Антон Волков
Искатель истины Данила Соколик
– Цьог маж до хья, шайтан! – прохрипел он, вытаскивая кинжал.
Данила принял боевую стойку. Но битвы не случилось. Внезапно пространство палубы перед нами залило море света, сзади нас обдал сноп ветра, а со стороны воды раздался многократно усиленный громкоговорителем голос.
– Бросьте оружие! Повторяю – бросьте оружие!
Я развернулся – слепя десятками огней, к нам приближались катера водной полиции. Мы достаточно далеко уплыли по Большой Неве и проходили мимо Адмиралтейских верфей. Еще немного – и мы попали в Финский залив. Но катера нас нагнали.
– Соколик, если ты меня слышишь, помаши рукой! – донесся голос по рупору. Я узнал Клыгина. Вот уж не думал, что обрадуюсь ему! Он плыл к нам на одном из катеров.
Не сводя глаз с кавказцев, Данила помахал рукой. Те мрачно смотрели на приближавшуюся кавалерию. Они все еще держали в руках загнутые клинки, но по глазам их было видно, что в бой они уже не пойдут. Все, кроме Аслана. Он сбросил олимпийку, обнажив мускулистое тело, и со свирепым видом пошел на Данилу. Раздался свист кинжала, а потом чеченец полетел лицом в пол. В тот момент, когда лезвие опускалось на грудь моего друга, он ушел в сторону и сделал элегантную подсечку. Сталь острия коснулась шеи Аслана, нелепо распластавшегося на борту.
– Так и лежи, – приказал Данила.
Аслан зарычал, но остался лежать. Катера были все ближе, и я почувствовал облегчение. Мы были спасены! Данила разрезал хомут, сжимавший мои запястья, и я стал растирать затекшие руки.
– Так что у тебя были за карты? – спросил я, – Наверно, фул хауз, раз ты так уверенно ставил.
– Фул хаус? – усмехнулся Данила, – Я даже не знаю, что это такое. У меня была какая-то шелуха – двойки-тройки. С таким точно не выиграешь.
– Чего? Так ты блефовал?!
– Конечно. В последней игре мне ничего не оставалось, как запугать его. Ты разве не понял, что мы проиграли бы в любом случае? Моей целью было тянуть время как можно дольше до появления полиции. Поэтому я выбрал покер. А как только мы попали на яхту, я сразу включил вот это.
Он вытащил из-за пазухи маленькую черную коробочку с мигающей лампочкой.
– Когда Клыгин уезжал из клуба, я попросил у него GPS-трекер, – объяснил Данила, – Как раз на случай, если ситуация пошла бы по такому сценарию, как сейчас. Как удачно, что один из полицейских успел его доставить. Иначе пришлось бы совсем туго.
– Подожди. Еще ты сказал Алмазу, что ничего не расскажешь полиции, если он нас отпустит с деньгами. Ты правда собирался так поступить?
Данила глянул на меня снисходительно.
– Друг мой, вся игра в покер строится на блефе. Конечно, я лгал. Сам посуди – о каком утаивании информации идет речь, если кавалерия Клыгина уже была в пути?
Плеча Данилы коснулась рука Анны.
– Чемоданчик, – прошептала она, – Я пойду забрать чемоданчик.
До того, как мы поняли, о чем она говорит, девушка уже побежала в сторону личных покоев Алмаза. Спустя минуту она появилась с серебряным чемоданчиком – тем самым, где хранился выигрыш из подпольного казино. С радостным выражением она побежала к нам.
– Вот! – вскричала она, – Это вы отдади…
Она не успела закончить: правое плечо ее дернулось вниз, словно его повел невидимый кукловод. Грудь ее словно пронзило невидимыми иглами, и в том месте, где они вошли, стали проявляться красные пятна. Бег ее прервался и после пары неловких шагов Анна упала на палубу. Чемоданчик отлетел в сторону и покатился к бортику.
– Так тебе! – раздался хриплый крик с флайбриджа, – Продажная стерва!
С высоты каюты на нас смотрел Алмаз. В толстых руках он сжимал автомат. Я не успел заметить, как Данила метнулся к нему. Взмах шашки – толстяк отшатнулся и упал. Данила снова занес клинок. Я ринулся наверх. В глазах его было звериное выражение. Алмаз лежал на полу, обе руки его были в крови. Я чувствовал – Данила действительно готов был убить его.
