Faster
S-T-I-K-S. Шустряк
– Присутствовал ли лично Шустряк при заключении договора?
– Да, конечно, вам же должны быть известны правила работы ментатов, – в этот момент вспышка произошла еще раз.
И тут я увидел, как Шатун со своим ментатом просто пропали, причем они пропали только из того, что вижу я, иначе бы это всполошило и стоявших рядом, но нет, они проигнорировали это, и тут я услышал следующий вопрос.
– Скажите, вы сейчас использовали свой дар, позволяющий обманывать ментата для того, чтобы он не мог распознать вашу ложь? – спросил голос невидимого мною Шатуна. Я тут же понял, что ложь была раскушена еще в первый раз, вся эта игра была лишь для того, чтобы подтвердить использование уловок, а их исчезновение – это и есть припасенный козырь.
Мне показалось, что высказанный вопрос не успел дозвучать до конца, как у Голиафа активировался дар, смысла в ломании дальнейшей комедии не было, тем более что охрана, стоявшая у машины, начала вскидывать оружие. Я призраком ринулся сквозь стену контейнера, в пару прыжков преодолев расстояние до стоявших, и тут же сменил пространства местами, окружив себя куполом из зеленоватого морока. Моей целью был Голиаф, его и ментата нужно было взять живыми, в отличие от прибывшей с ними охраны. Времени на переговоры с ними нет, да и они сами выбрали сторону, на которой решили воевать, так что я без зазрения совести вскинул автомат, переведя в режим одиночного огня. Каждому охраннику я выписал по одной свинцовой пилюле в голову, промахнуться с такого расстояния я не мог, особенно с учетом того, что стрелял по неподвижной мишени, а вот для Голиафа я припас кое-что поинтереснее.
Отстегнув магазин, я выщелкнул из него два патрона, которые подойдя к призрачному голиафу, хотел разместить в коленях, но тут же встал и замер, увидев его лицо. «Ах ты, падла», – промелькнуло у меня в голове, – «гнида недобитая», – в голос выругался я, понимая, что никто этого не услышит. Неправ я был, когда говорил Шатуну, что данного гражданина я не знаю, знаю, еще как знаю, вот только, когда мы с ним встречались, его точно Голиафом не звали, и был он одет в броню из суперпластика. Где-то в толпе я бы ни за что его не узнал, но сейчас на меня смотрело, хоть и прозрачно-зеленоватое, но такое же ошарашенно-удивленное лицо, как и тогда, в стабе муров после срывания с него маски респиратора. «М… да», – выдал я, еще раз приглядевшись, умеет СТИКС удивить, да так удивить, что диву даёшься, хотя иллюзий в том, что эта падаль оказалась иммунной, я не испытывал, скорее всего, у него где-то была еще одна белая жемчужина.
Перестав разглядывать внешника в новом обличии, я разместил оба патрона у него в локтях, ну его нафиг тащить, пусть сам идет, ведь все равно, когда Шатун узнает, кто он, захочет с ним поговорить, а про методику допросов Шатуна по Бастиону нехорошие разговоры ходят. Продажный ментат меня не привлёк, даров у него было всего два, я это видел отчетливо, один дар ментата, а второй – позволявший этих самых ментатов дурить, так что опасности он не представлял, можно остановить и классически. Я размахнулся прикладом и сменил пространство, тут же ударив ментата прикладом в грудь, да так, что из того весь воздух разом вышел.
Ментат осел беззвучно, чего не скажешь о Голиафе, чей истошный крик заставил меня отпрянуть. Увидел, как рядом на земле корчатся Шатун и Тур, тот самый Тур, что судил мою драку на Арене, сейчас рассмотрев его, я узнал, то-то голос был знаком, запал мне тогда в память его странный клинок у моей шеи. Боковым взглядом я заметил, что другой Тур стоит возле одного из оседавших на землю охранников и недоуменно на них смотрит, потом наши взгляды пересеклись и он, осклабившись, погрозил мне кулаком, явно намекая на то, что по плану это была его работа, пожал плечами, мне лично никто об этом не говорил. Тур, который корчился на земле рядом со мной, там и продолжал корчиться, а вот Шатун, что корчился там же рядом, встал, но я попытался не показать своего удивления, не отреагировал на это.
