Елена Юрьевна Свительская
Песня моей души
Даже если я запишу её, чтобы не забыть – хотя я не смогу её забыть и так – она не будет звучать в полную силу без его голоса, без его глаз. Потому что текст песни – это только ноты, а музыкой ноты становятся только соприкоснувшись с голосом и искренностью чьей-то души. Самая красивая песня рождается только тогда, когда в голос поющего её вливается голос его души! И красив ли сам голос – уже становится неважно, потому что обычный голос не сравнится по красоте с голосом души! Как жаль, что не в каждой песне поёт душа! Как жаль, когда не в полный голос поёт душа! Но как красиво, когда вдруг случится чудо – и вдруг посчастливится услышать человека, поющего с душой, душой, в полный голос своей души! Эту песню, быть может, услышишь лишь однажды, и даже если сам споёшь – та песня уже не повторится, но песня та из памяти уже не сотрётся. Невозможно забыть, когда поёт душа!
И… если бы я не спросил у него что-нибудь рассказать или спеть, если бы я тогда пожадничал дать ему еды, он бы ещё больше ожесточился и дальше пошёл той скользкой тропой. И, быть может, он поскользнулся бы на ней и упал. И голос его бы, голос души его, вовсе бы не звучал.
Как ты причудлива порою, жизнь! Ведь не поймёшь порой, какая душа, с песней какой скрывается под простой одеждой, встреча какая скрывается там, где удастся удержаться от ссоры или драки!
Как ты причудлива жизнь! И как сложна! Может, я уже много встреч, необыкновенных встреч таких пропустил, потому что за ненавистью, горевшей в сердце моём, я не видел ничего. И казалось, оправдана моя ненависть и так и нужно жить, вынашивая месть, полыхая злобой. Но сколько же жизни, сколько красивых граней жизни я пропустил за этой тёмной пеленой, закрывавшей моё сердце и глаза!
Как ты причудлива, жизнь! Горька… сладка…
Некоторое время спустя в Связьгороде начали рассказывать другие легенды. Прежде почитаемые менестрели и сказители вдруг обнаружили, что горожанам надоело слушать о мести и о разных жестокостях. Им пришлось вспоминать старинные легенды и песни. Некоторым это пошло на пользу.
– Как тебе удаётся? – удивлялась Алина.
– Я люблю тебя, – любовь вдохновляла и одаряла меня необычайными силами. Другим трудно было меня превзойти.
А впрочем, я помнил, что где-то бродит и он – и он тоже запел свои песни, и он поёт их в полный голос своей души. Парнишка-менестрель, чьего имени я так и не узнал… он тоже помогал мне напоминать людям о чём-то достойном, красивом, светлом.
– Надо же, сколько можно достичь, всего лишь рассказывая легенды! – изумлялся юный король.
– Настоящий сказитель не только рассказывает. Он чему-то учит, пряча свои мысли между строк, – улыбнулся я.
– «Сказка ложь да в ней намёк»? – припомнил отрок известную присказку.
– Легенды и сказки бывают мудрее многих исторических и философских трактатов, красивее их. Быть может, не всегда понятен язык их, потому что не умом, а сердцем в них поют давно ушедшие за грань старики, что мудрость хотели живущим оставить, живущим после них.
– Где же эта мудрость находится?
– У всех на виду.
– Если б она была всем видна, люди жили бы по-другому! – вздохнул Вячеслав.
– Мудрость ни за кем по пятам не бегает. Она ненавязчива. Она на виду. Но с холодным расчётом ума за неё взглядом не уцепиться. На неё сердцем нужно смотреть. Тогда и поймёшь.
– Что может понять сердце? Ерунду лишь! А чувства такие неугомонные, их полчища! Можно заблудиться и захлебнуться в ворохе чувств! А ум идёт ровной дорогой. Так как же слушать сердце?
– Есть вещи, которые можно разглядеть только душой. Но ты не разглядишь их, пока не научишься ей видеть. Люди разучились видеть душой, вот в чём беда. Они на мир умом смотрят. Как будто одноглазыми люди стали.
И я таким недавно был, но, кажется, я что-то начинаю понимать. Пока ещё совсем немного.
