Антон Волков
Искатель истины Данила Соколик
– Там указана квартира? – спросил я, кивая на банкноту.
– Не указана. Давай поспрашиваем. Ты загляни в рюмочную, а я в продукты.
Мы разделились, но наши расспросы оказались бесплодными. В рюмочной лежали три тела, у которых спрашивать что-то было бесполезно. Человек за стойкой курил «электронку» и при вопросе, видел ли он здесь высокого блондина, только пожал плечами. Данила тоже вышел без наводок, зато с яблоками. Мы зашли через арку во внутренний двор, сели на скамейку и стали молча жевать яблоки. Наверно, мы ждали, когда из одной из парадных появится Аполлон. Или пока Данилу не озарит одно из его «пониманий», как он выразился тогда в метро.
От яблок захотелось есть еще сильнее. А от теплой погоды, которая даже летом в Петербурге редкость – спать. Я распахнул рубашку, опустил локти на спинку скамьи и, откинув назад голову, стал смотреть в небо. От круга полуденного солнца вдаль тянулась вереница облаков, словно ветром сдуло лепестки с ярко-желтого цветка. Такого узора на питерском небе я еще не видел. Именно питерское небо – такое разное и изменчивое, капризное и непостоянное – вдохновляло меня все эти годы. Стоило мне отчаяться в чем-то – например, что я не найду работу – я выходил на улицу и смотрел на небо. Да и когда я писал картины с натуры, я всегда старался как можно интереснее изобразить питерскую вышину.
Предаваясь ленивой неге, я постепенно задремал. Во сне я почему-то перенесся в квартиру Данилы и сидел на стуле в его комнате. Он сидел передо мной в своем полном облачении – мундире и фуражке – а я писал его портрет. Притом оказалось, что в его комнате уже и так было много портретов. «Почему ты не показываешь их никому?» – спрашиваю я его. Он молчит и продолжает просто позировать. Меня это почему-то злит, я встаю, подхожу к нему. Вблизи понимаю, что это не Данила, а капитан Будко. Он встает, подходит к моей работе и говорит: «Никто еще не написал портрета современного героя». А я говорю: «Я обязательно напишу».
Из этих бессвязных грез меня вывели толчки и шепот Данилы.
– Просыпайся, – раздался голос у самого уха, – Аполлон здесь.
Пары мгновений мне хватило, чтобы вернуться во двор на Васильевском острове. Данила кивнул на парадную напротив нас. Около нее стоял тип в черном, которого мы видели у Артемиды. Правая рука его судорожно шарила по карманам брюк, вероятно, в поисках магнитного ключа от домофона. Судя по всему, добирался сюда он пешком – пола плаща была изорвана в клочья в том месте, где он зацепился за ограду. Он стоял спиной к нам и не замечал нашего присутствия.
– Откуда ты узнал, что это Аполлон? – шепотом спросил я.
Но тут незнакомец сам дал мне ответ на этот вопрос. Он запустил руки в густую черную шевелюру на голове и резко стянул с себя весь огромный ворох волос. Под массивным париком обнаружились густые локоны золотых волос. Точь-в-точь, как у Аполлона! Тем временем, он запустил руку в парик и выудил оттуда связку звенящих ключей. Пропищал входной замок, и он скрылся за дверью.
Данила сорвался с места и через секунду уже схватился за ручку – в считанных миллиметрах от встречи двери с магнитным замком. Мы нырнули внутрь и оказались в сумраке парадной. После залитого светом двора глаза еще не привыкли к темноте, и внутри ничего не было видно. Только в нос ударял запах плесени, старых камней и чего-то гнилого. Когда глаза начали различать покрытые трещинами ступени перед нами, мы поднялись наверх.
Чуть выше, на ступеньках лестницы, сидел мужчина с животом размера перезрелого арбуза. Одной рукой мужчина прислонял к губам сигарету, другой – периодически подхватывал со ступеньки пиво и с шумом опорожнял в глотку.
– К кому? – спросил он, завидев нас еще внизу лестничного пролета. Но сам и ответил, – А, к Завулону этому. Ну идите.
– Аполлону, – поправил я, – А как вы узнали?
