Екатерина Сергеевна «Лис»
Ты мое Солнце
– Только платье его не надену!
– Как хочешь, – улыбается мама, радуясь, что все закончилось.
Она начинает мотать клубок и уходит в процесс с головой. Аня опять забирается с ногами в кресло, обиженная на весь мир. Берет холодный телефон.
Аня: «Как ты мог приехать к моим родителям и попросить отпустить меня».
Виктор: «И я рад тебе…».
Аня: «Ты что творишь? Думаешь, привез лекарство, поговорил с отцом, съел пирожки мамы, и ты в любимчиках?»
Виктор: «А что, не так?»
Аня: «Нет», – врёт.
Виктор: «Принимаешь моё приглашение?»
Молчание…
Виктор: «Я прошу тебя, ты обещала мне ещё одну встречу. Помнишь?»
Молчание…
Виктор: «Я многое хочу сказать, а дальше будешь решать сама».
Аня: «Хорошо».
Виктор: «Спасибо, я заеду в среду в 18:00. Надень то платье. Ты будешь великолепна».
Аня: «Я не кукла, чтобы меня наряжать. Оно не в моем вкусе. Извини, я его выкинула».
Виктор: «Прости».
Глава 39.
Глеб потерялся. Потерялся в череде одинаковых дней, одинаковых чувств и одинаковой боли. Круговорот событий врывается в жизнь парня, меняет все привычное, все плохое и хорошее местами. И вот сейчас, когда он пытается выбраться из этого болота, прикладывает невероятные усилия, а оно его не отпускает. Он все больше и больше вязнет в принятых им решениях.
Парень сидит на маленькой кухне в окружении малознакомых ребят. Громкий смех, пьяные разговоры нагло вырывают его из череды мыслей и заставляют открыть глаза и обратить внимание на все происходящее.
– Ну что, мужик? Как ты себя чувствуешь? – Айк толкает Глеба в плечо, отчего гримаса боли застывает на бледном и больном лице. – Ну, ничего, ничего, – по-отечески постукивает его парень. – Если честно, я думал, ты решил покинуть наш бренный мир, – он не без доли удивления смотрит на опухшее лицо Глеба, дает ему полный стакан.
Парень лишь кивает головой, совсем не понимая такой заботы, с долей уважения. Забирает стакан и крутит его в руке, рассматривая, как переливается белая жидкость. Мозг выдает свою пьяную философию.
– Но ты выдержал, а я поднял на тебе кучу денег, – ржет и еще громче восклицает. – За победителя!
Айк встает, закидывает непослушную и немного мокрую черную челку, салютует стаканом с горьким наслаждением, тонкая слеза медленно сползает по стенке ледяного стакана и застывает у самого его края. Громкий крик компании проносится по квартире, пугает соседей. Очередной возмущенный стук по батарее не находит понимания у разгулявшихся ребят. Глеб отворачивается от пристального взгляда Айка, который все еще сокрушается хвалебными словами. На столе полно пустых бутылок, но еще больше их под столом. Сколько они уже сидят? Час? Два? Минуты сходят с ума, срываются в галоп и пролетают со стремительной скоростью, так быстро что даже взмах ресниц не успевает ощутить всю прелесть замирающего времени. Глеб цепляет на вилку кусочек копченой колбасы, делает глоток белой и быстро закусывает. Морщится от жгучей жидкости. Горящая лава успевает обжечь его щеки. Он уже и так довольно пьян, если учесть его усталость и плохое самочувствие, но разум еще старается брать верх. Защищает от полного провала в безмятежность небытия. Он водит бесцельным взглядом по столу, ухмыляется скорости, с которой допитые бутылки отправляются под стол, а новые, совсем еще не тронутые и слегка запотевшие, начинают украшать стол. Многочисленные тарелки с закусками не уступают первенство. Пир в полном разгаре, и плевать на грозные взгляды соседей с утра. Им сегодня можно – они обмывают его успех, его выигрыш и новые проблемы.
