Екатерина Сергеевна «Лис»
Ты мое Солнце
Мужчина подходит к окну, что-то неосознанно рисует на стекле. Чувствует холод под пальцами. Город уже совсем скоро будет ложиться спать, а ему еще предстоит нелегкий разговор.
– Хорошо, я все понял, – обрывает друга на полуслове. – Не сомневался в тебе.
Он немного молчит, не решается спросить. Эд все понимает сам.
– Сергей, я приставил к Ане охрану. У парня пока приказ не высовываться и действовать по обстоятельствам, – ждет реакции, а у самого голос на тон ниже становится.
– А Олег? – строго.
– Наказан, – на выдохе.
– Пригляди за ним. Я не хочу потерять верного человека. Да и Надя может вести себя непредсказуемо. Она еще та штучка.
Эд хихикает в трубку, вспоминает все возможные беды, которые может устроить им эта девчонка.
– Да все нормально, – смеется парень. – Отдохнет пару месяцев на складе, покроется паутиной, взвоет, а потом верну его в наши ряды.
– Даже для меня это жестоко, – включается в веселье Сергей.
Потом уже резче:
– Она дома?
– Да, пока у родителей. Если что, всю информацию буду присылать тебе на почту. А так связь по телефону. Дергать по пустякам тебя не буду, – предупреждает его Эд. – Мужик, решай вопросы побыстрее, пока тебя там не заметили.
– Вечером встречусь с Анной, думаю, за неделю управлюсь. Не переживай. Все, отбой.
– Держи себя в руках, – то ли намекает, то ли предупреждает парень.
– Разберусь, – шипит Сергей, понимает, как сейчас переживает друг, и отключает телефон.
Сергей наспех принимает душ и переодевается. Он сменяет костюм на джинсы и милую водолазку цвета слоновой кости. Именно то, что надо, чтобы не привлекать внимания. Смеется перед своим отражением в зеркале. Встреча с Анной не носит официальный характер. Мужчина собирает нужные бумаги и еще раз для храбрости прикладывается к бокалу с виски. Он все еще нервничает перед их встречей. Эта женщина давит на него не только своим положением, но и грузом прошлых воспоминаний, от которых как бы ни старался Сергей, ему не скрыться. Он смотрит на себя в зеркало у выхода, довольно поправляет черные шелковые волосы и спускается вниз к машине.
На все время пребывания Анна предоставила своему сотруднику водителя с машиной очень низкой посадкой, по мнению Сергея. Он так и представляет, как будет чиркать стальным пузом по асфальту и чувствовать каждый камень. Она над ним просто издевается, понимает он. Анна удваивает ему охрану, решив, что четыре больших шкафа эффективнее и малозаметнее двух. А еще одного она ставит охранять сам номер. Для чего? Если бы Сергей плохо знал эту женщину, то подумал бы, что она боится. Но, к сожалению, он знает ее очень хорошо. Он оглядывает свою охрану. Да уж, незаметный и не привлекает к себе внимания. Его точно грохнут, смеется про себя Сергей.
У офиса мужчину встречает Брюс. На улице мало народа, только прожектора разбивают ночное небо. Мужчины отпускают охрану и входят в здание, которое становится тенью в вечернее время. Они двигаются по длинному пустому коридору и пытаются разобрать сложившуюся ситуацию. Брюс успевает рассказать все, что нарыл до приезда Сергея.
– Я думаю, дело особо не пострадает, – он двигается быстро, пытается поспеть за размашистым шагом друга. – Я вообще не понимаю, зачем Анна настояла на твоем прилете? – Брюс немного задыхается от такого темпа.
– Информация утекла из Якутии, – холодным тоном. – Мужчину нашли, наказали, но он так и не рассказал, откуда ноги растут, – они подходят к лифту. – Я же понимаю, что он лишь мелкая сошка, – Сергей нажимает кнопку вызова, суёт руки в карманы и ждет.
– Если кто-то хотел влезть так далеко или подставить тебя, то мы бы уже тут суетились. А у нас тихо. Точно, – Брюс облокачивается на холодную стену, переводит дыхание и по-стариковски утирает пот со лба.
