Евгений Леонидович Саржин
Там, где дует сирокко
Глава седьмая
– И тогда ты позвонишь мне, – закончил Салах.
Таонга кивнула, кусая губы. Салах в очередной раз подумал, что она бы сейчас побледнела, если бы не была чернокожей. Хотя ничего опасного он ей не предлагал. Но Таонга всегда была осторожна до трусливости, и весь их отчаянный побег оказался для неё тяжёлым испытанием.
Они сидели за столиком напротив их кухонного бокса, как водится, перед чайником и пустыми чашечками из-под чая. Рядом с Салахом лежал его наладонник, и он иногда рассеянно касался пальцем экрана, не давая ему погаснуть.
– Просто передашь им, что я сказал, – повторил Салах, – и, ради Аллаха, не выходи из себя. Я знаю, что ты думаешь о Замиль, но если ты кинешься на неё, и она прострелит тебе вторую ногу, никому из нас легче не будет.
– А если… мне надо будет защищаться? – произнесла Таонга сдавленным голосом, и её губы искривила нехорошая усмешка. – Она же бешеная. Кто знает?
– Все имеют право защищаться, но… – Салах поколебался, – там будет Ситифан. Я знаю, вы давно знакомы. Он удержит её в узде. Он всегда был разумным человеком.
Салах практически не сомневался, что в своё время нигерийка спала с Ситифаном, но не видел смысла спрашивать её об этом. Что за птица Таонга, он знал с самого начала их знакомства, так что уж теперь возмущаться, что она не вела себя как сайида63. Ради справедливости, никогда таковую из себя и не изображала.
– С Ситифаном проблем не будет, – Таонга покачала головой, – или может, не было бы раньше, но сейчас… К нему и Джайда ещё прилепилась. Аллах ведает, что у него сейчас на уме.
– Не только Аллах, – теперь уже Салах усмехнулся, – я же говорил с ним. Он хороший человек, но назрани. Боится Газавата, боится за своих, там, в Марсале… Не знает, куда ему. По ту сторону моря, как Замиль, не решается, а здесь плохо.
Внезапное бегство их товарищей, которое разъярило Таонгу – неудивительно, учитывая, что Замиль второй раз навела на неё ствол «тычка», когда отбирала свой наладонник – его самого оставило спокойным. В конце концов, эти две девки были во всей их авантюре были скорее балластом, чем подмогой. Если они просто исчезнут… ну, значит исчезнут. Беда только, что старого дурака Ситифана потащили за собой, а значит, рассчитывать на его катер уже не приходится. Салах достаточно быстро выяснил, что из Херглы «Грифон» не уплывал, просто встал на прикол в другом месте – старые связи в порту в очередной раз пригодились. Но в любом случае, рвать со старым рыбаком сейчас не стоит, если надо сохранить возможность бежать по морю. Эх, как же не хватает сейчас его «Диб-аль-сахра». Кто бы привёл катер в Херглу! Но никто не возьмётся – опасно, да и денег лишних не так много.
– Я пойду? – несмело спросила Таонга, и Салах в очередной раз удивился, как эта бойкая баба, выгрызавшая себе по кускам жизнь, иногда оказывалась способна тушеваться и смотреть на него как на того, кто может отдавать приказы. Воистину, правильно сказало было в Кур’ане, что…
– Иди, – коротко сказал он ей, и та поднялась.
На секунду ему показалось, что она колеблется, желая что-то сказать. Но Таонга в итоге лишь пожала плечами, кивнула и нагнулась к подставке для обуви, подцепила свои сандалии.
– Подожди! – вдруг окликнул её Салах.
Пошарив в сумке, он вытянул оттуда «тычок» за серебристый ствол и протянул его женщине. Таонга недоумённо посмотрела на него.
– Возьми! – сказал он. – Так будешь чувствовать себя уверенней. Но не используй его просто так. Даже если захочется.
Таонга приняла протянутое ей оружие, но Салаху не понравилась мелькнувшая на её губах усмешка. Ох, только бы она не наделала сейчас глупостей!