– Стой! – воскликнул я, хватая товарища за руку с занесенным в нем оружием. Он сильно оттолкнул меня.
– Помнишь, что ты мне сегодня говорил?! – спросил я, – Жизнь любого человека ценна, даже пропащего!
Данила заколебался. Клинок опустился, а потом острие ударило в пол каюты в сантиметрах от лица Алмаза. Тот громко завизжал и прикрыл глаза кровоточащими ладонями. Данила вложил шашку в ножны, схватил лежавший рядом автомат и швырнул его в Неву. Не говоря ни слова, он помчался обратно по лестнице – туда, где лежала Анна. Я облегченно выдохнул – мне совсем не хотелось видеть Данилу убийцей. Пусть даже мерзавец этого и заслуживал.
Девушка еще была жива. Данила присел рядом и положил ее голову к себе на колени. Когда я подошел, то со всей холодящей душу ясностью понял – она не выживет. Из ран на груди обильно шла кровь, и мне страшно было думать, что случилось с ее легкими. Наверно, пули миновали сердце, оставив ей еще несколько мгновений жизни. Она хрипела, из уголков губ текла кровь. При каждом вдохе она заходилась кашлем.
– Не… не кори себя, – сказала она, глядя на Данилу. Рука ее дрожа поднялась и легла ему на плечо.
– Я не защитил тебя, – сказал Данила. В голосе его был страх.
– Неважно, – сказала она и закашляла, – Я уже не думала, что найду таких мужчин, как ты. Однажды я верила, что нашла.
Рука ее слабела и падала с плеча, но Данила схватил ладошку.
– Я ошиблась. Меня предали, – из последних сил продолжала она, – И я не хотела жить. Но ты… Я очень рада, что встретила тебя. Данила Соколик, живи и помогай другим. Будь добрым и честным человеком…
Это было последнее, что сорвалось с ее губ. Рука безвольно опустилась, ладошка выскользнула из хватки Данилы. Она медленно склонила голову набок и закрыла глаза, словно просто отходила ко сну. Данила отвернулся и стал смотреть на Неву. Полицейские уже окружили яхту со всех стороны и поднимались на борт. К нам подошел Клыгин.
– Да уж, Соколик, я не знаю, как тебя из этой кутерьмы теперь вытаскивать, – проговорил он, уперев руки в бока, – Угон мотоцикла, нарушение порядка, создание общественно опасной ситуации… Эй, ты меня слышишь?
Вместо ответа Данила поднял на руках бездыханное тело Анны.
– Это кто? – нахмурившись, спросил Клыгин.
– Еще одна жертва нашего преступника, – сказал Данила. Голос его был сухой и бесцветный.
– Так кто в итоге преступник? Что мне сказать жене Артема?
– Алмаз Гурджиев. Он корчится в муках наверху, в рубке. Кроме махинаций в подпольном казино, у него еще ряд громких финансовых преступлений. Пожизненный срок обеспечен.
– Серьезно? Тот самый Гурджиев, о котором столько говорили? Мы уж думали, это призрак.
– И еще кое-что. Вон там лежит чемоданчик, – Данила кивнул на серебряный кейс, у бортика яхты, – В нем выручка от казино, в том числе деньги, проигранные Артемом. Двести тысяч. Передай их его семье.
Клыгин с сомнением взглянул на чемоданчик. Наверно, в голове его прокручивалось, как это правильно провести по протоколу и не обманывает ли его Данила.
– Если ты уважаешь его семью, верь мне, – сказал он, а затем направился к одной из лодок.
– А ты куда?
– Мне нужно разыскать родственников этой девушки и сказать им, что случилось.
– Она так важна для тебя?
– Да. Я обещал ей кое-что и не выполнил.
Один из полицейских помог ему погрузить тело на борт. Я не стал идти за ним. В тот момент мне подумалось, что Даниле нужно побыть самому. Да и я хотел привести мысли в порядок, успокоиться после пережитых событий. Я оперся на перила яхты и смотрел на раскинувшееся передо мной бескрайнее темное полотно Невы, в котором белой монетой отражалась луна. Вода была такой черной, что, казалось, передо мной раскрылась бескрайняя бездна. Сколько еще боли и страданий мы встретим с Данилой на пути? И как глубоко в эту бездну нас с ним затянет?