– Неудачно дистанцию прикинул, – произнёс Шатун, пнув внешника, который пытался присесть, заливаясь гортанным криком, пинок попал в морду, отчего тот растянулся и перестал орать. – Хороший дар у этого ублюдка, – продолжил Шатун, – даже за препятствием достал.
– Я не знал, что у тебя тоже есть призрак, – стараясь не выказать своё удивление, спросил я.
– Не у тебя одного есть призрак, вот только у тебя он один, – не успел он договорить, как передо мною возникло еще два Шатуна, причем один получился из корчившегося Тура, который превращался по мере того, как поднимался с земли. Двое призраков отсалютовали и рванули в разных направлениях, один к машинам, а другой за пригорок, где, видимо, Шатун и прятался. – Я могу ими управлять и даже перемещаться на место любого из них, – пояснил Шатун.
– Нормально, – вымолвил я, наблюдая за одним из Шатунов, ломившимся в лесок сайгаком.
– Лежать, падла, – рявкнул Шатун, глядя на попытку внешника отползти, – нехило он нас приложил, – добавил он, пнув в бок лежавшего, отчего тот еще сильнее взвыл и прекратил попытку к бегству, продолжая только стонать.
– Видел, – подтвердил я, – а у этого урода дар скрывать от ментата правду, – сказал я, указав на худощавого мужика, который уже начинал шевелиться, прекращая судорожно ловить ртом воздух.
– Да, это было понятно, когда он еще в первый раз соврал, – слегка придавив нож так, чтобы тот резанул кожу на горле ментата, Тур продолжил, – дар ментата не выдает готовый ответ – лжёт человек или говорит правду, ты ощущаешь вроде как волну от говорящего, если врёт, то ты это чувствуешь, но не бывает, чтобы вообще ничего не было. Когда он соврал, было ощущение, что он вообще молчит, таким фокусом только начинающего ментата обмануть можно.
– Ясно, что с ним дальше будет?
– Все просто, – начал говорить Тур, при этом нож слегка шевельнулся, – для начала заявим в гильдию, пусть поднимут его сделки и проверят, что там да как, а после пустышам, скорее всего, скормим, – в этот момент, удерживаемый хотел что-то возразить, но напрягшееся горло врезалось сильнее в заточенную грань ножа, и он прекратил.
– А этот урод все-таки тебе знаком, – Шатун перевел нить разговора на притихшего, но по-прежнему постанывавшего внешника.
– Ага, – подтвердил я, – виделись уже, правда, мельком, шапочно, так сказать, морду этого Голиафа я тогда особо не разглядывал, она-то за шлемом пряталась из суперпластика, да за респиратором.
– Вот даже как? – удивился Шатун, а Тур, видимо, по привычке, кивнул головой с удивленным взглядом. – Не один из тех, кого ты на жемчуг пощипал, когда с дружеским визитом к мурам заходил?
– Он самый, дружка его я тогда застрелил, а с этого гада маску содрал, а тут видишь, как вышло, но почему-то я не верю, что он иммунным оказался.
Шатун, развернувшись, присел возле скорчившегося тела внешника, осклабился и крутанул нож в руке, отчего тот даже дернулся, но тут же, прекратив шевелиться, застонал.
– Слушай, дружок, у меня к тебе имеется вопрос и не один, предлагаю тебе сделать сейчас выбор либо ты сам все расскажешь, – Шатун сделал паузу и поднял сухую ветку, после чего одним движеньем отрезал от неё лишнее, оставив сантиметров пятнадцать, и принялся заострять ножом конец. Внешник уперся глазами в тонкую стружку, которая падала с палки, нервно сглатывая, а Шатун продолжил, – либо мы будет затачивать тебе пальцы, и можешь мне поверить, уже на третьем язык развязывался у самого упрямого клиента в моей жизни. – При этом голос у говорящего был ровный и спокойный, как будто он заказывал меню на аперитив к обеду.
