Андрей Волков
Сovert Netherworld. Бесконечность II. Медальон погибшей принцессы
Ничего выдающегося. Стандартный деловой номер. Окна, высотой почти достигавшие потолка, были неплотно задвинуты гардинами, через которые проскальзывал вход на балкон и Эвксинское море. В углу стоял письменный стол и офисное кресло. Ещё одна комната поменьше была отведена под спальню. Повсюду виднелись хорошо знакомы метки криминалистов. Было понятно, что если с ученым что-то произошло, то явно не здесь.
Все было спокойно и мирно, кроме ассистентки, которая, в противоположность атмосфере номера, находилось в состоянии в высшей степени напряженном.
– Поверить не могу, что такое могло произойти, – причитала она, – я думала, что профессор Мецгер сможет что-то прояснить, но если, и он пропал, то я вообще ничего не понимаю…
– Почему вы решили, что вашего шефа похитили? – спросила Ксения. – Га это что-то указывает?
Секретарь наморщила лоб.
– Понимаете, – сказала она, – я работаю у доктора Кропса уже шесть лет и за эти шесть лет, он ни разу не пропускал свои панельные выступления. Кроме того, доклад, который он должен был представить на конференции, это обобщение его работ за последние шесть лет.
– А над чем именно он работал? – уточнила Ксения. – У него был какой-то особый проект? Секретарь развела руками.
– Я не знаю точно, – сказала девушка, – именно к этому проекту, он меня не подпускал. Но один раз мне удалось подсмотреть его документы. Его опыты были связаны с РНК-зависимой ДНК-полимеразой. В общем, с проблемами клонирования.
– Интересно, – кивнула Ксения, – а вы склонны видеть связь между его работой и пропажей, может быть, научные конкуренты или что-то в этом роде?
Секретарь покачала головой.
– Это стереотипы, – сказала она, – знаете, это только в старомодных детективах, соперники убивают за открытие. На самом деле каждый ученый сидит в своем кабинете и работает над чем-то своим, а потом открывает для мира и коллег. Наоборот, чтобы создать что-то великое нужно объединить творения нескольких ученых. Да, конечно, исключения случаются, но их крайне мало, и доктор Кропс точно не входит в это число.
– Почему вы так уверены? – спросила Ксения.
– Потому что никто кроме доктора Кропса, его темы не исследовал, – сказала секретарь.
Ксения улыбнулась.
– И как я понимаю вас, – сказала она, – вы ведь его аспирант, так?
Секретарь кивнула.
– Так, – сказала девушка, – но я занимаюсь своей отдельной темой. Она пересекается с работами доктора Кропса только косвенно.
Держалась она открыто. Лжи в её словах не чувствовалось. Все вообще было благостно, Ксении это не нравилось.
– Ну может было что-то странное в его поведении? – спросила она, – возможно его что-то волновало.
Секретарь нервно облизала губы.
– Кое-что было, – сказала она, – доктор Кропс, за неделю, до исчезновения, послал меня на почту. Необходимо было отправить в одно письмо в Петерштадт. Оно как раз содержало документы, в которых шла речь о РНК-зависимой ДНК-полимеразе. Я их нечаянно подсмотрела. Доктор это увидел и очень рассердился. Он тогда отобрал их у меня и пошел на почту сам.
Ксения сдвинула брови.
– Было в конверте что-то ещё? – спросила она.
Секретарь нервно закивала.
– Да-да, – сказала она, – было. Как раз, когда доктор отобрал у меня конверт из него выпал фотографический снимок девушки. Он был черно-белым. Лица, к сожалению, я не рассмотрела. Помню, что она была в платье.
Авалова задумалась. Интересно, что было в этих документах такого, из-за чего нужно было так бушевать? Обычно научные руководители с удовольствием делятся с аспирантами своими открытиями.
– Прошу меня извинить, – оборвала её мысли секретарь, – я сегодня руковожу заседанием секции генетики. Я была бы признательна, если бы вы…
– Хорошо, – сказала Ксения, – мы постараемся держать вас в курсе.
