Андрей Волков
Сovert Netherworld. Бесконечность II. Медальон погибшей принцессы
– Ну – осведомился неизвестный голосом Кристины – так и будем друг на друга смотреть? Может всё-таки уберемся отсюда? И я вас прошу друзья, будьте осторожнее с оружием. Не надо направлять его на меня. Я совершенно не заслуживаю такого обращения.
Снори услышав голос, кинулся вперед, а через несколько секунд беглецы смогли лицезреть обладательницу голоса, вышедшую на свет. Кристина была изрядна взмылена и потрёпана, но здорова и даже цела, в плане рук и ног.
– Что произошло с Хорошевской? – недоверчиво осведомилась Ксения.
Кристина махнула рукой.
– У неё искры из глаз посыпались от собственного тщеславия – с ехидной усмешкой сообщила девушка. – Как дела у Верховского?
Ксения покачала головой. Она бы тоже хотела это знать.
– Не знаю – честно призналась она – мы разделились и больше от него никаких вестей. Зато мы нашли важного информатора. Не заметила?
Авалова сделала легкий реверанс руками в сторону Покровской.
– Я слышала – кивнула Кристина, приветственно улыбаясь Наташе. – Выходит, что Флориан всё-таки тебя нашел.
Покровская пожала плечами.
– Было непросто ему поверить – сказала девушка. – Но я справилась. Помогло твое письмо. Хотя я не понимаю, почему ты не попросила меня лично. Обратись ты ко мне напрямую и разъясни всё, возможно многого бы удалось избежать.
Кристина пожала плечами.
– Твой упрёк справедлив – согласилась девушка, вздыхая. – Но я сама была не уверенна в правильности своих действий. Слишком много лжи и недоверия сеет Организация. Я уже не могла знать что-то наверняка. Впрочем, возможно, так оно и лучше получилось. Не уверенна, что иной путь был бы лучше. Теперь мы знаем больше, чем вначале и больше, чем хотел Аристов. Правда от этого только тревожнее.
– И обо мне – подала голос всеми забытая Анна. – Вы ведь знали обо мне, да? Даже не пытайтесь отрицать.
Так начинается, простонала про себя Кристина, ну почему всё необходимо объяснять в самых экзотических местах.
– Не до конца – сказала девушка, кстати вот чистую правду. – Я понимала кем вы можете быть, но не знала точно. Верховский – он знал и подтвердил мне.
Анна помрачнела. Ей, вероятно, хотелось услышать нечто другое – какую-нибудь отговорку или даже откровенную ложь. Оно и понятно, любому бы хотелось. Найти бы того доброго человека, который ей правду рассказал.
– Значит это правда – прошептала Анна. – И я всё-таки клон.
Кристина улыбнулась с терпеливым негромким спокойствием, которое любой истерзанный пациентом психотерапевт распознал бы с первого взгляда.
– Мне кажется, что это не важно – сказала она – ты та, кто ты есть.
Анна шмыгнула носом.
– Лучше бы меня вообще не было – сказала она – и ничего тогда бы не было другого. Уже само мое создание – это преступление Аристова.
– Вы не первая, кто говорит такое – мягко сказала Кристина. – Так сказал бы любой, кто отмечен бременем, но это не нам решать. В нашей власти только понять, что с ним делать. События не происходят просто так, но по строго заданной логике и определяются более благородными и мудрыми силами, чем тщеславная воля Аристова. Вы должны были вернуться в этот мир и завершить свое предназначение, а как именно решать исключительно вам. Это ободряет, не так ли?
Коридор, по которому они двигались, стал расширяться. Возле площадки с лифтами было тихо. «Боксер» махнул вперед рукой, жестикулируя, что можно продолжать путь. А вот когда беглецы стали вызывать лифт, их ожидал сюрприз – ни одна из кабин не работала, но все были отключены, как бывает, если кто-то вырубил питание.
– О нет, мои добрые господа, – прошелестел сверху голос Аристова. – Это будет слишком просто. Вам нужно придумать, как выбраться.
