Евгений Леонидович Саржин
Там, где дует сирокко
Она криво усмехнулась и сжала ладони, стараясь подавить дрожь.
– Джайда, – сказала она чуть слышным шёпотом, – доставай свой наладонник.
– Зачем?
– Пиши Стефано – пусть будет настороже. Знаю, он не покидает катер, но… всё равно, пусть посматривает там по сторонам. И ещё. Напиши Салаху. Я поеду с тобой на встречу с Таонгой.
Глава тринадцатая
Воистину, горазд Аллах на выдумку, да и шутить умеет, когда захочет! Правда, от шуток Его иногда хочется плакать…
С самого их бегства из Мадины Салах думал, что две бабы, которых он тянет за собой, это его проклятие. И не раз прикидывал, не лучше ли оставить их где-то и дальше самому. Насколько проще будет и бежать, и спрятаться, и драться, если нужно! В крайнем случае, с помощью того же Ситифана – назрани, конечно, но мужик дельный.
Потом ещё и Таонга прибавилась, как будто без неё мало проблем. Что бы он смог сделать один, без этого кирпича в рюкзаке?
И пару дней назад Аллах дал ему ответ, ясный и прозрачный, как слеза девственницы – ничего бы сам не сделал, cкорее всего, подох бы в той дыре с двумя дырками в спине. А выжил бы тогда – сейчас бы его, беспомощно продавливающего кровать, выследили да закончили начатое.
Таонга его тогда выходила, пока Джайда была на связи с Ситифаном. От рыбака сейчас помощи немного – сам переломанный, ковыляет по своему «Грифону», как подбитая чайка. Если хоть руль кое-как одной рукой удержит, и за то спасибо, но бегать по городу, поглядывая себе за спину – это пока не к нему.
И вот, когда всё закрутилось, пришлось полагаться на женщин. А закрутилось всё как надо.
Ситифан, сообщивший ему, что Замиль похватала лучшие вещи (сложив их в его рюкзак) и исчезла, казался обеспокоенным, но не слишком сильно. «Теперь хоть на «Грифон» никого не приведёт», – обронил он.
А вот Салах встревожился. Не об их анонимности, тут уже поздно – исходя из того, что его выследили в Хергле, стукач почти наверняка Абдул, и «хори» и так знают, сколько их сбежало из Мадины и почему. А вот если проклятая дура решит вмешаться в его сделку с «Амином»… впрочем, нет, она его не знает и едва ли сможет кого-то найти так быстро. На что она вообще рассчитывает, в Сусе, одна, без знакомых и почти без денег? Воистину, кого Аллах желает покарать – лишает разума.
И всё же закрутилось всё именно после звонка Ситифана – и вот он уже в узком, душном кубрике «Грифона», на такой же узкой, неудобной несмотря на все старания Таонги койке. «Вам опасно сейчас двигаться, – говорил ему врач, – если начнётся внутреннее кровотечение, только Аллах и поможет».
Что ж, на Его милость и положимся. Дорога до порта была мучительной. За скорую для транспортировки да лекарства в путь врач содрал с него половину тех денег, что ещё оставались. Вся надежда – получить хоть что-то с «Амина», потому что сам зарабатывать он сможет нескоро.
– Ты поняла? – Салах попробовал осторожно повернуться к Таонге, но с трудом сдержал стон, когда плечо снова стрельнуло болью. – Ты должна будешь поехать на встречу с ними. Возьми ещё Джайду, вдвоём будет не так страшно.
Сидевший напротив Ситифан напрягся, как будто хотел что-то сказать.
– Вдвоём лучше, – повторил Салах, – Абдул и те, кому он передаёт информацию, пока ещё думают, что я мёртв. Значит, пока тебе ничего не грозит.
– А если кто-то всё-таки уточнил в больнице? – негромко спросил Ситифан. – Это не так сложно. Особенно если им было известно твоё фальшивое имя, это, как его – Гейдар бен…
– На это требуется время, – Cалах нахмурился, увидев, как по лицу Таонги мелькнула тень страха, – а мы не тянули. В любом случае, стоит рискнуть.