* * *
Флориан открыл дверь квартиры и привычно огляделся на предмет ловушек, он всегда так делал в последние годы. Сейчас всё было спокойно. В квартире никого не было, если не считать подруги, которая сидела, откинувшись на спинку кресла с компрессом из намоченного цветного полотенца на голове, и выглядела в нём весьма оригинально.
– Как голова? – патетично поинтересовался Штильхарт.
«Арнис» кисло посмотрела на молодого человека.
– Могло бы быть лучше – пожаловалась она, срывая с головы полотенце.
– Нашла что-нибудь, стоящее внимания? – спросил Флориан, кивнув на разложенные на стеклянном столике перед девушкой документы.
– Пожалуй, – отозвалась «Арнис», – Смотри-ка!
С этими словами девушка протянула Флориану помятую фотографическую карточку с каким-то пейзажем.
Штильхарт пожал плечами, набивая трубку.
– Странный предмет в медицинском досье, – сказал Штильхарт. – Но не вижу ничего особенного. Парк или сад, девушка стоит на зеленой лужайке!
«Арнис» вооружилась лупой и стала увлеченно водить лупой по фото.
– Согласна, ничего, – кивнула девушка, – если бы фото не было дотировано началом XX века. Посмотри, как одета девушка.
Штильхарт, вертя в руках трубку, внимательно вгляделся в снимок и флегматично качнул головой.
– Да, действительно, – сказал он, закуривая, – как-то сразу внимание не обратил. Хотя, может быть, это просто фото со съемки какого-нибудь исторического фильма, смотри, уж больно качество хорошее для начала прошлого века.
Девушка покачала головой.
– Скорее уж увеличенный негатив или копия с оцифровки старой фотографии, – предположила девушка, – судя по позе девушки… такие позы для съемки были в то время распространены.
Штильхарт еще раз пальцами покрутил лежащее на столе фото из стороны в сторону, словно бы от этого он бы получил ответы на интересующие его вопросы.
– Вот если бы хотя бы знать, где это снято и кто здесь изображен, – пробормотал он, – может, это какое-то редкое фото или что-нибудь ещё в этом духе. «Арнис», не оставляя бокал с вином, бросила небрежный взгляд на снимок.
– Ну, – сказала девушка, – где это снято, и я тебе скажу. Это снято в Царском – курорт, один из пригородов Петерштадта. До пролетарской революции там была резиденция Царя Великоруссии из династии Михайловых. Но вот кто эта девушка или женщина… здесь так снято, что и возраст не поймешь.
– Я бы сказал девушка, – предположил Штильхарт, – пластика изящная.
«Арнис» прыснула.
– Ах простите! – захохотала девушка. – Я и забыла, что сижу рядом с большим ценителем женской пластики.
Флориан скривил рожу.
– Ты остроумна, как плохо сидящий парик, – сообщил Штильхарт, – надо бы найти хорошую фотомастерскую и увеличить снимок. Почему рядом нет Фабиана, когда он так нужен?
Девушка кивнула.
– Согласна, – сказала она, наслаждаясь вином, – и про Фабиана тоже. Но меня интересует другой вопрос. Люди, которые убили Грошика, привезли меня в этот медицинский департамент, и в сейфе этого департамента я обнаруживаю папку, где вместе лежат какие-то медицинские документы и это фото. Странноватый набор, прямо скажем.
Штильхарт пожевал в зубах трубку.
– Ты хочешь сказать, что все это связано? – спросил он.
– То-то и оно, – задумчиво проговорила «Арнис», – если документы укладываются в одну картину. Ну всякие там опыты и так далее, то фотография явно из другой области, но почему-то она попала именно в это досье.
Штильхарт отошел от стола и стал расхаживать по комнате, заломив руки за спину и пуская кольца дыма.
– А Грошик ничего тебе не успел сказать ни про какое фото? – спросил он.
«Арнис» покачала головой.
– Да нет, – сказала она, – я и поговорила с ним только несколько минут. Он только сказал мне, где будет встреча с информатором.
– И где? – спросил Штильхарт.
– Загородный дом Анны Щербатовой, – сказала «Арнис», – не знаешь такую? Грошик сказал, что она с какими-то причудами.
