Антон Волков
Искатель истины Данила Соколик
Мы с Мариной первыми подбежали к павшему хомяку. У зверька была красивая серая шерсть, лоснившаяся с боков, а брюшко светило белизной. Он был крупного размера – я подумал, что обычно хомяки такими большими не вырастают. Морда его казалась огромной из-за двух больших защечных мешков, в которых хомяк что-то сейчас хранил. Шива смотрел на нас черными бусинками глаз, а его бока бешено колотились. Я подумал, что это было от страха, ведь он только что седлал кошачий хвост. Но нет – постепенно в голову мне стала закрадываться мысль, что с хомяком что-то не так. Марина опустилась к земле и тронула брюшко Шивы.
– О Махеша, что с тобой? – прошептала она.
Подбежали Данила с Гурпритом. Вид у них был запыхавшийся: с раскрасневшихся лиц струились ручья пота.
– Нашли Шиву! – радостно воскликнул Гурприт.
Но Марина только покачала головой в ответ. Она взяла хомяка на руки и осторожно подняла, словно новорожденного младенца. Дыхание его теперь было прерывистым, словно волнообразным, а маленькие глазки оставались закрытыми, лишь иногда распахиваясь на мгновение. Шива умирал на наших глазах.
– Кот его поцапал? – высказался я.
– Нет, на нем нет никаких ран, – ответила Марина.
Я посмотрел на Данилу. Лицо моего товарища было сумрачным. Он внимательно смотрел на хомяка, острый взгляд его как будто рассекал нечто невидимое нам, стараясь добраться до сути.
– Позволь, я возьму его? – спросил он Марину.
Девушка протянула хомяка Даниле. Он деликатно раздвинул пасть зверька и аккуратно достал что-то маленькое, белое и скользкое. Воздух наполнился характерным запахом.
– Рыба! – воскликнул я, – Но откуда он мог взять рыбу? У вас же в кафе нет ничего такого!
Марина и Гурприт озадаченно смотрели на маленький белый кусочек плоти. Они словно не верили в его существование.
– Теперь я все знаю, – сказал Данила, будто обрывая натянутую нить.
– Знаешь что? – спросила Марина.
– Знаю, как отравились Маракасы и от чего умер Шива.
Хомяк на его ладони уже затих. Бока больше не двигались, а бусинки-глаза закрылись окончательно.
– Мои соболезнования, – произнес он и осторожно передал почившего зверька в руки Марины.
– Шива… ты ушел от нас, – прошептала Марина.
Они с Гурпритом сели на колени прямо на асфальте и стали тихо читать молитвы, закрыв глаза. Данила увлек меня в сторону.
– У нас мало времени, – сказал он, – Нужно ехать к Маракасам.
– Тебе уже звонили из больницы? – спросил я.
– Да, десять минут назад. Один из братьев пришел в себя и может говорить. Второй, правда, еще в коме.
– Отлично! Тогда поехали к ним.
– Нам нужно, чтобы там был и Глазей. Напиши ему в соцсети, скажи, чтобы тоже приезжал в больницу.
Данила дал мне адрес, и я открыл социальную сеть через приложение в телефоне. К нам подошла Марина, держа в открытой ладони тело Шивы.
– Шанкара покинул нас, – произнесла она, – Нам нужно вернуться в кафе, чтобы подготовить похороны.
– Конечно, – кивнул Данила, – И не волнуйся насчет Глазея.
Марина помотала головой и по-доброму улыбнулась.
– Да чего мне волноваться, если за дело берешься ты? Я до сих пор помню, как ты помог нам спастись с Контейнерной. Я и кафе заново смогла открыть только благодаря тебе. И вот ты снова помогаешь нам. Я не знаю, чем отплатить.
Сказав так, она приложила правую руку к сердцу и склонила голову перед моим товарищем.
– Очень жаль насчет хомяка, – сказал я.
– Шива всего лишь вернулся на небо, – возразила Марина, – Таков круговорот вещей. Рано или поздно это все равно бы произошло.
Мы на время попрощались с Мариной и Гурпритом и сели на трамвай, который привез нас к отделению скорой помощи. Глазей уже был в пути после моего сообщения. Данила попросил меня прислать ему номер палаты, в которой лежали Маракасы. Проталкиваясь мимо очередей, мы с Данилой прошли по коридору, в конце которого нас ждал флегматичный медсотрудник в мятом белом халате. Он вручил Даниле какой-то документ. Данила быстро пробежал текст глазами.
