Антон Волков
Искатель истины Данила Соколик
– Но я не умер, – продолжал Миша, – На берегу реки я потерял сознание. Думал, что присоединюсь к душам своих предков на небесах, но очнулся в чьем-то доме. Какая-то деревенская семья нашла меня и принесла к себе в дом. Они позвали местного доктора, который снова зашил мне рану. Это были очень хорошие люди. Я тогда очень плохо понимал и говорил по-русски, но они не смотрели, что я кореец. Они кормили и поили меня, но никому не сказали, что я у них живу. Я не знал, как их благодарить, когда прощался с ними. И я не знал, что мне делать дальше. Я не мог вернуться в свой лагерь, потому что меня знали и искали. Я не мог вернуться в Северную Корею, потому что тогда мне грозил позор. Я был как призрак, понимаете? Мне нужно было уехать как можно дальше с Дальнего Востока, на другой конец СССР.
– И вы приехали в Санкт-Петербург, – заключил я.
– Да. Я прятался в вагоне поезда до Челябинска, потом пересел до Москвы. Я хотел остаться в Москве, но там не нашел места, где мог бы работать. Кроме рубки деревьев и охоты, я хорошо умел только готовить. От местных корейцев я услышал, что в Петербурге есть рестораны, где нужны хорошие повара. Так я стал работать в «Старом Пхёнъяне».
Старик снова потянул чай из чашечки и встретился с нами глазами. Он словно ожидал от нас какой-то реакции сейчас – осуждения либо одобрения. Вместо этого Данила спросил:
– Ваш сын нашел вас здесь, правильно понимаю? В тот день, когда он привел вас в отель, вы с ним встретились в этом ресторане?
– Верно. Но это была незапланированная встреча. Видите ли, на протяжении почти тридцати лет я не поддерживал никаких контактов с семьей.
– То есть, он нашел вас случайно?
– Отчасти да. Но Хим Чанпарк уже давно искал меня.
При этих словах старик поник и с досадой уставился в пол. Вместо него продолжил его сын.
– Да, – кивнул он, – Я давно искать отца. Я переехал в Китай, стал китайцем и хотел торговать с Россия. Все потому, что я хотел найти отца. Не верил, что он умер.
– И как давно вы искали? – спросил Данила.
Он стал что-то подсчитывать в уме, закрыв один глаз.
– 2002 год начал, – сказал он, – Вот почти 20 лет. Я торговал в Сибири и Дальний Восток. Я думал, папа еще там. Но нигде его не нашел.
– Поразительное упорство, – сказал Данила, – И вы говорите, встретили его случайно?
– Да, – кивнул сын, – Жена очень любит китайская династия Мин. Она хотела здесь приехать посмотреть. Мы купили это платье. Вот, это платье принцесса Мин.
И он указал на платье, которое при нашем первом визите в номер было надето на его отца. Сейчас оно лежало сложенным на кровати у изголовья.
– Он говорит о выставке. Сейчас в Петербурге проходит выставка династии Мин, – уточнил отец, – А после они пришли в ресторан. Там мой сын меня и узнал.
– Но после стольких лет… Как? – спросил Данила. Потом его осенило, – Шрам на лице!
Старик кивнул.
– Такое трудно не приметить. Я в тот день помогал сам официантам разносить блюда, хотя и работаю на кухне. Сын узнал меня.
– И вы так просто оставили место, в котором работали тридцать лет?
– Честно говоря, сам не знаю, что сын со мной хочет, – проговорил старик, – Я говорил ему, чтобы он оставил меня здесь. Я привык тут работать. Да и перед всей семьей стыдно, когда они узнают мою историю.
Слушая отца, Хим Чанпарк нахмурился. Он, хотя и не все понимал по-русски, сейчас уловил смысл сказанного. Тут же он с жаром стал что-то говорить отцу, видимо, по-корейски. Старик просто слушал и едва заметно кивал.
– Сын его очень любит, несмотря ни на что, – шепнул я Даниле, – Никогда такого не видел.
– Очень жаль.
– Жаль, что любит?