Осторожно протянув руку, он обхватил наладонник и подтащил его к себе, потом, сморщившись, поднял. Маль-амр мигал – пришли новые сообщения. Таонга потянулась, чтобы помочь, но Салах, сердито качнув головой, извернулся и провёл большим пальцем по экрану. Писали сразу два человека, оба с незнакомых номеров.
Поколебавшись, он кликнул по одному окошку.
«Говорил с нужными людьми, сегодня встречаемся. Ты передаёшь всё, что есть – получаешь деньги и пропуск. Потом исчезаешь из вилайета, а лучше даже – из Халифата. Пропуск – минус пятьсот истинных денаров из твоей оплаты», – писал незнакомец, и Салах видел, что тот установил «метёлочку», чтобы вычистить их разговор немедленно. Это тот самовлюблённый хлыщ, что представился как Амин, или кто-то из его дружков?
«Где мы встречались с Амином?» – неловко тыкая в экран левой рукой, набрал Салах.
«В кафе «Юкка кафа», рафик, – высветилось сообщение, – ты осторожен, и это хорошо. Мы тоже осторожны. Ты придёшь сам?»
«Придёт моя женщина, – Салах не попадал по цифровой клавиатуре, слова получались с ошибками, и он ругался сквозь зубы, – чёрная, спросишь, как её звали в детстве. Должна сказать «Албина». Можешь ей доверять».
«Никому нельзя доверять, – высветился через пару секунд ответ, и Салах видел, что «метёлочка» уже начала сметать первые фразы их диалога, – но я тебя услышал. Вот адрес, где мы встретимся, запиши быстро. И помни – врагов у тебя уже хватает. Не создавай себе новых».
Вспыхнула строка – напротив второго входа в Рибат, в «Дахле». Кофейня, чайная? Или вообще брадобрейня? Поди разбери.
– Таонга, – вполголоса окликнул он, – запоминай адрес.
Собеседник удалил окошко их диалога, и без того вычищенное «метёлочкой», уже через две минуты. «Амин», или кто там был от него, осторожничает. Тут можно понять. Но по-прежнему мигало окошко второго диалога, и Салах не сводил с него глаз. Почти наверняка это Абдул, думающий, что он мёртв, и его наладонник сейчас у Таонги. Или уже догадался, что его дурачат? На миг Салах испытал острое желание открыть его, набрать Абдула и голосом сказать, что однажды он вернётся в Мадину, найдёт своего прежнего рафика и доходчиво, при помощи морского ножа объяснит, что случается с крысами. Он подавил вспышку гнева – бесполезно злиться, а тем более угрожать кому-то сейчас.
– Возьми наладонник и ответь ему, – сказал он Таонге, та кивнула и приняла устройство из его руки.
Под его взглядом она нажала на окошко и, нахмурившись, начала читать то, что там было написано. Несмотря на всё своё нетерпение Салах её не подгонял – он помнил, что нигерийка с трудом разбирает арабский.
– Это Абдул, – наконец сказала она и подняла глаза, – он говорит, что хочет поговорить со мной голосом.
– Пусть говорит, – сказал Салах, – но ты включи громкую связь… хотя нет, не надо. Если он это услышит, то поймёт, что кто-то есть рядом. Дураком он всё же не был. Говори с ним, делай вид, что ты испугана и потрясена.
Последнее уточнение было лишним – Таонга и правда была испугана и потрясена. Что, интересно, скажет его бывший напарник?
Салах не долго строил предположения – зазвучала популярная песня на тунисском диалекте, которую он поставил на звонок, и Таонга, прикусив губу, клацнула по кнопке приёма и поднесла наладонник к уху. Послышался мужской голос, но сколько он ни напрягался, слов было не разобрать. Таонге не пришлось много говорить – она отвечала только «да», «поняла», «но если…», и выглядела такой несчастной, что Салах на мгновение испытал к ней острое сочувствие.
Глянув на Ситифана, он увидел, что рыбак с нехорошей усмешкой барабанит пальцами по стоявшей возле кровати тумбочке. Про предательство Абдула Салах уже успел ему рассказать, на что Ситифан ответил, что крыс у них принято травить. Салах кивнул ему и вдруг увидел, что тот протянул здоровую руку к лежавшему перед ним наладоннику, нажал на клавишу и, нахмурившись, стал что-то читать. Кто ему пишет сейчас? Джайда? Или, может, Замиль? Или просто кто-то из марсальских знакомых? Салах вопросительно посмотрел на него, но Ситифан проигнорировал его взгляд. Закончив читать, он отложил наладонник и о чём-то задумался, прикусив губу.