Глеб чужой для них. Знакомый, о котором забудут сразу же, как похмелье выбьет все события сегодняшнего вечера. Оно также сотрет его чувства и количество выпитого. И только Айк – маяк для памяти, и лишь его он вспомнит на утро. Парень переводит взгляд на часы, действия плавные и очень медленные, как будто кто-то смелый поставил его жизнь на паузу, а он старается вырваться. Он прослеживает за улетающим временем. За окном плотной завесой опускается ночь. Мысли смущенно интересуются хозяйкой дома. Где же в такой час она? Он мажет взглядом по компании, веки то и дело пытаются закрыть усталые глаза. Тоненький дымок от закуренной сигареты помогает окончательно уплыть. Серый пепел невольно падает на тарелку и рассыпается мелкими искрами. Тело болит, появившиеся синяки зудят, заставляют ерзать на твердом табурете, а еще не зажившие губы болят от каждого нового прикосновения и немного кровоточат. Его кто-то целует, невзирая на тихий стон боли, кто-то гладит длинные завитки каштановых волос. Он отталкивает назойливые губы. Он сейчас похож на один шерстяной клубок боли. Даже душа изнывает, истекает кровью от одиночества в компании почти друзей. Глеб берет очередной стакан, ребята уже давно перестали уделять ему особое внимание.
Он зачарованно смотрит на свои разбитые, покрытые уродливыми корками костяшки немного удивляется своей силе. Каждая его рана на теле – это боль потерь, вымещенная на противниках. Боль от одиночества и разочарование о потерянном детстве. Глеб заливает тоску, заливает обиду и топит в стакане свой ненормальный страх. Еще он пытается похоронить там болезненное слово «друг».
Аня слышит шум из квартиры еще на лестнице. Она дрожащими руками открывает дверь, сердце набирает темп и не предвещает ничего хорошего. Девушка проходит вперед и застывает в кухонном проеме. Ищет глазами знакомое лицо. Глеб спит, уткнувшись головой в пышную грудь очаровательной блондинки, которая одной рукой поглаживает его волосы. Она накручивает длинные пряди на тонкие пальцы, а другой рукой держит сигарету. Девушка в смехе выпускает дым и совсем не реагирует на вошедшую гостью. Айк замечает ее первым. Он пытается растолкать победителя, но получает в ответ лишь писк недовольства и отборные ругательства. Тогда он обводит Аню взглядом гордой хищной птицы, прищуривается, считывает ее настроение. Берет весь удар на себя.
– Кто пришел? – тянет он. – Эй, эй, бро, – он кричит еще громче, чтобы все обратили на него внимание, – это Анечка, подруга нашего победителя.
– Ааа, – компания синхронно вскидывает руки вверх, отчего тонкие искры горящих сигарет разлетаются в разные стороны. На кухне совсем нет воздуха, есть лишь плотный угар и резкий запах алкоголя, который сразу попадает на слизистую и вызывает отвращение.
– В честь чего праздник? – приходит в себя Аня, не спешит проявлять агрессию. Она делает шаг вперед, прислоняется к стене и рассматривает это безумие. Ее голос сейчас очень спокойный, но выдает хриплое волнение. Кроме Айка, она никого не узнает, поэтому обращается непосредственно к нему. Глеб и раньше приводил парней, один раз даже девчонку, но так масштабно впервые. Аня недобро скрещивает руки и вопросительно смотрит на Айка, пронзает острым многозначительным взглядом.
– Я задала тебе вопрос! – уточняет. Она украдкой поглядывает на спящего Глеба, что-то покалывает кончики пальцев от этого вида, а уши нещадно начинают гореть. Толпа ненадолго замолкает, но быстро теряет интерес к вновь прибывшей и снова начинает шуметь.
– Мы отмечает «пять из пяти», – Айк наливает в стакан водки, протягивает его Ане. – Пей, – командует. Его глаза, изрядно окрашенные алкоголем, светятся рыжими красками. Тон строгий, и на него не возразишь. – Пей за него, – он указывает пальцем в сторону мирно посапывающего Глеба.
Аня сначала хмурится, принюхивается к напитку, не доверяет. Айк подталкивает, кивает ладошкой и делает выразительные глаза.
– Ну же, – ждет, знает, что насухую информацию она не воспримет.
Аня быстро осушает стакан, пьет, как заядлая алкашка, громко выдыхает ядовитые пары и закусывает долькой огурца, щедро протянутой парнем. Девушка отдает стакан.