– Нет, жаль, что ты не видел.
Хим Чанпарк обратился к Даниле:
– Вы все знать. Вы говорить про нас полиция?
Данила наклонился вперед в кресле, на котором сидел, и сказал:
– Отнюдь. Пока что я не знаю в этой истории самого главного. У меня есть еще пара вопросов.
– Задавайте, – отозвался старик.
– Первый к вам, уважаемый Ми-Ре Парк. У вас не было никаких документов, когда вы работали в ресторане? Паспорт, вид на жительство?
– Не было. А зачем? Ресторан был моим домом и укрытием. Я очень редко выходил и никуда не ездил. В ресторане живет корейская община, она и стала мне вторым домом здесь. Кроме того, я боялся, что меня найдут и заберут назад.
– Но ведь уже минуло столько лет. Наверняка все забылось.
– Все равно я делал это из опаски, – проговорил старик и отвернул взгляд. Было видно, что говорить на эту тему ему больше не хотелось.
Данила повернулся к его сыну.
– Не совсем понимаю, почему вы нарядили отца в женщину. Это был паспорт вашей жены, правильно понимаю?
Кореец издал утвердительный возглас.
– Жена оставила паспорт, – сказал он, – Она забыла его в мой сумка. Уехала Хабаровск. У нее есть тоже русский, китайский пока не нужен.
– А почему вы сидели в этом номере все это время? Почему тоже не уехали?
– Мой сын хотел показать мне красивый Петербург, – ответил за него старик, – Поэтому снял номер с видом на реку. Он хотел пробыть здесь еще два дня. Но на второй день – после того, как нам сказали перейти в этот номер – на его почту пришло письмо. Это была угроза. Что если мы покинем номер, наш секрет попадет в посольство Северной Кореи. Если бы это произошло, меня бы депортировали.
– У вас просили деньги за неразглашение?
– Огромные! – воскликнул он.
Они снова переговорили на корейском и старик дополнил:
– Десять тысяч долларов.
Данила покачал головой и с горькой усмешкой на лице спросил меня:
– И как думаешь, сколько из этих денег пошло бы в счет премии для милой Анастасии?
Я вздрогнул от его слов, будто прикоснулся к чему-то мерзкому. Я подумал, что если бы работал в отеле и знал, откуда происходят эти премии, то немедленно их вернул и сразу уволился. Проглотив возникший в горле ком, я ответил:
– Думаю, что очень немного.
Данила кивнул и задал еще один вопрос корейцам:
– Если мы ничего о вас не расскажем, что вы планируете делать дальше?
Сын засиял от радости после этих слов.
– Папа будет здесь работать в мой компания, – сказал он, – Помогать торговать с Россия. Мы сделать ему ВНЖ, потом русский паспорт!
– То есть, вы хотите, чтобы он жил в России? Не вернулся с вами в Китай или в Корею?
Лицо сына потускнело. Он взглянул на отца, как бы спрашивая разрешения, говорить ему или нет.
– Не думайте, что мой сын скрытный, – объяснил отец, – Просто в моей стране не принято говорить о семье с чужими людьми. Но вам можно рассказать. Моя жена давно женилась на другом мужчине. Он содержал ее и моих детей. В Корею нам возвращаться некуда.
– Китай я не хочу жить тоже, – сказал сын, – Не родной.
– А Россия разве родная? – поднял бровь Данила.
– Чуть-чуть, – улыбнулся он, – Я двадцать лет искать папа, Россия почти как родной. Жена тоже любит.
Данила кивнул с удовлетворенным видом и вдруг повернулся ко мне.
– Ты что-то хочешь спросить?
От неожиданности я смог только выпалить:
– Как это вообще возможно?! Китайский кореец приезжает в Питер и случайно находит своего отца из Северной Кореи, чудом спасшегося от лесников в 1985 году?
Корейцы в ответ добродушно рассмеялись. Данила ответил мне снисходительным взглядом и вздохнул:
– Поверь мне, в этом городе бывают и более странные истории.
Он встал с кресла, давая понять, что встреча окончена.