Таонга тем временем нажала клавишу завершения разговора и посмотрела на него в упор.
– Он знает про Стефано, – наконец произнесла она, – и говорит, чтобы я не приближалась к его катеру. И чтобы поехала, куда он сказал, и передала твой наладонник.
– Ты сказала, что поедешь? – спросил Салах.
– Да, – Таонга кивнула, – мне показалось, что сказать так будет правильно.
– Правильно, – он тоже кивнул ей в ответ, – и ты поедешь. Но не куда сказал Абдул, конечно. Ты встретишься с Джайдой, вы вдвоём отправитесь на встречу с «Амином» или его человеком – кого уж он пошлёт, передадите ему всё, что он скажет, заберёте деньги и документ, и закончим со всем этим. Потом вы возвращаетесь на «Грифон», и мы уходим, сегодня же. Оставляем «хорей», Орден Верных и всё это дерьмо за спиной.
– В Котону? – спросила Таонга. Она выглядела очень сосредоточенной.
Салах переглянулся с Ситифаном, тот смотрел на него мрачно и, кажется, хотел что-то сказать.
– Сначала в Танжер, а там посмотрим, – ответил он, – но если ты хочешь вернуться в Марсалу…
Таонга затрясла головой.
– Меня же там убьют!
– Может, так, может, нет, но я бы тебе не советовал, конечно. Пока безопаснее держаться в стороне от Аль Джазиры.
– Джайда только что мне написала, – подал вдруг голос Ситифан, – или это была Замиль с её наладонника. Они встретились в какой-то кофейне в портовом районе. И там был тип, которого они видели в Марсале. У тебя в «Аль Мусафире».
При последних словах он ткнул пальцем в Таонгу. Та отшатнулась.
– Салах, я ничего не знаю, клянусь!
– Кто этот тип? Как выглядит? – Салах не обратил внимания на испуг Таонги, хотя и у него самого подвело под ложечкой. Кажется, всё закрутилось слишком уж быстро.
– Не написала. Сказала только, что чёрный, видела его в Марсале у Таонги, и едва ли это совпадение.
Салах криво усмехнулся.
– Можно поверить и в совпадение, и в розовый снег, но я бы не стал. Но менять что-то уже поздно, да и смысла нет. Тогда действуем, как решили – Таонга встречается с Джайдой… Замиль же всё-таки с нами? В общем, они встречаются и едут на встречу с «Амином». Потом возвращаются на «Грифон». И пёс с ним, с этим чёрным из Марсалы.
– Это шпик – от шейхов или «хорей», а может, из Ордена Верных, – Ситифан выглядел хмурым и сосредоточенным, – я скажу им, чтобы возвращались на «Грифон» немедленно.
Краем глаза Салах поймал взгляд Таонги и покачал головой.
– Они поедут вместе. Втроем… раз уж и Замиль прицепилась.
– Джайда испугана, Салах, – Ситифан смотрел на него мрачно, – ты говорил с ней? Она же почти ребёнок, ничего не понимает, что происходит!
– Мы все испуганы, рафик, – Салах пошевелил затёкшими плечами и зашипел от боли, – а ребёнком больше никто быть не может. Таонге будет совсем плохо одной. А троих так просто не проглотят. Давай определим, где они встретятся, и да поможет нам Аллах.
Салах ожидал, что при последних словах назрани скривится, но Ситифан только кивнул.
– Хорошо, пусть так. У тебя же нет оружия?
– Только «тычок» и нож. Мой пистолет так и лежит на «Диб-аль-сахра». Но они будут втроём, в сердце Суса. Это не Хергла, здесь так просто на улице не пальнёшь. Всё будет в порядке.
Последнюю фразу он произнёс, посмотрев на Таонгу. Она кивнула, глядя на него чуть расширившимися глазами и медленно поднялась.
– Всё будет хорошо, – повторил он ей и вдруг по какому-то секундному порыву добавил: – Подойди ко мне!