Глава 6. Игра на третий дан
После случая в «Танатосе» мы с Данилой две недели сидели дома. Оба сильно простудились после купания в холодной Неве. Кроме прочего, друг мой все время пребывал в скверном настроении, и мы почти не разговаривали. День обычно состоял из того, что Данила сидел у себя в комнате, беспрестанно чихал и иногда выходил, чтобы взять принесенную курьером еду. После этого мы следовали на кухню, где ели пиццу, бургеры или роллы. Ели молча, изредка обмениваясь ничего не значащими фразами.
Под конец второй недели после очередной трапезы Данила вдруг поставил на стол доску для игры в го. Взглядом он позвал меня сыграть с ним.
– Только не это, – простонал я, – Я играть не умею, ты же знаешь. Избиение младенцев опять будет.
Не то, чтобы я не умел играть, скорее, не хотел учиться. После нескольких партий я осознал, что для этой игры необходимо обладать складом ума математика и просчитывать наперед сложнейшие комбинации. А я всегда действовал по наитию. Неудивительно, что Данила обыгрывал меня, как говорится, «всухую».
– Найди соперника себе под стать. А так, я вижу, тебе нечего делать.
– Да брось, Иван. Я тебе фору дам, – умолял Данила.
– Опять десять камней?
– Хочешь, пятнадцать?
Я покачал головой. Лицо Данилы погрустнело. На душе у меня тоже стало смутно. Все-таки нужно как-то развеселить друга, пусть это будет ценой моего очередного унижения. Я согласился. Однако унижаться в тот день не пришлось. Только Данила с огромной скоростью расставил мою фору, как в дверь позвонили. Я открыл – на пороге стояли капитан Вакула Будко и его дочь Полина.
– Ну кто там? – недовольно спросил Данила из кухни.
– Дядя Даня! Дядя Даня, это я! – с радостью прокричала девочка, юркнув у меня под мышкой на кухню.
– Здравствуй, Иван, как дела? – проговорил капитан, выставляя вперед щербатую ладонь.
Появление капитана было хорошим и плохим знаком одновременно. Возможно, он нес вести о моем аресте. А может – об освобождении. Невысказанный вопрос отразился на моем лице, и капитан, быстро прочитав его, покачал головой:
– Пока ничего сказать не могу. Я сегодня с неофициальным визитом, так сказать. Полю обещал к Данилке сводить. Уж очень ей не терпелось с ним поиграть.
Я удивился:
– Поля хорошо играет?
Капитан взглянул на меня с толикой обиды во взгляде:
– У Полины уже пятый кю!
– Это… это круто?
– Ясно, ты в рейтингах ничего не понимаешь, – покачал головой капитан и стал объяснять. – Всего у игроков в го – профессиональных, то есть – есть 30 кю. После кю идут даны – от первого до девятого. Но девятого у нас в России ни у кого нет.
– Если у Полины пятый кю, то какой у Данилы?
– У Данилы уже не кю, а дан. Но, поскольку он никогда на профессиональных турнирах не играл, то и рейтинга у него официального нет. Хотя нет, что это я… Он сыграл три профессиональных матча при определенных обстоятельствах, после чего получил третий дан. Но сейчас, я думаю, у него уже четвертый.
Третий дан? Ничего себе! Я представил себе, с какой высокой колокольни он смотрел на меня в наших играх. Наверно, мои потуги играть он воспринимал как мельтешение насекомых на земле. А я так надеялся, что оказываю ему хоть какое-то сопротивление!
Когда мы с капитаном вошли на кухню, девочка и Данила уже уперли свои взгляды в доску. Это были напряженные взгляды – все их внимание ушло их окружающего мира и целиком сосредоточилось на доске, где один за другим в разных углах появлялись черные и белые камни. На нас они не обращали внимания. Капитан и я подошли вплотную и стали смотреть на их игру.
– Вы что-то понимаете? – шепнул я ему.
– А что тут понимать? – пожал плечами Будко, – Поля ему свою джосеки показывает. Она придумала, вот теперь хвастается.
– Джу.. джи-ссс-секи? – пролепетал я.
– Нет, джо-се-ки. Это японское слово такое, обозначает начало розыгрыша партии. То есть, первые несколько ходов с обеих сторон, которые дают игрокам преимущества.