Штильхарт коротко кивнул.
– Имя слышал несколько раз, – сказал он, – история, знаешь ли, действительно потрясающая. Эта девушка, представь, семнадцать лет пролежала в коме после автокатастрофы, в которой погибли её родители, а когда пришла в себя, то у неё открылись потрясающие способности. Она даже в школе не училась, а знает четыре языка, историю, философию и ещё кучу всего ненужного.
«Арнис» флегматично пожала плечами.
– Занятно, – согласилась девушка, – но, знаешь, мозг штука хитрая. А чем она живет? Не рекламой же своего таланта?
– Она скрипачка, – пояснил Штильхарт. – Очень талантливая, кстати, ну насколько я слышал. Опять же непонятно откуда этот талант. Вообще, как говорят, ни один специалист не может объяснить откуда у неё все это. Знают только то, что богатая. Ей хороший капитал от погибших родителей остался.
«Арнис» задумчиво двинула головой.
– Интересно, – протянула девушка, – очень интересно. Мы с тобой опять в центре какой-то странной игры. Думаю, мы найдем больше, чем рассчитываем. Ну что же, сегодня вечером увидим. Надеюсь, у тебя есть смокинг, а Штильхарт?
* * *
Наталья Покровская сидела в кресле начальника следственного изолятора, пока оный отправился привести к ней из камеры Татьяну Козловскую. От нового знакомого Воротынцева удалось немного узнать, и теперь Наташа хотела получить некоторую порцию информации от самой подозреваемой. Ей необходимо было составить свое впечатление о ней и понять так уж ли она чиста и непорочна, какой её рисует мать. Всё-таки, как бы эта женщина ни импонировала Наташе, мать всегда останется матерью и заунывный голос реализма твердил девушке, что надо сначала увидеть, а потом делать выводы.
То же самое касалось её мнения о Школьникове, и, хотя, вкратце изучив его творчество, она представляла, что за фильм он мог снять, тем не менее и здесь с выводами она тоже пока не спешила. По крайней мере, чтобы говорить о каких-то лишних людях, нужно было найти этому хоть крошечное подтверждение. Любой, кто знал Наташу, мог смело утверждать, что она всегда работала педантично и обстоятельно. Вот и сейчас она будет работать педантично и обстоятельно, не бросаясь с саблей на броненосец, а-ля чилийский капитан Прат.
Входная дверь со скрипом отворилась и на пороге появилась молодая девушка, которую сопровождал подтянутый офицер в стандартной униформе и с майорскими пагонами на плечах. Она сильно повзрослела и была совсем не похожа на фотографию, которую Покровская видела в материалах дела пятилетней давности.
– Арестованная Козловская доставлена, – возвестил майор.
Наташа коротко кивнула.
– Благодарю вас! – сказала она. – Подождите, пожалуйста, в коридоре.
Майор напрягся.
– Вообще то не положено, – сказал он, – я должен присутствовать.
Наташа сделала глубокий вдох, затем выдохнула.
– Подождите в коридоре, – как можно вежливее, но уже с металлом в голосе повторила Наташа, – будьте любезны.
Застывший рядом Воротынцев легко кивнул.
Майор скривил им физиономию, но поняв, что спор может закончится снятием погон, удалился.
Наташа повернулась к девушке.
– Добрый день, вы садитесь, – мягко сказала она, доставая из сумки блокнот, коим всегда пользовалась и где всегда записывала свои мысли. Лет через сто пятьдесят с аукциона обязательно продадут, как реликвию эпохи «Цареградской осени», – усмехнулась про себя Наташа. Я Наталья Покровская, – представилась она, – депутат…
Седевшая перед ней девушка флегматично кивнула.
– Я знаю, кто вы, – сказала девушка, присаживаясь на край стула, – но почему вы здесь оказались или я чем-то вам могу помочь?
Девушка пыталась держаться уверенно, но эта уверенность была скорее для себя самой, потому как тихий равнодушный голос выдавал абсолютную покорность судьбе. Кем бы не была эта девушка, но уж точно не профессиональным жуликом, может быть поэтому они придумали историю с невыплаченным кредитом?