Таонга подошла, он протянул ей левую руку, неловко пытаясь подняться, она поддержала его, и их лица оказались совсем рядом. Чуть приподнявшись, Салах прижался губами к губам Таонги в коротком поцелуе, потом откинулся назад.
– Всё будет хорошо, – в третий раз повторил он ей, – ты же умница. Но всё равно, береги себя.
Она кивнула, выглядя теперь больше сосредоточенной, чем испуганной.
– Спишись с Замиль, – добавил Ситифан, – она всё-таки с нами. Положись на неё, она девка горячая, но толковая. Береги Джайду. И сама будь осторожна.
Когда Таонга вышла, Салах посмотрел на Ситифана и криво усмехнулся ему.
– Ну и дожились мы, еа-ражуль66, правда? Оба поломанные, я вон пойти отлить сам не могу. Баб вместо себя посылаем дела решать.
Тот не возвратил ему усмешку, всё так же сидя на кровати и барабаня пальцами по тумбочке.
– Мы поплывём сначала в Танжер, думаю, – продолжил Салах, – если я не помру в дороге, а доктор сказал, что раны могут разойтись, то там закупимся всем необходимым и подумаем, как выбираться из этой передряги.
– А что будет с Марсалой? – спросил его Ситифан угрюмо. – Я вчера немного поговорил со знакомыми. Они боятся. Войны. Нового Газавата. Того, что потеряют даже то немногое, что у них осталось. На стенах домов ночью появляются надписи «смерть неверным» и прочее дерьмо. В Алькамо подожгли церковь. На закупщиков рыбы давят, чтоб не покупали рыбу у наших. Всё как по сигналу, ведь ещё пару месяцев назад было спокойно. Как будто кто-то всем этим руководит.
– Не «как будто», – Салах, кое-как устроившийся на кровати так, чтобы раны болели наименее, теперь старался не шевелиться. – Руководят, конечно. Это всё запустили шейхи из Мадины. Мы видели это по тому, что скопировала Замиль. Переписка и прочее. Они хотят беспорядков, фитна, на Острове. Чтобы добиться военного положения и стать единственной властью. Расстроили торговлю, пассажирские перевозки. А здесь этим многие недовольны – например, тот хлыщ, что назвался Амином, и его богатенькие друзья. Мы снабдим их всем, что у нас есть, а дальше уже зависит не от нас.
– В том-то и дело, что зависит не от нас, – Ситифан смотрел на него всё так же угрюмо, – а я такое очень не люблю. Знаешь, как это – чувствовать себя грёбаным муравьём?
– Знаю, – коротко сказал Салах, и оба умолкли.
Ожидание тянулось тягостно – секунды падали каплями арганового масла, складывались в минуты. Прошло полчаса, потом час. Ситифан тяжело поднялся и проковылял из кубрика, оставив открытой дверь – из неё пахнуло портовым гомоном, запахом моря и машинного масла. Всё тяжелее становилось просто лежать, ничего не делая, но каждая попытка пошевелиться отдавалась болью, и Салах с отвращением чувствовал, что ему надо бы помочиться, а значит, придётся просить Ситифана принести ему купленное в больнице судно – едва ли он сейчас добредёт сам до маленького клозета в конце катера и всё там сделает сам. Так это просто помочиться, а что будет, когда…
Ситифан появился в дверях, всё такой же мрачный, как и был, схватившись рукой за кольцо, прикреплённое над дверью, одним прыжком опустился на койку и с болезненной гримасой вытянул повреждённую ногу. На тумбочке рядом с кроватью по-прежнему лежал его наладонник. Ладно, делать нечего.
Раздался негромкий звук, как удар колокола. Салах вздрогнул, но тут же сообразил, что это знак входящего сообщения. Он приподнялся на подушке, не обращая внимания на боль под лопаткой и в плече, и увидел, что Ситифан тоже резко выпрямился и здоровой рукой нервно хлопает по экрану наладонника, видимо, пытаясь снять защиту.
«Хороша же у нас команда, двое калек, – мелькнуло у него в голове. – Если б «хори» хотели нас убить здесь, могли бы слать пятнадцатилетнего пацана, справился бы с обоими».
