Евгений Леонидович Саржин
Там, где дует сирокко
Глава десятая
– Ты уверен, что не убил их? – повторно спросил Стефано, не в силах стряхнуть с себя ощущения, что он попал в какой-то тяжёлый, бредовый сон.
Словно отвечая на его слова, Тони издал то ли всхлип, то ли вздох. Его руки уже были связаны за спиной поясом от платья, а Таонга мяла в руках платок, готовясь сделать из него импровизированный кляп.
– Они живы, оба, – кивнул Салах, и, словно иллюстрируя свои слова, коснулся шеи офицера прямо под повязкой, затыкавшей ему рот, – сердце бьётся. Но врач ему, конечно, понадобиться.
– Cazzo, – Стефано ещё раз выругался, ощущая, с какой подростковой беспомощностью звучат его слова, – мы погибли. Там, на катере, ещё один человек, он позвонит своим в порт и…
– Не позвонит, – Салах покачал головой, – если мы всё правильно сделаем, то не позвонит. Он ведь не мог ничего слышать. Ничего не знает. Надо только придумать, как к нему подойти так, чтобы…
– Зачем ты сделал это? – Стефано думал, что закричит, но в последнюю секунду сумел себя сдержать, и его слова прозвучали как сдавленный вскрик. – Они бы просто проверили мои документы и уплыли, всё бы было…
Он уже не думал о правильном согласовании арабских слов, и речь его наверняка звучала как пиджин, но мужчина едва это ощущал, всё ещё оглушённый мыслью – он теперь вне закона. Какая ирония. Сколько раз называл Даулят-аль-Канун «государством беззакония», сколько говорил, что лучше жить бродягой и спать в бочке на пляже, чем тухнуть в лицемерной набожности нового Халифата, чем… И вот теперь, когда вся старая жизнь рухнула ему под ноги двумя бесчувственными телами, она вдруг показалась не такой уж и плохой. По крайней мере, по сравнению с тем, что предстоит ему в будущем.
– Не уплыли бы, – Салах быстро окинул взглядом Тони, тот лежал неподвижно, и лишь веки слегка подёргивал нервный тик, показывавший, что мавританец не прикончил его давнего приятеля, – я читал записку от Гуляма. Он говорит, что муташарридов ищут по всему Острову, а в Марсале должны взять именно меня и их ещё.
Он ткнул пальцем назад, в сторону Замиль.
– И это не полиция, не очередное дело о тахриб из-за моря. Гулям говорил, что расспрашивают «крыс» в порту. Ну и береговую охрану, конечно, направили. Они прибыли сюда за мной, за всеми нами. Так что, Ситифан, мы теперь в одной лодке.
Стефано сжал кулак здоровой руки, борясь с желанием сломать мавританцу нос. Что это даст сейчас?
– Раз так, нельзя позволить тому третьему уплыть, – он сам удивился, когда услышал, как спокойно звучит его голос.
– Именно, – кивнул Салах, – надо до него добраться раньше, чем он поймёт, что случилось. Какие есть мысли?
Стефано опустился на стульчик возле окна и коснулся головы руками. Одна из них была в гипсе, и выглядело это, должно быть, комично, но сейчас было не до того.
Салах стоял посреди комнаты, Таонга маячила за ним, Замиль присела на одну из кроватей. Все смотрели на него, словно ожидая его слова.
– А может… – неуверенно попробовала что-то сказать Замиль, но Стефано поднял вверх ладонь, делая ей знак замолчать.
– Если так, мы должны пойти на катер, и… выключить того человека, кто там остался, – сказал он. Ему всё ещё казалось, что он после сильного похмелья оглоушено глядит, не до конца понимая, что же случилось в прошлом. Но, как ни странно, мыслить здраво получалось, – он видел, что мы ушли втроём: я, Тони, и этот… ра’ид бахр, – он ткнул пальцем в лежавшее на полу тело, – меня он не испугается, да и сложно меня сейчас испугаться. Ты его насторожишь.
Салах кивнул. Значит, получилось донести свои мысли правильно.