Мужчины входят в лифт. Он скрепит и тянет ремни наверх. Сергей не отрывает взгляда от табло. 10, 15 этаж.
– Эй, парень, вернись, – стучит Сергея в плечо Брюс.
– Я тут, – приподнимает он руки и смеется. – Я думаю, почему еще никто не воспользовался всей этой информацией. Чего ждут? Это настораживает.
– А может, все не ушло дальше того мужика, раз ты так постарался. Он хоть живой?
– Живой. Я больше не… – Сергей не успевает договорить, дверцы лифта со скрипом открываются, выпуская из железного плена. Брюс выскакивает из этого шкафа, как больной клаустрофобией.
– Я не хочу рисковать делами компании, – выходит следом Сергей и удивленно рассматривает напуганное лицо Брюса.
Он никогда не замечал, что друг боится замкнутых пространств.
– Да и Анна не заслуживает разгребать мои проблемы, – продолжает Сергей. Он уверенно идет к кабинету, помнит. – Я всё выясню, всё за собой почищу и спокойно улечу, как будто и не было.
– Дай Бог, дай Бог, – по-стариковски ворчит Брюс и открывает дверь.
В кабинете Анны Львовны, как всегда, светло, невзирая на поздний час. Окна плотно закрыты темно-бежевыми жалюзи, а свет разлетается от круглой люстры посреди потолка. Кабинет у Анны светлый, не то что Сергей – чёрный и невзрачный. Только дубовая мебель придаёт помещению немного тяжести. Брюс по-свойски проходит к кожаному креслу у окна и устало садится. Сергей же застывает в дверях.
Анна сидит за столом. Волосы аккуратно уложены в пучок на французский манер. Шаловливые белые пряди спадают вниз каждый раз, когда она наклоняет голову. На столе перед самым её носом, свесив тонкие, обтянутые в плотную ткань джинсов ноги сидит паренек лет 25. Со спины Сергей не может сказать точнее. Парень игриво болтает ногами, что-то стряхивает с зелёной обтягивающей блузки унисекс и никак не реагирует на зашедших гостей.
Брюс недовольно морщится, понимает замешательство Сергея.
– Что будешь пить? – спрашивает он друга. – Садись, – пытается разрядить обстановку.
Анна лишь приподнимает голову, без интереса разглядывает вошедших и, не говоря ни слова, нажимает кнопку на селекторе:
– Дианочка, принеси нам один кофе и два чая.
– А мне сок апельсиновый, – подаёт голос мальчишка. Он звучит звонко и серебристыми осколками отлетает от стен.
– А ты, мой милый, – она обнимает парня за подбородок, тянет к себе и целует, – пойдёшь погуляешь.
Сергей дрожит. Его глаза расширяются. Он сейчас так явно представляет себя на его месте. Мороз воспоминаний пробегает по коже и сердце падает в желудок. Такой же молодой мальчишка с худыми ногами и выпирающими рёбрами. Веселый и беззаботный, с горящими глазами, которые так быстро потухли. Ребёнок, желающий получить от жизни всё. Мурашки от холода плотной рябью пробегают по его спине. Сергея бросает то в холод, то в жар, и он не понимает, почему. Водолазка на спине намокает.
Парнишка резко спрыгивает со стола, поворачивается к мужчинам. Надувает пухлые губы, делает вид, что очень обиделся.
– Брюс, – пищит он, просит поддержки у старшего.
Брюс по-отечески качает головой, даёт понять, что заступаться сейчас не будет.
– Нет, малыш, – улыбается он. – У нас очень серьезный разговор. Не забивай свою голову нашими проблемами.
Парень ждёт. Его вытянутые глаза практически исчезают в тонкой линии. Он убирает длинную каштановую челку назад, по-детски фыркает и поспешно направляется к выходу, виляя попкой.
– Нунг, – Анна окликает парня у дверей и предупреждающе смотрит, – без глупостей.
Нунг оборачивается, больно, специально задевает плечом Сергея и выходит в коридор.
– Он у тебя с характером, – смеётся Брюс и замолкает, когда в кабинет входит секретарша с подносом.
Она, как ни в чём не бывало, расставляет чашки и ставит на стол конфетницу с кусочками горького шоколада. Изысканно.