Не скажу, будто после моих легенд горожане заметно подобрели, но некоторые мысли о справедливости стали их посещать. Да и где-то бродил менестрель, чьё сердце, видимо, билось с моим в унисон. И теперь можно было разговаривать с этими усталыми людьми и о мире.
Алина, Цветана и Вячеслав не сидели, сложа руки, а также придумывали, как бы приблизить нашу общую мечту…
Никогда не спрашивал о том маге, который когда-то помогал девушке. Может, случилось что-то, о чём ей совсем не хочется вспоминать. Мне же она дорога такой, какая есть. С Вячеславом и Цветаной через несколько недель перешёл на «ты».
Юный король часто с головой погружался в государственные заботы, обдумывал указы, выслушивал разных людей. Он много чего придумал интересного. Школа для лекарей стала очень уважаемой в народе, хотя женское и мужское крыло частенько состязались, заодно и противостояли старой школе королевских лекарей, что, впрочем, только помогало им улучшать своё лекарское искусство. Кому-то уже стало легче жить, кому-то всё также, но, впрочем, у людей появилась надежда – они верили в ум и заботу своего юного короля.
Знать, кстати, устраивала балы в своих домах, так как Вячеслав предпочитал не тратить золото и серебро на пиршества, а отдавать пострадавшим от битв деревням и отдельным людям. Так же мальчишка с умом раздавал поручения. На свободные места отправлялись те, кто лучше исполнял поручения. Конечно, я в каждый королевский указ не заглядывал: во-первых, не было любопытно, во-вторых, был занят своим делом. Казней точно не было. Кого-то отпустили – заботится о семьях – так как обычно на злые дела шли от отчаяния и нищеты, желая защитить тех, кто был дорог, от голодного угасания. А кого-то отправили под присмотром воинов высаживать деревья, отстраивать приграничную крепость, пообещав отпустить самых старательных. Вячеслав из многого извлекал пользу. Ростислав и Вадимир пока притихли и носов в Черноречье не совали.
С Алиной мы разговаривали совсем не так, как раньше. Улыбались друг другу. Иногда шутили. Радовались каждому дню. Она просила некоторое время не сообщать брату о том, что я её нашёл. Мы договорились когда-нибудь навестить его вдвоём. Я скажу ему, что теперь сам забочусь о ней. Не знаю, порадует ли Романа то, что именно я стану его новым родственником. А, впрочем, не важно. Я уже привык к этому колючему мужчине и не имею ничего против того, чтобы породнится.
Меня разбудил стук в дверь. Кажется, только-только начало светать. Потянувшись, поднялся с жёсткой кровати, босиком прошёл по дощатому шершавому полу. Кто мог очутиться в трактире в такую рань?
Открыв дверь, увидел бледную Алину, обнимавшую заплаканную Цветану. Им было известно, где я снимаю комнату, но раньше они не заходили: я сам их искал.
– Вернулся Мстислав, – дрожащим голосом сказала девушка. – Жутко злой! Боюсь, Вячеслава не предупредили. Пожалуйста, найди его, спаси, если ещё не поздно!
– Заприте двери и ждите меня здесь, – натягиваю рубашку, надеваю сандалии, пояс с ножнами.
– Пожалуйста, спаси его! – взмолилась Цветана.
– Постараюсь, милая. Заприте двери и не никуда не выходите. Сидите тихо, будто вас тут нет.
Быстро накрыл их магическими щитами, изменил свой «щит», сотворил заклинание перемещения. Получилось не сразу: с трудом сумел сосредоточиться на цепочке слов.
По земле расползалась заря. Траву и дорожки покрывала роса. Было холодно, в спину бил сильный ветер. На небе слипались, разрастались и темнели облака, быстро затягивая его. Отчаянно скрипели ветки старых деревьев. В воздухе зависло напряжение. Надеюсь, мальчик жив. Будет грустно, если он уже перешагнул Грань.
Я бежал по королевскому саду. Бежал и всё не мог понять, что же случилось, ведь ещё недавно Мстислав радостно смеялся, слушая от приближенного об успехах сына, а тут вдруг вернулся очень сердитый. Что произошло?.. Вячеслав в чём-то ошибся? Его кто-то оклеветал?
У главной двери дворца никого не оказалось. Створки были распахнуты, на ступенях валялся чей-то обломанный кинжал. Откуда-то ветер приносил запах дыма. Странный запах. Кажется, с применением алхимии. Слева ругались, кричали, умоляли.