– Всё так, но ты покалечен, едва ходишь, и одна рука в гипсе. Что ты сможешь сделать сам со здоровым сильным моряком? Ты и до катера-то один не дойдёшь.
– Я помогу дойти, – вдруг послышался из-за спины неуверенный голос, и Стефано обернулся.
Джайда, так и стоявшая у полуоткрытой двери, неуверенно улыбнулась, но улыбка её тут же потухла.
– Я помогу дойти, – повторила она уже не очень уверенно, – и… я могу отвлечь того мужчину. Помочь тебе.
От другой девушки слова про «отвлечь мужчину» прозвучали бы двусмысленно, может, даже сопровождались бы лукавой улыбочкой, но малийка говорила совершенно серьёзно.
– Всё равно, – Салах переводил взгляд с Джайды на Стефано, – вы и вдвоём с ним не справитесь.
– Справимся, – Стефано хотел сказать это так, чтобы прозвучало уверенно. Увы, не получилось.
– Я знаю, как это сделать, – вдруг подала голос Таонга.
И уж она, когда все повернулись в её сторону, только довольно улыбнулась.
Чёрт, как же болело колено. За всей этой суматохой он уже почти забыл о нём, но теперь, когда нужно было добраться до причала, Стефано вдруг понял в насколько плохой он форме. Ныла рука в гипсе, но это ещё полбеды, колено стреляло горячим залпом при каждой попытке сделать уверенный шаг, и он, скрипя зубами от боли и ярости, всё-таки оперся о заботливо предложенную Джайдой руку.
Но хуже боли была полная сумятица в голове. План, который они разработали за пару-тройку минут, пестрел дырами не хуже канестрато55. То, что они будут делать потом… так, об этом пока лучше даже не думать. И Стефано ковылял, держась за Джайду и надеясь, что всё получится. И с ножом, который дал Салах, и с той дрянью в баллончике, которой они разжились у Таонги. И с тем, чтобы моряк им вообще поверил и не решил перезвонить своему капитану.
В физической боли, которая терзала Стефано с каждым шагом, был один положительный момент – бояться одновременно с ней не получалось. И вот уже он, прыгая хромой уткой, взобрался на мостик. Его «Грифон» (Господи, неужели придётся бросить?) и катер береговой охраны покачивались на волнах. Стефано старался не думать, как выглядит сейчас для человека на катере – скорее всего, довольно жалко. Где он, кстати?
Словно в ответ на его мысли, от рубки отделился силуэт. Даже отсюда Стефано видел, что моряк невысок, но крепок и широк в плечах. Он курил на ходу и выглядел беспечным. Как и следовало ожидать, приближающийся к нему полукалека опирающийся на девчонку его не слишком насторожил.
– Йа-раид! – окликнул его Стефано издалека. – Вот документы, которые господин Заррук велел тебе передать.
Даже оттуда, где он был, Стефано видел, как моряк брезгливо скривился, ещё раз затянулся, и, щелчком отправив окурок за борт, нагнулся через гакаборт:
– Что ты там лопочешь? – выкрикнул он с выговором жителя южного Туниса. – Ничего не разобрать. Где ра’ид бахр?
– Он попросил передать тебе документы, – тут же откликнулась Джайда, – они ещё в доме, осматривают наши…
– Я не с тобой говорю, курица, – презрительно бросил моряк. – Тони говорил, ты был хорошим рыбаком, а сейчас, смотрю, сломал даже язык. Что тебе нужно?
Стефано с Джайдой остановились метрах в пяти от края причала. К счастью, катер береговой охраны качался на тросе так, что передать документы из рук в руки никак бы не вышло.
– Господин ра’ид бахр продолжает обыск моего дома, проверяет документы, – проговорил Стефано, осторожно выбирая слова, – а это бумаги о пассажирах, которых я недавно отвёз в Тунис. Он сказал, что их нужно передать вашему начальству.
– Твоими пассажирами были тунец или кефаль? – хмыкнул моряк в ответ, вспрыгнул на нос и, побалансировав пару секунд, одним скачком оказался на причале.