– Да к нему такие только и шастают, – процедил он. Проводил нас мутным взглядом, выражавшим презрение, – Выпендрежники.
Мы проглотили оскорбление и прошли мимо этого Цербера комуналки. Внутри было совсем иное зрелище, чем в квартире Артемиды. Честно говоря, то, где мы оказались, трудно было назвать даже квартирой. В полутьме единственной лампы, светившей с потолка противным желтым цветом, я различил щербатые стены, которые пестрели пятнами сколов, словно кто-то удовольствия ради бил по ним огромным молотом. На стенах и по потолку протянулись сплетенные жилы проводов. Никакой системы и замысла в этих переплетениях не было – часть проводов вела к черным от грязи выключателям, другая оканчивалась веером рассыпанных голых контактов.
На полу были постелены куски картона. В некоторых местах картон истерся и порвался, обнажив раздробленную плитку. По бокам весь коридор был уставлен разнообразной утварью жильцов и просто мусором. Старый велосипед, пустые пятилитровые бутылки из под воды, стеклянные бутылки из-под пива, деревянный мольберт, гладильная доска – все это и многое другое словно на авангардистской выставке тянулось вдаль. Ряд вещей продолжался, уходя в темноту. Из этой темноты раздавались шипящие звуки, будто что-то жарили на сковородке. Доносился и характерный запах – не то сало, не то кусок башмака обжигали на максимальном огне.
К такому виду мне было не привыкать, потому что я часто навещал друзей из школы искусств, которые жили в подобных условиях. Но все равно каждый раз при взгляде на эту житейскую нищету, полуразрушенные стены и неустроенный быт я чувствовал тоску и отчаяние. Хотелось побыстрее уйти из подобной обстановки и никогда больше не приходить. Данилу, впрочем, вид коммуналки нисколько не смутил. Он без всяких стеснений ходил и стучался в двери, окликая Аполлона по имени. Из одной двери выглянула женщина с осунувшимся лицом, вся его голова была покрыта бигудями, из которых торчали жесткие темные волосы. Она что-то прокричала в лицо Даниле, тот приложился к фуражке и отошел.
Наконец, искомая дверь была найдена. После очередного вопроса «Аполлон?» старая, вся в изломах, деревянная дверь со скрипом медленно отворилась. К нам выглянуло пытливое лицо в очках. Тут же заинтересованный вид его сменился досадой. Но закрывать дверь он не стал. Напротив, открыл пошире, приглашая внутрь.
– Все-таки нашли меня, – сказал он, – Ну что ж, заходите.
Комната была узкая и длинная, с большим окном напротив двери, выходившим на улицу. У стены притулился покосившийся шкаф, который, наверно, пережил еще революцию. Кроме него, в комнате стояла кровать, стул и небольшой стол. На кровати лежали черный плащ, парик и темные очки. На столе я заметил те же инструменты, что видел тогда у Артемиды. Рядом со столом высилась какая-то скульптура, скратя под белой простыней. Наверно, одна из его работ.
– Прошу, присаживайтесь, – Аполлон указал на кровать.
Он убрал предметы маскировки, освобождая для нас место. Сам сел на стул напротив. Данила достал из кармана потертый бумажник и протянул ему.
– Возвращаю потерянное.
– А, вот как вы меня нашли! – воскликнул Аполлон, – А я думал, где же я его посеял.
– С картой на купюре это ты интересно придумал, – отметил Данила
– А зачем вообще рисовать карту на деньгах? – спросил я, – Любой смартфон тебе сегодня дорогу покажет.
– Это да, – согласился Аполлон, – Только нет у меня смартфона больше. Я его продал, чтобы оплатить здесь квартиру. А Ваську я знаю не очень хорошо. Вот и решил нарисовать маршрут на купюре, чтобы не забыть.
Он сунул бумажник в карман. На миг повисла неловкая пауза.
– Так Артемида вас наняла меня искать? – спросил он.
Только он это сказал, как сразу поник. Уперев ладонь в широкий лоб, он бросил:
– Сколько я ей уже хлопот доставил. Так страдает из-за меня, что позвала вас!
– То есть, ты берешь на себя всю ответственность за исчезновение? – поинтересовался Данила.
– Конечно, – он поднял голову, – Смалодушничал я.