На самом деле он дал «тычок» по мгновенному порыву, чтобы Таонга ощутила себя в большей безопасности, почти не сомневаясь, что на деле ей ничего не грозит. Ситифан не держит на неё зуб, у него нет на то причин, и они наверняка поговорят очень мило, Джайда – просто глупая девочка, но вот Замиль… В очередной раз мысль об этой белой девке с дразняще-самоуверенной улыбкой вызвала у него странную смесь чувств. Он так и не попробовал её, хотя та сама предлагала ему своё тело, а он женщине в таких случаях обычно не отказывал. И не то что бы она его совсем не волновала, но… в ней ощущалось что-то неправильное, что-то, что его настораживало. Она была не из его мира, и дело даже не в цвете её кожи, не только в нём. Она…
Так, ладно, хватит, есть серьёзные дела.
Салах подхватил наладонник и ещё раз, скорее из предосторожности, чем по необходимости, проверил «метёлку». Хитрая программа делала очень сложным процесс извлечения из Зеркала удалённых диалогов, сложным, но… не факт, что невозможным. Ему оставалось лишь догадываться, натравили ли на него «хорей», и если да, то какого уровня. Для парня из Тиджикжи он неплохо освоил современную технику, но всё же многие её хитрости и до сих пор остаются непонятными. Или оборачиваются против своего владельца – несчастный Гулям не дал бы соврать.
Слишком много всего на его наладоннике: разговоры с Абдулом, который по-прежнему укрывался где-то на Острове, хотя не говорил, где; с «Амином», лощёным снобом, который уже два раза заходил поговорить с ним из разных мест и с разных номеров; и Фаик, которого отрекомендовала ему Таонга, и через которого он на «Амина», собственно, и вышел.
Пальцы покалывало дрожью ожидания. Захотелось курить – надо же, больше десяти лет как бросил, а до сих пор тянет, вот ведь проклятое зелье – и он решил заварить себе ещё чая.
«Амин» написал, что вопрос с продажей разговоров шейхов Аль Джазиры почти решён, и ему надо будет только явиться в нужное место со своим наладонником. Он предлагал хороший вариант – сказал, что получится прижать хвост этим ублюдкам из Мадины, восстановить торговую связь с Островом, а Салах ещё и деньги за это получит. И не только деньги – когда он осторожно спросил, нет ли возможности приобрести документы, которые бы позволяли перемещаться между разными вилайетами или даже за границы Халифата без проблем, «Амин» предложил сделать такие документы в счёт уплаты за компромат. Если так, то всё звучит просто слишком хорошо – они покинут вилайет, даже чуть разбогатев, затеряются где-то в Танжере, может, доедут даже до Прайи или Котону, а потом, когда всё чуть затихнет, можно и вернуться в Аль Джазиру.
И вот Абдул – Абдул ли? – пишет ему с незнакомого номера, убеждая не продавать никакой информации и не подставляться «хорям». Салах почувствовал, как неприятно тянет где-то внизу живота. Жизнь муташаррида, конечно, всегда таила в себе опасности, можно уже было и привыкнуть, но чувство, что им заинтересовались большие люди, было от того не менее неприятным.
С запоздалым сожалением он подумал, что, возможно, следовало не Таонгу посылать к Ситифану, а сходить к нему самому. В принципе, она взяла свой наладонник, ещё не поздно ей позвонить, и…
Он тряхнул головой, подхватил со стола сумку, запихал в неё наладонник. Надо пройтись. От сидения в этой конуре только мозги створожатся, и точно не прибавится свежих идей.
Улочки Херглы в этот час были малолюдны, что и неудивительно, но Салах едва обращал внимание на липкий жар, стекавший по спине струйками горячего пота. Не тому, кто вырос среди песков Сахары, бояться африканского солнца. Не раскрывая карту на наладоннике, он медленно двигался в направлении порта по памяти, сворачивая иногда не туда и делая петли.
Интересный всё же городок эта Хергла – отражение Африки, перепаханной Обновлённым Учением, выбросившей знамя Махди, но так и оставшейся Африкой. Вот идёт женщина, закутанная с ног до головы, видать, муж из истовых, но он-то хорошо знает, что здесь есть квартиры, где можно попробовать настоящий африканский грех, чёрный и горячий, от которого в крови словно начинает стучать пигмейский там-там, а обезумевшее тело корчится в судорогах блаженства. Есть ли здесь противоречие с грозными проповедями имамов? Если и есть, переселенцы из экваториальных глубин к берегам срединного моря его не видят.
