Елена Юрьевна Свительская
Песня моей души
– У меня большая и дружная семья – о ней будет кому позаботиться. А тут у неё только брат. Да и вообще… – Эндарс нахмурился. – Я хочу завоевать её сердце. А вот Роман отдаст её за любого, кого сочтёт достаточно сильным или богатым. Ты заметил? Он боится, как бы мы её не обидели, но когда мы хорошо заплатили ему за постой и еду – Роман нас всё-таки пустил.
– Да, Роман – парень практичный… – задумчиво провёл кончиком ногтя по лезвию моего кинжала.
А женщины Светополья не имеют особых прав. Он подыщет для неё выгодную партию и без учёта её мнения. А что касается этого парня… может, Алина полюбит его со временем. Может, просто выберет от безнадёжности или желая получить хорошего защитника. В любом случае, Эндарс достаточно сильный, к тому же, его заботит её мнение.
– Ты сказал… «парень»?.. – маг сощурился. – Сказал: «Роман – парень практичный»?
– Так ведь он ещё молодой.
– А ты, что ли, уже старик? – Эндарс усмехнулся, потом посерьёзнел. – Кан… Кстати, имечко у тебя… непривычное.
– Таких, как у тебя, в Белом краю тоже не дают, знаешь ли, – усмехаюсь.
Мы задумчиво смотрели друг на друга. Потом спокойно сказал ему:
– Ладно, доверяю её тебе. Позаботься о ней. Или я тебя из-под земли достану! – убрал кинжал и прошёл мимо него. – Я проверю!
Если я вернусь.
Едва подавил вздох: мне вдруг страшно захотелось вернуться прямо сейчас, но… если я вернусь… нет, так не пойдёт. Главное – моё дело. Я ведь несколько десятилетий потратил на подготовку моей мести.
– И… с кем ты воевать собрался? – голос его был весёлым.
Обернулся. Эндарс смотрел мне в глаза и улыбался.
– Так… ты про себя тоже ничего особого не сказал.
– Ладно, ничья! – он взмахнул рукой на прощанье. – До следующего поединка, Кан!
И уходя, я подумал, что будет жаль, если этого поединка не произойдёт. Впрочем, Алина будет не одна: у неё теперь два защитника. И где-то в другой стране она обретёт большой дом и большую семью.
– Кстати, спасибо за попытку меня спасти! – долетело до меня.
Поднял руку в прощальном жесте.
Всё-таки жаль, что я ухожу насовсем.
История Алины
«Необычная помощница»
Прошло пять дней с тех пор, как ушёл мой любимый. Войско Черноречья вернулось к себе. По пути испортило несколько полей с рожью и льном, подожгло приграничный лес и все деревни от столицы до границы. Догнать их наши воины не успели. Помогли только своим родственникам строить новые дома. Люди, спрятавшиеся в старинных развалинах и ближайших городах, вернувшись и обнаружив пепелища, ругали двух королей: одного за то, что поджёг, другого за то, что отсиживался в Дубовом городе и не защитил.
Где-то едва не вспыхнул мятеж. Какие-то отчаявшиеся люди из простого народа ночью ворвались в летний замок, находившийся ближе к Старому городу, чем к столице, и разворовали кур, увели королевских коров и быков, овец. Вместе с украденным скотом и птицей исчезла примерно четверть воинов, охранявшая сокровища. Семьи кормить нужно было всем. Дома не могли вырастать как грибы после дождя, нужно было их построить, нужно было найти из чего их строить. Да и защищать родных, спасать остатки будущего урожая кому-то было нужно. Ростислав, услышав о грабеже, рвал и метал, но добиться возвращения украденного добра не смог. Или, всё-таки, сжалился? Или вина его заела?..
Дожди смыли пепел сгоревшего леса. Обожжённая земля медленно начала покрываться зелёным дымком трав. Увы, стройные деревца, когда-то шумевшие листвой у границы, не вернуть. Вражда оставила свои чёрные следы на нашей земле и, хотя из воинов и простолюдинов никто не получил серьёзных ранений – хвала внезапно вмешавшимся магам – тяжесть собственной и чужой ненависти легла на множество плеч.
Было горько узнавать о случившемся, хотя сама я ни в чём не виновата. Любимый, чьего возвращения отчаянно ждала, всё не возвращался.