– Скорее это я могу вам помочь, – вежливо улыбнулась Наташа, – дело в том, что ко мне пришла ваша мама и…
Услышав про мать, девушка встрепенулась.
– Мама! – воскликнула она. – Как она? Я ей давно не писала… – девушка словно бы на секунду оттаяла и лицо её просияло, но затем она вспомнила, где именно она находится и лицо её снова помрачнело.
Наташа неслучайно первым делом упомянула про мать, она хотела сразу проверить, какой будет реакция девушки, и то, что реакция была обыкновенной человеческой весьма её порадовало.
– Она в порядке, – заверила её Наташа, – впрочем, за вас очень переживает и поэтому попросила меня помочь вам.
Девушка поморщилась, как будто от боли.
– Помочь… – эхом повторила девушка, – мне уже вряд ли кто-нибудь поможет, даже вы.
В её голосе слышалось отчаяние, но это было вполне естественно. Наташа взяла девушку за руку.
– Для начала успокойтесь, – сказала она, – если меня попросили помочь, я помогу вам в любом случае, но мне от вас нужна правда: да или нет?
– Никогда в жизни! – воскликнула девушка. – Я никогда ниточки чужой не возьму. Я даже сигареты не пробовала никогда.
Наташа кивнула.
– Хорошо, – сказала она, – давайте всё по порядку. Я хочу от вас услышать всю историю ещё раз.
Татьяна вздохнула и сжала руки в замок, скорее всего для того, чтобы они не тряслись.
– Всё началось где-то два года назад, когда наша студия стала снимать фильм «Последний».
– Это о жизни последнего царя? – уточняющее спросила Наташа.
Её собеседница кивнула.
– Да, – сказала она, – и под этот фильм были выделены большие деньги от министерства культуры и фонда кино, для оплаты, там, гонораров, командировок. И в начале всё было как будто нормально, но потом к нам в студию, стали частенько захаживать один посторонний человек: девушка. Я её очень хорошо помню, потому что было жарко и у меня дверь всё время была открыта.
Наташа подняла руку останавливая рассказ.
– Вы, простите, сколько времени там отработали? – спросила она.
– Три года, – ответила девушка.
– Ясно, – сказала Наташа, – продолжайте.
Татьяна немного замялась.
– Так, о чем я? – риторически спросила девушка.
– Вы сказали, что дверь была открыта, – подсказала Наташа. Что же и этот момент она проверила, если бы девушка репетировала свой рассказ заранее, она бы не запнулась после такого простого вопроса.
Татьяна закивала.
– Да-да, – сказала она, – так вот, эта девушка всё время встречались с Школьниковым, причем он всё время был какой-то нервный с ней, словно бы чего-то боялся. Но вот что странно: перед нашей поездкой в Екатеринград наоборот расцвел, приосанился, а заодно объявил, что эта девушка, теперь член съемочной группы и поедет с нами.
– Ну и что? Режиссер же может включить кого угодно в команду. Или нет? – оценивающе спросила Наташа.
Татьяна покачала головой.
– Это не так просто, – сказала она. – Дело в том, что на каждого члена группы выделяют деньги, на размещение, питание и всё прочее, соответственно, четко надо понимать, зачем едет тот или иной человек.
– И вы считаете она поехала за зря? – поинтересовалась Наташа.
– Я не знаю за зря, или не за зря, – сказала Татьяна, – может быть, для себя она поехали и не за зря, только вот на съемочной площадке она так и не появилась. Мы сразу как прилетели, она от нас и уехала и вернулись, когда мы уезжали из Екатеринград, а деньги то на неё были выделены, мне нужно делать отчет, а и не знаю, что эта девица делала. И самое главное – никто из членов группы её не видел, и она ни с кем не общалась.
Наташа задумчиво вздернула бровь. Пять лет назад, она уже слышала подобное описание.
– И вы сообщили об этом директору? – спросила она.
Татьяна покачала головой.
– Не сразу, – сказала она, – я вначале вообще подумала, что это не мое дело, но потом, мы поехали на съемки в Царское, и в списках группы снова появились эта девица. Она снова поехала с нами.
– И на неё опять выделялись деньги? – спросила Наташа.
