bannerbannerbanner
полная версияТы мое Солнце

Екатерина Сергеевна «Лис»
Ты мое Солнце

Полная версия

Аня как будто только очнулась. Черные глаза из воображения сейчас буравят ее холодной яростью, готовые разорвать на миллионы маленьких кусочков. Аня эти глаза боится, они не его, они совсем чужие. Она старается вырваться из стальной хватки, но ее безжалостно хватают снова и снова. Больно сжимают тонкие запястья, прижимают к себе в порыве успокоить истерику. Только сейчас Аня осознает, какой Сергей пугающий в гневе, а она причина его гнева. Добрый и заботливый ее человек сейчас пылает пожаром, готовый спалить и ее дотла. Аня впервые тонет в черных, как смоль, глазах и задыхается в его терпком аромате кофе.

– Дура! – орет на нее Сергей, не обращая внимания на сотни посторонних глаз, притягивает свое ближе. – Какая ты дура! – еще громче кричит, когда встречается с ее колючим взглядом.

– Знаю, – шипит она, сдаётся в надежде на помилование и обмякает в объятиях мужчины.

Сергей перехватывает ее на руки, бережно прижимает к себе, как нечто самое дорогое, успокаивает мысли.

– Всё, нашел, успел, мое, – повторяет шепотом он.

Мужчина проходит ликующую толпу, выходит на свежий ночной холод и сажает плачущую девушку в машину.

– Приберите тут все, – командует он, чуть прикрыв дверь, – и камеры почистите.

Два человека из охраны покорно склоняют головы и удаляются в сторону клуба.

– Домой, – приказывает Сергей водителю и садится рядом с солнцем.

Глава 9.

Сергей сидит на огромной кровати в их спальне. Полумрак комнаты надежно скрывает его усталость. Он смотрит на мирно посапывающую Аню. Она устроилась посередине кровати, на которой с легкостью могли поместиться пять человек. Мужчина нежно проходит по ее плечу, разглаживает рыжие волосы. Она спит чутко, подрагивает плечами, все еще плачет где-то там, во сне. Сергей спокоен, уже. Его ровное дыхание поднимает и опускает каменную грудь, большие сильные руки пытаются стряхнуть с девушки все ее переживания, страхи и боль. Сейчас весь его мир заключен в одном человеке. В его солнце.

Сергей никак не может понять своей одержимости, она просто ненормальна, но, глядя на Аню, он готов ко всему. Готов терпеть все ее выходки, хитрый и колючий взгляд, лишь бы только была всегда рядом. Он позволил ей все: драться, ругаться и злить. Она с успехом все это и делала всю ночь. Дралась, когда Сергей пытался затащить ее в ванную под холодный душ. Она била его по рукам, ругалась и брыкалась. Он смотрит на фиолетовое пятно чуть выше запястья. Вспоминает что-то свое. Теперь только длинный рукав. Когда-то это уже было. Он морщится, отгоняет воспоминания, которые стараются выбраться из тайных уголков сознания. Его отвлекает Аня. Она стонет во сне. Сергей заботливо накрывает ее одеялом. Сегодня он узнал, что солнце умеет ругаться. Он улыбается. Нежный ветерок проникает в приоткрытое окно, ласкает его волосы, остужает жар тела. Тяжелые шторы закрывают окно от ненужного света, который так старается проникнуть утренними лучами сквозь тонкие линии на полу.

«Интересно, – думает Сергей, – сколько еще тайн может скрывать в себе эта милая девочка?»

Обещает себе узнать, обязательно. Он вспоминает, как старательно придерживал ей волосы, а потом умывал лицо. Такое у него впервые. Только с ней. С любой другой ему всегда было все равно. А тут не противно. Он никогда не был нежным и ласковым с женщинами, но вот Аню хотелось укутать лаской и покрыть нежностью каждый сантиметр ее тела. И вот сегодня он мог ее потерять. Холодные мурашки прошибают его тело от одной только мысли. Он мог потерять не только ее, но и себя. Сергей помнит, как темнота накрыла его там, в клубе, она вырывалась наружу, грозя поглотить все на своем пути. Все как тогда, как в далекой молодости. И только лишь теплая ладонь Ани смогла победить эту тьму. Вот такую она получила власть над ним, над его душой и его разумом. Сергей сделает для этой девочки все, лишь бы только она была рядом и не позволяла темноте вновь овладеть своим хозяином. Он выпустит Аню из клетки, сам будет сгорать от боли и ревности, но позволит ей наслаждаться свободой. Усталость накатывает на Сергея со страшной силой. Ночь уже давно отдала свои права прохладному утру. Глаза мужчины дергаются, веки тяжелеют, и он сдается в объятия усталости и сна. Сворачивается калачиком на краю кровати, как верный пес. Ее пес.