На шестой день, рано утром – мне снова ночью не спалось – моя надежда ушла. Вместо неё появился страх, что Кан уже переступил Грань. Сдерживаемые слёзы побежали по щекам. Новый день начался, а мне казалось, будто всё закончилось. Он не захотел остаться со мной. Он сам ушёл. Ради мести.
Отчаяние захлестнуло меня тяжёлой волной. Казалось, я задохнусь под его толщей и навеки сгину в его пучине. Вещи падали из рук, слёзы застилали глаза. Ничего не удавалось сделать. И скрыть моё состояние не получалось. Брат забеспокоился, спрашивал, но я не решалась открыть правду: он бы непременно упрекнул за то, что поверила Кану, за то, что ждала его возвращения. Любимый постоянно вспоминался мне. Много разных связных и несвязных мыслей носились в голове, наполняя душу невыносимой горечью.
А потом я вдруг с ужасом поняла.
Я ждала возвращения любимого, но ведь ничего бы не изменилось, вернись он! Даже если бы он стал моим мужем, разве помог бы вернуть моей родной стране мир с соседями? Когда-нибудь бы родились дети, когда-нибудь дети бы выросли. Их ждала незавидная участь: сыновей – быть убитыми в очередной битве, дочерей – горевать по мужьям и братьям. Если бы эти несчастья обошли их, пришли бы другие: каждый день ожидать, что он станет последним их днём, каждого человека из двух соседних стран считать заклятым врагом, проливать свою и чужую кровь, с детства к этому готовясь, возделывать поля, строить дома, которые в любой миг могут сжечь, и постоянно ждать, что кто-то может прийти и отобрать всё. У них не было бы радости, дружбы, любви, потому, что сердца и души занимала лишь чёрная ненависть. И никакого просвета бы не было, потому что затянулась эта вражда.
В то утро брат как-то внимательно наблюдал за мной, будто бы что-то почуяв. Скоро он уйдёт к воротам. Целый день не увижу его. Только вечером, когда вернётся, смогу поговорить с ним в последний раз. Ночью покину этот дом. Утром исполню мой незамысловатый план. Или… лучше уйти с утра, вскоре как он уйдёт?.. Узнает ли Роман о том, что случится? Будет ли ворчать или огорчится? Или…
Тишина угнетала. Робко нарушила её, выждав, когда Эндарс отлучится во двор:
– Роман, если я когда-нибудь тебя чем-нибудь обижу, ты меня простишь?
– Ты простила меня за моё враньё. Как я могу тебя не простить после этого?
– А если я тебя очень сильно обижу, ты всё равно меня простишь?
Брат долго разглядывал моё лицо, потом задумчиво сказал:
– Ты сегодня какая-то странная.
– Значит, простишь?
– Конечно, прощу, – посмотрел, прищурившись. – Что с тобой сегодня, сопля моя?
Долго обдумывала, как ответить, затем, не выдержав, хлопнула по столешнице рядом с ним:
– Ромка, так ведь нельзя!
– Чего нельзя? – он приподнял брови.
– Нельзя жить здесь беззаботно, не задумываясь об этой проклятой вражде!
– Как будто мы можем что-то изменить!
– Если будем сидеть, сложа руки, то точно ничего не изменим!
Мужчина тяжело вздохнул. Добавил мрачно:
– Алинка, глупая, ну, пойми, нам ничего не изменить. Мы – никто. Так получилось. Нам вообще надо думать только о том, как бы выжить самим.
Всхлипнув, сорвалась на крик:
– Но неужели, раз так сложилось, я обязана так жить?! Неужели должна терпеть, растить детей, чтоб когда-нибудь из-за этих проклятых битв…
Брат резко встал и сердитым взором впился в моё лицо:
– Каких детей?
– Моих будущих детей.
– И от кого они будут, эти твои дети?
– Я пока не знаю. Их пока нет, но когда-нибудь они непременно появятся.
Шумно выдохнув, Роман снова сел и проворчал:
– Вот появятся, тогда и будешь думать.
Я нервно выстучала ногтями по столешнице какой-то полузабытый мотив. Сердито спросила:
– Разве глупо сейчас о них не думать?!
– Сестра, не кричи на меня! – он возмущённо ухо потёр. – Я тоже о них думал и решил пока не жениться.