На какую-то секунду Стефано надеялся, что тот упадёт, и всё станет гораздо проще. Увы, тунисец прочно приземлился на ноги и, коротко взмахнув руками, чтобы восстановить равновесие, двинулся к нему. Джайда перехватила за спиной пластиковую папку, куда он ткнул старые счета, и Стефано почувствовал, как дыхание спирает у него в груди. Сейчас либо получится, либо…
– Вот они, – заговорила Джайда, махнув папкой, – здесь все…
– Погоди, Джайда, дай сюда…
Последовавшее было чистой импровизацией, потому что в домике они наскоро решили по-другому. Когда моряк оказался в шаге от них, вытянув руку, чтобы взять папку из руки Джайды, Стефано шагнул в сторону, якобы пытаясь перехватить папку – колено опять обжигающе вспыхнуло – покачнулся… и резко упал под ноги офицера. Тело всё-таки нескоро забывает старые привычки – в портовых драках юности ему часто приходилось использовать хитрости вроде этой.
Здоровой рукой он рванул моряка за ногу в сторону, и тот, потеряв равновесие, рухнул на палубу.
– Давай, Джайда, сверху! – выкрикнул Стефано сквозь окутавший его туман боли, и бело-зелёная ткань затрепетала у него перед глазами.
Одним прыжком девушка оседлала упавшего мужчину, не давая ему подняться, и выхватила баллончик Таонги. Потом уже он услышал тихое шипение, и резко запершило в глотке. Моряк, пытавшийся что-то выкрикнуть, вдруг резко перешёл на хрип.
– Слезай, прочь! – у Стефано в спешке не получилось говорить правильно, но, Джайда, кажется, его поняла.
Она свалилась на бетон причала, тоже кашляя, но смогла подняться. Моряк хрипел – малийка всё-таки смогла, как и наставляла Таонга, прыснуть свою дрянь ему в лицо, если не в рот, и Стефано, забыв задержать дыхание, почувствовал, как спирает горло и у него.
– Cazzo, – скорее прохрипел, чем выкрикнул он любимое ругательство, но всё-таки успел направить нож куда хотел – к шее кашляющего моряка, – не шевелись. Не шевелись, или проткну вену.
Дыхание срывалось, он чувствовал, как шумит у него в ушах и плывёт голова. Черт, каково же тогда этому бедолаге?
– Джайда, – Стефано, задыхаясь, скорее выхаркивал, чем выговаривал слова, – на ноги. Сядь. Ему. На ноги.
Уже потом он думал о том, что даже теперь всё могло бы быть потеряно, не окажись девушка такой расторопной. Она прыгнула на ноги, которыми сбитый и оглушённый моряк яростно сучил, и тот, кажется, осознал, что проиграл.
Стефано держал нож у его шейной артерии, сжимая рукоятку до болезненного спазма, и пытался говорить, хотя получалось не очень.
– Лежи так. Спокойно. Не убью. Понимаешь?
Видимо, прыснутая в лицо дрянь не давала ему говорить хоть сколь-нибудь внятно, потому ответом было только какое-то хрипение.
И конечно, им повезло – если в его ситуации вообще имело какой-либо смысл говорить о везении. Джайда не растерялась – перетянув ноги моряка леской, она поднялась и протянула руку Стефано. Как раз вовремя – он, хотя и старался не вдыхать слишком глубоко плавающую в воздухе дрянь, чувствовал, как перехватывает горло, воздух вязнет в трахее и набухают глаза. Моряк под его рукой только хрипел и сипел, судорожно ловя воздух.
Забыв о всякой гордости, Стефано подхватил протянутую ему Джайдой руку и, опёршись на здоровую ногу, поднялся. Резкий порыв ветра развеял душное облако, и он жадно вдыхал солёный воздух, словно пытаясь промыть им горло.
Что ж, старина, добро пожаловать в жизнь вне закона – только что ты и твои новоявленные дружки «выключили» экипаж катера береговой охраны. Пути назад нет.
– Стефано, что мы будем делать теперь? – робко спросила его Джайда, и он повернулся к ней.
Девушка смотрела на него, словно ожидая от него какого-то решения или приказа. А он только и мог, что, в который раз за день беззвучно, но от души, выругаться.
Что делать теперь?