Кирсанов подавил в себе гневное желание заорать на все здание, что он думает об этом «напыщенном индюке», как он его мысленно называл, и раздраженно ткнул рацию. Она не поддавалась. Кирсанов потыкал ещё. Проклятый прибор не желал работать и раздавал трескотню.
– Они глушат наши сигналы – обреченно заявил молодой человек – скорее всего, знают, что мы разделились. Похоже Аристов просчитал ваш план, Кристина Сергеевна.
Легкий юношеский упрек был произнесен почти с торжеством молодого задора и нахальства, подумала Кристина. Что же опрометчивые упреки, надо исправлять самостоятельно.
– Держу пари, что если мы и попадем в лифт, то наверху нас будет ждать веселая компания – заметила Ксения. – Что будем делать?
Кристина пожала плечами.
– Ждать чуда – хмыкнула девушка.
Наташа многозначительно кашлянула.
– Коридоры, по которым я сюда проникла, выглядели гораздо гостеприимнее, но по ним дольше – сказала она.
Кристина скептически оглядела Покровскую.
– Разве тебя не держали на этом же уровне? – поразилась девушка.
Наташа всплеснула руками.
– А что я пытаюсь вам сказать, уже последние несколько минут? – язвительно поинтересовалась депутат. – нет, может быть, меня и держали тут, но меня доставили на милую беседу к Аристову и когда вели назад от него, я сбежала.
– Или вас отпустили, чтобы мы вам доверились, и вы нас завели в ловушку – подал голос Кирсанов.
Все громко рассмеялись предположению молодого человека, что явно смутило Кирсанова. Он презрительно надул щеки и что-то пробурчал под нос.
– Мы и так в ловушке и тут уже не приходиться выбирать – констатировала Кристина и кивнула Наташе. – веди нас своим путем.
Кристина усмехнулась своему прошлому, вспомнив как они со Штильхартом в похожей ситуации выбирались из клиники Тополевича. Вот бы и в этот раз так получилось.
Теперь они шли в перпендикулярную от лифтов сторону. Это единственно, что отличало их нынешний путь от того, что они проделали раньше. Коридоры же были абсолютно однотипны. Департамент всё больше напоминал тюрьму. Хотя почему напоминал, он и был настоящей тюрьмой для разума, где у человека исчезала любая креативная, независимая мысль, подобно цитаделям Моргота – Ангбанду или Утумно, воспетых Толкиеном в великом Сильмарилионе.
И вот коридоры кончились, по крайней мере закрытые. Следующий коридор был с одной стороны полностью стеклянным и через его внешнюю стену, открывался поистине шикарный вид на дымящиеся отопительные системы, а ещё на кучу снующих внизу солдат – самый утверждающий момент.
Двигаться старались тихо, чтобы не привлечь внимание к своему укрытию, хотя Кристина боролась с желанием узнать, чем именно так интересуются солдаты внизу. Впрочем, иногда любопытство вредно для здоровья. Если Верховскому удалось выполнить свою часть задачи, то очень скоро все вопросы отпадут сами собой.
Они дошли до середины стеклянного коридора, как дорогу им перекрыла чья-то широкая фигура. «Боксер» уже хотел открыть огонь, но фигура вскинула руки и шепотом проговорила.
– Свои – свои!
«Боксер» опустил свой ППШ и к ним навстречу вышел «Лавр». Он был в копоти, грязи и с крайне встревоженным лицом.
– Верховский – глухо сказал он. – Они схватили его. Вон там.
Ополченец стал тыкать пальцем вниз и приглядевшись, Кристина увидела там две фигуры, которые стояли, отдельно от остальных суетящихся, друг супротив друга, словно бы изучая одна другую. Вон там, на той стороне, куда выходил коридор, стоял несомненно Александр Верховский. Впереди него стояла тень.
* * *
Несколько крылатых силуэтов на бреющем полете, чуть не срывая гребни волн неслись над водами Эвксинского моря. Похожий на гигантского жука вертолет окружали три истребителя «Спитфайр», обеспечивая охранение. Летели больше пяти часов без дозаправок и остановок. По прикидкам, горючего должно было хватить как раз до цели, а уж что там будет дальше, об том никто и не думал. Если они выполнят задание, то главное вырваться и воздушного пространства Директории.