Её собеседница кивнула.
– Именно так – сказала она, – вот тут я не выдержала. Пошла и высказала всё Штайнману. Даже не знаю, что меня подвигло на это. Просто я больше стала погружаться в сюжет фильма и, я понимаете из очень религиозной семьи, и я очень чувствительна к любому осквернению наших ценностей, а в этом фильме показано, как царственные мученики занимаются оккультизмом, поэтому, честно говоря я уже не хотела работать над этим фильмом, тут ещё и убийство это произошло, пока мы были в Царском, я грешным делом на эту девицу и подумала, в общем как-то всё смешалось, я и пошла к Штайнману и сказала, что, происходит мошенничество с деньгами и я не буду больше делать отчеты.
– И что он? – спросила Наташа. – Как он отреагировал на это?
Татьяна пожала плечами.
– А никак, – сказала она, – даже не стал кричать или опровергать что-либо, просто сказал, чтобы я убиралась. Я и уехала, а ночью меня арестовали.
– Вы упоминали какое-то убийство, – спросила Наташа. – Что это за убийство?
– Когда мы были на съемках в Царском, убили туристку, она часто гуляла по парку и иногда смотрела на съемки, а потом я узнала из новостей, что её убили, в гостинице. Зарезали ножом.
Покровская нахмурилась. Всё становилось снова очень сложно.
– А почему вы подумали, что это сделала эта девица? – резонно спросила она.
Татьяна пожала плечами.
– Сама не знаю, – сказала девушка, – но вы же знаете, как погибла моя подруга – Катя Кирсанова. Её же зарезали и труп спрятали на крыше пансионата. Я и подумала, что… Просто туристка эта иногда присутствовала на съемках и девица, про которую я вам рассказывала, ну не знаю, заигрывала, что ли с ней, а может быть и требовала что-то. Я не очень обращала внимание, честно говоря. Помню только, что говорила она с сильным акцентом.
Так, Наталья Владимировна, и куда мы опять влезли? – мелькнуло в голове у Наташи.
– Хорошо, – сказала она, – а вот, этот Штайнман говорит, что вы требовали денег в счет зарплаты для погашения кредита? Это что за история?
Татьяна снова замотала головой.
– Я никогда не требовала у них денег, – сказала она, – даже выходного пособия, у меня действительно есть кредит в банке Петровский, но я всегда платила вовремя, а банк теперь говорит, что у меня долг в пятьсот тысяч рублей, но я не понимаю откуда.
В голове Наташи бушевал вихрь мыслей. Да, если это действительно подстава, то неплохо они подготовились, но возникал вопрос: зачем нужно было так подставлять обычного бухгалтера? чем же она могла помешать? Неужели только тем, что увидела эту девицу. Наташа нажала кнопку вызова конвоя. В комнату вошёл тот самый майор, который привел девушку в сопровождении конвойного.
– Большое спасибо за информацию! – сказала Наташа. – Не скажу, что её много, но я постараюсь вам помочь. Если вы что-то вспомните ещё, обязательно мне позвоните, – она дала Татьяне свою визитку, одновременно подарив майору весьма содержательный взгляд, означавший, что он должен давать ей позвонить, – и можете позвонить маме, – добавила она. Майор только тяжело вздохнул.
Конвойный снова надел на Татьяну наручники, она снова сделалась мрачной, но не такой, как была в начале разговора.
– Благодарю вас! – сказала девушка в адрес Наташе.
Та в ответ коротко усмехнулась.
– Да пока не за что, – сказала она.
– За то, что верите, – успела добавила Татьяна, в тот момент, когда её уводили из кабинета.
Дверь за конвойным закрылась, и Наташа повернулась к Воротынцеву.
– Берегите её, как зеницу ока, – сказала она, – чтобы даже волос с её головы не упал.
Офицер коротко кивнул.
– Думаете не виновата? – спросил он.
Наташа пожала плечами.
– Не знаю, – честно сказала она, – гладко всё как-то, а мне это очень не нравится.
В одном Наташа была убеждена. Её мучает очень нехорошее предчувствие.