– Как будто случайно они…
– Никаких случайных детей у меня пока не будет, – отрезал мужчина. – Когда-нибудь женюсь, и тогда хоть случайно, хоть намеренно стану отцом.
Проворчала:
– Разве это выход? Не лучше ли помирить нашу страну с врагами, да так, чтобы они всегда были вместе?
Брат ненадолго онемел. Потом посерьёзнел.
– Значит, ты продолжаешь думать об тех обманщиках, – как бы для себя отметил он. – Запереть бы тебя и не выпускать, пока про эту глупость не забудешь!
То, что ты не задумываешься о будущих детях, выходит, умно, а то, что я о своих будущих детях задумываюсь – это глупо? И за то, что не хочу, чтобы моим детям когда-нибудь пришлось страдать, меня, будущую мать, можно запирать и считать дурой?!
Обида, возмущение, гнев загорелись, сцепились, переплелись в сердце. Было бы хоть что-то, способное всё изменить, не раздумывая, попробовала бы! Не важно, какие беды могут со мной случиться! Да хотя бы за Грань попасть! Не страшно! Меня пугает только будущее моих детей, в котором нет и капли какой-либо надежды.
Я оказалась в темноте. Это… она? Та самая Грань, с которой немногие возвращаются, за которую уходят все? Нет, это не Грань. Здесь что-то есть. Тёплое. Сияющее.
Подо мной появилось море. Не вода нежно плескалась в нём. Свет. Мягкий, приятный свет. И шорох чарующих волн звучал музыкой.
И вдруг мне захотелось петь. На душе как-то незаметно стало спокойно. Присев, протянула руку и прикоснулась к одной из волн кончиками пальцев. Как хорошо… так хорошо мне было в детстве на маминых руках, на коленях брата и рядом с моим любимым.
Зачерпнула немного света в ладони. Это не магия, а чудо. Это спокойствие и счастье. Это вдохновенье и вечность. Непривычно держать сияющие капли, и в то же время это самое сильное желание моей души, мечта моей души. Смысл всего существования: вечно быть, слившись с этим морем. Потому что жизнь начинается только рядом с ним. И жизнь заканчивается, когда удаляешься от него. Бывает время, когда его не замечаешь, но оно продолжает быть…
Роман заворожено смотрел мне в глаза. Похоже, он находился далеко-далеко. Вглядывался вдаль, стараясь увидеть то море. Может, оно как-то связано с обещанной мне силой? Увы, совсем не ясно, какая это сила, хотя нечто внутри меня будто бы узнало её.
Прости, брат, я уйду. Уйду, не раздумывая и не медля. Иметь хотя бы каплю из того моря и ничего не делать очень больно и очень грустно. Справлюсь ли я? Не знаю.
Надеюсь ли я на ту силу, о которой говорила невидимая незнакомка? Нет. Не будь у меня никакой силы, это не остановило бы меня. Понимаю ли, что хочу использовать ту силу, но положиться на слова непонятной магички не могу? Конечно. Страшно ли мне? Нет, мне только больно. Всего лишь больно уходить в никуда, к этой безумной, но драгоценной моей мечте, идти по неведомым дорогам. И существуют ли такие дороги, которые приведут меня к этой мечте? Существуют ли они вообще?! Может, существуют. Может, их никогда не было, нет и не будет. Я в любом случае это проверю, но проверять буду на себе и на своей судьбе.
И первый проблеск, первый шаг я уже придумала. Я к Ростиславу пойду. Я… пойду к Ростиславу! Даже самой смешно от этой затеи. Раньше и в страшном сне не решилась бы приблизиться к нему, да ещё и с такими словами. Но он же наш король! Люди живут, повинуясь ему, люди за ним идут воевать. Люди растят еду, которую он ест. Если он прислушается, то светопольцы тоже должны прислушаться. Или… он совсем не захочет слушать меня? Но ведь не убьёт же, если я просто скажу, что у нашего народа уже слишком мало сил, чтобы воевать?.. Или… или меня всё-таки отправят за Грань? Это страшно. Но и так, как живём, жить тоже очень страшно. Нет, меня нисколько не волнует, что будет потом. Или… почти не волнует. Я просто устала жить, как я живу сейчас, в постоянно страхе за своё будущее и будущее моего рода. Точнее, если у моего рода будет продолжение и будущее. Так-то от всего моего рода остались в живых только я и мой сводный брат. Всех остальных поглотили несколько десятилетий вражды: битвы, голодные годы, болезни, страх и боль за погибших и погибающих.
