Андрей Волков
Сovert Netherworld. Бесконечность II. Медальон погибшей принцессы
Артамонов громко засмеялся в ответ. И здесь его поймали, а он-то думал попытать Горчакова противоречиями. Вот уж действительно не надо играть с дипломатами.
– Пожалуй я выпью что-то покрепче – весело сказал он – в честь моей честности.
В бокал хозяином был налит односолодовый виски. Артамонов сделал глубокий глоток и продолжил.
– Выходит вы заранее всё знали и водили меня кругами. Умно.
– А вы бы поверили, если я бы рассказал вам сразу? – спросил Горчаков – Покровская вам доверия не внушила. Я вам хотел показать всю картину, полагаясь на вашу честность. Теперь, вы поняли и увидели.
– Да, признаюсь ваша история убедительнее истории Натальи Владимировны – честно сказал генерал – но если этот Флориан Штильхарт был у вас, то зачем ему было устраивать.
Покровской побег? Можно же было связаться со мной.
– Хороший вопрос – согласился дипломат – однако, я не думаю, что побег устроил он, скорее всего это тоже было подстроено, другим персонажем, также, чтобы очернить Покровскую.
– Да – кивнул генерал – про неё уже пишут едкие статьи, что, мол главный патриот Великоруссии, а сбежала на самолете НАТО. Получается, что все, кто против распределителя, в общественном сознании становятся как она. Она же была лидером оппозиции закону.
– Вот именно – веско заявил Горчаков – их задача была посеять рознь в руководстве и вымести тех, кто не подходит по их идею абсолютного контроля, а потом под шумок протолкнуть своего кандидата. Ровно тоже самое было в Понти́и, пять лет назад.
– Противно признавать, что у них получилось – покачал головой Артамонов – мы столько лет вдалбливали обществу один конкретный нарратив, что иной они уже просто не воспримут. Кто же это, они? У вас есть соображения?
– Могу предположить только, что следы ведут на самый верх – мрачно сказал Горчаков – что-то новое появилась в высших эшелонах власти. Новое и невероятно опасное. Оно расползлось по телу страны будто опухоль. Если уж и вы не смогли отследить их… мои способности, куда как скромнее. Но если мы хотим спасти страну, то надо признать одно. Парламент и правительство находится под контролем внешних сил и это продолжается годами. Нам надо в корне менять нашу политику. Наши враги больше не государства. Больше нет противостояния запад-восток. Ныне у всех есть один глобальный враг S.I.G.M.A.. Её нельзя увидеть, её нельзя почувствовать, но она есть и действует. Её не найдешь на карте мира. Против неё бессмысленно ядерное оружие и страх, который она сеет, уничтожит любого даже самого могущественного. Поверьте мне.
Сквозь открытое окно Артамонов услышал звуки подъезжающих машин. Не меньше трех.
– Ну вот и всё – вздохнул дипломат – теперь точно за мной. Уходите отсюда генерал, через балкон. Уходите, пока можете, если вас увидят, то всё будет напрасно, но на прощание… прошу вас, найдите Наталью Владимировну. Уверен у вас есть ещё преданные люди. Прощайте.
Генерал Артамонов не привык к сентиментальностям, но как профессионал, он не мог не почувствовать уважения к этому человеку. Генерал сухо кивнул и скрылся за тяжелой дубовой дверью, которая вела на чугунный балкон с витой лестницей, уходящей вниз. На улице было тихо, но за спиной послышалась возня. А потом грянуло два выстрела. Всё было кончено. Артамонов прислонился к приоткрытой двери и стал слушать.
– Здесь явно кто-то был – сказал голос – обыщите всё тщательно. Найдите кто это мог быть.
Ответа генерал не смог услышать. Первый голос был ближе.
– И сообщите, чтобы приготовили мой самолет к вылету – вновь услышал голос Артамонов – пора навестить нашу канадскую беглянку.
Больше было слушать опасно, и генерал стал осторожно спускаться вниз. Теперь он знал, где искать Наталью Покровскую.