Утро добрым не бывает. Аня с трудом разлепляет глаза. Солнце режет зрачки и заставляет девушку прослезиться. Солнце? Здесь? Во рту совсем пересохло и отдает кисло-горьким привкусом. Аня хрипит, пытается восстановить уставшие связки. Она поворачивает голову и боль заставляет ее зажмурить глаза опять. Аня аккуратно приподнимается на подушках, руками растирает воспалённые виски. Голова норовит лопнуть, как спелый арбуз. Тошнит и крутит. На прикроватной тумбе стоит стакан с водой. Аня ощущает всю заботу мужчины, с жадностью припадает к спасительной влаге. Ее кислый вкус наполняет пересохшее горло влагой, как долгожданный дождь в безжизненной пустыне. Аня прикрывает от удовольствия глаза. Сергей знал, что ей необходимо. Чувство стыда накрывает ее с головой.

Аня напрягает воспоминания, собирает их в единую картину. Что она помнит? К сожалению, все. Память подхватывает все чувства, пытается уколоть больнее свою нерадивую хозяйку. Аня вспоминает бар, руки размытой фигуры парня и глаза Сергея. Они стоят напротив, такие злые и холодные – мертвые. Этот взгляд залезает под кожу, жжет и прожигает до холодных костей.

Девушка опрокидывается на влажные подушки, запрокидывает голову. Вставать совсем не хочется, неприятные ощущения во всем теле колючками расползаются по коже. Как она теперь будет смотреть Сергею в глаза? Стыдно и никак не объяснить, что такое поведение ей не свойственно. Она помнит, как ругалась и дралась. Вела себя совсем недостойно. Алый цвет опаляет ее щеки, она проходит ладонью по коже на руке, фантомно ощущает чужие прикосновения и переворачивается на живот, пищит в подушку. Через пару минут Аня заставляет себя встать. Твердит своему больному разуму, что должна пойти и сказать Сергею, как страшно виновата перед ним, попросить прощения, пока не поздно, и ее мужчина не надумал себе лишнего. Хотя зачем выдумывать, понимает Аня. Он и так все видел своими глазами.

Она сидит на кровати, закрывает свои глаза ладонями и пытается решить, как все исправить. Девушка аккуратно встает, ноги ватные и совсем непослушные, как будто вся сила перетекла в мозг. Комната предательски начинает кружиться, тормозит мысли и подталкивает тошноту. Аня держит равновесие, проходит вдоль зеркального шкафа, старается не смотреть на свое отражение. Чуть пошатывается, опирается на комод и роняет очередную фотографию. Дверь в ванную кажется такой недосягаемой. Она толкает ее рукой и вступает на черный пол. Холод кафеля быстро пробирается ей под кожу. Ноги замерзают. Аня перебирается на теплый клочок ткани на полу. Кофта ярким пятном лежит вместе с другой разбросанной одеждой. Джинсы, кофта, еще мокрые полотенца, как немой укор для ее обливающейся стыдом души. Аня смотрит на свое отражение в зеркале, так хочется разбить эту нежную, правдивую гладь. Девушка умывается, чистит зубы, долго, тщательно, чтобы хоть как-то перебить кислый привкус. Снимает с крючка тонкий халат цвета морской волны, накидывает на острые плечи, расчёсывает мятую копну рыжих волос и, пошатываясь, выходит из ванной, а потом и из комнаты.