У Данилы в руке появилась сложенная вчетверо фотография – та самая, на которой Аполлон и горничная сливались в поцелуе. Только бросив на нее взгляд, Аполлон сразу ощетинился – так оскаливается пес на опасного незнакомца.
– Думаю нет нужды пояснять, что это за снимок. И показывать тоже. Также прошу простить, что я вытащил это из бумажника, до того как вернуть. Но это фото – ключевое в этом деле.
– Деле? – усмехнулся Аполлон, – Нет тут никакого дела. Я вам могу все рассказать, а после этого вы посмеетесь, какой я дурак.
– Это едва ли. Хотя мне не дает покоя один момент… – задумался Данила, – Но прошу. Как все было?
Аполлон вздохнул. По его лицу читалось, что вспоминать об этом он совсем не хочет, как не хотят люди вспоминать о несчастном случае – только ворошить плохие воспоминания. Наконец, он стал рассказывать:
– Нам с Тимой оставалось два дня до свадьбы. Я этого дня больше жизни ждал.
Он вдруг осекся. Словно распробовал слова на вкус, и они показались ему неправильными. Однако смущение его быстро рассеялось, и он продолжил рассказ, как ни в чем ни бывало. Данила никак не обратил внимания на эту его паузу.
– Были большие приготовления, мы все репетировали. А потом меня в середине дня вызывает курьер к парадной. Знаете, такие от «Яндекса», на велосипедах ездят. Он передал мне простой белый конверт, безо всяких опознавательных знаков. Отправитель был анонимный. Я вскрыл конверт, думал, что там какое-то тайное поздравление от близких друзей или что-то в этом роде. И представьте мои удивление, ужас и гнев, когда я обнаружил в конверте этот проклятый снимок.
Я никогда в своей жизни не видел этой женщины. Но вот мы стояли и целовались вместе с ней! Снимок был явно сфабрикован. Я подумал: кому это понадобилось? А потом пришла мысль просто разорвать его, кинуть в мусорку и пойти. Но вместе с фотографией была записка. Там было написано – «Позвони на этот номер», и был указан номер. И приписка: «Иначе Артемида все узнает».
– И ты позвонил? – спросил Данила.
– Конечно, я позвонил. Я не хотел, чтобы Тима видела эти провокационные кадры. Я думал припугнуть их полицией или на худой конец просто заплатить, чтобы отстали…
Данила кивнул и просил продолжать. Я вдруг почувствовал, что он нисколько не удовлетворен ответом Аполлона. Что он хочет спросить больше. Но почему-то не стал. Видимо, он ждал полного рассказа, чтобы потом коснуться частностей. Не стал допытываться и я, хотя эта часть рассказа Аполлона вызвала вопросы и у меня.
– Лучше бы я не звонил, – продолжал он, – На том конце ответила женщина. Я сказал, что эти снимки явная фальшивка, и она может не трудиться шантажировать нас. Тогда она сказала, что старая подруга Артемиды, и что мы с девушкой не пара. Говорила, что ей пришлось прибегнуть к такому обману, чтобы мы не сошлись, иначе нас двоих ждет впереди катастрофа. Так и сказала: «Ничего у вас не выйдет. Будет катастрофа».
Меня эти слова почему-то задели за живое. Какой-то страх обуял, что нашему союзу действительно грозит крах. Я спросил ее, что надо сделать, чтобы она не отправляла снимки. И она сказала, что я должен покинуть девушку, ничего ей не объясняя. Эта мысль тоже была страшной.
– Надо признать, ужасный выбор, – сказал Данила, – Но ты склонился ко второму.
– Да, – сказал Аполлон тоном, словно его вели на казнь, – Я просто убежал. Что-то во мне очень сильно не хотело, чтобы Тима видела этот снимок.
– Но почему ты вернулся к дому? Почему следил за ее квартирой?
– Две причины. Первая сентиментальная – я хотел посмотреть, как она справляется без меня. Как перенесла мой поступок. Знаю, это звучит глупо и даже жестоко, но я не могу объяснить лучше. Я сам себя иногда плохо понимаю. Но вторая причина главнее – я хотел увидеть эту подругу, которая так со мной поступила. Спросить ее, почему она решила нас разлучить.