Люди толпились в саду, а земля… трава была выворочена огромными комьями, пожухла. И тут, и там были огромные ямы. Несколько деревьев превратились в обугленные кочерыжки.
Я пробился сквозь толпу и испуганно замер: Вячеслав с обожжённым лицом и руками был распростёрт на земле, рядом стоял на коленях его отец.
– Да где же эти проклятые алхимики? – проорал король Черноречья. – Где лекари? Где они все?! Почему их нет, когда надо?! Я с них всех кожу велю спустить, если он… если мой сын…
Люди вдруг расступились, пропуская сухонького старика с ужасным старым шрамом от ожога на пол лица.
– Приветствую вас, мой…
Мстислав оборвал его:
– Что с ним?! Говори, живо!
– Мне трудно определить… – алхимик растерянно потянул тощую бородку. – Тут среагировала смесь искусственных веществ… большая смесь… – осторожно взял левую руку мальчика, жутко обожжённую от кончиков пальцев почти до локтя. – Но как такое возможно? Вячеслав вещества в свои браслеты-гроздья подбирал так, чтобы они друг с другом в опасные реакции не вступали.
Мстислав побелел:
– Это я… я во всём виноват! Когда я отправился в поход в Светополье, сын подарил мне кольцо с каким-то камнем. Сказал, если меня обезоружат и свяжут, мне достаточно будет плюнуть на камень – и верёвки сгорят, правда, вместе с моей одеждой. И если затем я швырну кольцом по врагам – они лишатся одежды и оружия, пеплом те осыплются и, может, это поможет мне выжить. Я хотел притвориться, будто разгневан тем, что он выступил против Борислава, швырнул его подарком ему в лицо. Кольцо скатилось по рукаву – и попало по его браслету. И тогда… о, что я наделал! – плечи его опустились, он сгорбился.
– Значит, в реакцию вступил чужой камень, появление которого принц не учёл, – алхимик устало опустил голову.
Получается, Мстислав не нападал на сына. Даже не думал. Просто случилось несчастье, потому что принц таскал при себе столько алхимической пакости. Просто составляя свой защитный браслет, Вячеслав даже не подумал, что однажды отец может швырнуть в него его же подарком с искусственным веществом. Ох, если бы он!.. И если бы Мстислав не вздумал припугнуть сына!
Хлынул ливень. Мальчик облизнул попавшие на губы капли. Лицо его начало бледнеть, а дыхание замедляться. Увы, у меня не было никаких знаний об алхимии, я не понимал, как помочь.
– Он… он выживет? – отчаянно спросил отец, убитый горем.
– Боюсь, как бы у него внутренние органы не сгорели, – голос алхимика дрожал. – Да и… боюсь, что отравление и удар о землю после взрыва были слишком сильные.
Принц начал бредить. Он глотал капли, разговаривал с кем-то. Шептал о каком-то огне, непонятном законе, чьей-то силе. Вспоминал каких-то людей, будто бы видел свет и звёзды в пустоте. Иногда замолкал, словно теряя сознание. Люди отчаянно смотрели на него. На свою надежду, которая угасала. Ведь они верили в него! Они поверили в него! И всё так закончилось. Всё так быстро и так горько закончилось! Но, пожалуй, больнее всего было смотреть на лицо сгорбившегося Мстислава, ведь тот не хотел, чтобы сына постигла такая беда, такая мучительная гибель! Тем более, что это он швырнул в него то злосчастное кольцо.
А дождь всё лил, лил. Мы все вымокли насквозь, но никто и не думал уходить. Чернореченцы стояли, опустив головы. Словно они хотели все вместе проводить своего принца в последний путь.
Вдруг тело мальчика охватило синевато-оранжевым пламенем. Люди рванулись в разные стороны. Принца обняли пелена зелёного и красного света, мерцающая пыль и языки пламени.
– Алхимик, сделай что-нибудь! – отчаянно взревел Мстислав.
– Простите, мой король. Я ничего не могу, – потерянно ответил старик. – Боюсь, мы отравимся все, если не уйдём. Дождевая влага, смешавшаяся с остатками веществ, вызвала новый круг реакций! Эту цепь мне не разорвать: слишком она быстро пошла вперёд.