Сергея нигде нет. Пустая гостиная с пятном на стене кричит о прошедшей ночи. Аня проходит россыпь битого стекла, представляет, как Сергей психовал, и ведет плечами от холодного дуновения ветра. Сердце Ани колет от мысли, что смогла причинить такую боль своему мужчине. Она, правда, не хотела и вот теперь идет каяться. Коридор, кухня. Все пусто. Грязная чашка из-под кофе стоит на обеденном столе. Аня удивляется такой звенящей тишине. Где прислуга? Охрана? Аня проходит дальше по коридору, замирает, прислушивается, ждет появления так знакомых звуков.

Дверь в кабинет приоткрыта. Аня, затаив дыхание, заглядывает вовнутрь. Сергей сидит на стуле напротив окна, всматривается в даль города. На нем свободная одежда. Широкие спортивные штаны и белоснежная футболка придают ему такой теплый и домашний вид. Аня останавливается в дверях, такое не часто увидишь. В руке у мужчины стакан. Бутылка виски стоит на полу и уже наполовину пуста. К горлу девушки опять поднимается комок. Она громко сглатывает и привлекает к себе внимание. Сергей оборачивается. Смотрит на девушку больными глазами. Темные круги разлеглись под чернотой этих озер и выдают бессонную ночь. Лицо мужчины помятое, но все равно такое красивое. Он смотрит на нее с такой болью и тоской, что Ане становится трудно дышать.

– Что? – безэмоционально, с дрожью в голосе произносит Сергей и опять отворачивается к окну. Ищет там успокоение. Он делает большой глоток виски и громко гремит кубиками льда.

– Я войду? – тихо и тревожно. Сергей выпил, и это настораживает.

– Ты уже вошла, – сухо.

По нему видно сразу: злится, обиделся, и поэтому грубит. Аня подходит к мужчине ближе, не обращает на колкости внимания. Встает сзади, кладет свои горячие ладони на сильные округлые плечи. сжимает, пытается снять напряжение. В Сергее все замирает от одного ее прикосновения, а потом разбивается от горькой обиды. Он ведет плечом, скидывает ее руки. Аня чувствует его обиду, но решает не сдаваться, не дает ему шанс утонуть в ней и напитке. она обходит его и встает у окна. Прислоняется всей спиной к холодному стеклу.

– Поговорим? – еще тише, очень мягко, с виноватыми нотками.

Сергей молчит, взгляд пронзительный, но уходит сквозь, в никуда. Все его мышцы напряжены, а челюсть сжата до скрежета зубов. Кадык нервно дергается в предвкушении неприятного разговора.

– Прости меня, – ее голос переполнен эмоциями.

Сергей старается на нее не смотреть. Терпит, не сдается в плен своим переживаниям. Он поднимает бокал чуть выше, выпивает все до последней капли. В памяти появляется пьяный ублюдок со своими грязными руками. Сергей не выдерживает терзающих его всю ночь мыслей и бросает к ногам Ани пустой бокал. Толстое стекло разбивается вдребезги. Внутри у мужчины разрываются последние нити. И он срывается. Аня вздрагивает от испуга, замирает приподняв ногу, чтобы осколки не поранили ее босые ступни. Дрожь крупными мурашками начинает бежать по телу. Аня его боится. Впервые ощущает его гнев и разочарование. Тонкая струйка слез сбегает по ее щеке. Нервы, переполненные страхом, заставляют глаза блестеть. Аня бегает по телу мужчины не читаемым взглядом, замечает темно фиолетовый отпечаток у него на руке. Сердце дергается в порыве приласкать, а страх гонит кровь по сжатым венам. Слезы начинают катиться сильнее. Она осторожно подходит ближе, старается не наступить на острые осколки, берёт Сергея за запястья. Мужчина бесится, вырывает руку, не желает разделять тепло. Аня поддается порыву, прикусывает губу, немного думает и целует в темный синяк. Громко шмыгает носом от накативших чувств. Сергей сдается.