– У него кровь горячая, – улыбается женщина и смотрит на удаляющуюся секретаршу.
Сергей садится рядом с Брюсом, вдыхает аромат своего любимого сорта кофе. Она помнит, странно.
– Годы идут, а твои любовники не взрослеют, – язвит Сергей, делает глоток. Кофе обжигает горло, но он не обращает на это внимания. Что это с ним? Ревность? Чушь.
– Не злись, котёнок, ты всё равно лучший, – её тон ласковый, манящий. Опять сети расставляет. Сергей понимает это.
– Тем более у тебя тоже были женщины, – Анна облизывает губы и делает глоток своего чая. – Мы сбились на двадцатой, – она кивает на Брюса, ищет подтверждения словам.
– Ты что, за мной следишь? – Сергей с грохотом ставит чашку на стол.
– Не слежу, а контролирую, – она как-то между прочим опять утыкается в шуршащие бумаги, млеет от его ревнивого тона. – Мне небезразлична судьба моего котенка, и, кстати, последняя твоя вполне ничего, – голос дрогнул с обидой.
Сергей вскакивает с кресла, меняет окрас лица, идёт алыми пятнами.
– Как ты можешь…, – поток ярости сметает всё.
– Эй мужик, успокойся, – Брюс ударяет кулаком по кофейному столу с такой силой, что фарфоровые чашки издают неприятный звон. – Мы пришли поговорить о делах, а не обсуждать личную жизнь. Разберетесь с ней потом.
– Нам не в чем разбираться. Мне глубоко плевать, кто теперь удовлетворяет её прихоти, в отличие от…
– Уймись и сядь, – Брюс кричит громко, почти срывает голос.
Сергей послушно присаживается, пытаясь кофе потушить пожар гнева. Анна же даже бровью не ведёт на столь жестокий выпад партнёра.
– Итак, я уже сказал, что дела у нас в норме, – меняет тему разговора Брюс. – Мои ребята пролазили всё вокруг.
– Но утечка была, – пожимает плечами, как бы безучастно, Анна, но одним глазом следит за мужчинами.
– Да, но до нас пока проблема не дошла. А может, и не дойдет, иначе «птички» донесли бы.
– «Птички»? – Сергей приподнимает бровь, удивлённо смотрит на Брюса. Мужчина улыбается, отводит глаза, как бы стесняется. – Ты что, опять начал свой бизнес? Наркокартель?
– Ну нет, – тянет Брюс. – Маленький канал, прямо канальчик, – он поднимает руку и пальцами показывает расстояние. – На самореализации, практически автономный. Я уже не в том возрасте, чтобы разгребать дерьмо. Так что, считай, маленькое хобби, больше для себя, – признается Брюс.
Сергей неодобрительно качает головой, потом улыбается другу.
– Я надеюсь, хоть по моей схеме?
– Обижаешь, – поднимает чашку чая Брюс и чокается в воздухе с мужчиной, и И оба они заходятся в звонком смехе.
Глава 31.
Сергей все так же стоит у окна. Смотрит, как пелена сумрака накрывает огромный город. Он прислонился головой к стеклу, руки плетями висят по швам. Усталость свинцом расползается по телу. Тяжесть в шее отзывается болью в затылке. Холод стекла обнимает лоб, но не приносит долгожданного облегчения. Свинец расползается по позвоночнику, убивает нервные окончания и стягивает ноги. Сергей растворяется в стекле, такой же прозрачный и хрупкий. Один удар, и он рассыплется на сотню осколков.
Десять недель убили все его ожидания разобраться с проблемами быстро. Сергей проверяет все. Залезает во все мыслимые и немыслимые щели. Грязные переулки города, подвалы и черный асфальт кружат изо дня в день, как на карусели, по кругу. Он встречается с «птичками», которые шуршат по всему огромному городу, переносят на перышках всю доступную информацию. Проблема, как оказалось, и правда, не ушла дальше России. Это и заботило больше всего.