Увлёкшийся своими мыслями, Салах не сразу почувствовал дразнящее беспокойство, назойливой мушкой вившееся перед глазами. Что-то не так. И довольно быстро понял, что. Точнее, кто. Человек, который уже некоторое время маячил в поле его зрения. Он увидел его первый раз, когда, поняв, что свернул не в ту улочку, развернулся, чтобы выйти назад. И потом, когда остановился купить у лотка воды с лимоном и льдом.
В груди что-то кольнуло, и рука Салаха скользнула к пристёгнутой к поясу сумке. Найек, там же сейчас ничего нет – его пистолет так и остался на их катере, а «тычок» он собственноручно отдал Таонге. Нож, конечно, на месте, но…
Остановившись с пластиковым стаканчиком в руках, он прихлёбывал лимонную воду с крошечными кусочками тающего льда и думал. Прежде всего, за ним действительно следят или ему просто кажется? Хорошо бы, конечно, списать всё на разыгравшееся воображение, но нет – чутью своему Салах привык доверять, и оно его редко подводило. А чутье говорило однозначно – человек, на которого он пару раз натыкался в разных местах, вёл себя именно как тот, кто идёт за кем-то следом. Но кто мог идти за ним следом и зачем?
Конечно, Хергла имела дурную репутацию – здесь хватало таких, кто мог проследить за тобой до безлюдного местечка, чтобы там ткнуть ножом под ложечку и унести с собой всё ценное, пока ты корчишься в собственной крови. Таким его было не удивить, но… нет. Едва ли. Мелкие хищники местных улиц выходили на охоту, когда темнело, да и подбирать старались птиц поярче. Он же в своих потрёпанных рабочих джинсах и линялой футболке едва ли выглядел как дорогой приз. Тогда кто? Люди, которых послал «Амин»? Или кто-то из Ордена? Невольно он сжал в руках стаканчик так, что тот треснул, и остатки воды пролились сквозь пальцы на раскалённый асфальт.
Своего преследователя он видел лишь мельком – невысокий, коренастый, чернокожий мужчина с бритой головой, кажется, в руке было что-то вроде ремённой сумки… в которой, с немалой долей вероятности, было оружие.
Что ж, так или иначе торчать здесь на солнцепёке смысла нет. Выбросив смятый стаканчик на обочину (в Хергле не очень затруднялись расстановкой урн), Салах запустил руку в волосы, встрепал их, вытер пот со лба и двинулся дальше. Не стоит показывать, что он заметил слежку. Эффект неожиданности можно повернуть и в другую сторону.
Уже случалось так, что за ним следили – жизнь на грани закона готовит к таким приключениям, но обычно это была уголовная шпана, разговор с которой был короток. Или ты их, или они тебя. Знать бы, с кем столкнулся теперь?
Салах решил идти дальше к порту – слишком поздно возвращаться домой, и не факт, что там будет безопаснее – но не выходить на катер Ситифана, пока или не отвяжется от «хвоста» за спиной, или… ну, уж как получится.
Был, конечно, и плюс – чем ближе к порту, тем более людными становились улочки. Салах проходил мимо дешёвых забегаловок, откуда тянуло жареной рыбой и картошкой, мастерских, магазинчиков мобильной связи, каких-то мутных контор. Он не старался запутать преследователя намеренно – всё-таки, хорошо бы узнать, что это за фрукт – и даже не оглядывался, стараясь выглядеть настолько естественно, насколько мог. Но по спине несмотря на палящий жар то и дело пробегал холодок.
Хергла не относилась к самым безопасным местам вилайета, скорее к тем, на которые власти махнули рукой. Полиция здесь бывала, иногда, но больше думала о собственной безопасности, чем о поиске преступников. Вряд ли, конечно, на него нападут вот так, среди бела дня и когда вокруг людно, но вот просто пальнуть в спину…
Иногда мысль бывает материальна – Салах подумал, что этот тип за спиной может просто выстрелить в него и исчезнуть в одной из портовых улочек. И что надо бы выйти на максимально людную. Повернул в узкий проулок, и в ту же секунду услышал тихий хлопок, а где-то выше лопатки в него ввинтился горячий бурав, застилая глаза алой пеленой боли. Стена и обшарпанная дверь как будто сами прыгнули ему в лицо, небо потонуло в крике.
* * *
– Что это за дерьмо происходит?