* * *
Как же тесно вдруг стало в знакомой уютной Марсале. И как неуютно.
Ладно, что здесь рыскают и «хори», и «ассасины», он знал и раньше. Кто-то же Гуляма убил. Но причём тут береговая охрана? Три катера, приписанные к Марсале, ушли вчера в море. Зачем, если порты закрыты (хотя вроде прошёл слух, что не сегодня-завтра откроют)? Не спросить – береговая охрана и раньше-то не любила отчитываться перед роисом, а теперь, когда вмешались большие люди, он им и вовсе не указ. А потом один катер привели в порт на буксире. На кракена они, что ли, в море нарвались?
Ладно, и шайтан бы их подрал с их морскими приключениями. Не это сейчас главное. Во время их последнего разговора Таонга писала, что они в Магрибе, не сказав точно, где. Сус, Тунис, Ла-Марса? Не так важно, там всё близко, и везде найдутся знакомые. Знакомые, но для чего? Что он им скажет? Страх донимал его не хуже чесотки – так, что он нервно ворочался всю ночь рядом с разочарованной женой, которая осталась без ласк.
А сейчас утро, и он сидит в портовой кофейне над выпитой чашечкой эспрессо, в голове плавает серая муть, а желудок парит изжогой. Если Таонга и её гости, кем бы они ни были, остались живы и проскользнули в магрибский вилайет, то, может, сейчас с ними общаться безопаснее? Полиция и даже «хори» разных вилайетов не всегда ладят друг с другом – с обменом информацией у них тоже не очень выходит.
Раз так, то почему бы не попробовать достать высокомерных ублюдков из Мадины с тылу? В Сусе у него остались друзья, старые, университетские, которым эти бесноватые тоже поперёк горла. Если всё сделать правильно…
И подумав так, он опять почувствовал, как вспотели его ладони, хотя было ещё совсем не жарко. Если всё сделать правильно, то может, что-то и получится. А если неправильно, то… его тело могут найти где-то на свалке за городом или у берега, как это было с Гулямом. А ведь у него семья…
Нервно нашарив в кармане наладонник, он вытащил его и начал, двигая пальцем по экрану, перебирать контакты. Омар Гарби, например. Человек надёжный, с хорошими знакомствами, в том числе на тёмной стороне Зеркала. Записан у него под двумя именами – настоящим, с собственным телефонным номером, и как «Амин» – так он обычно представляется на тёмной стороне Зеркала. То есть, не представляется никак. Может, попробовать связать его с Таонгой, может…
Скрипнула дверь, послышались шаги, и он обернулся. В кофейню вошло двое мужчин.
Магриб
Глава первая
Иногда Салах думал, что лучше бы не читал и не знал всего, что ему сбросила Замиль. И его смутные подозрения о том, что планируют и чего хотят его клиенты, так и остались бы подозрениями. Может, тогда они бы просто махнули на него рукой? Или всё равно бы посчитали, что он знает слишком много?
Теперь уже не узнать, как не выжечь из памяти те строки, что он прочитал в скопированной Замиль переписке. Девушка, понятно, работала неумело, всё было разбито на части, иногда не получалось сложить начало и конец беседы. Но и того, что он понял, хватало.
Происходившее во всём их вилайете – не случайность, не вспыхнувшее по неосторожности пламя. Безумные шейхи действительно хотели этого и готовили и взрыв в Марсале, и убийства в Мадине, и волну отрежиссированной ярости, которая «внезапно» захлестнула Зеркало.
И с этим как-то связано то, что он помог передать на другую сторону моря. Что именно это было, оставалось неясным, из того, что передала Замиль, понимания не прибавилось. Но очевидно одно – шейхи рассчитывают на вмешательство властей Халифата. Даулят-аль-Канун после смерти Махди приобрёл весьма рыхлый вид – всё ещё считаясь единым государством, крепостью спасительной веры, осаждённой безумием и нечестием, на деле он представлял собой что-то вроде союза вилайетов, сквозь которые всё чётче проступали швы прежних государств. Их вилайет, их Остров был самым маленьким (не считая бейрутского), и в определенном смысле наименее значимым. И от этого у шейхов, таких важных в Мадине, но едва замечаемых за её пределами, изрядно припекало.