Король, алхимик и я застыли возле жуткой пламенно-пылевой стены дольше всех.
Мстислав до крови закусил губу. И глухо бросил:
– Уходим!
Он и алхимик кинулись прочь.
Какой-то камень взорвался, отбросив меня на двадцать шагов. Над местом взрыва клубилось сиреневое завихрение. Не обращая внимания на боль, я поднялся и, поскальзываясь на грязи, стал обходить опасное место, чтобы приблизиться к принцу с другой стороны.
Надо вытащить Вячеслава. Может, пока ещё не поздно? Может, если спрятать его от дождя?
Меня сбил усиливавшийся ветер. Он срывал ветки, гнул стволы, сгонял тучи. Казалось, все порывы возникали именно здесь, на клочке сада рядом с дворцом, почти все метались вокруг мальчишки, брошенного в грязи на растерзание непогоды и жутких смесей.
Очередное заклинание, которым собирался укрыть Вячеслава от дождя, комьев грязи и оборванных стеблей, появилось и исчезло за три удара сердца. Над моим плечом появился луч, скользнул к принцу. Порыв ветра поднял луч и как-то отшвырнул.
Ветер несколько раз сбивал с ног. Потеряв уверенность дойти, с трудом удерживая в воображении новое заклинание, я пополз. Начался поединок между взбесившимся ветром и мной. Расстояние с пол пальца одолевал после долгой мучительной борьбы. Закусив губу, полз, полз. Иногда падал лицом в мокрую землю, поднимался на локтях, стирал грязь с глаз и двигался вперёд.
Это мой друг. Мой друг! Я же не могу бросить его так, здесь, под дождём! Может, ему станет лучше без этого дождя? Может…
Огненная пелена, буйствовавшая над телом принца и сцепившаяся с дождевыми струями, вдруг исчезла. Добравшись до Вячеслава, не понял, дышит ли он. Положил ладонь ему на грудь. Почувствовал, как тихо бьётся сердце принца. Ветер перестал меня толкать, метался вокруг, образовывая небольшой овал. На разыгравшийся ураган он нисколько не походил, так же как и не походил на бурю. Им кем-то управлял – ветер не мог так странно дуть – но Определитель не замечал магии в воздухе. Кто-то подослал мага из остроухих или драконов, чтобы добить принца? Но кому мой друг помешал?!
– Прости, мир! – шепнул я.
Просто я не знал другого способа помешать магу, не попадавшемуся мне на глаза.
Сложное заклинание разрыва магического слоя в парке вокруг не подействовало. Не смог. Раньше не решался применять его.
Потом вдруг дыхание оборвалось от резкой боли внутри. Не сразу ко мне вернулась способность видеть и слышать.
Ветер не унялся. Метался вокруг друга, словно бешеный. Магия часто исчезает близ разрыва магического слоя. Таинственным явлением никто не управлял?.. Как же так? Откуда оно взялось?..
В отчаянии закричал кому-то, что не позволю трогать друга. Кого-то обозвал, хамил. Сплёвывал попадающие в рот струи, смешавшиеся со стекающей грязью, и вновь кричал. Не задумывался, дойдут ли крики до того, из-за кого в природе всё резко изменилось.
Обессилел от волнений и крика. Но всё равно отчаянно, сердито кричал. Кричал неведомо кому.
Неожиданно пропали звуки, пропал мой крик. Бушевал ветер, и одновременно что-то вокруг остановилось, замерло. Моё тело рассыпалось, я перестал ощущать его, куда-то падал, а потом… слился с окружающим меня миром.
Я видел мальчишку, видел прячущихся в глубине дворца людей, видел где-то внизу самого себя. Я знал каждого, кто находится внизу. А в теле принца пылал какой-то синий огонь. Вода собиралась в небе и бледным светом падала вниз. Вода покрывала весь сад, скатывалась с крыши домов. А свет падал только на Вячеслава. Я стремился потушить огонь в теле мальчика. Меня обжигала какая-то гадость, рассыпанная и разлитая на земле… рассыпанная и разлитая на мне, на моей коже… она разъедала… было больно, но этот мальчик… я хотел спасти мальчишку, направлял свои силы – и они колонной света устремлялось к нему. Может, если я отдам ему своих сил, его душе и телу хватит, чтобы выжить, чтобы справиться с отравой?