Ситифан между тем смог-таки разблокировать наладонник и наклонился, чтобы прочитать сообщение, но в этот миг воздух прорезал звук гудка, и старый рыбак выругался сквозь зубы по-итальянски. Ударив по экрану указательным пальцем, он, видимо, смог как-то переключить устройство на громкую связь, потому что в ту же секунду каюту заполнил шум: сливающиеся воедино выкрики, звуки работающего двигателя и в следующую секунду панический голос Замиль.
– Это ловушка, Стефано! Здесь толпа… – тут её голос пресёкся, заглушённый каким-то шумом, – они убьют нас!
– Замиль! – они выкрикнули одновременно, опять послышался какой-то треск, удар, потом далёкий звук выстрела.
– Где вы? – выкрикнул Салах. – Что у вас происходит?
– Мы недалеко от Рибата! – опять зазвучал задыхающийся голос Замиль. – Здесь целая толпа, знаки Ордена Верных! Они ищут нас!
– Бегите оттуда в людное место, хватайте любое такси и в порт! – Салах кричал, понимая, что советы его звучат глупо, а девушка, вероятнее всего, даже не сможет их разобрать.
– Их здесь много! – в голосе Замиль звучал ужас. – Салах, они убьют нас тут, они…
На заднем фоне раздались звуки, словно машина врезалась в витрину, потом прозвучал выстрел, ещё, и наступила тишина. Связь оборвалась.
Салах посмотрел на Ситифана, тот – на него, оба окаменевшие от страха.
– Там ведь и несчастная Джайда, – тихо пробормотал рыбак.
Глава четырнадцатая
Наверное, она должна была что-то почувствовать с самого начала. В происходящем, в самом воздухе Суса, дрожавшем над тротуарами и проспектами масляной от жары плёнкой, почувствовать то, что подсказало бы – опасность близка. Но не почувствовала ничего. Она боялась, конечно, но она давно боялась, наверное, с самого их бегства из Мадины. Даже очень боялась после того, как, сидя за столиком в «Аль Мусаид» вместе с Джайдой, узнала того чёрного парня и поняла – за ними следят. Тогда она решилась быть с Таонгой, с Салахом, с кем угодно, в ужасе от перспективы оказаться сейчас одной.
Пока они сидели за столиком вдвоём (заказав чайничек сладкого мятного чая и успев его приговорить), Замиль сходила в туалет и успела по пути сама посмотреть на того парня, хотя все сомнения отпали. Да, это тот, кто был тогда в пансионе у Таонги. Возвращаясь к столику, Замиль боролась с постыдным желанием втянуть голову в плечи, чтобы стать невидимой. Глупо, конечно – ведь тот уже успел прекрасно их рассмотреть и, наверное, передать все данные куда надо. Она ощутила, что, хотя только что побывала в туалете, живот подводит опять, и выругалась. Ну же, не время праздновать труса, Замиль! По крайней мере здесь, при всём народе, он ничего тебе не сделает.
– Таонга написала, – встретила её сосредоточенная Джайда, протягивая наладонник, – сказала, что мы должны увидеться с ней. Съездить, куда она скажет, а потом вернуться вместе на «Грифон».
Замиль молча кивнула и подняла руку, подзывая официанта. Когда они выходили из кофейни, она не утерпела и оглянулась, почти уверенная, что тот парень следует за ними, но нет – он не поднялся из-за своего столика. Зато вытащил свой наладонник и начал что-то в нём набирать.
– Kors i røven67, – пробормотала Замиль себе под нос, и Джайда обернулась.
– Что ты сказала?
– Неважно. Слушай, нам придётся быть осторожными.
И они, раскрыв дверь кофейни, нырнули в пронизанную гудками машин и разноязыкими выкриками жару.
Замиль по-детски надеялась, что всё будет очень быстро – раз, и Таонга им скажет, куда ехать, они тут же одна нога здесь, другая там смотаются, а потом укроются в тесном, но всё-таки надёжном кубрике «Грифона». Ничего плохого просто не успеет случиться.
В детстве подружка сказала ей, что если очень быстро сунуть палец в кипящий суп, то не успеешь обжечься. Замиль попробовала, и мать потом неделю мазала ей ожоги мазью, требуя, чтобы она при этом не хныкала от боли, так как сама виновата.