– Черт дернул опять лететь в эту проклятущую страну – недовольно пробурчала Алин, вспомнив название – В прошлый раз только еле ноги унесли.
Флориан хлопнул пилота по плечу, пожевывая трубку.
– Не волнуйся – хитро сказал он. – Я лечу туда как наглый циничный предатель, поэтому мы их одурачим, по крайней мере в начале я произведу надлежащее впечатление.
Генерал Артамонов, сидевший позади них во главе отряда добровольцев-индейцев и остатков десантников, чистящих свои автоматы перед боем, многозначительно нахмурился.
– Госпожа Авонамйелус права – мрачно сказал он – полет в Директорию не детская забава. Мы не знаем, что нас ждет по прибытии. Не стоит бахвалится. В любом случае, для эвакуации у нас будет лишь крохотное окно, пока они не подняли по тревоге свои воздушные силы. Боюсь, что если мы не найдем Наталью быстро, то нам придется уничтожить Департамент с воздуха.
Флориан кивнул. Это была абсолютно сумасшедшая затея и поэтому каждый из её участников досконально знал свою часть задачи.
– Мы найдем её – отрезал Штильхарт. – Так или иначе. Давайте исходить из положительного, генерал. Наши истребители займутся их средствами связи. Я изучил план Департамента. На северной стороне есть уязвимая точка входа – небольшая вентиляционная шахта. Охраны там нет. Пробираемся туда, прокладываем путь к камерам, освобождаем пленниц и уходим. Часть истребителей прикроет нас с воздуха. Думаю сработает.
– Это какая-то Омаха-бич, честное слово – раздался сквозь помехи нервный смешок Эми – только полоумный герой боевика способен на такое.
– Вот бы Аристов думал так же – заметил Флориан. – Так что включаем Вагнера и вперед над волнами.
Ожила панель связи. В динамике кто-то стал навязчиво интересоваться что группа из шести самолетов и одного вертолета канадских ВВС забыли в воздушном пространстве Директории. Значит границу они пересекли. До этого они поклонников с земли не имели – транспондеры НАТО, установленные на самолетах, давали зеленый коридор над всей Европой.
– Полагаю не все знают, что мы снимаем римейк «Спасти рядового Райана» – многозначительно хмыкнула Алин.
Штильхарт развел руками.
– Так просвети их, дорогая Алин – сказал он.
Требование назвать свои данные повторили более настойчиво. Хорошо ещё, что сразу не сбили. Кажется, они там внизу не шибко сообразительны.
Алин настроила динамик на передачу.
– Я вас не понимаю – невинно произнесла пилот.
Ей ответили на ломанном английском, что не могут опознать воздушные средства и если они не подтвердят идентификацию, то будут уничтожены. Как страшно.
– Вы должно пользуетесь устаревшей документацией, в вашей Директории – просветила диспетчеров Авонамйелус. – Международная федерация авиационных видов спорта уверила меня, что связалась с вами.
Радио замолчало. Алин представляла какие споры и сомнения были сейчас внизу.
– Вы говорите авиационные виды спорта? – вновь заговорил динамик.
Нет, прошипела про себя Алин, летим, чтобы расфигачить одно из ваших зданий и спасти людей, которые у вас считаются террористами. А вот интересно, что бы было если бы она так ответила? Её бы сразу уничтожили или просто приняли бы за сумасшедшую? Лично она бы приняла второй вариант.
– А, по-вашему, зачем мы тащим три чертовых «Спитфайера»? – недовольно поинтересовалась пилот. – Нас пригласили на частное авиашоу «Морской пейзаж с воздушными фигурами»
Нет, так врать ей ещё не приходилось. Несколько раз она, конечно, дурила диспетчеров в Афганистане, но никогда под маской участника развлекательного авиашоу. Впрочем, совершенствоваться во вранье врагу это даже искусством можно посчитать.
– Кто именно вас пригласил? – властно спросил диспетчер.