– Как я и думал, – сказал он, хлестнув двумя пальцами по бумаге.
Лицо его вдруг стало злым. Он сжал ладонь в кулак и с силой ударил по стене. Медбрат нахмурил бровь.
– Прошу извинить, – сказал он, – Я просто поражаюсь человеческой глупости.
Медбрат пожал плечами и снова расслабился.
– Они здесь? – спросил Данила, кивнув на дверь. Дождавшись подтверждения, он повернул ручку, и мы вошли внутрь.
Это была просторная больничная палата с высокими потолками, украшенными по краям лепниной. Больничное отделение располагалась в бывшем особняке. Следы истории были лениво замаскированы синей краской на стенах и современной мебелью. В кабинете стоял терпкий запах блевоты. Был он не сильно выражен и уже растворялся в воздухе, но от него все равно хотелось укрыть ноздри. В палате стояли три кровати, на одной из которых лежал без сознания мужчина в больничной робе. От руки его бежала трубка катетера прямо к капельнице. На другой кровати сидел второй из братьев Маракасов. Он держал у лица маску, похожую на нижнюю часть противогаза. От нее уходил прозрачный шланг к большой тумбе на колесиках с монитором на верху. При каждом вдохе раздавался мерный шипящий звук – это машина гнала воздух ему в легкие. Это был аппарат ИВЛ.
Увидев нас, Маракас отнял шланг от лица. Обнажилось лицо с грубыми, заостренными чертами, взъерошенные волосы и бегающий взгляд черных глаз.
– Вы кто? – спросил он и сразу закашлялся, – Я же просил врача… никого не пускать.
– Данила Соколик, искатель истины. Я с важным визитом, – сказал мой друг, подходя к его кровати.
– Искатель истины, – пробормотал Маракас, – Каких только фриков у вас тут в Питере не бывает. А чего надо-то?
Глаза его вдруг превратились в узкие просветы, и он вперил внимательный взгляд в Данилу.
– Как ты сказал, тебя зовут? – спросил он, – Ты не тот детектив известный… Скарабей или как его там?
– О нет, я думаю, вы имеете в виду Артура Глазея. Но вы обознались. Впрочем, он еще сыграет роль в сегодняшней встрече.
– Сыграет роль? – усмехнулся Маракас, – Что это у тебя за высокопарные речи такие?
– Сегодня вы встречались с Мариной, хозяйкой кафе «Бургеры от Шивы», правильно?
– Ну встречался… – сказал он и снова закашлялся. Быстро приставил маску ИВЛ ко рту.
– Скажите, почему вы до этой встречи съели рыбу иглобрюха?
Маракас как сидел, так и повалился на кровать, потянув за собой шланг от аппарата. Тумба на колесиках с грохотом подкатилась к его кровати. С опешившим выражением на лице он поднялся на локтях:
– Съел что? – переспросил он.
– Иглобрюх, или фугу. Эта рыба водится у берегов Китая и Японии, считается деликатесом. Но всем известно, что нужно быть очень осторожным при ее приготовлении. В теле фугу содержится мощный яд. В зависимости от дозы, он за несколько часов или несколько минут парализует тело жертвы, и человек погибает от удушья, вызванного отказом мускулатуры.
– Что за чушь! – вскричал Маракас. – Не ели мы никаких иглобрюхов.
Данила, зажав нос, кивнул в дальний конец палаты.
– Полагаю, мы можем изучить содержание вон тех ведер, что извлекли из ваших желудков врачи, когда откачивали. Я уверен, что там мы найдем останки именно иглобрюха.
Маракас прикусил губу и кинул быстрый взгляд на ведра.
– Более того, – продолжал Данила, достав бумагу от медработника, – Вот анализ яда, который вас отравил. Тетродотоксин. В естественной среде он содержится только в иглобрюхах.
Маракас вдруг расхохотался. Был это неприятный громкий смех, после которого он сразу зашелся в приступе кашля. После затяжки из ИВЛ, он, виляя пальцем на руке, сказал Даниле:
– А ты тут детектив оказывается? Четко так все предъявил. Ну съели мы эту фугу, ну и че?
– Мой вопрос был не в том, съели или нет, – покачал головой Данила, – Мне это было известно еще до прихода сюда. Мой вопрос был – зачем?