Скользнул к колонне света, упал вместе с ней вниз. Почувствовал жизнь в усталом теле, борьбу между светом и чёрным ядом, впитавшимся в кожу. Я был всем, был везде. Я даже на миг почувствовал его муки – и это было жутко! Я был всем, был везде. И, всё-таки, участь принца больше всего заботила меня. Где-то пыталась докричаться до меня девушка… где-то затихло море… сошла с гор лавина… я не мог их остановить, потому что всё моё внимание, все силы моей души собрал тут. Там… там кто-то падал под лавиной… их было жалко… их страх, их боль становились моими… но этот мальчик… он мог бы многое… у него чистое сердце… он не должен уйти так рано на новый виток своего пути!
Ощущения стали притупляться и исчезать…
Не могу долго их испытывать, потому что они не мои, чужие. Важен тот молодой эльф, который упал около мальчишки. Ему опасно быть со мной, он не слышит моего ответа…
Ох, там же моё тело! Тот эльф – это я. А женский голос звучит всё отчётливее…
– Почему ты мне мешаешь, Кан? Я пытаюсь спасти Вячеслава.
– Это из-за тебя мои заклинания не действуют?
– Ты маг, Кан. Неужели, никогда не замечал, на что похожи заклинания, которые ты создавал?
– Разве они на что-нибудь похожи? Хотя… ты права. Каждое заклинание похоже на разговор. Каждый маг как будто говорит с кем-то, требует что-то у кого-то. Без этого цепочка образов окажется просто словами.
– К кому обращаются маги?
– Не знаю. Меня учили представлять, будто кто-то услышит каждое моё слово и, если оно будет уверенным, то цепочка станет заклинанием.
– Верно, именно так вы, маги, и создаёте заклинания. А к кому вы обращаетесь? У кого вы постоянно что-то требуете, вырываете, боясь, будто иначе вам не достанется самое важное, будто иначе ваши глупые планы не исполнятся?
– Глупые?! Ты смеёшься надо мной! Бывает, нашим жизням угрожает опасность, так же в беду попадают друзья.
– Не смеюсь, а грущу, Кан. Попробуй разобраться, в чём суть вашей магии.
– Скажи сама, если тебе известно.
– Ты не поверишь, если я расскажу тебе, как вам удаётся столько нелепых вещей.
– Тогда не заводила бы разговор о заклинаниях и магии. Вячеслав…
– Но я хочу, чтобы ты задумался! Пожалуйста, оставь Вячеслава и уходи к Алине. Вам не удастся его спасти. А я попытаюсь. Но пока мне неведомо, что победит: вода или яд. Мне нужно дать ему много воды.
– Разве вода может быть сильнее яда?
– Если её будет много, может быть, она нейтрализует тот опасный состав. Или хотя бы разбавит вязкость опасных веществ, чтобы его телу было легче с ними справиться. Поверь, из всех доступных лекарств я выбрала самое подходящее!
– Постой, откуда ты знаешь моё имя?
– Мне некогда отвлекаться, Кан. Перескажи своей любимой наш разговор, и она тебе всё объяснит.
Очнулся, лёжа около принца. Ливень не прекращался. Друг дышал, но был без сознания. Пять заклинаний не вышли, словно кто-то стирал мою магию. Наверное, Алина могла бы объяснить, что здесь случилось и кто та незнакомка. Горько оставлять тут Вячеслава. Но я не знаю, чем ему помочь, а магичка утверждает, что какое-то средство всё-таки знает и мне остаётся только положиться на неё. Жаль, я не учил исцеляющей эльфийской магии. Но… ведь Алине кто-то помогал, когда она убежала из дома? И кто-то её спасал несколько раз! Может ли это быть её знакомая?.. Алина мне не говорила, кто ей помогал, но эта магичка знала о наших отношениях с Алиной.
Поднявшись, побрёл по скользкой земле к стене, окружавшей дворец и сад. Грязь противно хлюпала между моими ступнями и подошвами сандалий.
Не сразу нашёл ворота. Отмахнулся от приставших с расспросами воинов. Выбравшись на мощёную улицу, побежал к трактиру. Не смотрел под ноги: всё равно уже выпачкался от ступней до затылка. Не обращал внимания ни на холодные ножны, хлопавшие меня по бедру, ни на ножны кинжала, сообщавшие, сколько простых людей рядом со мной.