Собеседник не счёл нужным начать разговор хотя бы с самого формального приветствия, и он почувствовал гнев. Гнев, смешанный со страхом, ибо что-то испугало «Амина». А что плохо для него…
– Скажи подробнее, о чём ты, я не понимаю, – отстучал он, тревожно глядя на незакрытую дверь кабинета. Поднявшись, он положил наладонник так, чтобы его не было видно случайно проходившему мимо кабинета человеку, дошёл до двери, осторожно прикрыл её, подумав, не щёлкнуть ли и замком. Но закрытая на замок дверь покажется только подозрительной. Найек, да он уже никому тут не доверяет!
Между тем его собеседник продолжал писать, и взяв наладонник в руку, он похолодел.
– Этот мавританский верблюд в каком-то поганом госпитале с двумя пулями в спине. Кто-то стрелял в него на улице, да не дострелил. Что за дерьмо? Кто-то знает, что он в Сусе? Откуда? Знает, и с кем он встречается, и что делает, и где живёт?
Метёлочка уже вычищала начало текста – человек на том конце явно не хотел ничем рисковать. Зачем-то прокашлявшись, словно собирался говорить голосом, он осторожно набрал:
– Но разве это не вы? Ты же сказал тогда в конце что-то про «мавр должен уйти»?
– Идиот! Мы так не работаем! Да и толку убивать его перед тем, как он успел передать нам то, что у него есть? Кто-то знает, что Таонга и её дружок в Сусе, и кто-то их выследил и хочет убрать. И я хочу знать, как это могло произойти.
Знать хочет, высокомерный ублюдок. Нахмурившись, он отстучал ногтем:
– Я тоже хочу знать, но, к сожалению, джинна у меня нет. Я в Марсале, как мне узнать, что происходит в Сусе?
Собеседник продолжал набирать текст, явно не дожидаясь его ответа:
– Таонга написала, что часть информации, а может, и вся, у какой-то Замиль? Что это значит? Сколько шлюх вовлечены в это дело, и кому ещё они могут продавать информацию?
Он нахмурился. Имя ни о чем ему не говорило.
– Я не знаю никакой Замиль. Всё, что у меня есть, я тебе передал. Что вы будете делать сейчас?
– Посоветуюсь. Надо всё обдумать.
И его собеседник отключился.
Глава восьмая
– Мы должны ответить этому человеку, – в который раз пыталась убедить Стефано она.
Скоро час, они сидят, так и никуда не сдвинулись. Никогда ещё Замиль не было так трудно усидеть на месте, как сейчас. Она бы, наверное, вскочила и начала метаться из угла в угол, но кубрик на катере Стефано просто не давал для этого места. Потому она примостилась на краешке кровати, потрясая перед носом у рыбака своим наладонником.
– Дай я сам гляну всё-таки, – сказал Стефано и подхватил устройство здоровой рукой.
Замиль передала его, неохотно, но без сопротивления, и в следующую секунду с запозданием поняла, что не стёрла сообщение Салаха, и старый рыбак сейчас его увидит.
Он и увидел. Густые с проседью брови Стефано сначала сошлись к переносице, а потом взлетели вверх. Он, видимо, разбирал написанное.
– Тебе писал и Салах, – сказал он, без вопросительной интонации.
– Да что нам до него, – раздражённо махнула рукой Замиль, изо всех сил пытаясь показать, что тут и говорить не о чем, – смотри, мне ответили, приглашают поговорить в «коридор».
– Салах пишет, чтобы ты не трогала ту пакость, что украла у этого шейха, – Стефано как будто не услышал её слов, и девушка поморщилась.
Украла, да – она же действительно их украла, но то, что в глазах этого старого сицилийца она теперь не просто шлюха, но шлюха-воровка, язвило Замиль сильнее, чем она сама этого ожидала.
Стефано, положив наладонник на столик, осторожно листал окошко разговора пальцами здоровой руки.
– Этот твой собеседник, который откликнулся на сообщение, не поставил «метёлки»? Почему?
– Откуда я знаю? – Замиль опять почувствовала, что её охватывает бессильный гнев, как тогда, в Мадине.
Всё казалось так близко – продать… добытое и оказаться на другом берегу моря. Но в итоге её уносило всё дальше и дальше – в дыру марсальской ночлежки, в трущобы Херглы, в жаркие и смрадные глубины ненавистного Халифата. Словно болото, которое затягивает тем сильнее, чем больше пытаешься из него выбраться – вспомнилось сравнение из прочитанной в детстве книги.