Катер качнуло, и Салах поднял голову. Правильно ли он тогда поступил? Что ж, если жизнь муташаррида к чему его и приучила, так это не тратить время на бесплодные сомнения. Сомневающийся слабеет. Он ещё раз глянул на лежавший перед ними наладонник этого офицера. Надо бы выбросить, по нему могут отследить, но не раньше, чем он вытянет оттуда все нужное. Главное он уже успел прочитать…
– Почему ты не выбросил его в море, Салах, сам же говорил, нас могут…
Он поднял взгляд, и Таонга осеклась.
– Если подключиться к Зеркалу, – вмешалась сидевшая напротив Замиль, и он увидел, как Таонга метнула на неё злобный взгляд, но ничего не сказала.
Такая робость на неё не похожа, но она вообще сама не своя эти дни, с того самого момента, когда они решили бежать из Марсалы все вместе, и он помог ей вынуть из стопы пулю от «тычка». Её бесит присутствие Замиль, понятно, но…
– Салах, так как мы всё-таки войдём в порт, если он закрыт, а у нас нет документов для этого вилайета? – теперь Замиль обращалась к нему.
Хороший вопрос. Не то чтобы у них было так много времени на подумать. Когда оказалось, что команда катера береговой охраны – три человека – была выведена из строя, все впали в оцепенение, и решать пришлось ему. Сгоряча он собирался выплыть на катере береговой охраны, уж его-то останавливать не будут, но спохватился. Может, в порт ему войти и позволят, но там-то в любом случае кто-то встретит, а объяснить присутствие на патрульном катере их пёстрой команды не выйдет никак. Пришлось изобретать что-то на ходу. Тони, этот назрани, которого знал Стефано, оказался разговорчив. Придя в себя, он блажил, умоляя не убивать его, и успел кое-что рассказать.
И картина окончательно сложилась в голове у Салаха – шейхи нажали на своих знакомых в Марсале, без приказа суда, без постановления мажлис-аль-мадина. Пара катеров береговой охраны, капитаны которых получили тайное указание, целенаправленно разыскивала муташарридов, прежде всего его и баб. К счастью, они не знали, что Стефано с ним знаком, потому и держались так беспечно.
Плохо, конечно, что пришлось так с ними обойтись. Наверное, и вправду лучше было бы скрыться и дождаться, пока патрульные уплывут. Но зато теперь он знает, что по ту сторону моря, в магрибском вилайете никто не объявлял его в розыск, а значит, стоит ступить на тот берег…
– Так как мы войдём в порт? – не унималась настырная Замиль.
Салах поднял на неё взгляд. Девка на нервах, что и неудивительно, она, похоже, впервые в жизни сцепилась с людьми, у которых есть власть. Да и не на то она рассчитывала, когда торговалась с ним из-за продажи информации. А вот Таонга сидит молча, нахохлившись, как больная птичка, хотя иногда косится на Замиль недобрым взглядом. Да уж, одной только Джайды не хватает для полного цветника. Малийка жаловалась, что её укачивает в маленькой душной каюте, и потому проводила большую часть времени на палубе, вцепившись в поручни и дыша полной грудью.
– Если прав был тот назрани, которого мы расспросили, то Сус должны вот-вот открыть, – сказал он, обращаясь сразу к двум женщинам, – закрытый порт разрушает всю прибрежную торговлю, долго так продолжаться не может. Мы же пока не будем заходить в сам Сус и пристанем к одной из небольших рыбацких баз на берегу – Стефано их немного знает. За ними особо не следят. А там посмотрим. Может, доберёмся до Суса по дороге.
– А что мы будем делать там? – Замиль выделила последнее слово интонацией, и Салах только поморщился. О Аллах, опять она начинает.
– Спасём свою шкуру! – Таонга ответила раньше, но подняла глаза на него, как бы переспрашивая, правильно ли она говорит.
Салах только кивнул.