 

Он встает, смотрит так пристально и удивленно, как будто ищет ответа в ее глазах. Опускает руки. Они безвольной плетью падают по швам. Сергей склоняет голову на бок. Терпкий запах виски мутит Аню. Она старается не отводить глаз от пристального и цепкого взгляда Сергея. Понимает, что он будет ругаться. Ведь, и правда, заслужила. Идея с клубом ей сразу не понравилась, но в тот момент она хотела почувствовать хотя бы крупицу прошлой жизни. Легкой и не обязывающей ее ни к чему. Нет, она себя не оправдывает, но иногда-то можно. Конечно, не так, как этой ночью. И если бы не Сергей, она и представить боится, что могло бы с ней произойти. Слава Богу, все кончилось хорошо, но что теперь о ней думает он сам? Они стоят молча, друг против друга. Аня обхватывает себя руками. Как-то сразу становится холодно от пустоты в его глазах. Волнует ли ее эта пустота? Боится ли того, что он может ей сказать? Ведь может и не простить, и бросить. Волнение душит, а липкий страх покрывает загорелую кожу. В воздухе висит напряжение и вот-вот разразится громом и молниями. Она чувствует себя маленькой зверушкой перед разъяренным зверем, готовым сожрать ее в одну секунду.

Сергей, как филин, широко открывает глаза, гипнотизирует пустыми, холодными, черными дырами. Они буравят Аню, пытаются залезть в самую душу. Сергею самому страшно. Он никак не может понять, что же происходит в ее сердце. Он проходит взглядом по лицу, шее, плечам. Тонкая ткань халата сползла с плеча и оголила острую косточку ключицы. Он немного задерживает взгляд на груди, спускается вниз, коленки, голые ступни. Понимает, что девочка замерзла.

Он изучает ее силуэт, как в первый раз, пытается понять, его ли это солнце. Почему же эта девочка вызывает в его душе такую бурю эмоций? Почему при взгляде на нее у него останавливается сердце? Сергей прощает ей все, лишь стоит одной слезинке окрасить блеском ее щеку. Он делает шаг вперед, приподнимает руку, гладит по мокрой щеке, ведет пальцами по скуле. Рука чертовски холодная. Аня поддается на долгожданную ласку. Потом замечает, как ей кажется, безразличный взгляд, который что-то решает. Она задерживает дыхание в ожидании чего-то страшного. Уговаривает себя, что готова к любому его действию. Мышцы лица напрягаются под его ладонью, Аня прикрывает глаза и отшатывается от бесчувственного прикосновения. Сергей отдергивает руку. Обжигается об ее кожу. Нет, качает головой.

Осознание поступка приходит сразу. Она подумала, что он ее сейчас ударит. Сергей все понимает. Отступает на шаг. Мысли проносятся тенью. Сергей поверить не может в эти догадки. Аня испугалась удара? Как она могла только подумать, что он может ее ударить. Голову крутит ужас происходящего. Он смотрит на испуганное выражение ее лица. И правда, испугалась, понимает он. И это бьет сильнее, чем выходка в баре. Сергей не мог этого сделать, не мог ударить ту, чей сон, как пес, охранял всю ночь. Ту, чей запах сводит с ума и без кого он и жизни своей не мыслит. Он же не чудовище. Секунды тянутся часами. Аня приоткрывает глаза.

– Я уволил твоего телохранителя, – берет себя в руки Сергей, говорит сухо, старается собрать разбитое сердце и как можно скорее скрыться от ее испуганных глаз. – Я уволил всю прислугу, – он делает еще шаг назад, как будто какая-то невидимая сила отталкивает его. – Телохранитель тебе больше не нужен, ты свободна в своих действиях. А прислугу набери другую.

Он еще раз бросает на Аню убитый взгляд и выходит из кабинета. Оставляет ее одну с мыслями и совестью.

Глава 10.

День выдался хмурым. Дождь накрывает весь город, делает его еще более угрожающим и угрюмым. Маленькие капельки дождя украшают огромные окна. Они тонкими струйками сползают вниз, как слезы. Весенний дождик бывает таким холодным. Аня стоит у окна в гостиной и смотрит, как вены дождя расползаются по стеклу. Город топят грязные лужи, и он гниет в старой опавшей листве. Грязь. Она везде ранней весной, даже в душе Ани. День уже подходит к концу. Сумрак вечера накрывает своим одеялом большой город. Аня всматривается вдаль не в силах унять тревогу. Где-то там, в суете этого муравейника, Сергей. Она не видела его весь день. После утреннего разговора он ушел, хлопнул дверью, прихватив с собой ключи от личного автомобиля. Ушел, так и не переодев домашнюю одежду.