Глава III. Ход королевой
– А где я могу найти кого-нибудь нормального? – спросила Алиса.
– Нигде, – ответил Кот, – нормальных не бывает. Ведь все такие разные и непохожие. И это, по-моему, нормально.
Льюис Кэрролл
Ксения сидела на пассажирском сиденье машины Кирсанова и жевала грецкий орех, как она всегда делала во время раздумий. Старые привычки иногда сохраняются. Кирсанов вел терпеливо, осторожно, тихо говоря по телефону через гарнитуру.
Много от секретаря они не узнали. Фактически ничего. Но она умела даже из таких крох вычленять важные сведения. Не то что секретарь увидит документы испугался пропавший Кропс, а того, что она их увидит вместе с фотографией и поскольку он был очевидно высокого мнения о её умственных способностях, он опасался, что Амандин Анри соединит это воедино. Была очевидна и та зависимость между волнением Кропса по поводу конверта и его исчезновением. Но что же могло быть в этом конверте?
– Если предположить, что пропавшие ученые занимались торговлей каких-то секретов? – продолжила Авалова свои рассуждения вслух, – то такого рода информацию, в этой стране можно предложить только трем людям. И один из них, Соломон Грошик, обретается, как раз в Ольвии. Вот кому следует нанести визит/
– Это владелец цирюльни на Приморской улице? – спросил Кирсанов.
Ксения кивнула.
– Угу, – Кирсанов равнодушно пожал плечами.
– Вряд ли он обратит на наш визит внимание, – сказал молодой человек.
Ксения насуплено посмотрела на Кирсанова.
– Это ещё почему? – не поняла девушка.
– А его убили, – сказал Кирсанов, – сегодня утром. Об этом пишут все местные газеты. Удивительное совпадение…
Ксения пожевала губу.
– Нет, дорогой друг, – сказала она, – вряд ли это совпадение. Это ещё одно звено, в цепи событий, которые нам ещё только предстоит понять.
– Думаете, что здесь есть связь? – спросил Кирсанов.
Ксения кивнула.
– Это же очевидно, – сказала она, – все эти события произошли одно за другим. История с документами, пропажа ученых и убийство Грошика. И всё это завязано на лишь один факт. Было что-то в этих документах. И видно, кому-то это, что-то, очень нужно.
– Но кому?
Ксения улыбнулась.
– Это мы и должны выяснить, – сказала она, – давай в парикмахерскую. Я хочу взглянуть на место убийства.
Там они были через двадцать минут. Ксения вышагивала своим четким, спортивным шагом вдоль ряда парикмахерских кресел и вновь собирала глазами информацию. Кирсанов сразу отправился разговаривать с местными полицейскими. Она ничего не отрицала. В том числе и то, что Грошик действительно мог быть убит из-за чего-то ещё. «Друзей» у покойного было хоть отбавляй. Впрочем, уже первые результаты осмотра заставили отбросить такую версию.
Вертящийся вокруг её ноги Снори многозначительно мяукнул.
– Ты совершенно прав, дружище, – сказала Ксения – здесь явно что-то искали.
– Хей! Как вам это понравится? – непонимающе воскликнул Кирсанов, протягивая что-то девушке. – Нашли в кармане одного из убитых.
Этим чем-то при детальном рассмотрении оказался металлический жетон с выгравированным на нем кинжалом, воткнутым в клубок змей и надписью по-латыни «fide et honore».
– Секуритата, – поняла Ксения, – ставки повышаются.
– Ми-ау… – сообщил свое мнение Снори, оскалив зубы.
Кирсанов недовольно поморщился.
– Очевидно офицер увидел, как убивают парикмахера и хотел помешать, – предположил молодой человек, – но, видать убийца был проворнее.
Ксения мимолетно улыбнулась. И где их берут таких наивных? На её погибших ребят он совершенно похож не был. Светлее и чище. Его сестра, вероятно, тоже была такой.
– Возможно, – сказала она, – если бы не одно обстоятельство. Грошику стреляли в спину, а значит, убийца должен был стоять за стеклом, а если бы он стоял там, то офицеру Секуритаты ничего не стоило его обезвредить. Вывод?