– Ты вообще слышала, что происходит на Острове? – спросил он у Замиль, но девушка яростно тряхнула густыми волосами:
– Я уже много лет не знаю ничего, кроме того, что происходит на Острове, – она почти прошипела свои слова и резко поднялась, но тут же, качнувшись вместе с палубой катера, схватилась за вделанный в стену поручень, – в этой могиле нечем дышать. Пойду к Джайде.
Качнувшись ещё раз, она схватилась за дверную ручку и отдёрнула её. Свежий морской ветер ворвался в каюту. Замиль нырнула в проход, и Салах услышал, как она тихо выругалась, когда катер опять повело, и девушка приложилась макушкой об верхнюю планку двери. Салах только хмыкнул. Он не раз ходил на катерах такого типа и знал, что это не прогулочные яхты – находиться на маленькой палубе, постоянно хватаясь за скобы и получая россыпь холодных брызг – то ещё удовольствие. Но пусть остынет, если так хочется.
– Салах, так всё-таки, что мы будем там делать? – на этот раз заговорила Таонга, в отличие от сварливого тона Замиль, её голос звучал почти робко. – Даже если мы доберёмся до Суса. В Марсале всё, что у меня есть…
– Пока оно твоё, – ответил Салах, – вот здесь, – он ткнул в наладонник, – написано, что решения суда нет, значит, нас ищут по личному приказу шейхов. «Аль Мусафир» по-прежнему твой по закону.
Уже закончив говорить, он осознал, что прозвучали его слова не слишком-то убедительно – уж сколько дыр в законе «Государства Закона» и что он значит против воли больших людей, Таонга знает не хуже его самого.
Судя по её лицу, она думала о том же.
– Я передала «Аль Мусафир» Салихе, моей старшей, – угрюмо сказала она, – она давно на него посматривала. Но она ещё молодая, и, если пойдёт дело с важными людьми… – тень пробежала по её лицу.
Салах посмотрел на неё, протянул руку и положил ей на плечо:
– Не волнуйся так за неё. Из того, что я успел прочитать, у этих жирных засранцев сейчас очень много дел в вилайете, а пожалуй, и за его пределами. Не думаю, что им прямо нужна будет гостиница в твоей дыре.
Таонга подняла на него глаза, криво усмехнулась, но ничего не сказала.
– Послушай, – Салах прочистил горло, – а где отец твоих дочерей? Почему ты возишься с ними сама?
Усмешка сбежала с лица Таонги.
– Не хочу об этом говорить, – сказала она внезапно осипшим голосом, – прости, Салах. Не хочу. Долгая это история.
Он только пожал плечами. Махдисты враждебно относились к внебрачным детям и вообще незаконным отношениям, однако же их было на Острове немало и у правоверных, и у назрани. Много чего, что было обычным в жизни, осуждалось на проповедях – такова действительность в Даулят-аль-Канун. Конечно, если женщина претендовала на сколь-нибудь высокое место в обществе, даже на уровне провинциальной Марсалы, у Ордена Верных могли возникнуть вопросы, как же это так она родила без законного мужа. Но насколько он знал, с этой стороны проблем у Таонги не было, значит как-то смогла уладить.
– Слушай, – ему неожиданно пришла в голову мысль, – а что тот твой знакомый, роис… как там его… Фаик?
Таонга дёрнулась, как будто в неё ткнули иглой, приоткрыв рот, резко вздохнула.
– Фаик? А почему ты спрашиваешь? – проговорила она настолько естественным голосом, что он не мог не быть деланым.
Салах почувствовал лёгкий укол беспокойства. Он давно обдумывал, как можно использовать это знакомство хитрой нигерийки, но… что-то тут не так. Слишком явно испугали женщину его слова.
– Да, Таонга, я говорю о Фаике, – мягко, как только было возможно, сказал он, – я знаю, что он знакомый. Но ты ведь не говоришь с ним сейчас, когда это так опасно?
Абдул говорил, что иногда ты знаешь что-то, иногда догадываешься, иногда просто чувствуешь задницей. И вот когда Таонга яростно замотала головой и, глядя ему в глаза, горячо произнесла: «Конечно, нет», не иначе как задница подсказала ему – врёт. С самого начала.