Анна нервничает и заставляет Сергея суетиться сильнее. Она, как будто специально, раздувает огонь его раздражения, не позволяет со спокойной совестью улететь домой. А вот Сергей мысленно уже там, на пороге Аниной комнаты, стоит на коленях, вымаливает прощение для своего умирающего сердца. Ему так необходима ее ласка, поддержка и тепло глаз. Он чувствует себя усталым и заблудившимся путником, который столько лет ищет дорогу домой и хочет знать, что там его ждут и любят. Он давно одержим. Сначала огнем и страстью, которая сжигала его в пепел и ветром разносила по утреннему Лос-Анжелесу. Но потом огонь потух. На смену ему пришло тепло, забота и любовь. Он так долго этого искал. Он стал одержим «солнцем». Она стала тем маяком, к которому Сергей стремился, плутая в темных закоулках своего сознания. Одержимость – его жизнь. Он давно привык к этому.
Сергей не отлипает от окна. Голова обещает лопнуть при каждой мимолетной мысли. Он больше не хочет оставаться, он хочет домой. Уткнуться, как щенок, в ее шею и раствориться в спокойствии. Он становится параноиком. По утрам просыпается от пения, которое доносится издалека, сердце сжимается, осознав, что рядом никого нет. Ему так не хватает ее виляющей на кухне попки по утрам. Она всегда варила кофе, чтобы он не опоздал на работу. На улице он ищет ее глазами, слышит задорный смех и мечется, как сумасшедший, в поисках хозяйки. Какой же он дурак, почему так мало дарил им времени, почему не прижимал к себе, не впитывал под кожу и не смог оставить себе навсегда? Отпустил.
У него две Анны, две противоположности, две одержимости. Одна тянула во тьму и сжигала до костей, опаляя плоть до тошнотворного запаха боли, а другая излечила, смогла, спасла, у нее получилось. Подняла из ямы самобичевания и ненависти ко всему миру. Ее любовь к солнцу помогла и самому Сергею раскрыться этой звезде, позволить ласкать себя. Он ведь такой же, как и многие, грешный, но достойный получить прощение и тепло.
Отстраняется от окна. Смотрит на телефон. Гаджет лежит на комоде и уже пару минут истошно трещит, сообщает хозяину о звонке. У мужчины нет сил сделать хотя бы шаг на зов железного устройства. Он опустошен. Нет, не физически, он опять убит эмоционально.
– Алло, – Сергей теребит ворот рубашки и больно трет шею. Толстые вены пульсируют на висках. Мужчина чувствует их равномерный бой.
– Привет, как дела? – голос Эда колоколами проникает в голову и бьет по нервам.
– Не ори ты так, голова болит,– Сергей прищуривается, опирается на комод и борется с тошнотой.
– Ты в порядке? – заходит издалека друг. Голос предательски дергается.
– В полном, – тихо шипит Сергей. – Голова с утра болит. Наверное, бури.
– Какие, на фиг, бури? Старик, ты точно в норме? – Эд тревожно подбирает слова, чтобы не давить, но узнать о самом главном. Это волнует его все время разлуки с другом. Ведь прекрасно знает, куда отпустил.
– Я не употреблял, – рычит в трубку мужчина. – Ты это хочешь услышать? Ты что, мне не веришь? – бесится он и хватает стакан с водой, смотрит и пытается передать воде всю злость.
Он не заслужил его недоверия. Он не давал повода сомневаться в себе восемь лет, а то, что сорвался после ухода Ани, имеет оправдание. Ведь он уже не тот глупый мальчишка, научился контролю. Ещё секунда – и вода в стакане закипит от его злости.
– Хорошо. Не рычи. Верю, – тихо произносит Эд и мысленно благодарит высшие силы. – Ты когда домой? Я так понимаю, проблем больше нет. Все чисто. Да и у нас все спокойно. Знаешь, хватит там суетиться и так очень задержался. Да и я соскучился, – смеется Эд. – Поверь, даже не с кем выпить.
– Верю, и я… – признается друг. – Сегодня вечером я доложу все Анне и как можно скорее вылечу. Что у тебя? – Сергей ходит по комнате, потирая затылок.
– У меня две новости, – Эд замолкает и ждет.
– Не тяни, что с Аней?
Сергей скучает, не живет, не дышит. Все, что осталось ему после разлуки, это несколько ярких снимков в телефоне, улыбка и пустая постель. Каждый день без нее – это пытка. Извращенная, придуманная его больным воображением. Он готов вырвать свою душу и подарить ей навсегда.