– Ты откуда взялся? – возмутился крепкий парень, следивший за порядком в трактире.
Похоже, от моей верхней иллюзии ничего не осталось.
Прикидываясь, будто не услышал его, кинулся к лестнице на второй этаж.
– Ой, это же эльф! Причём, весь в грязи! – изумились у стойки.
И нижняя иллюзия пропала. Как же так? Её не разрушали ни вода, ни холод, ни жара. А, впрочем, это сейчас не важно.
Добежав до нужной двери, стукнул по ней кулаком:
– Эй, вы там?
Алина открыла. Я велел отойти. Она отступила вглубь комнаты. Закрыв дверь, оперся спиной. Подбежала ко мне бледная Цветана, вцепилась в рукав:
– Он живой? Скажи, живой?
– Что случилось, Кан? Почему ты вернулся без иллюзии? – едва слышно спросила любимая.
Шепотом отвечаю:
– У дворца творится что-то невообразимое.
– Так… Вячеслав живой? – снова затормошила мой рукав девочка.
– Пришлось… поручить его другому лекарю. Давайте присядем.
Оторвавшись от двери, отхожу к столу, опускаюсь на лавку с другой стороны. Цветана идёт за мной, не выпуская моего рукава.
Я тихо и кратко рассказал о случившемся. Девочка заплакала. Алина крепко её обняла.
– Это я виновата! – всхлипнула Цветана. – Я ему когда-то сказала, что хорошо бы, чтоб алхимики потравились своим же оружием! Но я тогда была зла на него! Я вспомнила про гибель моего отца… но я не хотела! Это из-за меня!
– Ты ни при чём, милая, – девушка погладила её по волосам. – Мало ли чего люди скажут сгоряча? А ты тогда страшно испугалась, тебя ударили, может, впервые в жизни, тебе было обидно и больно. Ещё и узнала, что Вячеслав увлечён алхимией. Ты ни при чём, солнышко. Ты, правда, ни при чём.
– Но… кто та женщина, с которой Кан оставил Вячеслава? – вдруг встрепенулась Цветана. – Она правда поможет?
– Да, кто та женщина? – с интересом уточнил и я. – Это она – тот маг, который помогал тебе прятаться от моих заклинаний и заклинаний Эндарса?
– Это не магичка.
– Не магичка? – удивлённо распахнула глаза девочка. – Но она так много может! Она из остроухих или из крылатых?
– Она… – Алина замялась, смущённо посмотрела на нас и наконец-то призналась. – Это Мириона. Она помогала мне до встречи с Вячеславом. Потому что ей понравилась моя мечта о мире.
– Мир, который мечтает о мире в нём? – растерялась Цветана. – А разве мир живой?
– Как оказалось, да. Мир по-своему живой. И ещё он разумен. Я сама удивилась, поняв, кто разговаривает со мной. А… Кан, ты почему так на меня смотришь?
Ответил, чуть помедлив – она волновалась, ожидая мой ответ:
– Я в детстве слышал легенды о людях Первого народа, которые умели разговаривать с миром и, более того, дружили с ним. Слышал, что в последние тысячелетия люди, да, собственно, и эльфы с драконами, редко могли услышать голос Мирионы. И мне хотелось посмотреть хоть краем глаза на тех, с кем захотела говорить сама Мириона, кто смог понять её речь. Я много думал, какие они, эти люди? Наверное, какие-то необыкновенные?
– А эльфы и драконы? – вмешалась Цветана. – Они много могут!
– А с древними магами Мириона ещё реже говорит, чем с людьми, – вздыхаю. – Мы заслужили. Наша магия опасней для мира, чем магия людей, – растеряно взглянул на Алину. – Надо же, ты говорила с Мирионой! И она помогала тебе! Да, раз она тебя скрывала, мы бы сами не смогли тебя найти. Если сам Лес хочет укрыть кого-то – магам и охотникам сложно найти его следы. А если уж весь мир не хочет… даже чудо, что я смог с тобою встретиться!
– Ей просто понравилась моя мечта, – смущённо потупилась Алина.