– Я скажу сам, все, что надо, расскажу, – нервно и дёргано, с рыдающими нотками, выдал лежащий, даже перестав стонать.
– Шустряк, – обратился ко мне Шатун, – у тебя к нашему гостю есть вопросы?
– А как же, – задорно выдал я, – к примеру, где он ещё добыл белую жемчужину, ведь я все забрал?
– У Стивена, – тут же выпалил он, почему-то глядя на Шатуна, а не на меня, и, видимо, не увидев удовлетворения ответом тут же добавил, – он никому не доверял и хранил свой жемчуг в костюме, есть у нас в броне внутренний карман для всякого.
– Я так понимаю, что обещанная за мою голову белая тоже оттуда?
– Да, – ответил внешник, немного помедлив.
– Я так понимаю, что белая сейчас находится, как вознаграждение, у гильдии наёмников, – прищурившись, спросил Шатун.
– Да-да, и красные тоже, они потребовали вознаграждение и оплату вперед.
– И последний вопрос, – выдал я, понимая, что до белой добраться будет очень сложно, – у тебя еще был жемчуг, на который ты себе в Колизее красивую жизнь купил?
– Да, – всхлипывая, ответил внешник, – многие, кто имеет высший доступ и бывает в этом мире, задумываются о своей пенсии.
– Ни хрена себе пенсия, – возмутился я, – то есть вы нас режете, перерабатываете на свои микстуры, а когда подходит время подохнуть, вы сюда сбегаете, на так называемый покой, который может стать вечным?
– Да, а что ты хотел, – хоть и хлюпая, но уже с вызовом возразил внешник, – я двадцать лет спину гнул на правительство, и ты думаешь, что я могу себе позволить хотя бы дозу «Иусэтернитатиса», а чтобы не стареть, нужно каждые полгода по дозе получать, а для омоложения и того чаще…
– Это еще что такое? – перебил я его.
– Средство, которое омолаживает организм, – пояснил Шатун, к моему удивлению, после чего внешник продолжил.
– Да, так и есть, но его концентрацию в тканях нужно постоянно поддерживать, иначе эффект быстро проходит, вот и получается, что мы добываем его своей кровью, но не для себя.
– Ну, вот совершенно мне почему-то тебя не жалко, – съехидничал я, – ну а жемчуг-то вы как утаиваете?
– Мы его не утаиваем, он ни для каких целей на земле не нужен, даже хуже того, опасен, все то, что вы достаёте из «узлов оснований», вы их споровыми мешками зовёте, для жителей по ту сторону очень опасно и поэтому на этой и той стороне есть очень жесткий карантин и досмотр, пронести ничего не выйдет. Жемчуг и прочее используются нами тут в качестве экономического стимулирования тех, кого вы мурами называете.
– А белый? Лично я видел тварь, из которой его можно добыть, и мне почему-то кажется, что это непростое дело, – удивлённо спросил я внешника.
– Да, но нужно уметь мотивировать тех, кто за всем этим стоит, при наличии техники их тоже можно убивать, хотя тяжело и не без потерь, а ценные компоненты в них присутствуют в больших количествах.
– А если тех, кто у вас тут на пенсию вышел, муры схватят и на разделку пустят?
– Не пустят, во-первых, муров возле Колизея нет, а у нас там в основном все живут, да и охрану мы способны содержать, ведь мы продолжаем сотрудничать с нашими, а они нам платить за это.
– Вопросов больше не имею, – сказал я, подводя точку в допросе. – Так что, получается, Колизей- это у нас рассадник внешников, отошедших от дел…
Шатун поднес палец к уху, что-то тихо сказал и через мгновенье перед нами материализовался кваз с какой-то нереально огромной пушкой в руках, нет, вид у неё был бы обычный, если бы она была приделана к башне какой-либо бронемашины, но тут в его руках такой ствол выглядел странно.
– Корнет, обоих в машину, с ними еще нужно будет поработать, если начнёт чудить, разрешаю оторвать ему ногу или руку.
– А откусить? – пророкотал кваз, ощерившись так, что всем стали видны два ряда заостренных зубов, при этом он перекинул своё оружие за спину, легко так, ненапряжно.