– А зачем это? – не понял я, – Зачем запоминать комбинации?
– А ты что, просто камни куда попало ставишь? – посмеялся капитан.
– Ну я всегда начинаю с центра доски. Данила зачем-то в углу два камня всегда ставит.
– Так в углы и надо. Какая цель игры, по-твоему?
– Съесть как можно больше камней. Ну как в шахматах.
Только я это сказал, три пары глаз вперились в меня.
– А что, не так разве? – спросил я.
– Дядя Даня, вы ему не объясняли? – с серьезным видом спросила Поля.
– Иван человек творческий, – объяснил Данила, – Я знал: объясняй не объясняй, он будет играть по-своему. Поэтому мы с ним всегда играли в некий вариант шашек. Я давал ему съесть пару камней, раз он этого так желал. Я же съедал всю его территорию.
Капитан Будко расхохотался. Я с непонимающим видом уставился на него. Он хлопнул меня по плечу.
– Ну теперь все понятно! Давай я тебе все разъясню. Данилка, Полька, возвращайтесь в игру!
– Да не надо мне ничего объяснять, – запротестовал я. По правде, я был слегка уязвлен словами Данилы и чувствовал себя дураком перед собравшимися.
– Нет, послушай. А то так и продолжишь камни есть.
– Ну и буду! – воскликнул я, перекрестив руки на груди.
– Итак, начнем с азов. Смотри, у Поли черные камни, у Данилки белые. Доска 19 на 19 клеток. Черные всегда ходят первыми. Это значит, что у них есть небольшое преимущество в игре. Поэтому часто, особенно в профессиональных играх, белым дается 5 с половиной очков в конце игры, чтобы нивелировать разницу в территории. Игроки ходят по очереди, занимая перекрестья клеток на доске.
– Я знаю! А если окружить камни противника со всех сторон, ты их «съешь». Это называется атари.
– Верно, это одно из правил игры. Второе правило – ко-борьба. Если вы поставите свои камни так, что каждым своим ходом будете съедать камень противника на одном и том же пункте, то вступает в силу это правило. Скажем с одной стороны Поля поставила три камня в окружения и впритык к ней поставил три камня Данила. Соответственно, четвертый камень создаст ситуацию «атари». Противник съест камень, но ничто не мешает другому игроку в свою очередь съесть этот четвертый камень. И так до бесконечности. Чтобы этого не случалось, в го есть правило – нельзя ходить во время ко-борьбы после хода «съедения» противника. Обязательно нужно сделать ход в другом месте доски.
– Но тогда же игрок закроется!
– Может быть. А может, и нет. Вот это все правила. Есть, конечно, много негласных правил, но они вытекают из естественной пошаговой природы игры.
– Так я не понимаю, как я проигрываю, съедая камни Данилы.
– Потому что цель игры – захватить как можно больше территории
– Да, Данила там что-то подсчитывал в конце, но по-моему, это скучно – постоянно клетки считать.
Полина прыснула в кулачок и бросила на меня беглый взгляд.
– Съедать камни – частая ошибка неопытных игроков, – покачал головой капитан, – Они начинают сражения в углах, а надо смотреть на общую картину.
– Вы так говорите, будто сами часто играли, – сказал я.
– О, я играю ужасно, – посмеялся Будко, – Но моя жена была настоящим мастером го.
Что-то изменилось в комнате после этих слов. В воздухе словно повисла неловкость. Данила и Поля все так же смотрели в доску и со стуком ставили камни, но взгляды их больше не были сфокусированы на игре. Они словно ждали, что дальше скажет капитан. Я понял, что за его словами, как айсберг под водой, скрывается какая-то история. Также он сказал «была». Значит, ее не стало? Я не спросил – решил, что будет нетактично.
– Данилка, я на балконе у тебя перекурю, – сказал капитан.
– Конечно, – кивнул Данила, делая новый ход на доске.
Будко ушел, но мне не давали покоя его слова. Я чувствовал, что за ними кроется нечто важное, и что история его жены как-то связана с Данилой. Иначе чего он так притих? Я сослался на то, что хочу подышать свежим воздухом и пошел вслед за капитаном. Пройдя через комнату Данилы, я вышел на балкон.