– Ну, во-первых, подарок я ей отправил, как ты и просил. Твоё поздравление убрал в коробку, короче, сделал всё в лучшем виде, – Эд тянет время, понимает, что дальнейшая информация выведет Сергея окончательно. – Она сегодня опять встречается с Виктором. Он забронировал столик в ресторане, – взрывает его разом друг.
Минутное молчание заставляет его нервничать ещё больше.
– Сергей! – кричит в трубку встревоженный парень.
На другом конце провода слышится звон разбитого стекла. Ревность начинает бушевать в его больном сознании. Сергей теряет над собой контроль. Он не может думать о том, что на солнце кто-то просто смотрит, восхищается, а тут внаглую покушаются на то, что принадлежит только ему. Пускай сейчас они не вместе. Солнце всё равно его.
– Сука, – ругается Сергей. Стучит кулаком по гладкой столешнице комода. Одинокая фотография прошлого трещит и падает. – Вы что-нибудь нарыли на эту тварь? – потирает ушибленную кисть.
– Нет, всё мелкие делишки, подлые, но не придерешься. Мы ищем, ищем, – быстро тараторит Эд.
– Ты понимаешь, что он хочет? А я не могу ему даже шею свернуть, потому что обещал Ане не влезать в ее жизнь. А если она…
– Не говори глупостей, – пытается успокоить друга парень. – Ещё есть одно… К ней в выходные собралась Надя с Олегом и …
– Что? – обречённо упирается руками в комод Сергей и пытается стряхнуть капли алой тягучей крови с ладони, в которой сломал стекло бокала.
– Она заказала VIP-столик в баре «Красный страус» на выходные, – продолжает добивать друга Эд, медленно протягивая каждое предложение. – Надя оформила меню и торт. И еще… – тишина, которая разрывает воздух, – Глеб тоже приглашен, – Эд замолкает и слышит лишь пустые гудки.
Все вокруг меркнет. Сергея, и правда, начинает штормить, как маленький корабль в черную грозовую бурю. Как пьяный, он видит лишь расплывающиеся перед глазами очертания комнаты и идет в спальню. Он так долго жил и прятался в своей раковине и ничего не испытывал. Вся его жизнь была понятна и проста. Делал деньги, имел женщин, которые сами вешались на шею, и ничего не чувствовал. И стоило только показать голову, вылезти из укрытия и доверять своему сердцу, как сразу же стало больно. Весь мир обрушился на него своей враждебностью. Показал, что жить чувствами нельзя. Сергей кое-как добирается до спальни. Опирается на поверхности, скидывает вещи, которые враз стали ненужными и не обращает внимания ни на что. Все крутится, сами мысли крутятся хороводом и смеются над хозяином. Этот гогот похож на адский рев, раздирающий сердце. Зачем впустил мир в себя, зачем вспомнил, что есть чувства? Надо закрыться, опять. Он боится, что не справится со всей этой душевной болью, и она поглотит его без остатка, как и восемь лет назад. Сергей тушит эти мысли, как дешевые окурки смрадной папиросы и падает на кровать, погружаясь в сон.
***
Сергей садится в машину. Охрана расходится, и он спокойно откидывается на кожаное кресло, пытаясь поудобнее устроиться и вытянуть ноги. Нежно-бежевый цвет салона успокаивают глаза, и мужчина глубоко вздыхает. Голова все так же болит. Вечерний сон не принёс долгожданного облегчения, а переживание и ревность не отпускают. Множество игл прошивают голову насквозь, отчего Сергей сжимает челюсти до синих, ярких кругов перед глазами. Он приказывает водителю ехать в «Feniks», а сам открывает окно, впуская прохладный воздух города в салон. Из-за боли мужчина практически не видит, не может сосредоточить взгляд, зацепиться хоть за что-то. Только фары пролетающих мимо машин оседают оранжевым светом на роговице. Машина едет тихо и бесшумно. Она совсем новая, пахнет кожей и железом. Запах приятный, и в другое время Сергей, может, и насладился бы им вдоволь, но сейчас он вызывает отвращение. Мужчина еще сильнее открывает окно, высовывает всю голову, не боясь дурных последствий, хватает воздух ртом. Волосы развеваются, путаются и попадают в глаза. Ветер бьет по щекам, щекочет глаза, заставляя ронять соленые капли, и проникает в душу. Он холодит и замораживает все нервные окончания, убивает боль. Мимо пролетают небоскребы, сверкают рекламные баннеры, которые на такой скорости почти неуловимы для глаз. Сергею становится легче. Он в блаженстве вспоминает те дни, когда летел по пустой трассе на своем новеньком синем, в тон неба и ее глаз, кабриолете, задыхался от скорости, эйфории и адреналина. Мир тогда, и правда, принадлежал ему, как, впрочем, и было обещано, а он принадлежал ей. Ветер гнал его к приключениям. Молодого и амбициозного мальчишку с черными глазами в коричневом переливе, который рвал свою душу на части, разбрасывался эмоциями и думал, что все возможно. И так правильно, потому что полюбил эту грязь.