Только добравшись до машины, которую предусмотрительно взял на прокат, Артамонов достал мобильный телефон. Он надеялся, что его ещё не прослушивают.
– Федор – сказал он в трубку – «весна». Да, ты правильно понял. Надеюсь и я тоже. Подготовь от моего имени шифрограмму, не позднее, чем через пять минут. Пусть наберут пятнадцать-двадцать ребят, самых крепких и ловких. Они должны быть в полном обмундировании не позднее, чем через час. Да, мы летим в Канаду. Спасать Наталью Покровскую. Что? Я и сам не верю. Всё на этом. Да поможет нам Бог.
Иногда, чтобы добраться до истины нужно сдвинуть горы, а иногда достаточно заглянуть внутрь себя. Генерал мрачно усмехнулся и поразился мелькнувшей у него мысли. Он вдруг подумал, что смех и слезы отнюдь не так далеки друг от друга, как многим кажется. Наоборот, расстояние между ними крайне невелико.
* * *
Шломо Бенаюн занимал пост директора ВОЗ уже два года. Для него это был чрезвычайно желанный и важный пост. По своему образованию он был специалистом по инфекционным болезням. Сегодня он был приглашен на встречу с представителем нового экспериментального научного центра в Понти́йской директории. Встречу устроил меценат Джефри Трэверс, известная личность – друг пяти госсекретарей, четырех президентов, нескольких руководителей ЦРУ, сенаторов, судей и бог знает кого ещё. Естественно, будучи на таком важном посту, Бенаюн общался со многими влиятельными людьми. Знакомство с Трэверсом снискало для директора ВОЗ хорошую службу в общении с несколькими новостными агентствами, благодаря чему в прошлом году Бенаюн был выбран на обложку «TIME». Высшее достижение мира, которым Бенаюн, впрочем, не спешил кичиться.
Трэверс нашел директора во время его доклада в ООН с о борьбе с вирусом VOC1 в тропической Африке. Доклад был принят на ура, хотя не был лишен некоторого излишнего оптимизма И вот на небольшом аперитиве после доклада, когда Бенаюн решил перекинуться парой слов с коллегами и выслушать их замечания… именно этот момент улучил Трэверс, чтобы прервать беседу и сообщить о странной встрече.
Бенаюн весьма озадачился, получив приглашение. Даже не тем фактом, что его собираются отвести на встречу без какой-то предварительной договоренности с ним самим, но больше, тем, с кем будет встреча.
Как и многие его коллеги, Бенаюн слышал новом научном департаменте в Ольвии, но не сказал бы, что много. Вряд ли кто-то вообще мог об этом поведать. Этот центр всегда был местом, где не любили срывать покровы со своей деятельности. И вдруг он получает приглашение на некий вечер посвященный, ни много ни мало, презентации прорывной технологии в лечении VOC1. Директор ВОЗ тогда вежливо отказался, сославшись на подготовку к докладу в ООН, но пообещал быть в следующий раз. Теперь он мог сказать, что эти люди серьезно относятся к чужим обещаниям.
Встреча, как оказалось, должна была проходить в самом здании ООН, но на этаж ниже. Идя вслед за Трэверсом по коридору, Бенаюн всячески не хотел показывать свою излишнюю заинтересованность. Это была профессиональная черта, которая всегда должна сопровождать врача. Треверс не говорил более ни одного слова, только сделал приглашающий жест, когда они зашли в один из конференц-залов. Дверь за ними закрылась с лёгким щелчком замка. Было темно. Мерцал только экран проектора, на котором возникло лицо лишенного волос человека в очках и с ртом скошенным набок. Даже через экран Бенаюн ощущал власть этого человека. Власть над другими.
– Поскольку вы не смогли присутствовать на моей презентации – послышался резкий голос человека – мы пошли на встречу ВОЗ, и я самолично представлю вам свой проект, который поможет победить эту ужасную болезнь.
Бенаюн подумал, что неплохо было бы что-то сказать в ответ, но язык почему-то не слушался.