– Объясни, что происходит? – она обводит блестящими глазами кухню. – Глеба два дня не было дома, я уже в полицию хотела звонить, – встревоженно напирает, теребит футболку. Алкоголь расслабляет ее мышцы и впервые за сегодняшний вечер она спокойно вздыхает.
– Пойдем, выйдем, – просит Айк.
Он встает, поправляет джинсы и засовывает края черной футболки за пояс. Берет Аню под локоть и спокойно выводит в подъезд. Она смотрит на его наглую морду, понимает, что, несмотря на выпитое, он в здравом уме. Парень опирается на перила, достает очередную сигарету. Маленький огонек дешевой зажигалки соединяется с табаком. Сигарета шипит. Айк втягивает дым, задерживает дыхание, наслаждается дурманом и тянет время. Выпускает облако густого дыма, оно обволакивает парня и растворяется в прохладном сквозняке подъезда. Раздумывает, с чего бы начать. Еще затяжка, облака в виде колечек. Прищур. Аня стоит вплотную к стене, незаметно ковыряет краску и с волнением ждет, не торопит, сама рассказа боится. Постепенно к ней возвращается чувство тревоги, которое спряталось при первом же взгляде на Глеба.
– Я не знаю, что у вас произошло той ночью, да и не хочу знать, – начинает тянуть фразы парень, – но утром Глеб вернулся в ангар.
– Куда? – не понимает Аня – Но зачем? Как я поняла, ваше заведение только вечерами открывается.
– Да, ты права, но отказать ему я не смог. Он устроился в комнате с товаром, – четко каждое слово отчеканивает. – Глеб пробыл там до вечера, то есть проспал, а потом записался на «пять из пяти», – пожимает плечами Айк и стряхивает пепел меж перил. Следит, как маленькие угольки разлетаются по этажам. Аня молчит, боится перебить.
– Как бы я его ни отговаривал, все тщетно, – в голосе порыв сожаления. Душевная боль пронзает опьяненное сердце. В голосе звучит доброта. – Глеб – хороший боец, но… Он только и твердил, что все обдумал, что нужны деньги и что на кону его совесть.
Айк смотрит пристально на Аню, улавливает каждую ее эмоцию, в надежде хоть что-то понять.
– Что такое «пять из пяти»? – не понимает Аня, хотя сейчас ее чудесный мозг вообще отказывается служить хозяйке. Спасибо сорокоградусной.
– Хм, это череда боев, которые ты обязан выиграть, если кинул вызов. Или потеряешь все, – он осуждающе смотрит на Аню, как на причину такого безрассудного поведения «друга». Тушит окурок носком ботинка и откидывает его в сторону. Выпускает последнюю струйку дыма. – На кону очень много денег. Бешеные деньги, – шепотом. – Но судя по его пустым карманам, и этого было мало. Малыш по уши в долгах. Или его просто не хотят отпускать, – задумывается Айк, понимая всю правоту своих догадок, и с сожалением опускает голову.
Жалость к мальчишке не покидает его с первой минуты их знакомства, но статус приближенного к Главному не дает ему право заводить себе любимчиков.
– Ну же, продолжай, не молчи, – в нетерпении просит Аня, изрядно расковыряв стену.
– Он живой, как видишь. Как ни странно, он выиграл все пять боев. Погасил часть долгов, – Айк сгибает руки, показывает, какой Глеб силач. Но почему-то в его глазах Аня замечает печаль.
– Хорошо, понятно. Он с дуба рухнул, но ему повезло, – ерничает Аня больше от обиды, чем со злости на дурного мальчишку. – А где потеряли еще день?
Айк меняется в лице, сплевывает на грязные плиты, теребит ворот футболки, которая начинает его душить. Он подходит близко к вжавшейся в стену Ане, обжигает ее ухо своим неприятным дыханием. Девушка сразу покрывается гусиной кожей от волнения.
– А еще день он умирал, – говорит он и заходит обратно в квартиру, оставляет неразумное создание одну.
Секунду Аня не реагирует, укладывает услышанное в своем подсознании, чтобы лучше распробовать на вкус и подавиться гнилым послевкусием. Умирал? Знакомое страшное слово… Девушка влетает следом, хватает Айка за руку в коридоре.
– Что ты имеешь в виду? – поджимает губы, не верит в услышанное.
– Ну, сама подумай, – уже театрально, с издевкой, как маленькой, – пять боев, пять соперников подряд. Он же все-таки человек, а не машина для убийства. Хотя тут я уже сомневаюсь, – отворачивается парень, ищет глазами победителя. – Да ему там к херам все поотбивали, – говорит, как выплевывает.
Айк отдергивает руку и проходит на кухню.
– Ну, соскучились? – как будто и не было тяжелого разговора. Он припадает к блондинке и впивается в ее алые губы.
– Пошли все вон! – слышит он за спиной грозный рев разбуженной львицы.
Айк улыбается. Дошло все-таки.
– Все, братва, праздник закончен, – он хлопает в ладоши и призывает всех к вниманию.
Компания сурово начинает выть, не довольная, что их выгоняют.
– Все, все, нашему победителю надо отдохнуть, – Айк, как вожак, созывает свою стаю и поворачивается к Ане. – Позаботься о нем, – шепчет он ей на ухо. – Ты единственная, кто, наверное, ему может помочь, – пожимает плечами в недоумении, как это чудо смогло так сильно повлиять на человека. – И, извини, хавку и бухло мы забираем, ночь еще долгая, – уже смеется парень и внаглую чмокает Аню в пухлые поджатые губы.
Через минуту вереница пьяных ребят спокойно покидают квартиру.
– Глеб, посмотри на меня, – Аня осторожно теребит парня за бледные щеки, поглаживает скулы, с опаской дотрагивается до ушей, боится напугать.
Его волосы растрепаны и немного завиваются из-за чужих манипуляций. Он спокойно поднимает голову, старается открыть глаза. Отек на веках затрудняет движение, а фиолетовые синяки четко вырисовываются в свете электричества. Глеб пытается разглядеть очертания девушки, быстро моргает, не веря глазам. Видит знакомое лицо, понимает, чьи это руки его ласкают и так бесцеремонно вторгаются в его пространство. Улыбается самой широкой улыбкой, смешанной с болью. На припухлых щеках появляются милые ямочки.
– Аня, – тянет совсем невнятное и укладывает тяжелую голову ей на грудь.
– Эй, эй, не засыпай, – трясет парня она. Он совсем обмяк, пригрелся и пытается опять провалиться в сон.
– Давай, давай пойдем в комнату, – не успокаивается девушка, пытается приподнять мальчишку с твердого табурета.
Глеб вяло поддается, рычит от боли под руками подруги. Он жадно хватает побольше воздуха и не дышит, делая себе не так больно. Аня обнимает парня за талию, запрокидывает плеть руки себе на шею.
– Давай, миленький, помоги мне, – шепчет ему в ухо. – Я знаю, что тебе больно, но потерпи.
Глеб собирается с последними силами, напрягает мышцы и опирается на Аню всем телом, толкает дверь в свою комнату. Девушка протягивает руку и включает свет. Маленькую комнату заливает электричество. Шторы плотно закрыты, темные обои начинают угнетать уже захмелевшее создание. В два шага они достигают тахты. Матрас проминается под тяжелым телом Глеба. Парень наконец-то выдыхает застоявшиеся пары и расслабляет отвердевшие мышцы. Что-то мурчит, смешно фыркает и опять проваливается в туманную пелену. Аня прослеживает за его равномерным дыханием, чувствует облегчение выполненной работы. Страх и переживания отступают при виде улыбки на его лице.
Она проходит по комнате, рассматривает его вещи, поднимает оставленный мусор, выкидывает его в корзину для бумаг около старого письменного стола. Замечает фотографии в рамках. С интересом скользит по маленькому мальчику в объятиях женщины, очень красивой, со строгими чертами лица. Счастливая улыбка мальчонки светится, образуя сердечко. Аня тоже улыбается, думает, что может нести эта широкая улыбка. Маленький кусочек детского счастья. На другом стареньком, измятом фото Глеб в школьном спортивном зале с гирляндой медалей на груди. Милый, а взгляд пустой и потерянный. Разница в фото – пара лет, а как изменился взгляд. Аня вспоминает рассказ Глеба, ее и так сломанное сердце взрывается гневом на совсем незнакомую женщину. Этот звук смешивается со слабым дыханием маленького мальчика. Душа вмиг закипает отголосками его боли и сводит с ума.