– Так, – тон Маракаса стал серьезным. Он опустил огромные, покрытые волосами руки, на бедра и сказал, постаравшись придать голосу властность, – Продолжать этот разговор мы будем только в присутствии адвокатов.
Несмотря на его попытку установить свою власть в беседе, Данила только рассмеялся.
– Адвокатов? – переспросил он, – Здесь не Америка, уважаемые братья Маракасы.
Тон его голоса стал неожиданно жестким. Маракас, словно в защиту, снова нацепил маску и стал судорожно гнать в легкие воздух.
– Вы играли со своими жизнями, чтобы сломить сопротивление одной смелой девушки, – продолжал Данила, – Ваши действия могли не только привести вас в могилу, но и навсегда сломать ее жизнь. «Кафе, в котором отравили братьев Маракасов» – такие заголовки вы ожидали? Так вот их не будет! И если вы хотите вызывать адвокатов и что-то через них доказывать, то они вас только засмеют как умалишенных за этот бестолковый план!
Ярость в голосе Данилы была практически осязаемой, огонь в его словах чувствовал даже я, хотя и стоял в стороне. Мне подумалось, что он перешел черту и теперь Маракас окончательно закроется, но эффект оказался совершенно противоположным. Маракас положил маску на кровать и, запинаясь, проговорил:
– Да ладно, не гони, братан. Мы ошиблись, без базара. Увлеклись с Димкой, понимаешь – он кивнул на лежащего без сознания брата, – И вообще это начиналось как шалость, злого умысла тут не было.
– Съесть ядовитую рыбу было шалостью?
– Да мы ее уже ели раньше, – отмахнулся Маракас, – Ну так, лицо и руки чуть онемели, но врачи нас откачали. Мы не думали, что сейчас вообще отключимся.
– И вы снова рассчитывали, что врачи вас спасут?
– Ну а сам не видишь? – Маракас показательно кивнул на брата, – Живы не померли.
– Теперь я понимаю. Все еще хуже, чем я думал, – сказал Данила, берясь за козырек фуражки, – Это была вовсе не шалость. Вы съели рыбу целенаправленно. Когда вы пошли на переговоры, содержание и исход беседы для вас были совершенно не важны. Если бы даже Марина согласилась сделать из себя франшизу под вашим именем, вы бы все равно упали замертво на ее столе. И тогда вы получали бы гораздо больше, чем франшизу – все кафе принадлежало бы вам вместе с новым владельцем.
– Я тебе сказал, мужик, – буркнул Маракас, – Мы пошалить хотели просто. Ничего мы там мудрить не собирались.
В этот момент дверь в палату открылась и вошел Артур Глазей в сопровождении Лолы. Наряд Глазея остался неизменным с нашей дневной встречи, а вот Лола оделась в косуху с прорезями. На плече у нее висела вездесущая сумка. Я не уставал удивляться, как контрастно они одевались.
– Позвольте представиться, – сказал Глазей в направлении Маракаса. И с протянутой ладонью шагнул ему навстречу, – Артур Глазей, ваш дружелюбный сосед-детектив.
На каменное лицо Маракаса кто-то словно натянул улыбку. Выглядела она неестественно, хотя улыбался он искренне. Схватил ладонь Глазея сразу двумя руками и пылко ее затряс.
– О, про тебя я слышал! А этот Гол Сокол… или как его там… без понятия, кто он.
Глазей был польщен этими словами, хотя я видел, как закатила глаза Лола позади него.
– Я тоже о вас наслышан, Дмитрий, – залюбезничал он, – Был в вашей «Гречке» не раз, когда приезжал в Москву.
– Артем, – поправил его мужчина, – Димка в отключке лежит.
– Простите, не признал.
Глазей повернулся на каблуках к Даниле и нетерпеливо спросил:
– Ну-с, нашли вашего хомяка? И почему мы встречаемся именно здесь… – он принюхался и лицо его охватила гримаса отвращения, – Когда уважаемым братьям требуется отдых после покушения.
Данила с любопытством смотрел в направлении Глазея и Артема. Он поднял вверх указательный палец и произнес:
– А вот сейчас интересно было!
Палец опустился, как молот судьи на трибуну, в направлении Артема Маракаса. Тот нахмурился.
– Чего пальцами тычешь? Мамка не учила, что некультурно это?
– Значит, вы раньше уже слышали о нашем дружелюбном соседе-детективе, да, Артем? – спросил Данила, игнорируя его укол.