Замиль сжала кулаки.
– Послушай, – снова заговорила она, и ей самой не понравилось, как звучит её голос – почти умоляюще, – мы не в Аль Джазире. Здесь нас не ищут. Если есть желающие купить информацию, можно просто продать её им. И бежать отсюда. Неужели тебе-то самому нравится эта африканская помойка?
– Всё серьёзнее, чем тебе кажется, – Стефано покачал головой, и Замиль с досадой поняла, что, в отличие от неё, он остался совершенно спокоен, – ты сама понимаешь, о чём мы говорим? Это же не пара торгашей рядят о незаконной сделке. Даже не о фотографии шейха с голым задом в борделе. О таком бы я не волновался. Но мы говорим об ублюдках, которые хотят крови – по крайней мере там, на Сицилии. А думаю, и не только. Ты видела, на что они способны? Я тоже видел, – тут Стефано качнул своей рукой в гипсе, – а это только начало. Я говорил с Салахом. Их надо остановить…
– Как ты их остановишь? – прервала его Замиль, её голос прыгнул вверх. – Что мы можем против шейхов? Ты и я? Шлюха, которая пляшет перед торгашами в прозрачных шальварах, да старый рыбак, что болтается в море на ржавой посудине и…
На этих словах Замиль осеклась, увидев, как взгляд Стефано словно налился свинцом. Не стоило, наверное, так говорить о его катере, на котором он же позволил им жить.
– Извини, – проговорила она быстро, – я не это хотела сказать.
Стефано подвигал кадыком, откашлялся, но когда заговорил, голос его звучал мягче, чем Замиль того ожидала.
– Может, мы и не на многое способны, не буду спорить. Но что можем, должны сделать. Ты видела, что там происходит? В Катане убили пастора прямо после проповеди – прочитал, пока ты гуляла. Это только начало.
– Только начало, – кивнула Замиль, – потому нам надо срубить денег и бежать подальше. Пересечём море – и плевать на их мусорку.
Скулы Стефано затвердели.
– Эта мусорка – моя родная земля, Замиль. Моя Марсала. Моя Сицилия. Другой у меня нет и уже не будет. И мне на неё не плевать.
Разговор зашёл в тупик. Наладонник лежал перед ними на столе как яблоко раздора, и ни Стефано, ни Замиль не решались первым протянуть к нему руку.
Они молчали некоторое время, как вдруг неожиданно подала голос Джайда.
– Прости сайиди… Но, может, это важно. Мне вот только что пришло сообщение.
Они оба разом подняли глаза. Джайда во время всего их разговора сидела притихшая, сложив руки на коленях, как примерная ученица. Она плохо понимала, о чём спор, ведь они говорили по-итальянски, но всё-таки подала голос.
– От кого? – первым спросил Стефано.
– От Таонги, – Джайда на мгновение потупила глаза, – она пишет, чтобы я никому не говорила, но мне кажется, это важно. Она хочет говорить с тобой, сайиди. И спрашивает, можно ли это сделать так, чтобы тебя при этом не было.
При последних словах она перевела глаза на Замиль. Та нехорошо усмехнулась.
– Толстая стерва усвоила урок. Но почему она вообще тебе пишет? Ты не заблокировала её?
Джайда вернула ей недоуменный взгляд, и Замиль с досадой поняла, что та даже не знает, что так можно.
– Она была добра со мной, – проговорила Джайда, – плохо, что мы так обошлись с ней. Но сейчас не это важно. Она пишет, что всем нам может грозить опасность.
Замиль открыла рот, чтобы что-то сказать, но Стефано прервал её.
– Если хочет поговорить со мной – пусть приходит. Думаю, она знает, где сейчас стоит «Грифон».
Криво усмехнувшись, он потянулся за своим наладонником, подхватил его и тихо пробормотал что-то нехорошее сквозь зубы.
– Что ты хочешь делать? – требовательно спросила Замиль, и рыбак только пожал плечами:
– Позвоню ей сам. Разберёмся.
– Нельзя с ней говорить! – вспылила Замиль. – Ты что, не понимаешь? Её подослал Салах!
– Конечно, он. Ну, и что? Я с ним не ссорился. Проще выяснить, чего они хотят – оба, раз уж мы с ними вместе в этой дыре.