Кирсанов насупился. Что-то было смешное и одновременно трагическое в этом выражении лица.
– Значит, получается, что это сотрудник Секуритаты в него стрелял? – скорее с обратной надеждой спросил молодой полицейский.
Ксения кивнула, правда, скорее собственным мыслям. Этот парень правда такой идеалист или их так теперь всех зомбируют?
– Скорее всего, – вслух заметила девушка, – но только не понятно, отчего он погиб?
Кирсанов задумчиво покачал головой.
– Никогда такого не видел, – сказал он, – смотрите, его пистолет как будто взорвался у него в руках. Разве такое может быть?
Ксения кивнула.
– Может, – сказала она, – если пуля не вылетела и осталась в патроннике.
Кирсанов почесал затылок.
– А может сам парикмахер? – он замотал головой. – Хотя нет, если он стоял спиной, то не мог видеть убийцу. Тогда получается, что в парикмахерской был третий?
Ксения одобрительно кивнула.
– Соображаешь, – сказала она, – сколько точно мы не знаем, но кто-то вероятно был. Смотри здесь повсюду следы борьбы, а Грошик умер сразу.
Кирсанов некоторое время обдумывал, что сказать.
– Я думаю так, – сказал он, – стрелок убил парикмахера, а потом появился этот третий и убил его самого. Правильно?
Ксения покачала головой. Действительно соображает.
– Немного не так, – улыбнулась она, – третий уже находился в парикмахерской. Не для себя же одного Грошик два бокала поставил. Мне кажется, что Грошик и третий разговаривали, когда выстрелили в Грошика, но ещё мне кажется, что был четвертый.
– Четвертый? – удивился Кирсанов.
Ксения кивнула.
– Этот четвертый, – сказала она, – ждал или убийцу, или третьего, а потом уехал. Я, когда сюда шла свежие протекторы обнаружила. Скорее всего именно на этой машине уехал этот четвертый.
Кирсанов нахмурился.
– А как вы думаете, – сказал он, – о чём разговаривали третий и парикмахер?
– Да о чём угодно!.. – пожала плечами Авалова. – Вполне даже возможно, что о том, о чём мы с тобой собирались с ним поговорить, но не успели. Вероятно, этот кто-то сделал это до нас.
– И забрал документы Кропса? – спросил Кирсанов.
Ксения покачала головой.
– Вряд ли, – сказала девушка. – Грошик хранителем не был. Только сводил людей друг с другом. Ну и, естественно, получал с этого процент. В детали сделок он не вдавался.
Кирсанов задумчиво дернул щеками.
– Значит, Грошика убили, чтобы тот не успел, что-то рассказать, – произнес молодой человек, – я так понимаю.
Ксения кивнула.
– Возможно, – согласилась девушка. – Или тот офицер Секуритаты хотел услышать имена тех, у кого Грошик был посредником.
Кирсанов шмыгнул носом.
– Как думаете, наш третий имеет к этому отношение? – спросил он.
Ксения пожала плечами, осматривая глазами цирюльню.
– Может быть, – сказала она. – А может быть и нет. Грошик много с кем вел дела. Но знаешь у него была одна привычка, он никогда не вел их параллельно. Так что если мои домыслы верны и пропавший Кропс действительно обращался к Грошику, то его убили именно из-за документов.
Молодой человек фыркнул.
– Хотелось бы ещё знать, что это за документы, – проворчал он, – и где они сейчас.
Ксения флегматично кивнула, наблюдая, как дворник в оранжевом жилете подметает улицу. Девушка махнула Кирсанову следовать за ней и вышла из цирюльни.
– Уважаемый! – окликнула она дворника. – Вы часом с утра здесь улицу не подметали?
Дворник не реагировал. Авалова сунула ему в карман две банкноты.
– Меня это очень интересует, – шепнула она.
Дворник сразу оживился.
– Да как не подметать, – сказал он, – конечно, подметал. Только я СЕКурам ничего говорить не буду.
– А я и не СЕКур, – сказала Ксения, – друга моего здесь убили. Соломона Грошика. Мне бы очень хотелось, кто это сделал.
Дворник прекратил мести и воззрился на девушку.