– Поэтому ты носил карточку в кошельке и не избавлялся от нее, – кивнул Данила.
– Поэтому, – повторил он. Вдруг взгляд его сделался грозным, хотя предназначался не для нас, – И я видел ее сегодня! Она заходила к Артемиде за пару минут до того, как вышли вы!
– Это так, но это неважно, – сказал Данила.
Аполлон чуть не упал со стула. Его голос заполнил собой всю комнату и кажется, грозил сорвать с петель дверь и вырваться в коридор коммуналки, когда она прокричал:
– Как неважно?! Она разрушила мою жизнь!
На Данилу его полный боли возглас не произвел никакого впечатления. Напротив, он уселся поудобнее и сказал так:
– Конечно, эта девушка играет центральную роль в этом деле. И мы до нее еще дойдем. Но сейчас я бы хотел поговорить о том, почему ты на самом деле покинул Артемиду. И девушка эта здесь не причем.
Аполлон нахмурил светлые брови.
– Ответь мне вот на что, – сказал Данила, – Почему, после того, как ты получил конверт со снимком, ты позвонил на этот номер?
– Я же сказал – меня шантажировали. Я не хотел, чтобы Тима это видела.
– А что было бы, если она увидела?
– Не знаю… – он запнулся, будто сам впервые задумался об этом.
– Ты боялся, что увидев снимок, она бросит тебя? Поверит фотографии?
– Наверно. Я же говорю, что плохо понимаю себя. Я просто испугался, поддался этому страху. А она будто знала, за какие струнки дернуть во мне. Я сам всегда чувствовал, что Артемида слишком хороша для меня. Я сам не верил, что мне так повезло с ней. Знаете историю про Пигмалиона?
– Конечно, – сказал я, – Скульптор, который влюбился в собственное творение. Он просил богов оживить свою идеальную женщину и те выполнили его просьбу.
– Именно, – улыбнулся он. – Понимаете, я как увидел Артемиду в первый раз, так меня в грудь будто молотом что-то ударило. «Это она», – что-то говорило внутри меня. «Она – твоя идеальная женщина». А я ее даже еще не сваял в то время!
– Почему же ты думал, что она слишком хороша для тебя? – спросил Данила.
– Вы же видели, какая она красавица! – воскликнул в сердцах Аполлон и тут же зарделся, – И какой я. Я даже не понимал, что она во мне нашла, не понимал, почему помогает во всем. Даже пригласила жить к себе. Мне было очень неудобно, ведь у нее такая квартира. Я в таких даже не был никогда. А тут жить!
– И почему, по-твоему, она тебе помогала? – продолжал Данила. – Ты считаешь, у нее был некий корыстный интерес?
– Да какая тут корысть! – воскликнул он, – У меня ничего нет за душой, что она могла у меня взять. Скульпторство мое еще даже денег не приносит, так что на это положить глаз она не могла. Скорее это я пользовался ее благами.
– Тогда если это не корысть, то что?
Аполлон отвел взгляд.
– Если хочешь меня обвинить в трусости или назвать дураком, пожалуйста. Да я и сам в этом признался.
– Я тебя не обвиняю, я хочу, чтобы ты увидел правду, – ответил Данила, – Вместо того, чтобы дать девушке увидеть снимки и дать ей принять собственное решение, ты даже не показывал ей их. Ты уже испугался, что таких слабых доказательств будет достаточно, чтобы разрушить ваш союз. Что Артемида на самом деле не любит тебя. Или что ты недостаточно хорош для нее. При этом я вижу лишь доказательства обратного. Иначе зачем ей просить нас найти тебя?
Аполлон склонил голову, снял очки и погрузился в тоскливое молчание.
– У меня остался один вопрос, прежде чем мы уйдем, – сказал Данила, – И я прошу ответить на него искренне. Искренне не перед нами, а перед самим собой. Ты любишь Артемиду?
Он поднял взгляд, хотел было что-то сказать, но вдруг его будто осенило, он резко поднялся со стула и стремительно прошел в угол комнаты к окну. Стянул простынь со своей работы у стола. Это была гипсовая скульптура в античном стиле. Она изображала девушку в тунике, которая стояла, положив руку на плечо. Длинные волосы, характерные черты лица – я сразу догадался, что он моделировал девушку с Артемиды. Скульптура еще не была закончена, но даже в таком виде она воплощала всю красоту оригинала.