– Ваш доклад был весьма впечатляющим – заявил неизвестный – я специально следил за ним через интернет-трансляцию. Только он крайне пессимистичен, на мой взгляд. Вы слишком слепо относитесь к проблеме здоровья человека.
– Мне говорили, что мой доклад даже слишком оптимистичен – хмуро заметил Бенаюн, проглотив явное оскорбление – вероятно у вас другое мнение.
– У меня другое решение проблемы – ответил неизвестный – попросту единственное решение, которого вы со всеми вашими ресурсами не в состоянии были дать человечеству.
У Шломо отпала челюсть от такого беспардонного эгоизма, который чувствовался в каждом слове говорившего.
– Слишком смелое заявление, по-моему – отметил Бенаюн – но, что же вы можете предложить, вместо нашего плана. Хотелось бы конкретики.
– Она есть уверяю вас – сказал неизвестный – позвольте я покажу вам то, что поможет вам понять, почему я решил предложить свою помощь.
Картинка на мерцающем экране сменилась. Кто-то запустил видео, демонстрирующее ужасное: толпы людей, ходили по улицам города и их вид был жуток. Кожа весела лохмотьями и сквозь неё просвечивали кости, из которых сочилась пена. Люди бросались на стены домов, друг на друга и падали в изнеможении.
– Это не кадры фильма ужасов – вновь заговорил неизвестный – это один из городов, в котором была обнаружена новая мутация вируса. Об этом ещё не сообщило ни одно новостное агентство, но через час это будет видеть весь мир. Очередную вашу беспомощность в борьбе с VOC1.
– Вы меня шантажируете или угрожаете? – уже с раздражением спросил Шломо.
Неизвестный покачал головой.
– Хочу помочь – елейно сказал он – ведь я бесконечно уважаю ваш вклад в медицину и потому хочу вам кое-что объяснить. Согласно древнеиндийской легенде, создатель шахмат, легендарный Сисса, показал своё творение правителю. Тому так понравилась игра, что он предложил математику самому выбрать себе награду за изобретение. Тогда мудрец попросил за первую клетку шахматной доски дать ему одно зерно пшеницы, за вторую – два, третью – четыре, четвёртую – восемь и т. д. Король согласился, немного усмехнувшись: «Ты просишь каких-то пару мешков зерна», – как мы позже увидим, он не разбирался в арифметике. Правитель приказал выдать математику требуемое количество пшеницы. Но, спустя неделю, казначей всё ещё считал, сколько же зерна требуется для выплаты награды. Когда король решил узнать о причинах задержки, казначей сказал ему, что количество зерна просто колоссально. То есть последовательность элементов, каждый следующий член которой равен предыдущему, умноженному на фиксированное для всей прогрессии число.
– Это называется геометрической прогрессией – сказал Бенаюн – я в курсе, но боюсь не улавливаю, что вы мне хотите сказать. Будете рвать листочки, как у Дена Брауна?
Рот неизвестного скривился в усмешке.
– Этот вирус уже свел планету с ума – сказал он – можете ли вы предположить, что будет через несколько месяцев? Если в каждом городе будет то, что показано на видео, а ведь это не Африка это в каких-то трехстах километрах отсюда. Если произойдет удвоение в три четыре раза планета исчезнет, если его не остановить. Ваш шанс спасти человечество – это сказать, что у вас есть лекарство. Если человек узнает, что у него есть способ выживания, он успокоится, будет более лояльным, он будет соблюдать необходимые правила и болезнь уйдет. И вот я встретился с вами, чтобы спросить почему ВОЗ отказывается взять то, что им предлагают совершенно безвозмездно, совершенно не думая о последствиях отказа.
– Ваш проект слишком революционен – пробормотал Бенаюн – хотя мне он по душе, но я не могу обязать правительства стран использовать его.
– Я этого и не прошу – ответил неизвестный – но вы можете стать пропагандистом проекта «Acquisition». Многие прислушались бы к вашему авторитету. А когда проект стал бы показывать реальные результаты, то каждая человеческая жизнь была бы на совести неприсоединившихся. В мире хаоса король тот, у кого есть ключ к порядку. Вы можете стать королем.