– Можете не волноваться, – сказал он, – Никто не узнает о вашем секрете. На угрозу не обращайте внимания. Все доказательства, если они и были, сейчас со мной, – он похлопал по карману брюк, в котором лежал диктофон, – Можете смело покидать отель и ехать по своим делам.
И он сказал что-то на корейском на прощание. Хим Чанпарк засуетился и стал пихать нам в руки огромные пакеты с китайскими снадобьями. Насилу отказавшись, мы вышли из номера.
Когда дверь за нами закрылась и мы оказались в непривычно тихом пространстве коридора, меня вдруг взяла оторопь. Я подумал, что наш визит к корейцам не мог остаться незамеченным. Повсюду в отеле стояли камеры, и охранники наверняка следили за каждым нашим шагом. А уж они точно были в сговоре с Евгением. Иначе он не смог бы проворачивать свои схемы с подкладыванием диктофона. Если задуматься, то, чтобы его схема работала, причем так успешно на протяжении долгого времени, многие люди в отеле должны были знать его секрет. Весь отель теперь должен быть настроен против нас. От этой мысли мне захотелось поскорее покинуть это неприветливое и теперь ставшее зловещим место.
Я с надеждой поглядел на Данилу. Вид шашки на его плече приносил успокоение. Лицо его было в тот момент серьезным и сосредоточенным. Он стоял, абсолютно не шевеля ни одним мускулом тела. Иногда губы его двигались в едва слышном шепоте, обнажая мыслительный процесс.
– И что теперь? – не выдержал я.
Данила повернулся ко мне. К моему удивлению, взгляд его был теперь скучающим.
– Теперь мы идем к Евгению, – сказал он.
Мы спустились в фойе отеля. Когда проходили мимо ресепшена ко входу в бэк, девушки за стойкой бросали кто удивленные, а кто испуганные взгляды на Данилу. Особенно на висевшую на плече шашку. Настя тоже увидела нас, подбежала и воскликнула:
– Господа из новой охраны! Я вас узнала!
Вряд ли это было согласно рабочему протоколу, но она вовсе не могла сдержать эмоций.
– Увы, мы приняли решение, что не будем работать у вас, – сказал Данила.
– Почему же?
Судя по тону, Настя была очень расстроена его ответом.
– У вашего руководства сомнительные методы получения денег, скажем так, – ответил Данила.
– Сомнительные? – переспросила Настя, – Как это понять?
Данила наклонился к уху девушки и что-то быстро прошептал. Она сделала круглые глаза и быстро закивала. Коснувшись козырька фуражки, Данила прошел в бек. Я последовал за ним.
За проходом нас уже встречал Евгений. Он стоял со скрещенными на груди руками, а его ступня отбивала бешеный ритм по ковролину. За ним стояли двое здоровенных детин выше менеджера на две головы. Они были одеты в наш вчерашний маскарад – черный костюм и белая рубашка. Наушник за ухом и провод-пружинка, идущий от него, говорили о том, что это была охрана отеля.
– Здравствуйте, джентльмены, – сказал Евгений совершенно неприветливо.
Данила кивнул.
– Полагаю, вы сделали то, что обещали мне? – спросил вкрадчиво Евгений.
Я понял, что он не может сказать больше в данной обстановке. Вряд ли его смущали охранники, потому что они точно знали о его махинациях с диктофоном. Скорее всего, он опасался находиться в таком проходном месте, куда в любой момент могли заявиться обычные клерки с ресепшена.
– Предлагаю обсудить это в вашем офисе, – сказал Данила.
– Конечно. Только позвольте охране забрать вашу бутафорию.
– Это не бутафория, а фамильный клинок моей семьи.
– Тем более! – вскричал Евгений.
Охранник уже двинулся вперед, чтобы отобрать оружие, но Данила выбросил вперед руку и громовым голосом сказал:
– Никто не тронет эту шашку!
Охранник – даром, что был в два раза больше Данилы – содрогнулся и отступил назад. Мой товарищ снял фуражку, хлопнул ладонью пару раз по внутренней стороне тульи, словно выпрямляя ее, затем снова надел на голову.