Может, Кан как-то похоже относился к тому, что последует за его удавшейся или не удавшейся местью. Он не думал, что может вернуться. Не строил планов на будущее. Не обещал мне вернуться. И не было заметно, что любимый боится гибели. Мне казалось неправильным такое отношение к жизни, но теперь я поступаю точно так же, как и он. Меня толкает отчаяние. Хотя саму себя убеждаю, будто сделаю это ради мечты. Хотя… и ради мечты заодно. Но, всё-таки, кажется, делать что-то ради мечты, доброй мечты, лучше, чем делать что-то ради мести? Но, впрочем, месть Кана – это его мечта. Он сам себе такую мечту выбрал. Но… если у него убили его близких, если он тоже – последний в своём роду или в своей ветви рода, то ему сложно было бы мечтать о чём-то ином. В этом плане я его понимаю. Хотя мне больно, что он ушёл от меня, чтобы отомстить врагу.
– Почему твои глаза так странно сияли? Ещё недавно, – брат недоумённо потёр лоб.
– Разве они сияли?
– Света не было, но казалось, будто бы был, – мужчина запутался и замолчал.
Кажется, пригоршня света из необыкновенного моря осталась со мной, в моей душе. Но не понимаю, для чего этот свет может пригодиться.
Так и не сказала ему ничего. Пожелала доброго дня и чтоб высыпался получше, а то мерещится спросонья всякое.
– Заснёшь тут, когда чужие мужики в твоём доме шастают! – проворчал Роман.
Прислушался, но звуков пребывания в доме светловолосого постояльца не обнаружил. Накрыл мою руку своей широкой ладонью и, наклонившись, шёпотом спросил:
– Он хоть раз к тебе лез? Золотые горы сулил?
– Вообще ни разу. Разве что предлагал пронести вёдра с водой или тяжёлую сумку.
Брат окинул меня критичным взором.
– Вообще, что ли, соловьём не разливался? И весь из себя такой вежливый и приличный?
– Да, он всегда вежлив. Ни единой вольности. Может, у него есть жена? И, вдобавок, жена любимая. Просто у нас прячется, чтобы поправиться, чтобы не огорчать её своим болезненным видом.
Роман задумчиво потёр подбородок.
– И вообще, сестрён, я его в ближайшие дни отсюда выставлю. Теперь я на работе, Кана нет – и следить за ним, охраняя тебя, некому, – он вытащил из кармана пять серебряных монет и положил около меня. – Ты сегодня свали за покупками или к подругам, или в дом каких-нибудь баб пригласи, на рукоделье и болтовню. А завтра или послезавтра я его выгоню.
– Но ты же сам его пустил на постой!
– Он уже оклемался вполне. А я – деньжат подкопил.
Тут хлопнула входная дверь: вернулся Эндарс. Брат напрягся, выжидая его появления на кухне. А ведь постоялец мог и расслышать его наущения. И будет неприятная сцена, может, даже с дракой.
Но светловолосый мужчина зашёл в кухню, улыбнулся нам как ни в чём ни бывало, руки ополоснул. Мы с братом переглянулись. Кажется, он не услышал. И хорошо.
Я стала накрывать на стол, Роман пошёл причесаться. Эндарс сходил в их комнату, вернулся с книгой, небольшой, тонкой, выглядевшей новой, стопкой бумаги и чернильницей. Примостился с свободного края стола, раскрыл книгу и стал делать какие-то выписки на бумаге. Когда Роман обернулся – и приметил его читающим – лицо у брата озадаченно вытянулось.
– Ты, значит, читать умеешь?
– Ага, – отозвался тот невозмутимо, перевернул пару страниц, ещё одну строчку написал.
Интересно, что это за книга?
– И ты, что ли, из этих богатых выскочек? – уточнил мой родственник чуть позже.
Так… практичный братец почуял наживу. А он точно Эндарса из дому выставит? Если раньше и собирался, то теперь, если окажется, что этот постоялец ещё и аристократ?.. Или из их приближенных слуг?
– А что, похож? – оторвавшись от книги, маг широко улыбнулся.
Роман пожал плечами.