– Дак это фигура с мировым именем, – с деланным пафосом произнес Артем. Весело подмигнул Глазею, но тот, кажется, не понял иронии.
– Едва ли, – бросил Данила. Оскорбленный Глазей чуть не ахнул от такой дерзости, – Когда я пришел, вы спутали меня с ним. Значит, вы заранее знали, что в Петербурге живет и работает такой детектив.
– Ну знал. Ты к делу веди, что все вокруг да около? Задушил уже.
И будто слова душили его по-настоящему, он снова потянулся к кислородной маске.
– Мне казалось странным, что Артур пришел обедать в кафе, которое ему не нравится. И по чистой случайности стал свидетелем покушения.
– К чему ты клонишь? – спросил Глазей.
Данила неожиданно обратился к Лоле:
– Ты тоже поклонница вегетарианского меню?
Девушка метнула взгляд на Глазея, глазами спрашивая, как ей отвечать. Детектив выступил за нее:
– Лола всегда ходит со мной. Никогда не знаешь, когда случится что-то интересное и нужно будет снимать.
– Я помню, как выглядел ваш стол, когда ты показывал нам видео. Там была одна тарелка с недоеденным бургером. Лола ничего не ела. Хочешь сказать, что вы пошли вдвоем на обед, но ты оставил своего оператора голодным?
– Я не… – и рот Глазея остался открытым. Он в беспомощности пытался подобрать какие-то слова, но ничего не шло.
– Единственная причина, по которой твой оператор был там – записать видео покушения.
В затихшей обстановке палаты под сверлящими взглядами трех хмурых лиц Данила закончил свою догадку простым вопросом:
– Я прав?
Но Глазей не успел ничего ответить. Звонкий хлопок ладони о ладонь привлек все взгляды к Артему.
– Господа, прекрасно, что все мы здесь сегодня собрались, но дайте нам с Димкой отдохнуть. Все уже ясно. Имела место неудачная шутка, мы сами себя выставили дураками. О чем еще говорить?
– Какая еще шутка? – спросил Глазей.
Данила рассказал Глазею об отравлении братьев рыбой фугу и поимке хомяка. С каждый словом лицо детектива становилось все более красным и казалось, что сейчас оно лопнет от желчи и обиды, переполнявшей его.
– Так, выходит, я ошибался, – бросил он, отворачивая глаза к стене.
– Ошибался, – подтвердил Данила, – Но без твоей помощи я бы не распутал это дело.
– Помощи? – пробормотал Глазей с непониманием в голосе.
– Твое видео с хомяком. Если бы я не увидел, что он что-то стащил у братьев во время отравления, я бы не понял его причину. Оказалось, он стащил из их кармана рыбу. К сожалению, хомяк сам стал жертвой отравленного мяса.
– Так вот как ты нас вычислил! – воскликнул Артем, – Это, наверно, у меня в кармане были остатки.
– Я так и думал. Наверно, ты взял их с собой, чтобы загнать в систему побольше яда, если бы вдруг прошлая порция не сработала.
Артем ничего не ответил, только посмотрел на Данилу с нескрываемым раздражением.
– Так значит, братья отравили себя сами, – подытожил Глазей, – Что ж, это меняет дело. В таком случае должен признать, что нас с Лолой действительно позвали в «Бургеры от Шивы». Это было анонимное сообщение в группе. Как там было, Лола?
Девушка вытащила из кармана телефон и стала листать что-то на экране.
– «Пссс, великий сосед-детектив Петербурга. Сегодня в обед в кафешке «Бургеры от Шивы», что на Сенной, грядет что-то скандальное. Возможно, отравление посетителя. Приходи туда и, возможно, спасешь чью-то жизнь», – прочитала она совершенно безэмоциональным голосом.
– Да, именно так и было, – кивнул Глазей, – Разумеется, контакт был анонимным. Я редко отвечаю на такое, но отравления у меня бывают редко. Все какая-то бытовуха последнее время.
– Как ты думаешь, от кого было это сообщение? – спросил Данила.
– Очевидно, от благожелателя, который не хотел, чтобы братья отравились.
– И написано таким тоном? Я вообще удивлен, что ты пошел по этой наводке. Звучит как розыгрыш малолетних подростков, вовсе не искренняя мольба о помощи.
– Это ты кого щас малолетними назвал?! – возвысил голос Артем Маракас.