Впрочем, в этот раз и быстро не получилось. Им надо было увидеться с Таонгой, обязательно, а та долго не могла назвать место, видимо, сама ожидая чего-то. Они кружили по улицам возле порта, истекая потом и томясь от страха, Замиль скрежетала зубами и требовала у Джайды проверять наладонник каждые пять минут. Но ничего не было, и она тихо, но яростно ругалась под нос по-датски, по-арабски и по-итальянски.
Прошло более часа, пока Таонга, наконец, отписалась – встречаемся на остановке в начале улицы Кэруан, вместе едем по адресу, который она даст. Идти туда, ни на что не отвлекаться, ни с кем незнакомым не заговаривать. До остановки было чуть более километра – слишком близко, чтобы брать такси, даже если бы у неё были лишние деньги. Но достаточно далеко по залитым шумом и гудками автомобилей улицам, где приходилось кусать губы на светофорах, яростно подгоняя цвета.
Когда они добрались до условленного места, то увидели, что Таонга уже ждёт их, меряя шагами небольшую площадку вокруг пластикового сооружения.
– Наконец-то, – она не посчитала нужным поздороваться и сразу заговорила по-итальянски, проигнорировав мучительную гримасу на лице Джайды, – садимся здесь на автобус и едем до остановки «Крепость Рибат – один». Там напротив входа есть кальянная «Дахла». Нас ждёт человек, которому мы отдадим наладонники, он даст нам в ответ другие трубки, документы и деньги. Потом в порт. Всё просто.
– Таонга, я не всё поняла, – напряженно сказала Джайда до того, как Замиль успела откликнуться, – ты можешь повторить по-арабски?
– Я объясню, – Замиль успокоительно сжала её ладонь, – почему на автобусе, а не на такси? Будет в два раза быстрее.
– Такси вызываются через приложение, Салах считает, что раз за нами следят, то и это отследить могут, – Таонга пожала плечами, – мне кажется, он перестраховывается… казалось раньше, но только его поймали прямо на улице и подстрелили, а вы видели того парня в кафе…
– Кстати, – Замиль нехорошо усмехнулась, – парня из твоего пансиона, между прочим. Ты, может, объяснишь, кто это? Или его комнату не прослушивала?
Таонга ответила враждебным взглядом, но потом опустила глаза, вновь подняла их и, к удивлению Замиль, сказала примирительным тоном:
– Я не знаю, кто он был. У меня останавливались разные люди. Торговцы, мелкие мафиози, шпики. Чаще было безопаснее не знать, кто это, я и не спрашивала. Сейчас не время ссориться, Замиль. Давай сначала выберемся отсюда – обе.
Замиль пожала плечами и коротко кивнула.
– Наш автобус идёт, – Джайда махнула рукой, – мы же до крепости Рибат? Давайте сядем в заднюю часть автобуса, будет проще выходить.
Им не оказалось проще выйти с задней площадки даже несмотря на большие прозрачные двери. Уже через пару остановок автобус набился под завязку. Люди заходили и заходили, и Замиль почувствовала, как её страх, несколько улёгшийся после встречи с Таонгой, снова шевелится где-то ниже сердца. Она инстинктивно ненавидела толпу, любую, как и места, из которых не могла немедленно сбежать, а сейчас их придавили к заднему стеклу, и она едва могла повернуться так, чтобы видеть и Джайду, и Таонгу. Малийка по-прежнему сжимала её руку, их ладони вспотели, но Замиль уже не понимала, от жары или тревоги. Неужели по такой жаре к Рибату едет столько народу? И почему этот Амин не выбрал местечка поуединённее? Её глаза тревожно метались по лицам – в основном, мужчины, и не так много магрибцев, как можно было бы ожидать в самом сердце Суса. Зато хватает загорелых – мавританцы, малийцы, жители Чада и Аллах ведает кто. Внезапно её сердце ёкнуло и тревожно бухнуло куда-то вниз – на темнокожей руке, сжимавшей поручень, она увидела чёрный перстень на мизинце. Знак Ордена Верных, причём не рядовых его членов. Так, спокойно, спокойно, они тоже могут пользоваться транспортом, ничего необычного в этой встрече нет.