– Не думаю, что вы хотите помогать так уж безвозмездно – парировал Бенаюн – что взамен?
– Всего лишь скромное признание наших заслуг – улыбнулся неизвестный – я предлагаю сотрудничество. Не сомневаюсь, что вы хотите бороться за человечество, но какая может быть альтернатива? Устойчивое развитие? Доклады Римского клуба? Прожекты о контроле за рождаемостью? Эти глупые мечтатели не понимают о чём говорят.
– Римский клуб не подразумевает сокращение численности населения – возразил Бенаюн – к чему подобное мракобесие?
– Но вы не убедите других в этом – сказал неизвестный – наш же проект позволит человеку жить так, как он и жил. В этом вся прелесть. А иначе все эти безумные идеи о равенстве, экологизме и устойчивости уничтожат все жизненные блага цивилизации и отбросят нас в каменный век. Мы стоим на пороге большой битвы.
– Я врач, а не философ – покачал головой Бенаюн – мое дело спасти как можно больше жизней.
– Вот только для вас это становится всё большей проблемой. С каждой новой смертью, а вскоре они буду расти куда быстрее, чем сейчас. Я и показал вам это. Да вы не философ, так я и не прошу философских метаний. Я лишь хочу, чтобы вы рационально посмотрели на вещи, привычным взглядом и тогда вы увидите, что то, что я предлагаю вам, гораздо лучше вашей нынешней политики.
Кем бы он ни был, подумал Бенаюн, он отлично умеет играть с идеями и желаниями людей. Он ставит противника в цугцванг. То, что показано на видео было настолько ужасно, что Бенаюн просто не мог не согласиться на помощь или по крайней мере должен был её рассмотреть. Всё же наличие такого серьезного человека, как Трэверс, в этом проекте, обеспечивало ему привлекательность.
– Помните, я лишь предлагаю вам сделать свой выбор – мягко объявил человек, как будто адвокат перед присяжными – я не заставляю вас и не принуждаю. Я обрисовал вам перспективы грядущего страдания человечества, если и дальше оно будет под контролем сомнительных глобалистских структур. Естественно, крупные фармкомпании никогда не одобрят проект выскочки вроде меня, вот вам и приходится на вечные вопросы о бездействии перед вирусом отмахиваться рекомендациями вроде ношения масок и социальной дистанции. По-моему, настало время проявить независимость. Пришло время решительных мер.
Бенаюн посмотрел на собеседника с молчаливым недоверием.
– И вы сможете предложить альтернативное будущее? – спросил он.
– Конечно – флегматично отозвался собеседник, как будто речь шла о приготовлении шакшуки – мне нужно только ваше согласие.
– Оно у вас есть – выдохнул Бенаюн – но предварительное. Я обязан поставить в известность коллег.
– Естественно – улыбнулся неизвестный собеседник – я и не мог рассчитывать на большее, но уверяю вас, что вы получите настоящее эстетическое удовольствие, когда господин Трэверс с большим удовольствием разъяснит все детали проекта. Думаю, наше сотрудничество принесет большие результаты. На благо человечества! Вы не будете разочарованы, уверяю вас.
Пустые глаза неизвестного засветились огоньком, от которого Бенаюну стало не по себе, но он уже сказал первое слово. К тому же его собеседник был чертовски прав. По крайней мере это была действительно рациональная оценка ситуации.
* * *
Возле берега путников ожидал небольшой катер, возле которого стояли, сжимая ружья двое индейцев. Шедший впереди Лен крикнул пару команд на местном наречии, и индейцы запрыгнули внутрь судна. Заревел мотор.
Алин, Флориана и Наташу отвели на корму, оставив с ними одного человека. Катер отчалил, и Покровская вновь почувствовала пробирающий морской холод. Туман покрывал с головы до ног и катер практически не было видно. Ровное гудение мотора убаюкивало. Охранявший их индеец что-то на своем проговорил Алин и передал ей фляжку. Та сухо и кивнула и взяв предмет протянула его Наташе.