– Как посчитаешь нужным, – ответил Шатун и кваз тут же рукой поднял за шкирку застонавшего пленника, так, чтобы он во всей красе смог рассмотреть то, что еще не успел, после чего вместе с Туром пошли к машине, где уже стоял Тихий, непонятно откуда там появившийся.
Шатун отдал приказ своим убрать тела со стаба на кластер под перезагрузку и выдвигаться вслед за нами. Судя по тому, что мы уехали на приехавших машинах, тут еще и транспорт где-то был спрятан. По пути в Бастион я начал спрашивать Шатуна про внешников, что засели в Колизее, и он скрывать правду от меня не стал, у него и вправду были данные о наличии такого явления. Но, увы, никакого влияния на тех, кто правит Колизеем, ни один из северных или, как еще называют местные стабы, «приграничных», не имеет. Колизей очень большой стаб, точнее, не один, помимо крупного кластера, имеется еще несколько внушительных сателлитов, каждый из которых насчитывает в разы больше живущих там, чем Бастион.Суммарно в той области, что контролируется Колизеем, в разы больше иммунных, чем всех вместе взятых жителей Берегового, Клина и Бастиона, да и поблизости у них имеется несколько очень вкусных кластеров с американскими базами. Он продолжил рассказ о местной геополитической обстановке, но я его слушал сквозь пелену размышлений, большая политика и деньги везде делают свое дело, при этом неважно, как это происходит, мешками валюты или горстями жемчуга, итог везде одинаков. Здесь, на границе, такое провернуть почти невозможно, так как внешники – это постоянная угроза. А там они просто тратят деньги, тем самым не нарушая никаких правил, да и отличить внешника от простого богатого рейдера не так уж и просто, а всех через ментата не пропустишь. То, что работает здесь, у нас, там неприменимо, да и желания у тамошних сильных мира на это нет. Размышляя над новой полученной информацией, я не заметил, как мы миновали первый периметр, никто даже не пытался остановить транспорт Шатуна, и мы беспрепятственно въехали на разгрузочную площадку, где, попрощавшись со всеми, я пошел домой, а поодаль раздались очередные вопли боли внешника, которого бесцеремонно тащил кваз.
Дома никого не оказалось, в холодильнике была еда, Злата приготовила или Сарыч приволок. Я воспользовался такой удачей и плотно перекусил, за то время, что я изображал из себя узника, мне по самое не балуй надоели армейские пайки, я даже в кластерах лучше питался, чем во время этой отсидки. Закончив с трапезой, я направился в душ, нет, я, конечно, мылся и пока сидел под землей, но сравнивать горячий душ и струю воды из бутылки на голову очень некорректно. На выходе из душа наткнулся на Сарыча, он как раз возник во входной двери и успел разве что скинуть рюкзак в сторону, перед тем как снять ботинки, увидев меня, он замер и уставился удивленно.
– Хорошо, что теперь в трусах, – сказал он, убирая ствол в оружейный шкаф.
– Да и ты в меня пушкой не тычешь, – поддержал его я и оба заржали, – эй, не лезь ко мне с обнимашками, сам вали в душ, я только помылся, – прокомментировал я его поползновение с расставленными в разные стороны руками.
Ограничились рукопожатием, и Сарыч тут же направился в помывочную, дожидаться я его не стал, крикнул, что буду ждать вечером в «Оазисе» и ушел. Одевшись, я прихватил бесшумный пистолет со слонобоем и вышел во двор, для начала мне необходимо посетить Шутера, так сказать, пожаловаться на мой новый дар. За период моего отсутствия стаб не изменился, тут вообще, наверно, мало что меняется, время в Улье идет совершенно не так, как на Земле, да и шкала ценностей тут немного другая. Стук в дверь дома знахаря, как обычно, сопровождался криком «входи», правда, на сей раз откуда-то издалека и, миновав тамбур, я увидел Шутера, который вяло пытался совладать с кофеваркой.
– Ты что такой заспанный, опять новую игрушку принесли?
– Ага, всю ночь играл в увлекательную головоломку – собери рейдера по частям, – устало проговорил он, дергая кнопки кофеварки.