– А кто тебя читать научил?
– Отец, – ответил постоялец совершенно спокойно, выписывая следующую строку.
Брат одарил его крайне задумчивым взглядом. Положил гребень в свою сумку, в карман, за стол сел. С очередным вопросом пристал:
– А что читаешь?
– Да так… вам это будет неинтересно.
– Экий ты… загадочный, – проворчал нынешний хозяин дома.
– Уж какой есть, – усмехнулся постоялец, покосился на стол – стол уже окутанный тарелками и запахом еды – закрыл книгу и пересел поближе к еде.
Какое-то время на кухне шумели лишь ложки, ударяющие о тарелки.
– А чем ты на жизнь зарабатываешь?
Что-то братец нынче уж очень разговорчивый. Проверяет, что ли, последнего и ныне единственного постояльца на предмет ценности аки жениха? Типа, выставлять или не выставлять?
– Послания доставляю, – невозмутимо ответил Эндарс.
– А умение драться тебе на что? У тебя там и меч, и кинжал, и несколько метательных ножей.
– А что? – усмешка.
– Как-то ты больше на воина похож, – мой подозрительный родственник впился в него внимательным взглядом. – Хотя вот у нас спокойно несколько недель прокуковал. Будь у тебя один хозяин – нашёл бы и прибил за безделье. Так что, скорее всего, ты наёмник.
Эндарс внимательно взглянул на него и уточнил:
– Наёмный посыльный. А оружие, чтобы послания и посылки благополучно добирались до адресата. Сам понимаешь, в неспокойное время с оружием поспокойнее будет.
– А на что посыльному уметь читать? Неужели, заказчики не боятся за сохранность содержания их писем?
– Некоторые послания проще устно передать.
Эндарс читать умеет, драться умеет, а ещё и маг. Не похож он на обычного простолюдина. Хотя и на аристократа не похож – не чванливый. Хотя… Кан вот из остроухих, а тоже вёл себя словно обычный простолюдин. Так что Эндарс отнюдь не прост. И, быть может, он о своём деле соврал. Но кто он? Да и… он прежде не шибко говорил о себе, а тут вот брат к нему с расспросами пристал, а он – берёт и отвечает.
– В общем-то, да, так надёжнее, – серьёзно кивнул мой любопытный родственник – и вернулся к поглощению завтрака.
Когда Роман ушёл к главным воротам на службу, начала собирать еду в сумку, оставленную Каном в нашу первую встречу.
Эндарс появился рядом неожиданно. Краюха хлеба едва не выпала из моих рук.
– Почему ты сегодня такая грустная?
Странный у него был голос, но ещё страннее было встревоженное лицо. А он…
Маг вдруг серьёзно сказал:
– Мне самому грустно, когда ты не улыбаешься.
Неужели, его хоть сколько-нибудь волнует моя жизнь и моё настроение? Или… он ко мне неровно дышит? Вот, выждал, когда Кан ушёл и мой защитник – и подошёл. Ещё и продемонстрировал, что грамоте обучен, как будто намекая, что он не из простых людей. Так что же… приставать начнёт или сулить золотые горы?..
Эндарс отступил от меня на несколько шагов, присел на край шкафа.
– Я понимаю, что у тебя сложная жизнь. И хочу хоть чем-нибудь тебе помочь.
Ответила резко:
– Не нужно.
– Не желаешь оставаться в долгу? – он широко улыбнулся. – Я не собираюсь ничего брать взамен. Разве только попрошу тебя улыбнуться.
– Мне ничего не нужно, – отхожу к другому шкафу, достаю сыр. – Ни вещи, ни что-либо другое.
– Ты гордая.
– Думай, как тебе хочется.
Надеялась, светловолосый маг уйдёт, однако мужчина не ушёл. Чуть помолчал, потом признался:
– Алина, я тебя люблю.
Неожиданно стало больно, как будто хлестнули плетью. Обидные воспоминания, давно выброшенные из головы, вновь напомнили о мрачных днях.
– Знаю я вашу любовь! Говорить о ней можете часами, а вот сделать чего-нибудь для своей «любимой» не в силах.