Алин посчитала за должное благородно вознегодовать.
– Я-то откуда это знаю – воскликнула она. – Я всего лишь пилот, а не какая-нибудь канцелярская крыса, бумажная душа. Если вы потеряли какие-то документы, то я-то здесь при чем? Свяжитесь там с кем-то наверху, а пока дайте мне сесть на ближайшей ВПП, иначе мы здесь рухнем без топлива, а вы будете объяснять местному большому босу, почему он лишился воздушного шоу.
На другом конце послышалось какое-то шушуканье.
– Подтверждаю – раздался голос в динамике. – следуете курсом 4–6 на площадку 327
– Спасибо – откликнулась Алин, вырубая динамик. Вскоре они окажутся вне досягаемости радаров, а диспетчеры Директории еще долго будут чесать голову, гадая, куда же именно делись назойливые воздушные артисты.
Динамик замолчал и более не подавал признаков интереса. Наступила тишина, если, конечно, не считать за её отсутствие гудение двигателей вертолета. Флориан посмотрел на часы. Оставалось ещё полчаса лёта. Штильхарт обернулся и бросил взгляд в грузовой отсек. Генерал Артамонов и его бойцы сидели с напряженными лицами, не говоря ни слова. Люди Лена, которых он отобрал, наоборот, ерзали на креслах, в предвкушении большой драки. Индейцы знали, что именно тот, кого они сейчас летят навестить, стоит за гибелью их родичей в поселении. Их сердца были сильно отягощены жаждой возмездия. Флориан надеялся, что игра стоила свеч.
* * *
Анастасия Урусова смотрела на Верховского и пыталась понять, что чувствует и чем дольше она смотрела на него, тем дольше понимала, что ничего, кроме холодной выжженной пустоты. И вместе с тем она наслаждалась его реакцией. Она видела в его глазах страх, отчаяние и безысходность от того, что сам Верховский видел сейчас перед собой – крах своей жизни. Крах всего что он любил и ценил. Всего ради чего он боролся, страдал, даже совершал ужасные, как он считал, преступления. Совершал не ради неё, как она наивно полагала раньше, а только ради своего собственного плотского желания и необъяснимого влечения к ней. Она давала ему какое-то феерическое вдохновение, используя которое он шел вперед и достигал самых потрясающих целей. Она была его питательной средой. Подобно вампиру Верховский выкачивал из неё всю её жизненную энергию и наполнял ею себя, оставляя её пустой, словно использованная чернильница. И он делал это постоянно, а она не могла этому никак противостоять. Когда он оказывался рядом её гормоны начинали сходить с ума и заставляли её подчиняться. Все женщины, с которыми он когда-либо был, отмечали это. Рядом с ним они не могли контролировать ни действия, ни желания, ни ход своих мыслей, просто оказываясь в его власти и он делал с ними всё что хотел.
А вот она оказалась другой. Встретив её, он сам стал испытывать неимоверное желание находиться только с ней, быть её рабом. Стоило ей только оказаться рядом с ним и он уже не мог ни о чём думать кроме неё. Тогда раньше, в юности, она не понимала этого. Она верила в любовь, нежность и прочие глупости. Но с взрослением, она научилась направлять эти свои способности и получать от них ни с чем не сравнимое удовольствие. Вызывать одержимость и питаться ею – ничто так не одухотворяло. Что-то необычайно дикое было в этом, возвращающее к хищной природе человека, а не к глупым сказкам о гармонии и любви. Ни того ни другого не было. Только страсть и наслаждение от контроля.
Она сама стала такой. Стала подобно наркотику, которого жаждешь с болезненным бешенством и когда она отнимала то, что давала человек сходит с ума. Он обескровленный и уничтоженный, готовый продать душу, только за то, чтобы ещё раз словить кайф, даже ценой полного уничтожения себя. Убийство было лишь финальной точкой.
– Александр Верховский – зычно произнесла Охотница, пристально посмотрев в глаза мужчины напротив, теперь она могла это сделать. – Каким же жалким ты стал. С каким же отребьем ты связался.