Замиль отвернулась к окну, инстинктивно стараясь спрятать лицо, и до неё долетели обрывки фраз, брошенных на северо-тунисском диалекте:
– Там они и собираются, мунафики… говорят, и сегодня, как в Аль Джазире… Марсала…
Несмотря на липкую жару, она почувствовала, как по коже пробежал мороз. Скосила глаза, но прямо перед ней, едва не упираясь локтем ей в бок, стоял плечистый бербер в серой джеббе рядом с закутанной по ключицы женщиной. Говорящие были за ними, и она видела только чью-то голову в куфие, но не понимала, один ли это из тех, кого она слышала. И где тот мужчина с орденским кольцом на пальце?
Автобус тряхнуло на повороте, она покачнулась, держась за поручень вдоль окна, послышались недовольные выклики, гудок клаксона, снова тихий гул голосов. Один из них произнёс слово «проповедник». Или ей показалось? Скосив глаза на Таонгу, Замиль поняла, что та тоже почувствовала что-то неладное, её и без того большие глаза были сейчас как будто на пол-лица. Она прижалась к стеклу в безнадёжной попытке показаться незаметной. Замиль хотела окликнуть её, просто чтобы почувствовать себя увереннее, но не решалась подать голос. Внезапно ей показалось, что она одна в полной врагов комнате, и сейчас все пальцы укажут на неё. Сердце подпрыгнуло и заколотилось, Замиль сжала зубы, подавляя желание отчаянно рвануться к дверям, хоть бы и по головам остальных, и выскочить из автобуса, как из ловушки, на полном ходу.
– Ты что, Замиль? – услышала она сбоку шёпот Джайды. – Тебе плохо? Здесь душно.
«Ещё выкрикни моё имя, дура!» – яростно подумала Замиль и резко наступила той на ногу. Джайда тихо охнула и, видимо, что-то поняв, замолчала. Автобус подъезжал в район старой Мадины.
Часть пассажиров вышла на первой остановке у крепости Рибат на углу, на площадке стало чуть свободнее, и Замиль смогла приблизиться к Таонге.
– Ты видела? Слышала? – прошептала она. – Неужели это орденские братья? Зачем они сюда едут и…
– Ш-ш-ш-ш, – Таонга резко оборвала её, – на следующей выходим и сразу за мной. И Джайду держи. Не отставайте.
Замиль до этого видела район Рибата только мельком. Сейчас, вывалившись наконец из автобуса, где, к величайшему её облегчению, никто не обратил на них внимания, она невольно начала оглядываться по сторонам с тревожным любопытством.
Район был хорош. Крепость, главная башня которой, казалось, притягивала обжигающий свет и излучала его обратно ещё более жгучим, не изменилась за десятилетия, в которые был построен новый Халифат. Но вокруг раскинулись выполненные в той же светлой песчаной гамме дома, где узорчатые балконы сверкали, словно золотыми зубами, тарелками спутниковых антенн, а под ними перемигивались вывески кофеен, эмблема парикмахерского салона, кальянная с затенённой и наверняка охлаждаемой напольными климатизаторами террасой. Замиль ничуть не удивили дорогие японские или южноафриканские автомобили, припаркованные на другой стороне площади, напротив крепости. Случайных людей здесь не бывает, сразу видно. Но… если это так, что, черт возьми, делают здесь эти?
– Это люди Ордена, – Таонга, тоже осматривавшаяся, словно озвучила её мысли, – они не просто так сюда ехали.
– Думаешь… – начала Замиль, но та не дала ей окончить:
– Неважно, раз мы уже здесь. Идём, мы должны встретиться с Амином или его человеком в «Дахле», это кальянная, я проверила по карте. Вроде как это напротив второго входа в крепость.
Да, но только туда же направилось большинство людей, вышедших из автобуса, и Замиль, проследив за ними глазами, с тревогой увидела, что они направляются к мечети на углу, возле которой уже стояло несколько машин с громкоговорителями и грузовичок, над открытой платформой которого реяло знамя Ордена.
– Таонга, мне это совсем не нравится… – начала она, но, к её удивлению, откликнулась Джайда.
– Если бы они хотели с нами что-то сделать, сделали бы это в автобусе. Думаю, они не знают, кого ищут. Не бойся, Замиль, идём за Таонгой, всё будет хорошо.