Похоже, и Кан из таких мужчин. Месть и пустота за Гранью дороже ему, чем один единственный день со мной. Как я могу поверить в любовь, когда ничего кроме страданий и унижений от тех, кто говорил мне о ней, не видела? Они то начинали говорить о любви, то, не дождавшись от меня какого-то особого ответа, начинали мстить, унижать меня и мучить. Но, собственно, моих подруг и знакомых, купившихся на заманчивые обещания, они тоже не щадили. Однако не хочется сейчас об этом задумываться. Ещё нужно обдумать, какие слова выбрать для обращения к моему королю.
Эндарс подошёл ближе, вдруг взял мою руку – я напряглась, готовясь отобрать её или ударить свободной – и вдруг пылко сказал:
– Я готов сделать всё, чего ты попросишь! Чтобы ты мне поверила.
Долго и пристально смотрела на него. Он не отводил глаз. И руку мою не выпускал. Хотя держал её осторожно, не причиняя мне боли. И дальше лезть не стал, хотя уже поймал меня, и в доме кроме нас никого не было. Буря чувств и мыслей всколыхнулась во мне. Наконец, вздохнула и тихо спросила:
– Точно всё?
– Я готов защищать и тебя, и твой город. Даже готов расстаться из-за этого с жизнью.
Что-то искреннее было в глазах молодого мужчины. А ещё в них был ответ – почему он уходил защищать Дубовый город. Потому, что за стенами была я. И… если верить рассказу брата, сказанному в спешке, пока Эндарс в лавку уходил, когда ко стенам столицы пришло чернореченское войско, два храбрых мага задержали его. И… Кан и Эндарс тоже были магами. Я выяснила это, когда они случайно похитили меня. И… вроде как других магов во всём Светополье не было. А если и притаились где-то, то немного. Так что одним из тех храбрецов мог быть сам Эндарс. И… он хотел защищать меня.
Встреча с чьим-то искренним чувством была неожиданной. Она приятно грела сердце, уставшее от презренья и безразличия других. На миг появилась мысль: «А не пойдёт ли он со мной, чтобы помочь исполнить мечту?». С ним мне было бы легче. Возможно, я бы когда-нибудь смогла его полюбить.
– Точно готов на что угодно? – прямо смотрю ему в глаза.
Для того, кто разделил бы со мной мою мечту, для того, кто помог бы сделать возможным то счастливое будущее, я бы с радостью родила детей! Любовь любовью, но будущее моих детей важней. Я никогда особо и не надеялась выйти замуж по любви, тем более, взаимной. Я не была столь наивна, чтобы серьёзно об этом мечтать. Найти надежного человека или хотя бы готового заботиться именно обо мне – уже большое везенье.
– Тебе нужны доказательства? – Эндарс широко улыбнулся, обрадованный моим интересом, слегка сжал мою ладонь. – Проси, чего хочешь.
Я долго молчала, не решаясь сказать. Я всё-таки понимала, что эта просьба чересчур тяжеловата. Но… такая возможность… и мужчина, влюблённый в меня, более того, он сам и воин, и маг. Могла ли я промолчать?.. Ну, а вдруг? А вдруг бы он согласился?
И всё же я не сразу смогла собраться с духом, чтоб попросить. Потом, глубоко вдохнув и выдохнув… и раз так десять… смущаясь и теряясь под его дружелюбным взглядом и улыбкой, становившейся всё радостнее от моего смущения… наконец-то я собралась с духом и попросила, дрожащим голосом, робко и тихо:
– Убери вражду между Светопольем, Черноречьем и Новодальем.
Маг вздрогнул. Пальцы его разжались – и я торопливо спрятала мою руку за спиной.
– Это невозможно, Алина, – грустно сказал Эндарс. – За шестьдесят два года их вражду никто не смог прекратить. Разве получится примирить их теперь?
– Думаю, никто и не пытался, – вздыхаю. – Никто здесь не думал о мире. И ни у кого нету сил, чтоб спокойно сказать об этом королям и народам.
– Но это же безумие, говорить во Враждующих странах такие слова! – он усмехнулся.
Но это моя мечта! А впрочем, зря я попросила его об этом.
– Ты же понимаешь, что твоя просьба – бредовая?
– Понимаю, Эндарс.
Но всё-таки это ещё и моя мечта. А ты усмехнулся, услышав о ней. Да, я понимаю, что это слишком дерзкая просьба к влюблённому в меня мужчине, пусть даже и магу, может, даже, хорошему магу, но… мне так больно и так обидно, что ты усмехнулся, услышав о моей мечте, и даже назвал её бредом!