– А, впрочем, почему бы нам не поговорить здесь, Евгений Кот? – спросил он.
Фронт-менеджер посмотрел на Данилу ощетинившимся зверем. Он понял, что беседа пойдет совсем не в том русле, что он ожидал.
– Так вот, задача не выполнена, – продолжил Данила, – Вы долгие годы шантажировали в стенах этого отеля иностранцев, вымогая из них деньги. Следующей жертвой должны были стать эти несчастные китайцы – отец с сыном, воссоединившиеся спустя долгие 35 лет. Когда я и мой спутник поняли это, мы отказались участвовать в вашей схеме. Мало того, что деньги, которые бы мы получили за это были грязными, так мы еще продолжили вашу порочную практику, которая, говоря откровенно, унижает столь прекрасное здание.
– Я понятия не имею, что за чушь вы несете, – пробормотал Евгений. Он постарался надеть маску холодного отстранения, но у него она вышла не до конца. Глаза его бегали из стороны в сторону, идеальная прическа была разворошена импульсивным движением ладони, а губа прокусана сильным нажатием челюстей. Он нервничал и очень сильно.
Данила спокойно продолжал:
– Позвольте назвать метод, каким вымогали деньги. Благодаря опыту работы в отеле, вы могли интуитивно распознавать гостей, которые что-то скрывали о себе. Этот секрет они готовы были хранить даже за деньги. Вы селили таких гостей – под разными предлогами – в 369, что напротив 371. Этот номер всегда пустует. После этого вам достаточно было подложить диктофон в вентиляцию, соединяющую два номера, и подождать, пока они сами не расскажут о своем секрете. Если же они ничего не говорили, вы использовали кого-либо – например, нас – чтобы они «раскрыли» дело и детально проговорили «секрет» на диктофон. Когда у вас появлялась запись, вы переводили ее сами или выкладывали как задание для фрилансеров на сайт. Выбирая из иностранных слов компромат, вы могли уже махать им перед носом жертвы, грозя отправить папарацци, иностранным посольствам или кому-либо еще. Чаще всего, вам платили. Но иногда нет, как было с Журденом Босолеем.
– А он откуда знает? – буркнул охранник.
– Заткнись! – вскричал Евгений, как ошпаренный. Если у него и оставались какие-то кусочки маски, которые он отчаянно пытался прикрепить к лицу, то сейчас их смело как от хорошей пощечины. На раскрасневшемся лице читался страх и жгучая ненависть к Даниле.
– Я так и думал, что охрана с вами в сговоре. Иначе быть не могло, – сказал Данила.
– Жень, выкинем его? – пробасил второй из пары бугаев – тот, что хотел забрать данилин меч. – А то умный больно.
Я слегка попятился. Пахло дракой, и мое тело инстинктивно готовилось или к бою, или к побегу. Вдруг я краем глаза увидел, как из-за стены, за которой находился ресепшен, кто-то выглядывает. Но, заметив мой взгляд, голова быстро скрылась из виду. По мелькнувшим белым локонам я понял, что это была Настя. Она подслушивала наш разговор!
– Я не понимаю, почему? – продолжал Данила, – У вас селятся мужчины, которые изменяют своим женам с любовницами. Вы не открываете их. Это, оказывается, в порядке вещей. Однако человек, который желает воссоединиться с пропавшим отцом, для вас цель шантажа. Объясните!
– С чего бы это я шантажировал своих? – спросил Кот. – Чем занимаются эти господа – их дело. А эти иностранцы…
– Ах вот оно что, – сказал Данила. Голос его поскучнел.
– Иностранцы, эти китайцы, отнимают наши ресурсы! – вскричал он. – Меня бесят богатые иностранцы, которые наживаются на нашей земле!
– Вы волнуетесь о том, что Россию грабят, и сами грабите их в отместку? Ну а что вам сделал Журден? Добрый канадский психолог, помогший миллионам людей. Как он грабил Россию?
– Он меня просто бесил, – бросил Евгений.