– Так там злодей и лежит – сказал он – уже его убили, раньше тебя.
Ксения широко улыбнулась.
– Ну а кто убил, видел? – спросила она – воздастся должно хорошему человеку.
Дворник кивнул.
– Видел, – сказал он, – как не видеть. Девица это была. Красивая такая, шатенка. Она к Грошику пришла, минут за двадцать до убийства.
– А лица не запомнил? – спросила Авалова.
Дворник пожал плечами.
– Вот уж, чего нет, того нет, – сказал он, – да я и на другое смотрел. У девицы этой меч в руках был.
– Меч? – переспросила Ксения.
– Ага, – кивнул дворник, – реальный такой меч. Стрелка того, когда из цирюльни взрывом вышвырнуло. Девица эта следом высочила. Я тогда меч и приметил. Ну а так известно, кто мечом то здесь орудовать может.
– Кто? – непонимающе спросил Кирсанов.
Дворник криво усмехнулся.
– Да знамо кто, – Агентесса северян, – бросил он, – «Арнис».
Ксения почувствовала, что в её спутнике закипает гнев.
– Сепары, – с яростью и пренебрежением проговорил он, – бандиты и убийцы! Ненавижу их!
– Ненависть слишком сильное слово, – сказала Ксения, – ты же говорил мне, что хочешь разобраться, а сам же употребляешь абсолюты.
Кирсанов фыркнул.
– Вот только не надо мне рассказывать про равные права всех граждан, – сказал он, – и прочую либеральную чушь! Это другое! Эти люди недоговороспособны, поэтому начали войну.
Авалова улыбнулась.
– Войну не начинают люди, – сказала она, – война происходит помимо их желания. Это просто самое простое решение кризиса, в котором заинтересованы обе стороны так или иначе.
– Защищая Родину мы испытываем свое сердце, – горячо возразил Кирсанов, – это задача каждого.
Авалова пожала плечами.
– Если Родина, действительно в опасности, – сказала она, – только вот как ты определишь, кто несет опасность?
– Те, кто не подчиняется закону, – сказал Кирсанов. – Если ты не подчиняешься закону, значит, несешь опасность.
Ксения улыбнулась.
– Безусловно, – сказала девушка, – но только в том случае, если те, кто устанавливает законы, сами им подчиняются. А если они устанавливают их лишь для контроля, то это не закон, а рабство.
Кирсанов вздохнул.
– Если честно я ничего не понимаю, но я знаю, что сепаратисты – это зло. Они враги государства.
Авалова мысленно усмехнулась. По его мнению, все было просто и понятно.
– Всего лишь потому, что у них отличное мнение? – спросила она. – Не стоит абсолютизировать государство, ибо иногда государство выражает желание лишь узкой прослойки, находящихся у власти в данный момент времени. Государство не должно быть самоцелью, оно должно быть механизмом обеспечения порядка и безопасности, но при этом не наступать на права людей. Истинное государство – это гармония между свободой и порядком. Сепары, как ты их называешь, считают Директорию коррумпированной и тираничной —
– Но это не так! – возразил Кирсанов. – И потом какая разница, это ведь они развязали войну!
Ксения пожала плечами.
– Думаю, многие сепаратисты такого же мнения о Директории. Запомни мой друг, реальные политические вопросы никогда не бывают черно-белыми. Много в этом мире зависит от нашей точки зрения на тот или иной вопрос и, сформировав её, получаешь ответ. Только важно помнить, что распространенное убеждение верно далеко не всегда, и выбирать следует вдумчиво.
Кирсанов наморщил лоб, ища подходящий ответ.
– При всем уважении к вашему мнению, но точно не Директория вводила войска в Цареградскую область и сецессировалла её? На нас напали и хотят уничтожить нашу самобытность и наш выбор. Разве не так? Возможно, Директория иногда перегибает, но мы защищаемся. Северяне такие же пешки агрессора.
Ксения приподняла бровь.
– Не забывай, что северяне когда-то тоже были частью этого государства. Ты можешь не разделять их идеалы, но если хочешь иметь право выбора, то не отказывай в праве выбора другому.