Верховский смотрел на неё ровным прямым взглядом.
– Я наконец перестал предавать себя – сказал он. – Очень жаль, что я не заметил, что Организация решила отомстить мне, одурманив тебя.
Он не извинялся и не умолял. Просто констатировал факт.
– Ну что ты – лениво ответила Анастасия – я благодарна тебе. Ты показал мне истинный путь, которым следует идти. Впрочем, ты сам недостаточно силен, чтобы полностью познать его, впрочем, как и все мужчины.
Верховский покачал головой.
– Это не твои мысли – сказал он. – Не мысли той Анастасии, которую я знал и любил.
Охотница устало вздохнула. Ей опять стало нестерпимо скучно. Она могла сейчас позволить вернуться той прежней Анастасии Урусовой, наполнить свое лицо нежностью и наивностью и в этом состоянии выведать у Верховского всё самое потаенное, что нужно Координатору, но Верховский в этой своей ипостаси благородного жертвоприношения вызвал у неё такое чувство аверсивной гадливости, что сама мысль о таком воспринималась ею с брезгливым отвращением.
– Твоя сентиментальность меня веселит, право слово – ухмыльнулась Анастасия. – Это так непохоже на тебя. Не стоит тратить слова на то, что не в состоянии изменить!
Оба – и мужчина и женщина были так поглощены друг другом, что ни один не заметил появления новых зрителей в стеклянном коридоре сверху. Тем временем маленький отряд, проникнувший туда застыл в немом ожидании от происходящего. Никак помочь или повлиять на происходящие они не могли. Им оставалось только смотреть.
– Всё что ты говоришь, вложила в тебя Организация – сказал Верховский. – Они хотят, чтобы ты в это верила.
Глаза Охотницы сверкнули.
– Ты недооцениваешь Организацию – возразила Анастасия. – столкнувшись с её мощью ты не смог её выдержать, а ведь тебе были открыты все пути познания и обладания этой мощи и отказался от неё. Я нет.
– Если и есть что-то сложнее, чем использовать мощь, так это от неё отказаться – сказал Верховский. – Отказаться ради сохранения своей души. Власть и сила разлагают душу.
Анастасия расхохоталась.
– Тогда позволь сообщить, что у меня её уже нет – сказала Охотница. – И без неё мне гораздо лучше. Действия Организации направлены на создание нового человека. Мы подкорректируем то, что Бог оставил эволюции, оставим нужное и уберем лишнее. Действуя из тени, Организация спасает человека от губительных иллюзий.
Верховский подошёл ближе к своей бывшей возлюбленной. Его голос и шаг были тверды.
– Организация манипулирует вами – бросил он. – Вы становитесь всего лишь бездумными машинами. Без чувств, без любви, без нежных привязанностей. Создав вас, Организация извращает само понятие женщины.
– Неверный ответ – заявила Анастасия. – Организация превращает нас в то, чем мы являемся на самом деле. Она пробуждает нас от долгого сна фарфоровых кукол. Ты даже не представляешь, какое это наслаждение.
На лице Верховского возникла кривая усмешка.
– Никогда не одобрял феминистских теорий – сказал он. – Ущербны и примитивны все, до одной.
Анастасия всплеснула руками.
– Естественно – сказала она. – Ты же всегда был выше любых теорий, если, конечно, не считать твоих собственных, которые ты придумывал в насмешку над великими умами. Этим ты увлекал и поражал. Но время изменилось. Я теорий не создаю. Я просто беру то, что мне хочется и, знаешь, что самое главное – мне нравится это делать! Только в такой ипостаси я чувствую себя настоящей. Я научилась получать удовольствие от боли. Если бы ты попробовал, то выяснил, что это чертовски сексуально.
Верховский поморщился.
– Мне жаль, что я стал причиной происходящих с тобой метаморфоз – сказал он. – Но ты ведь не с ними. Ещё нет.
– Мне уже недавно такое говорили – заметила Анастасия. – Только не ты. Но ущербное жалостливое милосердие было таким же отвратительно приторным. Меня и раньше от него выворачивало, а теперь и подавно. Не стоит забывать, что человек есть лишь то, что он собой представляет. А это относится не к его внешнему облику, а исключительно к внутреннему содержанию. Ты же должен чувствовать, что прежней меня во мне не осталось и толики!