Не отвечает на сообщения и звонки. Этот игнор тревожит Аню, заставляет каждую минуту бежать к телефону и часами смотреть в пустую даль. Выискивать глазами маленькую родную точку в потоке людей.

– Да успокойся ты, – Надин голос звучит хрипло после бурной ночи. – Сказал же, чтобы прислугу сама набрала, значит, не выгоняет.

Аня стоит у окна, разглядывает серое небо, которое уже покрывает тень вечера. Слушает нравоучения подруги, а у самой мысли где-то далеко.

– Я обидела его, – разочарованно. – Пойми, бар – это еще полбеды. Я подумала, что он меня ударит и подсознательно была к этому готова. Как будто по-другому Сергей не мог поступить. Он был таким злым. Я не знаю, почему я так решила, но он …

– А вот я знаю, – Надин голос искажает телефон и делает металлическим. – Я хоть и была пьяная, – подругу явно передергивает на другом конце провода, – но отлично помню его безумные глаза. Твой Сергей готов был убить всех, кто попадался на пути. Даже меня сковал страх. Он у тебя точно больной. Не пробовала показать его тушу психиатру? – Надя переводит дыхание от возмущения. – Он парню ребра сломал, я знаю, я ему звонила сегодня. И скажи мне теперь честно, что его могло остановить от удара? Твои красивые глаза?

– Надя, ты ошибаешься. Он не такой. – Аня качает головой под стук дождя по стеклу. – Просто я неправильно его поняла. Он же меня искал, и потом эта сцена в баре… – оправдывается Аня.

– Ну, ну, – с горечью вздыхает подруга. – Ладно, всё, хватит. Вернется твой Сергей. А почему ты не спрашиваешь, как я? – решает увести разговор в другую сторону подруга.

– Ну и?

– Что и? – хихикает Надя. – Я напилась, добралась домой по воздуху, кстати, спасибо вашему амбалу. Извини, за подробности, ходила в туалет при чужом дяде, который не мог уйти без разрешения хозяина. Придурок. А потом я еще и спала с ним, – заканчивает свой рассказ Надя на интимной ноте.

– Что? Ты совсем обалдела? Прям так сразу? – Аня кашляет в трубку, глаза превращаются в блюдца.

– Дура ты! Вот, значит, какого ты обо мне мнения! – возмущается Надя. – Мне вообще не до этого было, хотя, признаюсь, мальчик очень симпатичный, – смеется Надя. – Я спала на кровати, а он в кресле.

– Фу, я уж подумала…

– Знаю, о чем ты подумала! Сама-то как?

Аня пожимает плечами, как будто Надя может ее видеть. Она поднимает руку и рисует солнце на запотевшем от ее дыхания стекле.

– 

Не знаю, так же, как и ты. Только утром мы еще и поругались.

– 

Ага, типа, поговорили. Ну, Аня, ну, не ударил же…, и, я думаю, что все наладится, – как-то тревожно произносит это Надя.

– 

Он и не собирался этого делать. Дело во мне, – утвердительно. – Я почему-то решила, что это должно произойти, вот и все… – чуть не плачет в трубку Аня.

– 

Не хнычь, он покатается и приедет. Потом еще раз поговорите. А сейчас займись делами, отвлекись, найми новую прислугу.

– Я сегодня только этим и занимаюсь весь день… Я убрала дом, приготовила ужин.

– Ты что, умеешь готовить? – заходится смехом Надя.

– Да, представь себе. Мама научила, – язвительно отвечает Аня. – А прислуга пока подождет. Я думаю, нам так легче будет помириться.

– Может, ты и права…

Дождь шумно стучит по серой дороге. Большие капли громко разбиваются о железный корпус его машины. Сергей летит по прямой вдоль плотной стены леса. Он сдавливает с обеих сторон и угрожающе нависает над одинокой машиной. Авто несется вперед в потоке дождя, разбивает капли своим носом. Куда? Сергей не знает. Дворники прыгают перед глазами, пытаются помочь хозяину лучше видеть дорогу. Не помогают. Глаза Сергея мутные, пелена непролитых слёз жжет сетчатку и разъедает очертания. Он сжимает одной рукой кожаный обруч руля, а в другой держит дымящуюся сигарету. Он редко водит сам и давно бросил курить, но сегодня все как-то соединилось. Все это приводит его в чувство, когда он на грани и готов уже сорваться. Скорость освобождает его мысли из каменных рамок, а терпкий вкус сигарет отрезвляет. Сергей сжимает сильнее руль, признается, что так соскучился по горькому привкусу никотина на губах. Он гонит, вдавливает педаль газа до упора, не обращает внимания на мокрый асфальт, зашкаливающий спидометр и на едкий дым. Дальний свет фар прорезает пространство, а яркий слепит мокрые глаза. Сергей молится, чтобы дорога не заканчивалась, а вместе с ней и мысли, поток которых бушующей волной накрывает его сознание.

«Я мыслю – следовательно, я есть». Да, он должен сейчас знать, что он есть. Что он не пропал в страхе ее глаз и не растворился в липких чувствах вины. Сергей делает длинную затяжку, наполняет легкие успокоительным и выпускает тонкую струйку дыма в приоткрытое окно. В горле ощущается легкий привкус ментола, который медленно начинает разъедать сердце. Настырный ветер обдает его лицо, и холод наполняет машину, хоть как-то отрезвляет мысли и возвращает в реальность.

Всю дорогу Сергей вспоминает ее глаза. Они преследуют его в отражении на лобовом стекле, мелькают в свете фар на пустой дороге. Он ощущает ее испуг, вспоминает, как она затаила дыхание в ожидании удара, точь-в-точь как его мама. Бедная женщина вжималась в стенку, вздрагивая от громкого стука отцовских кулаков по тонким стенкам однушки. Ее перепуганные глаза молили о пощаде каждый раз, когда отец заносил руку над ее лицом. Горький запах перегара распространялся по комнате, заставляя жадно хватать воздух ртом. Сергей помнит это, как вчера, кажется, этот запах преследует его и сейчас. Он помнит себя еще ребенком, помнит, как запрыгивал на шею обезумевшему отцу, пытаясь защитить хрупкую, быстро постаревшую маму. Она с бледным лицом и синими кровоподтеками металась по квартире в надежде спастись, спрятаться. На улицу было нельзя, соседи осудят. Ее муж – командир, заслужил почести и медали, отвоевал, пришел живой из Афганистана. А потом медленно съехал с катушек. Сергей помнит, как отец схватил его, маленького котенка, за шиворот и отшвырнул в угол комнаты, прерывая все его попытки помочь. Там он и потерял сознания от удара головой. Командир вымещал на жене и маленьком ребенке все свое зло, боль и страх, не растраченные на войне. Потом презрительно сплевывал гнев в сторону и уходил заливать боль от ранений, оставляя сына с женой в полном одиночестве. Пока… И все заново в бешеной карусели жизни, из которой, как думал тогда Сергей, не выберется. Боль, ярость, кровь, крики, страх. Сергей впитал эту злость и ярость еще тогда. Принял, пригрел и оставил с собой, как напоминание, но поклялся никогда не поднимать руку на женщину, кем бы она не была и что бы не сделала. И он видел много женщин, но никогда не нарушал клятву.

И вот теперь его воспаленный мозг никак не может понять, почему его девочка так испугалась. Ведь он никогда не обижал ее, не поднимал руки и даже старался не повышать голос, может, только иногда в горячем споре. Он признается, что не святой, но очень старается. Дорога помогает рассуждать, скорость кутает адреналином. Каждый раз Сергей боялся выдать свою агрессию, подолгу сидел в машине после работы, успокаивался, вспоминая ее улыбку. Боялся выдать черноту глаз и души. И теперь, анализируя все это, он не понимает, почему она ждала от него именно удара. Или этого она и заслужила? Неужели теперь Аня его боится? Он появился грозовой тучей в ее жизни и научил бояться. Сергею становится невыносимо больно от этого предположения. Он делает затяжку и выпрыгивает из омута мыслей, дергает руль вправо, не заметив резкого поворота. Машина скользит, визжит тормозами и резко останавливается у самого леса. Сергей больно ударяется о руль грудью, выдыхает, приходит в себя и открывает дверь, радуясь, что не разбил машину.