Но… если сама Мириона так старательно укрывала её от меня и Эндарса, почему она оставила лазейку для Нэла? Могла ж и этого остроухого парня к Алине не подпускать! Так… мир не заметил Нэла? Нет, Мириона знаёт обо всём, творившемся в прошлом и настоящем, значит, помыслы этого молодого эльфа для неё известны, она могла отчасти предугадать его поведение в будущем. Хм, так… Мириона почему-то симпатизирует Нэлу? Или в конкретной ситуации помогла, не стала мешать? Впрочем, все помыслы, возможности и цели мира известны одному лишь Творцу, чего уж мне гадать-то! Хотя… мир не часто влезает в планы эльфов, драконов и людей, обычно соблюдает некоторый нейтралитет, видимо, Творец оставил право свободного выбора для своих первых детей, людей Первого народа, и всех их потомков. И потом куда-то ушёл, затих. Может, тоже, чтобы не мешать выбирать?.. Подарил нам целый мир, доверил его, положил в наши ладони – и ушёл. Для чего Творец сотворил наш мир – просто так или с умыслом? Для чего он доверил весь этот мир нам всем? Ведь все мы – потомки Первого народа, мы все произошли от тех людей.
– Если это Мириона, ей, наверное, лучше всего известно о состоянии принца и способах его лечения. Если потребуется наша помощь, она скажет нам, верно?
– Скажет, – кивнула моя невеста.
– Тогда хорошо! – вдруг Цветана задрожала, впилась взглядом в лицо Алины. – Но… почему Мириона не вытащила нас из тюрьмы? Почему позволила Бориславу нас схватить?
Алина помедлила с ответом, смотря в сторону окна, напряглась, будто вслушиваясь, потом осознанно взглянула на нас и серьёзно сказала:
– Чтобы дать шанс Вячеславу защитить нас и доказать, что мы друзья.
Тогда… Алина может спросить у мира о Нэле? А, впрочем, сейчас надо думать о другом. Хотелось ещё спросить, кто тот новодалец, который был с ними в той деревне неподалёку от столицы, но я не решился. Не стоит ворошить прошлое, ведь Алина сейчас со мной. Да и взбодрить надо их, а то они слишком погрустнели.
– Так! – сказал я, поднявшись с лавки. – Если Мирионе понадобится наша помощь в спасении Вячеслава – пускай просит незамедлительно. Алина, передашь ей?
– Я и сама вас слышу.
Вздрогнул. Голос был приятный, женский, но откуда он раздавался, я не понял. Впрочем, надо отвлечь Цветану, вон она какая несчастная. Надо её чем-то важным занять и интересным. Но она не похожа на обычных девочек. А, придумал!
– А мы… может, попробуем сделать что-нибудь для исполнения нашей мечты? Вячеслав придёт в себя – услышит про наши новые успехи – и порадуется.
Умалчиваю о возможности иного исхода. Мне самому очень хочется, чтобы Мириона спасла Вячеслава. А Алину и Цветану надо чем-то отвлечь, большим и серьёзным. А то они изведутся в ожидании вестей от друга.
Цветана задумчиво наморщила лоб, сосредоточенно думая. Алина вдруг улыбнулась:
– Поскольку Цветана уже поправилась, я могу попросить кое-что у Вадимира.
Любимая уже рассказывала о договоре с королём Новодалья. Полагаю, можно использовать эту возможность.
– Разве я поправилась? – удивилась Цветана. – Ты не говорила.
– Мне только что сказала Мириона, – и девушка заговорила очень тихо: – И я вдруг вспомнила про мой уговор с Вадимиром: если я тебя вылечу, он меня выслушает, – и тут же нахмурилась. – Правда, речи я плохо говорю.
– Речь попробую сказать я, – улыбаюсь. – Ты ведь доверишь вести разговор менестрелю?
Застращаю заодно Вадимира хоть чуток «известными мне» неизвестными ему «планами некоторых королей Белого края или Синего», чтоб задумался о выгоде перемирия побольше.
– И… вы собираетесь вернуть меня домой? – отчаянно выдохнула девочка. – Не возвращайте меня туда, я не смогу жить без Алины и без Вячеслава!!!
– Давай поговорим с Вадимиром, милая? – подруга приласкала её по щеке. – Не удастся, так мы когда-нибудь сможем забрать тебя.