Но если так, и если…
Он не успел додумать мысль – дверь в каюту распахнулось, ворвался солнечный свет вместе с влажным запахом соли. В дверях, держась за косяк, стояла Замиль.
– Стефано просит, чтоб ты подошёл к нему в рубку, он хочет сказать что-то важное, – процедила она недружелюбно, нагнулась и вошла внутрь.
На её одежде и открытых в море волосах темнели влажные пятна. За ней появилась и Джайда. Та провела на палубе куда больше времени, и её рубаха была мокрой почти насквозь, но малийку это, кажется, совсем не смущало. Ласково и в то же время смущённо улыбнувшись ему, она подобрала платье, перешагнула через порожек и села на стоявшую у одной из стенок кровать рядом с Замиль. От Салаха не ускользнуло, как сидевшая там же Таонга поспешила отодвинуться как можно ближе к краю. Он только хмыкнул про себя и поднялся. Посмотрим, что там хочет старина Ситифан.
«Грифон» был куда больше, чем их с Абдулом «Диб-аль-сахра». Оно и понятно – их-то тахриб большей частью в сумку сложить было можно, а здесь судно рыболовное. От широкого проёма посреди палубы и сейчас здорово пахло рыбой. Сложенные и перевитые канатом сети висели вдоль борта. Как они со всем этим управляются вчетвером-то? Ну да ладно, не его дело. И Салах, хватаясь одной рукой за бортик, двинулся к рубке, где покалеченный Ситифан как-то ухитрялся управлять своей посудиной.
Магриб, должно быть, уже совсем недалеко, хотя с этого борта не видать. Но он чувствовал Африку в самом дыхании морского ветра, порывами трепавшего его волосы. Совсем близко. Конечно, это не та Африка, где вырос он сам, но…
Подойдя к рубке, он увидел сквозь потеки брызг хмурое лицо Ситифана, который опирался плечом о другую дверцу, а здоровой рукой вцепился в руль. Вот упрямец, предлагал же ему помочь…
Осторожно он приоткрыл дверцу. В уши сразу ударило шипение и какие-то приглушенные голоса. Салах вздрогнул, но потом сообразил, что Ситифан включил морское радио – кажется, на какую-то волну из Туниса. Предположение тут же подтвердилось, когда он услышал, как неизвестный хрипит что-то с сильным тунисским акцентом.
– Слушаю их, – Ситифан качнул головой, указывая на висевший под рулевым колесом приёмник.
Колесо он держал одной рукой и стоял боком, видно, чтобы навалиться на него всем весом, компенсируя недееспособность другой руки. От Салаха не ускользнуло, что он едва опирается на правую ногу. Да как он ещё не утопил их, к шайтану?
– Что говорят?
– Хергла уже открыта. Не все, но часть судов пропускают. Думаю, пропустят и наше. Если, конечно, не решат обыскать и… не найдут всех, кого я тут везу.
– Не найдут, а даже если найдут – ничего страшного, – Салах пожал плечами. – Я прочитал то, что было у них на наладонниках. Не было у них никакого приказа на наш арест ни от полиции, ни от суда. Им просто приказали найти муташарридов и… кончить их на месте. Потому мы всё правильно сделали. Но значит также, что полиция нас не ищет, а вернее, ищет не полиция. Ищут шейхи Аль Джазиры, может, и «хори» из Ордена Верных.
Ситифан что-то пробормотал по-итальянски, звучало как поговорка, но смысл ускользал.
– Не понял…
– Неважно. Мы можем встать на прикол в Хергле, допустим, войдём в порт без проблем. Что мы дальше в этой дыре будем делать?
– Хергла не такая уж дыра. Я знаю там людей, знаю и где можно остановиться так, чтобы не слишком светиться. Перекантуемся с неделю, осмотримся – поймём, что делать.
– У меня и дом, и вообще всё осталось в Марсале. Хорошо хоть, деньги успел забрать. Во что ты втянул меня, рафик?
Салах пожал плечами.
– Я сам на такое не рассчитывал. Но так получилось, значит Аллаху так было угодно. Потому плывём в Херглу, заходим в порт, и пока это наш дом. Хорошо?
Вместо ответа старый рыбак от души выругался по-итальянски.