– Получается, ваш шантаж только личной наживой и мотивировался. Ну что ж, тогда есть два варианта, – сказал Данила, – Я иду в полицию и показываю им ваш диктофон. Вместе с моими показаниями они смогут составить дело на вас. Второй вариант – вы увольняетесь сами. Учитывая глубину вашего морального падения и сроки заключения за подобные преступления, я бы выбрал второй вариант.
– Ты мне условия диктуешь? – прохрипел Евгений, – Да ты никто!
Рука его дрожала, будто тело хватило падучая, но он вынес ее вперед, уткнувшись указательным пальцем в моего друга.
– Выкиньте его нахрен отсюда!
Амбалы дружно шагнули нам навстречу. Их поход прервал новый визг Евгения:
– Но сначала обыщите! Отберите диктофон! Я знаю, он у него.
Я глядел на Данилу, ожидая его действий. Я думал, что он будет сопротивляться охране или ринется бежать, но неожиданно он спокойно распростер руки в стороны, давая охранникам свободно себя обыскать.
– Иван, не сопротивляйся, – предупредил он меня.
Второй детина ухмыльнулся и стал прочесывать мои карманы. Там ожидаемо ничего не нашли. Но у Данилы из кармана брюк все-таки вытащили диктофон.
– Жень, он у меня, – буркнул детина, пихая устройство во внутренний карман пиджака.
– Отлично. А теперь проводите джентльменов до выхода. Я пока занесу их имена в черный список. Вход для вас сюда навсегда заказан.
У Евгения на лице играла маниакальная улыбка. Это было жуткое зрелище. Его идеальный образ, который он так тщательно выстраивал, рассыпался вмиг от разоблачения Данилы, и сейчас он пытался налепить маску обратно. Но маска эта была разломана в нескольких местах и еле держалась, а из разломов проглядывала неприглядная личина помешанного.
Охранники под локти проводили нас к выходу. Поскольку мы не сопротивлялись, они тоже не прибегали к насилию. Видимо, это их разочаровало: вид у них был раздраженный и угрюмый, пока они нас вели. Оказавшись на улице, я в досаде вздохнул:
– Ну вот мы и проиграли!
– Проиграли? – переспросил Данила, – Это почему?
– Диктофон у нас отобрали, а с ним и все доказательства! Теперь Кот продолжит свои мерзкие схемы!
– Ты уверен?
С хитрой улыбкой Данила снял фуражку и поднес ее тульей вниз прямо к моим глазам. Я посмотрел внутрь. На дне фуражки лежал тот самый диктофон, что он забрал у корейцев! Судя по иконкам на дисплее, запись еще шла. Данила взял диктофон в руку и нажал стоп.
– Значит, ты все это время записывал разговор с Евгением?! – поразился я.
– Конечно. Другого способа получить доказательство его вины не было. Сами по себе записи на его диктофоне лишены смысла. Это просто чьи-то речи. Доказать, что они были записаны определенным противоправным образом с целью шантажа, нельзя. А вот полноценное признание в записи – это уже совсем другое.
– Но подожди… А что они тогда у тебя забрали?
– Другой диктофон. У меня дома завалялся один, я взял его с собой, специально для такого розыгрыша. Признаюсь, я рисковал. Повезло, что мой диктофон оказался похож на его. И хорошо, что охранники не полезли ко мне в фуражку.
– Ну ты даешь! – воскликнул я и расхохотался, – Посмотрел бы я на Кота, когда он поймет, что диктофон-то не его! Так что, теперь в полицию с доказательствами?
– Нет, в полицию мы не пойдем.
– Почему? Тогда на что нам доказательство?
Данила внимательно посмотрел на меня, будто у меня что-то было на лице.
– Если мы пойдем в полицию, как ты думаешь, что случится с отелем?
– Может, закроют. Ну скандал точно будет. Менеджер такие суммы вымогал у гостей…
– Вот именно. И как ты думаешь, сколько людей лишатся работы здесь из-за этого скандала? Из-за мерзости всего одного человека?