И тут же осекся, пугливо опустив взгляд в одеяло.
– Что и требовалось доказать, – всплеснул руками Данила, – Они написали тебе сами.
– Значит, использовать меня хотели, – заключил детектив.
– Конечно. Представь – группа с аудиторией в 500 тысяч подписчиков, и в ней появляется видео с отравлением известных московских рестораторов. И вслед за этим идет разоблачение отравителей – хозяев кафе, где они обедали. Полиции на месте не было, а обратиться к полицейским могли только сами братья, поскольку они были жертвами. Но им это делать невыгодно, потому что полиция поймет, что концы с концами не сходятся. Задействовать тебя было очень удобно.
– Но зачем?
– А вот этого я пока сам не понимаю, – Данила посмотрел на Артема, – Расскажете нам, почему вы так хотели получить кафе Марины, что инсценировали свое отравление?
Артем перевел взгляд с Данилы на Глазея, потом обратно, и вдруг зашелся в приступе оглушающего кашля. Схватившись за горло, он обрушился на кровать и, дрыгая ногами, стал хрипеть:
– Сестра! Сестра! Не могу дышать! Вызовите кто-нибудь!
Данила метнулся к нему и силой убрал руки у него с глотки. Но Артем все продолжал надрывно реветь. Его вопли привлекли внимание медсотрудника, стоявшего снаружи. Он распахнул дверь и направился к его кровати. Данила жестом остановил его.
– Все в порядке, – сказал он, – Прекрасная актерская игра со стороны нашего больного.
Видя, что медсотрудник после слов Данилы остановился и на помощь ему не придет, Артем откатился в сторону и упал с кровати на пол. Сметая упавшие на глаза волосы, он стал пятиться на руках назад к стене, как краб по полоске песка семенит к воде. Уткнувшись в покрашенные кирпичи, он стал шарить по ним руками, будто во поисках кнопки, которая откроет стену и позволит ему уйти.
– Не хотите говорить – не надо, – пожал плечами Данила.
Он встал с кровати, где еще пару секунд назад заходился в истерике Маракас.
– Но, в целом, картина, хоть и неполная, у меня в голове есть. Марина сказала, что вы скупили большинство кафе, которые раньше размещались на Контейнерной. Ее было последним. И сдаваться она не хотела.
– Это та история с собственником? – спросил Глазей и покачал головой, – Громкое было дело.
– А вы знали, что «Лофт» по документам фактически принадлежит Маракасам? – спросил Данила.
– Нет. Разве? – удивился Глазей.
– Конечно, формальным владельцем значится Барыгин. Но это зицпредседатель, не более того. Если копнуть документы на владение, что я и сделал, когда помогал Марине бежать оттуда, то юридическим владельцем значится некая фирма White Sun. Они владеют многими подобными пространствами в городе сейчас. «Вавилон-прожект», «Шувалов-грув» и так далее. Это открытое акционерное общество, и угадайте кто в прошлом году купил большую часть акций?
Он показательно посмотрел в сторону Артема. Тот сложил руки на коленях и мотал головой, словно в эпилептическом припадке.
– Да придите в себя наконец! – воскликнул Глазей, – Против вас выдвигают обвинения.
Артем резко поднял голову и ощерился на нас злобным взглядом.
– Да пошли вы к черту, – сказал словно плюнул он, – Что вы ко мне пристали, шавки!
Он уронил голову на ладонь и промямлил:
– Из-за дурной бабы в такую историю влипнуть…
Тут уже возмущение вырвалось у меня. Не помня себя, я шагнул к нему и воскликнул:
– Не смей так Марину называть!
Он поднял голову и хмуро поглядел на меня.
– А ты чего, защищать ее пришел? – буркнул он.
– Это человек через такое прошел, что вам не снилось! – продолжал я свою гневную тираду, – И она продолжает делать свое дело, несмотря ни на что. Вот ты думал, что очернишь ее, а кафе себе заберешь? Ничего у тебя не вышло! Ты со своим мелочным умом видишь только выгоду от получения громкого имени. Но эти люди работали не покладая рук, чтобы так прекрасно готовить. Привлекали людей своим старанием и заботой о посетителях. Ты со своими мерзкими схемами все бы только разрушил!
– «Горячая гречка» бабки лопатами гребет, – огрызнулся Артем, – Ты даже не знаешь, как работает бизнес, щенок!