– Нет заклинаний, которые стирают ненависть! – он вздохнул. – И даже если и есть заклинания, которые стирают память, вряд ли они помогут, чтобы три народа – а это множество людей – забыли обо всей боли, которую друг другу причинили. Примирить Враждующие страны – это сродни чуду, понимаешь?
– Но… разве ты не маг? А маги творят чудеса. Так говорят.
– Есть то, что магия бессильна изменить. Например, ей не под силу стереть ненависть из сердца.
Я отвернулась, делая вид, что меня привлекла ворона за окном, опустившаяся на забор.
– Ты так сильно хочешь жить спокойно? – спросил мужчина тихо.
– Конечно. А кто этого не хочет?
Его ладонь вдруг легла на моё плечо. Сбросила её, резко обернулась. Он, столкнувшись с моим сердитым взглядом, отступил на шаг. И более прикасаться ко мне не дерзнул.
– Я живу в спокойной стране. У меня большая дружная семья. Меня и мою жену все примут с радостью. Пойдёшь со мной?
Отвернувшись, стала смотреть в окно. Хотя когда-то я иногда мечтала, чтобы кто-то искренне позвал меня за собой, в свой дом, своей женой. Просто… он усмехнулся, услышав о моей мечте, назвал её бредом!
– И я не бедный, – добавил Эндарс, – хотя и не аристократ. Захочешь, сможешь каждую неделю себе одежду и украшенья покупать. Я не обеднею.
Обернулась, внимательно взглянула на него. Мужчина улыбнулся:
– Наоборот, мне будет повод стать сильнее и трудиться ещё лучше.
– А разве это так важно – каждую неделю покупать обновки?
– А… разве тебе этого не хочется? – маг растерялся.
– Просто… спокойная жизнь важнее.
– Я буду стараться, – пообещал он. – Кстати, ты сумку собираешь. В какую лавку пойдёшь? Тебя проводить? – Эндарс вдруг подмигнул мне. – А то тебе тяжело, должно быть, таскать еду на трёх… то есть, уже на двух мужиков, не страдающих отсутствием аппетита?
Схожу в лавку, чтобы не заподозрил ничего, потом вернусь. А ночью уйду насовсем. Если у меня хватит сил, чтобы уйти.
– Ты думай, сколько хочешь, – добавил молодой мужчина. – И доверие Романа я со временем завоюю, не волнуйся. Даже если он меня из дому выставит, я тут неподалёку поселюсь.
Внимательно посмотрела на него. Уточнила:
– А ты, что ли… изначально тут для этого поселился? Доверие добывать?
– Меня раскусили! – он ухмыльнулся. – А что, я совсем на приличного человека не похож? Ну, вообще, даже ни капли?
Отвернулась от него, будто снова смотрела в окно. Сердце моё бешено стучало. Он… хороший. И, кажется, он серьёзно настроен. Но если я уйду вместе с ним в чужую страну, разве что-то изменится здесь? Люди продолжат ненавидеть друг друга и воевать. Люди… они не щадили меня, когда я осталась без брата, одна.
– Думай, сколько хочешь, – повторил Эндарс. – И, если позволишь помочь тебе с переноской провизии – зови, – и покинул кухню.
Я обернулась, смотря на опустевший коридор, на дверь, оставленную открытой. Смотрела в окно, не видя. Потом подхватила сумку и всё-таки пошла.
Сначала хотела перепрятать еду из сумки, потом передумала делать тайник. Вдруг Эндарс ещё наблюдает за мной? Кто их знает, магов этих, как они могут за людьми следить? Вот ведь ту женщину, что про силу говорила, я так и не увидела, хотя вроде она рядом стояла, когда говорила со мной! Я должна сделать вид, что не собираюсь никуда и, может, даже немного или много уже задумалась о его словах.
Прогулка по лавкам. Споры о цене со знакомыми лавочниками и торговками. Обед, такой же как обычно. Эндарс тоже был задумчив, но с ворчаниями или обидными словами лезть не спешил, хотя я никакого особого стремления отвечать на его любовь не проявила и даже на приглашение замуж отреагировала спокойно. Я с купленными сладостями сходила к соседкам на чай. Не то, чтобы мы дружили. Так, разговаривали иногда через забор или встречаясь на рынке.