Капитан, стоял, положив локти на ограду балкона, в губах его уже дымилась папироса. Он глядел в сторону Невского и что-то шептал про себя. Когда я подошел к нему ближе, до меня донеслись только обрывки с именем «Амелия». Я кашлянул, выдавая свое присутствие. Капитан повернулся ко мне, лицо его приняло намеренно равнодушное выражение.
– Ну как тебе у Данилки живется? – спросил он.
– Будто я по своей воле тут. Сами же меня под арест к нему определили.
– Что, чудаковат он по-твоему?
– Это мягко говоря. Но вообще, мы с ним сладили.
– Это уж точно! Ваши приключения уже в интернете. «Безумный байкер прыгнул с моста». Знаешь, как трудно было уладить всю эту канитель с администрацией города? Так еще «Степные волки» нам написали жалобу об угоне их мотоцикла. Кому это возмещать?
– Это все Данила! – запротестовал я, хотя сам живо описывал наши приключения в своем блоге. Число подписчиков после случая в «Танатосе» заметно выросло. Теперь на нас было подписано почти пять тысяч человек.
– Да знаю, что его, – пробубнил капитан между затяжками, – Он на месте не сидит. Но это еще ничего. Сейчас он почти смирный. Ты не видел, каким я его нашел.
– Нашли? В каком смысле?
Будко прищурил глаза, седые брови сверкнули в лучах полуденного солнца.
– А он тебе что, ничего про себя не рассказывал?
– Да он меня в комнату свою только недавно пустил! И то – потому что дверь сломал шашкой.
Капитан хрипло рассмеялся.
– Это еще цветочки. Хотя с шашкой мне надо ему сказать – пусть аккуратнее будет. Полиция в городе его знает, не останавливают. Но как найдет на него раж, может и учудить.
– Как, вы говорите, его нашли? – спросил я.
Глаза старого капитана стали словно двумя глубокими озерами. Он отвернулся и в задумчивости стал смотреть на Фонтанку. Ладони его сжали ограду так, что пальцы слегка побелели. Я не стал его торопить, а тоже посмотрел на стелившееся перед нами полотно городских крыш. Над Петербургом в тот день было пасмурно: солнце светило словно из-за пепельно-дымчатой завесы. Белый круг иногда заслоняли пробегавшие облака, и тогда становилось слегка зябко.
– Ну что ж, я думаю, вреда не будет, если я расскажу, – сказал, наконец, капитан, – Могу лишь попросить об одолжении? Будь добр, завари нам чай. Это долгая история. Как раз успеем к концу партии наших профи.
Вакула Будко подмигнул и сел на стул у входа на балкон. Я пошел на кухню и вскоре принес нам дымящийся чайник и две чашки. Подтащил из своей комнаты кресло династии Мин и налил нам обоим чаю. Капитан медленно отпил, отводя усы.
– Ты знаешь, что Данила – сирота? – спросил он.
Я кивнул.
– Догадывался. Однажды увидел у него на полке письмо из приюта.
– Его родители погибли, когда ему было 12 лет. В квартире случился пожар. Мальчика спасли, но родители были в тот момент в спальне, далеко от выхода.
– А из-за чего был пожар?
– Никто не знает. Это не мог быть газ, так как в их дом он не был проведен. Возможно, это был поджог. Сам Данила как раз к этой версии и склоняется.
– А кто мог это сделать? У его семьи были враги?
– Это уже он пусть сам тебе расскажет, если захочет. Есть вещи, которые слишком опасно знать. Я про пожар тебе говорю, чтобы ты понял, почему Данила такой, какой он есть.
Я понимающе кивнул. Это уже многое разъясняло в характере Данилы.
– Причем квартиру эту он после пожара потерял, – продолжал Будко, – Жилье было не застраховано, а ремонт делать было не за что.
– Но ведь Данила мог ее продать тогда.
– Не забывай, что в то время – а это был 2008 год – было много аферистов. Данила не значился наследником жилья, так что жилищная компания его просто выставила за дверь. А квартиру пустили на продажу.
– Да не может быть!
– Такие были времена. Хотя, признаться, как я это услышал, у самого волосы на голове дыбом встали.
– Так вы же полиция! Разве не можете что-то сделать?
– Думаешь, я не пытался? Руководство давно сменилось, а в квартире живут другие люди. Слишком давно это было, когда я сунулся расследовать. Тут даже полиция бессильна.