 

На улице холодно, мокро и уже достаточно темно. Сергей вбирает воздух полной грудью, он здесь совсем другой, как будто соткан из свежей травы, весны и ионов. Грудь сразу сдавливает от природной чистоты и удара. Мужчина оглядывается по сторонам. Дорога пустая, небо пустое, душа и то пустая. Он выбрасывает уцелевший окурок, отщелкивая его пальцами вдаль. Тот летит горящей стрелой и падает у края леса. Сергей вылезает из своего укрытия. Дождь идет сильный, его белая футболка сразу намокает и прилипает к озябшему телу. Он обходит машину и не закрывает дверь. Фары дают ему небольшой пятачок света.

Сергей подходит ближе к лесу и начинает орать. Кричит, старается перекричать шумный дождь. Освобождается от всех своих чувств, отдает боль пустоте и ни в чем не повинному лесу. Пугает ночную живность. В глазах отражается тьма, он сам эта тьма. И сейчас даёт ей возможность выбраться наружу. Он не хочет становиться отцом, он никогда им не будет. Крик перерастает в рев, рычание, горловое исчадье. Душа изнывает от боли, он снова ломается здесь и сейчас. Сергей больше не может бороться, притворяться, что вся его жизнь – светлое пятно. Мужчину разрывают на части его черти, и он готов умереть, лишь бы не вернуться к своему солнцу с грузом тьмы, боли и воспоминаний о прошлом. О тех людях, которые оставили черную дыру в его душе и ушли, бросив одного с этой травмой. Сергей падает на колени, сгибается, держит эту дыру внутри, боится, что она поглотит его. В черноте леса он видит ее глаза, затихает и расслабляется. Осознает, что есть что-то пострашнее черной дыры. И это его любовь. Но там, где есть страх, места любви нет.

Звук телефона возвращает Сергею реальность. Он стоит на коленях в грязной луже, убитый дождем. Секунду ждет и достает телефон из кармана спортивных штанов. Тот сразу становится мокрым. Железный корпус скользит по ладони. С головы Сергея стекают капли дождя, заползают под футболку, а холодный ветер ласкает озябшее тело. По щекам тоже текут непрошенные капли. Он смахивает пальцем блок экрана. Мокро, противно. Телефон загорается ядовитым и неестественным светом, наконец-то принимает сигнал. Многочисленные сообщения мигают, раздражая.

Аня: «Ты где?» – Без ответа.

Аня: «Сергей, ты где, я переживаю». – Без ответа.

Аня: «Сергей приезжай домой, мне страшно».

Сергей: «Еду».

Глава 11.

Всю неделю Сергей живет, а точнее, только ночует дома. Он засыпает совсем рядом, но огромная кровать разделяет их обиженные тела. Мужчина рано уходит и очень поздно возвращается. Вечерами катается по городу, пытается собрать себя. Он ищет везде – на работе, на лесной дороге, но только не дома. Он везде, только не с ней, с той, которая может помочь.

Аня же все дни бесцельно бродит по большой квартире. Прислугу не нанимает, предпочитая взять все обязанности на себя.

Сергей с трудом оставляет свою девочку без внимания на весь день. Он не звонит ей с вопросами, не отсылает веселые картинки и сам ничего не ждет. На такую крайность он идет ради нее. Сам же сгорает от ревности и чувства собственничества. Он, и правда, дал ей полную свободу, посадив себя и свои чувства на замок. И медленно опускается на дно со своей паранойей.

Аня скучает, старается привыкнуть к одиночеству, которое разрастается в душе. Она бродит по пустой квартире, с эхом соревнуется за право первенства. Сует свой любопытный нос во все закрытые комнаты, находит пункт охраны. Узнает о множестве маленьких камер, которые натыканы по всей квартире. Оказывается, за пентхаусом 24 часа ведется видео наблюдение. Аня разглядывает мониторы в комнате охраны, картинки прыгают и интенсивно мигают. Гостиная, комнаты, библиотека, спортзал… Картинки сменяют друг друга каждую минуту. Треск аппаратуры неприятно отдает в ушах. Аня пару минут всматривается в такие знакомые картинки. Туалета нет. Нет и спальни с кабинетом. Эти мониторы остаются пустыми, но тоже мигают. Там тоже есть камеры, понимает Аня, но они предусмотрительно отключены от экранов.