– Это едва ли ваша заслуга, – вступил Данила, – Вы унаследовали большое состояние от своих родителей. Вся стратегия развития «Горячей гречки» строилась вокруг скупки лучших рестораторов Москвы. Неудивительно, что о вас заговорили.
– Дак конечно! – воскликнул Маракас, – В этой жизни все решают только бабки. У кого их больше, тот и победитель по жизни.
– Марина, очевидно, не знала этой истины, – вздохнул Данила.
– Она меня бесит! – яростно выдохнул Артем, – Мы ей такие бабки предлагали, а она все заднюю давала.
– Вы в первый раз встретили человека, который живет ради идеи, а не ради денег. Понимаю, это было настоящим шоком.
– Да кому нужны эти долбаные идеи! Только идиоты держатся за свои принципы. Никто из этих бывших «контейнеровцев» так не артачился, как она. Всем нужны были деньги и наши покровительство. Меня ее позиция бесила и бесит до сих пор!
Он попытался встать, но получилось у него это неловко, он снова упал и вдруг громко взвыл.
– Ай-ай-ай! – заголосил он, – На копчик упал! Врач!
Медсотрудник нехотя подошел к нему и стал помогать подняться. Смотреть на его страдания нам было уже противно, и мы все вместе покинули палату. Возле двери Глазей спросил Лолу:
– Записала?
Девушка выпрямила ладонь и впечатала ее в лоб на манер приветствия военных.
– Умничка, – похвалил Глазей.
– Так полагаю, у тебя на канале выйдет новое разоблачение? – спросил Данила.
– Да, – кивнул детектив, – Только не такое, что я себе представлял.
Он вздохнул.
– Никогда раньше я так не разочаровывался в людях. И так нагло использовать мое имя! – воскликнул он.
– Рад, что мы с тобой на одной стороне, – улыбнулся Данила.
Однако в ответ Глазей принял свою обычную высокомерную позу, какой встретил нас в кафе.
– Мы абсолютно на разных сторонах, Данила Соколик, – произнес он, – В этом городе может быть только один великий детектив. Сегодня ты посрамил меня. Надеюсь, никто не узнает о моем позоре. А ты готовься: я вернусь, чтобы отомстить. Я брошу тебе такой детективный вызов, с которым ты не справишься. И ты будешь умолять меня помочь тебе. Запомни мои слова.
Эта высокопарная речь нисколько не испугала Данилу. Напротив, он смотрел на Глазея с нескрываемым восхищением. Сорвав фуражку с головы, он выпалил:
– Я буду с нетерпением ждать этого дня, Артур. Пожалуйста, брось мне новый вызов!
– Что? – оторопел Глазей. Лола за его спиной захихикала и с интересом посмотрела на Данилу.
– Я серьезно. Если в этом городе появится загадка, непосильная нам обоим, то это будет достойный вызов.
– Непосильная для тебя, – поправил Глазей.
У дверей больницы мы попрощались с дружелюбным детективом и вернулись в «Бургеры от Шивы».
Похороны Шивы состоялись на следующий день. Марина пригласила нас в чей-то загородный дом, где обычно собирались последователи шиваизма. На заднем дворе был устроен ритуал прощания.
Хомяк лежал на белой простыне, тщательно вымытый, до того, что на боках блестела шерсточка. Голова животного была помазана чем-то вроде пепла, повторяя те же три линии, что были нарисованы на лбу у Марины. Вокруг тела лежали лепестки цветов: розы, жасмина и еще каких-то, чьи названия я даже не знал. Марина накрыла покойного хомячка маленькой белой накидкой и на плетеных носилках они с Гурпритом вынесли Шиву во двор. Их сопровождала небольшая свита людей, которые также пришли на оплакивание. Мы с Данилой были молчаливыми спутниками на этом процессе.
Носилки опустили на лужайке, возле которой плескался ручей. Ровно сложенные друг на друга сухие ветки отмечали место, откуда Шива возвратится на небеса. Марина обошла хворост три раза, брызгая на хомячка водой из маленького кувшина. После этого она встала над готовым погребальным костром и проговорила:
– О Махешвара, пять ликов имеешь ты. Намах Шивайя.
– Намах Шивайя, – повторили хором сопровождающие.