– Но… – Замиль пробовала воспротивиться, но Стефано уже отвернулся от неё.
– Джайда! Помоги мне, пожалуйста, набрать номер.
Всё-таки, она осталась. Честно говоря, встречаться с Таонгой ей совершенно не хотелось – помимо неприязни Замиль с удивлением поняла, что ощущает перед толстой нигерийкой нечто вроде вины. Там, на Фавиньяне, та хотела с ней примириться, а она лишь опять ткнула в неё стволом «тычка». Хорошо, в этот раз не выстрелила. Но кто же виноват, что Таонга не хотела говорить, куда Салах спрятал их наладонники. И потом, не верить же всерьёз её словам?
Так или иначе, она осталась и не без злорадства увидела, как вытянулось лицо Таонги, когда Джайда раскрыла перед ней дверь в каюту.
Она задержала взгляд на Замиль и, кажется, что-то хотела сказать, но сдержалась, злобно покосилась на Джайду и обратилась в итоге к Стефано.
– Ладно, раз вы все здесь… это даже хорошо. Слушайте, что вам скажу, – она сделала пару шагов, опустилась на диванчик рядом со Стефано, оказавшись прямо напротив Замиль, не дожидаясь приглашения, потянулась к бутылке с газированной водой, наполнила картонный стаканчик и залпом его проглотила.
Замиль усмехнулась про себя. Да уж, ожидать от подобной ей хороших манер было бы, пожалуй, напрасно.
Стефано, поприветствовавший нигерийку коротким Ciau, между тем молчал, спокойно глядя на неё. Джайда вернулась и села на кровать напротив, так, чтобы не встречаться с Таонгой глазами.
– Салаху всё равно, куда вы направитесь дальше, – заговорила наконец Таонга по-итальянски, и Замиль хмыкнула – как она и ожидала, нигерийку прислали в качестве гонца, – если вас пристрелят в переулке, так тому и быть. Но забудьте про то, что у вас есть на шейхов Аль Джазиры. Если, конечно, жизнь дорога.
Таонга намеренно смотрела только на Стефано, но Замиль не смогла сдержаться.
– Почему я должна забывать о том, что моё? Твой Салах забыл, откуда это всё у него?
– Хочешь сказать, забыл ли, кто всё это украл да пытался ему продать, а заодно и в постель прыгнуть? Нет, не забыл.
– Тихо! – Стефано вскинул загипсованную руку, что могло бы выглядеть комично, но всё же заставило Замиль удержать несколько смачных ругательств, которыми она уже собиралась плюнуть в Таонгу.
– Так мы никуда не придём, – продолжил он уже спокойнее. – Таонга, почему Салах не хочет, чтобы Замиль продавала… то, что у неё есть? Он сам это хочет продать? Или чего-то боится? Попробуй сказать правду. Я ведь тебя с юных лет знаю, увижу, где врёшь.
В последнем Замиль несколько сомневалась – в её понимании такие, как Таонга, лгут так же естественно, как и дышат, и сам Иблис не разберёт, когда они правдивы, а когда нет. От неё не ускользнула едва заметная улыбка, мелькнувшая на полных губах нигерийки.
– Это не большая тайна, – проговорила Таонга.
В голове у Замиль мелькнуло, что они ведь они говорят по-итальянски, и бедняжка Джайда опять теряется в догадках.
– Вы уже знаете, что шейхи, приходившие в их bordello, связаны с Орденом Верных. Они задумали маленький переворот в вилайете, а затем… один Аллах ведает, поистине. Так или иначе, они сейчас убирают всех, кто перешёл им дорогу и просто кажется им лишним. Контрабандистов, христианских проповедников, просто тех, кто им не нравится… говорят, что уже десятки погибших. Они не идут через суд – выслеживают людей в Зеркале через «хорей», потом посылают головорезов из Ордена Верных.
Таонга на несколько секунд умолкла, то ли собираясь с мыслями, то ли наблюдая, какое впечатление произвели её слова. От Замиль не ускользнуло, что перед «говорят» она запнулась, словно проглотив лишнее слово. «Она чуть не назвала имя того, кто это говорит», – мелькнуло в её голове.