– Знаю его?
– Не думаю, не наши это, залетные, рубер их с компанией лотерейщиков потрепал здорово, еле ноги унесли, а этого даже вроде как пожевать успел.
– Выжил?
– Рубер?
– Шутер, не смешно! Я спрашиваю про того, кого собирал.
– А, понял, выжил он, его спеком обкололи и притащили сюда, собрал я его по кускам, живучим оказался, поваляется в лежке месяца четыре и еще пару для того, чтобы в себя прийти.
– Охотники в курсе? – спросил я его и добавил, – нечасто в наших местах такие твари появляются.
– Сразу выдвинулись, его еще до меня не донесли, как те сборы начали, их, считай, в кластере от нашего стаба порвали, помнишь, там развилка на цементный завод, вот они там и нашли приключения на жопу, а ты с какой радости ко мне приперся?
– Чего это ты так агрессивно? – удивленно спросил я.
– Да так, пришли вести, что ты после похода к скребберу вернулся, я ждал тебя, а ты тут же пропал, потом тут движ странный начался, Шатун с бригадой как сквозь землю провалились. Слух пошёл, что тебя ловили.
– Почти все так и было, я расскажу, но давай сначала ты меня поглядишь?
– Че за спешка? – спросил он, допивая содержимое кружки.
– Дар у меня оформился, как и прочие, очень боевой.
Шутер поставил кружку на стол, после чего руками обтер лицо и направился к стулу, где я уже послушно сидел. Стандартный ритуал закончился быстрее, чем обычно, он либо не увидел ничего интересного, либо и вправду после ночи не имеет желания заморачиваться. Отойдя от меня, он проследовал на диванчик и с размаху упал на него, так что тот нещадно скрипнул.
– Ну и какие у тебя вопросы? – спросил он, откинувшись назад, закрыв глаза и запрокинув голову.
– Что за дар?
– А ты как будто не понял? – вопросом на вопрос ответил он.
– О перезагрузке предупреждает?
– Почти угадал, – устало вымолвил он, – но это только пока, дар этот у тебя с основным не связан, не грань, ну, да я тебе, по-моему, еще в тот раз говорил об этом, я вообще думаю, что больше граней у основного твоего дара не будет, он насытился, так сказать. А этот твой дар «информером» кличут, они разные бывают, твой связан с кластерами и то, что ты называешь предупреждением о перезагрузках, скорее всего, выльется в нечто большее…
– Это во что?
– Чего это ты так оживился, перестал хотеть лазеры из глаз?
– Шутер, кончай уже прикалываться, че дар делать-то будет?
– Ничего, это информер, у одних, например, появляется возможность измерять расстояние от объекта до объекта с точностью до миллиметра, другие так же скорость могут измерить, температуру, да вообще все, что только можно, а ты вот знаешь, через сколько времени перезагрузится кластер.
– Я не знаю, я только чувствую, что завтра или позже, в часах мне никто не сообщает, – посетовал я.
– И не будет, Улей не признаёт наших исчислений, он всегда все отображает в аналогии, к примеру, был тут один с информером, что расстояние показывал. Так он утверждал, что чувствует как бы сравнение, например, сколько автоматов составляет ширина дома или сколько машин до вон того дома, – Шутер абстрактно указал в стену, как будто там вдалеке имеется здание, – но выход он нашел быстро, просто доставал рулетку, выматывал метр и тут же точно знал, сколько таких рулеток до искомого объекта. У тебя будет так же, кстати, некоторые ментаты так же возраст чувствуют, точнее, срок пребывания в Улье, знает количество сменившихся дней и ночей, а если сравнить с каким-либо значением, то и в нем знать будет.
– Очень интересно, конечно, полезно знать, через сколько перезагрузится кластер, но, увы, это очередной дар в мою копилку.
– Ну, с твоим образом жизни он должен быть весьма полезен.
– Согласен, но в данном случае, видимо, моя карма быть вечным бродягой, и, по-моему, я уже начал мириться с этим, – понуро ответил я.
– Не унывай, у меня есть для тебя сразу две новости, – как-то задорно начал Шутер, – точнее, если честно, их три, но одна, скорее всего, дополнение ко всему вышесказанному. Так с какой начать?
– Шутер, я не понял, мне выбрать хорошую, плохую или, как ты там сказал, дополнение?
– Не можешь решить, тогда я сам, – он встал и снова принялся терзать кофемашину и, как только та зашумела, перемалывая кофе, продолжил, – информером твой дар кличут, он пассивный, а, следовательно, не требует расход живца, ты и так его жрешь, как свинья помои. Во-вторых, информеры очень вариативны, и твой может не ограничиться только тем, что будет сообщать тебе оставшиеся дни до перезагрузки.
– Ты еще скажи, что карту кластера отрисует с указанием магазинов, схронов и расположением тварей на ней?
– Слишком много хочешь, – отрезал Шутер, – но вот, например, видеть границы, точнее, чувствовать, можно, видел я и такой вариант, не бог весть что, но тоже может очень помочь не влипнуть в ситуацию.
– Ладно, поглядим, а плохого-то что?
– Шустряк, ты вроде не пессимист, может, все же с хорошего начать?
– Как скажешь, соглашаюсь я.
– Так вот, пока ты там шарахался со своим скреббером, у тебя, помимо вызревания информера, еще один созрел, – увидев мою заинтересованность, он тут же продолжил, – а плохая новость в том, что дар твой новый не боевой, хотя тут надо еще подумать.
– И что на сей раз?
– Это разновидность взаимодействия с разными объектами, по своему функционалу очень похоже на твой «взгляд сути», но этот другой, – он встал, прошел к стеллажу и со второй попытки взял нужную толстую тетрадь, похожую на ту, в которой он делал пометки, исследуя мой основной дар. Пролистав насколько страниц, он еще раз пристально вгляделся в меня взглядом, даже подошел для этого вплотную и продолжил, – электрик.
– Что электрик?
– Дар этот называется «электрик», – он развернул ко мне тетрадь с искусно зарисованными сплетениями и кучей мелких подписей, – я сам такой ни разу не видел, но, как видишь, описание на него у меня есть, – он прищурился, как будто что-то разглядывая внутри меня, и добавил, – вот прям как тут нарисовано, даже добавить нечего.
– Я рад за то, что у тебя имеется точный вид и описание дара, мне бы о нем узнать для начала, – я даже не пытался сравнить картинку с тем, что я бы увидел внутри себя. Мой «взгляд сути» хорош, он очень хорош, но, увы, он настолько уступает знахарю, что еще вчера, когда я разглядывал им себя, я не видел, что у меня появился новый дар, а Шутер даже смог определить, какой он, так что до зрения знахаря мне очень далеко и пытаться даже не стоит.
– Исходя из описания, он позволит тебе видеть, как функционирует любая электрика, тут сноска есть, что в развитом варианте даже работу микросхем видать и, вроде как, даже влиять на них сможешь, но еще раз повторю, ты у меня с таким даром первый. – Шутер вернулся к шкафу, поставил на место талмуд и, вновь развалившись на диване, продолжил. – Был тут один «механик», как ты можешь догадаться, тот же дар, но в отличие от микросхем, видел он все, что двигалось, говорил, что может определить, где тот трет, где заедает, а где люфтит и все это без разбора, цены такому специалисту нет.
– Ага, в автомастерской, – поддел я, – а в бою толку ноль…
– Ну, знаешь, Шустряк, – возмутился Шутер,– ты после этого похода стал каким-то странным, если говорить о боевом применении его дара, то он был, он у БТРа компрессию в двигателе убирал, да так, что тот глох почти моментально, это тоже немало.
– И что, это хотя бы раз применяли в бою?
– Не успели, умер он, по пьяной лавочке застрелили, это давно было, я тогда еще в Клине стажировался, там и убили, местный главный механик Кузьмич тогда очень сильно по нему сокрушался, говорил, что он в разы работу ускорял, а ты тут про полезность…
– Ладно, забыли, мне-то с электрикой чего делать, её на кластерах с гулькин нос, разве что рацию мою да фонарик включать и выключать, не трогая руками?
– А вот это уже не входит в мою компетенцию, – выдал Шутер и тут же поменял тему, – я своё дело сделал, теперь ты мне расскажи, чем твой поход к скребберу закончился, а то тут многим результат интересен.
– Прям так и интересен?
– Мне точно, я, когда узнал, что ты вернулся и, сходив к Шатуну, пропал, ему допрос учудил, но он молчал, сказал, что не в курсе. А тебя, мол, спрашивал из-за тех, что за тобой вслед поперлись, а потом тут и начался движ странный, многие шептались, что на тебя Шатун охоту открыл. Сам понимаешь, с учетом того, что за твою голову была нехилая награда объявлена, можно было в это и поверить.
– Ну дела, – возмутился я, – ушел тут, видишь ли, на пару месяцев, а за мою голову награду дают, лидер стаба охоту открывает, прям самая важная персона?
– Да ладно тебе, лично я ни за что не поверил бы, что Шатун просто так охоту начал, не тот он человек, жалости в нем тоже немного, но и стреляет он только тогда, когда уверен в том, что делает.
– Ладно, уговорил, наливай тогда и мне кофе, да я тебе расскажу все по порядку, тем более что имеется у меня еще одна проблема и, увы, вряд ли ты с ней сможешь помочь.
Не дожидаясь, когда Шутер заварит новую порцию крепкого кофе, я перебрался в кресло, стоявшее у окна, чтобы было удобнее общаться и начал свой рассказ о походе к скребберу. Всякую подготовку и петляния я пропускал, рассказывая лишь основные моменты, и подробно остановился лишь на странной твари, что встретил на гигантской электростанции. Шутер тоже оценил тварь и забавный метод, которым я от нее избавился, но при этом согласился, что поиск потрохов после такого был бы весьма затруднителен, хотя было бы неплохо попробовать в такой ситуации дать шанс моему знатоку жемчуга себя показать, о чем я, кстати, тогда совершенно не подумал.
А вот когда я рассказывал про заточение, в которое меня поверг скреббер, Шутер нешуточно заинтересовался, задавал массу вопросов, на большую часть из которых ответов у меня не было, и очень был удивлён моей попыткой к самоубийству. Хотя после небольших возникших прений он согласился, что смерть от спорового голодания для меня была бы страшнее, это свежаки просто умирают от жажды, а таких, как я, что прожили в Улье далеко не пару дней, убивает долго и страшно. Он даже не преминул рассказать пару таких историй, хотя у одной был счастливый конец и в принципе пришел к тому же выводу, что и я в тот момент, когда спрыгнул с крыши дома головой вниз. А вот дальнейшее, рассказанное мною, его повергло в шок…
– Ты уверен, что это не твой дар сработал? – спросил он, выслушав эпизод с моим спасением.
– Уверен, мой купол имеет радиус около двадцати метров, иногда чуть больше, иногда чуть меньше, причину изменения размера я не знаю, но он всегда был именно таким, с того самого первого раза, когда тварь меня с Диким разорвать пыталась. Объекты внутри купола выглядят так, как я их призраком вижу, все прозрачное и зеленоватое, лишь контуры выделяются, а вот то, что находится за пределами купола, прозрачным не является, даже видно изменение цветов, как будто через стекло цветное зеленое на мир смотришь.
– И что ты хочешь сказать, что у этой твари такой же дар, как и у тебя, только потому, что все выглядело так же?
– Хрен бы с одним этим прозрачным фоном, но я же тебе говорил, что он цвет не менял, когда я призраком на него смотрел. Да и падение моё с крыши он прервал так же, как я сам с высоты спускаюсь при активации смены пространств, я как бы замираю и тем самым отменяю имевшееся до этого момента ускорение…
– Да, помню, ты рассказывал, я, правда, ни разу не видел, но поверить в то, что у скреббера такой же набор, как и у тебя, я не могу, должно быть другое объяснение. А сфера, ты край видел?
– Нет, не видел, но в небе я успел увидеть нечто похожее, но очень далеко, да и прозрачное все было на таком расстоянии, что даль просто сливалась воедино.
– И как ты думаешь, какого размера у него был купол? – удивленно спросил знахарь.
– Километр, может, два, не могу сказать, было очень сложно понять размеры.
– Да такой монстр, даже если у него всего одна активация, сможет любой стаб разобрать без единого выстрела, – пробормотал себе под нос знахарь, и уже громче спросил меня, – а Шатуну ты об этом рассказывал?
– Не успел толком, его больше интересовали охотники на мою голову и проблемы, которые появились при их появлении, про поход я лишь обмолвился в общих чертах, без подробностей.
– Не против, если я с ним на эту тему поговорю?
– Не против, не думаю, что это мой персональный секрет… Но меня во всем этом интересует два вопроса, первый из которых, почему скреббер так себя вел, не сожрал меня или просто не убил, и что за фигня теперь со мной творится?
– На первый вопрос я тебе ответа не дам, так как в первый раз слышу о том, что скреббер вытворил такое, я слышал, и не раз, как скребберы убегают или уничтожают армию охотников, даже слышал, что на помощь к одному приходит другой, но вот о том, чтобы он вел себя так, как ты описал, да еще и спас жизнь… Увольте, это полный бред, в который я бы лично ни за что не поверил.
– Да и я тоже, но, как ты понимаешь, имел билет в первом ряду на этом увлекательном шоу и с тех пор никак отойти не могу.
– Это ты про тот, как ты выразился, гул или непонятный шёпот, что ты вспоминал после сна рядом с тварью?
– Что-то типа того, я не могу объяснить, что это такое и когда я ушел далеко, эта напасть вроде как прекратила меня мучать. Но все равно, иногда бывает, что просыпаюсь с непонятным гулом в голове, как будто сотня голосов на разных языках что-то мне говорила, но не сейчас, а во сне, и как только я проснулся, все стихло, только эхо осталось.
– С чего ты взял, что голоса?
– Не знаю, но я так чувствую, хотя поначалу, еще тогда, когда был рядом со скреббером, это происходило каждую ночь, даже смена пространств не спасала, я был уверен, что это гул, но, когда это повторилось на подходе к базе, где я Сарыча встретил, я в первый раз подумал, что это голоса. Шум стал как бы тише, я не знаю, как выразиться, отчетливее, и стал больше походить на голоса, но я точнее сказать не могу. Когда я просыпаюсь, почти сразу они гаснут, как будто все стихло и лишь остатки эхом доносятся до меня.
– И как часто такая фигня?
– Периода, наверно, нет, но с десяток раз уже было, ладно бы шум этот, но я просыпаюсь с каким-то странным ощущением, я даже описать его не могу, то ли страх, то ли ужас, то ли удивление, ошарашивает меня этот гул.
– Нехорошо, конечно, но, по крайней мере, ты после такой встречи мозгами не тронулся, а ведь мог…
– Ага, зато слуховыми галлюцинациями обзавелся, даже не знаю, что лучше.
– Ты об этом пока никому не говори, давай посмотрим на развитие, может, это какой-то дар той твари, и он со временем иссякнет, ты, главное, к скребберу больше не ходи.
– Шутник, мать твою, – выругался я в сторону улыбающегося Шутера, – я теперь вообще за сотню кластеров обходить такие места буду.
Еще три кружки кофе мы обсуждали произошедшее, Шутер всячески детализировал все произошедшее, и даже вновь достал тетрадку, где записывал данные по моим дарам, видимо, произошедшее со мной ему показалось весьма неординарным событием, в чем я с ним был полностью согласен. Его уверения в том, что приступы шума должны пройти, меня немного ободрили, да и сам я тоже питал надежду на такой исход. Знахаря я покинул, когда уже вечерело, и меня изрядно тошнило от кофе, я вообще не понимаю, как он может столько его пить, причем постоянно, еще одна такая посиделка с Шутером за кофе, и я начну ненавидеть этот напиток. По пути в «Оазис» я выкинул все из головы, думая только о том, что найду там Галу, я еще никогда на такой длительный срок не уходил из стаба, она вполне могла найти себе другого кавалера, или что хуже, сама могла сгинуть…