– Как ты могла так с ним поступить? – обращается к фотографии. – Смотри, что с ним происходит без тебя, – Аня тычет пальцем в сторону кровати.
Щеки горят огнем ярости, а глаза наполняются большими солеными слезами. Девушка в гневе опускает фотографию, чтобы не видеть его улыбки. Она рождает в душе сострадание величиной с воздушный шар, который застревает в солнечном сплетении. Аня прижимает руку к груди, где особенно больно, давит сильно. Эта боль растет и давит где-то там, под ребрами. Глеб стонет, поворачивается на бок. Футболка задирается, обнажает нежные ребра, покрытые ссадинами и фиолетовыми розами. Они выделяются синими полосками, от чего его тело кажется еще бледнее. Безграничная жалость сродни с эмпатией порождает душевные муки и проявляется поддельными чувствами. Аня распахивает пыльные тяжелые портьеры, впускает ночь, оживляет маленькое пространство. С трудом открывает форточку, проветривает комнату, которая уже давно задыхается от пыли и застарелого запаха антиквариата. Глеб мычит что-то нераздельное, сжимается от прохлады. Аня подходит ближе пытается опустить футболку парня, создать призрачную атмосферу тепла. Ее кончики пальцев дотрагиваются до горячей кожи, обжигаются. Полы футболки задрались так высоко, что девушка без стеснения начинает разглядывать корни дерева, которые оплетают поясницу друга. Она чертит пальцем линию, проводит по вензелям и норовит заглянуть выше. Интерес ведет ее рукой, играет и поднимает пальцы все дальше и дальше по стволу, задирает футболку и открывает крону. Девушка нагибается, дышит в спину, удивляется, когда видит имена, вплетенные в ветви.
Сказочное генеалогическое дерево крепко держит имена, укрывает их листвой от любопытных глаз. Превосходно. Вся сила его предков с ним навсегда. Глеб дергается, почувствовав прикосновения. Аня вздрагивает и в испуге отступает назад, как преступник, пойманный на месте преступлении. Пьяный разум хихикает в тишине, легкие переводят дыхание. Аня поднимает сброшенное на пол покрывало, укрывает мальчишку, поджимает с боков, чтобы было теплее. Закрывает красоту, которая так легко сорвала с ее уст вздох восхищения. Наклоняется, гладит такие непослушные волосы, убирает их с глаз, вдыхает горьковатый запах и направляется к двери.
– Не уходи, – еле слышно, приглушенно в звуках города, там, из пелены своих сновидений. Она смотрит в приоткрытые глаза, дарит ему доброту и заботу.
– Спи, тебе надо отдохнуть, – ласково, нежно, головокружительно.
– Прости меня, – не поднимая глаз, как будто бесконечно стыдно.
– За что? Это же все пустяки, – она верит в это всей душой. – Ты поспишь, и боль твоя потихоньку уйдет, – вселяет надежду, хочет подбодрить. Получается плохо, неубедительно. У самой голос первый дрогнул.
– Прости, – повторяет Глеб сквозь сон или бред. – Прости, что бы ни произошло…
Аня присаживается на корточки у самого края тахты, пытается расслышать слабый голос.
– Не уходи, побудь со мной, – шепчут слабые губы.
Аня садится рядом, опрокидывается на подушку, прикрывает глаза от накатившей усталости.
– Я прощаю тебя за все, что бы ни случилось, – повторяет она и гладит губами лоб мальчишки. – Ты только поправляйся.
Веки тяжелеют, и она проваливается в пустоту, делит сон с парнем пополам.
***
Утро тяжестью сковывает все тело. Дыхание дается с трудом, а острая боль за грудиной не дает возможности пошевелиться. Глеб не торопится открывать глаза. Сон не отпускает пленника из своих цепких объятий. Рука совсем онемела и больно колет подушечки пальцев. Плечо под грузом совсем не подчиняется хозяину. Парень с трудом выдыхает стойкий запах перегара, приходит в себя от тупой боли. Удивляется, когда видит прижатую к его груди Аню.