– В том-то и дело, что я вижу тебя на всю глубину… до дна!.. – Верховский говорил спокойным и рассудительным тоном, – Конечно же, сейчас мне невозможно за несколько минут склонить чашу твоих сомнений в свою пользу…
– У меня теперь очень мало сомнений – последовал ответ. – Их практически нет.
Верховский боялся смотреть в эти сверкающие яростью глаза. Сейчас, она была почти с него ростом и сверлила его своим взглядом, как будто желая обратить мужчину в камень. Он никогда не думал, что она выберет противоположную сторону, но должен был предугадать это. Ничто в жизни, в последнее время. так не волновало Анастасию, как их миссия по поиску подводной лодки. Даже его одержимость этим медальоном не могла тягаться в этом с одержимостью Анастасии. Она буквально помешалась на медальоне. Ей нужно было, чтобы все удалось. Ей нужно было контролировать все, чтобы ничего мешающего не могло произойти. Она так увлеклась борьбой с Организацией, что Организация сама поглотила её. Верховский понял это слишком поздно. В очередной раз, слишком поздно.
Александр качнул головой.
– Нетерпение – медленно произнес он. – Настоящий бич, для всех больных манией величия, Анастасия.
– Это не обо мне – отозвалась Охотница. – Я изучала глобальную историю, как ты и мы оба знаем, как в ней делаются дела.
Окружившие их солдаты явно не понимали причину такого длительного диалога, но держались наготове.
– Только вероятно сделали разные выводы из происходящего – печально произнес Верховский. – Но я вижу, что сомнения всё ещё одолевают тебя, сколько бы ты не говорила обратное. Ты не злая.
Анастасия улыбнулась, практически той улыбкой, что он помнил всегда.
– Кто же говорит о зле? – спросила она. – Разве предложить людям мир без несправедливостей – это зло? Для этого остался лишь один шаг – уничтожить то, что мешает гармонии и создает диссонанс.
Верховский пожал плечами.
– Иными словами, ты ничего не поняла из того, что изучала в истории – сказал он. – Организация всегда проигрывает, запомни.
Она позволила протянуть ему руку и поправить выбившуюся прядь её рыжих волос. Уже забытое ощущение ласки. Охотница почти вздрогнула. Почти.
– Неужели? – с издевкой произнесла Анастасия. – Что я главное поняла в истории, так это, что она происходит только так, как мы того хотим и сами устраиваем и она нас учит тому, что прошлое должно умереть. Навсегда.
Охотница протянула руку в ответ и погладила Александра по щеке, это был миг, который показался вечностью, а затем быстрым движением обхватила его голову и резко свернула её набок. Хруст, с которым сломалась, шея Верховского эхом отразился от бетонных стен и смешался с пораженным одновременным восклицанием где-то наверху.
Тело Верховского бесформенной кучей осело на пол. Больше он не был ничем, кроме плоти, костей и воспоминания, которые Она обязательно сотрёт.
Брезгливым взглядом Охотница окинула захваченных бунтовщиков.
– Казнить их – проговорила она, стоя над телом Верховского.
* * *
В том коридоре, что скрывал их сверху, беглецы застыли в немом оцепенении, словно не веря своим глазам. По счастью тот возглас, который кто-то из них обронил секунду назад, остался незамеченным в общем хаосе. Теперь им оставалось, только стоять и смотрели, как солдаты внизу расстреливают их товарищей. Это было невыносимо.
Охотницу же, казалось, вообще ничего не интересовало. Она опустилась возле тела Верховского, что-то беззвучно шевеля губами, как будто читала погребальную молитву.
– Нет, дамочка ты так просто не отделаешься – прошипел, стоявший рядом с Кристиной «Лавр» и, прежде чем, девушка смогла что-либо сделать, ополченец нажал на кнопку детонатора, приводя в действие смертоносные машины. Кристина слишком поздно сообразила, что он задумал.
