта.
Ежедневные тренировки в тире также дали свои результаты, мои навыки улучшились значительно, я даже решился расстрелять пять бесшумных патронов, оружие оказалось удобным и весьма точным. Свой автомат я не насиловал, а взял в оружейке аналогичный, благо, их тут было более чем достаточно. Опробовал я и слонобоя, поняв смысл выражения о том, что глушитель ему однозначно не нужен, и без зазрения совести выкинул их из рюкзака, так как грохот, создаваемый им, даже с глушителем, был чрезвычайно громким по сравнению с тем же автоматом. Буду его использовать как последний шанс, когда уже не до шума, а так есть бесшумный.
Собираться в путь мы стали примерно за день до ожидавшейся перезагрузки этого кластера, предварительно, с разрешения Косого, я испытал подствольный гранатомет, благо, проблем с запасом снарядов не было. И без того потрепанный мною тир после этого пришёл в полную негодность, а я смог почувствовать и пристреляться к оружию. Утром, позавтракав в последний раз на долгое время вкусной горячей едой, проверив шумность укладки, мы стали выбираться наружу.
За четыре последующих дня мы миновали три весьма крупных кластера, не встретив никого сильно развитого, лишь изредка наблюдалась миграция матерых бегунов и лотерейщиков, да одинокий топтун в предыдущем кластере громил дом в поисках кого то. Косой пояснил, что, скорее всего, там спряталось домашнее животное, которое для них первостепенное лакомство, и пока он не добудет его, не успокоится.Судя по тому, что наблюдались изрядные повреждения здания, это был кот, уж очень они верткие и хитрые.