– Давно, это какое время?
– Дай посчитаю. Я его встретил, когда ему было 16, расследовать я стал через год. Прошло пять лет с момента пожара. Ни улик с пожара, ни возможности вернуть жилье уже не было.
– А где он жил эти четыре года?
– На улице.
Слово это прозвучало буднично, будто мы говорили про дворового кота. В моей же голове в тот момент рушилась все, что я представлял о Даниле. Мне представлялось, что он в юности был прилежным студентом и учеником, закончил престижный университет. А по его умению обращаться с шашкой я вовсе решил, что он служил в армии. А тут оказывается, он вырос на улице?
– Значит, и университет…
– Не учился он нигде, – отрезал Будко, – Видел полки с книгами там у него? Вот он их почти все прочитал. Обучался сам, видишь. Впрочем, и квартиру он себе сразу снять не мог позволить. Только когда стал искателем истины.
– И как это произошло? Вы знаете?
– А вот сейчас мы подбираемся к сути моей истории, – прокряхтел Будко, устраиваясь поудобнее на стуле. Еще отхлебнул чай, слегка поморщился, – Горячий!
– Хотите, холодной разбавлю? – с готовностью спросил я. Мне хотелось, чтобы ничего не отвлекало капитана от рассказа.
– Не надо, сиди, – махнул он рукой, – Знаешь улицу Рубинштейна? Так вот, она одно время просто кишела бандами. Это с виду тут так спокойно, чинно. А в 2000-х сплошной бандитизм. Я говорю про наркотики, обман клиентов в ресторанах и барах, иногда даже до убийств доходило. Эта улица доходная, видишь, а потому тут стала образовываться местная мафия. Стыдно сказать, но многие полицейские в этом содействовали – закрывали глаза на преступления, брали взятки себе в карман. Я тогда младшим лейтенантом был, весь этот разврат видел, пытался бороться, но был в меньшинстве. Надо мной смеялись и говорили, что я не от мира сего.
Но вот однажды на Рубинштейна нашли утром два связанных тела без сознания. Они лежали перед входом в бар, а у них на груди висела большая надпись на картоне. Знаешь, что было написано? «Мы воры и убийцы, загубившие десятки жизней на этой улице. Мы глубоко раскаиваемся и просим заключить нас в тюрьму на пожизненный срок». Но и было не все. Когда мы их развязали, в кармане одного нашли клочок бумаги. Тоже на маленькой картонке был нарисован занесенный меч, а внизу подпись – «Хранители Петербурга».
– Занесенный меч – это как на кокарде Данилы сейчас?
– Именно, – кивнул Будко, – Ты уже понял, кто оставил этих мерзавцев там.
– Данила и Леракл.
– А ты откуда знаешь Леркино прозвище? – рассмеялся Будко, – И вообще, что она с ним тогда была?
Я рассказал ему о нашем разговоре на Думской.
– Только больше он мне ничего не рассказывал, это я только предположил, что они с Лерой там были, – объяснил я.
– Верно мыслишь. А вот мы тогда понятия не имели, что двух опасных преступников одолели всего двое подростков. Причем таких связанных стали находить все чаще и чаще. Следов побоев на них было мало, то есть брали их не силой. Мы силились понять, как, а сами они разговаривали неохотно. Только из некоторых вытянули, что помнят только, как зашли в бар, а дальше очнулись связанными на улице.
Но дальше стало еще интереснее. Бандиты поняли, что их ряды быстро сокращаются и начали вести себя более агрессивно. Вот тогда стала проливаться кровь. Полицию часто вызывали разбираться с дебошами, причем не пьяными. Один из участников как-то рассказал, что он из банды, и их главарь дал задание искать парня и девушку «в неприметной одежде, почти бомжей», сидящих в одном из баров. По его словам, это и были «Хранители Петербурга». Вот они и завязывали драки со всеми, кто подходил под это описание. Из его разговора также стало понятно, что бандиты были готовы на все, вплоть до убийства. Я уговорил своего тогдашнего начальника на то, чтобы прочесать в тот вечер весь район.