Несколько синхронных взрывов потрясли помещение раскидав беглецов ударной волной в разные стороны, но и только. Зарядов «Лавра» оказалось недостаточно, чтобы перебить трубу коллектора, и они лишь вызвали крупный пожар, взметнувший языки пламени до потолка. Помещение содрогнулось, а затем металлические конструкции стали складываться под высокой температурой. Куда-то вниз поплыл и стеклянный коридор, рассыпавшийся вместе с внешней стеной. Жалобно заныла противопожарная сигнализация, выпуская потоки воды.
Охотницу и нескольких СЕКуров повалило навзничь, пытаясь подняться на ноги, Анастасия бросила холодный взгляд наверх и встретилась взглядом с взглядами смотрящих на неё диверсантов. Она, естественно, узнала их и в этот момент узнавания ещё раз мысленно прокляла Верховского. Проклятый манипулятор, он тянул время, заговаривая ей зубы, пока его люди закладывали заряды.
Завидев диверсантов, бойцы Секуритаты, без приказа, открыли огонь по верхним уровням. Одна из пуль рикошетом ударила в «Боксера». Ополченец схватился за живот и качнувшись рухнул вниз. Остальные отступили в тень коридора.
Охотница крикнула прекратить огонь. Воздух продолжал плавиться от горящего метала, добраться до беглецов сейчас, было бы чистым самоубийством. Эти дураки все равно погибнут от удушья или переломают себе шеи. Очень конечно хотелось понаблюдать за их концом, но у неё не было времени. Поднявшись в полный рост, Анастасия решительно направилась к выходу, по ещё целому переходу. Солдаты, сделав, для порядка, ещё пару выстрелов побежали за ней. Охотница была уверенна, что огонь здесь довершит всё, что нужно довершить.
Оставаться наверху было опасно. Мостики того и гляди готовы были обрушиться. Осторожно выглянув из-за угла, Кристина махнула своим.
Поздновато махнула. Кучи мусора и обломков тем временем пришли в движение, медленно наступая на девушку. Затем поползли обломки непосредственно рядом с остальными. Снори заверещал и выпустил когти, пытаясь удержаться на скользком металле. Невидимая ударная волна прошла по коридору, а позади Кристины вектор уже был развернут под девяносто градусов. «Лавр» попытался за что-то ухватиться, но взмокшая от пота ладонь, сорвалась с поручня, и ополченец и криком ужаса полетел вниз, прежде чем Ксения успела протянуть ему руку.
Авалова заскрипела зубами. Жизнь становилась все веселее и веселее.
Девушка размотала трос и перекинула его через поручень, вручая другой конец Наташе.
– Спускаемся вниз – прокричала она сиплым от дыма голосом. – Здесь сейчас всё рухнет вместе с нами.
– Хочешь сказать падаем? – весело осведомилась Кристина.
Ксения пожала плечами. Можно сказать и так. Девушка схватилась за кабель и первой сиганула вниз. Наташа только покачала головой. Она совсем не хотела ещё одного оглушительного полёта, но вероятно его было не избежать. По крайней мере, я уже знаю ощущения, утешила себя Покровская.
– Держись за меня крепче – попросил Анну Кирсанов, хватаясь за трос. – Сейчас прокатимся. Не бойся.
Анна отстраненно кивнула.
– А толку? – спросила она. Ты же тоже упадешь?
Кирсанов двинул носом.
– Так говорят в романтических фильмах – заметил молодой человек, обхватывая Анну.
– Ну тогда… – Анна сделала движение головой и её губы немного и нежно коснулись губ Кирсанова, электрической дугой пронзив его нервы и тело. Он ошарашенно опустил взгляд на девушку, губы его еще горели от поцелуя.
– Так тоже в романтических фильмах делают – сказала она, решительным голосом. – Вниз!
Крепко обхватив Анну за талию, Кирсанов сделал глубокий вдох и стал сползать вниз. Он сильно удивился, когда ноги почувствовали под собой бетонную плиту. Вообще то он думал, что они упадут.