– Талантливо, – похвалил Данила.
– Надеюсь, этого ответа вам достаточно.
– Будем считать так.
Данила поднялся, поправил фуражку и направился к двери.
– Подождите, – окликнул его Аполлон, – И что теперь будет?
– На твоем месте я бы пришел к ней сам и рассказал все как есть, – сказал Данила, – Я со своей стороны сообщу Артемиде о том, где ты живешь. Придет она или нет – решать ей.
– Но здесь ужасно! – вскричал он, – Она убежит отсюда, как только ступит за порог.
– Ты опять решаешь за нее, – улыбнулся Данила, – Друг мой, оставь эти глупые волнения. Если твои чувства к ней искренни, ты должен верить в нее. Точнее, верить в вас двоих.
Мы вышли за порог. Нас провожала внимательным взглядом женщина с бигудями. Видимо, она все это время подслушивала у двери. Мужик на ступеньках все так же хлестал пиво и курил.
– Ну как там ваш Артемон? – пробасил он, когда мы проходили мимо.
Выйдя во двор, Данила тут же набрал Артемиде. Спросил, не ушла ли еще горничная. Услышав ответ, прокричал, чтобы она ее задержала. Уронил телефон в карман брюк и поторопил меня следовать за ним.
Мы сели на трамвай, который вернул нас к дому, где жила Артемида. Данила даже не шагами, а прыжками взлетел на третий этаж и позвонил в дверь. Открыла взволнованная Артемида.
– Ну как? – спросила с порога, – Нашли?
Данила проигнорировал ее вопрос и вошел за порог. Я последовал за ним. Горничная стояла рядом с девушкой, с сумочкой в руках, по виду, уже готовая уходить.
– Да, и что вы хотели от Елены-то? Я ей сказала задержаться, но она очень спешит.
– Надеюсь, у вас что-то важное ко мне, – нахмурилась горничная.
Я знал, что ее настоящее имя было Диана. Но что это давало нам? Как она была связана с Артемидой? Этого я вовсе не понимал. Глядя на Данилу, я ожидал услышать обличительную речь, но вместо этого мой спутник широким жестом указал вглубь квартиры.
– Покажите, пожалуйста, где вы убирались.
– А это зачем? – спросила она.
Артемида взволнованно посмотрела на нас.
– Причем здесь ее уборка? Она все хорошо сделала, если вас это интересует.
– Это невероятно важно, – обезумевшим голосом сказал Данила, – Вся ваша жизнь зависит от этой уборки. Поверьте мне.
Слова эти звучали донельзя глупо, но Данила сказал их таким тоном, что Артемида сразу бросилась показывать.
– А вас прошу пройти с нами, – сказал он горничной.
И он пропустил ее вперед, всем своим видом показывая, что не спускает с нее глаз. Артемида сначала показала комнату, в которой сидели мы в свой первый визит. Данила, кажется, забрался во все углы и чуть не перевернул стол, когда пытался что-то под ним найти. Выпрямив смятую от ползания лицом к полу фуражку, он покачал головой и просил показывать дальше. Мы прошли в общий зал и обеденную комнату. И здесь Данила чуть не перевернул все вверх дном, распахивая дверцы и вытаскивая до упора полочки. Артемида с ужасом смотрела на это варварство. В конце осмотра последней комнаты мой спутник, видимо, осознал, как неприглядно смотрятся его действия и снял фуражку, отвесив низкий поклон.
– Прошу извинить меня, – сказал он, – Но медлить нельзя ни секунды. Сколько комнат нам осталось?
– Спальня, – со слезами на глазах сказала девушка.
И Данила ворвался в спальню. В сторону полетели одеяла, матрас и подушки. Прикроватный шкафчик был буквально разворочен. Впрочем, Даниле все-таки хватило такта не вламываться в шкаф девушки. Он попросил Артемиду посмотреть, все ли там в порядке. Она посмотрела и сказала, что в порядке.
– А что может быть не так? Данила, вы меня изводите! Скажите, уже, наконец, что мы ищем?! – плакала она, заламывая руки.