И что бы ты думал – драка завязалась прямо на улице. Дело было ночью, когда улица переполнена. И вот прямо посреди нее, под гудки машин и крики прохожих, образовалась настоящая куча-мала. Мы побежали разнимать дерущихся, а прямо в центре потасовки я увидел их – Лерку и Данилу. Причем, кабы ты увидел тогда его, то вовсе не узнал. Это был зверь, настоящий волк. Он кидался в потасовку, не помня себя. Люди шли на него с кулаками, у кого и нож был, а ему все равно. Он валил их на землю, жестоко избивал, кому-то руку или ребра даже сломал. Но и он бы не устоял против толпы, которая тогда на него накинулась. Бандиты схватили Лерку, а Данилу ударили сзади бутылкой по голове. Мы подоспели как раз к тому моменту, когда их уже тащили куда-то. Мы всех повязали, бандитов в обезьянник, а Данилу и Леркой я отвел к себе на разговор.
«Ну и зачем ты все это затеял?» я ему «Они бы тебя прикончили в два счета. Еще и девчонку заодно». А он взглянул на меня как зверь, глаза такие красные были, да еще с волос кровь сочилась после драки – выглядел он жутко в тот момент. Как заревет: «А где вы были все это время?! Людей убивают и грабят, а вам дела нет!» Тут уж он попал в точку, а я сконфузился. «Леракл отца потеряла от этих мерзавцев!» – кричал он – «Кто ей поможет?». У девчонки глазки были заплаканные, она молчала. А я по опыту знал через взгляд только, врет человек или нет. Сразу понял, что так и было. «Вы и есть «Хранители Петербурга?» – прямо спросил я их. Данила так манерно подбросил плечи и сказал: «Возможно». В конце концов, он признался и рассказал, что Лера мастерила снотворное, а Данила заманивал бандитов в укромные места на выпивку, где они и засыпали. После этого их связывали и оставляли полиции.
Как ты потом знаешь, Лера пошла учиться на судмедэксперта и сейчас у нас работает. Знания по химии у нее уже в том возрасте были впечатляющие – от отца и книг их впитала. Ну а Данила… Я сразу, как его увидел, понял, что из него выйдет отличный полицейский. В нем было сильное чувство справедливости, так нужное в нашей профессии. Он готов был защищать слабых и помогать людям в беде. Но самое главное – он всегда боролся до последнего, как зверь вгрызается в добычу. Но в то же время я прекрасно понимал, что этот вихрастый парень с пылающим взором никогда не согласится на мое предложение пойти в полицию. Мне оставалось только отправить его за решетку за нарушение общественного порядка. А я очень этого не хотел.
– Как же?! – воскликнул я, – Поверить не могу, что вы всерьез так думали.
Будко снова отхлебнул чай и задумчиво посмотрел на волокнистое небо.
– Государственная служба – штука подневольная, Иван. Все идет в строго заданных рамках. Поскольку я знал, что Данила мне откажет, ничего не оставалось, как следовать протоколу. И у меня сердце кровью обливалось от этого. Я думал: «Ну вот, честный справедливый парень, готовый вступаться за других, бороться с преступностью. Прекрасный пример активного гражданина. А мне его в тюрьму сажать!». Рука не поднималась заполнять форму. Но меня, на счастье выручила моя жена, Амелия.
Она часто заходила ко мне после работы, и мы вместе ехали домой после моей смены. Она была учителем у детей и подростков в го-клубе «Надежда», это недалеко отсюда, на Марата. Причем го она научилась еще давно, у первого игрока в нашей стране, Валерия Асташкина. С тех пор как себя помнила, все играла. Когда мы познакомились в университете, она сразу доску вытащила и предложила сыграть. Я, конечно, ничего не понимал, но поиграл. Признаться, саму игру я так никогда не полюбил – для меня она слишком абстрактная была, мне больше по душе конкретность шахмат. Но я с первой же партии осознал, насколько эта игра учит мыслить наперед и видеть общую картину. Особенно полезно в молодом возрасте учить детей го. Этому Амелия и посвятила свою жизнь. Я был очень этому рад.
Так вот она вошла, и взгляд ее сразу упал на Данилу. Он, в сущности, был тогда еще подростком, шестнадцать лет, хотя улица и закалила его характер. Глядя не него, можно было дать все двадцать. Амелия же постоянно имела дело с подростками в своей школе. Она без слов что-то поняла в нем, есть такое у женщин. Увидела некий потенциал, несмотря на данилкину непричесанность. Дурное слово, но лучше подобрать не могу. Короче, она вытащила с моей полки доску для го и камни – мы иногда играли с ней у меня – и поставила их на стол перед Данилой. Сама же села напротив.