Таонга между тем, не дождавшись ответа, продолжила:
– Мы попали, как куры в ощип. Из-за одной дуры, которая не смогла сделать то, что надо, тихо. Сейчас Салиха в Марсале объявила перед имамом, что я ей больше не мать – это я ей так сказала. Потому что все мы замазались. Арестовывать нас никто не будет, ни здесь ни на Острове – просто убьют, если поймают. Потому дорога назад нам закрыта.
Здесь Таонга сделала долгую паузу, явно выжидая ответа. Замиль нехорошо усмехалась, покусывая зубами нижнюю губу. Стерва явно провоцировала, и больше всего ей сейчас хотелось переломать нигерийке нос, что она легко смогла бы сделать одним ударом, или, скажем, достав «тычок», напомнить, что значит её задирать. Но она с усилием сдержалась – раз Таонга намеренно её провоцировала, значит зачем-то ей это было нужно.
Вместо неё подал голос Стефано:
– Салах мне тоже говорил примерно это. Правда, не сказал, что же намерен делать он сам. Эти ублюдки уже льют кровь в Марсале и на Сицилии, а хотят большего. Что вы-то сделаете, чтобы их остановить? И, кстати, откуда ты знаешь, что происходит там? С кем говоришь, c Салихой?
Таонга уже раскрыла рот, чтобы ответить, когда вдруг послышался переливчатый звон колокольчика. Она вздрогнула, и все взгляды устремились на неё. Таонга сглотнула, с усилием произнесла:
– Я сейчас… сброшу вызов… – и потянулась к небольшой крокодиловой сумочке, висящей у неё на боку.
От Замиль не укрылась растерянность на её лице. Либо она действительно совершенно не ожидала этого звонка, либо играет лучше, чем от неё можно было ожидать. Не укрылось её замешательство и от Стефано.
– Знаешь, мне кажется, тебе лучше ответить на этот звонок, – сказал он, когда Таонга наконец нащупала наладонник и подхватила его в свои пухлые пальцы с окрашенными сиреневым ногтями.
– Неизвестный номер, – проговорила она растерянно.
Её указательный палец замер над экраном, словно она всё ещё думала, сбросить ли вызов.
– Если она возьмёт, человек может узнать, где она находится, – подала голос Замиль, но Стефано лишь раздражённо потряс головой.
– Иисусе, да мы посреди порта на катере с номером Марсалы, неужели ты думаешь, что тот, кому было надо…
Он не договорил – колебавшаяся Таонга наконец решилась и клацнула «ответить», поднося аппарат к уху. Оттуда донеслась неразборчивая гортанная речь.
– Да, я знаю его, – проговорила Таонга в трубку по-арабски, – я… что? Когда? Где?!
При этих словах Замиль обдало холодом, не от самих слов, а от тона, которым они были сказаны, от того, как исказилось лицо Таонги – теперь на нём был написан неподдельный страх и какое-то сложно передаваемое чувство. Она сжала корпус наладонника так, что кончики её пальцев побелели. Из динамика долетали звуки, напоминающие гневное жужжание, а слушавшая их Таонга менялась в лице. Замиль невольно подумала, что её можно было бы назвать бледной, если бы не чернота её кожи, но не успела ответить себе, как одно сочетается с другим. Таонга ударила ногтем по экрану, прекращая разговор, положила, почти выронила наладонник на столик и закрыла лицо руками.
– Merde, – вполголоса выругался Стефано и неуклюже потянулся к ней, – Таонга… успокойся… Что-то с твоими дочерями? Или с Сала…
Он не договорил – Таонга опустила руки и посмотрела на него. Замиль ясно видела, как дрожали её губы.
– В Салаха стреляли, – тихо сказала она, – здесь, в порту. Он ранен, но жив. Они не знают, куда его теперь… набрали меня, потому что мой номер был последний…
Она не договорила и поднялась. Замиль слышала, как где-то сбоку от неё тихо ахнула Джайда.
– Я бегу к ним… Это не очень далеко отсюда, они сказали, что вызвали скорую, но какие тут скорые в Хергле…
– Подожди! – Стефано вскинул руку. – Звонил-то тебе кто?
– Там были люди, они спугнули убийцу и затащили Салаха в магазин, – Таонга ответила безжизненным голосом, пытаясь попасть наладонником в сумочку, – я бегу к ним, сейчас же.
Она дёрнулась к выходу, но голос Стефано догнал её, ударив в плечи как хлыст:
– Подожди! Если тоже хочешь жить! Мы пойдём все вместе!