Но он по-прежнему молчал. В ванной тоже ничего не оказалось, хотя Данила даже скрутил лейку с шланга и заглянул внутрь. Струя воды залила мундир, но это его не смутило. Из всех комнат оставалась лишь кухня. Только мы вошли, Данила остановился на полушаге и стал смотреть куда-то в пол. Я проследил за его взглядом. Орф что-то мирно ел из миски. Будто почувствовав взгляд Данилы, он развернул к нему морду и стал смотреть в ответ. Потом обтер морду язычком и вернулся к миске.
– Артемида, это вы положили ему еды сейчас?
– Нет, – покачала головой девушка.
– Тогда…
И он посмотрел на горничную. Она стояла у входа на кухню как изваяние из камня, безо всяких движений. Ничего не дрогнуло в ней, когда она говорила:
– Да, я положила.
И поспешила дополнить:
– Это просто еда. Я решила, что собака будет голодной с прогулки.
– Вы молодец! – похвалила Артемида, – Но Данила…
Только она повернулась к нему, чтобы продолжить фразу, а он вдруг нырнул к миске, хватаясь за нее обеими руками. Собака сначала с недоумением посмотрела, как из-под носа уплывает еда, а затем зарычала и попыталась отобрать миску. Данила же запустил в нее ладонь и стал перебирать корм. Внезапно он распрямился и развернулся к нам. Протянул вперед руку с влажным коричневым месивом. Среди кусочков собачьего корма виднелись кусочки чего-то фиолетового, будто обломки длинного стержня. Приглядевшись к ним, Артемида нахмурилась.
– Что это такое? – спросила она, касаясь пальцем одного из кусочков.
– Если это то, что я думаю, то трогать не советую, – предостерег Данила, – Скорее всего, это флокумафен – мощный пестицид. Откуда он у вас?
Вопрос был направлен горничной, которая стояла у нас за спинами. В ответ было молчание. Я развернулся – проход был пустой. Пока мы все смотрели на кульбиты Данилы у миски, Елена-Диана использовала эту возможность, чтобы убежать.
– Звоните ветеринару! – крикнул Данила и рванул за горничной.
Я за ним. От кухни до входной двери расстояние было около трех-четырех метров. В конце коридора я видел, как девушка в отчаянии возится с замками, пытаясь распахнуть дверь и бежать. Вот щелкнул последний замок, дверь подалась и она уже готова была выскользнуть. Но в этот же миг рядом с ней оказался и Данила. Схватил ее за локоть – несильно – завел за спину и аккуратной подсечкой положил девушку на пол. С заведенной за спину рукой, отчаянно дергающая ногами, она выглядела сейчас как рыба, которую выудили зимой из проруби и она стучит хвостом об лед.
– Пусти! На женщин нападает! Помогите! – кричала самозванка.
– Не советую тратить силы, – сказал Данила.
Хватка у него была железная. Захват он тоже сделал грамотно: любая попытка вырваться вела только к тому, что девушка сильнее выла от боли в суставах.
– Иван, глянь ее сумочку, – сказал он.
Поколебавшись, я потянулся к ее сумочке, лежавшей рядом. С некоторым смущением стал шарить там рукой.
– Смелее, – сказал Данила, – Скорее всего, она подмешала средство от крыс. Есть там что?
– Я в полицию заявлю! – рычала тем временем девушка, – Вы не имеете права!
Среди вороха одежды, косметички и еще бог знает чего, моя рука наткнулась на картонную упаковку. Я вытащил ее на свет. Это был пестицид с труднопроизносимым названием. На упаковке была изображена мышь внутри красного перечеркнутого круга. Я осторожно сунул внутрь руку и извлек на свет те самые фиолетовые кусочки, что лежали в миске у собаки.
– Так это правда! – ахнула Артемида.
Девушка подошла к нам, трясущимися руками держа у груди Орфа. Собака облизывалась и с понурым взглядом смотрела по сторонам. Пес вовсе не понимал, от чего вдруг такой шум.
– Позвонили врачу? – спросил Данила, – Собака или еще не успела съесть яд, или он не успел подействовать.