– Я бы не сказал, одного. Мы точно знаем, что охрана была в доле.
– Охрана, да. Но мы не знаем, насколько глубоко Кот опутал сотрудников в свои сети. Лично я думаю, что охраной все и ограничивается. Возможно, глава хаускипинга знает. Но и все.
– Тогда что ты предлагаешь?
Данила позвал идти вслед за ним. Мы обогнули здание отеля и вышли к черному выходу – туда, откуда уходили в первый раз и где состоялся первый разговор с Настей. Там, внизу у ступенек, я увидел знакомую фигуру. Нас ждала девушка, прижав кулачки к груди. Она нервно оглядываясь по сторонам. Завидев нас, она бросилась навстречу.
– Я все слышала! – воскликнула она. – Даже поверить не могу!
– Увы, – сказал Данила, – Теперь вы знаете, что ваш менеджер отнюдь не так радушен к гостям, как может показаться. Для него они не более, чем мешки с деньгами.
– Но он был так добр к нам! – в слезах вскричала она, – Если б я знала, что он делает… Теперь ясно, откуда были эти премии.
Настя взглянула на Данилу с выражением крайнего страдания на лице.
– Я не хочу работать в таком месте. Подскажите, что мне теперь делать?
– Можно исправить ситуацию, – сказал Данила. Он достал диктофон и протянул ей, – Отдайте это вашему генеральному менеджеру. Попросите его послушать последние 10 минут записи.
Глаза ее распахнулись. Она поняла, ЧТО там было записано. Девушка взяла диктофон и кивнула.
– Спасибо вам, – сказала она, – Хотя я вам жаловалась, что зарплата маленькая, но я люблю это место.
Она посмотрела в сторону набережной, на влекомые ветром волны на реке, на парящих в небе чаек, и слабо улыбнулась.
– И я хотела бы, чтобы здесь работали честные и порядочные люди, – твердо сказала она.
– Тогда господину Адюльтеру также придется развестись с женой, – с улыбкой сказал Данила.
– Господину Адюльтеру вход сюда будет запрещен! – воскликнула Настя.
Пока она поднималась назад по лестнице ко входу, Данила неотрывно смотрел ей вслед.
– Кажется, я знаю, кто будет следующим менеджером фронт-офиса, – сказал он с доброй усмешкой.
Примерно через несколько дней после того, как закончилась катавасия с отелем, я прочитал на одном новостном сайте заметку, что в отеле «Хэрриот» произошли перестановки. Было уволено много сотрудников под общей формулировкой реорганизации, и отель искал новых работников. Имен персонала не разглашалось, но среди позиций, на которые шел набор, значилась и «менеджер фронт-офиса».
А еще через неделю курьер принес нам огромную посылку, сродни той, что мы получили после дела Артемиды. В этот раз огромная коробка, которую курьер вынужден был затаскивать по лестнице, также сопровождалась запиской. Это была странная вязь, отдаленно напоминавшая русский. Нам с Данилой удалось расшифровать ее содержание:
«Спасибо за помощь! Я и папа приехали Хабаровск. Папа уже делает ВНЖ. Жена очень рада тоже, что вы помогли. Я дарю вам подарок за помощь. Примите кресло династии Мин.
Хим Чанпарк и Ми-ре парк»
Данила в момент расшифровки грыз яблоко и чуть не подавился.
– Кресло династии Мин! – вскричал он.
Коробка мигом была разорвана в клочья, и вскоре мой друг восседал на деревянном стуле с изогнутой спинкой и подлокотниками.
– И что в нем такого? – спросил я. Судя по возгласам Данилы, я ожидал чего-то более впечатляющего. А был это стул как стул.
– Варвар! – возопил он, закатывая глаза, – Ты же художник, как ты можешь не находить прекрасными такие вещи?
Он вскочил со стула и провозгласил:
– Знаешь что? Оставь его в своей комнате. У тебя и так стула нет. А с ним хоть приобщишься к настоящему искусству.
Я пожал плечами. Со временем, правда, я очень привык к этому стулу. Он оказался весьма удобным.