«Это что такое?» спросил он и эдак хмуро на доску посмотрел. Амелия объяснила ему правила игры. «А, шахматы такие» сказал он. «Вовсе не шахматы. Давай так», – Амелия ему, – «Если ты выиграешь, Вакула тебя отпустит». Я, конечно, удивился, как она это выдумала, но только усмехнулся про себя. Знал, что Данилке у нее никогда не выиграть. «А если я выиграю, ты пойдешь учиться у меня этой игре. И будешь учиться, пока меня не обыграешь», сказала она. Тут я еще больше удивился. А потом обрадовался. Она же предлагала форму домашнего ареста, только непрямую! Это было гораздо лучше, чем парня в сырой карцер сажать с уголовниками. И вот мне интересно стало, как Данила на такое отреагирует. А он фыркнул: «Детский сад! Я шахматы знаю, играл. Здесь похоже». Амелия попросила его выставить четыре камня со своей стороны. Он нахмурился: «А это зачем?». «Я тебе фору даю. Все-таки в первый раз играешь». Он сказал да так грубо: «Не надо мне никакой форы!»
И вот они начали играть. Признаться, я видел много первых игр моей жены с новичками, но эта была самой развлекательной. Я глядел на лицо Данилы и смотрел, как его переполняют разные эмоции. От глубокой задумчивости до бессильного гнева. Вначале он пытался угнаться за Амелией и играл вслед за ней во всех углах. Ставил камни впритык, пытался окружать. Она смеялась: «Что ты за мной гоняешься? Вся территория в центре моя». И только тогда он понял, что тратит время впустую. Во время игры она объяснила ему идею «глаз»17 и научила строить их на своем примере. И в этот момент я увидел в нем совершенно новую эмоцию. Словно озарение появилось на его лице. Он увидел в игре нечто настолько интересное, что это захватило все его существо. Черные и белые камешки перестали быть для него неживыми предметами и теперь выписывали на доске смертельные танцы.
Первую игру Амелия, конечно, выиграла, но Данила мгновенно сказал: «Еще». Он даже сам собрал все камни, очистив доску для новой игры. В голове его уже крутились ходы и стратегии. Амелия сыграла с ним еще. Лера придвинулась к ним и наблюдала за игрой – ей было интересно, что же так увлекло Данилу. Во второй игре Амелия отметила, что Данила быстро учится, но все равно выиграла у него подчистую. Он стукнул кулаком по столу и сказал: «Еще». Но тут уже я покачал головой и сказал, что настало время выполнить данное обещание. Данила как вскочил. «Куда идти?» спрашивает. Я чуть не обомлел, признаюсь тебе. Вот уж я не ожидал, что такой бунтарь настолько увлечется го, что сам захочет идти учиться. Причем Амелии он чуть не поклонился, и по всему выходило, что он считает ее полным авторитетом для себя. «Пожалуйста, Амелия, научите меня этой игре», – чуть не молил он.
И так Данила стал жить в клубе и каждодневно играл в го. По сути, я оформил это как домашний арест. Он весь день проводил в клубе, но мог иногда выходить. В обмен на это он убирался и держал клуб в чистоте. Я спрашивал Амелию, хотела ли она просто уборщика бесплатно заполучить, но моя жена сама была поражена его решимостью. Только разводила руками: «Сама не знала, что так выйдет. Увидела что-то в нем». Она играла с ним каждый день, бывало по несколько раз. В свободное время Данила штудировал партии и играл с другими учениками. Причем, что странно, в турнирах на рейтинг он играть отказывался. «Надежда» готовила детей для Всероссийской федерации го, и Амелия несколько раз предлагала Даниле поехать на турниры, но тот всегда отказывался. «Я играю не для этого», – всегда отвечал он. Из-за этого трудно было официально подсчитать его рейтинг. Однако он стабильно начал обыгрывать одного игрока за другим, причем завсегдатаев, которые участвовали в больших турнирах, ездили в Европу и Корею. А когда он почти сыграл вничью с Амелией на двух камнях форы, она уже удивилась. Потом поделилась со мной: «У Данилы невероятный талант. Как жаль, что не хочет официально играть».