– Конечно, позвонила! – сказала она, не отрывая взгляда от лежавшей на полу девушки. – Зачем вы это сделали?
Та неожиданно засмеялась. От беспрестанной борьбы с Данилы, волосы на ее голове растрепались и попали в рот. Она выплевывала их, слюна падала на ковер, оставляя там пенистые следы. Зрелище было неприятное, как, впрочем, и вся возникшая ситуация.
– Какая ты тупая! – вдруг закричала девушка. В этих грубых словах чувствовалось облегчение, будто она давно хотела выразить эту эмоцию презрения. Я понял, что на полу лежала уже не горничная «Лесных нимф». Будто девушка решила наконец снять с себя эту надоевшую личину, показав истинное лицо.
– Простите, – опешила Артемида, – Разве мы с вами знакомы?
– Верите или нет, но девушка, что сейчас перед вами – ваш кровный родственник, – вступил Данила. – Не так ли, Дафна?
В ответ она противно и высоко рассмеялась. Слюна еще глубже пропитала ковер.
– Дафна? – повторила Артемида, – Моя сестра Дафна?
– Да! – закричала та, вонзив в Артемиду ненавидящий взгляд, – Та Дафна, которую вы с отцом бросили! Дафна, которая жила все это время в бедности и безвестности, пока дорогая Артемида развлекалась в Петербурге на деньги отца!
Она надула щеки и громко сплюнула на пол.
– Знаешь, сколько мне пришлось работать уборщицей, посудомойщицей, кассиром в занюханном ларьке, просто, чтобы прокормить нас с мамой? Ты наверно и не работала нигде никогда. Приехала сюда, расфуфыренная цаца, сразу купила себе хоромы, хотя и жизни настоящей не знаешь!
Мне вдруг захотелось как-то заставить эту девушку замолчать – до того противные и ядовитые слова исходили из нее. Я сказал было ей прекратить, но неожиданно меня остановила сама Артемида. Девушка показывала недюжинное спокойствие в ответ на поток брани и оскорблений. Хотя, когда она заговорила, голос ее звенел от напряжения:
– Дафна, я ничего не знала о вас с мамой. Я не знала, где вы жили. Если бы…
– Ой, прекрати! – перебила сестра, – Тебе было плевать на нас. Ты ни с кем не хотела делиться состоянием отца. Я уверена, что ты даже не пыталась нас найти! Как это так получилось, что ты не знала о нас, но я знала о тебе все? И смотри – приехав в Петербург, я смогла легко тебя найти.
– Я понимаю, – кивнула Артемида. – После своих выводов ты решила, что нужно разрушить мою жизнь. Исчезновение Аполлона – тоже твоих рук дело? Эта записка…
– Ну надо же, сама догадалась? – съязвила Дафна, – Вы друг друга стоите – он такой же тупой как ты! Я даже не думала, что у меня получится вас разлучить, а он будто сам слился! Ха-ха!
Данила рассказал про фальшивую фотографию и про шантаж. Все это время Дафна, не унимаясь, хохотала. Она упивалась тем, как славно у нее это получилось. Даже несмотря на поражение, она находила удовольствие в том, что ей удалось хоть чуть-чуть поломать чужую жизнь. Впрочем, длилось это недолго. Радость ее вскоре сменилась злой досадой, когда она воскликнула:
– Ты бы сама в жизни не доперла, что случилось! Тупая как пробка! Корчит из себя леди какую-то. Если бы этот детективишка не выложил тебе все на блюдечке, ты бы сидела тут и ныла, как дура.
– Хватит. Называть. Меня. Детективом, – прогремел Данила.
– Данила, отпустите ее, – сказала Артемида.
– Вы уверены?
– Да.
Он ослабил хватку и потихоньку отпустил руку девушки. Но отошел недалеко, готовый в любую секунду обуздать дикого зверя. Дафна сейчас именно им и была: загнанная в угол, она, казалось, готова была броситься на любого, кто к ней подойдет. Артемида поставила собачку на землю, взглянула в глаза сестре и сделала шаг ей навстречу. Та приняла защитную позу, подняв руки со сжатыми в кулаках ладонями. В то же время была в ней какая-то неуверенность. Будто она не знала, как ей сейчас поступить.