– Быстрее! – кричит Сергей на недоумевающего водителя.
Тот поражен выходкой такого серьезного человека.
– Еще быстрее! – опять кричит он, задыхаясь от воспоминаний и порыва ветра.
Машина срывается, спидометр зашкаливает. Сергей высовывается почти по грудь, улыбается ночи и ветру, боль отступает. Он чувствует адреналин, тот закипает в венах, знакомое чувство. Как будто ему снова 22 года. Машина резко тормозит на светофоре, и Сергей ударяется плечом об окно. Обиженно возвращается в салон автомобиля. Дышит полной грудью, а потом заходится в истерическом смехе.
– Мы приехали, – говорит напуганный водитель и легонько припарковывает машину у клуба.
«Feniks» не изменился. Ядовито-фиолетовые стены все также отражают яркие огни прожекторов. Зеленые волны расползаются от стен по всему пространству и вводят танцующих в легкий транс. Задумка прикольная. Клуб – это его детище. Он его маленький ребенок, от покраски стен до культурной программы. Брюс бережно хранит все в неизменном виде. Ухаживает, старается приумножить доход. Сергею уже давно плевать на деньги, он просто любит этот клуб. И навещает его примерно раз в год.
Мужчина проходит сквозь толпу танцующей молодежи. Разглядывает клетки с шестами, на которых волчком крутятся сладострастные и практически обнаженные девушки. Они вызывают желание, зазывают в бар и заливают алкоголь литрами в молоденьких и неопытных парней. Глупые мажоры готовы выкладывать круглые суммы денег, лишь бы утешить свои похотливые натуры и угостить выпивкой милую девицу. Сергей усмехается, план идеально работает уже столько лет. Музыка опять взрывает его мозг, и голова начинает ныть. Он приглаживает волосы, поправляет рубашку неотъемлемо черного цвета. Кивает охране, которая, как верные сторожевые собаки, не отступают от хозяина ни на шаг, скалят зубы и пускают слюну на всех, кто осмеливается подойти ближе. Их трое, а хватило бы одного «пса», верного и дорогого.
Мужчина оставляет охрану у лестницы и поднимается наверх. Второй этаж предназначен для посетителей, которые любят не только танцевать, но и уютно выпить и закусить. Изысканные напитки, лучшие коктейли и превосходная закуска помогает посетителям расслабится и получить массу удовольствия. Здесь все серьезней, цивильно и дороже. Сергей проходит этот этаж быстро. Третий этаж его. VIP-зал с комнатами для особого уединения, решения любых проблем и всего, чего только не пожелаешь. Тут можно все. Огромная территория, и сегодня она вся принадлежит Брюсу. У друга день рождения.
– Привет, дружище! – подскакивает к нему виновник торжества, стоит только Сергею пройти через охрану. – Ты поздно. Веселье уже в самом разгаре, – он показывает на зал и обиженно поджимает губы.
– Ничего, я догоню, – смеется Сергей, прищуривает глаз от боли и огней.
Брюс хватает друга под локоть и тащит в середину, не дает опомниться и осмотреться. Народа много. Все серьезные и деловые люди, что особо не сочетается с разгуливающими полуголыми официантками, шарами и атмосферой вечеринки и хаоса. Кого-то Сергей узнает, а кто-то из новой элиты.
– Пойдем, я тебя познакомлю с нашими новыми партнерами, – не унимается Брюс.
Сергей успевает лишь схватить бокал коньяка с подноса пробегающей мимо девушки и, не говоря ни слова, спешит за другом. Мужчины общаются с партнерами и решают для себя еще несколько важных дел. Потом Сергей поздравляет друга купленным наспех портмоне из крокодиловой кожи с серебряной застежкой в виде орла и идет к их столу. Музыка легким фоном сопровождает торжество и шлейфом расползается по всем сторонам. На столах стройными фонтанами льется шампанское, канапе и закуска рядами привлекают к себе внимание, а запах цветов перебивает стойкие ароматы дымящихся кальянов. Все для всех и на любой вкус. Тут стены не давят на сознание, а их цвет расслабляет и успокаивает. Свет огней мягкий и приглушенный, а кресла удобные.
Сергей проходит пустующие шесты, еще с кем-то здоровается и подходит к угловому столу. На нем, помимо кальяна, алкоголя и закусок, стоит торт с уже задутыми свечами. Анна сидит на подлокотнике, крутит кальян и кольцами выпускает струйки сладкого дыма. Ее красное платье обтягивает хозяйку, как вторая кожа. Оно оголяет декольте и чуть прикрывает бедра. Грудь приподнимается с каждым вздохом дыма. Волосы растрепаны и одной массой спадают на правую сторону. Женщина наслаждается и тихонько качает ногой в ажурных чулках и алых, как и ее губы туфлях. Сергей недолго разглядывает черты ее лица, которые все так же прекрасны, невзирая на возраст. Легкая волна возбуждения пробирается вдоль позвоночника и оседает внизу живота, стягивает все желания туда. Он сбрасывает с себя наваждение, расстегивает верхние пуговицы на рубашке и садится в удобное, очень большое кресло.
– Ты одна? Где твоя «горячая кровь»? – почему-то интересуется Сергей. Он наливает себе выпивку и делает поспешных два глотка. Отводит глаза от круглых облачков дыма. – Или ты опять на охоте?
– Он танцует, – облизывает губы Анна слизывает сладкий привкус добавок. – Удивлена, что тебя это интересует, – она лукаво прикусывает мундштук и косится на Сергея.
– Не интересует, – огрызается он и тычет пальцем в торт. Облизывает, пытается заесть головную и душевную боль. – Вкусный, – причмокивает он. Смотрит на застывшее желание в глазах женщины. Зачем-то играется с ней. Вспоминает, как это было приятно. Как будто его окружило прошлое, стерло восемь лет из жизни и вернуло все на круги своя. Не убегал, не умирал, а жил тут с ней. Это болото начинает затягивать вновь, с каждой секундой набирая силу. Искры адского пламени пробегают по его радужке. Анна все замечает, улыбается. Как бы она сейчас хотела украсть этого мужчину, запереть у себя в пентхаусе и поставить охрану с собаками. Чтобы никуда, и чтобы никто. Он был, есть и будет только ее.
– Я в выходные улетаю, – начинает без прелюдий Сергей. Анна меняется в лице, улыбка исчезает, темнота из души поднимается, рушит все ее планы. Она откладывает трубку кальяна и пересаживается на диван ближе к мужчине.
– Что? – театрально прикладывает руку к уху женщина. – Ты уже все решил? – злится.
– Да, проблемы все решены. Я утром передам тебе все бумаги по этому делу.
Сергей делает еще глоток и не обращает внимания на ярость, разгорающуюся рядом. Ему до жути нравится, когда она злится. Он снова, как ребенок, тычет пальцем в торт. Слизывает белый крем, дразнит.
– Я провернул еще парочку выгодных сделок, так сказать, бонусом, потом посмотришь. Документы уже у тебя на столе в кабинете, – небрежно кидает он ей. – Все, пора домой.
Сергей ставит пустой стакан на стол и откидывается в кресле. Закидывает ногу на ногу и улыбается, ожидая реакции. Он получает удовольствие от полного гнева лица женщины.
– Надеюсь больше не прилечу лет так десять, – издевается. Поднимает руки и закидывает их за голову. Алкоголь уже начинает свою песню, а тело покрывается теплом.
– Брюс! Ты знаешь, что Сергей улетает? – ловит пробегающего мимо мужчину Анна.
Брюс тормозит. Он изрядно пьян, чуть пошатывается и трясет двумя маленькими зелеными пакетиками.
– Эй, мужик! Ты что? Я думал мы еще успеем поразвлечься? – Брюс тянет каждое слово, плохо соображает и понимает весь масштаб трагедии, язык заплетается, а глаза блестят ярче ночных звезд.
Он подходит к друзьям ближе. Кидает на стол пакетики с травой и облокачивается на него всем телом, расставляя руки по сторонам. Рассматривает сидящих, придумывает что-то у себя в голове и быстро выпрямляется. Растягивает губы в хищной улыбке.
– Тогда повеселимся прямо сейчас, – он начинает смеяться и вскрывает первый пакет.
Анна со злостью хлопает ресницами, но молчит, понимает, что дальше тянуть время уже не в ее силах. Она вытягивает руку, подвигает кальян ближе и выжидающе смотрит на Сергея. На него смотрят две пьяные пары глаз, ожидают решения. Он борется, честно борется со своими нахлынувшими желаниями, со своими демонами, которые как будто только и ждали именно этой секунды. Они гонят мысли об Эде. Ведь знают, что будет стыдно смотреть ему в глаза. Они отгоняют его взгляд, полный обиды и злобы. Ведь хорошо знают, что согласие хорошим не закончится. Борьба с самим собой – это война разума и сердца, а борьба с прошлом – заведомый проигрыш в этой войне. Сейчас ему нужно расслабиться и унять рвущееся на куски сердце. Сергей сдается, еле заметно кивает, и Брюс в восторге начинает приготовления.
Дым опьяняющим облаком оседает на стенках сосудов, проникает в кровь и туманит сознание. Сердце начинает биться все сильнее с каждой новой затяжкой. Слух обостряется, улавливает каждый вздох, каждый звук и мимолетный шепот. Анна затягивается, выпускает дым, томно мычит от удовольствия и запивает его холодным шампанским. Сергею хорошо, его мысли улетучились вместе с ядовитым дымом. Он забывает глаза Эда, полные укора и отпускает ревность. Мужчина уже не слышит ее запах, он покинул его воспоминания, заменив на приторно сладкий аромат. Только эйфория заполняет душу. Его сейчас нет, есть только тонкая оболочка человека, уставшего от всего мира. Брюс смеется чему-то своему, рассказывает пошлую шутку, и вся компания подхватывает его бессмысленный смех. Анна дает распоряжение своей охране не подпускать к их столу никого, не взирая на статус и чин. Она даже не обращает внимания на обиженного малыша Нунга, которого охрана разворачивает у самого их стола. Этим троим никто сейчас не нужен. Эти трое – одно прошлое, одна боль и один ад. У них нет будущего, но есть секунда настоящего. Брюс все подливает и подливает алкоголь в бокалы, трава дымится, образует атмосферу тумана и легких галлюцинаций. Краски смешиваются в палитру чувств и желаний. Анна все ближе и ближе подсаживается к Сергею. Он обхватывает ее все еще стройную талию и упивается красотой ее глаз. Еще секунда – и она сидит у него на коленях, обхватывает шею, упирается носом в небритую щеку. Она вдыхает такой родной, знакомый запах одеколона, захлебывается этой вкуснотищей и впервые за восемь лет получает такое долгожданное удовольствие.
– Боже, как я по тебе соскучилась, – тычется в губы Сергея, как слепая. Он хватает ее дыхание, сам впивается в поцелуй. Анна целует страстно, но нежно, чуть прикусывает, но не причиняет боль. Боится. Она так долго этого ждала, мечтала, что теперь не совершит ошибки. Пара растворяется друг в друге и наконец-то кормит свою одержимость.
Брюс затихает, перестает тараторить глупости и уходит к гостям. Он все понимает, видел, как страдали оба. Знает, что этим двоим надо.
Секунда. Сергей сидит на заднем сидении машины, обнимает талию Анны. Она что-то мурлычет ему в ухо, покусывает, фыркает, когда Сергей отстраняется, чтобы глотнуть воздуха и коньяка.