– Выпейте – бросила пилот – это согреет. На воде нельзя спать.
Наташа недоверчиво посмотрела на флягу и влила содержимое в рот. Горло обожгло словно из огнемета, но зато прошла ломота и судороги прошли. Ушла и сонливость.
Индеец засмеялся и что-то проговорил на своем языке. Алин впервые за путешествие улыбнулась.
– Адэхи говорит, что вы теперь не будете спать до следующего полнолуния – сообщила Авонамйелус – и говорить станете поменьше. Насчёт последнего, я сомневаюсь.
– Передайте ему мою несказанную благодарность – севшим голосом прошептала Наташа.
Когда они добрались, с берега посвятили маяком. Двое рослых парней подтянули катер к деревянному пирсу и привязали его веревкой.
От пирса шли песком по узкой земляной тропинке, которая метров через сто сменилась грунтовкой. Как только путники появились на дороге им встречу выбежало несколько собак с громким лаем, они принялись обнюхивать Наташу и Флориана, Лен резкими командами отогнал псов.
Почти сразу после выхода на дорогу, вокруг замелькали разноцветные деревянные лачуги, сначала обшарпанные, те, которые стояли на самом отшибе, но чем дальше путники шли, тем городок становился презентабельное и ухоженнее. Аккуратные фасады с названиями фирм или магазинов, банки, парикмахерские… это сразу напомнило Наташе уездный город N, из Ильфа и Петрова. Вот только похоронных контор не было, зато вдоволь имелось мелких баров и ресторанов, которые даже днем искрились, как рождественская елка. Этот городок Наташе понравился. За ним явно следили.
Мимо, по своим делам проходили жители, некоторые смотрели на чужаков, оглядывая их с любопытством, а те, кто были парой или в компании тихо шушукались, поглядывая на Алин.
– Дом, милый дом! – пробормотала Алин.
– Только не мандражируй – попросил Флориан – наверняка все уже изменилось и тебе будут рады.
Авонамйелус фыркнула.
– Ты не знаешь моих родителей – сказала пилот – им не нужен повод, чтобы пристрелить меня.
– Мило – заметила Наташа – а ещё говорят, что быть родителем труднее всего.
– Знаете, процесс раздражения родителей никогда не доводил до добра ни одного литературного героя – хмуро усмехнулась Алин – не думаю, что в реальности, я стану исключением.
От основной дороги они свернули налево и пройдя метров пятьсот взору путников предстал большой дом из красного дерева симметричной формы в шесть этажей высотой и высоким каменным фундаментом. Приусадебный участок был очень ухожен. Глазу выделялись бассейн и гипсовые статуи. Перед главным фасадом располагалась ухоженная лужайка с цветочной клумбой. Дом украшала просторная терраса с оградой из белой лепнины.
На этой террасе их уже ждали: несколько человек с винтовками в руках прямо-таки очень дружелюбного вида, в их кругу стояла женщина в длинном платье из темной замши с бахромой и пестрой накидке. Лицо её было до удивления похоже на лицо Алин, вплоть до орнамента на коже, хотя как заметила Наташа некоторые линии отличались. Впрочем, не надо было быть гениальным физиогномистом, чтобы понять, что женщина никто иная, как мать Алин Авонамйелус.
– Значит все слухи про тебя правда – властно сказала женщина, осмотрев гостей гневным взглядом – арестуйте их немедленно. – скомандовала женщина – эту предательницу ждет племенной суд. Её и тех, кого она посмела привести сюда. Удивляюсь, как ты их раньше не арестовал Лен?
Молодой человек выступил вперед.
– Мама, позволь ей сказать – произнес он – возможно сестра зря вернулась, но ей нужна помощь. Мы же не отказываем нуждающимся?
– Мы всем рисковали, добираясь сюда – вступила Наташа – выслушайте хотя бы.
Алин воспользовалась паузой и вышла на шаг вперед.