Марина продолжала:
– Все, что видится и слышится, есть сущность пяти Брахм. Ты обращен на Восток и творишь мир как Брахма. Направь же меня по ту сторону рождений. Твой лик обращен на Юг, и из тебя, как Вишну, проявилась вода. Ты владыка существ и источник света. Твой лик смотрит на Запад, и из тебя, как Рудры, проявился огонь. Ты внушаешь ужас и почитание. Твой лик обращен на Север, о Ишвара. Ты скрываешь Истину, но дай же нам просветление. Ты смотришь вверх и являешь свою милость Мукти. Так появилась Акаша. Владыка знания и Владыка все существ, Цель всех служений и учений. Ты – истинное благо! Да пребудет с нами это Благо вовек! Намах Шивайя!
И снова ее последним словам вторил хор голосов. Пока она читала, Гурприт уже зажег факел из сухой ветки и медленно пронес пылающий кончик меж сложенных ветвей. Скоро они взялись огнем, стрелы пламени косо окутали носилки, скрыв с глаз завернутое в белую простыню тело. Струйка дыма прорезала яркую синеву неба, когда шиваисты уже повернулись к костру спинами. У костра остался один человек, остальные же возвращались к дому.
Во время процессии я подошел к Марине и сказал:
– Хорошие новости – Глазей выпустил разоблачение про Маракасов.
Но она уже знала об этом.
– Но он только рассказал про вчерашнюю историю с отравлением, – продолжил я, – Ни слова про Контейнерную и их участие в махинациях с White Sun…
– Ну и пусть, – прервала меня Марина.
– То есть, как? Ты не хочешь им отомстить?
– Когда-то один очень мудрый человек сказал «Принцип «око за око» оставит этот мир слепым». Они понесли наказание за то, что пытались меня очернить. Для меня этого достаточно. Их карма запятнана на долгие поколения. Шива уже никогда не пробудится в этих людях. Зачем мне тратить на них свою энергию?
На это я даже не знал, что и возразить. Лицо и голос Марины были спокойными и умиротворенными, несмотря на то, что мы были на похоронах символа ее кафе.
– Нечего занимать свой ум тем, что прошло, – сказала она, – Лучше поедим. Тем более, ты никогда нашей «Тандавы» не пробовал!
Она воскликнула это с игривой непосредственностью, словно мы были детьми, играющими во дворе. И я снова подумал, что в такие минуты она очень напоминает ребенка – ее искренность и веселый дух были резким контрастом с ее строгой и фанатичной приверженностью своей вере. Как ей удавалось такое? Тут я подумал, что Данила сам такой же: в этом человеке необъяснимо уживались строгость принципов и логического мышления со спорадическими вспышками безудержного действия, которые иначе как озорством назвать было нельзя.
Остаток дня мы провели за совместной трапезой. Гурприт готовил бургеры на кухне дома, которая сразу выходила на деревянный настил террасы. За столиками все пировали. Индус лично принес мне «Тандаву» – это был по-настоящему огромный бургер. Под слепленной и выпеченной вручную булочкой лежали друг на друге две шпинатные котлеты, а между ними выглядывали листья салата, тонко нарезанная соломка огурцов и кусочки помидоров. Из-под котлеток сочилось сразу три соуса: сливочный, томатный и брусничный. Вместе они смешивались в причудливую, но очень аппетитную смесь цветов. Теплый запах хлеба перебивался ароматом гарам-масалы и свежих овощей. У меня потекли слюнки, я плотно сжал бургер двумя руками, стараясь примять хлеб сверху и снизу как можно плотнее. Мои зубы вонзились сверху и снизу в булочки, вгрызлись в котлеты и, словно экскаватор, сносящий часть старого здания, оторвали край бургера. Медленно прожевывая пищу, я почувствовал, как меня охватывает разочарование. Вкус был довольно пресным, а три соуса играли вразнобой. Я откусил еще. И еще. И вскоре понял, что не могу остановиться. Еда становилось вкусной после каждого кусочка. Словно я открыл окна в забытую часть дома, и из них хлынуло яркое солнце – так и мои вкусовые рецепторы просыпались от глубокой спячки. Теперь я не мог насытиться этими соусами, я хотел глотать котлету за котлетой и подбирал крошки хлеба со стола.
Данила напротив меня захохотал. Сам он в это время уминал уже второй бургер. Гурприт в тот день почти не отдыхал, а впрочем все видели, что ему было в радость готовить. Мы ели один бургер за другим, в то время как где-то вдалеке, за деревьями, растворялись в вышине последние ленточки дыма от костра. Шива возвратился на небеса.