Она дышит ему в шею, щекочет своим тёплым дыханием. Её рука небрежно прикрывает оголённый торс парня, такая правильная на упругих кубиках. Глеб замирает, не шевелится, не тревожит, хочет продлить это чувство целостности. Пытается вспомнить вечер. Обрывки памяти рисуют милые очертания её лица. Он вытаскивает свою руку так аккуратно чтобы не разбудить. Её яркие волосы шелковой волной ласкают его кожу, возбуждают рецепторы и порождают череду маленьких мурашек. Они быстро пробегают по телу, принося с собой удовольствие и немного возбуждения. Парень поднимает руку вверх, быстро сжимает и разжимает пальцы. Немота отступает, отдаётся лишь острой болью. Глеб морщится, стискивает зубы, быстро прикусывает тыльную сторону ладони, так боится разбудить мирно посапывающее чудо. Сейчас больше всего он не хочет смотреть ей в глаза. Боится увидеть разочарование.
Когда боль немного отступает он осторожно перелезает через Аню и без лишних движений сползает с тахты. Дышит через раз, хрипит от окутывающих, как колючая проволока, чувств. Ещё не окрепшее тело предаёт, и парень делает несколько неловких шагов в сторону, успевает схватиться за шкаф, шипеть на себя при виде нахмурившегося лица девушки. «Не разбуди», – проносится у него в голове.
Глеб тихонько подходит к окну. Солнце ещё не проснулось, и августовское утро пахнет опавшей листвой и прохладой. Он опирается на белоснежный подоконник, цепляется смертельный хваткой. Злится на себя, на обстоятельства, на жизнь и Вселенную, которая так с ним обходится. Передаёт всю ярость слабым рукам, слышит, как хрустят большие пальцы. Выбор – это всегда трудно. Играть с совестью означает обеспечить себя душевными муками, которые будут терзать, рвать на куски и при удобном случае убивать всю оставшуюся жизнь. Поступки тесно связаны с душой, если она сопротивляется, то выбор сделан неверно. Душа Глеба сопротивляется каждый раз, когда он встречается глазами с её янтарным цветом. Кричит о несправедливости и мучается мыслью о том, что он так поздно с ней познакомился. Но Вселенная распорядилась по-своему, и это её выбор, а Глеб должен сделать свой. Как поступить и защитить столько человек? Он всматривается в одинокие лучики солнца, которые начинают просыпаться и пронзают толщину облаков, прорывая себе путь. Как он может всё изменить? Глеб прикрывает глаза, воображение рисует образ сестрёнки в руках какого-то мужика, а похотливый ум щедро дарит все варианты событий. Рисует глаза отца, он держится за сердце, слушает рассказ о безрассудном сыне. Разум закипает, разрывает шаблоны, отодвигает душу и запирает всё нравственное. Что правильно в его ситуации? Для кого его решение верно?
Глеб разворачивается к спящей девушке, не в силах терпеть муки совести. Старается не рассматривать, не вдыхать её аромат, не бередить душу. Кто она для него? Просто первый друг. Выбор между семьёй и дружбой, наверное, очевиден. Боль тисками сжимает и без того больную голову. Пронзает тело и легкие, оседает в ватных ногах. Глеб одергивает футболку, сбрасывает Анины прикосновение. С трудом поднимает телефон с пола и выходит, прикрывая за собой дверь.
В Аниной комнате тихо. Все звуки спрятались, затаились и ждут своего часа. Они наблюдают за парнем, знают, что он ищет и неодобрительно молчат. Глеб быстро проходит по комнате, каждый шаг даётся ему с трудом, но времени совсем мало. Возбуждённый взгляд осматривает комнату, ищет хоть что-то, что может быть ему полезным. Он крепко сжимает кулаки, борется со здравым смыслом и чувством симпатии, которое уже успело расцвести в одиноком сердце. Глеб открывает ящики комода, бесцеремонно нарушает идиллию вещей. Вскрывает чемодан – вещи. Всё не то. Тишина ходит за ним по пятам, угрожает и давит на сгорбившиеся плечи. Он разворачивается, замечает под подушкой листы. Парень глубоко дышит, выпускает тонкую струйку воздуха сквозь зубы. Поднимает бумаги, рассматривает пристально, пытается понять смысл бегущих цифр. Россыпь фотографий также оказывается у него в руках. То, что надо. Душу скручивает в узел. Глеб делает несколько поспешных снимков -один, второй. Сохраняет в телефоне. Даёт себе обещание, что больше никогда не предаст, что всё может решить, что никто не пострадает. Звук SMS пролетает по комнате, пугает тишину. Глеб обращает внимание на Анин телефон, который лежит на кровати. Не выдерживает, жмёт «принять».