– Мама позволь мне представить тебе моих спутников – Наталья Покровская – депутат государственной думы Великоруссии и Флориан Штильхарт – советник дипломатической миссии Швейцарии – пилот повернулась к спутникам – это моя мать – Кими Авонамйелус.
Гости поклонились в знак приветствия.
– Надеюсь, ты не думаешь, что мы бросимся с распростертыми объятиями – сказала Кими – мало того, что ты бросила семью и сбежала поступать в военный колледж, предала нас, теперь ты в розыске военной разведки НАТО и всех резидентур ЦРУ, как, кстати, и твои друзья. За тобой уже приходили и они вернутся. Не такой судьбы я желала для своей дочери, как и отец. Ты даже не можешь представить, как мне было тяжело после его смерти. Когда ты сбежала, все кланы от нас отвернулись. Я почти всё потеряла. Влияние, положение и только железной волей смогла восстановить порядок. Ты хоть понимаешь, как это трудно держать все кланы, когда о твоей дочери рассказывают каждый день по телевизору такие подробности, что и вспоминать стыдно. Отец умер из-за этого. Наверное, ты про такое своим друзьям не рассказывала.
– Чтобы там ты не слышала – вспыхнула Алин – это ложь. Я не совершала ничего из того, что про меня говорили. Чтобы меж нами не было, я всегда была дочерью своего клана и останусь ею. Я пришла не враждовать, а искать защиты и помощи у своей семьи. Своей настоящей семьи. Ты учила, что не следует винить человека, пока не походишь три луны в его мокасинах. Пожалуйста, поверь мне.
Сейчас в ней не было никакого напускного эгоизма, поняла Наташа, несмотря на все свои бравады, вот теперь Алин говорила искренне, вкладывая в слова всю ту боль, которую вероятно похоронила глубоко в себе, и которая вырвалась снова, как только она переступила порог родного дома. Как говорится, счастлив тот, кто счастлив дома.
Женщина не сводила с гостей жесткого взгляда.
– Родители не должны бросать своих детей – сказала она – какая бы пропасть между ними не лежала. Возможно, с течением времени ты поймешь Алин, что всё, что мы с отцом делали, мы делали для вашего с братом блага и тогда обида на нас уйдет, но пока же я смиряюсь перед тобой и добро пожаловать назад в семью, дочка.
Наташа увидела, как на глазах обеих выступили легкие слезы и обе бросились в объятья друг друга. Это была очень древняя и самая сильная магия на свете, много сильнее любого колдовства – родительская любовь. Самая бескорыстная любовь на свете.
Выпустив дочь из объятий Кими обернула свой взгляд на пришельцев. Несмотря на трогательное примирение с Алин, она всё ещё смотрела на них прежним гордым взглядом. Это была действительно сильная женщина.
– Я дозволю твоим друзьям переступить порог нашего родового имения – сказала она – и будь уверена, что я помогу вам. Это не в моих правилах, но я покажу тебе, что и ты ошибаешься, на мой счет.
Гостей провели внутрь дома. Антураж особняка поразил Наташу не меньше, чем фасад. Не то, чтобы она думала, что индейцы живут в вигвамах, но все же она не ожидала такой роскоши. Внутри дома преобладал дорогостоящий интерьер из разных стилей – от классического до модерна. Многие элементы были выполнены из дорогих пород дерева. Дом был очень светлым и просторным. Внутри хорошо дышалось. Гостей проводили в комнаты, дали чистую одежду и всё необходимое для умывания. Наташа несказанно обрадовалась этому, так как последний раз принимала душ, только в ньюфаундлендской гостинице, а уж возможность иметь свежую одежду, она вообще уже считала чем-то сказочным, ведь все ещё вещи остались в Петерштадте. Едва она успела привести себя в порядок, как в дверь постучала горничная и сообщила, что гостью просят к столу. Услышав это, Наташа просто просияла, неужели их ещё и накормят? Ей здесь уже решительно нравилось. Торопливо нацепив на ноги меховые мокасины, расшитые тесьмой, которые очень приятно грели ноги, девушка поспешила в большую трапезную, где уже сидели её товарищи.
Еду подали достаточно скромную, хотя по мнению Наташи, это был настоящий пир, после целого дня странствий по глубинам океана. Покровская с большим удовольствием уминала жаренный хлеб с фаршем, бобы, индейку и рисовые оладьи. Как, однако нам мало нужно для счастья, подумала Наташа, отвлеченно слушая как Алин и Флориан пересказывают их приключения. Хозяйка дома же наоборот выслушала их со всем вниманием и как-то по-особому кивала, словно бы подтверждая свои мысли.
– Это старая история – кивнула Кими – я много раз слышала её, будучи ещё сама девчонкой, но боюсь, что ничем конкретным помочь вам не могу… Вот мой муж, твой отец, Алин. Он любил интересоваться прошлым, но эта история была его хобби. Помню ещё в детстве он наряжался в наши традиционные одежды и изображал из себя того индейского воина, что помогал капитану Долматову. Много воды с тех пор утекло, мы были тогда чище и светлее, а сейчас мрак сгущается над нами и почти никого не осталось, кто помнит те дни. Разве что сказитель… летописец нашего народа. Он собирает и хранит множество старых историй, возможно он сможет помочь вам.
– Так пойдемте, потолкуем с этим сказителем – нетерпеливо вставила Наташа, к которой после еды вернулось прежнее состояние легкой бойкости – может он нам скажет, где искать медальон. Но я убеждена, что он в вашей деревне.
Кими вежливо улыбнулась.
– Уверяю вас, я бы нашла его – сказала женщина – после смерти мужа я перебирала все его вещи, в том числе и записи о медальоне и его поисках вакцины. Я даже не знала, а он в тайне собирал по крохам информацию. Возможно, он обсуждал это со сказителем.
– Значит мы с ним сможем поговорить? – настаивала Наташа.
– Конечно – кивнула Кими – но это завтра. К сказителю приходят рано утром. Он должен посмотреть достойны ли вы услышать, что он скажет.
Наташа насупилась. Ей уже поднадоело количество метафизических образов в этой истории. Профессиональная осторожность подсказывала, что их «приятели» очень скоро догадаются, куда они делись с подводной лодки и что никакого медальона там не было, а найти их дело не самое долго. Поэтому она бы предпочла забрать медальон, поблагодарить за приют и пищу и… а вот что и она не знала. Стыдно признать, но они же так и не обсуждали, а что будут делать, когда найдут медальон. Они даже не знали, а есть ли там то, для чего его нужно искать или это просто чья-то глобальная шутка. Опять она несется впереди паровоза. Нужно всё-таки себя смирять. Тогда видишь путь и можешь просчитать шаги.
– Сказитель? – услышала она Флориана – старец Игнатий говорил о каком-то вашем сказителе. Он предсказал Долматову будущее, что-то про революцию и гражданскую войну, а старцу он сказал, что он будет сопровождать троих пришедших на его землю и летающий воин из его племени приручит морское чудовище. Не знаю, чему из этого можно верить, но Алин на самом деле смогла провести нас мимо здоровенного электрического угря.
Кими удивленно заморгала. Её лицо выглядело шокированным.
– Алин смогла приручить морского зверя? – спросила женщина.
Флориан кивнул.
– Ну можно сказать и так – заметил молодой человек – она скомандовала ему уйти в сторону, на вашем языке.
Алин густо покраснела и уставилась в тарелку с оладьями.
– Это что-то значит, я полагаю? – спросил Флориан.
– Безусловно – кивнула Кими – управлять зверем, значит управлять природой. Управлять природой значит управлять нашим народом. Если то, что вы сказали правда, Алин законная наследница нашего народа и его будущий вождь.
В зале воцарилась тишина. Даже слуги замерли с подносами в руках. Только Авонамйелус-младшая изобразила гримасу суеверного ужаса и замахала руками.
– О нет-нет-нет – запротестовала девушка – это давайте без меня. Я рада вернуться домой и всякое такое прочее, но я уже в детстве посмотрела фильм «Как стать принцессой» и знаешь, что, я точно не та девочка, которая мечтает ею стать.
Кими покачала головой.
– Алин ты всегда слишком по-левацки относилась к нашим традициям – с укоризной заметила женщина – речь не о том, чтобы становится принцессой. Вождем может объявить себя кто угодно, но смысл в ментальной связи, которую испытываешь с окружающим тебя миром, с землей, с водой, со всеми живыми существами. Только человек обладающий этими качествами может стать подлинным вождем нашего народа, и это ты.
Алин не нашла, что сразу ответить, слишком уж мать говорила убедительно. Наташа воспользовалась паузой и вежливо извинившись вышла из-за стола, делая знаки Флориану. Тот удивленно посмотрел на неё, но быстро всё сообразил и тоже извинившись, последовал за девушкой. Это было семейное дело, которое мать и дочь должны были решить вдвоем. Только вот Наташа опасалась, что Алин им это, их отступление, ещё припомнит и неоднократно.
– Ей нелегко пришлось – наставительно заметила девушка, когда они поднимались по лестнице – она корит себя за то, что боится ответственности. Когда ты пытаешься ей напомнить об этом, а твои слова выглядели именно так, это её задевает.
Флориан задумчиво пожевал губу, окинув спутницу скептическим взглядом.
– Согласен мне не стоило рассказывать про зверя – кивнул молодой человек – возможно она бы поделилась с матерью сама. Я немного погорячился. Но всё же предварительные переговоры можно считать завершенными. Делегации разъехались по своим резиденциям, обдумывать сложившийся пазл.
Их взгляды встретились.
– Впрочем следующее заседание только завтра – сказал он – и у нас полно времени, чтобы вернуться к начатому ранее разговору.
– Хорошая отмазка от лишних слов, да? – со смехом сказала Наташа – но даже после того, что между нами было, мне нетрудно заметить, что Флориан Штильхарт рассматривает женщину в качестве объекта мимолетного увлечения, а не как кого-то имеющего чувства. Так что стать очередной вашей пассией на одну ночь не входит в мои ближайшие планы. Спокойной ночи, господин Штильхарт – учтиво кивнула девушка, оставив Флориана в немом удивлении.
* * *
Пришибу, решила Алин, глядя вслед удалившейся парочке, когда-нибудь, я их обязательно пришибу. Желательно сегодня, если они окажутся в одной постели. Это же надо какая наглость уйти заниматься сексом и оставить её разбираться с озабоченными родственниками.
– Алин, если о твоих способностях узнают люди, то ты можешь воссоединить один из самых крупных народов севера – Многие пошли бы за тобой, даже самые мудрые. Даже те, кто осуждает тебя. У них нет власти противиться року. Это стало бы прологом к нашему возрождению.
– Я вижу, что ты по-прежнему ценишь власть и политику выше собственной семьи – с жаром возразила Алин – именно от этого всего я и убежала.
– Я делаю всё, чтобы защитить свою семью и народ, который доверился мне. Если у меня есть малейший шанс двинуться вперед, я им воспользуюсь.
– О нет и нет – замотала головой Алин – всё это ради власти. Это наваждение мама, ты просто одержима. Я никогда это не понимала и не пойму. И отец не понимал.
Это был запрещенный прием, но Алин уже решила выплеснуть всё, что у неё накипело за эти годы.
– Вот уж нет – сказала мать – твой отец меня прекрасно понимал, но он был слишком романтичен для всего этого. Ему не хватало жесткости, а я… я была вынуждена делать всё это для своей семьи. Мы здесь на положении рабов. Об этом не говорят, но это правда. Ты сама это испытала. Ты думаешь мне нравится, то, чем я занимаюсь. Думаешь я о другом не думаю, но это единственный шанс иметь положение на этом континенте, если ты не относишься к финансовой элите или не работаешь на цифровые гиганты. Каждый из нас сталкивается перед выбором или смерть или выживание любыми средствами. Твой побег спас тебе жизнь и теперь ты вернулась новая и свободная. Ты та, какой ни я ни твой брат никогда уже не сможем стать.