Вдруг глаза Цветаны вспыхнули от каких-то новых мыслей:
– Я и в родном дворце попробую что-нибудь сделать! Для него! Ох, почему он не пошёл с нами? Почему?..
– Вероятно, на то были какие-то причины.
– Понимаю, но мне так больно!
– Ради друга и ради мечты мы должны подняться и совершить эту попытку.
– Мы отправимся туда прямо сейчас, – решительно заявила графиня. – Кан, читай своё заклинание.
– Не вежливо появляться перед королём в таком виде. Мы должны вымыться и вычистить одежду. А тебе, Цветана, купим дорогое платье, иначе родственники усомнятся, что о тебе заботились. Следует обдумать все мелочи, прежде чем туда идти. Пока не подготовимся, и думать не смейте о том, чтобы к нему пойти. Я вас не отпущу. Кстати, в комнате, которую вы снимали, остались вещи, за которыми нужно вернуться?
– Разве можно думать о вещах, когда такое случилось? – вздохнула девочка.
– Вдруг у вас там что-то важное?
– То, что важно – наша дружба и наша мечта. А вещей никаких особых у нас там не было. По крайней мере, ради которых стоит возвращаться.
Быстро совершив все нужные приготовления, сверился с картой, рассчитал расстояние и создал портал, перенёсший нас в лес Новодалья, рядом с неторопливой рекой. Проверив, можно ли в этом месте купаться, дал им мыльнянки, велел вымыться и выстирать платья. Сам отошёл подальше, предупредив, чтобы звали в случае какой-нибудь опасности. Уселся прямо на землю. Земля оказалась сухая – в ближайшие дни здесь не шёл дождь. Когда подруги искупались и крикнули, что могу подойти, побежал к ним. Не глядя в их сторону – девицы смущались, будучи одеты в мокрые, липнущие к телу платья – высушил им одежду заклинанием. Теперь они отправились в лес, а я – мыться и стирать свою одежду. Они оставили много растений, поэтому новую порцию готовить не пришлось. Вымывшись и простирав одежду, высушил, оделся и позвал их. Пока они шли к берегу, успел причесаться. Гребень вернул прежней хозяйке. Она удивилась, что он обнаружился у меня, но упрекать не стала. А, впрочем, тот, подаренный мной гребень, оказался при ней: она, как выяснилось, всегда его с собой таскала. Приятно это узнать!
Мы придумали два плана. Отправились во второй по значимости новодальский город: купить девочке дорогое платье. Причесали её, как знатную даму. Поели в трактире. Через новый портал переместились почти к самым стенам столицы. Дошли до ворот, заплатили стражникам и направились во дворец. Увидев румяную и здоровую графиню, воины нас пропустили. И, стоило отойти на тридцать шагов, удивлённо зашептались. Мы быстро добрались до тронного зала. Ничего не успели сказать, а перед нами уже открыли дверь. Графиня вошла первой.
Король в одиночестве расхаживал кругами около трона. Увидев свою родственницу и девушку, очень удивился:
– Станислав сказал, будто вас схватили по приказу чернореченского короля.
Выходит, тот, кто был обязан беречь графиню, бросил её в беде и нагло вернулся обратно!
– В Черноречье сменился король. Поднялся страшный переполох. О нас, разумеется, забыли. Нам помог этот милый человек, – Цветана указала на меня.
– А как же твоя магия, магичка? – цепкий взор Вадимира устремился на Алину.
– Ты магичка? – притворно изумился я, прежде чем любимая открыла рот.
– Что ж такого? Неужели не рад, что нас спас?
– Выручить дам – славное дело, – изящно кланяюсь. – Но узнать, что от тебя скрыли такое…
– Ах ты, лживый…
Король приказал замолчать. Как будто не усомнился в искренности нашего гнева. Теперь нужно немного поговорить девушке, а я с притворным любопытством понаблюдаю за тем, что случится. Если план Алины провалится, будем выполнять мой.
Оказалось, Вадимиру о возвращении Мстислава ещё не сообщили. Либо же он врал. Да нет же, король явился только сегодня утром, рано очень, а магов своих для срочных посланий у Вадимира вроде нет. Голубю и то понадобилось время, чтоб долететь. Да и голубем мог пообедать кто-то по пути.