Артемида сделала еще один шаг навстречу и стала терпеливо ждать. Не встречая агрессии, Дафна постепенно опустила руки. Она непонимающе смотрела на сестру. Может, она ожидала нападения – физического или вербального – за все те гадости, что она совершила? Но Артемида лишь спокойно улыбалась, и от этой улыбки становилось приятно на душе. Наконец, она сделала третий шаг, развела руки в стороны и медленно оплела ими сестру. Дафна поначалу видимо встрепенулась, все ее тело напряглось, ожидая угрозы или боли, но в действии Артемиды не было никакого вреда. Это были любящие объятия близкого родственника. Артемида буквально прижала к себе сестру, положив голову ей на плечо и крепко обняв руками. Дафна некоторое время смотрела перед собой в страхе и непонимании, а потом ее взгляд размяк. Будто сломалась какая-то невидимая стена внутри нее. Взгляд ее успокоился, а на глазах выступили слезы. Она с силой обняла Артемиду в ответ.
Я в неверии глядел на то, что сейчас происходило у меня на глазах. Еще минуту назад Дафна изрыгала ненависть и проклятья, а сейчас она рыдала навзрыд как маленький ребенок, и две сестры буквально таяли в объятьях друг друга, будто не могли насытиться простой человеческой теплотой. В воздухе не осталось и следа ненависти и злобы, излитые ей. Даже Орф проникся атмосферой примирения – виляя хвостом, бегал вокруг девушек и радостно лаял.
Дафна же продолжала изливать слезы. Когда Артемида отпустила сестру, та уронила голову ей на грудь и продолжила плакать. В какой-то момент, кажется, она хотела что-то сказать, но вместо этого заплакала еще сильнее.
– Я не хотела! – кричала она, – Сама не знаю, что нашло. Прости меня!
Позвонили в дверь – это пришел ветеринар. Он тоже был смущен открывшейся сценой, но девушки, как по команде, обе бросились помогать ему осматривать Орфа. Особенно волновалась за собачку Дафна, хотя именно она чуть не убила пса.
– Ты думаешь, она притворяется? – спросил я Данилу, наблюдая за девушкой.
– Понятия не имею. Женский характер всегда был для меня загадкой, – сказал он.
– Я думаю, притворяется. Артемида в опасности от этой стервы. Сколько подлости она ей уже сделала! Думаешь, простые объятья все решат?
Он улыбнулся и чуть надвинул фуражку на лоб.
– Я думаю, это уже не наша с тобой забота.
– А как ты понял, что она – сестра Артемиды?
– Разве не очевидно? – он искренне удивился, – Три факта. Первый – она назвалась Еленой, по имени их общей матери. Либо чтобы подсознательно уколоть, либо это было первое, что ей пришло на ум. Второй – собака не залаяла на нее. Она не могла ее видеть ранее, так что единственный вывод – она пахнет так же, как Артемида. А значит девушки – кровные сестры. И третий факт – в «Лесных нимфах» нам сказали, что ее зовут Диана. Куда уж очевиднее?
– Но не Дафна ведь, – упорствовал я.
– Скорее всего, изменила имя впоследствии, – пожал плечами Данила, – Признаю, я слегка додумал в этом случае, но все-таки оказался прав.
– Ладно, и что теперь?
– Теперь нам осталось сделать лишь одно.
Он подошел к Артемиде и что-то сказал ей. Она поднесла руку к губам словно в испуге от услышанного, а потом быстро закивала. Вернулась взглядом к Орфу – голова ее теперь была занята совершенно другим. Я понял, что Данила рассказал ей, где найти Аполлона.
И только мы пошли к выходу, как в дверь опять позвонили. Я открыл дверь: за порогом стоял в белой тщательно выглаженной рубашке Аполлон. В руках он держал небольшой букет пышных астр. Увидев нас, его радостная улыбка сменилась удивлением.
– Все в порядке? Тима дома? – спросил он.
– Ты как раз вовремя, – сказал я, затаскивая его внутрь, – Слушай, ты бы поувереннее был. Так у вас с ней ничего не выйдет.
– Я стараюсь, – заизвинялся он.
– Аполлон?! – донесся взволнованный взгляд Артемиды из общего зала.