Виктор: «Жду не дождусь встречи. Надеюсь, ты не передумала, и я украду вечер твоего дня рождения».
Глеб откидывает телефон. Недовольно рычит сквозь зубы. Красная строка порождает некрасивые мысли. Конечно, кто они, а кто он, – выдаёт обиду мозг. Бедный парень с кучей долгов, – усмехается. Кому-то всё, а кому-то ничего, – долго с обидой переминает пытливый ум. Деньги правят всем, и парень делает ещё несколько снимков на телефон. Через полчаса Глеб с вещами покидает квартиру, так и не посмев разбудить друга.
Глава 40.
Утро дня рождения начинается с вереницы поздравлений. Телефон разрывается от многочисленных звонков и SMS. Тёплые слова птицами кружат вокруг Ани. Пожелания любви, здоровья и счастья окутывают надеждой на светлое будущее. Звонок в дверь нарушает очередные поздравления. Аня отключает телефон, проходит неторопливой походкой по коридору, открывает дверь и сразу утыкается носом в огромный букет алых роз.
– Здравствуйте, а Анна Михайловна тут проживает? – пищит букет и протягивает белый конверт.
– Да, это я, – улыбается Аня и пытается разглядеть курьера за пышной листвой.
– Ох, хорошо, – шевелится букет, и из-за него показывается маленький щуплый парнишка. – Распишитесь вот тут, – он протягивает ещё один листок, тычет пальцем куда-то в угол, пытается перехватить алую громадину поудобнее. Аня, шутя, ставят завиток, принимает цветы и сгибается под их тяжестью.
– Спасибо, – хрипит она.
– Нет, нет, это ещё не всё. Вот это тоже вам, – парнишка достаёт из сумки длинную бархатную коробочку в тон к цветам. – Вот, теперь всё. С днём рождения.
Аня на ощупь собирает подарок и еле протискивает в дверь цветочную прелесть. Аромат свежих роз заполняет всё помещение. Сколько их тут? 100? 150? Безумие. Она проходит в свою комнату, опускает цветы на пол и садится рядом. Окунает лицо в нежные лепестки, покрытые ещё утренней росой. Вдыхает сладкий запах, улетает в сказочные фантазии. Когда голова перестает идти кругом, девушка вскрывает конверт.
Черные вензеля искусственной печати поздравляют её с лучшим днём. Надежда зарождается пламенем в сердце. Она пробует её на вкус, знает, что он не забыл, не мог забыть. Ищет отголоски тонкого аромата кофе, но все запахи стёрты будоражащим сознание благоуханием цветов. Аня откидывает в сторону безжизненной листок. Щёлкает замок коробки и в предвкушении открывает. Дыхание замирает, часы замедляют свой бег, время останавливается. Маленький клочок позолоченный бумаги гласит:
“Я всё ещё тебя люблю – помни это. Жду твоего решения. С днём рождения”.
Печать и вензель Сергея. Никто не сможет описать, как это умереть и воскреснуть в одну секунду. Как излечить сердце одним лишь взглядом на дорогой и милый почерк. Аня проводят пальцем по листку, ощущает чуть выпуклые строчки. Лелеет маленькое пламя, верит в то, что их история ещё не закончена. Теперь она уверена, он обязательно вернется хотя бы для того, чтобы узнать, каково её решение. Аня мечтает, как увидит его чёрные глаза, утонет в коричневом блеске и вновь испытает силу его рук. Она обязательно скажет ему, как была не права. Девушка улыбается своим мыслям и опускает взгляд на коробочку, проводит пальцем по тонкой, как шёлковая нить, цепочке тондо с прекрасным бриллиантом в виде слезы. Это ювелирное чудо переливается радужным цветом, как будто настоящая слеза в свете безжалостного солнца. Она не спеша дотрагивается до камня, щекочет кончики пальцев о гладкие контуры и вздрагивает от нового звонка.