Дни пролетают мимо и, как один, похожи друг на друга. Девушка все так же ходит в институт. Хм, ходит, громко сказано. Единственного, кого не уволил Сергей, был ее водитель, чему мужчина радовался всей душой, имея за ней ипотеку и несколько кредитов. В институте, как всегда под конец года, вылезают долги. Курсовую «Твой человек» Аня так и не написала, потому что искренне не знала, о чем писать. Ее мысли в последнее время все перепутались и смущают хозяйку, отчего она стала задумчивой и рассеянной. Тоска по Сергею холодом отпечатывается в душе и заставляет мерзнуть. Аня дает мужчине время, понимает, что и ему надо привести мысли в порядок. Ее же спасает подруга. Надя все так же всегда рядом. После занятий они часто сидят в институтском кафе, который находится сразу через дорогу от их серого, хмурого здания и называется институтским исключительно из-за расположения.

Они делают домашнюю работу, обсуждают парней, говорят, так сказать, о личном.

– Я тут шла по пустому коридору института, знаешь, тот корпус, где библиотека, – Аня дергает плечами, ей становится неуютно от нахлынувших воспоминаний. – Вот, значит, иду, стучу каблуками, а в коридоре темно и тихо. Я оборачиваюсь, ищу глазами балбеса, а его нет, и мне так становится не по себе. Я тогда очень быстро бежала, боялась сломать каблуки. – Аня вздыхает. – Я и подумать не могла, что так привыкну к безопасности.

Девушки сидят в кафе и отмечают вечер пятницы. Самый лучший вечер недели. Их столик находится у самого окна, что позволяет с интересом наблюдать за прохожими. Кафе старенькое, но очень уютное, с низкими ценами, что делает его популярным среди молодежи. Тут всегда можно встретить кого-то из знакомых и в веселой компании провести время. Выпить кофе или безалкогольный коктейль, так как алкоголь здесь под запретом ввиду расположения. Надя разваливается в стареньком зеленом кресле на свой манер, поджимает одну ногу под себя. Она глядит в окно, наполовину закрытое тонким тюлем в тон мебели и всего зала. Преобладание зеленых оттенков в помещении приносит ему особый шарм. За это его и прозвали “лягушатник”. Торопливые прохожие бегут по дороге, пытаясь обогнать ветер. Молоденькая листва уже облепила деревья вдоль дороги и покрывает их все тем же нежно-зеленым цветом. В кафе душно и много народа.

– 

Надь, ты меня слышишь? – Аня ставит свой бокал с коктейлем на стол и наклоняется ближе к подруге. Последнее время она летает где-то в облаках, что так на нее не похоже.

– 

Да, все я слышу, – она поворачивает лицо на требовательный голос и закусывает хвостик пластиковой трубочки. Шумно потягивает сок, выходит как-то комично, Аня улыбается, узнает подругу.

– 

Вот, я теперь и не могу понять, а так ли мне нужна была эта свобода? Да и Сергей не разговаривает со мной почти неделю, да что там, я его совсем не вижу, – возмущается Аня.

Она отпивает свой коктейль и чуть закатывает глаза от удовольствия. С ее места хорошо видна дверь, которую тщательно охранял когда-то ее балбес, но теперь там никого нет. Как же все-таки она так быстро привыкла к контролю?

– Бла-бла-бла. Сергей то, Сергей это. Тебе самой-то не противно ныть? – Надя поднимает презрительный взгляд на подругу, выпускает трубочку изо рта. Неосторожная капелька сока отскакивает и падает ей на футболку. – Черт, черт, черт,– шипит Надя, пытаясь салфеткой затереть оранжевую каплю на персиковом фоне. Пятно большим кругом расползается на груди и говорит, что одежда безнадежно испорчена.

– Так тебе и надо, – язвит Аня, тоже поджимает ноги под себя, смотрит удовлетворенно и откидывается на спинку кресла.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30 
Рейтинг@Mail.ru