Кристина спускалась последней и дольше остальных – она немного засмотрелась на веселую парочку и в самый момент её спуска мостик всё-таки подломился, и девушка осталась висеть в воздухе, вниз головой, зацепившись сапогом за тонкий поручень и размахивая руками. Потрясающее положение, отметила девушка. Схватится за трос уже не было никакой возможности и оставалось только прыгать… что Кристина и сделала, положившись на удачу она подтянула руки к ногам и перекувырнувшись сиганула вниз, плюхнувшись в огромный чан, по счастью с холодной водой. Вот, теперь ещё и насморк подхвачу, посетовала девушка, отряхивая волосы.
Кристина повертела головой в поисках остальных. Они застыли полукругом возле безжизненного тела Верховского. Анна тихо всхлипывала. Языки пламени тихо угасали. В воздухе пахло горячим металлом и паленой трухой.
– Мы должны идти – услышала Кристина голос Ксении Аваловой – Ради тех, кто умер, но не испугался смерти, мы должны выполнить нашу задачу.
С ней уже даже никто не спорил. Из всех чувств осталась лишь тупая печаль. Ксения оглянулась и нашла в себе силы нагнуться к телу Верховского и закрыть ему глаза.
– Прощайте Александр Владимирович – тихо сказала девушка. – Я предупреждала, что месть и привязанность ведут к гибели. Я говорила: берегитесь! Вы не вняли моему совету, и вот я оказалась права. Но что с того? Легче от сего не становится. Наша надежда тает на глазах.
Кристина подошла ближе к остальным.
– Это правда. Наша надежда тает – сказала она. – Но наша надежда всегда была безумной, а она никогда не умирает полностью. Мы должны идти вперед. Не стоит думать о мести или поражении. Укрепитесь духом и спрячьте слезы. Впереди ещё долгий путь и тяжёлые испытания. Кто знает какие ещё фокусы в этом здании? Чтобы там ни было мы должны это пройти до конца. Здесь мы более не можем задерживаться.
С этими словами с отряда словно спало оцепенение, и все вернулись к действительности. Только Ксения ответила не сразу. Она стояла и молча глядела мимо тела Верховского, думая что-то свое. Какие-то только одной ей ведомые мысли вертелись в голове девушки.
– Идём – наконец сухо кивнула Авалова.
Выбор был сделан. Верховского и погибших ополченцев аккуратно уложили, как должно, скрестив им на груди руки, справа положили их оружие, а в ноги оружие бойцов секуритаты, тела закрыли брезентом. Лицо Верховского казалось в этот момент таким умиротворенным, словно бы, он наконец избавился от всех страстей, обуревавших его всю жизнь и теперь свободной душой вознесся в вечную небесную обитель. Наверное теперь, он стал по настоящему свободным, к чему всегда так стремился. Как бы Кристина хотела, чтобы это было так.
Окончив укладывать тела, отдали погибшим почести. Кирсанов разрядил свой «томми-ган» и несколько раз выстрелил холостыми в воздух. Делать что-то более значительное, как-то прятать тела или брать их с собой – на это не было ни времени, ни возможностей. Если им всё же удастся, каким-то образом уничтожить Департамент, то огонь защит погибших от осквернения.
Когда нехитрый обряд был закончен, им больше ничего не оставалось, кроме как идти дальше. Ещё раз обернувшись на погибших, словно бы извиняясь, что оставляют их здесь, они побрели, спотыкаясь в гудящей тишине. Лишь Анна на несколько секунд застыла, отстав от остальных, давясь рыданиями и, наверное, так и осталась бы там, если бы Кирсанов силой не утащил её за собой.
Сократившийся до минимума отряд – теперь их осталось только пятеро не считая Снори, шел без остановки, в молчании, по длинному темному тоннелю, с постоянно мигающим светом, уходившим от единственного сохранившегося мостика, в сторону противоположную той, куда ушла Охотница и её солдаты. Это немного утешало. Миновали они туннель быстро. Когда он оказался позади, то дорога сменилась длинной лестницей с широкими плоскими ступенями, блестевшими хромированным металлом.