– Солнце, с днём рождения! – очень громко кричит подруга, не жалеет барабанных перепонок.
– Спасибо, но не обязательно так громко кричать, – обиженно закрывает коробочку с драгоценностью. – Ты опоздала, твоё поздравление не первое, – ехидно посмеивается.
– А я так надеялась, – наигранно расстраивается Надя. – Ну ничего, зато за уши оттаскаю тебя первая, – раздаётся громкий смех в трубку.
– Уймись, я не дам тебе на растерзание свои уши. И вообще, сколько тебе лет, что ты ведёшь себя как ребёнок? – Аня ложится на пол рядом с громадным букетом, делает фото и быстро отсылает подруге.
– Аааа… – кричит Надя, когда получает фотографию. – Кто подарил такую прелесть? Подожди, дай угадаю! Глеб, хотя нет, – быстро тараторит Надя и не даёт вставить и полслова. – Он бедный, как церковная мышь. Отпадает, – рассуждает девчонка. – Подожди, неужто твой Грозный и Ужасный?
Девушка одобрительно хмыкает в трубку в знак согласия, гладит лепестки, придумывает, куда поставить этот гигант.
– А ещё цепочку с кулоном и записку, – искренне радуется девушка, не в силах скрывать свои чувства. – Мне курьер всё доставил.
– Да, лучше бы сам курьерной службой прибыл, – огрызается Надя. – Я вообще не понимаю, что так долго можно делать в Америке? Задницу греет на побережье, вот и всё, – не унимается подруга.
– Успокойся, не надо сейчас об этом. Мы, и правда, не знаем, что у него там случилось, – уже понижает голос Аня. Всё её веселье улетучивается и разбивается об обидные слова Нади.
– Дурёха, он тебе цветы с курьером подарил, а ты и поплыла совсем. Когда же ты научишься думать головой, а не сердцем?
– Для этого у меня есть ты, – Аня разворачивается на живот и начинает пересчитывать бутоны. Чтобы сейчас Надя ни говорила, она уверена в том, что Сергей не мог всё так быстро забыть и наслаждаться поездкой.
– Ты уснула? Какие планы на сегодня? Только не говори, что с родителями будешь сидеть.
– Нет, у меня ужин в ресторане, – легкомысленно кидает Аня.
– А парень-то разорился окончательно, – Надя хохочет, от удовольствия даже похрюкивает.
– Нет, не угадала, это не Глеб, – наигранно начинает вредничать подруга. – И вообще после той ночи он больше не появляется в квартире. Утром ни его, ни вещей, – девушка пожимает плечами в надежде, что подруга почувствует её негодование.
– И что, от него ни звонка, ни письма? А на день рождения придёт? Я же его пригласила, – встревоженно начинает подруга. – Смотри, какой-то он неправильный, – предупреждает.
– Не знаю я. Сама переживаю. В его состоянии да без всякого объяснения… Написал с утра короткое поздравление и что какое-то время его не будет. Вот и всё. Я чувствую, что у него что-то случилось, но не могу помочь, и это меня угнетает.
– Влюбился он, вот и все, – как всегда правду, – а ты ему дружбу предложила, вот он и поехал крышей… Ведь понимает, что состязаться с Сергеем не в силах. Не дурак. Вот и уехал. С глаз долой – из сердца вон… – совсем тихо, вполголоса.
– От этого еще больнее, – грустно, печально, с болью. – Он очень хороший, и мне… – Аня замолкает, не продолжает свои рассуждения.
Надя минуту ждет, позволяет уложить все сказанное в бардаке Аниной головы.
– Тогда я что-то не поняла, – переводит разговор. – с кем ты идешь? Только не говори, что с… – начинает паниковать Надя отчего её голос переходит на шепот.
– Да, с Виктором. Спасибо маме с папой, продали дочку за комплименты.