Вечером вернулся Роман. И ужин тоже прошёл как обычно. И я болтала о разных пустяках с братом и новоиспечённым претендентом в женихи. Мне было уютно и спокойно дома. Дома…
А ночью я всё-таки не выдержала и ушла.
Подождала час или два, чтобы Роман и Эндарс точно уснули. Бесшумно двигаясь, собрала мои немногочисленные вещи и кой-какие припасы. И ушла. И никто моего ухода не заметил. Хорошо, но немного грустно, что никто не заметил.
Шла и любовалась россыпями звёзд, мягким светом луны. Спать не хотелось. Да и негде было. Дом остался на другом конце столицы. Точнее, дома у меня всё ещё не было, там осталось приютившее меня место, брат и… Эндарс. Хороший человек, но назвавший бредом мою мечту. Хотя… бредом она, конечно же, и была. Но она была моей мечтой. Особенно, после того, как ушёл Кан.
Рассвет застал меня у главных ворот стены вокруг королевского дворца. Стражники нелюбезно поглядывали со стены. Через несколько часов подошёл какой-то наряженный толстый мужчина, от которого расплывался во все стороны тяжёлый приторный запах духов.
– Ты чего тут кругами ходишь? – недовольно спросил он.
Глубоко вдохнув, решительно посмотрела ему в глаза и громко сказала:
– Я хочу поговорить с нашим королём.
– Ему своего металла да разодетых дам хватает. Ты-то ему на что? – он презрительно сощурился. – Хотя, конечно, лицо-то у тебя смазливое.
Шумно вздохнув, твёрдо сказала:
– Я всего лишь хочу кое-что ему сказать.
– А, опять с жалобами… – аристократ, поморщившись, аккуратно снял со своего рукава ползущую тлю, раздавил, долго оттирал от её останков пальцы роскошно вышитым платком, потом всё-таки спокойно спросил: – И что там у тебя? Пожар, дети малые голодные, муж с битвы не вернулся? Да причём тут король?! Ему забот и без тебя хватает! Ходют всякие бабы и ходют!
– Я не умолять и не жаловаться пришла. У меня к нему важное послание.
– Да? – в глазах мужчины зажёгся интерес. – Что же это может быть за дело? Говори, я передам, если оно будет чем-то ему полезно.
Робко улыбнулась:
– Вы точно ему передадите?
– Что, двадцать раз повторять тебе нужно?
– И раза хватит. Передайте следующее…
Казалось, будто капли, сохранившиеся где-то рядом, засияли ярче, едва только начала говорить. Увы, он меня не дослушал. И света не видел и тепла не почувствовал. Скорчил презрительную гримасу.
– Да ты сумасшедшая! Уходи отсюда и не приставай к людям со своим бредом, или тебе не поздоровится!
Словно ледяной водой облил. Пыталась объяснить, что так жить больше нельзя, что и так мужчин в нашей стране поубавилось и семьям тяжело, а меня назвали сумасшедшей.
– Чего прилипли к стене? Схватите её и бросьте в тюрьму. Пусть посидит пару месяцев вместе с крысами. Может, одумается! – брызжа слюной, завопил толстяк.
«Беги! – появился в моей голове голос той самой магички. – Я их задержу!».
Из-за стены, окружавшей дворец и королевский сад, выпорхнула стая воробьёв и отважно устремилась на чёрствого богача. Чуть запоздало с ближайшей крыши взлетела голубиная стая и устремилась на выскочивших из-за ворот стражников. Через мгновение показались две вороньи стаи. Полетели кулаки, перья, ругательства, вопли, нитки. Врасплох застигнутые птицами прикрывали глаза, толстяк волновался лишь за свою голову, а стражники пытались схватить арбалеты и выстрелить в птиц. Убегать бесполезно: от болтов, которые вот-вот полетят в меня, мне ничем не укрыться.
Ветер подозрительно стих, потом яростно взвыл, пролетая в волоске над мощёной дорогой. Не успела ни испугаться, ни отпрыгнуть, как он сбил меня с ног, подхватил упругой лапой и подбросил вверх. Судорожно вцепившись в завязанную сумку, я взлетела над сражающимися с птицами людьми, над толстой стеной. Затем невидимая лапа исчезла.