Чтобы дойти да кальянной «Дахла», им нужно было пересечь площадь как раз напротив мечети, где, казалось, с каждым мигом увеличивалась толпа. Замиль видела, как косятся на орденских братьев (а уже не было сомнений, что это они) собирающиеся люди, до её слуха доносились отдельные фразы, звучавшие из громкоговорителя. Она невольно сбавила шаг, стараясь их расслышать чётче.
– Идём, идём быстрее, – подтолкнула её Таонга, а Джайда только крепче сжала её пальцы.
– …и собираются они здесь, и предаются… из-за моря… – долетали до неё фразы.
– Почему они собрались именно здесь? – Таонга шла быстро, и Замиль старалась не отставать.
Солнце стояло почти в зените и всё: площадь под их ногами, крепость справа от них и вереница домов слева – разогрелось, как противни в духовке. Как ни была Замиль привычна к жаре, но сейчас ощущала, как задыхается, нижняя рубаха промокла от пота.
– Шайтан их ведает, – Таонга тоже тяжело дышала, но заставляла себя не сбавлять шаг. – Здесь собираются… богатые люди, из старых… Салах говорил… может, поэтому.
Кальянная с вывеской «Дахла», оформленной в марокканских цветах, располагалась напротив двухуровневого паркинга, и Замиль не была очень удивлена, увидев, какие машины стояли с краю.
На входе гостей встречал привратник, одетый как берберский воин, сжимавший в руках бутафорский меч по пояс длиной. На его бородатом лице отражалось беспокойство, и он явно прислушивался к происходящему на площади, хотя отсюда голоса собравшихся напротив мечети казались далёким гулом моря.
– Нас сюда пустят? – тревожно спросила Джайда, озвучив опасения самой Замиль, но Таонга решительно кивнула.
– Амин написал – в третью ложу, так сказать человеку на входе. Должны пустить.
Когда они стояли прямо напротив входа, дверь, очевидно декорированная под сказку об Али-Бабе, бесшумно отъехала вбок, и показались двое мужчин средних лет в кремовых рубахах-джеббах дорогого покроя. Один из них крутил в руках украшенный золотой монограммой портсигар.
– …они возле мечети Сиди Саида, – продолжал он, обращаясь к спутнику, – я бы посмотрел, потому что в эти дни…
Остаток фразы Замиль не расслышала, но поняла, что скопление орденских братьев на площади не осталось без внимания и богатеньких посетителей кальянной. Она посмотрела на Джайду, та ответила ей серьёзным, сосредоточенным взглядом, а Таонга тем временем бросила привратнику задыхающимся от быстрой ходьбы по жаре голосом:
– У нас встреча с сайидом68 из третьей ложи!
На какой-то миг у Замиль мелькнула безумная мысль, что тот ответит: ничего не знаю, проваливайте отсюда, и им действительно не останется ничего, кроме как, развернувшись, опрометью бежать на автобус к порту. Но тот только кивнул и, нажав какую-то кнопку, помешал начавшимся было закрываться дверям соединиться.
Одна за другой три женщины вошли внутрь, и двери закрылись за ними, оставляя снаружи жару и раскалённый свет. Кальянная «Дахла» изнутри представляла собой небольшое помещение, разделённое шторками на малые отсеки, видимо, их и называли странным словом «ложа». Слышен был тихий гул невидимых климатиков, прохладный воздух на контрасте с едкой жарой площади казался бодрящим душем, и Замиль жадно вдыхала его, точно пила и не могла напиться.
Здесь, очевидно, курили шишу, но терпкий запах табака был слабым, скорее, дразнящим, чем раздражающим – очевидно, помимо климатиков, работала вытяжка. Пока Замиль оглядывалась вокруг, примечая не-магрибский характер интерьера и осознав вдруг, что из динамика тихо звучала музыка на французском, мужчина средних лет, одетый в служебный костюм, словно работник банка, выскользнул откуда-то им навстречу.
– Салам алейкум! Я так полагаю, аль-сайидат69 пришли на встречу с господином Зайналом? – мягко спросил он, делая приглашающий жест рукой.
Замиль напряженно посмотрела на Таонгу – названное имя она слышала впервые, та тоже выглядела немного растерянной, но вдохнула и осторожно проговорила на островном диалекте мушатари:
