Антон Волков
Искатель истины Данила Соколик
После этого их разговор окончился. Данила быстро выиграл у него и стал ходить среди столов, кого-то выискивая. Я за ним. «Я Максима ищу», пояснил он. «Да я понял», сказал я, «А что Тигран? Думаешь, непричастен?» Данила решительно помотал головой. «У него мотива нет. Сами слышали – у него был шанс честно поехать на Европу. Так зачем ему убивать Амелию?» «Тогда, получается, у Максима был мотив?» спросил я. «Вы же сами слышали», ответил он, «Не у Максима, а у его…» Но тут нас прервал оглушительный возглас. Мы оглянулись на источник и нашли, наконец, Максима. Он сидел за доской с расставленными камнями, а напротив него с сосредоточенным видом сидела девушка. Но игроки это ладно. Максим, если честно, вообще не бросался в глаза. На нем была просто растянутая черная футболка, он был коротко подстрижен, а руки как-то скромно сложил на коленях. По нему сразу видно, что спортом не занимается и любит поесть – упитанный парень был, другими словами. Но рядом с ним возвышался огромный мужчина – я сразу понял, что это был Гера, его отец. Словно гигантская античная статуя, вроде Колосса Родосского, он нависал над их доской.
Гера был одет в дорогой, синий с желтым воротом, пиджак, из-под которого спереди слегка выпирал пивной животик. Гладко выбрит, с пышными накрученными усами. На пальцах у него было по несколько колец, с шеи свисала золотая цепочка. Мне показалось на секунду, что я перенесся обратно в 90-е, когда все нувориши так ходили. И вот он при каждом ходе Максима выносил указательный палец вперед, становился эдак в позу генерала и произносил что-нибудь в духе: «Вот это молодец! Моя школа!». Впрочем, эти слова Максима скорее смущали. Он всякий раз ронял ладонь на лицо, а когда совсем было невмоготу, стонал: «Па, ну хватит. Не позорь меня, ну пожалуйста». А Гера от того еще сильнее распалялся: «Мы – великий род Исуповых! Нам судьбой назначены великие дела! О каком позоре ты говоришь!» И при упоминании своей фамилии он кулаком бил себя в грудь, где была нашивка в форме герба.
Девушка, которая играла с Максимом, отца его словно не замечала, так была погружена в игру. В какой-то момент она с радостным видом воскликнула: «Пас!». «Ну я тоже пас» пробубнил Максим. По всему видно было, что он скорее хотел уйти с турнира и больше не подвергаться позору. «Какой пас, ты чего?!» взревел Гера, «Ты еще атаковать можешь! Смотри – здесь, здесь и здесь». «Но там все мертво, нет смысла ходить», покачала головой девушка. Она говорила с сожалением, словно ей правда было неприятно, что так вышло. «Мертво? Ха-ха! Ты что, не знала, что Исуповы никогда не сдаются? Макс, ну-ка, поверни эту битву на 180 градусов». «Пап, ну пожалуйста, хватит», чуть не плакал Максим, «Дай я уже закончу. Она права, ходить некуда». Они подсчитали очки, Максим проиграл сорок к десяти. «Спасибо за игру», сказал девушка и с улыбкой протянула ему руку. «И тебе спасибо», выдохнул парень и пожал руку.
Она ушла, а Гера оглядел нас. «Новые соперники?» спросил он с вызовом, «Вы не смотрите, Макс просто разогревался в этой игре. Садитесь, сейчас он вам покажет. Можете хоть вдвоем». Максим же нахмурился. «Данила? А ты что тут делаешь?» спросил он. Пока Данила играл с Максом, я заговорил с его отцом. «Я слышал, ваш Максим на Европу хочет поехать?» зашел я с угла. «Хочет…» усмехнулся Гера. Запустил большие пальцы в карманы брюк, выпятил передо мной грудь так, что бляшка с гербом его семьи была почти на уровне моих глаз. «Максимка не понимает, что такое слава и честь. Это я хочу, понимаете! Я хочу, чтобы мой сын был достойным наследником моей фамилии, чтобы он продолжал великое дело» – вот так примерно он надрывался. «А разве ваше фамильное дело связано с игрой в го?» спросил я. «Не связано», помотал он головой, «Но разве это важно? Мужчина сам строит себе путь, а построить он его может на чем угодно. Я хочу, чтобы у Максима это было го». «А как давно он учится?» спросил я. Конечно, я знал ответ и сам. Хотелось увидеть его реакцию. «О, достаточно», расплывчато сказал Гера, «Но у него один из лучших тренеров в Санкт-Петербурге. За ним и его фузуки будущее». Я нахмурился. Мало того, что он неправильно назвал термин из го, так и говорил с такой уверенностью, словно сам отлично разбирался в игре и мог оценить талант Арсения Свира, тренера Максима.
«А сами вы играете?» спросил я. «Немного», кивнул он, «Игра не такая уж и сложная, мне все объясняли». «Дайте угадаю, Арсений Свир?» спросил я. «Великолепный человек и прекрасный педагог», расплылся в похвальбе Гера, «Без него Максимка бы не выигрывал матч за матчем». Вот он говорил этот бред, а я смотрел на него и не мог поверить, что есть человек с такими розовыми очками на глазах. Да даже не очками, он весь словно жил в розовом мире, который кто-то для него заботливо соткал. Здесь что-то не сходилось, и я стал рубить с плеча. Спросил: «Матч за матчем? А как же этот турнир? Ваш Максим только что проиграл девушке. Даниле вон тоже проигрывает». Данила к тому времени действительно уже выиграл матч, заблокировав все потуги Макса вылезти из углов. Максим, конечно, этого не понимал и все еще ставил камни. «Это ерунда», отмахнулся Гера, «Мой сын играет еще не на сто процентов, устал со вчерашнего блица, который устроили в «Надежде». А я слышу пренебрежение к таланту моего сына в вашем голосе. Тогда скажите, может слабый игрок забронировать себе место на чемпионате Европы?». Я впился в него взглядом. Мы подходили к ключевой теме. И Гера продолжал: «Результат – вот что важно. А мой сын как раз обеспечил себе путевку в Бонн». Он сказал это очень самодовольно, будто это он сам поедет на чемпионат Европы, а не его сын.
Вдруг Максим встал из-за стола, да стремительно так, будто уколол его кто. «Я сдаюсь», бросил он Даниле, затем повернулся к отцу. Нервно, дрожа и запинаясь, он стал говорить: «Пап, не поеду я в Бонн. И вообще, я не хочу больше играть». Ответа дожидаться не стал, а стремительно вышел из-за стола и побежал к стойке регистрации. Гера застыл и побелел, словно кровь из него всю выжали. С опозданием он крикнул вслед сыну: «Да куда ты! Я же столько заплатил!» «Заплатили?» спросил я, «Кому и за что же?». Но он сделал вид, что не услышал меня и быстро пошел вслед за сыном.
Я было за ним, чтобы схватить как подозреваемого и страстно допросить, но меня взял за локоть Данила. «Вы куда, капитан?» с невероятным волнением спросил он, «Нельзя терять ни минуты!». «Тебе что, он не показался подозрительным?» спросил я. «Безусловно, отец Макса здесь ключевая фигура», сказал Данила, «Но он никуда не уйдет. А вот убийца скоро может исчезнуть. А мы должны поймать его с поличным!». «Так кто убийца-то?!» спросил я. Но Данила вместо ответа огорошил меня дикой просьбой. Он попросил меня позвонить директору «Надежды» и сделать его тренером, заместителем Амелии. «Ты с дуба упал?» я его спрашиваю, «Сейчас не время для этого. Да и вообще, я тут причем? Как я тебя тренером назначу?». «Директор вас знает. Он всегда говорил, что на слово мужа Амелии всегда можно положиться», умолял Данила. «Допустим. Но зачем тебе статус тренера сейчас?!» продолжал я допрос. «Если коротко, без него я не поймаю убийцу. Точнее, у меня не будет рычага», объяснил Данила. «Уууух» я как взвился, но телефон достал. Предупредил Данилу: «Если из этого ничего не выйдет, а мы упустим Геру, я тебе дам пятнадцать суток за препятствие полиции». «Да хоть месяц посижу, капитан. Звоните!» кричал Данила.
Разговор, скажу тебе, был комичным. Директор был где-то в пути, так что фразы прерывались. Он начал с того, что стал приносить соболезнования по поводу смерти Амелии. Заняло некоторое время, чтобы подвести его к теме беседы. Но и после этого он, как и я, не мог понять причины запроса. Мне пришлось извиваться и говорить, что, после Амелии, это был самый сильный игрок клуба, а она не раз говорила о том, чтобы сделать его своим заместителем. Частично, это было правдой – как я говорил, Амелия не раз хвалила мастерство Данилы. Директор долго думал, потом задавал много одинаковых вопросов, среди которых был и ожидаемый – «Он ведь убийца». Пришлось снова отвечать, что расследование еще ведется, ничего не известно, а статус тренера и нужен Даниле, чтобы поймать злоумышленника. Наконец, он сдался. «На словах я одобряю», вздохнул он в трубку, «Но официальная бумага будет только через неделю, как я появлюсь в офисе». Данила, который прислушивался к разговору, стоя почти вплотную ко мне, тут же прокричал в трубку: «Если вам позвонят, вы сможете подтвердить мой статус перед ними?» Директор согласился, и наш разговор окончился. И тут же Данила воскликнул: «Идемте, капитан. Настало время финальной игры» и повел меня к столу, что располагался в последнем ряду, прямо напротив огромного панорамного окна.
Турнир приближался к последней стадии. Большинство игроков сыграли по два матча и оставался последний. «Но мы же не регистрировались на третий матч» сказал я. «Не регистрировались», подтвердил Данила, «Но он не сможет мне отказать». Мы подошли к столу, за которым сидел одинокий игрок в ожидании своей пары. Это был Арсений Свир. Я видел его до этого дня не раз, и он производил впечатление такого, знаешь, ребенка в теле взрослого. Он одевался как-то неряшливо, редко следил за собой и был погружен в собственные мысли. А в тот день за столом сидел словно другой человек. Он был в элегантном смокинге, который был словно сшит ему под заказ – сидел идеально. Белая рубашка, дорогие черные туфли – казалось, он пришел на прием в светское общество, а не на турнир го. Он не заметил, как мы подошли – сидел вполоборота, повернувшись лицом к окну, за которым накрапывал дождь. Небо было серое и пасмурное. Я до сих пор очень отчетливо помню ту картину, хотя уже восемь лет минуло. Сидит Свир в непривычном для себя наряде, а за его спиной собирается темная гроза. Как будто что-то грядет, знаешь, было такое ощущение.
Он, видимо, заслышал, наши шаги и медленно отвернулся от окна. На лице его играла странная улыбка, словно он что-то увидел за окном, только ему одному ведомое, а он об этом не мог никому рассказать. И вот от этой тайны наполнялся радостью. Только увидел меня и Данилу, как радость с лица у него исчезла. «Приветствую», тихо поздоровался он и забарабанил пальцами по столу, «Не думал, что увижу вас на турнире». Конечно, он знал меня. А увидев нас в связке с Данилой, наверняка озадачился. Ведь именно он первым обнаружил тело, и именно он наверняка пустил сообщение, что Амелию убил Данила. Я хотел было заговорить и все объяснить, но Данила меня опередил. Он просто сел за стул и сказал: «Я хочу сыграть с тобой, Арсений». «Но ты не мой официальный оппонент», покачал он головой. В его движениях чувствовалась опасность. Как змея, управляемая мелодией фокусника, красиво извивается, только пока играет дудочка. А ее движения очень легко могут перейти в смертельную атаку. Я вдруг инстинктивно понял, что это был очень опасный оппонент. Несмотря на интеллигентный и во многом простодушный вид, Арсений под этой личиной прятал хищника.
Однако Данилу его повадки не смутили. Он сказал: «Минуту назад директор «Надежды» назначил меня тренером клуба. А значит, у нас с тобой одинаковый статус. Ты ведь понимаешь, что это значит?». «Тренером?» переспросил Арсений. Глаза его упали на стол, затем он вонзил взгляд в Данилу. «Этого не может быть», сказал он, будто пытался заставить себя поверить в эти слова. «Это правда», подтвердил я, «Я сам звонил директору». «Вы? Но…» он не договорил. Рука его метнулась в подол пиджака, высунулся новенький айфон, и вот он уже сам набирал директору. Я отметил, какие у него необычно длинные и ловкие пальцы. Они росли из больших ладоней, как лапки тропического паука из мохнатого тельца. Арсений быстро перебросился парой фраз с директором, потом телефон исчез. Он хмуро воззрился на Данилу. «И что с того, что ты тренер?» спросил он, «Ты убил Амелию, чтобы занять ее место, выходит?». Данила пропустил мимо ушей его укол. «Сейчас мы с тобой будем играть не только на рейтинг», сказал он, «Насколько тебе известно, федерация ограничила число участников от клуба до трех». «Мне это не известно», покачал головой Арсений. «Это ложь», ответил Данила, «Но она бессмысленна – теперь ты узнал это от меня. И мы с тобой сыграем сейчас по таким условиям. Поскольку я стал заместителем Амелии, под мое руководство переходят Всеволод и Савелий. Так вот, победитель этой игры отправит на чемпионат именно своих учеников. Если победишь ты, поедут Макс и Тигран. Выиграю я – едут Сава и Сева». Лицо Арсения стало похоже на кукольное – оно было совершенно мертвое и безэмоциональное. Я понял, что это не от отсутствия эмоций, а, наоборот, от их избытка. Внутри у него сейчас крутился такой водоворот, что он всеми силами стремился его не показывать. «Я не буду играть по таким условиям», выдавил из себя он. «Жаль», сказал Данила, «Тогда как же мы определим, кто поедет от клуба? Я не хочу давать места твоим ученикам. Ты наверняка хочешь отправить своих. Дилемма». «У тебя нет учеников, Соколик. Ты бродяга с улицы», бросил он. «Говори, что хочешь, но официально я тренер», пожал плечами Данила, «Если между нами нет консенсуса, не поедет никто. А возможно, директор выберет сам и будет выбирать по уровню. Тебе это тоже невыгодно, учитывая, какие кю у Тиграна и Макса, не так ли?».
Лицо Арсения и небо за окном стали одного цвета. Он понял, что у него нет выбора, кроме как играть. Он состроил хитрую улыбку на лице. «Хорошо же, сыграем», сказал он, «Ты ведь знаешь, какого я дана?». «Согласно официальной статистике, второй», сказал Данила. Свир кивнул. «А ты, я думаю, еще не выбрался из кю-рангов. С кем сыграл сегодня?» спросил он. «Я обыграл Тиграна и Макса», ответил Данила. «Тогда седьмой кю?» насмешливо спросил Свир, «И ты надеешься меня победить? Играй мы по правилам турнира, тебя бы даже не подпустили к моей доске». Но Данила был непоколебим, слова оппонента его нисколько не смутили. Он сказал: «Ты прекрасно знаешь, что я не раз обыгрывал Саву и Севу, а они были выше в уровне от твоих учеников». «Может быть», покачал головой Свир, «Но мы с тобой играли всего раз, если не ошибаюсь. Чем закончилось?» «Мы не доиграли» напомнил Данила, «Тогда в клубе отключили свет». «Что ж, тогда давай исправим это недоразумение», сказал Свир, «Хочешь сыграть со мной на третий дан, Данила Соколик? Пожалуйста».
Я сел рядом и стал следить за их игрой. Разыгрывал Свир. Он протянул вперед тонкую руку с зажатыми в ней камнями. Данила сказал «Нечет» и толкнул ладонь. Посчитали камни. Ему опять достались белые. В игре го, если знаешь, белые в неравном положении по сравнению с черными. Поскольку игра пошаговая, игрок первого хода, то есть черными, получает преимущество. Если он правильно разыграет партию, у него есть все шансы получить больше территории просто из-за приоритета в очередности хода. Из-за этого на турнирах введено правило коми – белые в конце игры получают дополнительно 6.5 очков. Так вот – я был огорошен, когда Данила, открывая свою чашу с камнями, сказал: «Играем без коми». Свир смотрел на него, смотрел, будто пытался дырку во лбу просверлить, а потом как рассмеялся. «Ну и гонору у тебя, Данила Соколик!», воскликнул он, «Будь по-твоему, без коми так без коми». И игра началась.
Я напряженно всматривался в доску и в лица участников, пытаясь прочитать развитие ситуации. Я не знал, к чему вообще Данила играет эту игру со Свиром. Ему нужны были доказательства, что это он приходил ночью к Амелии и нанес ей роковой удар по голове, но как он их получит через игру? Не раз мне приходила в голову мысль просто взять Свира под арест и выбить признание в участке. Но я останавливал себя и напоминал, что решил довериться Даниле. Схватить Свира можно в любом случае, а если Данила как-то вытащит из него больше доказательств – тем лучше. Свир ходил первый, и он начал со своей фирменной фусеки. Я уже говорил, что в го разбираюсь средне, но его стиль игры понять мог. Так вот, он первыми своими тремя ходами занял два угла, а затем середину.
Его идеей было сразу с начала игры захватить углы и центр доски, чтобы сразу замкнуть Данилу по бокам и не дать ему распространиться. После пятого хода мой парень надолго задумался – для него это была неожиданность. Свир же с ухмылкой откинулся назад. Без коми против такой тактики Данила действительно мог проиграть. Ходы следовали за ходами, но узел ловушки Свир затягивался все сильнее – с каждым ходом он все сильнее запирал Данилу, отгораживая огромную территорию в центре. Смотря на доску, у меня возникало ощущение, что огромный питон душит свою жертву. Да и повадки у Свира были змеиные, как я говорил – он медленно и плавно брал из чаши камни, мягко подносил руку и опускал камень, словно пытался загипнотизировать оппонента. Данила и сам понимал, что его загоняют в ловушку: я читал в его взгляде такое напряжение, какого не было даже в момент нашей первой встречи – тогда, на Рубинштейна. Сражаться с бандитами ему было проще, чем играть в го!
Когда его положение стало вовсе безнадежным, он надолго задумался. Запустив пальцы сквозь волосы, он опустил на ладони голову и впился взглядом в доску. Свир снисходительно смотрел на него. Его поза с идеально ровной осанкой делала его похожим на поднявшую голову королевскую кобру. «Вот он, решающий удар. Данила не смог», заключил я про себя. Сам уже готовился брать Свира под руки и вести под арест. Будет неэлегантно, может, ничего и не добьемся. Хоть бы Данила как-то повернул ситуацию! «Можешь не тратить время, а просто сдаться», сказал Свир Даниле, «Это была хорошая игра, признаю. Но твое трюкачество в итоге ни к чему не привело». Данила выдохнул и покачал головой. Свир расценил это как согласие. «Ну что ж, тогда спасибо за…», начал было он, протягивая руку. «Сдаться?» прервал его Данила. Из под спущенного на глаз локона волос сверкнул острый взгляд, от которого протянутая ладонь Свира сразу поникла. «Наша игра только начинается», прошептал Данила и с громким стуком обрушил белый камень на H8. Доска и камни аж подпрыгнули, а с ними даже Свир. Он скосил брови и хмуро взглянул на доску. Я готов был расхохотаться. Даже я понимал, что ход Данилы изменил все. Вот посмотри на расстановку.
Свир тоже это понял. Он деланно рассмеялся. «Ну и что», сказал он, будто ударил хлыстом, «Ты думаешь, из этого хода что-то получится? Попробуй, конечно». И игра продолжилась, с гораздо большим накалом, чем раньше. Было ощущение, что вокруг игроков словно образовалось пламя – с таким напряжением они ставили камни на доску. Данила был похож на борзую во время охоты. Поставив этот камень, он словно нанес рану своей жертве и теперь гнался за ней по всей доске с намерением добить и впиться клыками в шею. Свир ничего не мог поделать с его напором, что-то будто надломилось в нем. До рокового хода на H8 он думал, что все у него под контролем, вел себя расслабленно и уверенно. Но сейчас! Сейчас в нем проступала паника, в каждом движении его тела. Чтобы ты понимал, психологическое состояние очень важно во время игры. Если тебе не хватает напора, если в тебе поселилось пораженческое настроение, то, как бы ты хорошо ни просчитывал ходы, ты, в конце концов, проиграешь. Вот это я видел в тот момент у Свира.
Вдруг он прервал паническую гонку, уперся ладонями в стол и поднялся. «Мне надо взять стакан воды», пробормотал он, смотря куда-то в пол, и ушел в сторону кулера. «Думаешь, сбежит?», спросил я Данилы, не сводя глаз со спины Свира. «Это было бы слишком подозрительно», ответил Данила, «Вернется, никуда не денется».
И он вернулся, неся в руке пластиковый стаканчик с водой. Поставил его на край стола, и игра продолжилась. Прогулка, видимо, подействовала отрезвляюще. Счет в игре выровнялся, и к финальному отрезку они подошли, имея примерно равную территорию. Все зависело от того, насколько хорошо оба сыграют в ёсэ18 и сколько территории у них получится. Свир долго думал над одним из ходов, и это было странно. В ёсэ особенно долго не думают, на этой стадии ходят как правило быстро, потому что вариативности ходов не так уж много. Тут он протянул руку для хода и одновременно сделал широкий жест другой рукой, как бы ненароком, знаешь? Да так широко, что зацепил стаканчик с водой и тот полетел на пол. «Прошу прощения», пробормотал он, ныряя за ним на пол. Пришлось звать уборщицу, чтобы она вытерла пол. Когда взоры наши вновь обратились на доску, Данила вдруг застыл с выражением каменного льва, что на лестнице стоит у нас на Дворцовой. Я внимательно всмотрелся в доску и понял, в чем было дело. Без сомнений, один из пунктов в верхней части доски выглядел не так, как я его помнил. Черный камень на S5 сместился влево на один пункт, и теперь его группа закрывала большую территорию. «Что-то не так?» спросил Свир, глядя на побелевшего оппонента. Только я хотел было открыть рот и сказать, что Свир жульничает, как слово взял Данила. «Нет-нет, все нормально, показалось», заговорил он, «Лейтенант, умоляю, молчите». Я понял, что Данила себе на уме и не стал вмешиваться. Вместо этого посчитал территорию. Даже с жульничеством Свиру не хватало всего пары пунктов, чтобы сравняться с Данилой. В конце игры его ждало-таки поражение.
Тогда он извинился и снова ушел за водой. «Ты что делаешь?» я Даниле, «Надо было его поймать на жульничестве. Тогда бы его вообще исключили из турнира». Данила лишь многозначительно улыбнулся и кивнул. В этом жесте было многое. И то, что Данила всегда действовал по своему, одному только ему ведомому, плану, и подтверждение того, что все скоро закончится. И еще было что-то пугающее, что-то первобытное и очень жестокое.
Свир вернулся и поставил стаканчик, полный воды, в том же месте. «Думаешь, победил?» с ухмылкой спросил он Данилу, «Я тебя удивлю». И он сделал пару ходов, которые сразу читались, и нисколько не увеличили ему территорию. А вот в углу доски, где еще было какое-то развитие, он никак не сыграл. Я понял, что он пытается отвлечь от нее внимание Данилы. Данила поставил туда камни сам, вынуждая его отвечать. Свир приподнялся и властно навис над доской, почти опустив на нее длинные волосы. Ладонями он уперся по бокам, снова сделал резкий выпад рукой, словно в порыве эмоции. И снова его левая рука рванулась в сторону, сметая стакан с водой на пол. При этом пола его пиджака словно завеса встала у меня перед глазами, закрывая происходящее. Я услышал хлопок, словно кто-то прибил комара, а когда завеса вновь отодвинулась, я увидел, как могучая ладонь Данилы сжимает правую руку Свира, застывшую над доской.
Свир в панике дергал руку к себе, но Данила держал крепко, как в тисках. «Отпусти камень», сказал он. Из ладони Арсения выпал белый камешек. «Ты думаешь, я не заметил, как ты сжульничал в первый раз?» спросил Данила, «Я знал, что ты рано или поздно это сделаешь, но должен признать – ты быстр. Вот эти твои тонкие пальцы, они очень шустрые и ловкие. Долго тренировался, наверно». «Отпусти!» хрипел Свир, «Да как ты смеешь! Я тренер. Я никогда не жульничаю!» Тут уже я покачал головой. «Я все видел», сказал я, «Память у меня почти фотографическая. То, как ты двинул камень на S5, я заметил, хоть и постфактум. А сейчас Данила поймал тебя с поличным. Я тому свидетель». Свир уже не говорил, просто сопел, как лиса в капкане.
«Ну что ж, начнем» сказал Данила, «Ты уже понял, что никуда из моего захвата не денешься. Я долго думал, кто и зачем мог договориться о ночной игре с Амелией. Очевидно, дело было в квоте игроков. Мотив был у Тиграна и Макса. Тигран известен своим темпераментом, но я не мог представить, что он воплотил в жизнь такую сложную схему. Макс – уже другой разговор. Его отец страстно хотел, чтобы сын поехал в Европу. Но едва ли Гера играл с Амелией в го в ту ночь. Но мы знаем, что он платил одному тренеру за то, чтобы тот учил его сына. Учил целых пять лет. А теперь скажи, Арсений, сколько он обещал тебе за то, чтобы Макс поехал на чемпионат Европы».
Глаза Свира стали черными как смоль. Я понял, что Данила добрался до самой сути. Я вскочил и грохнул кулаком по столу. «Так это что, все, ради денег?» воскликнул я. «К сожалению, да, лейтенант» сказал Данила, «Сколько ему обещали, вы можете выяснить в участке, я не сомневаюсь». «Сто тысяч!» выплюнул Свир. Его слова привлекли внимание – другие игроки уже начали посматривать в нашу сторону. «Матерь божья», простонал я, «За сто тысяч». «Я предлагал деньги вашей жене», отчаянно зашептал Свир, «Мы бы поделили эти деньги, если Макс поехал. Пятьдесят на пятьдесят! Отличная сделка». «Да это же копейки!» воскликнул я. Меня разрывали досада и гнев. Я готов был вскочить и набить морду этому подонку. Сдерживали меня только внешние обстоятельства – на нас смотрели, а мне никак нельзя было снимать фасад служителя правопорядка. Но, Иван, скажу я тебе, внутри меня проснулся настоящий зверь!
Данила продолжал: «Амелия не согласилась на эту сделку и предложила тебе решить вопрос, кто поедет, традиционным способом – через игру. Она сказала прийти ночью, когда ученики уйдут, и устроить очный матч. Победитель ехал со своими учениками на чемпионат. Верно я говорю?» Свир молчал и желчно глядел на Данилу. «Но была проблема – я», говорил Данила, «Нельзя было, чтобы я увидел, как вы играете. Тогда бы я понял, что мест на чемпионате было всего три. А если бы вы сыграли очно и о матче знали только вы двое, то это можно было бы подать как решение директора. И ты решил усыпить меня, подмешав в воду снотворное». Свир издал короткий смешок, что было странно в его обстоятельствах. Сказал: «А вот тут ошибка. Амелия решила тебя усыпить. Ты, может, не помнишь, но воду подавала тебе в тот вечер она. Да и вообще, это была ее идея. Но я, конечно, согласился». Данила нахмурился и на секунду отвел взгляд. Но затем решительно мотнул головой. «Это ничего не меняет», сказал он, «Она очевидно делала это из добрых побуждений. Ты просто воспользовался этим, чтобы меня подставить. Когда все ушли, ты вернулся через задний вход. Вы стали с ней играть, но ее уровень был выше, и она выигрывала. Тогда ты, в отчаянной попытке обернуть матч в свою пользу, сделал то же, что и сейчас – сжульничал. Амелия по натуре терпеть не могла жульничества. Он сразу заметила обман и сказала примерно следующее: «Арсений Свир, ты навсегда исключен из Федерации го». После этого тебе ничего не оставалось, как убить ее». Свир потупил взор, губы его дрожали. Данила хладнокровно продолжал: «После этого ты снова вышел через черный ход. По задумке Амелия должна была его закрыть, а потом уйти через главный, разбудив перед этим меня. Но ты не мог закрыть черный вход в ту ночь, и это вызвало бы подозрения наутро. Вернуться через главный ты тоже не мог, потому что это навело бы на тебя подозрения. А потому ты пришел как можно раньше утром на другой день. На то было несколько причин. Во-первых, как я уже сказал, закрыть черный вход. Во-вторых, вынести мусор с упаковкой снотворного до того, как это сделаю я. В-третьих, обнаружить тело и повесить убийство на меня. Для этой цели ты также после убийства Амелии остался и расставил на доске камни, чтобы казалось, будто матч играл я. Из-за этого дело представлялось как убийство в «закрытой комнате», и все поверили в мою вину. Если вкратце, так все и было. Я что-то упустил?». Данила спрашивал уже меня.
Я молча слушал, не сводя взгляда со Свира. Трудно было представить, что он мог так подло, мерзко и низко поступить. Человек, долгие годы работавший с моей женой бок о бок, убил ее ради ста тысяч и пропуска сына нувориша в Европу? Я проклинал всю вселенную за то, что Амелия умерла из-за банальной меркантильности. Позже мы узнали, что Гера ежемесячно платил Свиру огромные деньги за обучение сына. Если бы Макс не поехал в Европу, поток бы прекратился, и комфортная жизнь его оборвалась. Свир поднял глаза, в них не было ничего, никаких эмоций. «Вы хоть знаете, как трудно быть тренером го?» спросил он, «Особенно если нет другой работы, нет бизнеса. Эту дурацкую игру никто у нас не знает, учеников почти нет. Доходы клуба мизерные, зарплаты копеечные. А вы судите меня за то, что я хотел нормально жить». Признаюсь, Иван, я хотел его в тот момент просто задушить. Это мелочное оправдание делало его ситуацию только хуже. Если перефразировать, он говорил так: «Я убил, но убил ради денег, а виновата в этом среда. Как можно меня судить?»
Данила протянул другую руку и вытащил из зажатой ладони Свира средний палец. «Это за то, что пытался обмануть меня», упали как молотом его слова, а через мгновение раздался хруст, словно кто-то сломал молодую ветку. Средний палец Свира неестественно выгнулся и свесился из захвата Данилы. Свир издал огромной силы вопль, который пробирался под кожу. Тело его выгнулось дугой, он пытался подтянуть к себе руку, но Данила не пускал, и тогда все его тело подтянулось к доске, а лицо оказалось прямо напротив данилиного. А тот уже сжимал его указательный палец. «А это за Амелию», впились как ножом слова Данилы. Палец в захвате повернулся с оглушительным хрустом. И только тогда Данила отпустил его руку. Свир сполз на пол. Стул отлетел далеко назад, когда он судорожно колотил по полу ногами от судорог боли. Лежа на мерцающем полу, он держался за ладонь и стонал. Из глаз катились слезы, образуя маленькие лужицы. Жалкое было зрелище.
Вокруг начали собираться люди. «Господи, ну и жестокость», «Что случилось?» раздавались голоса. Данила подошел к свернувшемуся на полу, как большое насекомое, Арсению Свиру, оглядел толпу и громко сказал: «Уважаемые гости, представляю вам убийцу Амелии Будко». По залу пронесся, как волна, шепот, люди недоуменно смотрели на всю эту богадельню. Я нагнулся, поднял мерзавца под руки и буквально поволок к выходу. Держаться на ногах он не мог. В какой-то момент Данила взял его с другой стороны за ноги и так мы внесли его, головой вперед, на заднее сидение полицейской машины.
После игры Даниле присвоили третий дан, а Свир надолго сел за решетку. На Европу в итоге никто из «Надежды» не поехал, потому что не осталось тренеров. На следующий день после ареста Свира Данила пришел ко мне в участок. «Соболезную вам, лейтенант», сказал он искренне. Во время расследования он был весь в деле, и на сентиментальности не было времени. Но сейчас, когда убийца был пойман, он мог выразить слова поддержки. «Спасибо», черство сказал я, хотя меня и тронуло его участие. «Амелия была прекрасным человеком. Честным, порядочным и справедливым. Она хотела, чтобы такими же были и ее ученики. Я благодарен судьбе, что у меня в жизни был такой прекрасный учитель. И я так же, как и вы, глубоко скорблю о ее уходе», сказал он. Я только кивнул. А что было на такое сказать? Дальше он спросил: «Могу я просить вас об одолжении?». Я уже понял, к чему он вел и сказал: «Если ты про арест, то все нормально. Срок давно вышел, ты свободен. Можешь не сидеть дальше в клубе». Втайне я все надеялся его к нам заманить, так что его следующие слова были слегка разочаровывающими. И в то же время странными. «Лейтенант, нижайше прошу вас заполучить из музея полиции костюм Федора Соколика. Вместе с его шашкой», попросил он. Я удивился, но что-то подобное предвидел. Я знал об известном сыщике с той же фамилией, что и у Данилы. Он работал в сыскной службе у Филлипова накануне революции. «Ты его родственник, выходит?» спросил я. «Так и есть», ответил он, «Отец с детства рассказывал мне о моем прапрадеде. Дома у нас хранился дневник его товарища, в котором он описывал похождения моего предка. Но его форма хранится в музее. И я бы хотел ее получить».
